Часть 13. Эпилог 4 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 24Следующая ⇒

— Заткнись, Стэн, — шикнула на него Сара Барклетт, которой никогда не нравились его похабные шуточки.

Но Драфловски было не остановить:

— А сколько вам платят за ночь? Или у вас почасовая оплата?

Послышались смешки мужской половины класса.

Гермиона направила на слизеринца палочку, её глаза горели яростью, а в голосе был плохо скрываемый гнев:

— Вон из моего кабинета.

— Но, профессор Грейнджер, куда же я пойду?

— Вон! И пятьдесят баллов со Слизерина, — отчеканила Гермиона.

Её взгляд стал настолько ледяным, непробиваемым, что Стэн почувствовал себя неуютно. Помедлив, он встал, лениво передёрнул плечами, и с ухмылкой бросил дружкам:

— Ладно, пойду прогуляюсь. Не скучайте.

Без заводилы стало не то. Раздалось ещё несколько смешков — профессор Грейнджер без оглядки сняла с каждого по тридцать баллов — и компания поутихла, даже шептаться перестала.

Минут через двадцать в кабинет зельеварения постучали.

— Входите, — сказала Гермиона.

В проёме, сгорбившись, стоял Филч, и сжимал в узловатых желтых пальцах воротник мантии Стэна Драфловски.

— Вот — поймал прогульщика, — улыбнулся он гнилозубо. — Утверждает, что вы разрешили ему бродить по школе.

Стэн подмигнул компании парней. Грейнджер спрятала руки за спину, чтобы не было видно побелевших костяшек и совершенно спокойным голосом проговорила:

— Мистер Филч, юноша заблуждается. Никто ему не давал разрешения гулять по школе. Мистер Драфловски не проявляет должного внимания к словам преподавателей, — неимоверным усилием она удерживала себя в руках.

— Так что с ним делать, профессор Грейнджер? — проскрипел завхоз.

— Думаю, мистеру Драфловски не помешает облагораживающий труд. Думаю, Аргус, у вас найдётся, чем занять молодого человека, который не может найти применение своей необузданной энергии, — длинные конструкции предложений скрывали злость и раздражение Гермионы, помогали не выдавать стыда, унижения, обиды и других эмоций, которые клубились внутри неё. Она не могла показать слабину. Колени подкашивались, подмывало наплевать на всё, броситься в коридор, в кабинет директора, кинуть ему заявление на стол, рассчитаться, и пусть все они идут к мордредовой матери! А с другой стороны, хотелось сохранить лицо. И вчерашние советы Снейпа словно трость, на которую она опиралась в своих действиях, помогали устоять на ногах.

— Конечно, профессор! — с жаром поддержал Филч, сияя от радости. — Кажется, туалет для девочек на третьем этаже нуждается в прочистке.

На лице Стэна отразилась брезгливость.

— А может я тихо посижу на последней парте, а? Профессор Грейнджер? Обещаю, что не буду вам мешать, — кривлялся он, надувая обиженно губы и тут же невинно растягивая их в подобии улыбки.

— Прекрасно, мистер Драфловски с радостью поможет вам, — полностью игнорируя студента, она слегка улыбнулась Филчу.

— Вы не имеете права! — закричал Стен, но завхоз выволок его за шкирку из кабинета, и дверь за ними закрылась. Раздалось глухое шарканье и слабое эхо голоса Аргуса Филча, разглагольствующего, вероятно, о том, как ему жаль, что профессор не назначила повешение за палец.

— Продолжаем урок, — невозмутимо обратилась к классу Грейнджер.

Северус нашёл очередной повод прогуляться по замку, в этот раз весьма досадный — приглашенный преподаватель ЗОТИ, бывший мракоборец Джон Долиш, внезапно попросил уволить его до истечения срока годового контракта. Кабинет преподавателя защиты от тёмных искусств находился на третьем этаже, и путь к нему лежал через тот самый злосчастный туалет, в проём двери которого директор Снейп увидел Драфловски, ползающего на коленях и полирующего половой тряпкой кафель. А неподалёку, на одной из раковин, чудом не отвалившейся, весело восседал Филч, наблюдая за трудовым подвигом молодого человека. И чёрт дёрнул Снейпа свернуть с пути и начать выяснять, в чем тут дело.

