Table of Contents 18 страница

Лацис на четвереньках выбрался на сухое место. Кое-как отряхнул грязь, поднял автомат. Он испытывал сильное желание пальнуть поверх голов своего войска, но боялся привлечь внимание ос. Подал руку карабкавшемуся на сушу Гиви.

— Грязевые ванны окончены, товарищи отдыхающие! Подъем и рысью вперед!

Третье транспортное кольцо в этом месте пересекалось черт знает с какой автострадой. Аршинов осмотрелся и указал на ржавый жестяной щит. Полуприсыпанный землей, он сиротливо валялся на обочине транспортной развязки.

— Помогите-ка, ребятки… Сейчас проверим, куда мы забрели.

Когда щит подняли, Томский увидел под ним ненормально крупных земляных червей, спешивших укрыться в своих норах. Их ярко-красные сегментированные тела производили отталкивающее впечатление, но прапор без всякой брезгливости смахнул повисших на жестянке тварей.

— Так-так. Что ж тут пишут? Ага. Волгоградский проспект. Верным путем идем, дорогие товарищи!

Томский с тревогой наблюдал за Кольцовым. В отличие от остальных, старик с отсутствующим видом смотрел не вперед, а куда-то в сторону. Думал о чем-то своем. Когда объявили привал, Владар уселся в сторонке и принялся нервно теребить пальцами край мешка. После стычек с птеродактилями и пауком все едва держались на ногах, а впереди были длинный день и трудный переход.

— Через пару километров с Нижегородской улицей пересечемся, — сообщил Аршинов. — Мимо Рогожского кладбища проходить будем. Местечко еще то. Главное — Старообрядца не повстречать. Сталкеры рассказывали, что от этого добра не жди. Если ему не понравишься, можешь на кладбище и остаться.

— Старообрядец? — Федор уселся поближе к дружку. — Это еще что за зверь?

— Вроде нашего взводного попа батюшки Владара, — усмехнулся прапор. — Дед с длиннющей седой бородищей. Говорят, что этот мертвяк давным-давно от моровой язвы помер. С него-то Рогожское кладбище и началось. Старообрядца и до Катаклизма люди видели, но по-настоящему он только сейчас разошелся. Попадется этому деду человечишка, он хвать его за руку и в склеп.

— И съедает! — заключил Федор.

— Не каждого. Если Старообрядцу по душе придешься, он может тебе старую Москву показать. Из его склепа выходы в любую временную точку имеются.

— Чушь несете, Аршинов, — с усталым видом сказал Владар. — Не думал я, что вы в сказки верите.

— Кто тут в сказки верует, это открытый вопрос, ваше преосвященство. А мой знакомый сам со Старообрядцем в довоенный город ходил. И не один раз. Там все, как до Катаклизма. Троллейбусы, автобусы. Люди по магазинам шастают. Как думаете, откуда у нас в Метро разные штуковины появляются? Те, что в принципе сохраниться не могли, типа батареек, лампочек и того же бензина? То-то и оно, братцы! Их из старой Москвы сталкеры приносят. Не обязательно те, кто со Старообрядцем дружат. И без него временных дыр хватает. Правда, дед с Рогожского кладбища — особый случай. За побывку в старой Москве ему платить надобно. Годами собственной жизни. Скажем, сходил ты один раз. Ничего страшного — пара лишних морщин или седой волос. Два-три раза — изволь на пару лет состариться. Ну, а кто на старом городе бизнес делает, тот быстро сам в старика превращается. Старообрядец твои годы себе забирает, потому и живет без конца. Вот тебе, Владар, и наука, и религия. Так куда топаем, к Старообрядцу или на колесо обозрения?

Шутку Аршинова не оценили. Повисла пауза. Томский легко догадался, о чем думают его люди: каждый мечтал хоть одним глазом взглянуть на довоенную Москву, даже если за это придется заплатить годами собственной жизни. Он окинул взглядом бойцов: у всех на лицах появилось совершенно одинаковое мечтательное выражение. Это не дело, нельзя сейчас расслабляться. Мечты мечтами, а дела делами…

— Группа, подъем! — крикнул он командным тоном. — Хватит прохлаждаться. Пошли, а то состаримся раньше, чем на Подбелку попадем.

