Часть 13. Эпилог 2 страница

Lithospermum: А как же наше пари?

Летающий_Принц: Оно важно для тебя?

Lithospermum: Нет. Но мне хотелось бы сохранить интригу до встречи 😉

Летающий_Принц: Желание дамы — закон.

В таком случае, моя очередь задать вопрос. Назови качество, которое ты хотела бы изменить в себе?  

Гермиона посмотрела на зачарованные часы, бронзовое копьё которых неумолимо приближалось к красной отметке, которую она установила сегодня, дав себе обещание ложиться спать до того, как стрелка пересечёт её. Каким бы увлекательным ни было общение с Принцем, её профессиональный долг — важнее.

Lithospermum: К сожалению, мне пора. Я отвечу на твой вопрос завтра.

Летающий_Принц: Уже уходишь?

Lithospermum: Не хочу получить ещё один выговор от начальника за то, что прихожу на работу не выспавшись. Да и небезопасно это.

Летающий_Принц: Какое странное совпадение.

Lithospermum: Что именно? Ты тоже получил сегодня выговор?

Летающий_Принц: Нет. Просто безумная мысль мелькнула.

Lithospermum: Какая?

Летающий_Принц: Что мы знакомы.

Lithospermum: Всё может быть 😊

Летающий_Принц: Ты не понимаешь. Если бы это было правдой, это было бы… я не знаю… за гранью добра и зла. Словно некий демиург развлекается, играя нашими судьбами.

Lithospermum: Демиург? Извини. Я, кажется, действительно не понимаю, о чем ты говоришь. Видимо, слишком хочу спать. Мне правда пора. Спокойной ночи.

Летающий_Принц: Спокойной ночи.

Часть 4

Приближался ноябрь. Холодные, томительные вечера проходили в занимательных беседах, то тёплых и душевных, то ироничных и полных дружеских подтруниваний, а уже к концу месяца — недвусмысленных намёков и заигрываний. Конечно, не всегда у них было время пообщаться, но и в самые загруженные дни перед тем, как лечь спать, оба старались зайти в чат и написать друг другу хотя бы пару слов, пусть даже только пожелать спокойной ночи.

Очень скоро Летающий Принц знал не только какой десерт предпочитает незнакомка — меренговый рулет с голубикой и листиком мяты — но и какого цвета были локоны у её первого возлюбленного, когда на них падал мягкий солнечный свет.

Lithospermum: Он ими очень гордился. Пожалуй, он даже мог бы жениться на своих волосах и быть вполне счастлив в браке: D

Летающий_Принц: : D Не представляю, как ты могла влюбиться в подобного типа.

Lithospermum: Мне было двенадцать! И он казался мне самым храбрым мужчиной на свете. Иногда я мечтала, как он спасает меня от какой-нибудь опасности, например, закрывает своим телом от лесного чудища, а потом мы целуемся.

Летающий_Принц: С лесным чудищем?

Lithospermum: Мне надо ещё выпить. Рассказывать о таких стыдных вещах на трезвую голову совершенно невозможно.

Летающий_Принц: Тогда и я плесну себе старого Огдена. Разговаривать на трезвую голову с пьяной женщиной совершенно невозможно 😊

Lithospermum: Я не пьяна!

Летающий_Принц: Это пока; )

Длинная рубиновая струйка сверкала и шумела, приобретая выпуклые очертания, источала мягкий известковый аромат черных ягод, игриво плескалась в глянцевой хрупкости бокала. Была последняя суббота месяца. Ей требовалось говорить с ним, говорить много и откровенно. Своеобразный способ побороть сжимавшееся вокруг неё беспокойство — провести этот вечер так же, как все остальные. Просто говорить. Обо всём на свете. В последний раз, потому что завтра таинственный незнакомец перестанет быть для неё таковым. Гермиона догадывалась, что он волнуется не меньше.

Lithospermum: Ну а твоё самое стыдное воспоминание из прошлого?

