ВЕНЕЦИАНСКИЙ КУПЕЦ 7 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 10Следующая ⇒

И соловей, - когда б запел он днем,

Когда гогочет каждый гусь, - считался б

Не лучшим музыкантом, чем щегленок.

Как многое от времени зависит

В оценке правильной и в совершенстве! -

Довольно! Спит луна с Эндимионом;

Не хочет просыпаться!

Музыка прекращается.

Лоренцо

Это голос

Синьоры Порции - иль я ошибся?

Порция

Меня узнал он, как слепой - кукушку,

По голосу дурному.

Лоренцо

О синьора,

Добро пожаловать!

Порция

Мы за мужей

Молились, и надеюсь, что успешно.

Они вернулись?

Лоренцо

Нет еще, синьора;

Но был сейчас от них гонец с известьем,

Что едут оба!

Порция

Так ступай, Нерисса,

И слуг предупреди, чтобы молчали

О том, что отлучались мы из дома.

И вы, Лоренцо; Джессика, и вы.

Звуки труб.

Лоренцо

Супруг ваш близко: слышу я, трубят.

Не бойтесь, не болтливы мы, синьора.

Порция

Какая ночь! Как будто день больной;

Немногим лишь бледнее. Это день

Такой, как день, когда сокрылось солнце.

Входят Бассанио, Антонио, Грациано и свита.

Бассанио

У вас бы день был, как у антиподов,

Являйся вы в часы, когда нет солнца.

Порция

Пусть я сияю, - только бы не жгла;

Ведь плохо на жене обжечься мужу, -

Я этого Бассанио не желаю.

А, впрочем, это все как бог захочет!..

Синьор, добро пожаловать в ваш дом.

Бассанио

Благодарю, синьора. Встретьте лаской

И друга моего: вот мой Антонио,

Кому так бесконечно я обязан.

Порция

Да, вы ему обязаны во всем:

Ведь он за вас немалым обязался!

Антонио

Со мною расквитался он вполне.

Порция

Синьор, вы гость желанный в нашем доме;

Но это вам докажут не слова, -

Так сокращу словесную любезность.

Грациано

(Нериссе)

Клянусь луной, что ты несправедлива;

Поверь, его я дал писцу судьи.

Да пусть он стал бы евнухом, по мне,

Раз ты так это к сердцу принимаешь.

Порция

Ото! Уже и ссора? В чем же дело?

Грациано

В колечке золотом, в пустой безделке,

Что подарила мне она; с девизом -

Точь-в-точь стишок на черенке ножа:

" Люби меня, со мной не расставайся".

Нерисса

Что говоришь ты про девиз и цену?

Ты поклялся, когда ты перстень брал,

Что будет он с тобой до самой смерти

И что с тобой его положат в гроб.

Берег бы ты его из уваженья

Хоть не ко мне, так к этим громким клятвам!

Писцу судьи? Нет, нет! Бог мне судья:

Писец твой век останется безусым!

Грациано

Усатым будет, если доживет.

Нерисса

Да, если женщина мужчиной станет!

Грациано

Клянусь рукой, я дал его юнцу,

Мальчишке, малышу, который ростом

Не выше был тебя: писцу судьи.

Он выклянчил его за труд в награду;

Ну, духу не хватило отказать.

Порция

Вас можно упрекнуть, - скажу вам прямо, -

Что с первым даром молодой жены

Расстались так легко. Надет он с клятвой

И этим с вашей верностью был скован.

Я тоже перстень мужу подарила;

Он клятву дал не расставаться с ним.

Вот он, и я готова клятву дать:

Он с пальца никогда его не снимет

За все богатства мира. Нет, Грациано,

Жену вы слишком больно огорчили.

Будь так со мной, с ума бы я сошла.

Бассанио

(в сторону)

Мне лучше б руку левую отсечь

И клятву дать, что с ней утратил перстень.

Грациано

Синьор Бассанио тоже отдал перстень

Судье, который попросил его

И заслужил, поистине! А мальчик,

Его писец, за труд просил мое.

Тот и другой не пожелали взять

Иное что-нибудь: просили только

Два этих перстня.

Порция

Что ж это за перстень

Вы отдали ему? Не мой, надеюсь?

Бассанио

Когда б к вине я мог прибавить ложь,

Я б отрицал; но видите - на пальце

Нет перстня вашего: я с ним расстался.

Порция

Так с верностью рассталось ваше сердце!

