Николай Скотос 1 страница

Глава 1

Я в Аду.

Во всех смыслах этого слова.

Но то, что я ожидала - то, что вбивалось мне с детства фильмами и рассказами моей фанатичкой-матерью - выглядит совершенно по-иному. Я стою в коридоре из богатого темного дерева, стены которого украшают классические произведения искусства со всего света. Безумным взглядом я окидываю пространство, которое отныне станет моим домом. Я слишком упертая, чтобы поверить в что-то подобное, а это всего лишь специально созданная иллюзия. Жестокий трюк, созданный самим дьяволом, который хочет заставить меня поверить, что это место самое нормальное, даже роскошное. Я не позволю собственным глазам обмануть меня.

- Добро пожаловать, Иден.

Огненный шелковый узел исчезает с моей руки, и я делаю шаг назад. Люцифер внимательно наблюдает за мной, пристально смотрит ирисами испещренными сумерками.

- Не оправдывает твоих ожиданий?

Я пожимаю плечами.

- Ни так тут и жарко.

- Для тебя, нет. Я хотел, чтобы тебе здесь было комфортно.

Не боясь его потусторонней красоты, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Теперь страх тщетен.

- Почему?

Люцифер пожимает плечами, всемогущий притворщик, симулирует беззаботность.

- Ты здесь не пленница, твоя смертная душа все еще нетронута. И как я тебе сказал, Иден... Я хочу защитить тебя. Хочу быть с тобой.

Его взгляд кажется, почти, искренним. Но я вижу, что все это откровение приправлено доброй порцией дерьма.

- Все равно.

Я оглядываюсь кругом, и останавливаю взгляд на картине, где изображены мужчины с мечами.

- Ночной дозор. Рембрандт. Подлинник. Все они, - поправляет Люцифер, проследив за моим взглядом. В его голосе слышится гордость, словно он о ребенке говорит. Как будто я могу поверить, что он способен на что-то, что похоже на любовь. - Я привык себя называть закупщиком редких, красивых вещей.

Создавалось впечатление, что мазки цвета пульсируют на холсте, затягивая меня в темный мир картины, обрамленной золотом. Странно... Она отличается от любой картины, которую мне доводилось рассматривать. Словно, под этими приглушенными оттенками трепещет душа.

Я отвожу взгляд. Может быть, если бы я не была такой опустошенной - может быть, если бы мне не было наплевать - я бы посчитала обсуждение искусства интересной темой для разговора. Или, по крайней мере, нашла бы красоту, спрятанную в этом многовековом холсте. Но как по мне, это фальшивка. Все здесь. Произведения искусства, гобелены, мебель... все они холодные и бесцветные. Однажды я позволила себе ощутить подобное. Я влюбилась в Легиона и его мучительное прошлое. Я превратилась в одного из тех людей, которым никогда не хотела становиться: безнадежно глупого, наивного и беззаботного. В девицу, млеющую от вида огромного члена и тающую от нескольких сахарно-розовых словечек, нашептанных в темноте. Превратилась в одну из тех, которых призирала всей душой. Я даже как-то говорила это им в лицо. Но им плевать. Они всегда популярны и милы. Носят дизайнерские шмотки и тратят папочкины деньги. Им плевать на странного человека в поношенной одежде и рваной обуви. Да и оскорбление от никчемного, с плохой репутацией, человека не имеет веса. Но мои слова... мои слова... Я качаю головой, рассеивая воспоминания. Я давно уже прошла мимо всяких сожалений. И учитывая, что линия между тем, что правильно, а что нет настолько размыта, что я даже не вижу ее, то, о чем можно действительно сожалеть? Я такая, какой мне суждено было стать.

Люцифер переминается с ноги на ногу около меня, почти излучая нервозность. Странно. Несколько минут назад у него была целая куча дерьма для обсуждения. Сдавшись, он вздыхает.

- Ужин подадут через пару часов. Надеюсь ты присоединишься ко мне.

Я смотрю на него, при этом придавая себе самый скучающий вид.

- Я не голодна.

