Примечания 12 страница

– Продолжаем работать над твоим образованием. Лекция номер один – устрицы и шампанское. – Подняв палец, как дон, рассуждающий на любимую тему, Мэтью достал из ведерка шампанское и одним движением вытащил пробку.

– У меня это не так легко получается, – сказала я, глядя на его сильные пальцы.

– Если хочешь, могу научить тебя извлекать пробки шпагой. Или ножом, когда шпаги под рукой нет, – ухмыльнулся он и плеснул немного в бокалы; шампанское запенилось, искрясь при свечах. – A la tienne^[34].

– A la tienne. – Я подняла в ответ свой узкий бокал, глядя, как лопаются на поверхности пузырьки. – Почему они такие крошечные?

– Потому что вино старое. Шампанские вина, как правило, пьются гораздо раньше, но я люблю старое, люблю вспоминать его прежний вкус.

– Сколько же ему лет?

– Больше, чем тебе. – Мэтью вскрывал устриц голыми руками – обычно для этого требуется острый нож и большое умение – и кидал раковины в стеклянную чашу. – Это урожай тысяча девятьсот шестьдесят первого года. – Он протянул мне тарелку.

– Обещай, что ничего более древнего мы пить сегодня не будем.

У меня дома в бутылке, которую он принес на четверговый ужин, стояла на прикроватной тумбочке последняя из его белых роз.

– Если и будем, то ненамного древнее, – усмехнулся он.

Я опрокинула в рот содержимое первой раковины и выпучила глаза от вкуса Атлантики.

– Теперь запей. – Мэтью смотрел на меня поверх своего бокала. – Как ощущение?

Вино и устрицы сочетались с морской солью абсолютно колдовским образом.

– У меня во рту океан. – Я отпила еще.

Доев устрицы, мы принялись за салат, содержащий всевозможные виды дорогой зелени, орехи и ягоды. Мэтью заправил его тут же на месте, смешав винный уксус с оливковым маслом. Салат украшали крошечные кусочки мяса – это оказалось мясо куропаток из угодий Олд-Лодж. Это блюдо мы запивали вином моего года. Пахнущее дымом и лимонной мастикой для пола, оно имело ирисочно-меловой вкус.

Следующим блюдом было жаркое – телятина с яблоками и сливками, под соусом, на гарнире из риса. Мэтью улыбнулся, когда я раскусила терпкий яблочный ломтик:

– Старый нормандский рецепт. Тебе нравится?

– Не нахожу слов. Сам готовил?

– Нет, шеф-повар из ресторана «Олд парсонейж». Дал мне подробные инструкции, как не сжечь это чудо, разогревая дома.

– Можешь всегда разогревать для меня еду. Но ты ничего не ешь?

– Потому что не голоден. – Немного понаблюдав за мной, он принес из кухни запечатанную красным воском бутылку, распечатал, откупорил, сказал «превосходно» и перелил алую жидкость в графин.

– Уже чувствуешь запах? – Я еще не до конца представляла, насколько сильны его обонятельные рецепторы.

– О да. Это особенное вино. – Он налил понемногу мне и себе. – Хочешь попробовать нечто волшебное? – (Я кивнула. ) – «Шато-марго» знаменитого урожая. По мнению некоторых знатоков, лучшее из всех красных вин, когда-либо существовавших на свете.

Подражая Мэтью, я сунула нос в бокал. Запахло фиалками. В бархатном вкусе ощущались молочный шоколад с вишней – а еще, как ни странно, давние отголоски прокуренного отцовского кабинета и карандашной стружки в точилке. Самый последний оттенок напомнил мне Мэтью.

– У него вкус как у тебя! – объявила я.

– То есть?

– Пряный, – уточнила я, покраснев до корней волос.

– И только?

– Нет. Оно пахнет фиалками – я думала, что и вкус будет такой же, но после распробовала. А по-твоему как?

Его реакция занимала меня куда больше и смущала куда меньше, чем моя собственная. Мэтью понюхал вино, поболтал его в бокале, попробовал.