Свидетель бог: не стану вам женой,

Пока я перстня не увижу!

Нерисса

Да!

И я, пока я перстня не увижу!

Бассанио

Знай ты, мой друг, кому я отдал перстень,

Знай ты, из-за кого я отдал перстень.

Пойми лишь ты, за что я отдал перстень,

И как я неохотно отдал перстень,

Когда принять хотели только перстень, -

Смягчила б ты свое негодованье.

Порция

Знай вы, как драгоценен этот перстень,

Знай цену той, что отдала вам перстень,

Знай честь, что вам хранить велела перстень.

Вы б никогда не отдали тот перстень;

И кто ж бы был настолько неразумен, -

Когда бы вы отстаивали перстень

С горячностью, - кто был бы так нескромен,

Чтоб требовать то, что другим святыня?

Нерисса подсказала, что мне думать:

Хоть умереть - у женщины мой перстень.

Бассанио

Нет, не у женщины. Клянусь вам честью,

Клянусь душой, у доктора мой перстень, -

Достойный доктор денег не хотел,

Просил он перстень; отказал сперва я

И дал ему уйти б большой досаде -

Ему, что другу моему спас жизнь!

Что мне сказать, прекрасная супруга?

Я принужден был вслед за ним послать;

Меня терзали стыд и долг приличья:

Мне честь пятнать себя не позволяла

Неблагодарностью. Простите ж мне;

Священными светилами ночными

Клянусь: будь вы со мной, меня б вы сами

Просили доктору отдать тот перстень.

Порция

Не допускайте доктора вы к дому,

Раз у него любимый перстень мой,

Что из любви ко мне клялись хранить вы.

Я щедростью хочу сравняться с вами:

Ни в чем не будет доктору отказа,

В моей любви и в брачном вашем ложе.

Я с ним сойдусь, уверена я в этом.

Не отлучайтесь на ночь, стерегите

Меня, как Аргус; чуть одна останусь, -

Клянусь я честью (честь еще моя),

Что доктора возьму к себе в кровать.

Нерисса

А я - писца; так сами посудите -

Как без надзора оставлять меня?

Грациано

Ну ладно, пусть он мне не попадется, -

Не то пропасть перу его придется.

Антонио

К несчастью, я причина этой распри.

Порция

Не огорчайтесь; все ж вы нам желанны.

Бассанио

Прости мне, Порция, мой грех невольный,

В присутствии друзей клянусь тебе

Твоими же прекрасными глазами,

Где вижу сам себя...

Порция

Заметьте это!

В моих глазах себя вдвойне он видит -

По разу в каждом... Двойственной душой

Клянись: доверья это стоит!

Бассанио

Слушай,

Прости мой грех, и я клянусь душой,

Что больше ввек я клятвы не нарушу.

Антонио

Я тело заложил свое для счастья

Его; когда б не получивший перстень,

Оно погибло б; а теперь я душу

Отдам в залог того, что ваш супруг

Уж не нарушит верности обетов.

Порция

Вы за него порукой. Так отдайте

Ему; пусть лучше бережет, чем первый.

(Отдает Антонио перстень. )

Антонио

(передавая перстень Бассанио)

Возьми, Бассанио; клянись хранить.

Бассанио

Мой бог! Тот самый, что судье я отдал!

Порция

Он отдал мне его; прости, Бассанио.

За это я спала с ним этой ночью.

Нерисса

И ты прости, мой милый Грациано:

Писец судьи, мальчишка недорослый,

Вчера со мной за этот перстень спал.

Грациано

Да разве же дороги чинят летом,

Когда они в порядке? Что за черт!

Не заслужив рога, уж мы их носим.

Порция

Оставьте грубость. Вы удивлены?

Вот вам письмо, прочтите на досуге.

Из Падуи оно к вам, от Белларио:

Вы из него узнаете, что доктор

Был Порция, писец же был Нерисса.

Лоренцо подтвердит, что мы за вами

Уехали и только что вернулись.

Я в доме не была еще. Антонио,

Я припасла для вас такие вести,

Каких не ждете вы. Письмо прочтите;

Стоит в нем, что три ваши корабля

С богатым грузом возвратились в гавань.

Не стану говорить, как странный случай

Мне в руки дал письмо.

Антонио

Я онемел!

Бассанио

Ты доктором была - и не узнал я?

Грациано

Так ты писец, что мне рога наставил?