Отдохнувший отряд двинулся в путь. Была вторая половина дня, поблизости не наблюдалось мутантов, но находившемуся под впечатлением рассказа Аршинова Томскому было не по себе. Полянка — еще понятно. Галлюциногенные газы, встречи с умершими родственниками… Но проводник-призрак, который помогает попасть в старую Москву, — это уж слишком. Целый город просто так не спрячешь.

Хотя… В такое не веришь, а хотелось бы.

Через час в стороне от шоссе появились ржавые железнодорожные пути, обрушившийся забор и груда поросшего травой красного кирпича на месте платформы. Аршинов тоном профессионального экскурсовода объяснил, что это останки станции Калитники. Перекресток с Нижегородской улицей прошли не останавливаясь. А вот на шоссе Энтузиастов пришлось задержаться из-за Кольцова. Старик отстал, но от предложения Пьера помочь с тяжелым мешком наотрез отказался и вскоре нагнал группу.

Томский вспомнил о Елене, перед глазами возникло любимое лицо, в ушах зазвучал ее голос. Ничего. Есть план, любимая. У меня есть план. Пока Чеслав ждет меня с поверхности с отравой, он тебя не тронет, так? Я приду. Осталось потерпеть совсем немного, и я приду.

Тут остановился Аршинов. Не просто замер, а, как показалось Томскому, даже попятился.

— Это еще что за хрень? Толян, ты когда-нибудь видел такие чудеса? Дождевики, кажись. Мать честная, почему такие большие?!

По обе стороны шоссе плотной стеной стояли огромные грибы, молодые и старые, со сморщенными шляпками. Самые крупные из дождевиков-гигантов достигали двух метров в высоту. Белые, грушевидной формы, они походили на живых существ, на каких-то фантастических безликих толстяков. Стражников, охраняющих узкий проход. Несколько дождевиков даже выбрались на шоссе, пробив асфальт снизу.

Томский с опаской приблизился к ближайшему грибу и поморщился при виде его белой куполообразной поверхности. Радовало только одно: дождевики были всего лишь грибами. Не жри их, и они тебе тоже ничего не сделают.

Отряд двинулся дальше, но уже через сотню метров его ждал новый сюрприз. Уродливые грибы оказались милой шуткой в сравнении с широким оврагом, разрубавшим Третье транспортное кольцо пополам. Неведомая чудовищная сила раздвинула землю не так давно — растения еще не успели обжить почти отвесные склоны оврага. Аршинов осторожно приблизился к краю оврага, взглянул вниз и присвистнул.

— Вот невезуха! Вряд ли тут переберемся. Придется обходить…

Толик подошел к прапору. Одного взгляда вниз было достаточно, чтобы признать правоту Аршинова. Не требовалось запредельной ловкости для того, чтобы спуститься на дно. А вот вскарабкаться на противоположную стену было просто невозможно. К тому же, дно оврага было покрыто подозрительной грязью, на вид довольно зловещей и словно медленно закипающей.

— Обходить так обходить! — решительно заявил комиссар. — Не вечно эта трещина будет тянуться! Через пару километров она закончится или сузится. Тогда в два счета переберемся…

Оптимистичную речь Русакова прервал странный звук. Гудение доносилось сверху, и когда Томский поднял глаза, вздрогнул от изумления и ужаса. На фоне серого неба пульсировало темное облако. Раздуваясь и сжимаясь, вытягиваясь в конус и закручиваясь в немыслимую ленту, рой стремительно приближался к людям. Уже можно было различить отдельных ос. Поблескивали серебром трепещущие крылья. Из задней части туловища выступали острые, как рыболовные крючки, жала. Таким пробить защитные костюмы — раз плюнуть.

— К грибам! — заорал Аршинов. — Пулей, мать вашу растак!