- Тогда просто посидишь и посмотришь, как ем я. - Напыщенность и высокомерие исчезают, и тут же на замену приходит раздражение. - И это не просьба. - Буря зарождается в этих сумерках, а температура поднимается не менее, чем на двадцать градусов. – Как я уже сказал Иден, ты здесь в качестве моей гостьи, у меня нет в планах причинять тебе вред. Но ты будешь играть по моим правилам. Не делай глупостей, в конце концов, я не Легион. И в неповиновении я ничего милого не вижу. - Он выдыхает, снимая напряжение с плеч вместе с высокой температурой, а затем улыбается. Слова, словно яд капают с его губ. - Давай попробуем еще раз. Ужин подадут через пару часов. Ты поужинаешь со мной. Саския поможет тебе обжиться в твоих апартаментах и позаботится о твоих потребностях.

Он взмахивает рукой и из ниоткуда появляется мрачная, темноволосая женщина. С опущенными глазами в пол, она робкими, шаткими шагами подходит к нам. Страх. Эта женщина до смерти напугана.

- Саския, прошу, убедись, что Иден подготовится и оденется подобающим образом. И убедись, что ей удобно. Чтобы она не пожелала все в ее распоряжении.

- Да, Хозяин, - отвечает крошечная женщина. Её голос... такой странный. Ей трудно говорить, словно горло крепко сжимают. Голос звучит словно находится на грани крика. Словно он душит ее невидимыми тисками, которые сдавливают гортань изнутри. Чувствую, как кровь отливает от лица, но обуздав чувства, я поворачиваюсь и следую за ней. Она ничего не говорит, когда, свернув с главного фойе, ведет вниз по коридору. В уме делаю заметку, ни о чем ее не спрашивать без всякой на то необходимости.

Завернув за угол, у меня пересыхает во рту.

Прислонившись к стене, стоит парень и со скучающим видом рассматривает свои кутикулы. С ног до головы одет во все черное, что идеально гармонирует с его полуночными темными волосами, которые небрежно падают на лоб. Чуть выше среднего роста, широкие плечи и квадратная челюсть.

Саския замедляет шаг, а по ее хрупкому телу пробегает дрожь. У меня достаточно здравого смысла, чтобы догадаться и воспринять язык ее тела, как подсказку. Это кто-то из опасных.

- Дальше я сам, Саския, - говорит мужчина, не поднимая глаз от ногтей.

Крошечная женщина трясется, ее слова также трепещут.

- Но... но хозяин... сказал...

- Твой хозяин не будет возражать. Если только ты не хочешь побеспокоить и спросить его. Малышка, а почему бы нам вместе не пойти и не спросить, а?

- Нет, - быстро отвечает Саския, от напряжения ее голос срывается. - Нет, в этом нет необходимости. Простите меня. - Она поворачивается ко мне, и ее темные глаза расширяются от испуга. Тихое предупреждение.

- Просто произнеси мое имя, когда потребуюсь. Я скоро вернусь, чтобы помочь тебе искупаться и одеться. - Затем, стремительно зашагав, она исчезает в коридоре, из которого мы только что вышли.

Мужчина отталкивается от стены и не сказав ни слова начинает идти. Я же не осмеливаюсь и шага сделать.

- Ну... ты идешь? Или предпочитаешь все сделать здесь, в вестибюле.

Я взвешиваю все варианты и понимаю, что у меня их просто нет. Раздраженно выдохнув и закатив глаза, я иду позади него.

- Куда ты меня ведешь? - Знаю, что лучше не показывать страх. Покажешь и тебя заживо здесь сожрут.

- В твою комнату.

" Только не с тобой" , думаю я.

Но когда я оглядываюсь кругом, проходя мимо бесчисленного количества дверей в этой дворцовой тюрьме, то понимаю, что выбора у меня нет, кроме как следовать за ним. Я никогда не найду выход из этого лабиринта. Кроме того, он ничего не может мне сделать, что со мной еще бы не сделали. Меня били, унижали и обманывали. Ни одним словом не описать то, что я чувствую... ни тот уровень ярости, ни ту боль, которые вполне могут поведать об агонии в моей груди. Так что, сглотнув, я все смываю изрядной дозой беспристрастия. Эмоциям здесь не место. Не это мне нужно.