– Да, фиалки – тут я с тобой согласен. Пурпурные засахаренные фиалки, из любви к которым Елизавета Тюдор испортила себе зубы. – Он сделал еще глоток. – Дым хороших сигар – такие курили в клубе «Мальборо», когда там бывал принц Уэльский. Ежевика, собранная возле живых изгородей у конюшен Олд-Лодж. Красная смородина, настоянная на бренди.

Вампиры – сюрреалистические создания. Дело не только в том, что Мэтью способен видеть и слышать то, что мне недоступно, а в остроте и точности его восприятия. Не просто ежевика, а собранная тогда-то и там-то.

Пока Мэтью пил вино, я разделалась с мясным блюдом, подставила свой бокал под огни свечей и спросила шутливо:

– А какой, по-твоему, вкус у меня?

Мэтью, побелев еще больше, вскочил. Салфетка упала на пол, на лбу у него вздулась жилка.

Я брякнула что-то не то.

В мгновение ока он оказался рядом, схватил меня выше локтей и вздернул со стула.

– Мы не обсудили еще одну вампирскую байку, согласна? – Он смотрел странно, его лицо внушало страх. Я попыталась вырваться, но он держал крепко. – О вампире, который так влюбляется в женщину, что не может себя сдержать.

Да что же я такого сказала? Мы обменялись вкусовыми впечатлениями, а потом…

– Ой, Мэтью, – пискнула я.

– Хочешь знать, что я почувствую, отведав тебя на вкус? – Его голос стал до отвращения низким, почти утробным.

Он отпустил меня и тут же погрузил руки мне в волосы, упершись большими пальцами в основание черепа. От этих холодных прикосновений по мне разливалось оцепенение. Не могла же я опьянеть от двух бокалов вина. Он, наверно, чем-то меня одурманил – как иначе это объяснить?

– Меня пленяет не только твой запах. Я слышу, как струится по жилам твоя колдовская кровь. – Мэтью приблизил холодные губы к моему уху, обдавая меня сладким дыханием. – Она поет – известно это тебе? Твоя кровь, подобно сирене, завлекающей моряка на скалы, может привести к гибели и меня, и тебя. – Его тихий доверительный голос проникал прямо в мозг.

Губы вампира коснулись моей скулы, двинулись дальше. Кожа под ними леденела и тут же вспыхивала огнем.

– Мэтью, – выдохнула я и закрыла глаза.

Горло перехватило. Я ждала, что он вот-вот вопьется мне в шею, но шевельнуться не могла, да и не хотела.

Вопреки ожиданиям его губы прижались к моим, руки обняли меня, пальцы бережно обхватили голову. Мой рот приоткрылся; ладони, прижатые к его груди, ощутили один-единственный удар сердца.

Когда оно ударило, поцелуй стал другим. Мэтью больше не нападал – его голод преображался в сладость и горечь. Он медленно взял в ладони мое лицо и нехотя отстранился. Я впервые услышала его дыхание, совсем не похожее на человеческое, – могучие вампирские легкие тихо и прерывисто пропускали через себя ничтожные порции кислорода.

– Я воспользовался твоим страхом. Каюсь, – прошептал он.

Я стояла, не открывая глаз, все еще чувствуя себя одурманенной. Его гвоздика с корицей разогнали запах фиалок.

– Тихо! – резко сказал Мэтью, когда я шевельнулась в его объятиях. – Я могу не совладать с собой, если ты начнешь вырываться.

В лаборатории он предупреждал меня об отношениях между охотником и добычей – теперь заставлял притворяться мертвой, чтобы хищник в нем потерял интерес.

Но я была живой, а не мертвой.

Открыв глаза, я увидела его лицо, выдававшее алчность и голод. Сейчас он повиновался инстинкту, но инстинкты были и у меня.

– Ты для меня не опасен, – выговорила я замерзшими и в то же время пылающими губами, не привыкшими к вампирскому поцелую.

– Вампир не опасен для колдуньи? Не будь так уверена. Здесь все решает мгновение. Если я нападу, то уже не остановлюсь, и ты меня тоже не остановишь. – Мы, не мигая, смотрели друг другу в глаза. – А ты смелая, – удивленно промолвил Мэтью.