Прапор был прав — единственным приличным на вид укрытием была плантация дождевиков. На бегу Томский выпустил по рою пару очередей, но лишь потратил патроны впустую. Первым до грибов добрался Федор. Работая локтями, он ринулся в самую гущу пузатых мутантов. Его примеру последовали Лумумба и Вездеход. Пьер с ходу протоптал в грибных зарослях настоящую дорогу. А вот Русаков и Томский отстали. Оба видели, что Владару ни за что не успеть — мешок оказался слишком тяжелым для бега по пересеченной местности.

Толик вырвал у Кольцова его груз, а комиссар схватил старика за руку и толкнул к дождевикам.

В полете рой распался на три яростно гудящих шара. Два понеслись вслед за укрывшимися на плантации, а третий… В дикой спешке никто не заметил, что отстал Рафаэль. Наверное, споткнулся. Теперь он не бежал, а ковылял, волоча поврежденную ногу. Толик бросил мешок, вскинул калаш, надеясь хотя бы отпугнуть выстрелами повисших над головой Рафаэля ос. Не успел. Самая прыткая из тварей уселась парню на шею. Дернулось черно-желтое брюшко, и острое жало проткнуло прорезиненную ткань. Рафаэль остановился. Вцепился в насекомое обеими руками и рывком разорвал осу на две половины. Коричневая жидкость забрызгала стекла противогаза. Рафаэль швырнул останки осы на землю. Ударом кулака сбил с груди вторую осу и вдруг замер. Новые осы беспрепятственно вонзали в тело несчастного свои жала.

Облепленный насекомыми-убийцами, Рафаэль, как лунатик, вытянул руки перед собой и сделал два сомнамбулических шага вперед. Опять остановился. Уже не пытаясь сбить с себя ос, сорвал противогаз. С момента первого укуса прошло не больше десяти секунд, но лицо Рафаэля раздулось и почернело совершенно чудовищно. Он взмахнул руками, пытаясь отыскать опору, рухнул на колени и медленно завалился набок.

И осы тут же потеряли к жертве интерес.

Наступила очередь людей, прятавшихся на грибной плантации. Томский услышал крики и выстрелы. Осы вновь сбились в общий рой и кружили над дождевиками, выбирая, кого ужалить первым. Только теперь Толик заметил бурый дым. Он поднимался от сбитых им грибов и уже доходил до колен. Лопнувшая поверхность дождевиков расползалась, выбрасывая в воздух новые и новые коричневые облака спор. Томский махал руками, пытаясь разогнать бурое облако, но все было бесполезно. Дым поднялся на уровень груди. И вот уже плотная бурая завеса накрыла людей с головой. Осы носились где-то совсем рядом, но различить их было невозможно.

Томский сделал несколько шагов, сбил дождевик и остановился. Он понял, что не знает, куда идти. Протер стекла противогаза. На несколько секунд обзор улучшился, а затем бурая мерзость вновь покрыла стекла. Дождевики хоть и не были разумными существами, но мстили людям за свою гибель. Ослепив отряд, они сделали его абсолютно беспомощным. Оставалась надежда на то, что взвесь спор в воздухе мешает и осам.

Нужно срочно выбираться! Вот только в какую сторону бежать?!

Томский вдруг вспомнил гэмэчелов профессора Корбута: они ведь не надевали противогазы, когда передвигались по городу! А что, если… Он не стал взвешивать за и против. Просто резким движением сорвал с лица маску. В ноздри ударила невыносимая вонь. Легкие наполнились пылью. Зато видимость улучшилась. Немного, но вполне достаточно для того, чтобы различить метавшихся в буром дыму ослепленных товарищей. Толя подбежал к прапору, дернул его за рукав:

— Цепляйся за меня.

Таким же способом они собрали всех остальных. Все выстроились в цепочку, держась друга за друга. Все ли? Толик видел Пьера, Русакова, Федора, Лумумбу. Аршинов стоял первым. Вездеход замыкал колонну. Не хватало только Владара. Сколько ни вглядывался Томский в бурый туман, Кольцова отыскать не удалось. Более того — пропал его мешок, валявшийся у ног Толика.

— Отец Владар! — крикнул Аршинов. — Если живой, подай голос!

Ни звука в ответ. Только гудение ос, мечущихся в буром дыму.