Летающий_Принц: Однажды школьные хулиганы применили ко мне одно неприятное заклинание.

Повисла тревожная пауза.

Lithospermum: И?

Летающий_Принц: Оказалось, продемонстрировать своё исподнее окружающим — не самый лучший способ заслужить популярность сокурсников. Меня после этого случая долго дразнили.

Lithospermum: Сочувствую.

Летающий_Принц: Не стоит. Дело было давно.

Lithospermum: Я бы не пережила, если бы кто-то так подшутил надо мной, выставив на обозрение моё нижнее бельё.

То ли от вина, то ли от необъяснимого чувства, что они давно друг друга знают, разговоры становились всё фривольнее.

Летающий_Принц: Хм…

Lithospermum: Что?

Летающий_Принц: Я бы не отказался взглянуть…

Летающий_Принц: В более уединённой обстановке, разумеется.

Щёки Гермионы залились жаром, а тело ответило на его слова сладостной истомой. Она сомкнула глаза, наслаждаясь расслабленностью внизу живота и там, где соприкасались бёдра. В голове зародилась идея.

Летающий_Принц: Ты не обиделась?

Гермиона рылась в боковом ящике письменного стола, пытаясь припомнить, туда ли она сунула вещицу из магазина «Колдотех» или всё-таки оставила её пылиться в шкафу.

Летающий_Принц: Извини. Видимо, Огденское ударило мне в голову. Сам уже не понимаю, что несу.

Она нашла то, что искала. Кровь бешено стучала в висках, ведь никогда ничего подобного она раньше не делала. Немного пошатнувшись, Гермиона ухватилась за спинку дивана и прилегла на него. Приспустила брюки, отодвинула краешек домашнего кашемирового кардигана там, где он прикрывал границу между черным кружевом и кожей, и сделала моментальный колдоснимок.

Lithospermum: [фото]

Северус переживал, что сказал лишнего, и всё смотрел на пергамент в мучительном ожидании ответа, поэтому прикрепленный файл он увидел и открыл сразу. Фотография показалась ему не то чтобы слишком откровенной и уж точно была лишена всякой пошлости. На первый взгляд нельзя было даже понять, что именно на ней изображено — кусочек бедра, живота или какой-то другой части тела. А всё же она была завораживающе прекрасна. На медовую кожу падал невесомый блик свечи, забирающий из тени тонкую голубоватую ткань кружевного белья. Холмы крупного шерстяного узора собирались там, где контуры размывались и уходили в темноту, из которой проглядывали смутные очертания комнаты.

Lithospermum: Ты здесь?

Летающий_Принц: Сложно оторваться от столь пленительного зрелища. Могу я сохранить его?

Lithospermum: Только если кроме тебя это никто не увидит.

Летающий_Принц: Гарантирую, что нет. У меня в кабинете сейф.

Летающий_Принц: Мне приятно, что ты поделилась.

Lithospermum: Это всё вино. Только сейчас начинаю осознавать, что я сделала: D

Летающий_Принц: В таком случае, спасибо Мерлину за алкоголь!

Летающий_Принц: Надеюсь, я не должен выслать ответное фото? Оно вряд ли будет столь же будоражащее и приятное глазу.

Lithospermum: О нет, оставим эту тайну для будущих встреч.

Lithospermum: Ты… представлял меня?

Летающий_Принц: Твой вопрос в контексте настоящего разговора наводит меня на мысль, что ты спрашиваешь нечто более откровенное.

Lithospermum: Да.

Летающий_Принц: Думаю, я должен быть честным. Да, я представлял.

Летающий_Принц: И представляю сейчас.

Гермиона часто задышала, прочитав последние строчки. Подрагивающей рукой она поднесла ещё не до конца опустевший бокал к губам и сделала глоток. А потом решилась.

Lithospermum: Что?..

Летающий_Принц: Как мои пальцы касаются кожи возле самой кромки кружева. Как я целую твою шею, а ты выгибаешься мне навстречу.