– Отродясь такой не была.

– А кто сдавал кровь вампиру? Кто без страха смотрит ему в глаза? Кто выпроводил из библиотеки нелюдей и ходит туда день за днем, отказываясь подчиняться кому бы то ни было? Это все называется смелостью.

– Простое упрямство. – Сара давным-давно объяснила мне разницу.

– Я уже встречал такую отвагу – большей частью у женщин. Мужчины только бравируют, прикрывая этим свой страх.

Его взгляд порхал по мне, оставляя на коже тающие снежинки. Протянув палец, он снял с моей ресницы слезу, осторожно усадил меня и присел на корточки перед стулом. Его руки – одна на подлокотнике, другая на моем колене – обхватывали меня, как заветный круг.

– Обещай никогда не шутить с вампирами – даже со мной – о крови и о том, какова ты на вкус.

– Прости, – сказала я шепотом, заставив себя не отводить взгляд.

– За что? Я уже понял, что о вампирах ты почти ничего не знаешь. Запомни одно: ни у одного вампира нет иммунитета против такого соблазна. Совестливые вампиры почти все свое время стараются не думать о том, каковы на вкус их собратья по разуму. Если же ты встретишь бессовестного – которых полным-полно, – то помоги тебе Бог.

– Я сказала, не подумав. – Думать я не могла до сих пор – меня переполняла память о его поцелуе, его ярости, его почти осязаемом голоде.

Он прислонился головой к моему плечу. Вифанийский гробик выпал из-за ворота и закачался, блестя при свечах.

– Вампиры и колдуны не созданы для таких чувств, – заговорил он едва слышно. – Я ничего подобного еще…

– Знаю. – Я прижалась щекой к его волосам, на ощупь таким же шелковистым, как и на вид. – Со мной то же самое.

Руки Мэтью, ограждавшие меня, сомкнулись на моей талии. Холод пробрал меня сквозь одежду, но я не дрогнула и придвинулась еще ближе, положив руки ему на плечи.

Вампиры, очевидно, могут оставаться в такой позе сутками, но для простой колдуньи это не вариант.

– Совсем забыл, – смущенно сказал Мэтью, когда я зашевелилась, и встал.

Кровообращение понемногу восстанавливалось в моих затекших ногах.

Мэтью подал мне бокал. Когда он вернулся на место, я попыталась направить его мысли в другое русло – отвлечь от предположений, какова я могу быть на вкус.

– Когда ты сдавал на почетную стипендию, каким был пятый вопрос?

Кандидатам, умудрившимся ответить письменно на четыре немыслимо глубоких и сложных вопроса, задают знаменитый пятый. Это всего одно слово, например «отсутствие» или «вода». Кандидат сам решает, как отвечать, и лишь ответивший с блеском выигрывает стипендию.

Мэтью перегнулся через стол (не загоревшись при этом от пламени свечи), подлил мне вина и сказал, избегая смотреть в глаза:

– Желание.

Отвлекла, называется.

– И что же ты написал?

– Наш мир, как я полагаю, держится только на двух эмоциях. Одна – это страх, другая – желание. Так примерно и написал.

О любви он не упомянул. Довольно жуткая картина – словно перетягивают канат два противоположных, но равных по силе импульса. Однако похоже на правду, в отличие от расхожего штампа «миром правит любовь». Мэтью продолжал намекать, что желание – в его случае жажда крови – способно принести в жертву все остальное.

Но не только вампирам приходится перебарывать свои импульсы. Многое из того, что именуется магией, представляет собой желание, обращенное в действие. Колдовское искусство требует ритуалов и заклинаний, но чистая магия – это желание, нужда, мучительный голод.

И раз уж Мэтью готов открыть мне свои секреты, нечестно умалчивать о своих.