— Давайте выбираться отсюда, — решительно бросил Томский. — Здесь мы его не найдем. Сначала выйдем на открытое место…

* * *

Гиви, Мартин и трое красногвардейцев добрались до границы Измайловского парка. Правда, эта самая граница давно стала условной. Растения, предоставленные самим себе, вырвались на свободу.

И королями заброшенного парка стали вовсе не дубы, липы и березы, а борщевики. Им-то радиация пошла на пользу. В новом мире они достигали гигантских размеров, высоты взрослого дерева. Их огромные, похожие на гипертрофированный лист клена листья-опахала перекрывали другим растениям доступ света. Громадные зонтики пронзали своими лучами кроны обычных деревьев, словно стремились их уничтожить.

Небо потемнело. Пошел снег. Его мокрые хлопья таяли на защитных костюмах, смешиваясь с успевшей подсохнуть болотной грязью. Гиви уселся прямо на землю. С наслаждением вытянул ноги.

— Что за погода! Ну и бардак!

— Не распускай нюни, — одернул дружка Мартин. — Находим контейнеры, и моментально в метро. Хватит с меня этих странствий! Разуй глаза и смотри сюда.

Лацис расстегнул молнию защитного костюма. Вытащил из-за пазухи промокший бумажный конверт. Развернул карту парка.

— Сейчас мы у Пролетарского входа. Видишь развалины? Это — бывшая конюшня. Бункер — на северо-западе. Там, где хозяйственные участки. Теперь находим главную аллею и пилим по ней.

— А как мы узнаем твой бункер? — сварливо буркнул Габуния. — На нем же не написано «Добро пожаловать! ». Ой, чует мое сердце, будем плутать по этому парку, пока не подохнем!

— Бункер такой же твой, как и мой. Это — раз, — огрызнулся Лацис. — Твое сердце тут ни при чем. Чеслав советовал напрячь мозги. Это — два!

— Ну, и напряг?

— Бункер — часть объекта Д-6. Когда-то соединялся с нашим метро. Следишь?

— Не-а…

— Идиот! Хранилище будет неподалеку от обычной станции! Должно!

— А почему мне Корбут ничего не объяснил?

— По кочану, — хмыкнул Мартин. — Тебе, дураку, объяснять, только зря язык мозолить. Вставай!

Группа продолжила движение по шоссе Энтузиастов. Вход на центральную аллею парка зарос так, что поначалу его не заметили. Пришлось вернуться. Наконец Лацису удалось рассмотреть в буйных зарослях остатки мощенной плитами дорожки. Габуния пропустил своих людей вперед, а сам остановился.

— Стремаюсь я, Мартин. Глянь на этих уродов с зонтиками. Шевелятся, как живые.

— Ветер их шевелит! Вперед! Не заставляй меня тебе рожу чистить!

Гиви подчинился. Бурча себе под нос о том, что никакого ветра нет и в помине, он с опаской вступил под зеленые своды королевства борщевиков. Парк стал лесом. Превратился в настоящую чащу. Сквозь редкие прогалины в зарослях были видны заросшие осокой, затянутые рыжеватой ряской участки болота.

В отличие от города, предпочитавшего молчание, парк был наполнен звуками. Булькали, поднимаясь к поверхности, пузыри болотных газов. Тревожно шуршали, перешептываясь друг с другом, головастые камыши. Монотонно долбили землю падающие с листьев капли воды. Все это было фоном для других, более страшных звуков, от которых вставали дыбом волосы на голове, испуганно сжималось сердце и мурашки бежали по позвоночнику. Хруст сучьев, всплески воды. Кряхтение и постанывание невидимых существ. Эти звуки будили только одно желание — повернуть обратно. И уже не идти, а бежать. Стремглав нестись к границе парка и никогда больше в него не возвращаться.

Гиви вообще казалось, что за каждым деревом прячется невиданный зверь. Пару раз ему мерещились красные, как раскаленные уголья, глаза и мохнатые лапы, обхватившие ствол. Палец непроизвольно ложился на курок автомата, и только в последний момент Габуния осознавал, что красные глаза — это всего лишь бутоны неизвестного цветка, а мохнатые лапы — листья молодых мутантов-борщевиков.

