Безмолвные свидѣтели заточенія инокини Марѳы Ивановны и ея реликвіи въ Заонежьѣ.

Литовское разореніе Заонежья. Обѣ леніе толвуянъ и кижанъ Царемъ Михаиломъ Ѳ еодоровичемъ по упрошенію матери его, инокини Марѳ ы Ивановны. Дальнѣ йшая судьба обѣ льныхъ.

Вознесенная судьбою до положенія „матери Царевой“ и обремененная многообразными заботами, великая инокиня Марѳ а Ивановна, тѣ мъ не менѣ е на первыхъ же порахъ вспомнила объ обителяхъ, оказавшихъ ей гостепріимство, а также о своихъ толвуйскихъ доброжелателяхъ и наградила ихъ. По преданію, толвуяне были вызваны въ Москву Марѳ ой Ивановной. Ближайшимъ поводомъ для этого, естественно, послужили тѣ событія въЗаонежьѣ, о которыхъ недавней тамошней заточницѣ, Царевой матери, интересно было узнать не только по „отпискамъ“ воеводы Богдана Чулкова, но и отъ очевидцевъ. Произошло же слѣ дующее.

Въ то время, какъ Москва и средняя Россія освободились отъ поляковъ, насталъ чередъ пострадать отъ „Литовскаго разоренія“ и сѣ веру Россіи, не исключая самыхъ глухихъ угловъ его. Здѣ сь вмѣ стѣ со шведами — „нѣ мецкими людьми“, главнымъ образомъ безчинствовали полки черкасовъ, малороссійскихъ казаковъ. Эти приднѣ провскіе жители, зайдя за Москву, въ полтора года, съ сентября 1612 г. и до апрѣ ля 1614 года, описали большой кругъ по сѣ вернымъ путямъ: были на Двинѣ, пробрались къ Бѣ лозерску, Кириллову монастырю и къ Каргополю; стояли подъ Тихвинымъ монастыремъ цѣ лое лѣ то, прошли на Вытегру, поднялись до Архангельска и, разоривъ Поморье до Сумскаго посада, черезъ заонежскіе погосты достигли Олонца, гдѣ и были разбиты на голову. Всюду, гдѣ могли, черкасы „землю пустошили, города воевали, церкви Божіи оскверняли, людей мучили всякими муками и на смерть побивали, и по лѣ самъ разгоняли, всякій животъ грабили, дворы и деревни жгли и скотъ выбивали и все до конца разоряли“.

С. 19

Въ Заонежскiе погосты черкасы пришли 2-го января 1614 г. изъ Сумскаго посада. Но здѣ сь уже болѣ е месяца ждалъ ихъ воевода Богданъ Ивановичъ Чулковъ съ ратными людьми. По Государеву указу, онъ прiѣ халъ въ Толвуйскую волость и сталъ въ Егорьевскомъ погостѣ. Съ нимъ же пришелъ сюда атаманъ Томило Антипьевъ съ 118 казаками.

По вѣ стямъ, они поставили острогъ въ Толвуйскомъ погостѣ, для приходу нѣ мецкихъ и литовскихъ людей. Острогъ рубленъ въ тарасы *), а насыпаны тарасы каменьемъ мелкимъ, да по тѣ мъ же тарасамъ ставленъ тынъ стоячiй; а въ острогѣ семь башенъ рубленыхъ, а башни осыпаны каменьемъ, да въ острогѣ же ставлены для осаднаго времени дворы осадные и избы крестьянскiя и монастырскiя, Вяжицкаго Никольского монастыря, Палеостровскаго м. и Хутынскаго монастыря, всего 23 двора, да 14 избъ. Да въ острогѣ же были церкви: церковь Троицкая, да церковь Георгiя Великомученика. Ставили тотъ острогъ Вяжицкаго монастыря крестьяне Толвуйской же волости.

Скоро къ воеводѣ Чулкову пришелъ въ сходъ съ нѣ мецкаго рубежа атаманъ казачiй Ермолай Поскочинъ съ ратными казаками. Въ Шунгскомъ погостѣ былъ поставленъ острогъ, и Чулковъ „приказалъ“ тотъ острогь атаману Богдану Грязному, да „волостному человѣ ку“ Власу Котову.

Такъ въ Толвуѣ и Шунгѣ готовились къ встрѣ чѣ враговъ. Шунга изстари называлась „богатою“ и была болѣ е важнымъ административнымъ и торговымъ центромъ, чѣ мъ Толвуя, и тѣ мъ не менѣ е мы видимъ, что въ Шунгѣ сидѣ лъ атаманъ, а охрана Толвуи поручена была воеводѣ, который, явившись сюда по Государеву указу, самъ наблюдалъ за постройкой острога и не покидалъ его, хотя враги дѣ лали нападенiе не на Толвуйскiй, а на Шунгскiй острогъ. Нельзя не замѣ тить также, какъ крѣ пко построенъ былъ Толвуйскiй острогъ и какъ подробно объ обстоятельствахъ защиты его доноситъ на Москву воевода. Такое предпочтенiе Толвуѣ могло быть сдѣ лано не безъ воли матери Царевой, которой, какъ бывшей здѣ шней заточницѣ, была близка судьба своихъ доброжелателей-толвуянъ.

Въ Толвую и Шунгу черкасы пришли отъ моря 2 января; ихъ было два полка, всего 1500 человѣ къ, подъ начальствомъ Барышпольца и Сидорка. Они поставили себѣ цѣ лью „къ острожкамъ приступать жестокими приступами, и буде они не смогутъ острожковъ приступомъ взять, и имъ де въ острожкахъ людей голодомъ морить“. Но приступъ къ Шунгскому острожку 2 января

С. 20

окончился для черкасовъ неудачей, а къ Толвуйскому острогу воевода совершенно не допустилъ ихъ, посылая на черкасъ „посылки“ (вылазки) пѣ шiя и конныя безпрестанныя, и въ тѣ хъ посылкахъ государевы ратные казаки и охочiе люди черкасъ побивали и въ полонъ имали“. Кромѣ того черкасы понесли два поражения: 8-го января на Падмозерѣ, оть острога за шесть верстъ, и 13-го января подъ Шунгской волостью. Послѣ этого, простоявъ всего подъ Шунгскимъ и Толвуйскимъ острогами двѣ недѣ ли и три дня и не взявъ ихъ, черкасы соединились съ 2400 человѣ къ „нѣ мецкихъ людей“, опустошавшихъ Лопскiе погосты, и пошли на Олонецъ, достигнувъ его 29-го января *).

Такимъ образомъ, къ 20 января 1614 года опасность отъ враговъ для Толвуи миновала, острогь совсѣ мъ не пострадалъ отъ нихъ. Но нельзя того же сказать объ окрестностяхъ: черкасы, моря острожки „стоянiемъ“, по своему обычаю, ходили по окрестностямъ „войной“, т. е. разоряли и жгли деревни и людей посѣ кали. Они выжгли 6 келiй и въ Палеостровскомъ монастырѣ, въ которомъ послѣ „Литовскаго разоренiя“ вмѣ сто прежнихъ 60 человѣ къ братiи осталось только 21 *). Пострадали отъ набѣ га литвы также Челмужскiй и Кижскiй погосты, при чемъ въ Кижахъ, по народному преданию **), непрiятели ослѣ пли и побили другъ друга послѣ того, какъ дважды прострѣ лили въ церкви почитаемый образъ Спасителя, сохранившiйся и до настоящаго времени; въ Челмужахъ же при попыткѣ ограбить и осквернить церковь, „паны“ были ослѣ плены грозой ***).

