Дж. С. Андрижески — Дракон 36 страница

Мой разум старался не зацикливаться на нем, на том, где он, что он делает, с кем он, в каком состоянии... кто может сейчас держать дуло пистолета у его головы или заставлять его самого поднять оружие. Я подавляла тишину, отвлечение, выталкивала мысли и образы, затем хотя бы не выпускала их из глубин своего сознания.

Я никогда не добивалась успеха.

Впервые с тех пор, как всё это началось, я больше не могла его чувствовать.

Я его не чувствовала.

Глава 48. Прекрати говорить

— Элли, — он обхватил меня руками сзади, постанывая мне в шею. — Элли. Gaos, милая. Не давай мне кончить... gaos... не давай мне пока что кончить.

Боль дрожью исходила от него, та томительная, молящая тяга, которая заставила меня закрыть глаза.

Я потеряла счёт времени.

Я понятия не имела, как долго мы этим занимались.

Он был в терпеливом настроении. Он притягивал меня, то накручивал, то успокаивал, трудился над моим светом и телом с такой детальностью, которая едва не вызвала страх, когда он побудил меня открыться сильнее.

Мы где-то нашли еду. Местных видящих. Джасека.

Мы поели, а потом Даледжем расстелил одеяла на полу и начал раздевать меня.

Он не очень-то деликатничал. Но я лучше узнавала его свет; теперь я понимала, чем это вызвано. Сегодня я чувствовала больше эмоций — возможно, впервые так много.

Он компенсировал.

Чем мягче становился его свет, тем менее нежным он становился в физическом плане. Временами я почти не могла справиться с такой комбинацией, и не только потому, что иногда мне это напоминало Ревика. Может, это настоящая причина, по которой сегодня он был терпелив. Может, он замечал больше, чем я рассчитывала, и мне начинало казаться, что с ним всегда так.

Может, он не собирался позволять мне избегать этих чувств.

Я ощутила, как усилилась его боль, когда он снова вошёл в меня, и его свет раскрылся до такой степени, что у меня перед глазами всё померкло, и я ахнула, лежа под ним. Как только я открылась по-настоящему, он удлинился и застонал громче, стискивая ладонью моё бедро. Он крепче сжал меня, и наши тела плотнее прильнули друг к другу.

В сочетании с тем, как глубоко во мне он находился, я снова утратила контроль над своим светом.

Я запустила одну руку назад, обхватив его за шею и вцепившись в волосы, когда он заставил меня шире раздвинуть ноги. Он поймал мою другую руку своей ладонью и переплёл наши пальцы, а затем выпрямил мою руку и сильнее вдолбился в меня.

— Боги, — затем он стал повторять моё имя и стонать мне в ухо.

Я почувствовала, как его боль усиливается, становится невыносимой, и его сердце раскрылось сильнее.

По мне ударили эмоции, и справиться с ними было сложнее, чем с болью.

Его мускулистое тело с силой содрогнулось надо мной, а потом он отпустил меня, приподнявшись, чтобы изменить угол проникновения. Сделав это, он принялся трахать меня так жёстко, что я вскрикивала от каждого толчка и потеряла контроль над своим светом, когда он не замедлился.

Он придавил мою руку и застонал, когда издаваемые мной звуки сделались тише и наполнились болью. Следуя разрядам моего света, он замедлился, но когда он вдолбился в меня в этот раз, я ощутила почти жестокость и собственничество, от которого в горле встал ком.

Я чувствовала, как он теряет контроль, по-настоящему теряет контроль.

Он издал надрывный крик, начав кончать.

Его боль омывала меня, а потом я тоже сорвалась, и мой свет по спирали разошёлся вокруг меня.

— Ревик... — простонала я, чувствуя, что на глаза наворачиваются слёзы. — Боги, Ревик, Ревик...

Я ощутила, как он отреагировал.

Его свет вздрогнул с такой силой, что он едва не вышел из меня — достаточно сильно, чтобы мой разум застыл, и я действительно услышала собственные слова.

Но он не остановился; может, к тому времени он не мог остановиться. Я двигалась вместе с ним, пока он кончал, и всё моё тело содрогалось. Он замедлился, постепенно возвращая контроль над собственным светом.

Я ощутила, как боль в его свете усиливается...

... а потом горе затмило мой разум.

Он крепче, почти до боли стиснул пальцы моей руки, а другая его ладонь сжала моё бедро, удерживая меня на месте.