— Отработка, сэр, — улыбнулся Филч.

— Почему посреди учебного дня? Все отработки назначаются по его окончании.

— А я что, — пожал плечами завхоз. — Я всего-навсего выполняю приказ профессора Грейнджер.

Северуса как ветром сдуло.

Визит к Джону Долишу был немедленно отложен. Душили нехорошие предчувствия. Это ведь разумно? Помчаться к ней, сломя голову, потому что мелкий паршивец натворил что-то такое, что заставило саму Грейнджер, в нарушение всех правил, назначить отработку во время уроков. Это ведь важнее возможного увольнения мракоборца и того, что школа, скорее всего, вообще лишится этого предмета? (Найти достойного специалиста на должность профессора ЗОТИ в середине первого семестра мог надеяться только идиот. Ну или Альбус). Это ведь правильно — пренебречь всем ради преподавателя зельеварения? Ситуация с Грейнджер более срочная, и поэтому приоритетная. Именно поэтому. Он не позволит привязанностям влиять на свой профессионализм.

Снейп дёргает ручку двери. Заперто.

Стук: раз-два-три.

Дежавю.

Снова: раз-два-три.

Без ответа.

Ещё три глухих удара, и к ним добавляется:

— Мисс Грейнджер. Я знаю, что вы там. Откройте.

А может, ничего страшного не случилось? Может, он просто выдумал повод, чтобы лишний раз увидеть её? Снейп помотал головой — нет, это на него не похоже. Он полностью контролирует себя. Он совершенно, абсолютно…

— Хорошо, что вы зашли.

… Потерян. В ней. Грейнджер стоит в дверях, заправляет за ухо выбившийся локон, прикасаясь к мокрому, в красных пятнах, лицу. А он вообще забыл, зачем пришёл. Завороженно смотрит в её блестящие от влаги глаза, и тут его окунают в слова, как в прорубь:

— Я должна сообщить, что не смогу больше вести занятия сегодня по причине плохого самочувствия. И я хочу уволиться.

«Да что ж за день-то такой! »

— Значит, и вы тоже, — говорит он. Грейнджер вопросительно смотрит. — Долиш надумал оставить преподавание, скучает без боевых подвигов. Ну а у вас какая причина?

Его спокойный неторопливый тон умиротворял. Была какая-то магия в этом голосе, иначе не объяснить, почему тревоги и волнения начали таять, а ощущение опоры и безопасности возвращаться. Она вдруг подумала о «Принце» — как хорошо, если бы вместо Снейпа здесь сейчас был он. Она могла бы прильнуть к его груди и разрыдаться. По-детски, не стесняясь. Размазывая сопли и слезы по лицу. Одиночество, пустота, сознание нехватки этого человека накрыли её. Гермиона пожалела себя и в тот же момент возмутилась: «это что, получается, без мужика уже и три дня прожить не могу? » Её мысли возвратились к директору Снейпу.

— Я нашла более привлекательную вакансию, в шотландском отделении Министерства магии, — быстро сочинила она.

Во взгляде Северуса читалось: «Рассказывать сказки будете кому-нибудь другому».

— Мисс Грейнджер, что натворил Драфловски?

Его вопрос пробрал её до дрожи, как и умение распознать ложь, попасть в точку, захлопнуть ловушку. Она была почему-то рада оказаться в этой ловушке. Вечная осведомлённость обо всём, что творится вокруг, почти нечеловеческое чутьё не пугали, но восхищали и давали чувство защищённости.

— Он… — Грейнджер вздохнула, пытаясь набраться смелости произнести следующие слова… — с помощью заклинания задрал мне мантию так, что весь класс мог видеть моё нижнее бельё. — Она села на стул и спрятала лицо в ладонях. — Теперь вы видите, что я больше не могу здесь работать.