Вотъ тѣ печальныя вѣ сти, которыя въ началѣ марта 1614 г. принесли къ „матери Царевой“, инокинѣ Марѳ ѣ Ивановнѣ, вызванные на Москву ея Толвуйскiе и Кижскiе доброжелатели во главѣ съ священникомъ Ермолаемъ Герасимовымъ. Въ какой мѣ рѣ сами они пострадали отъ нашествiя враговъ ‑ неизвѣ стно, зато извѣ стно, какъ наградилъ ихъ Царь Михаилъ Ѳ еодоровичъ, „по упрошенiю“ матери своей, благодарной заонежанамъ за ихъ великiя услуги ей во время заточенiя и тронутой ихъ нынѣ шнимъ бѣ дственнымъ положенiемъ. Марѳ а Ивановна, какъ гласитъ преданiе ****), предложила заонежанамъ выбрать одно изъ двухъ: или единовременно получить по 100 р. (=1000 р. нашего

С. 21

времени) каждому, или пользоваться вѣ чно льготами и преимуществами, какiя имъ будутъ даны. Толвуяне, посовѣ товавшись со свѣ дущими людьми, избрали послѣ днее и 18 марта 1614 года получили отъ Царя именныя жалованныя грамоты на угодья и льготы.

„Попу Ермолаю и сыну его Исаку имъ и дѣ тямъ ихъ и внучатамъ, въ ихъ родъ во вѣ ки неподвижно“ была пожалована въ вотчинное владѣ нiе дворцовая волостка въ Челмужскомъ Петровскомъ погостѣ, именно рѣ ки для рыбной ловли числомъ 12, около Челмужской губы и обширное пространство земли около Челмужи, равное нынѣ 10144 десятинамъ 452 саж. Крестьяне тоже получили вотчины, но въ общей сложности въ 12 разъ меньше, чѣ мь одинъ о. Ермолай съ сыномъ. Гаврила и Климъ Глездуновы[10] были пожалованы деревней Июдинской, изъ вотчинныхъ владѣ нiй Вяжицкаго монастыря; крестьяне Вяжицкаго монастыря Поздей, Томило и Степанъ Тарутины сдѣ лались независимы отъ своего монастыря и получили деревни Тарутину и Грибановскую, кижскiе крестьяне Сидоровы награждены были деревнями Клементьевской, въ Сѣ нной губѣ, и Потаповской на Яндомозерѣ, съ землями и угодьями. Всѣ вотчинники, кромѣ этого, жалованными грамотами объявляются свободными отъ въѣ здовъ бояръ, воеводъ и приказныхъ людей, а также отъ всякихъ пошлинъ тягла и податей и ограждаются отъ обидъ, подъ страхомъ великой Царя и Государя опалы на тѣ хъ, „кто учнетъ дѣ лать черезъ царскiя жалованныя грамоты и крестьянъ изобидитъ“.

Такъ по-царски награждены были заонежане за то, что „при Борисѣ Годуновѣ, при его самохотной державѣ “, когда „злокозненнымъ его умысломъ“ матерь Царева, Великая Государыня старица инока Марѳ а Ивановна была сослана къ нимъ въ Новгородскiй уѣ здъ, въ Обонежскую пятину, вь Егорьевскiй Толвуйскiй погостъ, въ заточенiе, то они-заонежане, „памятуя Бога и свою душу и житiе православнаго христiанства“, Матери Царевой непоколебимымъ своимъ умомъ и твердостью разума служили и прямили и доброхотствовали во всемъ и про отца Царева здоровье провѣ дывали и Матери Царевой обвѣ щали и въ такихъ великихъ скорбѣ хъ и въ напрасномъ заточеньѣ во всемъ спомогали“. Бѣ дняками явились заонежане въ Москву, но ушли изъ нея въ свою Толвую и Кижи обѣ льными, свободными вотчинниками, взысканные царской милостью, съ крѣ пкимъ убѣ жденiемъ, что „за Богомъ молитва, а за Царемъ служба не пропадетъ“; ушли, унося съ собой свидѣ тельство своихъ заслугъ – именныя жалованныя грамоты съ государственными вислыми печатями краснаго воску и за подписью самого Царя: „Царь и Великi Князь Михайло Федоровичъ всея Россiи“. Черезъ 6 лѣ тъ послѣ пожалованiя заонежанъ вотчинами мы видимъ новый знакъ милости Великой Государыни, инокини

С. 22

Марѳ ы Ивановны, къ мѣ сту ея заточенiя: О. Ермолай Герасимовъ съ сыномъ Исакомъ, уже поставившiе себѣ новый дворъ въ Челмужскомъ помѣ стьѣ *) были вызваны въ Москву и здѣ сь о. Ермолай, служившiй до сего времени простымъ погостскимъ „попомъ“, былъ назначенъ ключаремъ кремлевскаго Архангельскаго собора, а сынъ его Исакъ Герасимовъ Ключаревъ — подъячимъ Казанскаго дворца. Въ почетной должности Архангельскаго ключаря о. Ермолай Герасимовъ состоялъ до смерти въ 1627 году: царская грамота отъ 9 января слѣ дующаго 1628 г. написана уже на имя одного Исака Ермолаева. Прошло еще ровно трехлѣ тiе послѣ пожалованiя Царемъ этой милостивой грамоты „по упрошеню“ царицы инокини Марѳ ы Ивановны, и въ 1631 г. января 27, „съ четверга противъ пятницы, въ 7 часу нощи, представилася Великаго Государя Михаила Ѳ еодоровича всея Русiи мать великая государыня инокиня Марѳ а Ивановна“ и погребена была въ усыпальницѣ рода Романовыхъ, въ Новоспасскомъ монастырѣ.

Умерла заонежская заточница и благодѣ тельница, но не умерла, съ одной стороны, благодарная память о ней заонежанъ, а съ другой – не прекратились проявленiя признательности Русскихъ царей къ своимъ заонежскимъ подданнымъ за ихъ доблестныя заслуги и вѣ рноподданическую любовь. Пожалованныя Царемъ Михаиломъ Ѳ еодоровичемъ грамоты толвуянамъ и кижанамъ подтверждались послѣ дующими Государями до Петра Великаго, который послѣ днею подтвердилъ грамоту Сидоровыхъ, написавъ на первой страницѣ ея, внизу:

Подтверждаю сiе.

Петръ.

Сiе подтвержденiе учинено на Петровскихъ заводахъ *) февраля въ 28 день 1719 году.

Нѣ сколько разъ обращались обѣ льные къ своимъ Царямъ въ XVII в. и находили у нихъ защиту отъ притязанiй сосѣ дей на пожалованную имъ землю.

Обѣ леной земли при маломъ количествѣ населенiя было сначала вполнѣ достаточно, и экономическое положенiе обѣ льныхъ въ XVII вѣ кѣ могло возбуждать зависть въ сосѣ дяхъ. Есть данныя **), что въ 90-хъ годахъ ХVІІ-го вѣ ка на долю обѣ льнаго приходилось 650 сноповъ ржи, 2800 сноповъ овса, 175 — жита, да въ поляхъ молоченой ржаной соломы 200 тукачевъ

С. 23

(200 пудовъ), да сѣ нныхъ покосовъ двѣ пожни, да на двухъ пожняхъ сѣ на некошеннаго, да хоромнаго строенiя и лошадей всякой животины на 15 рублевъ на 30 алтынъ (до 150 рублей нашего времени).