Нерисса

Да; но писец тебе их не наставит,

Пока мужчиною не станет он.

Бассанио

Прелестный доктор, ложе мы разделим;

А без меня ты спи с моей женой.

Антонио

Синьора милая, вы жизнь мне дали

И средства к ней; за верное здесь пишут:

Суда мои пришли.

Порция

Ну, что, Лоренцо?

Писец мой кое-чем и вас утешит.

Нерисса

Да, и за это платы не возьму.

Вот я вам с вашей Джессикой вручаю

Формальный акт, которым жид богатый

Вам отказал богатства все свои.

Лоренцо

Красавицы, небесной манной вы

Осыпали голодных.

Порция

Скоро утро;

А, верно, вы подробно знать хотите,

Как все случилось. Так пойдемте в дом;

Там можете подвергнуть нас допросу,

И мы ответим честно вам на все.

Грациано

Ну, так вопрос мой первый, на который

Нерисса даст ответ мне под присягой:

Желает ли она до завтра ждать,

Или пойти на два часа в кровать?

Я ж предпочел бы утру мрак ночной,

Чтоб дольше мой писец лежал со мной.

Всю жизнь бояться буду одного:

Не потерять бы перстня твоего!

Уходят.

" ВЕНЕЦИАНСКИЙ КУПЕЦ"

Пьеса эта до фолио 1623 года была отдельно издана дважды: в первый раз

- в 1600 году под заглавием " Превосходнейшая история о венецианском купце. С

чрезвычайной жестокостью еврея Шейлока по отношению к сказанному купцу, у

которого он хотел вырезать ровно фунт мяса; и с получением руки Порции

посредством выбора из трех ларцов. Как она неоднократно исполнялась

лорда-камергера слугами. Написана Уильямом Шекспиром"; во второй раз в 1619

году, под тем же заглавием, но без указания на постановку. Разница между

этими двумя изданиями и между ними и текстом в фолио 1623 года очень

невелика.

Пьеса содержит несколько намеков на сенсационный процесс придворного

врача, португальского еврея Родриго Лопеса (который был казнен 7 июня 1594

г. ), и Антонио Переса, претендента на португальский престол, жившего в

Лондоне, - обвиненных в попытке отравить королеву Елизавету. Самый яркий из

этих намеков содержится в сцене IV, 1: " Твой гнусный дух жил в волке,

повешенном за то, что грыз людей (по-латыни волк - lupus, откуда происходит

испано-португальская фамилия Лопес). С другой стороны, в двух письмах к

Роберту Сесилю, лорду Берли, канцлеру Елизаветы, от 27 октября и 10 ноября

1596 года Френсис Девисон насмешливо называет общего их врага Эссекса

" святым Гоббо", что предполагает знакомство с " Венецианским купцом",

вероятно, незадолго перед, тем представленным. Эти обстоятельства, а также

значительная зрелость языка и версификации комедии делают наиболее вероятным

возникновение ее ранней осенью 1596 года.

Историю о жестоком заимодавце, пытавшемся вырезать, согласно условиям

векселя, фунт мяса у неисправного должника, в соединения с необычным

сватовством юноши, ради которого этот купец занял деньги, рассказывается в

целом ряде средневековых произведений. Прямым источником послужила Шекспиру

новелла (день IV, новелла 1) из сборника " Овечья голова" Джованни

Фьорентино, составленного около 1378 года, хотя напечатанного впервые лишь в

1558 году. Именно из всех дошедших до нас версий сказания только в этой

содержится на звание Бельмонте и мотив кольца, отданного в награду искусному

адвокату. Хотя сборник Джованни Фьорентино был переведен на англий ский язык

только в XVIII веке, вполне допустимо, что уже во времена Шекспира

существовал более старый перевод его, который он мог прочесть в рукописи.