Куски плитки под ногами становились все мельче. Аллея сузилась до едва различимой тропинки, пошла под уклон и уперлась в болото. К великой радости Мартина, ему удалось различить среди покрытых мхом кочек едва заметную старую гать. Она явно не относилась к числу аттракционов и была сооружена уже после того, как бывший парк культуры превратился в джунгли. Очевидно, строители гати не пользовались даже самым примитивным инструментом. Тонкие стволы деревьев были измочалены и грубо обломаны в районе комеля, прежде чем кто-то сделал из них примитивный настил, уходивший в глубь болота. На середине болота гать вообще была подтоплена. И все-таки это был мостик на противоположный берег. Пусть и плохонький, он позволял избежать знакомства с трясиной.

Провести испытание гати на прочность Лацис поручил подчиненному. Вслед за ним подтолкнул к болоту замешкавшегося Гиви. Только после этого сам ступил на скользкую от грязи переправу. Первый солдат уже спрыгнул на противоположный берег, когда позади раздался исступленный крик. Сначала никто не поверил собственным глазам. Росший на краю болота гигантский борщевик ожил. Сомкнул лучи своего зонтика вокруг головы солдата, не успевшего ступить на гать. Человек пытался вырваться, но зеленые щупальца сжимались все сильнее. Согнутый дугой ствол распрямился. Ноги солдата оторвались от земли. Секунда — и он исчез в кронах деревьев. Мясистый стебель борщевика завибрировал, как шланг, перекачивающий жидкость. Крики стихли, а через минуту в заросли колючего кустарника упало обескровленное тело с оторванной головой.

Мартин бросился бежать первым. Сбитый им Гиви плюхнулся в болото и пополз к берегу на карачках. Когда он выбрался на сушу, сразу обхватил голову руками. Хищных борщевиков тут было много, а голова — всего одна.

Глава 26
Измайловский парк

Владар слышал, как его звали, и не откликался намеренно. Бурое облако спор надежно скрывало его от ос и людей. Старик получил знамение и теперь решил двигаться к цели самостоятельно. Воспользовавшись суматохой, он забрал мешок с тротиловым гостинцем, а перед тем, как стекла противогаза залепила грибная пыль, успел наметить направление движения. Поворот на шоссе Энтузиастов отряд прошел совсем недавно, и если двигаться наискосок, прямо через развалины, то уже через пару часов можно добраться до Измайловского парка. Хотя в хранилище Владару довелось побывать лишь несколько раз, неприметное здание из белого кирпича он запомнил на всю жизнь.

Пробираться через бурое облако оказалось сложнее, чем рассчитывал Владар. Он то и дело падал, натыкаясь то на обломки, то на дождевики. Вставал и вновь цеплялся ногой за невидимое препятствие. Все тело ныло от напряжения. Один раз старик едва не потерял свою драгоценную ношу. Долго ползал, ощупывая землю руками. Чуть не расплакался от досады. Если он не найдет мешка, все пропало. Его миссия будет провалена! И жизнь прожита зря, и грех его тягчайший перед Богом и людьми не искуплен. Подлая тварь, а не мешок! Он слишком тяжелый, чтобы отлететь слишком далеко. Лежит где-то рядом и смеется…

Осознав, что начал думать о мешке с тротилом, как о живом существе, Кольцов взял себя в руки. Хватит метаний. Надо методично обследовать все вокруг себя, постепенно расширяя территорию поиска. Как только старик принял это решение, мешок тут же нашелся. Он валялся всего в метре. Вот и отлично. Теперь — хоть во весь рост, хоть на четвереньках, но вперед. Крепче сжать мешок и… Старик остановился и прикусил губу. Новая беда.