Lithospermum: О…

Lithospermum: Я представляла, как мы целуемся. Твои губы, твои руки. Как сильно ты сжимаешь меня.

Летающий_Принц: Mea dulcis[5], боюсь, если мы продолжим, то мне потребуется пауза.

Lithospermum: Ох, мне тоже.

Летающий_Принц: Я надеюсь, что ты позволишь мне узнать, как это — целовать тебя.

Lithospermum: Посмотрим 😉 Вдруг ты сочтёшь меня страшной и сделаешь вид, что не пришёл.

Летающий_Принц: Я всё же джентльмен и никогда не оскорблю так даму.

Lithospermum: Значит поцелуешь, даже если я кошмарна?

Летающий_Принц: Клянусь честью!

Lithospermum: : D

Lithospermum: Мне с тобой хорошо. Я никогда ещё не была так откровенна. Ни с кем. Ты действуешь на меня как Веритасерум и Амортенция одновременно. Моё лицо горит и мне стыдно за свою несдержанность.

Летающий_Принц: Моя нескромная незнакомка, обещаю, что не покушусь на твою добродетель.

Lithospermum: Я сама неплохо справляюсь с тем, чтобы вручить свою «добродетель» незнакомому мужчине.

Летающий_Принц: Это большая честь для меня.

Летающий_Принц: Как я тебя узнаю завтра?

Lithospermum: Бежево-зеленое пальто в клетку, вязаный шарф и каштановые волосы.

Летающий_Принц: Чёрное пальто, чёрный шарф, и, если приду раньше, то буду ждать тебя за самым неприметным столиком в темном углу.

Lithospermum: Говорят, тёмные дела совершаются в тёмных углах 😊

Летающий_Принц: Вот мы и узнаем. Добрых снов, mea pretiosa[6].

Lithospermum: Добрых снов, mea arcanum Prince[7].

Утром Северуса Снейпа ждало пренеприятнейшее известие — какая-то стажёрка из Отдела магического образования забыла сделать официальный запрос, и бумаги, должные быть на столе у директора ещё неделю назад, так и не появились. Зато появился сам заместитель отдела, прямо из камина, очень недовольный. Оказалось, что Снейп должен был составить некий Большой регулярный отчёт, который отсылался в орган управления Магическим Сообществом раз в четыре года, и о котором он, разумеется, ни сном ни духом. Кончив распекать Снейпа за медлительность, мистер Рокуэлл — так его звали — выяснил, что вина-то лежит вовсе не на нём, а на беспечной министерской работнице, и выслушал в ответ много неодобрительной критики и язвительных комментариев в адрес работы Министерства.

Упрёки упрёками, а дело сделать было нужно. Рокуэлл долго извинялся, жевал губы, скорбно вздыхал, а в конце сказал, что он надеется на Снейпа и рассчитывает на то, что подробный, обширный отчёт, на составление которого обычно уходит неделя, будет отправлен сегодня же. Затем, заместитель начальника Отдела образования со смущенной улыбкой скрылся в камине, оставив Северуса с гадким, досадливым чувством, что жизнь к нему крайне несправедлива.

«Жизнь вообще несправедлива», — напомнил он себе и принялся за работу, промедление в которой грозило школе проверками и штрафами.

Гермиона летала с самого утра. Она была игривой, немножко кокетливой и лёгкой, как пушинка. Укладывая утром волосы, она улыбалась ему в зеркало; выпивая за завтраком сок, она отхлебывала чуть, словно это был бокал вина, который она закажет за ужином с ним, а после облизывала губы. Порхая по коридорам Хогвартса, она порой замедляла шаг, закрывала глаза и представляла, что прогуливается с ним под руку по мостовой. Фантазия рисовала покатую улицу, длинные, текучие разговоры, одинокие лавочки вдоль фасадов и грязно-желтый газовый свет уютных фонарей. Предвкушение витало в каждом кусочке окружающего пространства, и Гермиона начала замечать знаки, что посылала ей сама судьба. Или же таким образом развлекался демиург, некогда упомянутый Принцем? Она, например, услышала обрывок разговора шестикурсниц, которые обсуждали какое-то «свидание». Потом ей на глаза попались салфетки с изображением короны, а корона — атрибут принца. Следующим предзнаменованием стал реферат девочки из Рейвенкло о целебных растениях центральной Америки, среди которых было Hechtia pretiosa. А ведь именно так он её назвал вчера — pretiosa.