– Магия – это осуществленное желание. Помнишь тот вечер, когда мы с тобой впервые увиделись? Я тогда осуществила свое желание, достав «Ноутс энд квайериз» с полки. Колдун, сосредоточившись на том, чего хочет, и представив, как это можно осуществить, может добиться желаемого. Вот почему мне приходится соблюдать такую осторожность в работе. – Я подняла дрожащей рукой бокал, сделала глоток.

– Значит, ты, совсем как я, все время стараешься ничего не желать. По тем же, в общем, причинам. – Снежный взгляд Мэтью порхнул по мне.

– Хочешь сказать, что я боюсь не остановиться, если начну? Это верно. Не хочу, оглядываясь на прожитую жизнь, понимать, что получала незаслуженно все, что хотела.

– И потому заслуживаешь все это дважды. В первый раз – отказываясь что-то взять просто так, во второй – трудясь и прилагая усилия, – с невеселым смешком подытожил Мэтью. – Не так уж здорово быть сверхъестественным существом, выходит?

Предложив перейти к камину, он поставил на столик рядом с диваном ореховое печенье. Потом принес с кухни последнюю бутылку, уже откупоренную, и вручил мне бокал с янтарным напитком.

– Закрой глаза и понюхай, – распорядился он на манер университетского дона.

Я послушно зажмурилась. Вино показалось мне старым и в то же время живым. Пахло оно цветами, орехами, засахаренными лимонами и чем-то давним, минувшим, известным мне только из книг.

– Пахнет прошлым, но не мертвым, а полным жизни.

– Теперь открой глаза и попробуй.

С первым же глотком в мою кровь влилось нечто древнее и могущественное. У этого вина вкус вампирской крови, подумала я, но благоразумно не стала говорить это вслух.

– Скажи наконец, что это.

– Мальвазия, – усмехнулся Мэтью. – Очень старая.

– Насколько старая? – спросила с подозрением я. – Твоя ровесница?

– Нет, – засмеялся он. – Такую старину никто не захочет пить. Этот урожай был собран в тысяча семьсот девяносто пятом году на Мадейре. Мальвазия, когда-то столь популярная, теперь уже вышла из моды.

– Вот и хорошо, мне больше достанется.

Мэтью опять засмеялся и сел в моррисовское кресло.

Мы говорили о колледже Всех Душ, о Хэмише – ставшем вторым почетным стипендиатом в один год с Мэтью, – об их приключениях в Оксфорде. Я хохотала, слушая, как Мэтью, отужинав за общим столом, каждый раз сбегал в Вудсток, чтобы избавиться от вкуса тушеной говядины.

– У тебя усталый вид, – заметил он через час, после второго бокала мальвазии.

Я в самом деле устала, но перед уходом должна была сказать ему еще кое-что.

– Мэтью, я приняла решение. В понедельник попробую заказать «Ашмол-782» еще раз.

Мэтью, привставший было, так и упал в кресло.

– Я не знаю, как тогда сняла чары, но попытаюсь сделать это опять. Нокс не очень верит, что у меня получится, но откуда ему знать? Ему-то ни разу не удалось. А ты, возможно, сумеешь прочитать скрытый текст волшебного палимпсеста.

– Не знаешь, как сняла чары? – наморщил лоб Мэтью. – Но ты же что-то делала, произносила слова…

– Я сняла их, сама об этом не ведая.

– Господи боже, Диана! – Он вскочил на ноги. – Нокс знает?

– Если и знает, то не от меня. Разве это так важно?

– Да. Если ты не ломала чары сознательно, значит рукопись сама открылась тебе. Все создания сейчас следят за тобой в надежде подглядеть твои заклинания, скопировать их и самим заполучить книгу. Сообразив, что ты ни к чему такому не прибегала, они не будут столь терпеливы.

В памяти всплыло сердитое лицо Джиллиан, вспомнились ее рассказы о колдунах, пытавшихся выведать секреты у моих родителей. Мне стало дурно, и я отмела эти образы в сторону и стала думать, что возразить Мэтью.

– Это невозможно. Чары наложили за целый век до того, как я родилась.

– Невозможно – не значит неверно. Ньютон хорошо это знал. Нельзя предугадать, что сделает Нокс, открыв связь между тобой и этими чарами.