Но уже отъ конца ХVІІІ-го столѣ тiя имѣ ется извѣ стiе ***), что заонежскiе обѣ льные „хотя не платятъ никакихъ податей, но находятся въ крайней бѣ дности“. Тоже наблюдается и въ настоящее время. Причину этого врядъ ли можно видѣ ть только въ томъ, въ чемъ видятъ ее случайные посѣ тители Заонежья ****), именно, что обѣ льные, будучи долгое время освобожденными отъ всякихъ повинностей, привыкли къ лѣ ни и къ водкѣ и не умѣ ютъ серьезно работать.

Главными причинами обѣ днѣ нiя обѣ льныхъ является, съ одной стороны, то, что они постепенно утрачивали свои льготы относительно податей и повинностей и были понемногу подчинены податному обложенiю, что и сравнивало ихъ съ остальной крестьянской массой. Съ другой же стороны, — обѣ льные крестьяне и вотчинники, сохранивъ до послѣ дняго времени свое прежнее наименованiе, выдѣ ляющее ихъ въ особую группу крестьянъ, — въ земельномъ отношенiи были поставлены въ весьма тяжелыя условiя (кромѣ Ключаревыхъ), подобно обѣ ленымъ потомкамъ Ивана Сусанина, получившимъ первоначально, въ 1639 г., только 98 десятинъ земли при селѣ Коробовѣ, и только Императоръ Николай І-й прирѣ залъ имъ еще 900 десятинъ. Пожалованiя, какъ уже сказано, производились крестьянамъ относительно небольшими участками земли, которой оказалось, конечно, болѣ е, чѣ мъ недостаточно, когда размножилось потомство получившихъ пожалованiе. Въ половинѣ, напримѣ ръ, прошедшаго десятилѣ тiя обѣ льныхъ крестьянъ вь Челмужѣ, Толвуѣ и Кижахъ числилось до 450 человѣ къ обоего пола. Недостатокъ пожалованной земли, часть которой была еще утрачена ихъ предками (продана или заложена безъ возвозврата[11]), заставлялъ обѣ льныхъ хлопотать объ упроченiи ихъ земельнаго положенiя, которое въ достаточной степени обезпечивало бы ихъ существованiе. Въ 1908 году было разрѣ шено, наконецъ, отвести обѣ льнымъ крестьянамъ Олонецкой губернiи земельные надѣ лы на тѣ хъ же условiяхъ, на какихъ получили ихъ государственные крестьяне, съ той однако существенной разницей, что послѣ днимъ надѣ лы отводились на ревизскiя души, тогда какъ обѣ льные крестьяне получили ихъ на наличныя души мужескаго пола *).

С. 24

Но, благодаря дополнительнымъ надѣ ламъ, положенiе обѣ льныхъ сравнялось съ положенiемъ государственныхъ крестьянъ. Обращались ли обѣ льные съ просьбами объ упроченiи ихъ земельнаго положенiя непосредственно къ Царской власти послѣ Петра Великаго, объ этомъ прямыхъ свѣ дѣ нiй не имѣ ется. Но можно думать, что не безъ просьбъ обѣ льныхъ подтверждены ихъ права на земли узаконенiями, напечатанными въ Полномъ Собранiи Законовъ Россiйской Имперiи: отъ 12 января 1761 г., 7 августа 1763 г., 1 октября 1764 г.; 26 апрѣ ля 1796 г.; 21 февраля 1803 г., 13 iюля и 7 ноября 1806 г.; 31 iюня 1811 г.; 3 iюля 1815 г.; 31 iюля 1819 г.; 28 iюня 1831 г.; 10 апрѣ ля 1837 года.

Безмолвные свидѣ тели заточенія инокини Марѳ ы Ивановны и ея реликвіи въ Заонежьѣ.

Такъ долго на судьбѣ заонежскихъ обѣ льныхъ крестьянъ мы остановились потому, что они изъ рода въ родъ, съ ХѴ ІІ-го вѣ ка и до сего дня, являются живой исторической памятью и преданіемъ о заточенной нѣ когда въ ихъ краю „матери Царевой“, инокинѣ Марѳ ѣ Ивановнѣ. Теперь мы переходимъ къ обзору безмолвныхъ свидѣ телей заточенія Марѳ ы Ивановны и ея реликвій въ Заонежьѣ. Заботу по обслѣ дованію ихъ взялъ на себя въ 1910 г. Олонецкій Статистическій Комитетъ, предсѣ дателемъ котораго состоялъ тогда Олонецкій, нынѣ Самарскій, г. губернаторъ, Н. В. Протасьевъ[12], просвѣ щенный любитель родной старины. Комитетъ избралъ изъ своей среды комиссію въ составѣ трехъ членовъ: секретаря комитета И. И. Благовѣ щенскаго, И. Г. Лазука и автора этихъ строкъ, и лѣ томъ командировалъ комиссiю въ Заонежье, съ цѣ лью выяснить, какіе памятники старины, характеризующіе эпоху ХѴ ІІ-го и раннѣ йшихъ вѣ ковъ, сохранились тамъ, и сколько въ числѣ этихъ памятниковъ такихъ, которые тѣ снѣ йшимъ образомъ соединяются съ именемъ заонежской заточницы, инокини Марѳ ы Ивановны, и перваго Царя изъ дома Романовыхъ, Михаила Ѳ еодоровича. Эта наша командировка, по времени и цѣ ли, совпала съ такими же командировками археологическаго характера, которыя устроены были на родинѣ Царя Михаила Ѳ еодоровича Костромской ученой архивной комиссіей *). Ровно же за годъ до этихъ экскурсій, лѣ томъ 1909 г. Л. А. Б. было обслѣ довано мѣ сто заключенія и кончины боярина М. Н. Романова,

С. 25

село Ныробъ, Пермской губернiи, Чердынскаго уѣ зда **). О селѣ Ныробѣ былъ сдѣ ланъ докладъ и на XV всероссiйскомъ археологическомъ съѣ здѣ Новгородскимъ губернаторомъ, г. Лопухинымъ. Свѣ дѣ нiя объ Антонiево-Сiйскомъ монастырѣ, Пелымѣ и другихъ мѣ стахъ ссылки и мѣ стожительства бояръ Романовыхъ, вѣ роятно, не заставятъ себя ждать въ общей печати ко времени 300-лѣ тняго юбилея дома Романовыхъ. Недавно, напримѣ ръ, напечатаны были краткiя свѣ дѣ нiя о реликвiяхъ дома Романовыхъ въ г. Яранскѣ, Вятской губернiи ***) и о судьбѣ „бѣ лопашцевъ“ костромского села Коробова, гдѣ живутъ потомки Сабинина, зятя И. Сусанина ****).

Исполняя постановленiе Статистическаго Комитета, мы (безъ И. Г. Лазука) въ iюнѣ мѣ сяцѣ выѣ хали въ Толвую. Прежде всего, по пути, была осмотрѣ на въселѣ Кижахъ деревянная Спасо-Преображенская церковь, которая построена въ 1714 г. по плану, составленному, какъ гласитъ преданiе, Петромъ Великимъ для Покровской церкви въВытегорскомъ погостѣ. Архитектура церкви весьма оригинальна и носитъ вполнѣ самобытный древне-русскiй характеръ, потому что храмъ сооружался мѣ стными простонародными мастерами.

Церковь увѣ нчана 25-ю главами, внутреннiя стѣ ны ея сложены изъ чрезвычайно толстыхъ и крѣ пкихъ бревенъ, размѣ ры которыхъ невольно поражаютъ глазъ *****). Иконостасъ церкви выдержанъ въ строго древне-русскомъ стилѣ.