Темнота перед глазами обострила другие чувства, и слух уловил раздирающее тишину кабинета тяжёлое, неровное дыхание. Гермиона не знала, сколько прошло времени, — минута или пять — она отняла руки от лица и взглянула на директора Снейпа. Тот стоял неподвижно и смотрел в одну точку так, как смотрят убийцы, думая о преступлении. Ей стало страшно. Он произнёс очень тихо:

— Я его уничтожу.

И вышел вон.

Опомнившись, Гермиона кинулась за ним.

— Постойте! Директор Снейп!

Он замедлил шаг. Гермиона пробежала немного вперёд и остановилась, преградив ему путь; глядя в непроницаемые глаза, спросила:

— Что вы с ним сделаете? Исключите из школы?

— А вы этого хотели бы?

— Нет… — сказала она, хотя часть её желала этого, и, словно стремясь заглушить мстительные мысли, горячо добавила. — Ни в коем случае.

— Мисс Грейнджер, мне не найти преподавателя зельеварения посреди учебного года, а такого компетентного как вы, тем более. Поэтому я намерен делать всё возможное, чтобы вы остались работать в школе до июня.

— Компетентного? — повторила она, примеряя это слово на себя, словно красивую мантию, которая ей не по размеру. — С компетентными не случается то, что случилось со мной.

— Вы себя недооцениваете. Единственный ваш недостаток — неприятие помощи от других, — он выпрямился. — С Драфловски я разберусь. Он больше вас не побеспокоит.

— Нет, я… я всё равно едва ли смогу здесь работать. Завтра то, что произошло, будет пересуживать вся школа.

— Не будет.

— Всем рты не заткнёшь.

— Вы плохо меня знаете, — он почти улыбнулся, и в этом еле заметном движении губ была окутывающая теплотой поддержка.

— Вы что, сотрёте память каждому в Хогвартсе? — в шутку спросила она.

— Каждому в Англии, если потребуется, — он едва тронул её плечо. — Мисс Грейнджер, завтра Самайн, потом выходные. У вас есть время всё хорошо обдумать. Не принимайте поспешных решений.

— Мой позор не забудется за пару выходных. Все станут относиться ко мне иначе.

— Я не стану, — не отнимая руки от её плеча, он сделал к ней шаг.

— Стараешься, делаешь для них всё… — глотая слова, пыталась не расплакаться Гермиона. — Ну почему, почему некоторые дети так меня не любят!?..

— Они никого не любят, — свободной рукой Снейп предложил ей объятия, и Гермиона прильнула к нему, позволяя притянуть себя ещё ближе. — Не бросайте меня здесь одного, — зашептал он ей на ухо. — Я не выживу среди этой злобной своры без вашей поддержки.

Эта реплика заставила её улыбнуться. Их педагогический коллектив был тем ещё серпентарием.

— Разве я так уж сильно вас поддерживала? — она отклонилась и заглянула ему в лицо.

— Поддерживали. Когда не злословили у меня за спиной — не спорьте, я знаю, что вы этого не делали, — когда голосовали за мои решения на педагогическом совете, когда случалось какое-нибудь ЧП, и только в ваших глазах я находил понимание и желание помочь, а не критику и возмущение, когда вы откликались на мои просьбы, соглашались на дополнительную работу, делали за своих коллег их работу. Думаете, я ничего этого не замечал? Я ценю вашу преданность этому месту, Гермиона. Без вас... Хогвартс опустеет.

Грейнджер вздрогнула при звуке своего имени. Её дыхание участилось, она посмотрела ему в глаза:

— А без вас его просто не будет.

— Я надеюсь, что вы подождёте до понедельника. За свою репутацию не переживайте. Никто не посмеет заикнуться об инциденте.

И он ушёл.

* * *

В кабинете было тихо. Неяркий свет выхватывал внушительный директорский стол. Несмотря на то, что окружающий интерьер остался «авторства» Дамблдора, стол разительно отличался. Он был всё тем же, из чёрного морёного дуба, с мелкими и крупными ящиками, с дверцей на скрипучих петлях и резными золотыми отверстиями для ключа, но на его поверхности мостилась лишь пара стопок пергамента, писчий набор да волшебный метроном, который отсчитывал мгновения только по одному ему известному критерию.