– Нокс все равно не оставит меня в покое, закажу я рукопись или нет.

– Не оставит, – нехотя признал Мэтью. – И не задумываясь применит магию против тебя, даже у людей на глазах. Я могу не успеть вмешаться.

Да. Магия действует быстро, даже вампирам за ней не поспеть.

– Мы с тобой сядем поближе к выдаче. И увидим, как только рукопись доставят.

– Не нравится мне это, – хмурился Мэтью. – Есть граница между смелостью и безрассудством, Диана.

– Это не безрассудство, я просто хочу вернуть себе прежнюю, нормальную жизнь.

– А если для тебя нормальна как раз эта жизнь, новая? Если ты не в силах сдерживать свою магию?

– Придется кое с чем примириться. – Вспомнив поцелуй и ощущение бурлящий жизненной силы, я посмотрела ему прямо в глаза: пусть знает, что это относится и к нему. – Но терроризировать себя я не позволю.

Мэтью, все еще обеспокоенный, пошел меня провожать и не пустил на Нью-Колледж-лейн, к заднему входу.

– Ну уж нет. Видела, как на меня смотрел ваш портье? Он должен знать, что я благополучно доставил тебя домой.

Мы свернули на неровный тротуар Холиуэлл-стрит, миновали паб «Терф» и проследовали мимо бдительного портье рука об руку.

– Пойдешь завтра грести? – спросил Мэтью возле моей лестницы.

– Нет, – простонала я. – Надо написать тысячу рекомендательных писем. Буду сидеть дома и разделываться с долгами.

– А я поеду в Вудсток охотиться, – небрежно бросил он.

– Удачной тебе охоты, – с той же легкостью ответила я.

– Тебя не волнует, что я буду травить оленя? – опешил вампир.

– С чего бы? Я иногда ем куропатку, а ты – оленя. Не вижу особой разницы.

Мэтью медленно поднял мою руку к губам и поцеловал в ладонь, в самую ямку.

– Ну все, отправляйся спать. – Его глаза осыпали меня снегом с головы до ног.

– Спокойной ночи, – выдохнула я, пораженная чувственностью этого невинного поцелуя. – До понедельника.

Тот, кто ремонтировал мой замок, сильно поцарапал и дерево, и металл. Я включила свет – автоответчик, конечно, мигал, – помахала Мэтью в окно.

Когда я пару секунд спустя выглянула на улицу, его уже не было.

Глава 15

В понедельник, увидев за окном чудесное свежее осеннее утро, я натянула лодочный костюм и побежала вниз. Время как будто замерло.

Целый час я пробыла на реке одна. Взошло солнце и подсветило туман, так что я гребла через полосы белой дымки и розовые солнечные блики.

Мэтью ждал меня на ступеньках, ведущих к террасе нашей лодочной пристани. На шее у него болтался старый шарф в бело-коричневую полоску Нового колледжа.

Я вылезла из лодки, подбоченилась, окинула вампира недоверчивым взглядом:

– Где ты взял эту штуку?

– Имей уважение к старым выпускникам. – Он с озорной усмешкой перекинул шарф через плечо. – Я купил его, кажется, в двадцатом году – Первая мировая, во всяком случае, уже кончилась.

Качая головой, я отнесла в сарай весла, вернулась за лодкой. Мимо пронеслись две восьмерки. Мне стоило некоторого труда водрузить ялик себе на голову.

– Давай помогу, – предложил Мэтью сверху.

– Не надо.

Он проворчал что-то мне вслед. В виде компенсации я сразу согласилась позавтракать с ним в кафе Мэри и Дэна. Мы все равно собирались весь день сидеть рядом, а я после гребли сильно проголодалась. Мэтью, лавируя между столиками, крепче прежнего придерживал меня за локоть, а другой рукой обнимал за талию. Мэри отнеслась ко мне как к старому другу, а Стеф, не заморачиваясь с меню и не задавая вопросов, бросила «как обычно». При виде яичницы с беконом, грибами и помидорами я порадовалась, что не настояла на чем-то менее плотном.