Он останавливается у двери, которая выглядит, как и все остальные - тяжелая, полированная древесина, увенчанная золотой ручкой - открыв ее, он ждет, когда я войду. Я заглядываю внутрь и почти уверена, что увижу Андреевский крест, цепи и кожу. Но я вижу лишь большую кровать цвета слоновой кости, драпированную на вид дорогим фиолетовым постельным бельем. Шкаф с комодом стоят у дальней стены комнаты, а остальные стены украшают бесценные произведения искусства, на которые мне совершенно плевать. Никаких окон. Точно, здесь они не нужны.

Парень входит в комнату так, словно воздух в ней принадлежит ему. Проходит мимо меня и направляется к круглому столу, на котором стоит чаша со свежими фруктами. На столе из темного дерева также стоит графин с янтарной жидкостью, из которого мой незнакомец наливает себе бокал. Именно тогда я хорошенько рассматриваю его. Клянусь, я не хотела таращиться. Его лицо словно вырезано из алебастра - гладкое и неповторимое. Выразительные скулы, прямой нос, тонкие, но в тоже время чувственные губы. Он, без всякого сомнения, прекрасен. Но не от этого я стою как вкопанная на пороге.

Его глаза. Узнаю его глаза. Словно я смотрю сквозь них прямо в самую сердцевину его манящей тьмы.

Переступив порог и закрыв за собой дверь, я пересекаю комнату. Незнакомец наполняет два бокала, но мне не предлагает до тех пор, пока из одного не выпивает и снова не наполняет его янтарной жидкостью.

- Спасибо, - благодарю я, когда он протягивает мне бокал, не удосуживаясь посмотреть в мою сторону своими кристальными глазами. Он показал мне, что выпивка не отравлена. Это все, что мне нужно.

- Хочешь рассказать, почему ты здесь?

Его голос холодный, но все же в нем слышатся нотки веселья. Я делаю глоток обжигающего пойла, на вкус оно кислое, но сладкое на моем языке.

- Что ты имеешь в виду?

- Оглянись, Иден. На пляжный курорт немного не дотягивает.

Я сглатываю.

- Откуда ты знаешь мое имя?

У него хватает смелости улыбнуться мне, как будто его развлечение - это благословение. И я ненавижу признаваться в этом. Но это совершенно неестественно быть настолько непреднамеренно красивым. История моей жизни. В мире тайн и лжи - боли и страданий - меня окружают потрясающие создания, погруженные в мифы и фантазии.

Се7мерка. Колдуны. Даже Люцифер во всем своем великолепном ужасе. Столько ужасающей красоты лежит в этом уродливом черном пятне беззакония. Как будто мне нужен еще один повод, чтобы вспомнить кто я такая - жалкий, хрупкий человек.

- Ты действительно думаешь, что попала сюда случайно? Вопрос заключался лишь в том, когда это произойдет. Честно говоря, я надеялся, что у тебя будет немного больше самоуважение к себе. Такая досада.

Его ухмылка становится грубой... смертельно угрожающей. Я должна была догадаться, что ослепительный незнакомец больше зверь, чем человек. Может это подарок. Может он вырвет мне глотку и избавит от уготованного мне здесь.

- Надежда удел слабых, - твердо говорю я, а затем делаю еще глоток янтарного напитка. Он не обжигает. Я ничего не чувствую. - Ты ошибся.

- Так ты веришь, что сильная. - сардонически произносит он. - Хорошо. Ты должна быть такой, если хочешь достаточно долго прожить здесь и выбраться, мать твою, одним куском.

- А если нет?

Он пожимает плечами, когда подносит хрустальный бокал к губам.

- Тогда нам всем крышка. И многие из нас погибнут просто так.