Какъ великая святыня, за правымъ клиросомъ помѣ щается дважды прострѣ ленная въ смутное время икона Спасителя, въ серебряной ризѣ. Нынѣ шняя Кижская Спасская церковь во многомъ сходна съ бывшей ранѣ е ея церковью, рисунокъ которой сохранился.

Въ Толвуѣ намъ оказалъ большую услугу мѣ стный церковный староста И. В. Захарьевъ. Узнавъ о цѣ ли нашего прiѣ зда, онъ подѣ лился съ нами своими свѣ дѣ нiями о Толвуѣ, всюду сопровождалъ насъ, то на лошадяхъ, то на своемъ пароходѣ и располагалъ крестьянъ къ скорѣ йшему доставленiю нужныхъ намъ свѣ дѣ нiй и предметовъ.

Ознакомленiе съ Толвуей мы начали съ погоста. Въ настоящее время это — небольшое поселенiе въ 28 дворовъ. Украшенiемъ села является просторная каменная церковь, построенная въ 1876 г. усердiемъ Захарьевыхъ. Въ близкомъ разстоянiи отъ церкви, съ сѣ верной стороны, и находился, по преданiю,

С. 26

уединенный теремъ узницы Марѳ ы Ивановны и караульня московскихъ приставовъ, окруженные заборомъ. Сгорѣ лъ ли теремъ впослѣ дствiи при пожарѣ погоста, или же разобранъ за ветхостью, подобно дворцу Петра Великаго въ Петрозаводскѣ, сломанному въ 1773 г., — неизвѣ стно; но уже описанiя Олонецкаго края конца ХVIII-го вѣ ка; касаясь Толвуи, о самомъ теремѣ не упоминаютъ. Что же касается мѣ ста, гдѣ стоялъ теремъ Марѳ ы Ивановны, то еще въ 1827 году толвуйскiе старожилы точно указывали его позади крестьянскихъ строенiй, въ прямой почти линiи съ церковью. Здѣ сь тогда была „небольшая плошадка, огороженная тыномъ, внутренность оной поросла крапивою и репейникомъ, но индѣ желтѣ ли подсолнечники; все что уцѣ лѣ ло отъ бывшаго терема, былъ фундаментъ, складенный изъ огромныхъ камней булыжника. Мѣ сто, на коемъ стоялъ теремъ, нѣ сколько возвышено, но, судя по пространству фундамента, жилище Государыни Русской не было обширно“ *). Прошло еще полстолѣ тiя, и на поверхности земли нельзя уже было замѣ тить описанной въ 1827 году площадки, огороженной тыномъ. Но остался камень, быть можетъ, часть фундамента, между домами дьякона Мизерова и Тиховѣ тровыхъ, близъ изгороди; онъ глубоко вдался въ землю и былъ виденъ надъ поверхностью ея на высотѣ ¼ аршина. Надъ этимъ камнемъ, по преданiю, и былъ воздвигнутъ теремъ Марѳ ы Ивановны. Къ сѣ веру отъ камня земля еще не очень давно распахана подъ огороды **). Намъ не указали этого камня и вообще, какъ мы убѣ дились, къ настоящему времени утратилась память о самомъ точномъ мѣ стонахожденiи терема Марѳ ы Ивановны; теперь указываютъ только квадратную плошадь около 400 саженъ къ сѣ веру отъ храма, на которой гдѣ -то и былъ означенный теремъ. На восточной сторонѣ этой площади, около квартиры свящ. М. Скворцова, въ огородѣ мы видѣ ли немного возвышенное мѣ сто, покрытое травою и усѣ янное камнями, правильная кладка которыхъ въ видѣ фундамента обнаружилась въ землѣ и по прямой линiи ниже церковной ограды. Но это, скорѣ е всего, слѣ ды одной изъ башенъ и насыпанныхъ камнями „тарасовъ” острога постройки 1613 года. При описанiи острога воеводою Чулковымъ не указанъ въ числѣ другихъ строенiй теремъ Марѳ ы Ивановны. Однако этимъ не сводится на нѣ тъ твердое народное преданiе о теремѣ: Чулковъ, кромѣ церквей, перечисляетъ только тѣ строенiя въ острогѣ, — 7 башенъ, 23 осадныхъ двора и 13 крестьянскихъ избъ, ‑ которыя,

С. 27

очевидно, были вновь „ставлены для осаднаго времени“, а прежнихъ погостскихъ построекъ онъ не касается. Не названными поэтому кромѣ терема остались и дворы погостскаго духовенства, селившагося всегда возлѣ церквей Божiихъ: „дворъ попа Ермолая Герасимова, да дворъ дьячковъ, да дворъ проскурницынъ“. Могло быть и то, что воевода приспособилъ мѣ сто заточенiя Марѳ ы Ивановны для осады и въ своемъ донесенiи включилъ его въ число 23 осадныхъ дворовъ. Какъ не сохранилось терема Марѳ ы Ивановны, такъ не сохранились и современныя ей двѣ деревянныя церкви Толвуйскаго погоста. Обѣ онѣ сгорѣ ли отъ молнiи 2 iюня 1845 года. Вмѣ сто сгорѣ вшихъ церквей черезъ три года выстроена была тоже деревянная Троицкая церковь, а въ 1876 году вторая каменная Георгiевская, существующая и въ настоящее время. Троицкая же церковь въ 1895 году сгорѣ ла до тла, отъ неосторожнаго обращенiя съ огнемъ. Къ великому сожалѣ нiю, съ этою церковью сгорѣ лъ и пожертвованный въ нее инокинею Марѳ ою Ивановною образъ Святителя Николая, писанный красками, древняго письма, безъ украшенiй. Въ высоту образъ имѣ лъ 1 арш. 11 верш., въ ширину — 1 арш. 7 верш., внизу его была слѣ дующая надпись: „Лѣ та 7131 (1623) авгус. 4 день положилъ къ Николы Чудотворцу въ прикладъ Тарасей Ѳ адѣ евъ кузнецъ, да братъ его Данила рубль московскiй“ *). Не сохранился и другой вкладъ Марѳ ы Ивановны, который она сдѣ лала въ Зосимо-Савватiевскую часовню, что на родинѣ Преподобнаго Зосимы Соловецкаго, въ д. Загубьѣ. До 30-годовъ XIX вѣ ка часовенную икону Препод. Зосимы и Савватiя украшалъ шелковый убрусъ (бахрома съ кистями), вышитый собственноручно Марѳ ою Ивановною разными шелками и золотомъ съ блестками. Но потомъ убрусъ этотъ, какъ древность, по распоряженiю епархиальнаго начальства, былъ отосланъ въ консисторiю, и дальнѣ йшая судьба его неизвѣ стна. Отъ просторной часовни въ Загубьѣ вѣ етъ далекой стариной: иконы въ ней, поставленныя въ два яруса, строгаго новгородскаго письма XVI—ХVІІ-го вѣ ка; крыша вверху красиво выведена „бочечкой“. Подлѣ часовни расположена вновь выстроенная И. В. Захарьевымъ церковь въ честь Препод. Зосимы и камень подъ навѣ сомъ; на этомъ камнѣ молился Преподобный. Въ Загубьѣ проживаетъ старикъ крестьянинъ Левинъ съ семьей, представитель того рода, изъ котораго произошелъ Преп. Зосима.