После завтрака – снова к себе, принять душ и переодеться. Фред выглянул посмотреть, чья машина стоит у ворот – Мэтью или кого-то другого. Оба привратника наверняка держали пари, как будут развиваться наши с ним до странности церемонные отношения. Сегодня я впервые уговорила своего провожатого высадить меня у колледжа.

– День на дворе, и у Фреда будет припадок, если ты заблокируешь ему ворота в доставочный час.

Мэтью нахмурился, но ради здоровья привратника согласился расстаться со мной напротив ворот.

Все привычные действия этим утром я совершала медленно и обдуманно. Долго стояла под душем, поливая усталые мышцы горячей водой. Потом все так же неспешно облачилась в удобные черные брюки, свитер с высоким воротом (в библиотеке день ото дня холодало) и среднепрезентабельный темно-синий кардиган, чтобы разбавить черноту. Волосы собрала в конский хвост на затылке, запихав за ухо вредную короткую прядь.

Напрасные усилия: в библиотеку я вошла взвинченная. Охранник, настороженный непривычной улыбкой, очень долго сверял мое лицо с фотографией на билете.

С Мэтью я рассталась всего час назад, но обрадовалась, увидев его на пыточном стуле в первых рядах средневекового отделения. Он поднял глаза, когда я поставила свой ноутбук на поцарапанный елизаветинский стол.

– Он здесь? – спросила я шепотом, не желая поминать Нокса вслух.

– В Селден-Энде, – сурово кивнул Мэтью.

– Вот пусть там и сидит. – Взяв из лотка на выдаче чистый бланк, я вписала «Ашмол-782», свою фамилию и читательский номер. – Две книги в резерве, – напомнила я с улыбкой.

Шон вынес мои рукописи, протянул руку за новым требованием, положил бланк в потертый картонный конверт.

– Можно тебя на минуту? – спросил он.

– Конечно. – Сделав Мэтью знак оставаться на месте, я вышла с Шоном через распашные воротца в Артс-Энд, расположенный, как и Селден-Энд, перпендикулярно старому залу. Сквозь окна в мелком переплете проникал слабый солнечный свет.

– Он тебе сильно надоедает?

– Профессор Клермонт? Нисколько.

– Это, конечно, не мое дело, но мне он не нравится. – Шон тревожно посмотрел в его сторону, словно боясь, что Мэтью сейчас выпрыгнет из-за стола. – Последние пару недель нас просто осаждают разные странные личности.

Этого я отрицать не могла и пробурчала нечто сочувственное.

– Ты мне скажешь, если что-то пойдет не так?

– Обязательно, Шон, но с профессором Клермонтом все в порядке. Не беспокойся на его счет.

Моего старого приятеля это не убедило.

– Шон, похоже, чувствует, что я чем-то от него отличаюсь, но все-таки не настолько, как ты, – сказала я Мэтью, вернувшись к столу.

– Со мной трудно тягаться, – проронил он и вновь погрузился в чтение.

Я включила компьютер и попыталась сосредоточиться на работе, зная, что рукописи из хранилища придется ждать долго. Но какая уж тут алхимия, когда сидишь между вампиром и столом выдачи, вздрагивая каждый раз, как доставляют очередной заказ.

После очередной ложной тревоги кто-то направился к нам со стороны Селден-Энда. Мэтью напрягся.

– Доктор Бишоп, – поздоровался Питер Нокс, остановившись возле меня.

– Мистер Нокс, – с той же прохладцей ответила я, глядя в книгу.

Он подступил еще ближе.

– Я бы не советовал приближаться, пока доктор Бишоп сама не захочет с вами поговорить, – тихо произнес Мэтью, не поднимая глаз от бумаг Нидема.

– Я сейчас занята. – Лоб сдавило, а в голове послышался шепот. Вся моя энергия уходила на то, чтобы не пускать колдуна в свои мысли. – Слышите, мистер Нокс? Занята.

Мэтью положил карандаш и встал.