Северус Снейп молча сидел в массивном кожаном кресле. Стэн Драфловски дерзко смотрел на директора.

— Мистер Драфловски, вы понимаете, почему вы здесь? — бесцветным тоном спросил Снейп.

— Даже не зна-а-аю, — нахально протянул Стэн. — Неужели из-за той незначительной шутки, директор Снейп?

— Незначительной… шутки? — тяжёлая пауза упала между словами. Метроном отсчитал два удара.

— Ой, да бросьте, директор! Это же просто Грейнджер, — пренебрежительно продолжил Драфловски. — Да и что вы собираетесь сделать? Снять баллы? Исключить меня? Мой отец в попечительском совете только одобрит мой поступок, — он гадко ухмыльнулся, — да и деньги моей семьи, вливаемые в эту школу, явно не лишние, да, директор?

— Вы правы, в баллах Слизерин изрядно отстал от других факультетов, — Снейп встал со своего места и обошел стол. — Исключить вас? Идея хорошая, но деньги вашей семьи очень кстати для Хогвартса, — говоря это, он расстегнул пуговицы на манжетах сюртука и рубашки, загнул рукава; высвободил пару пуговиц у ворота, ослабил шейный платок.

Выражение лица Стэна после этих слов сделалось совершенно самодовольным, поза, в которой он стоял сделалась расслабленной, фамильярной. Он совершенно не замечал происходящего.

Метроном на столе директора начал свой непрерывный ход.

— Expelliarmus — Снейп одним незаметным движением обезоружил студента, перехватил его волшебную палочку и отправил её в ящик директорского стола.

— Что это значит? — возмущённо отозвался Драфловски.

Северус в пару шагов преодолел расстояние между ними.

— Это значит, — Снейп схватил Драфловски за воротник рубашки одной рукой, — что мы с вами поговорим по-мужски, я бы даже выразился иначе: по-маггловски, — в этот момент он сжал свободную руку в кулак и нанёс первый удар в скулу. — Чистокровным ракалиям, вроде тебя, бывает полезно узнать, — он нанёс следующий удар и из носа Стэна хлынула кровь, — как могут защищать себя магглорождённые.

— ВЫ!!! — смог выкрикнуть Драфловски. — ОТЕЦ УНИЧТОЖИТ ВАС!

Следующий удар заткнул Стэна. Снейп продолжил молча: лицо, грудь, живот — он не пропускал ни одного места. Пока брезгливость не перевесила, и тогда он с силой кинул Драфловски на пол.

— Вам не сойдёт это с рук, Снейп, — хрипя и поскуливая процедил Стэн, пытаясь приподняться.

— Ваш отец ничего не сможет сделать, — Северус невозмутимо достал белоснежный платок из кармана сюртука и начал тщательно вытирать руки.

— Ошибаетесь. Он вышвырнет вас из Хогвартса, когда узнает… — бледное лицо Драфловски, испачканное кровью и наливающееся синяками переменилось, как только он увидел, как Снейп бросил платок со следами его крови на пол и направился к нему:

— Нет! Нет-нет-нет-нет… Пожалуйста, не надо! Я буду молчать! Буду молчать!

Северус остановился прямо у ног Стэна и опустившись на одно колено, приблизил своё лицо к нему:

— Конечно будешь, щенок. Как ты думаешь, если общественность, и особенно семья Денвер, узнает, кто виновен в случившемся с мисс Элизабет Денвер, что будет с тобой и твоим отцом, со всем вашим родом?

Лицо Драфловски стало белым как полотно, в его глазах появился ужас.

— До этого я берёг их чувства, но раз ты так ставишь вопрос, то мне больше ничего не остаётся…

— Я понял, — выдавил из себя Стэн. — Я всё понял, правда.