Наши поиски предметовъ древности, напоминающихъ о Марѳ ѣ Ивановнѣ, оказались удачнѣ е въ обѣ льныхъ деревняхъ Русиновской (8 дворовъ) и Тарутинской (4 двора). По наружному виду эти деревни, подобно костромскому селу Коробову **),

С. 28

ничѣ мъ не отличаются отъ окружающихъ ихъ деревень и деревушекъ: тѣ же бревенчатыя избы, тотъ же инвентарь, та-же подчасъ убогая обстановка. Только постройки нашихъ обѣ льныхъ по высотѣ и красотѣ несравнимы съ костромскимъ, но такiя же постройки имѣ ютъ и необѣ льные толвуяне. Имущественное положенiе обѣ льныхъ такъ же неодинаково, какъ и у сосѣ дей: есть среди нихъ болѣ е или менѣ е зажиточные, но много и бѣ дноты.

Какъ особенность не только обѣ льныхъ, но и остальныхъ толвуйскихъ деревень интересно отмѣ тить поставленiе большихъ крестовъ около домовъ подъ навѣ сами. Эти навѣ сы, иногда шатровые, украшенные рѣ зьбой, вмѣ стѣ съ характеромъ постройки и рѣ зныхъ украшенiй крылецъ, оконъ и крышъ избъ придаютъ заонежскимъ деревнямъ оригинальный, чисто русскiй видъ.

Обѣ льные Русиновской деревни, въ старину носившей названiя Iюдинской и Глездуновской, предъявили намъ двѣ подлинныя жалованныя грамоты Царя Михаила Ѳ еодоровича, — 1617 г. 20 февраля и 1622 г. 15 ноября, а тарутинскiе обѣ льные — одну, 1614 г. 18 марта. Какъ залогъ своего счастья, обѣ льные весьма тщательно берегутъ царскiя грамоты; по свидѣ тельству Глинки отъ 1842 г., *) въ старину эти письменныя сокровища сберегались въ желѣ зныхъ ящикахъ — на случай пожаровъ, или въ землѣ — въ глиняныхъ сосудахъ. Всѣ три грамоты большей сохранности и трудны для чтенiя только по сгибамъ бумаги; печати краснаго воска отчасти поломаны. Грамоты 1614 и 1622 годовъ были уже неоднократно напечатаны, **) а грамота 1617 г. оставалась до сихъ поръ неизвѣ стною и впервые напечатана нами въ № 3 „Олонецкой Недѣ ли“ 1911 г.

Кромѣ подлинныхъ жалованныхъ грамотъ, у обѣ льныхъ д. Русиновской нашлось еще семь свитковъ конца ХVІІ-го вѣ ка. Они являются списками съ грамотъ царей Iоанна и Петра Алексѣ евичей и царевны Софiи Алексѣ евны олонецкимъ воеводамъ Никитѣ Глѣ бову, Ивану Ловчикову и Леонтью Стрешневу и представляютъ собое царское рѣ шенiе тяжебнаго земельнаго дѣ ла между Глездуновыми и монастырскимъ крестьяниномъ Ивашкомъ Ефремовымъ. Дѣ ло это весьма интересно: оно хорошо знакомитъ насъ съ бытомъ заонежскихъ крестьянъ ХVII-го вѣ ка и въ очень неприглядномъ свѣ тѣ выводитъ олонецкихъ неправедныхъ судей-взяточниковъ.

Ивашка Ефремовъ, женившись на Фетиньицѣ Глездуновой, „насильствомъ“ поселился въ д. Iюдинской. Не имѣ я никакого права владѣ ть „бѣ лою“ землею,

С. 29

онъ, при помощи кума своей жены, толвуйскаго дьячка Анфимка Фомина[13], составилъ „воровскую“ запись на землю на имя своей тещи, которая будто бы получила землю по наслѣ дству и дала ее ему, Ивашку, въ приданное[14] за дочерью. Опираясь на эту явно незаконную, воровскую составную запись, подъ которой „послухомъ“ (свидѣ телемъ) не задумался подписаться второй толвуйскiй дьячекъ Ивашко Мартьяновъ, — Ивашко Ефремовъ черезъ Олонецкiй шемякинъ судъ сталъ требовать себѣ отъ Глездуновыхъ чуть не половину земли, покосовъ и сжатаго хлѣ ба. Тѣ справедливо запротестовали. Тогда Ивашко, послѣ „скупа” (подкупа) олонецкаго воеводы Ловчикова, дьяка и подъячихъ, взялъ товарищей и буквально „пограбилъ и хлѣ бъ, и животъ, и сѣ но, и солому и 4 лошади Глездуновыхъ, причинивъ имъ до 305 рублей убытка и пустивъ ихъ „шататься межъ дворъ“, т. е. по мipy. Кромѣ того, Ивашко подалъ въ Олонецкiй судъ искъ на Глездуновыхъ, требуя съ нихъ „отъ многихъ волокитъ убытковъ 50 рублей съ полтиною“, а его „товарищи“ Тараска Федоровъ да посацкой человѣ къ Якушка Евстафьевъ, написали будто Никифорко да Куземка Глездуновы безъ всякаго повода, „выскоча изъ двора съ рогатинами и съ кольями, его Тараска и понятыхъ били и шубу на немъ Tapaскѣ рогатиною прокололи“. По этому поклепу съ Олонца были посылки по Глездуновыхъ“, и они безъ всякаго суда были держаны въ олонецкой тюрмѣ, а затѣ мъ, по „доѣ зду“ Тараска да Якушка, имъ „учинено было наказанье: биты кнутомъ на козлѣ нещадно“ за мнимые бой и увѣ чье и проколотую шубу. Глездуновы принесли жалобу[15] на обидчиковъ въ Москву, куда и потребовано было все судное дѣ ло. Чувствуя свою неправоту, олонецкiе судьи долго тянули съ пересылкою дѣ ла. Но, наконецъ, правда восторжествовала: братья Глездуновы были возстановлены въ своихъ правахъ, а Ивашку Ефремова „изъ деревни Iюдинской велѣ но было выслать вонъ“, съ доправой на немъ и его „товарищахъ“ иска и убытковъ Глездуновыхъ свыше 300 рублей. Судьи олонецкiе покривили душой еще въ томъ, что вопреки волѣ Государей, отдали истцамъ Глездуновымъ списки съ царскихъ грамотъ, а не подлинныя грамоты, которыя оставили „на Олонцѣ въ приказной избѣ “.

Bмѣ стѣ съ подлинными царскими грамотами и списками съ нихъ въ д. Русиновской, у потомковъ Глездуновыхъ Ивановыхъ сохранился небольшой образъ св. Николая Чудотворца, пожертвованный инокиней Марѳ ой Ивановной. Образъ въ длину, приблизительно, вершковъ 6, а въ ширину немного меньше; усердiемъ обѣ льнаго Михаила Иванова въ 1873 году онъ украшенъ кiотомъ и серебряною позлащеною ризою; тогда же, вѣ роятно, къ сожалѣ нiю, и подновили эту цѣ нную реликвiю Марѳ ы Ивановны.

Пожертвованiя Марѳ ой Ивановной иконъ Святителя Николая, на память

С. 30

о себѣ, создали то, что за 300-лѣ тіе въ представленіи толвуйцевъ эти два имени какъ то особенно сблизились.

О Царицыномъ ключѣ, находящемся въ ¼ версты отъ д. Ближняго Царева, среди пожни, подъ высокой ольхой, — уже была рѣ чь. Слѣ дуетъ добавить только, что Петрозаводскимъ земствомъ рѣ шено сдѣ лать надъ ключемъ приличный срубъ и навѣ съ, на что и ассигновано 150 р.