– Мистер Нокс сейчас уйдет, Мэтью. – Я напечатала на компьютере нечто бессвязное.

– Надеюсь, вы понимаете, что делаете, – процедил колдун.

Мэтью тихо зарычал, я коснулась его руки ладонью. Нокс, чьи подозрения сменились уверенностью, уставился на место соприкосновения.

Вы рассказали ему все, что вам известно о нашей книге

, сказал его злобный голос у меня в голове. Он был сильнее меня – когда он сокрушил мою защиту, я только ахнула.

Встревоженный Шон поднял голову. Рука Мэтью чуть задрожала: из груди у него рвался глухой грозный рык.

– И кто же из нас привлекает к себе внимание? Люди смотрят, – прошипела я и стиснула руку Мэтью, давая понять, что его помощь мне не понадобится.

– О людях я бы на вашем месте не беспокоился, доктор Бишоп. К вечеру каждый колдун в Оксфорде будет знать о вашем предательстве.

Мэтью, напружинившись, взялся за свой медальон.

О господи, сейчас он убьет колдуна прямо в Бодли!

– Довольно! – сказала я, встав между ним и Ноксом. – Уходите, иначе я скажу Шону, что вы преследуете меня, и попрошу вызвать охрану.

– В Селден-Энде сегодня чересчур яркий свет – я, пожалуй, перейду в эту часть зала, – отозвался Нокс и ушел.

Мэтью убрал мою руку и стал собираться:

– Уходим.

– Э нет. Мы дождемся книги.

– Ты что, не слышала? Он тебе угрожал! Мне не нужен манускрипт, если…

Я усадила его на место. Шон держал руку над телефоном – я, улыбаясь ему, покачала головой.

– Сама виновата: не надо было прикасаться к тебе при нем.

Холодные пальцы Мэтью приподняли мой подбородок.

– Ты жалеешь о том, что ко мне прикоснулась, или о том, что это видел колдун?

– Вообще ни о чем. – (Серые глаза из грустных сделались удивленными. ) – Хотя ты наверняка сочтешь меня безрассудной.

Нокс пришел из Селден-Энда и разместился через несколько столов от нас. Мэтью сжал мой подбородок чуть крепче:

– Если он скажет еще хоть слово, сразу уходим. Без споров, Диана.

Вот так – изволь после этого рассматривать алхимические картинки.

В голове без конца крутились слова Джиллиан насчет колдунов, утаивающих секреты от других колдунов, и обещание Нокса ославить меня предательницей. Когда Мэтью предложил пойти на обед, я отказалась. Рукопись до сих пор не принесли – ее могут доставить без нас, а Нокс тут как тут.

– Ты же видел, сколько я съела на завтрак, – сказала я. – Теперь долго не захочу.

В поле зрения появился мой даймон-кофеман, покручивающий наушниками на проводе.

– Привет! Рад вас снова видеть. Можно я почту проверю, раз колдун тут сидит?

– Как вас зовут? – спросила я, пряча улыбку.

– Тимоти. – Он покачался на каблуках разномастных ковбойских сапог – один черный, другой красный. Глаза у него тоже были разные: зеленый и голубой.

– Идите проверяйте, Тимоти.

– Класс! – Он щелкнул пальцами, развернулся и ушел.

Час спустя мое терпение лопнуло.

– Пора уже книге быть здесь. – Я преодолела шесть футов, отделяющие нас от стола выдачи. Острый ледяной взгляд Мэтью сверлил мои лопатки.

– Шон, посмотри, пожалуйста не пришла ли рукопись, которую я утром заказывала?

– Наверно, она на руках. Для тебя ничего не было.

– Проверь все-таки.

Шон порылся в заказах. К моему было пришпилено «нет на месте».

– Должна быть. Я брала ее пару недель назад.

– Сейчас разберемся. – Шон под взглядом Мэтью постучался в открытую дверь кабинета заведующего.

– Рукопись, заказанную доктором Бишоп, пометили как отсутствующую, – сказал он, показывая мой бланк.

Мистер Джонсон, раскрыв книгу, в которую вносили записи много поколений заведующих, провел пальцем по строчкам.