Казалось, ничто и никто не мог испортить этот день. Однако, Северус Снейп, увы, существовал. Увы — потому что имел достаточно наглости вызвать подчинённую в свой кабинет в её выходной.

Он был мрачен. Она тоже. Два кислых лица встретились друг с другом.

Снейп длинно откашлялся и ничего не сказал. Тогда Грейнджер начала первой, чтобы прервать непонятное, неловкое молчание.

— Я заметила, вас не было на завтраке и обеде. Как ваше здоровье, сэр? — вопрос был обусловлен тем, что директор Снейп не пропускал приёмы пищи в Большом зале, кроме одного раза прошлой весной, когда подхватил простуду.

— Благодарю за проявленный интерес, мисс Грейнджер. Всё хорошо. Я просто работал, — он выровнял ладонями высокую стопку бумаг, лежавшую на письменном столе, и глянул на время. — Кстати, насчёт работы. Вы — один из немногих сотрудников, кому я могу доверить серьёзное дело, не беспокоясь о том, что оно будет загублено.

— Спасибо, сэр, — удивилась она.

— Я хочу поручить вам один крайне важный отчёт, который, к сожалению не имею возможности закончить сам.

— Хорошо. Я должна приступить завтра?

— Сегодня. Сейчас.

Гермиона набрала в грудь побольше воздуха. Это уже не шло ни в какие ворота!

— Директор Снейп, — произнесла она с нажимом. — Я надеюсь, вы помните, что сегодня выходной день.

— Я прекрасно осознаю, какой сегодня день, мисс Грейнджер, — он встал и прошёлся по комнате, остановившись возле полок с затейливыми предметами. Снова глянул на часы. — И поверьте, мне не доставляет никакого удовольствия просить вас отложить ваш запланированный отдых. Однако бывают непредвиденные ситуации, такие, как эта.

И он обрисовал кратко то, что случилось утром.

— Почему именно я? — спросила она с обидой в голосе. — Потому что хорошо работаю? Получается, нужно работать хуже, чтобы меня не заставляли делать это в мой законный выходной день?!

Несмотря на то, что Грейнджер повысила голос, Северус не стал делать ей замечание. Он понимал, что это уже не та докучливая всезнайка, которую можно напугать грозным тоном или снятием баллов. Перед ним стояла женщина, взаимодействующая с ним на равных, знающая свои права, и готовая их отстаивать. К ней требовался совершенно иной подход.

— Я слышал, вас не сильно привлекает преподавание в Хогвартсе…

— Вполне устраивает.

— И вы мечтаете о должности помощника начальника Отдела образования.

Она смотрела на него внимательным, настороженным взглядом, как смотрят люди, чья тайна была только что раскрыта. Снейп удовлетворено сощурился и заговорил ещё более лениво.

— Насколько мне известно, отбор там строгий. Требуется не менее двух лет опыта работы в школе магии и отзыв работодателя, — он чуть склонил голову. — Я обязательно упомяну в рекомендательном письме о вашем служебном рвении.

Гермиона зло одёрнула рукава мантии.

— Где бумаги?

— На моём столе. Располагайтесь.

— Я могу работать прямо здесь?

— Да, пользуйтесь всем необходимым. Когда закончите, заприте дверь паролем: «Lithodora[8]».

Директор Снейп ушёл наверх, где была ещё одна комната, может быть спальня, а Гермиона подумала: «снова знак» и опустила на ладони голову.