Въ Палеостровскомъ монастырѣ среди 68 документовъ отъ 1550 по 1698 г. г. сохранилось въ подлинникахъ на свиткахъ три грамоты Царя Михаила Ѳ еодоровича: Первая отъ 13 мая 1615 года (есть и въ спискѣ ), на имя игумена Кирилла: „для цѣ ловальниковъ и откупщиковъ на Повѣ нецкомъ рядку, чтобы они съ монастырской соли зимой никакихъ пошлинъ не брали, равно и для мущиновъ на Свири рѣ кѣ, чтобы они съ лодейки монастырской не требовали кормового, привязного и проч. “. Вторая грамота отъ 4 марта 1625 г. говоритъ о возвращеніи Палеострову отъ Вяжицкаго монастыря сельца Яковлева сидѣ нья. Третья грамота отъ 31 янв. 1641 года, дополняющая четвертую, утраченную грамоту отъ 1624 года, освобождаетъ отъ взиманія пошлинъ всѣ монастырскіе запасы (соль, рыбу, кожи, масло, сало, ворвань, платья и хлѣ бъ), покупавшіеся на монастырскій обиходъ въ Новгородѣ, Вологдѣ, на Бѣ лоозерѣ, въ Каргополѣ, Холмогорахъ, на Сермаксѣ, въ Олонцѣ, у моря и на Повѣ нецкомъ рядку *). Если принять во вниманіе, что другому заонежскому монастырю, Климецкому, Царь Михаилъ Ѳ еодоровичъ пожаловалъ только одну грамоту въ 1627 году **), то его милости Палеострову, сосѣ ду Толвуи, можно объяснять памятью Царя о мѣ стѣ заточенія его матери и объ услугахъ ей палеостровскихъ иноковъ.

Какихъ-либо пожертвованій въ Палеостровѣ отъ самой Марѳ ы Ивановны не сохранилось, но они несомнѣ нно были, иначе необъяснимы богатства Палеостровскихъ церквей вскорѣ послѣ Литовскаго разоренія, какія перечисляются писцовыми книгами 1628 и 1629 годовъ. Въ описи почти сплошь именуется[16] образы, обложенные серебромъ басмяннымъ или сканымъ, кресты серебряные, кадило тоже, ризы-бархатъ зеленъ, у образовъ вѣ нцы рѣ зные съ финифтомъ, низаны жемчугомъ, крестъ золотъ съ мощами и т. д. Причиною утратъ этихъ богатствъ было разореніе Палеострова жадными до древностей раскольниками и самосожженіе ихъ въ монастырѣ въ 1689 году. Изъ пожара удалось спасти только 28 иконъ, 8 колоколовъ, изломанные боевые часы да

С. 31

вериги и черный бархатный покровъ съ гроба препод. Корнилія. Черезъ 100 лѣ тъ, въ 1794 г. Палеостровскій монастырь вновь сгорѣ лъ до тла.

Вдали отъ монастыря, на сѣ верномъ берегу Палеострова въ разсѣ линѣ скалы, сохранилась пещера съ ветхою часовней надъ ней — мѣ сто подвиговъ препод. Корнилія. Но и здѣ сь теперь ничто не говоритъ объ инокинѣ Марѳ ѣ, какъ усердной жертвовательницѣ Палеостровской обители.

Что касается другихъ олонецкихъ монастырей, то, по имѣ ющимся даннымъ, въ Яшезерскій м. Марѳ а Ивановна сдѣ лала ранѣ е 1628 года слѣ дующее „данье книгами: Евангеліе напрестольное печатное въ десть, оболочено бархатомъ червчатымъ, Евангелисты и средина серебряные басмены, застежки серебряные жъ, Псалтирь въ десть, часовникъ въ четверть печатные “***). Въ описи же Александро-Свирскаго монастыря 1623 года записаны: „пять миней мѣ сячныхъ печатныхъ, данье Государыни Великіе старицы Марѳ ы Иванновны “****)[17]. Кромѣ этого въ монастырской расходной книгѣ 1618 г. подъ 17 августа пишется: „ѣ здилъ игуменъ Ѳ еодоритъ къ Москвѣ и Государь Царь и Великій Князь Михаилъ Ѳ еодоровичъ всея Русіи и Государыня, матушка его великая, старица инокиня Марѳ а Ивановна, пожаловали, — дали живоначальные Троицы Чудотворцу Александру на церковное сооруженіе (послѣ Литовскаго разоренія) 50 р. денегь“. Но этимъ не ограничились царскія милости Свирскому монастырю: до смерти Марѳ ы Ивановны онъ получилъ 4 Жалованныя грамоты (Палеостровъ 3) и 240 рублей денегъ, а въ концѣ царствованія Михаила Ѳ еодоровича, въ 1644 г., драгоцѣ нную серебряную раку для открывшихся тогда мощей преподобнаго Александра Свирскаго.

Но возвращаемся къ Заонежью.

Изъ Толвуи мы сдѣ лали поѣ здку въ Челмужу, къ обѣ льнымъ вотчинникамъ Ключаревымъ, потомкамъ толвуйскаго священника, потомъ архангельскаго ключаря Ермолая Герасимова и сына его, подъячаго Исака. Челмужскіе крестьяне до сихъ поръ называютъ себя боярами. Приходилось читать, будто они — потомки настоящихъ бояръ, когда то выселившихся изъ внутренней Россіи *). Основаніемъ для подобнаго утвержденія можетъ служить, развѣ, упоминаніе въ одномъ документѣ 1375 г. о Челмужскомъ бояринѣ Григоріѣ Семеновичѣ, урядившемъ межу земли съ сосѣ дними крестьянами кузарандцами, талвьянами, шунжанцами и вымоченцами **). Но Григорій Семеновичъ былъ

С. 32

новгородскiй посадникъ и жиль, конечно, не въ Челмужѣ, а въ Новѣ городѣ. Или, можеть быть, въ Челмужѣ поселился кто-либо изъ его рода? Какъ бы то ни было, но въ Челмужѣ есть „бояре“, хотя это и звучитъ странно и необыкновенно въ приложенiи къ нимъ, тѣ мъ же крестьянамъ, что и остальное населенiе Олонецкаго края. Оть прежнихъ бояръ осталась одна слава!

„Челмужа, (съ карельскаго – мѣ сто, около котораго плещетъ вода), — большое село, разбросанное по берегу Челмужскаго залива Онега. Убогiе дома стоятъ у самой воды, а бани вынесены далеко на воду, на озеро: къ нимъ ведутъ длинные деревянные мостки. За исключенiемъ нѣ сколькихъ старыхъ большихъ домовъ, съ украшенiями и разными пристройками, вся Челмужа производитъ впечатлѣ нiе убогости.

Узкая дорожка изъ села ведетъ на кладбище, посреди котораго, затѣ ненная съ юга громадными вѣ ковыми березами, стоитъ древняя челмужская церковь, помнящая инокиню Марѳ у Ивановну, рядомъ другая церковь — новая. Уголокъ, занимаемый церквами, необыкновенно красивъ и навѣ ваетъ какое то сказочное настроенiе. Съ трехъ сторонъ озеро, свѣ тящееся сквозь густую листву березъ. Кругомъ церквей высокая трава, печально покосившiеся кресты на могилахъ, дремлющiя на фонѣ опаловой, жемчужной воды деревья — все это представляетъ удивительно мирную картину успокоенiя“.