В новелле рассказывается, что молодой венецианец Джаннетто, воспитанник

купца Ансальдо, путешествуя, познакомился в Бельмовте с прекрасной и богатой

молодой вдовой, поставившей всем искателям ее руки условие - овладеть ею в

первое же любовное свидание; в противном случае претендент должен отдать ей

все свое состояние. Хитрость алчной вдовы заключается в том, что она дает

выпить влюбленному снотворный напиток. Ансальдо дважды снаряжает Джаннетто в

путь, и тот дважды терпит неудачу. Он хочет попытать счастья в третий раз, и

добрый Ансальдо, уже совсем разоренный им, занимает для этой цели десять

тысяч дукатов у еврея ростовщика на тех же самых условиях, как в пьеее

Шекспира. Однако на этот раз служанка вдовы, тронутая красотой и

достоинством Джаннетто, предупреждает его о напитке. Джаннетто незаметно

выливает его и достигает своей цели. Но, среди радостей любви он забывает о

сроке векселя и вспоминает об этом слитком поздно. Он все же устремляется в

Венецию, так как Ансальдо, прощаясь с ним, сказал, что единственное его

желание в случае неудачи Джаннетто - увидеть его перед смертью. Жена следует

за ним и, переодевшись адвокатом, выступает на суде. Все происходит так, как

у Шекспира, за исключением того, что ростовщик не подвергается никакой каре.

После этого мнимый адвокат выпрашивает у Джаннетто кольцо, подаренное ему

женой, и когда Джаннетто, привезя с собой Ансальдо, снова встречается с

женой в Бельмонте, она обвиняет его в неверности, но затем раскрывает

секрет. В заключение Аисальдо женится па служанке, которой Джаннетто обязан

своим счастьем.

Шекспир кое-что изменил в этой фабуле и довольно многое добавил от

себя. Прежде всего он заменил мотив сонного напитка мотивом трех ларцов,

который он заимствовал из совершенно другой истории, рассказанной в

латинском сборнике новелл " Римские деяния", возникшем в XIII веке и изданном

в английском переводе в 1577 году. Но, по-видимому. Шекспир уже нашел

соединение мотива ларцов с историей жестокого ростовщика в недошедшей до нас

пьесе " Еврей", ставившейся, по показанию Госсона (" Школа обманов", 1579), в

театре Бык. Однако, принимая во внимание свидетельство пуританина Гоосена,

который хвалит эту пьесу за то, что она " не оскорбляет никакими

непристойностями ни зрения, ни слуха чистых душою зрителей", можно сказать,

что пьеса эта, при всей возможной сюжетной близости ее к " Венецианскому

купцу", по своему характеру имела с ним мало общего. Едва ли также повлияла

на него другая, тоже не сохранившаяся пьеса - " Венецианский еврей" Деккера

(дата неизвестна).

Скорее можно говорить о влиянии на Шекспира пьесы Марло " Мальтийский

еврей" (1588), откуда он взял краски для обрисовки характера Шейлока и мотив

любви дочери жестокого еврея к христианину (Джессика-Лоренцо), не считая

нескольких прямо заимствованных выражений.

Опуская более мелкие подробности, отметим важнейшие добавочные черты,

введенные Шекспиром в его пьесу. Они относятся не столько к ее сюжету в

собственном смысле слова, сколько к построению характеров и через это - к

идейному содержанию комедии. Это мотивировка (совершенно отсутствующая в

новелле) ненависти Шейлока к Антото; культ дружбы, соединяющий Антонио с

Бассанио (вместо полуродственных отношений между ними), делающий отношения

между ними более трогательными; знаменитый монолог Шейлока о праве еврея

быть человеком (III, 1); благородный характер Порции и влюбленность ее в

Бассанио; речь ее о " милости" на суде; широкий показ ее женихов и различного

их поведения во время предложенного им испытания; развитие образа Нериссы

(служанка из новеллы) и заключительный брак ее с Грациано, а не с Антонио

(Ансальдо), что безусловно поднимает последнего; шутливо-лирическая сцена в

пятом акте, полная философского смысла; наконец, веселые интермедии с

Ланчелотом Гоббо и его отцом. Всего этого более чем достаточно для признания

глубокой оригинальности пьесы, являющейся одним из шедевров Шекспира.

Своеобразие этой комедии заключается прежде всего в особенном

полусказочном-полуновеллистическом тоне, который ее пронизывает. Мало можно

найти комедий Шекспира, где неправдоподобие и подчеркнутая условность

положений, характеров, всего сюжета были бы так заметны. Несостоятельность

аргументов Порции-адвоката давно уже была отмечена юристами. Не нужно быть

особенно ученым законоведом, чтобы признать, что в любую эпоху и в любой

стране закон не мог не разрешать заимодавцу взять меньше, чем то, на что он,

согласно договору, имел право, и что кровь должна считаться частью тела,

поскольку она неотделима от него, подобно тому как вместе с яблоком

покупается и его кожура, а вместе с комнатой сдается и содержащийся в ней

или притекающий в нее воздух. Невероятно также, чтобы наивная загадка с

тремя ларцами не была разгадана давно уже до Бассанио одним из

предшествовавших ему женихов Порции или чтобы Порция не нашла способа

намекнуть полюбившемуся ей Бассанио, на какой из ларцов ему следует указать.