Метаясь в поисках мешка, он потерял направление. Куда теперь идти? Вперед? Назад? Влево или вправо? И какой же он все-таки никчемный идиот! Без царя в башке. Прав Аршинов. Крыша едет. И что же тогда остается? Вперед. Куда бы он ни вышел, главное, выбраться из проклятого облака. А там видно будет. Владар пошел наугад. Наученный горьким опытом, он не спешил. Прежде чем сделать шаг, ощупывал ногой землю впереди. Продвигался медленно, зато не падал. Сделав передышку, протер стекла противогаза. Обзор чуть-чуть улучшился. И этого было достаточно. Споровое облако сделалось не таким плотным. Еще несколько шагов, и Владар различил размытые очертания последних дождевиков. Он добрался до края грибной колонии и готов был плясать от радости.

Но вместо этого завопил.

В правую ногу словно вонзили раскаленное копье. Кольцов наклонился. Усевшаяся на лодыжку оса проткнула защитный костюм и подергивалась, пытаясь вырвать ядовитое жало. Владар оторвал насекомое, швырнул на землю и расплющил ударом здоровой ноги. Несколько минут он лежал, пытаясь свыкнуться с болыо в лодыжке. Потом попытался встать, но не смог. Пришлось ползти.

Владар то выбрасывал мешок вперед, то подтягивался к нему на руках. Метр, еще метр. Так он добрался до фундамента какого-то здания и отыскал в груде битого кирпича обрезок арматуры, достаточно длинный для того, чтобы можно было на него опереться. Даже с помощью импровизированной трости принять вертикальное положение удалось не сразу. Старик сделал шаг, стараясь не нагружать покалеченную ногу. Ожидал вспышки боли. Готовясь к ней, стиснул зубы. Боль дала о себе знать, но оказалась не такой уж и сильной. Прихрамывая, Владар двинулся вперед. Найти общий язык с болью ему удалось, но следовало спешить. Яд уже в его теле, и может статься, что через полчаса он не сможет идти.

Старик поднял голову. Увидел перед собой остатки дороги, идущей через руины, и верхушки деревьев на горизонте. Но щекам покатились горячие слезы. Владар зарыдал. Громко, искренне, от души… Последний раз он плакат очень давно. Лет тридцать или сорок назад. Когда человек был хозяином мира, а не его сломанной игрушкой.

* * *

Толик проводил поднявшийся в небо рой взглядом полным ненависти и в изнеможении опустился на землю. Аршинов сел рядом, оттянул слегка хобот противогаза и посоветовал еле слышным от усталости голосом:

— Ты бы это… Презерватив надел бы, что ли, на ббшку. Облысеешь, тебя жена на порог не пустит.

— Чем меньше ворсу, тем больше форсу, — парировал Томский, однако послушно натянул опостылевшую резину на голову.

— Осы полетели как раз в нашу сторону. Не хотелось бы с ними встретиться еще раз.

— Согласен. Тем более, что через овраг перебираться придется. Да и в Лефортовский туннель, если честно, мне входить не хочется. Его еще до Катаклизма «туннелем смерти» окрестили. Слишком много аварий там было. Так что хватит с нас смертей. Лучше уж наискосок. Через Измайловский парк. А там до Гольяновской промзоны рукой подать.

— У тебя, Сусанин, до всего рукой подать, — недовольно буркнул подошедший к ним Русаков, — а потом оказывается, в трех грибах заблудился. И зачем нам промзона? По ней идти опасно.

— Не суетись под клиентом, комиссар. Я ведь после дембеля в строители подался. Знали бы вы, ребята, сколько объектов я этими вот руками построил! Считай — половину Москвы.

— Так уж и половину! — недоверчиво хмыкнул Томский.

— Ну, может, слегка приврал, но самую малость. Так вот, я в свое время был на короткой ноге с директором гольяновского бетонного завода. Полезное знакомство на почве общих интересов. — Аршинов с хитрой улыбкой щелкнул себя указательным пальцем по горлу. — Чуть что по накладным — к нему на объект. А дачу я себе отгрохал, дай бог каждому олигарху. Думал, выйду на пенсию, осетров в собственном пруду ловить буду. А вышло иначе. Хрен тебе на воротник, товарищ Аршинов, чтоб шея не потела. Короче, на Подбелку нам через Гольяново надо попасть. Так мы идем?

— Подожди ты, — Федор толкнул прапора в плечо. — Разве не видишь?