Я старалась контролировать своё дыхание, свой свет. Я старалась не думать о том, что я только что сделала. Румянец всё равно разливался по моей коже с неким ужасом, когда я прокрутила в голове свои слова.

— Прости, — сказала я, всё ещё дыша тяжело.

Он не ответил.

Через несколько секунд он медленно, почти протяжно вышел из меня, чуточку ахнув под конец. Он всё ещё был по большей части твёрдым, и я ощутила, как усиливается моя боль, когда мы разделились.

Он начал массировать меня ладонями, и та боль ухудшилась.

Я перевернулась, аккуратно улёгшись на спину и посмотрев на него.

Он подвинулся, чтобы помочь мне, опираясь на руки. Его волосы спадали на лицо, пока он смотрел на меня сверху вниз.

Несколько долгих секунд мы оба ничего не говорили.

Затем он выдохнул, погладив мою щёку ладонью. Из него исходил мягкий свет, притягивавший мою грудь и заставлявший закрыть глаза. На сей раз я ощущала там столько нежности, что сложно было оставаться открытой. Слёзы навернулись на мои глаза прежде, чем я успела их остановить.

Как только они полились, стало только хуже.

— Просто чувствуй это, — сказал он хриплым голосом. — Прекрати цепляться за это, чёрт возьми. Ты не ранишь мои чувства сильнее, чем уже ранила.

— Я не могу.

— Нет. Можешь, — прорычал он. — Или ты хочешь, чтобы я бил тебя, как он?

От его слов боль в моей груди усилилась.

Я не хотела это представлять. В данный момент я не могла с этим справиться.

Но Джем не унимался. Я почувствовала, как он скользнул глубже в мой свет, далеко за мои защиты, и контроль ускользал от меня. Так сильно открывшись для него в сексе, я уже не могла от него отгородиться.

Я чувствовала, как он поощряет меня открываться дальше.

Я чувствовала, что он хочет этого.

Он сильнее открылся со своей стороны, и его свет сделался таким мягким, что я не могла ему противиться. Он уговаривал меня, тянул за невидимые ниточки, и нежный завиток жара полностью обезоружил меня. Чем больше себя я давала ему, тем глубже он проникал... и вот уже казалось, что он держит меня в самой уязвимой моей части и защищает её жаром своего aleimi.

Терпеливый, такой терпеливый, бл*дь. Эта его привязанность сочилась из его света.

Он продолжал уговаривать меня, всё больше смягчая свой свет, и я расплакалась по-настоящему, чувствуя, что боль в моей груди усилилась до такой степени, что я уже не могла её сдерживать.

Открывшись, я уже не могла убрать её. Я никак не могла её ослабить или думать сквозь неё. Я плакала как маленький ребёнок, совсем как тогда, когда я плакала с Джоном после смерти нашего отца.

Я плакала, так сильно скучая по Ревику, что казалось, будто он уже умер.

Там жил страх, так много страха. Страх из-за его молчания. Страх из-за того, что я его больше не чувствовала.

Та боль в моей груди ухудшилась. Я чувствовала, как какая-то часть меня кричит и зовёт его.

Я чувствовала, как зову его в темноте.

Я плакала, скучая по Лили.

Но я вообще не могла думать, когда чувствовала их двоих вместе. Она не казалась отсутствующей в той же манере, что и Ревик, но её свет ощущался таким далёким. Не совсем отсутствующим, как у Ревика, но таким чертовски далёким. Словно она уже не часть меня. Словно её снова украли у меня.

Я так сильно хотела, чтобы они были рядом, что даже не могла контролировать свой свет.

Я ощутила, как свет Даледжема смягчился ещё сильнее.

Он поглаживал мою кожу, окутывая своим aleimi. Всё в нём было таким успокаивающим и оберегающим, и он укрепил щит вокруг нас, давая мне возможность расслабиться и сорваться по-настоящему. От него исходило столько любви, что это ранило ещё сильнее.

Я чувствовала, как мой свет тянется, но не к нему.

Я тянулась к Ревику, умоляя его вернуться...

Я умоляла его вернуться ко мне.

Он не отвечал. Я его не чувствовала.

Бл*дь, я его не чувствовала...

— Он не мёртв, — мягко сказал Джем. — Он не мёртв, Элли.

Я лишь заплакала ещё сильнее, и мой свет снова вышел из-под контроля.

Я старалась не вспоминать его на крыше. Он прощался со мной. Он знал. Он, бл*дь, знал, что не выберется оттуда.

Он знал, что Менлим его убьёт.