Древняя Богоявленская церковь въ Челмужѣ построена, по записи на храмоздательномъ крестѣ, въ 1605 г., слѣ довательно въ годъ оставленiя инокиней Марѳ ой Толвуи. Этотъ единственный архитектурный памятникъ времени ея заточенiя въ Заонежьѣ, прекрасно сфотографированъ по порученiю обозрѣ вавшаго Толвую и Челмужи г. Олонецкаго губернатора, д. с. с. Н. Д. Грязева. Церковь ‑ шатровая, съ шатровой же при ней колокольней, которая стала такъ ветха, что ее пришлось подпереть бревномъ, а колокола съ нея перенести на колокольню новой церкви. Алтарная крыша церкви выведена „бочечкой“, а окна по-старинному украшены рѣ зными наличниками. Благодаря бѣ дности прихода, вѣ роятно, не производилось капитальныхъ ремонтовъ церкви и какъ наружный, такъ и внутреннiй видъ еяговорятъ о ея глубокой древности и живо переносятъ мысль къ началу XVII вѣ ка. Церковь раздѣ ляется на „теплую“ и „холодную“; въ ней два престола. Въ теплой церкви на cѣ веpной стѣ нѣ укрѣ плена узкая и длинная (¹/₂ Х 1¹/₂ арш. ) икона съ двумя рядами св. изображенiе: вверху — дванадесятыхъ праздников, а внизу — Спасителя, сидящаго на престолѣ Божiей Матери, Ioaннa Предтечи, св. ап. Петра и Павла и другихъ святыхъ. Икона — пожертвованiе Царя Михаила Ѳ еодоровича. Объ этомъ свидѣ тельствуетъ сдѣ ланная внизу ея слѣ дующая надпись: „Сiя Богоспасительная

С. 33

святая икона пожалована отъ Великаго Государя Царя и Великаго Князя Михаила Феодоровича Всея Россіи въ лѣ то 7122 (1614) марта 8 дня Обонежской пятинѣ толвуйскому священно-іерею Гермолаю Герасимову дворцовому ключарю владѣ ти въ родъ ихъ“. Икона безъ ризы, письмо ея весьма древнее.

Въ память 300-лѣ тія царствованія Дома Романовыхъ челмужане рѣ шили соорудить для этойиконы кіотъ съ лампадою.

Однимъ изъ пожертвованій Марѳ ы Ивановны въ Челмужскую церковь считается большое оловянное блюдо. Изъ другихъ предметовъ церковной старины привлекаютъ вниманіе деревянная раскрашенная „поставная свѣ ча“, рѣ зные деревянные подсвѣ чники и кресты — выносной и благословящій.

Повѣ нецкое земство, въ ознаменованіе 300-лѣ тія царствованія Дома Романовыхъ, рѣ шило реставрировать челмужскую церковь, о чемъ, съ выраженіемъ вѣ рноподданическихъ чувствъ и молитвенныхъ благожеланій, 29 сентября 1911 г. и повергнуло черезъ г. Олонецкаго губернатора на благовоззрѣ ніе Государя Императора. На всеподданнѣ йшемъ докладѣ о семъ г. министра внутреннихъ дѣ лъ Государю Императору было благоугодно собственноручно начертать:

«Благодарю Повѣ нецкое земство за его молитвы и за предпринимаемое имъ доброе дѣ ло».

Обѣ льныхъ грамотъ у Ключаревыхъ, какъ и у кижскихъ обѣ льныхъ, видѣ ть не пришлось: онѣ для какой то цѣ ли вытребованы въ Петербургъ. Но у Ключаревыхъ мы нашли и, благодаря И. В. Захарьеву, пріобрѣ ли для Олонецкаго естественно-промышленнаго и этнографическаго музея въ Петрозаводскѣ то, на что и не разсчитывали. Разумѣ емъ портреты инокини Марѳ ы Ивановны и Царя Михаила Ѳ еодоровича. Портреты въ рамахъ, около 1¹/₂ аршина высоты и 1 аршина ширины. Портреты несомнѣ нно древніе, но когда и какъ попали къ Ключаревымъ, не упомнятъ даже старики обѣ льные. Краски на самыхъ изображеніяхъ инокини Марѳ ы и Царя Михаила Ѳ еодоровича потемнѣ ли и кой-гдѣ осыпались, а внѣ изображеній онѣ ярче и свѣ жѣ е. Можно думать, что фонъ портретовъ подновлялся. Оба портрета съ надписями-титулами изображенныхъ лицъ. Надписи, судя по начертанію буквъ, не ранѣ е ХVІІІ-го вѣ ка, при этомъ въ надписи на портретѣ инокини Марѳ ы Ивановны допущена грубая ошибка: она названа княжною Сицкою. Михаилъ Ѳ еодоровичъ изображенъ въ полномъ царскомъ одѣ яніи, а инокиня Марѳ а — въ монашескомъ, вполнѣ сходномъ съ тѣ мъ, въ какомъ она изображена въ книгѣ Хрущева: „Ксенія Ивановна Романова“. На челмужскомъ портретѣ инокиня Марѳ а выглядитъ не пожилою, а моложавою, какою она и была въ заточеніи

С. 34

на Толвуѣ; въ лицѣ ея много мягкости, доброты и грусти. Это такія черты, которыхъ не видно на старческомъ портретѣ Марѳ ы Ивановны, въ ея низко опущенныхъ бровяхъ, суровыхъ глазахъ, а всего болѣ е въ насмѣ шливыхъ и вмѣ стѣ съ тѣ мъ повелительныхъ губахъ.

Поѣ здкой въ Челмужу закончилась наша командировка на мѣ сто заточенія инокини Марѳ ы Ивановны. Возвращаясь домой, мы чувствовали себя вполнѣ удовлетворенными, какъ оть количества найденныхъ предметовъ старины, безмолвныхъ свидѣ телей пребыванія въ нашемъ краѣ инокини Марѳ ы, матери Царя Михаила Ѳ еодоровича, такъ и отъ сознанія возможности засвидѣ тельствовать, что постоянная память заонежанъ-толвуйцевъ о пребываніи среди нихъ „въ великихъ скорбѣ хъ и напрасномъ заточеніи родоначальницы царствующаго Дома Романовыхъ за 300 слишкомъ лѣ тъ развилась и разрослась въ живую и горячую любовь къ этому Дому.

Въ заключеніи, перефразируя сказанное о Ныробѣ, можно спросить — не пора ли и намъ сдѣ лать общимъ достояніемъ то, что извѣ стно объ инокинѣ Марѳ ѣ Ивановнѣ лишь нѣ сколькимъ стамъ жителей Заонежья съ одной стороны, да спеціально занимающимся отечественной исторіей – съ другой. Если эта мало изслѣ дованная страница исторіи нашей — одна изъ скорбныхъ, то въ то-же время она и одна изъ дорогихъ русскому сердцу, въ особенности потому, что касается безвинныхъ страданій родной матери перваго Царя изъ благополучно царствующаго Дома Романовыхъ.

Н. С. Шайжинъ.

*) По книгѣ И. П. Хрущева „Ксенія Ивановна Романова“.

*) Прот. Хитровъ. Древняя Русь въ великіе дни. Стр. 30-я.

*) Барсовъ Е. В. Палеостровъ, стр. 8.

*) См. «Новое Время» 1910 г., № 12420, въ приложеніи статья «Боярянъ мученикъ».

*) «Карелiя, или заточеніе Марѳ ы Іоанновны Романовой». Описательное стихотвореніе Ѳ. Глинки. СПБ. 1830 года.

*) Сойма — большая онежская лодка. Глинка думалъ, что Марѳ а Ивановна прибыла въ Толвую лѣ томъ или осенью, межъ тѣ мъ это случилось зимой. Точно такъ же ошибается поэтъ, называя русскихъ толвуянъ ХVІІ-го вѣ ка „карельцами“.

*) Ср. у И. П. Хрущева. „Ксенія Ивановна Романова“. Изд. 2-е, стр. 25.