Над колонией дождевиков все еще клубился бурый туман. В нем появился силуэт Пьера. Темнокожий гигант нес на руках тело погибшего друга. Не говоря ни слова, положил Рафаэля на землю и обломком ржавой железяки принялся рыть могилу. Лумумба пригоршнями выбрасывал взрыхленный грунт.

Толик опустил глаза. «Мы все из «Маленькой Африки…» — так сказал Пьер при первой встрече. Это было совсем недавно, и вот из всей тройки в живых остался только один. Зачем они присоединились к Бригаде? Зачем Жан-Батист отдал свою жизнь при прорыве блокады? Может быть, из-за его красноречия? Ребята ведь могли бы пойти своей дорогой. Сейчас были бы живы. От горестных мыслей Томского оторвал Вездеход. Он и Карацюпа даром времени не теряли. Карлик осторожно положил на землю останки раздавленной осы.

— Неподалеку нашел. Владара работа, не иначе. Рядом вся земля его ботами истоптана.

— Значит, жив поп, — подытожил Аршинов. — Я еще раньше заметил, рвется в Измайловский парк наш чудик. Ведь еще на шоссе собирался свернуть. А мешка там не было?

— Не было.

— Значит, и мешок с собой прихватил. Рупь за сто, есть еще у нас шанс встретиться с архипастырем. — Прапор шагнул к вырытой могиле. — Пошли прощаться…

Стоя у могилы Рафаэля, Томский неожиданно для себя поднял автомат. Его примеру последовали остальные. Прогремели выстрелы. Впервые Бригада Че похоронила своего солдата с настоящими воинскими почестями.

Идти к Измайловскому парку пришлось по узким улочкам. Многие из них были завалены строительным мусором настолько, что стали непроходимыми. Тогда Аршинов взбирался на самые высокие из руин, осматривался и вел отряд окружной дорогой. Широких транспортных магистралей по пути попалось всего две. Первую прапор назвал Буденновским проспектом, вторую — Окружным проездом. Сразу за ним Томский увидел деревья Измайловского парка. Старательно всматривался в их зеленую стену, надеясь увидеть Владара.

Ничего. У старика не было такого прыткого проводника. Он или заплутал в лабиринтах руин, или уже вошел под своды деревьев.

Парк встретил отряд не слишком гостеприимно. Деревья оказались не деревьями, а зарослями гигантского борщевика. Вместо подлеска между его мясистыми стволами разросся высокий, покрытый острыми колючками кустарник, вставший перед ними глухой стеной. Заметив в ней легкий намек на прогалину, Банзай первым двинулся вперед, прорубая дорогу своим верным мачете. Только через час изнурительной борьбы с дикой флорой показались искривленные радиацией деревья. В тоже время почва под ногами становилась все более влажной. Появились лужи, окаймленные по краям мхом. Когда деревья, наконец, расступились, Аршинов выругался. Дорогу преграждало болото. На ковре из ярко-зеленого мха виднелись лужицы стоячей воды. Кое-где росли чахлые кустики ивы и торчали болезненного вида березки. В ширину преграда тянулась всего метров на сто. На противоположном берегу была видна возвышенность. Из крон деревьев и зонтиков громадных борщевиков торчал покосившийся крест. Всмотревшись, Томский различил стены и два припорошенных снегом купола. Когда-то храм был белым, имел пять куполов и две четырехэтажные пристройки со стрельчатыми окнами. Теперь одна пристройка развалилась полностью, а ржавые скелеты трех куполов валялись перед главным входом. Из темных оконных проемов выползали гирлянды, похожие на бороды вьюнков. Спускаясь к земле, они впивались в щели между кирпичами, медленно, но неумолимо продолжая разрушение храма.

Хлюпая сапогами по лужам, Пьер собирался войти в болото, но прапор его окликнул.

— А ну стой! Тут тебе не Африка! Кто из нашей компании по болотам ходил? Никто? То-то и оно! Всем стоять на месте и вперед батьки в пекло не соваться.