Он опустошает бокал и бьет им по столу, посылая ударную волну напряженности по всей комнате. Она отскакивает от стен и ложится между нами липкими, всклокоченными молекулами. Тревога настолько плотная, что я ощущаю ее вкус на языке.

- Я никогда не выберусь отсюда, - шепчу я пять коротких слов, вызывающие презрительное предчувствие.

- Ну уж точно не в таком виде.

Он скользит взглядом сверху вниз по моему телу. И тогда я вспоминаю про свой растрепанный вид. Всего несколько часов назад я ехала по грязным улицам Чикаго, глупо улыбаясь и глядя на мужчину... демона... в которого влюбилась. Затем в вспышке яркой мести и искореженного метала, Ягуар Легиона обернулся вокруг передней части кузова броневика. По крайней мере, именно так сказал Люцифер, после того как вытащил нас и связал внутри бетонной комнаты. Моей комнаты. Комнаты из моих кошмаров, где я пытаю и калечу приемную сестру и других невинных людей. И все ради того, чтобы Люцифер был счастлив. Ради того, чтобы насытить это темное желание насилия, которое прячется глубоко во мне и жаждет бойни. Но я обменяла тьму на жизнь сестры. Мой последний самоотверженный поступок на Земле. Хотелось бы верить, что он был - самоотверженным. Но по правде говоря, моя тьма и рядом не стояла с той болью, которую я испытала, узнав, что для Се7мерки я была всего лишь пешкой. И я хорошо справлялась с этой ролью. Шах и мат.

Теперь вот она я - добровольный узник Ада.

Мрачный незнакомец подходит к шкафу и даже не коснувшись его пальцами, открывает дверцу, демонстрируя множество блесток, кружев и шелка - все это, без сомнения, нелепо дорогое. Он подбирает платье цвета мерцающего рубина и протягивает его мне.

- И что мне с ним делать?

- А как ты, черт возьми, думаешь? - отвечает он со зловещим блеском в глазах. - Надевай.

- С чего вдруг?

- Потому что нашему другу нравятся красивые вещи. И прямо сейчас, ты его самая новая игрушка. Давай подыграем ему еще немножко. Он становится мягко говоря невыносим, когда начинает скучать.

Не могу поспорить с ним. И все же, я не понимаю, почему... почему этот странный, до безумия привлекательный парень помогает мне? Какой ему в этом прок?

Я допиваю остатки напитка и ставлю бокал на стол, перед тем, как направиться туда, где он стоит с такой непоколебимой в себе уверенностью, что ее почти можно ощутить. Вздернув подбородок и не отводя взгляда с этих ослепительных глаз, цвета аквамарина, я резко выхватываю красный шелк с блестками из его рук.

- Не пытайся проскользнуть в мой разум. - касается он пальцем виска. - Здесь это не сработает и скорее всего ты умрешь.

От волнения я прищуриваюсь.

- И кто ты? Моей злой крестной фей?

Он выгибает черную бровь.

- Можно и, так сказать. Но я надеялся, что мы сможем стать... друзьями.
Слово «друзья» скользит по моему позвоночнику, оставляя следы горящего холода на своем пути.

- Так... кто ты? - больше требую я, чем спрашиваю.

Он улыбается, обезоруживая своей неестественной красотой, и шагает вперед, сокращая между нами расстояние. Его леденящее дыхание целует мои щеки, прежде чем спускается на грудь.

- Ты уже знаешь кто я, Иден, - отвечает он, его улыбка становится потрясающе соблазнительной, и я к этому точно не готова. - Николай Скотос. Но ты можешь звать меня, Нико.

Глава 2

- Ты.

- Я.

От его свирепого взгляда кожу покалывает, и я дрожу в забрызганных кровью сапогах. Я не чувствую никакой боли, но это может быть следствием шока или янтарной жидкости, которая в настоящее время бушует в моем животе. Лучше доверится разуму, чем телу. Я делаю шаг назад от его созерцательного взгляда и бросаю сверкающее платье на соседнее кресло.

- Так ты тот... Тот, кого должен был найти Ли.