— Нет, — голос Даледжема по-прежнему звучал тихо, но теперь уже твёрдо. — Нет, Элли. Он боялся. Это не было предчувствием... это была любовь. Он ужасно боялся, что совершает ошибку.

Я старалась дышать, впустить в своё сознание слова Джема, но долгое время просто не могла это сделать.

Казалось, очень долго я не могла перестать плакать. Может, я надеялась, что выплачу всё, и где-то там настанет конец... но это чувство было бездонным, бл*дь. Оно было бездонным.

Менлим уничтожит всё. После всего, через что он прошёл в детстве, после всего, что он пережил потом, чтобы оправиться. После всего, через что мы прошли вместе.

Дракон просто скажет ему всадить пулю себе в глотку, и всему настанет конец.

— Нет, — сказал Джем, и в этот раз его голос звучал резче.

Я слышала слёзы в его голосе и закрыла глаза, будучи не в состоянии справиться и с его болью тоже.

Я не могла думать о том факте, что он тоже любил Ревика.

— Боги, — сказал он. — Элисон...

Я чувствовала, как он заставляет себя замолчать.

Я ощущала в нём противоречие, его попытки решить, стоит ли заговорить, и что сказать. Осознав, что я подталкиваю нас обоих к опасной грани, я стиснула его руки как минимум в знак ободрения и попыталась собраться, сосредоточиться на нём, а не на себе, не на той боли, которую я не могла подавить, что бы я ни делала.

Когда Джем так и не посмотрел на меня, я ударила по нему сильным импульсом света, заставляя перевести взгляд на меня, и он долго просто смотрел мне в глаза, пока то противоречие исходило из него.

Затем он выдохнул, и его раздражение обострилось.

— Мы поедем в Китай, — хрипло сказал он. — Нахер всё, мы поедем. Ладно? Мы поедем прямо сейчас... хоть твой муж и сказал нам ждать. Даже если для этого нам придётся снова поговорить с Брукс и удостовериться, что она не сбросит на нас атомную бомбу, нечаянно или нарочно.

Когда я начала протестовать, он покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Мы поедем. Думаю, ты права. Мы не можем допустить, чтобы Дракон добрался туда наперёд нас. Мы не можем рисковать. Если он часть происходящего, это всё меняет. И нам надо скорректировать свой план... не взирая на попытки твоего мужа прибить себя гвоздями к жертвенному кресту.

Подумав над его словами, я медленно кивнула.

Я ощутила, что моя хватка на его руках расслабляется, и смогла дышать чуточку свободнее.

Я осознала, что испытываю неописуемое облегчение, которое даже не могла выразить. Я адресовала это облегчение Джему, затем стала гладить его по груди, испытывая к нему мягкую благодарность такой силы, что на глаза едва не навернулись слёзы.

Он хмыкнул, глядя мне в лицо.

— Благодарность? — прежде чем я успела ответить, он резко добавил: —... Я не совсем уверен, что это комплимент, милая.

Я подумывала ответить на это, затем решила этого не делать.

Скользнув пальцами по его коже, я начала по-настоящему массировать его грудь, на сей раз делая это намеренно, сильными и умелыми движениями. При этом я стала вплетать в его свет жар, привязанность, желание... больше света.

Я ощутила, как он отреагировал через считанные секунды после того, как я открылась, но я также чувствовала там сопротивление, чувство вины или ещё что-то.

Когда я не остановилась, то сопротивление начало ослабевать. Он тихо ахнул, опуская голову. Своим голым животом я почувствовала, как он затвердевает.

— У тебя очень красивое тело, — сказала я, слегка улыбаясь.

Он хмыкнул. Я чувствовала там веселье, но оно казалось почти непроизвольным с его стороны.

— Вот за что ты благодарна? За мой член?

Я улыбнулась шире.

— Среди прочего.

— За мои пальцы? — сказал он, проникая ими в меня.

Я тихонько ахнула, затем пожала плечами в человеческой манере.

— Может быть.

— За что ещё? — спросил он, опуская на меня свой вес.

— О, ну знаешь, — сказала я, сдувая пряди волос с лица. — Ты довольно хорошо используешь различные... части своего тела. Когда ты в настроении для этого, — добавила я. — А не когда ты просто ведёшь себя как садистский ублюдок и часами используешь меня для своего удовольствия.

Он усмехнулся.

Постепенно его улыбка померкла, он убрал пальцы и погладил меня ладонью по животу. Я видела, как его лицо и глаза становятся серьёзными, пока он нависает надо мной. Его боль усилилась, и я ощутила, как он снова попытался себя контролировать, когда в его груди открылся тот более уязвимый свет.