Оставшись в кабинете одна, она взяла чистый пергамент, произнесла заклинание чата и ввела свой ник. Летающего_Принца не было, но она всё равно отправила ему сообщение о том, что не сможет придти.

Директор провёл наверху около получаса и спустился полностью одетым, когда Грейнджер уже погрузилась в отчёт. Он стремительно прошёл мимо рабочего стола к камину. Поток воздуха взметнул полы его пальто и Гермиона уловила слетевший с лацканов густой, но строгий и явно не дешёвый аромат.

— Огромное вам спасибо, профессор Грейнджер. Вы выручили меня и школу, — сказал Снейп и исчез в пламени.

Потянулся длинный мучительный вечер.

Часть 5

Это было неприметное, в почётных летах заведеньице в одном из тупиков Косого переулка с ненавязчивой музыкой, приглушёнными голосами и меню, способным удовлетворить весьма взыскательный вкус. Северус прибыл заранее и уселся, как обещал, в дальнем углу рядом с окном, из которого была видна улица. Тут же прилип официант с масляной улыбочкой, которому он дал указание не беспокоить, пока не появится дама.

Проходили минуты. Взгляд прогулялся по немногочисленным посетителям, скользнул в отражении окна, отметил время и упал на дверь. Вошла круглолицая девушка с раскрасневшимися щечками и чудесными каштановыми кудряшками, стала искать кого-то. Северус встрепенулся, когда их глаза встретились. Незнакомка чуть задержалась на нём — в уголках губ проскользнула игривость, — но потом продолжила осматривать зал. Вскоре лицо её просияло, и кокетка направилась к столику, где сидела её худая, астеничного вида подруга в тяжёлой шляпе.

Северус не тревожился, будучи прекрасно осведомлённым о том, что женщины вообще плохо управляются со временем. Подумаешь, каких-то пять минут прошло.

«Уже целых пять минут! » — Гермионе хотелось плакать. От нервного напряжения возникла потребность двигаться, она встала и заходила по кабинету кругами, заглянула в чат, снова заходила кругами, снова заглянула в чат — Летающий Принц так и не появился. В голове возник образ высокого мужчины в чёрном, что сидит в одиночестве и ждёт. Она вернулась на место и попыталась высказать свои чувства на бумаге.

В десять минут Северус по-прежнему не волновался, да и в пятнадцать был ещё не сломлен духом. В двадцать, однако, дух его начал слабеть, а надежда чахнуть. Ещё и официант пристал, мол, долго сидите, сэр, извольте заказать либо освободите столик, вам здесь не лавочка в парке. Снейп угрюмо попросил меню.

В тридцать пять минут, ожидая своё блюдо, он начал прикидывать варианты. «Увидела меня в окно — не приглянулся, вот и решила сбежать от неловкого разговора».

— Ваш стейк и картофель с грибами, — официант снял с подноса тарелки и разложил на столе.

— Благодарю.

«Или испугалась и передумала в последний момент? »

Снейп отрезал кусок сочащегося красным соком мяса, поднёс вилку ко рту и замер: «А может, с ней какое-то несчастье случилось? »

Так он размышлял, пока время текло, а еда исчезала с тарелок. Говядина была вкусной, а вечер отвратительным. Расплатившись и поймав в спину чуть слышное фырканье насчёт маленьких чаевых — «радуйся, что вообще их получил, назойливый сморчок», — Северус шагнул в прохладную бездну.

Теперь на улице было безлюднее, нежели часом ранее. Осенний ветер гнал по плитам газетный лист, поддувал в лопатки, решётчатые тени касались худого лица, проплывали желтые глазницы фасадов, под подошвами хрустела мостовая. Снейп чувствовал себя обманутым, отвергнутым. Не конкретно этой девушкой, а самой жизнью.

Он вернулся в кабинет около девяти вечера, снял пальто и прошёл к рабочему месту. Чернила были убраны в стол, перо очищено и уложено в футляр, из следов пребывания здесь мисс Грейнджер только сухая записка:

«Отчёт доделан и отправлен. Проф. Г. Г. »

Тревожные движения палочкой над чистым пергаментом, еле слышный шепот заклинания и вот — чат.