Снейп продолжил тихим ледяным тоном, не терпящим возражений:

— Ты не сведёшь с лица синяки и будешь ходить по школе в таком виде, пока они сами не заживут. Ты будешь говорить, что тебе, наверное, — он выделил это слово, — отомстили гриффиндорцы за своего профессора и героиню войны, но ты не смог рассмотреть их лица и знаки отличия. Никто не узнает о том, что произошло в этом кабинете, иначе твоей семье придёт конец, и этот конец вам обеспечат ваши же чистокровные друзья, — он четко, не спеша, проговаривал слова. — И ещё кое-что. Лично от меня, не как от директора, а как от мужчины, который не терпит подобного обращения с дамой: если ты ещё раз хотя бы косо посмотришь в сторону профессора Грейнджер — это будет последний день, который ты начнёшь вспоминать с благоговением и трепетом, потому что тогда ещё мог ходить на своих двоих самостоятельно. Скажи, что ты меня понял.

— Да, — прошептал Стэн.

— Громче, — Снейп встряхнул его.

— Да, сэр! — прохрипел со всей силы Стэн.

Северус поднялся на ноги и отошёл в сторону, оправляя сюртук и манжеты.

— В таком случае, наш разговор окончен, — буднично произнёс Снейп. — На следующем занятии уточните у профессора Грейнджер, как долго должна длиться ваша отработка. И постарайтесь отработать баллы, мистер Драфловски. Ваша палочка, — он отправил артефакт в плавный полёт до получателя.

— Да сэр. Но… — он затравленно посмотрел на Снейпа, аккуратно перехватывая палочку и убирая её в рукав мантии.

— Что? — Северус напряженно посмотрел в ответ.

— Как я объясню, почему я не заживляю синяки, это же и первокурсник может.

— Это, мистер Драфловски, ваша проблема. Но если они сойдут раньше положенного срока, я добавлю. Вы свободны.

На негнущихся ногах Стэн покинул кабинет директора.

Северус Снейп шумно выдохнул, прошёл к столу, завалился в кресло, и только сейчас заметил бешеный ход метронома.

— Контролируй свои эмоции, Северус, — произнёс он в пустоту.

Метроном начал замедлять ход.

— Надо убрать эту штуку отсюда, на кой Альбус вообще держал это на виду? — устало продолжил он говорить сам с собой.

— Его можно перенастроить на посетителей, мой мальчик, — неловко откликнулся с портрета Дамблдор.

Часть 9

Виски сверлила жуткая боль, спина и шея ныли от неудобной позы, на душе было тягостно. Заставить себя встать с постели не хватало сил, поэтому Гермиона сделала единственно возможное в этой ситуации — уткнулась в подушку и тихо заплакала.

С каждым судорожным вздохом, с каждым всхлипом уходило плохое, растворялось в воздухе, как пыль. «Всё проходит, и это пройдёт». Есть вещи, из-за которых не следует убиваться. Гермиона вытолкнула себя из кровати, оделась и заказала у эльфа завтрак. Попыталась отвлечься на проверку эссе у пятого курса Хаффлпаффа, но нехорошие, едкие мысли снова полезли в голову, не давая сосредоточиться. Вконец растеряв внимание, она взяла чистый пергамент и произнесла нужные слова.

Lithospermum: Добрый день.

Сомик → Lithospermum: О, давно тебя не было! А чего ник не сменила? Передумала?

Lithospermum: Месяц ещё не прошёл.

Сомик: А-а, ну точно, ты же где-то в десятых числах подключилась. Как поживаешь? Мы тут всем отделом активно готовимся к Самайну.

Lithospermum: Здорово. А у меня дела не очень. Понимаю, что жаловаться не принято, но говорю, как есть.

Сомик: Что стряслось, рассказывай.

Lithospermum: На работе один человек опозорил меня перед остальными. Теперь я боюсь показываться им на глаза.

Сомик: Сочувствую. Ты уже придумала, как отомстишь ей?

Lithospermum: Это он. И я не собираюсь мстить.

Сомик: о_О У меня в голове не укладывается. Мужчина должен защищать женщину. С мечом в руках!

Lithospermum: Не всех родители воспитали такими джентльменами, как ты.

Сомик: Да, воспитание хромает у многих в наше непростое время. А что ты собираешься делать?

Lithospermum: Не знаю. Скорее всего, уволюсь.