**) „Олон. Губ. Вѣ дом. “ 1884 г. № 63. Въ 3-хъ верстахъ отъ Загубья, у пролива Саласъ-Салма, сохранилась ветхая часовенка, изстари почитаемое мѣ сто подвиговъ Преподобнаго Зосимы.

***) Е. В. Барсовъ. „Палеостровъ“, стр. 22.

*) Тамъ-же.

**) И. Забѣ линъ. Домашній бытъ русскихъ царицъ, 1869 г., матеріалы, стр. 166‑ 167.

***) Тамъ-же, стран. 412—413.

*) Шунга — старинный погостъ сѣ вернѣ е Толвуи, съ большою Крещенскою ярмаркою.

**) и ***) Неглинка и Лососинка — рѣ чки, на которыхъ стоитъ г. Петрозаводскъ. Невдалекѣ отъ р. Неглинки, на берегу Онега, есть цѣ лебный желѣ зистый источникъ.

****) Этотъ Ильинскій монастырь уже давно не существуетъ.

*) И. П. Хрущевъ, Ксенія Ивановна Романова, стр. 26.

*) Костомаровъ. Русская исторія въ жизнеописаніяхъ, стр. 731.

**) Хрущовъ. Ксенія Ивановна Романова, стр. 26.

*) Тарасы—ящики, срубленные изъ бревенъ, трехъугольной или квадратной формы, наполнявшiеся землей или мелкими камнями.

*) Н. Ардашевъ. Изъ исторiи ХVII вѣ ка, Журн. Мин. Нар. Пр. 1878 г., iюнь, стр. 255—257.

**) П. Миропольскiй. Смутное время въ народныхъ преданiяхъ и памятникахъ Олонецкой губернiи. Олонецкiй сборникъ, вьп. 3-й, стр. 245.

***) Народныя преданiя въ Повѣ нецкомъ уѣ здѣ. Олон. Губ. Вѣ д. 1863 г., № 40.

****) И. А. Машезерскiй. Родина Преподобнаго Зосимы Соловецкаго Чудотворца. Олон. Епарх. Вѣ дом. 1899 г., № 2.

*) См. жалованную грамоту Исаку Гермолаеву оть 1628 г., Олонец. сборникъ, вып. III, 26.

*) Петровскiе заводы — первоначальное названiе г. Петрозаводска.

**) Въ свиткѣ, излагающемъ тяжбу Глездуновыхъ съ Ивашкомъ Ерофеевымъ, самовольно переселившимся въ Iюдинскую, нынѣ Русинскую деревню.

***) Историко-топографическое описанiе Олонецкой губернiи. Рукопись Петрозаводскаго историко этнографическаго музея 1785 г.

****) М. А. Круковскiй. Олонецкiй край, 225 стр.

*) Матерiалы по статистико-экономическому описанiю Олонецкаго края. Изданiе Олонецкаго губ. земства. 1910 г., стр. 288.

*) П. Магдалинскій. На родинѣ Дома Романовыхъ. Свѣ точъ, № 1, 1911 г. Приложеніе къ журн. «Русскій паломникъ».

**) Извлеченiе изъ доклада Л. А. Б. о „Бояринѣ -мученикѣ “ помѣ щено въ приложенiи къ „Новому Времени“ 1910 г., №№ 12406, 12413 и 12420.

***) „Свѣ тъ“ 1911 г., — мартъ.

****) „Забытый памятникъ“, «Новое время» 1911 г., № 12584.

*****) „Россiя“. Полное географ. описанiе, III, 400.

*) Глинка «Карелiя», 169 стр.

**) «Свѣ дѣ нiя о благочестивой изгнанницѣ, старицѣ Марѳ ѣ Iоанновнѣ, матери Царя Михаила Ѳ еодоровича Романова». Свящ. I. Соколовъ. «Олон. Губ. Вѣ домости». 1884 г., № 63.

*) Олон. Губерн. Вѣ дом. 1884 г., № 63.

**) „Искры“, 1911 г., № 15; ср. «Рус. слово» 1911 г., № 73, и „Новое Время“ № 12584.

*) Глинка. Карелiя, стр. 92.

**) Олон. Губ. Вѣ дом. 1856 г.; 1872 г. № 25; Акты Археограф. экспедицiи II, 68; „Карелiя“, приложенiе; Олон. сборникъ III, 23—38.

*) Барсовъ. Палеостровъ, стр. 51—52.

**) Барсовъ. Клименцы, стр. 125.

***) Барсовъ. Клименцы, стр. 96.

****) Свято-Троицкій Александро-Свирскій монастырь. 1901 г., стр. 178. 43. 55.

*) Круковскій. Олонецкій край стр. 225—227.

**) Барсовъ. Палеостровъ. Ободная въ прилож., подъ букв. А, № 43.

[1] Так в подлиннике – ред.

[2] Исправленная опечатка. Было: «посебѣ », исправлено на: «посебѣ » ‑ ред.

[3] Исправленная опечатка. Было: «„кеза-лѣ то», исправлено на: «„кеза-лѣ то“» ‑ ред.

[4] Исправленная опечатка. Было: «двѣ ихъ нихъ», исправлено на: «двѣ изъ нихъ» ‑ ред.

[5] Исправленная опечатка. Было: «Страстотѣ рпецъ», исправлено на: «Страстотерпѣ цъ» ‑ ред.

[6] Исправленная опечатка. Было: «сѣ воро-востокъ», исправлено на: «сѣ веро-востокъ» ‑ ред.

[7] Исправленная опечатка. Было: «дѣ ла», исправлено на: «дѣ да» ‑ ред.

[8] Исправленная опечатка. Было: «инокинею, ‑ боярыней», исправлено на: «инокинею-боярыней» ‑ ред.

[9] Исправленная опечатка. Было: «всѣ три брата, Михаилъ, Александръ и Василій Никитичи», исправлено на: «всѣ три брата: Михаилъ, Александръ и Василій Никитичи» ‑ ред.

[10] Исправленная опечатка. Было: «Глѣ здуновы», исправлено на: «Глездуновы» ‑ ред.

[11] Так в подлиннике – ред.

[12] Исправленная опечатка. Было: «Протасьевв», исправлено на: «Протасьевъ» ‑ ред.

[13] Исправленная опечатка. Было: «Фомиан», исправлено на: «Фомина» ‑ ред.

[14] Исправленная опечатка. Было: «приданнное», исправлено на: «приданное» ‑ ред.

[15] Исправленная опечатка. Было: «Глездуновы, принесли жалобу», исправлено на: «Глездуновыпринесли жалобу» ‑ ред.

[16] Так в подлиннике – ред.

[17] Исправленные опечатки. Было: «„данье книгами: Евангеліе напрестольное печатное въ десть, оболочено бархатомъ червчатымъ, Евангелисты и средина серебряные басмены, застежки серебряные жъ, Псалтирь въ десть, часовникъ въ четверть печатные. Въ описи же Александро-Свирскаго монастыря 1623 года записаны: „пять миней мѣ сячныхъ печатныхъ, данье Государыни Великіе старицы Марѳ ы Иванновны». Исправлено на: «„данье книгами: Евангеліе напрестольное печатное въ десть, оболочено бархатомъ червчатымъ, Евангелисты и средина серебряные басмены, застежки серебряные жъ, Псалтирь въ десть, часовникъ въ четверть печатные “. Въ описи же Александро-Свирскаго монастыря 1623 года записаны: „пять миней мѣ сячныхъ печатныхъ, данье Государыни Великіе старицы Марѳ ы Иванновны “» ‑ ред.

⇐ Предыдущая 1 2 3 45