Он наклоняет голову и на его неземном лице появляется злая маска. Друг или враг, у этого человека по венам течет чистое зло.

- Да. А нашла меня ты. Или лучше сказать, я тебя нашел. Не повезло тебе.

- Мне?

- Я бы так думал.

Он подходит к другому деревянному шкафу, в котором стоит в несколько рядов обувь. Вся на высоком каблуке и любого стиля, от босоножек до трахни-меня лодочек. Из груди Нико доносится низкий гул, пока он задумчиво выбирает, а затем останавливается на золотистых мерцающих со стразами туфлях. Весьма похабные, но я не удивлена. Он ставит их на кресло рядом с платьем, и встает передо мной, практически не оставляя между нами пространства, от чего даже невозможно вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы бросить Нико вызов.

- Я это не одену, - демонстративно заявляю я.

- Ну, ты, очевидно, не можешь пойти в таком виде на ужин, - удивленно он поднимает бровь. - Вполне уверен, что стиль Кэрри сейчас не в моде.

- Вот тебе последняя новость дня - я не собираюсь идти на ужин.
Скрестив руки на груди, я борюсь с желанием не топнуть ногой, как капризный ребенок. Николай делает грозный шаг вперед, входя в то небольшое личное пространство, которое у меня осталось. Резко вдохнув, я чувствую ледяной воздух, который практически превращает легкие в лед.

- Еще. Как. Пойдешь. Меня меньше всего должны заботить твои желания и твои ничтожные человеческие эмоции. Здесь до них никому нет дела. Забавно. На Земле до них тоже никому не было дела. Несмотря на правду в его словах и злость, я поднимаю подбородок, чтобы встретится с Нико взглядом.

- Возможно ты и прав, но ад замерзнет в тот же день, когда я стану пай девочкой и буду ужинать с Дьяволом. Я сама выбрала прийти сюда, так же, как и то, что скажу тебе или еще кому-нибудь, кто попытается меня контролировать - пошли нахер.

Он не отходит и едва даже вздрагивает. И когда я уже готова отступить от его угрожающего вида, он полностью обезоруживает яркой и широкой улыбкой.

- Да что не так со мной и упрямыми, красивыми девушками? - бубнит он, качая головой и делая шаг назад. Я наконец-то могу свободно дышать. - Вот как обстоят дела, Идди. Я хочу сохранить тебе жизнь и отчасти здравый рассудок, несмотря на отсутствие у тебя чувства самосохранения. И для того, чтобы сделать это, ты должна слушать, что я говорю и делать то, о чем прошу.

- И зачем тебе это? - скрестив руки на груди, спрашиваю я его.

- Потому что я дал обещание защищать девушку, немного не похожую на тебя. И я намерен сдержать слово. Один раз я уже умер за это и умру снова.

Я пытаюсь понять его слова и мучение, которое появляется на его лице. Он говорит серьезно?

- Габриэлла.

Нико кивает.

- Есть причина почему ты ей нравишься. Потому что напоминаешь Габриэлле ее саму.

- Ты знаешь?

Я чувствую, как часть груза спадает с моих плеч. Темная Королева показала мне доброту и смирение в то время, когда я была уязвима. А учитывая ее силу, я не представляю ни единой причины, по которой Николай подверг бы опасности их связь.

Он молча пожимает плечами.

- Представь себе каково это видеть всех тех, кого ты любишь сквозь туманное стекло и не в состоянии прорваться к ним. Вот на что похожа моя уникальная... ситуация.

- Уникальная ситуация? Мы в Аду, - невозмутимо говорю я.

- Не совсем.

Он подходит к свободному креслу и садится, его движения плавные и изящные. Трудно не заметить сходство Нико с его братом, Дорианом, и тяжело смотреть на Нико и при этом не видеть прекрасных глаз Темного Короля. Честно говоря, от этого мне немного комфортнее. Я сажусь напротив Николая, и мое побитое тело оседает на плюшевой обивке.

- Не хочешь уточнить?

Глаза Нико становятся стеклянными, и погрузившись в размышления, длинными и изящными пальцами он вырисовывает круги по столу.