Почему Антонио с первого появления его в пьесе все время томит какая-то

непонятная грусть? Почему друзья Антонио, так ему преданные (см. сцену

суда), не пришли ему заблаговременно на помощь, одолжив необходимую сумму?

Как мог Бассанио забыть о сроке векселя, подписанного лучшим его другом

Антонио на таких страшных условиях, чтобы достать для него. Бассанио,

деньги, составившие счастье всей его жизни? Не приводя других примеров

такого рода, отметим лишь, что все эти условности и натяжки придают пьесе,

несмотря на чувственный оттенок ее и материальную яркость и пластичность

образов, какой-то фантастический, иллюзорный оттенок, делающий ее слегка

похожей на типичные пьесы-сказки Шекспира, как " Сон в летнюю ночь" или

" Буря". Не без основания поэтому в своей постановке " Венецианского купца" (в

началу XX в. ) немецкий режиссер Макс Рейнгардт трактовал его как мимо летную

интригу, легкую игру мыслей на фоне происходящего в Венеции карнавала (см.

сцену - II, 4).

Другой особенностью, также придающей пьесе большое своеобразие,

является богатство ее идейного содержания и многогранность, доходящая почти

до противоречивости, ее ведущих характеров. Две темы, как будто бы не

имеющие между собой ничего общего, выделяющиеся среди множества мыслей и

тенденций комедии, это - тема отношения человека к имуществу, собственности,

и тема дружбы как одного из главных устоев светлой, гармонической жизни -

именно дружбы, соединяющей благородные натуры независимо от их пола, а не

любви между мужчиной и женщиной, которой в пьесе, собственно говоря, и нет;

ибо чувство, соединяющее Бассанио и Порцию или Лоренцо и Джессику, менее

всего можно назвать страстью: это просто склонность, влечение, имеющее целью

наслаждение и счастливую дружную жизнь.

Первая тема выразительное всего представлена сюжетной линией Шейлока и

Антонио, о которой мы подробнее скажем ниже. Но она появляется, хотя и

слабее, и в других частях пьесы. Мы не находим в ней ни малейшего намека на

презрение к земным благам, на пренебрежение к богатству. Антонио при всей

его щедрости производит торговые операции, относясь к ним как к делу

естественному и вполне благородному. Бассанио откровенно стремится к

женитьбе на богатой наследнице. Да и Порция, умелая и разумная хозяйка,

отнюдь не равнодушна к своему достоянию. Джессика, убегая из отцовского дома

с Лоренцо, не забывает захватить с собой фамильные драгоценности. Но для

всех них деньги - лишь средство, обеспечивающее им светлую и привольную

жизнь, а не самоцель, как для Шейлока, влюбленного в деньги, одержимого

жаждой накопления и способного пойти на все ради преумножения своею

капитала.

Вторая тема, тема дружбы, занимает в пьесе не менее видное место. Культ

дружбы, столь типичный для культуры и литературы Возрождения, можно

рассматривать как естественный, закономерный ответ гуманистов на безудержную

и беспощадную погоню за наживой, все более охватывающую активные элементы

общества в век зарождения первоначального капиталистического накопления.

Лозунгу " человек человеку - волк" гуманизм противопоставил лозунг

человечности, милосердия, дружбы. Как дополнение и корректив ко все более

утверждающейся в национальных монархиях XVI века идее " легальности",

железной и бездушной, не признающей никаких исключений " законности",

выдвигается доктрина милосердия (" милости", к которой призывает в сцене суда

адвокат-Порция) как необходимого корректива, без которого нет в жизни

человека красоты и радости, без которого, - как в случае Антонио - Шейлок, -

по выражению юристов, summumjus (высшее право) становится summainjuria

(высшею несправедливостью). Одной из форм этого светлого альтруизма,

украшающего и обогащающего человеческую жизнь, и является идея дружбы,

занимающая также огромное место в творчестве Шекспира (его сонеты, дружба

Валентина и Протея в " Двух веронцах", где дружба выдерживает состязание с

любовью; дружба Гамлета с Горацио, дружба Селии с Розалиндой в " Как вам это

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 789 10 Следующая ⇒