Сомик: Ты что! Увольняться из-за какого-то идиота непрактично! Дураков — куча, а хороших мест по пальцам пересчитать. Если тебе твоя работа нравится, ни в коем случае, не уходи! Знаешь, когда я учился в школе, меня часто шпыняли сокурсники, но если бы я сдался и решил перевестись в другую школу, я бы не стал тем, кем я стал. Сейчас я очень горд своими достижениями, но не скажу, что мне они достались без труда. Один очень мудрый человек говорил: главное — сражаться, снова и снова, только так можно остановить зло, пусть даже истребить его до конца никогда не удастся.

Lithospermum: Хорошие слова. Они напомнили мне одного человека, который тоже любил рассуждать о добре и зле. Спасибо за поддержку, Сомик.

Сомик: Рад, если помог. Так что, дашь ему по мордасам? : D

Lithospermum: Если бы всё было так просто… Это не решит проблему. Мне стыдно общаться с коллегами.

Сомик: Я уверен, ты не сделала ничего такого, за что тебе должно быть стыдно.

BANTYC: Мордобой — это варварский метод! Настоящая леди никогда не опустится до такого маггловского способа решения проблем.

Lithospermum → BANTYC: Он вообще-то говорил метафорически.

BANTYC: Да хоть эзотерически!

Lithospermum → BANTYC: Мне кажется, вы не до конца понимаете значение слова «метафора».

Сомик → BANTYC: А ты что-то имеешь против магглов? 😡

$тРеКоЗа → BANTYC: Имеешь что-то против эзотерики? 😡 😡 😡

МечтаВостока: А мне понравился совет. И хотя я весьма консервативен, считаю, что женщина должна слушаться только двух мужчин: мужа и отца. А тому мужчине, который её оскорбил, может смело дать в глаз. Я бы уважал такую женщину.

BANTYC → МечтаВостока: Разумеется, если нанесено сильное оскорбление, женщина должна уметь постоять за себя. Я только имела в виду, что нельзя на каждого встречного бросаться с кулаками. Есть более цивилизованные способы разрешения конфликтных ситуаций.

BANTYC → МечтаВостока: Я, кстати, тоже довольно консервативна. У меня такое чувство, что мы с вами самые консервативные люди в этом чате: )

Разговор перетёк в русло восточных традиций, и Гермиона покинула чат. Значительная часть эссе у пятого курса Хаффлпаффа спустя короткое время была проверена.

Постучали в дверь.

— Здравствуйте, профессор Грейнджер, а мы вам тут — вот, — три шестикурсницы с Гриффиндора протянули ей розовую в белый горошек коробку, перевязанную лентой.

— Спасибо, — Гермиона взяла подарок и поставила на тумбу. — Чай будете?

Девочки переглянулись и дружно кивнули.

Гермиона разрезала торт, что был в коробке, разлила по чашкам чёрный чай и, придвинув к кофейному столику ещё пару стульев — которые сразу же были превращены в низкие кресла — пригласила учениц за стол.

— Мы на вашей стороне, — после некоторого молчания сказала светловолосая круглощекая девочка, которую звали Матильда Линдсей.

— Да, этот говнюк, — бойко поддержала другая, которую звали Мартисия Ладамс, — получил свои синяки заслуженно.

— Какие синяки? — Гермиона застыла с поднесённой ко рту вилкой.

— Говорят, что его побили парни с Гриффиндора, — с гордостью сообщила третья, имя которой было таким сложным, что учителя всегда его коверкали.

— Побили? Как побили? Когда?

— Не знаю, — ответила девочка с труднопроизносимым именем. — Только теперь он из подземелий носу не кажет.

— А про синяки рассказали семикурсницы со Слизерина, которые узнали от парней. Странно только, что он их не сводит, синяки, в смысле.

Гермиона впала в оцепенение, пока три подруги продолжали обсуждать инцидент. Она слушала их вполуха, тревожась от мысли, что это может быть связано с ней.

— Не сводит?

— Ага.

— Почему?

— Да Мерлин его знает.

— Может, боится… А может на них заклинание мудрёное наложили, — выдвинула предположение Матильда.