Lithospermum: Извини, но я не смогу прийти сегодня на встречу. Начальник скинул на меня свою работу. Мне очень жаль.

Какое скверное совпадение, в том смысле, что таковым оно совсем не выглядело. Северус ткнул палочкой в текст и произнёс нужные слова. Бумага выдала:

Сообщение было отправлено сегодня в 18: 24

Как раз, когда он ушёл наверх собираться, оставив мисс Грейнджер в кабинете одну.

Lithospermum (18: 29): Ты, наверное, думаешь, с какой стати? Ведь у меня сегодня выходной, и я могла бы отказаться! Имела законное право! Да, имела, но были бы последствия. Начальник манипулировал мной, практически шантажировал, намекая, что у меня могут быть проблемы, если не сделаю так, как он «просит». Мне осталось проработать здесь около восьми месяцев, а потом я хочу попытаться устроиться в другое место. Я не хотела рисковать. Прости меня.

В памяти у него пронеслось что-то. «Восемь месяцев», — повторил про себя Северус, подсчитывая в уме, сколько их осталось до начала летних каникул, когда мисс Грейнджер собиралась уволиться.

Lithospermum (19: 09): У меня было мало веры в то, что ты зайдёшь в чат до нашей встречи, и всё же я надеялась. Мне невыносима мысль, что ты сидишь там один и ждёшь меня. Я чувствую себя такой виноватой и ничего не могу с этим поделать. Ужасная ситуация. Всё не должно было быть так. Прошу, пр…. ти меня.

В этом месте буквы размыло, как от влаги.

Отрицание.

— Чёрт, — выругался Северус. — Этого не может быть.

Он схватился за голову, вспомнив какие пылкие откровенные разговоры они вели друг с другом, сколько личного он открыл о себе… А это была она… Всё это время… Или нет?.. Может быть, просто несколько невероятнейших, невозможнейших совпадений?.. Вдруг появилась надпись:

Пользователь Lithospermum в сети.

На пергаменте тут же проступило:

Lithospermum: Не веришь мне? Не хочешь говорить?

Гнев.

Северус неподвижно навис над столом, не в силах заставить себя написать ни строчки. Что за ужасное стечение обстоятельств! Чья злая шутка? Почему именно с ним? За что? Это несправедливо!

Торг.

Нелюбовь к тому, чтобы оставлять что-либо неясным требовала дальнейших действий. Лучший способ добыть сведения — выпытать их у непосредственного обладателя. «Жаль, что пытки отменили», — некстати вспомнились ему частые воздыхания школьного завхоза.

Однако была более гуманная процедура, и через несколько минут он стоял возле комнат мисс Грейнджер, прислонившись ухом к двери, за которой гудела неизвестность.

— Минфас! — позвал он едва слышно.

Возник домовик и услужливо спросил, чего желает директор Снейп.

— Сделай мне ромашковый чай на две персоны и один меренговый рулет с голубикой и листиком мяты. Доставь прямо сюда.

Через некоторое время эльф появился снова с серебряным подносом, на котором расположились пузатый чайник, пускавший из носика пар, две чашки и узкое блюдце с десертом.

— Ромашка заварится через три минуты, — произнёс домовик почему-то шёпотом, вторя манере директора.

— Мне нужно, чтобы ты доставил этот поднос прямо в апартаменты мисс Грейнджер по моей команде, — начал инструктировать Северус, между делом доставая из кармана небольшой пузырек. — Мисс Грейнджер нужна небольшая помощь, — прокомментировал он свои действия эльфу и накапал в одну из пустых чашек немного зелья.

— Минфас знает, что директор Снейп никогда и никому не причинит вреда, — покивал в такт своим словам домовик.

— Излишне ли говорить о секретности? — Снейп аккуратно разлил ромашковый чай по чашкам и поправил листик мяты на рулете.