- Я здесь... и в тоже время меня здесь нет. Это сложно.

- Испытай меня.

- Потом. У нас компания.

Я быстро оглядываю комнату, как вдруг два стука в дверь разбивают недолгую тишину.

- Заходи, Саския, - объявляет Нико. Темноволосая и на вид мрачная девушка семенит в комнату и не поднимая глаз она на секунду встает на колени.

- Мистер Скотос. Мадам Иден. Я здесь, чтобы помочь вам подготовиться к ужину.

- В этом нет необходимости...

- Было бы прекрасно, Саския, - перебивает Нико. Он бросает на меня взгляд, в котором от примирения не осталась ни следа. - Позволь ей помочь тебе. Она знает, что нужно.

- И что же именно?

- Позже. Просто... слушай, - предупреждает Нико, его слова резкие и тихие. - Наблюдай. Но держи язык за зубами. И чтобы ты не делала, не забывай зачем ты здесь.

Он встает и направляется к двери, оставляя меня наедине с крошечной, тихой слугой. Она выглядит такой хрупкой в своей серой мантии в пол, перевязанной красной веревкой вокруг талии, и тот факт, что она не встречается со мной взглядом, заставляет еще больше осознать мой потрепанный вид. Саския проходит в примыкающую ванную комнату и через секунду я слышу звук льющейся воды. Знакомый запах наполняет комнату, паря в клубах пара. Ком размером с бейсбольный мяч образуется в горле, и я моргаю сквозь слезы.

- Что-то случилось, мадам? - спрашивает Саския, внезапно оказавшись подле меня.

Я качаю головой, но слова выдают меня.

- Запах... что это?

- Полуночный жасмин, - робко отвечает она, уставившись на меня испуганными глазами. - Если... если вам не нравится, я могу...

- Нет. Нет, все в порядке. Спасибо.

Уставшая, я встаю с кресла, чтобы только плюхнутся в него обратно. В голове туман, в ушах звон, а перед глазами плывут черные мушки. Я выдыхаю через нос и чувствую странный запах чего-то металлического, словно ржавчины.

- С вами все хорошо? - с тревогой в голосе, спрашивает Саския.

- Думаю да. Просто слегка кружится голова, - тяжело дыша, отвечаю я.

- Я принесу вам воды.

Я смотрю сквозь стеклянные глаза, как Саския бежит в ванную, и ее мантия волочится по полу. Пот выступает на моей липкой коже. Я облизываю пересохшие губы и стараюсь успокоить свое бешено колотящееся сердце. Когда я ела в последний раз? Я даже не уверена сколько времени прошло после того, как меня из земного мира перенесли в пустой подземный мир. Но я помню, что последний раз ела с... Лилит. Ее лживый девичник, когда она пыталась купить меня искусственной дружбой с мороженным и мелодрамами. И я купилась. И вот почему так плохо. Я верила ее поддельным слезам и притворным улыбкам. Съедала ее приторно-сладкие речи, как конфеты. Отвернувшись от сестры и всего, что знала, Лилит стала единственной, кто показалась мне близким человеком, и я привязалась к ней из чувства одиночества и страха. Больше никогда. Я больше никогда не буду такой глупой и доверчивой девчонкой.

С мыслями об ее обмане, вздымающемся в моем пустом животе, я быстро хватаю ярко-красное яблоко из чаши, стоявшей на столе. Но как только подношу его к губам, Саския появляется передо мной и выбивает его из руки.

- Эй, какого?..

С удивительной силой, Саския хватает меня за запястье. С ожесточенным выражением на лице, она качает головой.

- Саския, отпусти меня.