Группа с интересом следила за действиями бывалого прапора. Он опустился на колени у края болота, сунул руку в воду. Вытащив, сжал кулак. Вода вытекла струйкой, а черная торфяная масса продавилась сквозь пальцы.

— В каком-то смысле, ребятки, нам повезло. Болото проходимо, но… Банзай, братишка, выруби-ка каждому по шесту. Теперь слушаем меня очень внимательно. Иду первым, но ступать за мной след в след — ни в коем разе. Стараемся держаться полосок мха и кустов. Долго на одном месте не стоять, и упаси вас господь перепрыгивать с кочки на кочку. Идем друг за другом, опираемся на слегу и аккуратненько наступаем всей стопой, дорогие товарищи. Если кого угораздит провалиться, освобождаемся от мешка, ложимся всем пузом на воду, автомат кладем поперек рюкзака и ждем подмоги!

После короткой, но очень содержательной лекции все получили по шесту. Аршинов ступил в густую болотную жижу первым. Прощупывая перед собой кочки слегой, он довольно ловко прошел метров двадцать и, не останавливаясь, оглянулся через плечо.

— Вперед, братва! Живы будем, не помрем!

Томский вошел в болото и сразу понял, что все предупреждения Аршинова были как нельзя к месту. Зыбкая почва под ногами ходила ходуном, а стоило замешкаться, как ноги начинали погружаться в трясину. Быстрее всех передвигался Вездеход. Его небольшой вес как нельзя лучше подходил для ходьбы по болотам. Зато великан Пьер отстал. Он взвалил себе на плечо Карацюпу, увеличив и без того свой немалый вес. Вездеход увидел это и остановился. Аршинов первым ступил на твердую землю и отшвырнул шест.

— Вот и все, а вы боялись!

Прапор был бы менее оптимистичен, если бы видел, что творится у него за спиной. Один из стволов склонившейся над болотом ивы плавно изогнулся и начал приближаться к земле. Томский решил, что у него начались галлюцинации, но вскоре сообразил: то, что он принял за ствол дерева, оказалось змеей. Оливковое, покрытое темными кругами тело гада в диаметре было никак не меньше тридцати сантиметров. Тупая голова с V-образными черными пятнами по бокам коснулась земли. Обтянутые чешуйчатой кожей ноздри со свистом втянули воздух. Два круглых, пылающих желтым огнем глаза уставились на добычу. Томский видел, как напряглось могучее тело твари, и понял, что сейчас произойдет.

— На землю, Аршинов! Ложись!

Прапор рухнул в траву очень вовремя. Змея собиралась ударить его в спину, но промахнулась, плюхнулась в болото и рассерженно зашипела. Черный, раздвоенный язык двигался вперед и назад между парой загнутых внутрь клыков. Гад искал себе новую добычу и остановил выбор на Вездеходе, оказавшемся ближе всех. Карлик попытался перепрыгнуть на соседнюю кочку, однако змея оказалась быстрее. Удар треугольной головы настиг его в полете и отшвырнул на середину болота. Вездеходу удалось вцепиться в поросшую мхом кочку. Он с ужасом смотрел на приближающегося монстра. Еще несколько секунд, и все было бы кончено.

Однако на помощь ему пришел Пьер. Великан заревел, бросил шест, швырнул овчарку на берег и бросился на змею. Разинутая пасть гада уже нависала над Вездеходом, когда чернокожему гиганту удалось схватить чудище за хвост. Мощным рывком Пьер оттащил гадину на целый метр. Вездеход воспользовался этим и по-пластунски пополз к берегу. Змея повернула голову к Пьеру. Чешуйчатое тело крутанулось вокруг своей оси. Мелькнуло желтоватое брюхо. Маневр не удался — Пьер продолжал удерживать монстра. Змея изогнулась. Распрямившись, как огромная пружина, она взметнула фонтан черной жижи и ударила Пьера в грудь головой. Великан выпустил хвост и рухнул в болото. Прямиком в полынью, подернутую ярко-зеленой ряской. Пытаясь выбраться к спасительной полоске сухого мха, Пьер отчаянно барахтался и этим привлекал внимание змеи.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 171819 20 21 Следующая ⇒