— Минфас будет молчать до конца своих дней, директор Снейп, — поклонился эльф.

— Как только я предложу мисс Грейнджер составить мне компанию за чаем, тут же доставь поднос.

Эльф исчез с тихим хлопком.

Северус осмотрел себя, поправил одежду, пригладил волосы и, выдохнув, занёс руку над дверью.

Тук-тук. Ничего.

Ещё раз.

Тук-тук. Шаги. Скрип петель. Красные глаза. След мокрой дорожки на щеке. Взгляд исподлобья.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — сказал он неуверенно.

— Добрый вечер, сэр, — ответила она вялым, безучастным голосом, продолжая стоять в проёме.

— Вы позволите мне войти?

Отступила — флегматично, нехотя.

— Ещё раз спасибо, что выручили меня, — Северус прошел вглубь, ближе к камину, возле которого расположились кресла и низкий кофейный столик. — Наверное, устали?

Молчание.

— У меня тоже был тяжёлый день. Не будете ли вы так любезны составить мне компанию за вечерним чаем? — Сразу же после этих слов на кофейном столике появился поднос со всем необходимым. — Я взял на себя смелость сразу сделать заказ для нас.

Она посмотрела ему прямо в глаза, проигнорировав появление чая, и с раздражением в голосе сказала:

— Директор Снейп, благодарю за столь радушное предложение, но я предпочла бы, чтобы меня оставили в покое. Я и так проработала весь вечер. Скажите, имею ли я право располагать оставшимся временем так, как мне угодно?

— Разумеется. Я всё понимаю. Вы ненавидите меня.

— Нет, сэр. Просто хочу побыть в одиночестве.

— К тому же, — почти покаянно продолжил Снейп, — мне стыдно, что я был вынужден испортить вам выходной. И теперь я вижу, вы явно чем-то расстроены. Я как джентльмен не могу оставить вас в таком состоянии.

Его непривычная обходительность и учтивый тон вызвали замешательство и раздражение.

— Вы как джентльмен должны были покинуть комнату дамы по первой её просьбе! — Накопившееся недовольство рвалось наружу, и Грейнджер уже не старалась говорить с ним вежливо.

— Давайте так, — спокойно предложил Северус. — Одна чашка чая, и я сразу уберусь восвояси. Идёт?

Гермиона зло посмотрела на него, вздернула подбородок, наморщила лоб, открыла было рот, чтобы высказать что-то резкое, но Снейп заставил её замолчать всего одной фразой.

— И домовики очень старались вам угодить, разве должен их труд пропадать понапрасну? — Лицо его, сдержанное и участливое, приняло совсем уж кислую мину. — Вы присядете или будете пить стоя?

Её гнев сменился недоумением.

— Похоже, вы намерены делать то, что вам заблагорассудится, невзирая на мои возражения! — она подлетела к столику, неудачно зацепилась за коврик, лежавший неподалёку, и неуклюже плюхнулась в кресло. Заметив десерт и уловив запах ромашки, нахмурилась. — Что за фокусы…

— Что вы имеете ввиду? — мягко уточнил Снейп.

— Вы заказали именно то, что я люблю. Откуда…

— Наверное, домовикам известны ваши вкусы, — как можно более непринуждённо ответил Снейп, а в висках, отбивая ритм, дико пульсировала кровь:

«Она! Она! Она! Она! Она! »

Депрессия.

Первым его желанием было выбежать прочь, никогда больше не заходить в чат и как можно реже пересекаться с мисс Грейнджер. Его взгляд приковало к тонким дрожащим пальцам. Нечестно оставлять её в такой подавленности, мучимой неведением. Северус решил, что его священная обязанность — успокоить её и убедить навсегда забыть о таинственном незнакомце. Об этом чудовищном, нелепом, невообразимом переплетении их жизней, об этой насмешке судьбы, об этом случае их обоюдного временного умопомешательства.

Гермиона между тем отрезала кусочек рулета и запила чаем. Он испытующе посмотрел на неё.