Она подчиняется, но все же прижимает палец к губам, призывая меня молчать. Затем указывает на яблоко и снова отрицательно качает головой. Яблоки есть нельзя. Конечно. В мире, где ни что не является тем чем кажется, правда похожа на червя, прогрызающего себе путь в легенду. Я[1] не единственный райский сад с ядом внутри. И мой запретный плод может оказаться самым смертоносным из всех. Саския протягивает руку и отрывает с виноградной лозы несколько виноградин и дает их мне. Я не свожу с нее глаз, пока медленно жую и с трудом проглатываю через пересохшее горло. Она могла лгать, что заботится обо мне, но как я могу сомневаться в ней? Она просто спасла мне жизнь, хотя и не должна была. После долгих минут ожидания смерти, которая никак не придет, я следую за Саскией в ванную, чтобы искупаться. Горячая вода оказывает успокаивающее действие на мои суставы.

После того, как грязь и засохшая кровь смываются водой, я понимаю, что все мои травмы полностью исчезли. Не исцелились... исчезли. Словно их никогда и не было. Может, мне все это привиделось. Может быть, ощущение битого стекла и масленого асфальта под моей истерзанной щекой было всего лишь иллюзией. Может быть, болезненное эхо предательства в груди - уловка и я в любую секунду проснусь в море сизого шелка, пахнущего выжженной землей и тем же ароматом жасмина, который сейчас украшает мою кожу. Приятное чувство, но глупое, и я избавляю мой разум от него, позволяя вьющейся печали стекать в канализацию ванны вместе с ржавой водой.

Онемение приходит легче, чем я думала, пока одеваюсь и готовлюсь к предстоящему вечеру. Отвлекаясь на зачесанные волосы со стразами, я не замечаю агонию, обжигающую разбитое сердце и я благодарна, что Саския проходит этот путь со мной. Платье подходит точно по размеру, неудивительно и даже макияж нанесен в моем стиле. Темные блестящие тени для век, густая подводка в виде стрелок, а на скулах мягкие, мерцающие румяна. Все это похоже на то, что творится после наступления темноты в Гарфилд Парк, но я не осмеливаюсь протестовать, даже когда Саския обувает на меня туфли на шестидюймовом золотистом каблуке, украшенным горным хрусталем. Я здесь, чтобы сыграть свою роль. Шлюхи. Пленницы. Мученицы. Сейчас для меня все это выглядит одинаковым.

- Всё, - с гордостью сообщает Саския.

Я смотрюсь в зеркало и хмурюсь. Я превратилась в секс-бомбу, злое существо, окутанное безнравственностью. Так не похожа на дьяволицу в белом, когда меня представили Наблюдателю, тогда моя ненормальная непорочность была тайным... поддразниванием. Сейчас, мой наряд обещает самую извращенную порочность, самую сладострастную. Вот я - само воплощение греха. Меня вывернули наизнанку, мои развращенные внутренности украшают кроваво-красные самоцветы. Я отвожу взгляд, не в силах смотреть на себя, но знаю ему понравится. И часть во мне тоже в восторге от этого. Это особая часть меня, которая широко раскрылась в уборной, в то время как Легион слушал происходящее по другую сторону двери. Шлюха. Сегодня я играю роль шлюхи.

- Давай покончим с этим, - бормочу я, направляясь к выходу из спальни. Саския следует за мной в нескольких шагах позади.

- Держи подбородок выше, - шепчет она, когда я поворачиваю дверную ручку. - Не позволяй учуять им твой страх, иначе они сожрут тебя живьем. И ты захочешь, чтобы они это сделали.

Один раз кивнув, я проглатываю каждую каплю сдержанности и выбрасываю каждую унцию скромности, а затем открываю дверь. К моему облегчению в коридоре никого, но я чувствую, что мы не одни. Ощущение на себе тысячи блестящих глаз ошеломляет меня, пока я размеренными шагами иду по длинному пещерному проходу. Про себя я молюсь, чтобы колени перестали дрожать. Саския идет рядом, а когда я спотыкаюсь на своих высоких каблуках, она подхватывает меня за руку.

- Успокойся, - шепотом произносит она. - Они наблюдают.

- Кто?