— Может и так, — задумчиво произнесла Гермиона, а потом продолжила более оживлённо:

— Ваш визит был приятным сюрпризом для меня, но вам пора готовиться к балу, иначе можно не успеть, — мягко улыбнулась она. — Спасибо, что зашли, юные леди.

— Профессор Грейнджер, вы — один из лучших преподавателей в Хогвартсе, и мы все, не только студенты Гриффиндора, безмерно уважаем вас, — выразила общую мысль Мартисия, — и хотим, чтобы вы ни на секунду не сомневались в этом! — горячо закончила она.

— Ещё раз спасибо, девушки — Гермионе с трудом удалось сдержать непрошеные слёзы, слова поддержки растрогали её, но она быстро справилась с собой. Проводила студенток, быстро оглядела себя в зеркале и заторопилась в кабинет директора.

Северус Снейп в готической мантии со стоячим воротником, надетой поверх белой рубашки и бордового жилета был…

«… странный, непривычный и парадоксально привлекательный», — подумала Гермиона и даже поймала себя на мысли, насколько приятно может быть вальсировать с таким кавалером, прежде чем увидела в отражении зеркала его взгляд:

— Пару минут, мисс Грейнджер, — он стал поправлять манжеты и ворот рубашки, а затем осмотрел себя со всех сторон.

Зеркало, у которого вдруг появилась пластичная впадина в виде рта, воскликнуло:

— Ай да хороши, господин директор! А всё-таки, голубой придал бы вам изысканности.

— Нет.

— Ну хоть красную розу в нагрудный кармашек, сэр!

— Нет.

— Вот Альбус всегда меня слушался, — с ностальгией вздохнуло зеркало.

Гермиона чуть не рассмеялась, вспомнив вызывающе нарядные голубые мантии бывшего директора. То, что Снейп пользовался тем же зеркалом выглядело настолько нелепо, что она ущипнула себя за кожу. «Ай».

— Ну а вам как? — резко развернулся он к ней. — Нравится?

— Да, — быстро ответила растерявшаяся Гермиона и сглотнула. — Вы выглядите угрожающе… элегантно.

— Угрожающе? — иронично повторил он. — То есть, я страшный, по-вашему?

— Нет. Хотя, не буду обманывать, многие мои коллеги вас боятся.

— А вы? — вкрадчиво спросил Снейп.

— Я не боюсь.

Его лицо смягчилось, всего на мгновение, пока Гермиона не заговорила снова:

— Вообще-то, сэр, я здесь из-за мистера Драфловски. Его избили.

Снейп в своей естественной манере сделал тот самый невозмутимый жест бровью. Из его голоса исчезли теплота и мягкость, тон стал деловым и холодным.

— Вы пришли, чтобы сообщить мне это? В таком случае, вы опоздали, мисс Грейнджер. Декан Слизерина известил меня ещё утром. И мы предпринимаем меры, чтобы найти обидчиков. Хотя, должен признать, у меня мало надежды.

— Я просто подумала, не может ли это как-то быть связано со мной?

Снейп сощурился.

— Каким образом?

— Разве не странное совпадение? На следующий же день после…

— Странное совпадение, мисс Грейнджер, это когда молодая особа запирается у себя в комнате после ничтожного инцидента, вместо того, чтобы заявить своим появлением на балу о том, что ей всё равно. Если позволите, у меня много дел.

Снейп откланялся и стал подниматься по ступеням на второй этаж, оставляя Гермионе самой направиться к выходу.

— Вам пойдёт белый, мисс! — крикнуло напоследок зеркало.

Часть 10

«Все препятствия и трудности — это ступени, по которым мы растем ввысь», — сказал один мудрый человек. Гермиону взрастил факультет Гриффиндор, отступать было не в его духе. Поэтому она наскоро переделала единственное белое платье, висевшее в шкафу на самой дальней вешалке, в опоясанный хитон с открытыми плечами, из позолоченной подставки для перьев в виде головы льва сделала шлем с высоким гребнем, а кочергу превратила в копьё, наложив чары позолоты. Образ греческой богини — готов!