— Это сбивает меня с толку, Элли, — мягко сказал он.

Ощутив там эмоции, я вздрогнула, но не закрыла свой свет.

После очередной паузы я кивнула, прикусив губу. Я не переставала массировать его.

— Меня это тоже сбивает с толку, — призналась я.

Он продолжал смотреть мне в глаза. Он не улыбался.

— Вот как? — переспросил он. — Ты не выглядишь сбитой с толку.

Я вздрогнула, ощущая и видя его эмоции. Я чувствовала обвинение, вплетающееся в его слова, и обиду. Это застало меня врасплох, обострив ту острую боль в груди.

Всё ещё всматриваясь в его глаза, я нахмурилась, обдумывая сказанное им. Пока я размышляла над его словами, на мой свет опустилось более тяжёлое чувство.

Мне понадобилось ещё несколько секунд, чтобы осознать, чем это вызвано.

А может, признаться самой себе.

— Я правда сбита с толку, Джем, — ласково убирая его длинные чёрные волосы с его лица, я заставила себя говорить честно. Он заслуживал как минимум этого. — Намного сильнее, чем должна бы.

Джем изучал моё лицо. Я видела, как что-то смягчилось в его глазах, затем он кивнул.

Видимо, всё ещё размышляя над моими словами, он хмыкнул.

— Больше, чем должна бы? — повторил он, и в его голосе зазвучало веселье. — Это тоже должно меня оскорбить?

Но я не позволила ему свести всё в шутку.

— Мы с Ревиком связаны, — я заставила свои слова звучать кристально ясно, глядя на него. — Это никогда не изменится, Джем. Никогда. Я и не хочу это менять, — почувствовав, как он вздрогнул, я сглотнула и сжала его волосы, заставляя посмотреть на меня. — Я люблю его. Сильнее, чем могу выразить. Сильнее, чем выражала это, даже перед ним самим. Если что-то случится с данной связью, ничего не изменится. Ты понимаешь? Для меня ничего не изменится.

Он выдохнул, кивая.

— Я это понимаю, — сказал он сдержанным тоном. — Но Элисон. Тебе надо всерьёз задуматься о том, что может случиться, если он не вернётся. Знаю, тебе этого не хочется...

Я покачала головой, крепко стискивая челюсти.

— Нет... я не буду. Я не могу, Джем. Прости, но я не могу, бл*дь. Пока что нет.

Он встретился со мной взглядом, и его глаза содержали то, что я вообще не могла прочесть.

Затем он выдохнул, прищёлкнув языком почти в извинении.

— Возможно, тебе придётся. Ты же знаешь, что Менлим, возможно, не захочет его убивать, верно? Раньше это никогда не было его целью. Я не уверен, с чего бы вдруг это поменялось, особенно если триггер всё ещё существует. Возможно, он действительно найдёт способ отделить вас друг от друга, — он выпустил ещё один импульс извинения и выдохнул. —... А потом прикажет Ревику убить тебя.

Я кивнула.

Это я тоже знала с самого начала.

— Я в курсе, что ты знала, — раздражённо сказал Джем. — Элли, я пытаюсь поговорить с тобой. Я не пытаюсь сделать тебе больно. Я не пытаюсь исхлестать тебя словами...

— Я знаю, что ты не пытаешься... — начала я, щёлкнув языком.

— Знаешь ли? — перебил он. — Потому что временами так не кажется. Я ревную, да. Иногда я очень сильно ревную, Элисон. Но я не пытаюсь причинить боль тебе... или ему. Я пытаюсь защитить тебя. Я люблю тебя, мать твою.

Я почувствовала, как мою грудь сдавило, пока я смотрела в потолок с разводами воды.

Раньше он никогда не говорил мне такого.

— Ну, а теперь говорю, — ворчливо сказал он. — Если мне придётся слушать, как ты выкрикиваешь имя своего мужа, пока мы трахаемся, ты хотя бы должна знать, что я чувствую по этому поводу, — его голос сочился болью, затем легким извинением, когда он добавил: — Я не жду ничего в ответ, Элли. Правда, не жду. Но я устал от этого чёртова танца между нами. Я не лучшим образом справляюсь с двусмысленностью. Мне она никогда не нравилась. Как и то, что мы оба не говорим о происходящем открыто. Я знаю, что у тебя есть чувства ко мне. Я знаю. Однажды я хочу узнать, что это за чувства, бл*дь...

— Джем... — раздражённо начала я.