— Что случилось? Вы не можете так переживать из-за испорченного выходного.

Она шмыгнула носом.

— Дело не только в этом…

— Расскажите.

— Не знаю, стоит ли… это… личное… — она отхлебнула ещё чая.

— Обещаю, что сохраню всё в тайне.

— Если коротко, то я расстроена, потому что один очень важный для меня человек, кажется, больше не хочет со мной общаться.

— Может быть, это к лучшему? Вы уверены, что вам так уж нужен этот человек? Вполне вероятно, что общение с ним ни к чему хорошему не приведёт…

Невзирая на его слова, она вдруг вся сжалась — глаза заблестели — всхлипнула:

— Я всё испортила! — и заплакала, подрагивая плечами.

Принятие.

— Ничего, — утешал Снейп. Наклонившись вперед, он протянул руку и накрыл её ладонь своей, мягко похлопывая по ней, словно пытался успокоить ребёнка. Его самого несколько знобило от волнения и удивления, от понимания того, как сильно она привязалась к нему. Странно, что это не казалось чем-то противоестественным, не вызывало отторжения.

Выплакавшись, Гермиона снова шмыгнула носом и отпила из чашки.

— Три недели назад я познакомилась с одним человеком, — продолжила она. — В чате. Вы знаете, что такое чат?

— Я слышал об этом заклинании. Что-то наподобие каминной связи, только на бумаге.

— Да, — она сделала ещё глоток, наслаждаясь лёгкой терпкостью луговой травы. — Мы очень сблизились. Этот человек… Я не знаю ни его имени, ни как он выглядит. Но он стал для меня родным.

Бледной рукой Снейп потёр переносицу, и уставился куда-то в пустоту, будто в прострации.

— Вам, наверное, скучно это всё слушать…

— Нет-нет, — он снова посмотрел на неё с живым вниманием. — Вы сказали, он стал для вас родным…

— Всё так, — она слизала с губ сахарную пудру, и те маняще заискрились в свете огня. — Я ни к кому такого не испытывала. Когда с человеком не наговоришься, когда им не надышишься, когда просто хочется оказаться рядом, и держать его за руку, и… — Она вдруг посмотрела на Снейпа. — Что случилось?

— А?

— Вы сжали мою руку.

Он отдёрнул ладонь, как после удара током.

— У вас в комнатах очень холодно, — пояснил он угрюмо и с помощью волшебной палочки «подкинул» несколько дров в камин.

— Я могла бы быть рядом с ним сегодня, — сказала она грустно. — Мы должны были встретиться в ресторане, в семь.

— Мне жаль.

— Вы всё равно ничего не смогли бы поделать. У вас была деловая встреча. Кстати, как прошло?

— Хуже, чем ожидалось.

— Вот и мой вечер… Я планировала, — она чуть усмехнулась. — Вернее, наоборот. Всё так… Мерлин, мне неловко говорить об этом, но я даже не была уверена, что проведу эту ночь в Хогвартсе.

Снейп сглотнул и задышал чаще. Снова потёр переносицу, расправил складки мантии, не зная, куда деть беспокойные руки. Он потянулся к плечу, задев рукавом посуду. Чашка полетела в сторону и, встретившись с камнем, прозвенела осколками.

— Да что с вами? — изумилась Гермиона.

— У вас совершенно невозможный камин, — проворчал он. — Теперь — мне жарко!

Гермиона пожала плечами, восстанавливая целостность белого фарфора.

— Это, наверное, от чая, — и подлила ему ещё из чайника.

— Мне жаль, что я стал причиной вашего несчастья, мисс Грейнджер. Скажите, могу ли я что-то исправить? — спросил он участливо.

— Теперь уже ничего не исправишь. Он мне не отвечает.

— Вы объяснили ситуацию?

— Да, и очень подробно, но… — она снова шмыгнула носом и замолчала.

— Он ответит, — неожиданно сказал Снейп.

— Вы уверены?

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