Вопреки ожиданиям никто не стал коситься в её сторону или, что ещё хуже, выражать жалость и сочувствие. Народ вообще мало что замечал вокруг — празднование было в разгаре и зал наполняла сопровождаемая музыкой фантасмагория красок и форм. Люди в костюмах напоминали ей те причудливые образцы, какие Снейп в бытность свою профессором хранил у себя в кабинете и которые отпугивали любопытных студентов. Банши, в которой Гермиона не сразу узнала профессора Трелони, отсалютовала ей бокалом с хересом. Чёрная вдова, прошествовав мимо, спешно поздоровалась: сквозь траурную вуаль зыркнули два быстрых глаза мадам Хуч. Северус и Минерва — оба потусторонне бледные — беседовали невдалеке. Снейп оглядел наряд Гермионы и наклонил голову в приветствии. Грим Макгонагалл заострял нордические черты её лица. Волосы серебрились, сливаясь с белым, как метель, меховым воротником на струящейся, воздушной мантии; под мантией — изумрудное платье с кожаным поясом, на котором крепился молот; из волос торчали несколько веток на манер короны, а на руках — бутафорская кровь. Калех[9], — догадалась Гермиона. Не она одна решила нарядиться сегодня богиней. Декан ободряюще ей улыбнулась, и обратилась к Снейпу с каким-то вопросом. Гермиона топталась возле закусок с видом человека, внимательно изучающего диковинные лакомства. Она ждала, что Снейп вскоре закончит беседовать с Макгонагалл и подойдёт к ней. Урывками до неё долетали фразы разговаривающих вокруг людей. Откуда-то из-за спины донёсся ехидный голос:

— Видела его костюм? Я же говорила — кровосос! — и в воздухе задребезжал мелкий смех.

Наконец, Северус и Минерва прощались:

— Смотрите, не укусите никого, граф Северус.

— А вы не теряйте человеческого обличья, госпожа Калех[10].

Когда Гермиона посмотрела в их сторону, Снейпа уже след простыл, зато к ней приближалась Макгонагалл.

— Советую попробовать сахарную паутину — тает во рту, — подсказала та, видя её замешательство. — Вам очень идёт этот наряд, Гермиона.

— Спасибо. Мне нравится ваш. Имболк в этом году был солнечный. Значит, ждать нам долгой зимы, госпожа Калех? — она улыбнулась и скользнула взглядом поверх толпы.

— Ну, сдаваться так скоро я не собираюсь, — поддержала тему шотландской мифологии Минерва. — Кого-то потеряли?

— Нет… То есть, да. Я хотела поговорить с директором Снейпом. Вы не знаете, куда он направился?

— Наверное, на балкон. Он жаловался на духоту. Если я его встречу, передам, что вы его искали.

— Нет, не нужно! — резко возразила Гермиона и на изумлённый взгляд коллеги добавила. — Он может подумать, что у меня к нему… срочное дело. А это не так. Мне не хочется вводить его в заблуждение.

Макгонагалл всё ещё смотрела на неё с выражением недоумения на лице.

— Хорошо, Гермиона, не буду.

Хагрид в костюме мохнатого зверя, название которого нельзя было отыскать ни в одном справочнике, выглядел презабавно. Мех кое-где свалялся, торчал слипшимися, красноватыми клочьями, а на голове грозно и в то же время нелепо разевала окровавленную пасть морда чудища. Хагрид так громко смеялся и так сильно запрокидывал голову, что пасть чудища то и дело сползала на затылок. Флитвик, следуя своему чувству иронии, нарядился лепреконом. Он сидел на огромной руке полувеликана и что-то втолковывал тому. Картина была прямо сказочная! Поболтав с ними об ирландских легендах, Гермиона стала лавировать между танцующими парами, то появляясь, то пропадая снова в фантастических да жутких декорациях, пока не добралась до балконов. На третьем по счёту, в небольшой арке, облокотясь на мраморные перила, стоял спиной к ней директор Снейп. Зачем она его искала, Гермиона представляла смутно. Желание поговорить. Откуда оно возникло? Зачем возникло? Она знала наверняка только то, что в момент, когда перед ней предстал вид этой укрытой чёрной мантией спины, внутри что-то приятно всколыхнулось.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