– А, да. «Ашмол-782». Отсутствует с тысяча восемьсот пятьдесят девятого года, микрофильма нет.

Мэтью со скрежетом отодвинул от стола свой стул.

– Пару недель назад я видела ее собственными глазами!

– Быть того не может, доктор Бишоп. – Глаза мистера Джонсона моргнули за толстыми стеклами. – Никто ее не видел вот уже полтораста лет.

– Доктор Бишоп, можно вас на минутку? – спросил сзади Мэтью.

Я подскочила от неожиданности:

– Да… сейчас. Благодарю, мистер Джонсон.

– Уходим. Немедленно! – прошипел Мэтью.

Разношерстные создания в проходе – Нокс, Тимоти, две сестрицы-вампирши, Джиллиан и еще какие-то, незнакомые, – смотрели на нас крайне неодобрительно. Точно так же смотрели и короли, королевы и другие выдающиеся личности, чьи портреты украшали стены читального зала.

– Не может она пропасть, я ее видела, – бубнила я. – Пусть проверят.

– Ничего об этом не говори и даже не думай. – Мэтью молниеносно собрал мои вещи, сохранил файл, закрыл ноутбук.

Я послушно постаралась выкинуть рукопись из головы и стала перечислять в уме английских монархов, начиная с Вильгельма Завоевателя.

Мимо прошел Нокс, набирая какой-то текст на своем мобильном. За ним сестрицы, еще мрачнее обычного.

– Куда это они?

– Планы меняются – ты ведь так и не получила «Ашмол-782». – Он сунул мне пакет и компьютер, подхватил мои книги, свободной рукой направил меня к столу Шона.

Тимоти печально помахал нам из Селден-Энда, сделал знак «мир вам» и скрылся.

– Мы с доктором Бишоп уходим, Шон, – она согласилась помочь мне с проблемой, которую я обнаружил в бумагах Нидема. Книги ей до конца дня не понадобятся, я сегодня тоже к вам не вернусь.

Шон исподлобья взглянул на Мэтью, аккуратно сложил рукописи и унес их в свою комнатушку.

Мы не обмолвились ни словом, спускаясь по лестнице. Когда мы вышли через стеклянную дверь во двор, я готова была уже взорваться – столько в голове вертелось вопросов.

Питер Нокс прислонился к чугунной ограде вокруг памятника Уильяму Герберту. Мэтью резко остановился и загородил меня собой.

– Вот видите, доктор Бишоп, не получилось, – злорадно промолвил Нокс. – Счастливый случай, как я и предполагал. Даже Бишоп не может разрушить эти чары, не пройдя должного обучения. Разве что ваша мать, но вы, по всей видимости, ее талантов не унаследовали.

Мэтью оскалился, но промолчал, не желая встревать в конфликт между двумя колдунами. Ох, придушит он Нокса когда-нибудь.

– Книга пропала, а таланта ищейки у матери все же не было.

Мэтью приподнял руку, успокаивая меня.

– Она пропала, но вы ее все же нашли. Хорошо, впрочем, что вы не сумели разбить чары во второй раз.

– Почему это?

– Потому что нельзя отдавать нашу историю в руки таких вот животных. Есть причины, по которым колдуны не якшаются с вампирами, доктор Бишоп. Помните, кто вы есть, не то пожалеете.

«У колдуньи не должно быть секретов от других колдунов, ничего хорошего из этого не выйдет».

Я вновь услышала голос Джиллиан, и стены библиотеки сомкнулись вокруг меня. Большим усилием воли я подавила панику.

– Будете ей угрожать, убью на месте. – Голос Мэтью звучал спокойно, но эмоции, судя по испугу случайного туриста, отражались у него на лице.

– Не здесь, Мэтью, – сказала я.

– На колдунов перешли, Клермонт? – насмехался Нокс. – Вампиров и людей вам мало?

– Оставьте ее в покое. – Голос по-прежнему звучал ровно, но я чувствовала, что Мэтью бросится, если Нокс сделает хоть шаг в мою сторону.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