С широко раскрытыми глазами, я оглядываю помещение в поисках хоть какого-то движения. Саския просто переводит мрачный взгляд на картины, висящие на стенах, подтверждая ощущения, когда мое внимание привлекла эта древняя живопись. Стены живые и они наблюдают за мной. Путь в обеденный зал кажется бесконечным, только звук моего быстро бьющегося сердца и шелест мантии Саксии заполняют пространство. Но когда мы подходим к высоким тяжелым деревянным дверям меня одолевает паника и я просто стою перед ними, как вкопанная.

- Что-то не так, мадам? - спрашивает Саския, пристально вглядываясь в мое лицо в поисках ответа на вопрос. Сейчас, когда она так близко стоит ко мне, я вижу, что ее зрачки черные, слишком большие и не похожи на человеческие. Леденящий холод пробегает по моему позвоночнику.

- Нет. Ничего, - лгу я. Но у меня нет права на свое мнение или покорность, чтобы сказать ей, как я боюсь. Я понятия не имею, что ждет меня по ту сторону этих дверей. Раздражаясь и противясь, я понимаю, что здесь совершенна одна. Никакие хождения по мукам не спасут меня. Мне некуда бежать от монстров, которые скорее всего прячутся за этими дверьми. Даже исходящее влечение от разума Адриэль здесь бесполезно. Там ничего нет, чтобы воскресить мою веру. Ни Се7мерки. Ни высшей силы. Даже мое глупое, смертное сердце не способно на это. Я делаю вдох и выдыхаю ужас, сковывающий мои мышцы и суставы, а затем открываю двери. И я вижу красный. Глубокого кровавого цвета камни украшают пол. На багровых стенах в золоте висят гобелены. Стол, сделанный из того же тяжелого, дорогого дерева, что и мебель в отведенной для меня комнате, стоит в середине огромного пространства. И вокруг него сидят пять самых красивых людей, которых я когда-либо видела. А во главе стола самый прекрасный из них. Люцифер.

- Ах, Иден, любовь моя, - напевает он, вскакивая с энтузиазмом. Плавными, широкими шагами он идет ко мне, такое чувство, что его ноги даже земли не касаются. Люцифер облачен в черный, как смоль, сшитый на заказ костюм с подходящей рубашкой. Две пуговицы специально расстегнуты, демонстрируя гладкую кожу. Он такой же, как и в моих снах, преследующие меня с восемнадцати лет. И все это одновременно радует и раздражает меня. Широким и изящным жестом руки он указывает на стол.

- Прошу, присоединяйся к нам. Мы умирали от желания увидеть тебя. И позволь сделать комплимент, сегодня ты восхитительно выглядишь. Я знал, что как только мы вытащим тебя из тех ужасных тряпок, ты почувствуешь себя намного лучше.

Я смотрю мимо Люцифера и останавливаю взгляд на Нико, моего единственного потенциального друга в комнате. Он незаметно кивает мне, и я слышу в голове его предупреждение. Мне нужно, чтобы Люцифер был спокойным. Ради всего святого, мне нужно сыграть роль. И пока я еще ему не доверяю, черт подери, я никому не доверяю, я верю, что он сможет сохранить мне жизнь. Даже, если не ради меня самой. Я через силу заставляю ноги передвигаться и следую за Люцифером. За столом сидят три молодые девушки, когда я подхожу ближе они начинают смеяться и шептаться. Их наряды похожи на мой, также украшены стразами, кружевом и блестками, но с меньшим количеством ткани. Может быть, здесь такое правило: чем меньше на тебе одежды, тем ближе ты сидишь за столом к Дьяволу. Если это так, я продам свой безвкусный наряд ради одеяния монахини.

- Помнишь Сандру, Кристину и Аманду, - говорит он, кивая в сторону хихикающих девушек, сидящих с другой стороны огромного стола. - Они не переставали спрашивать о тебе с той самой небольшой ночной вечеринки у Айрин. На мгновение я даже начал немного ревновать. Я тяжело сглатываю. Девушки. И он. Все мы вместе в той самой проклятой уборной. Как я могла быть настолько глупой? Открыться перед ним - перед ними. Да что, черт возьми, со мной не так? Совершенно незнакомые люди и я была готова снять перед ними трусики. Или я все же сняла?

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