— Элли, — перебил он меня. — Я также хочу соглашение.

Я в неверии подняла взгляд, открыв рот, но он покачал головой и прищёлкнул языком.

— Не вешай мне лапшу про Ревика. Я знаю расстановку сил здесь. Я имею в виду всех остальных. Людей, с которыми ты не связана. Я не собираюсь больше притворяться, будто я не слечу с катушек, если ты начнешь трахать других видящих. Некоторые уже подходили ко мне и просили разрешения. Включая и того мудака сегодня... Крайг, правая рука Джасека, — он наградил меня тяжёлым взглядом, его глаза сверкнули в свете свечей. — Ответ был отрицательным, между прочим. Твёрдое нет, бл*дь. Щедро сдобренное угрозами физического насилия.

Я щелкнула языком, и моё неверие окрасилось раздражением.

— Я знаю, что тебе четыреста с лишним лет, Джем, но сейчас не средневековье, мать твою. Ты мог бы спросить у меня. А не говорить от моего лица как ублюдочный сексист...

— Они спрашивали у меня. А не у тебя, — ответил он невозмутимым тоном. — Ори на них, если тебе это не нравится. Крайг посчитал, что между нами существует некое соглашение, — голос Даледжема сделался жёстче. — Я не врал. Я просто не разубеждал его в этой идее. И когда он спросил, возражаю ли я, я ответил, что проломлю стену его башкой. Так что опять-таки... я не врал, Элисон.

Я прикусила губу, на мгновение умолкнув.

Избегая его глаз, я постаралась думать, хотя бы захотеть думать.

Я осознала, что мне лучше с двусмысленностью. Во всяком случае в этом отношении. Когда дело касалось измены моему мужу в действительно значимом отношении, двусмысленность была предпочтительнее мыслей о том, чтобы сделать это так или иначе официальным.

Подумав об этом, я один раз качнула головой.

— Нет, — сказала я.

— Нет — ты отказываешься от соглашения? — уточнил он. — Что именно нет, Элисон?

Я прикусила губу, качая головой, но не в знак отрицательного ответа.

Когда он продолжил смотреть на меня, я подняла взгляд, позволяя ему услышать и почувствовать моё раздражение.

— Чего именно ты ожидаешь, Джем?

Он почти не медлил.

— Я ожидаю, что ты будешь ждать своего мужа, Элисон. Я ожидаю, что ты будешь ждать его до тех пор, пока ожидание не станет невозможным. Или пока он не вернётся к тебе.

Прижав ладонь к своему лбу, я в неверии уставилась на него.

— То есть, ты... что? Запасной вариант? — я почувствовала, как он вздрогнул. Осознав сказанное, я закрыла глаза. Покачав головой, я выдохнула с открытым извинением и прищёлкнула языком. — Прости. Джем. Бл*дь, ты сейчас просто сводишь меня с ума, но я не должна была этого говорить. Прости.

Он лишь пожал плечами, его глаза и голос оставались ровными.

— Не извиняйся. Если хочешь смотреть на это под таким углом, тогда да. Я понимаю ограничения твоей нынешней ситуации. Я знал эти ограничения с самого начала, как ты услужливо заметила. Я готов подождать и посмотреть, есть ли в твоей жизни место для меня.

Я посмотрела на него, прикусив губу.

— Есть ещё и Лили, Джем. Он отец моего ребёнка...

— Ты бы не доверила её мне? — спросил Джем. — Лили?

Такое чувство, будто он выпалил эти слова.

Будто он вообще не собирался этого говорить.

И всё же я моргнула, уставившись на него.

Из его света исходило смущение, потом сожаление... затем ещё больше смущения, когда он увидел, что я смотрю на него. Я пыталась скрыть шок от его слов. Я заставила себя насмешливо фыркнуть, чувствуя, как боль в моей груди усиливается, хоть я и улыбнулась.

— Что? Чтобы ты и её оставил под эстакадой? — я подняла глаза, скривив губы. — Нет, спасибо, брат Джем.

Я подразумевала это как шутку, способ развеять напряжение после его вопроса.

Я осознала свою ошибку сразу же, как только слова слетели с моих губ.

Боль выплеснулась из его света с такой силой, что я вздрогнула, и моё дыхание застряло в горле.

— Боги, Элисон, — на его глаза навернулись слёзы, боль усилилась.

Я крепче стиснула его, и паника окутала мой свет, когда эта мука в нём ухудшилась. Исходившее от него горе казалось таким давним, таким болезненным, что затмило всё в моём сознании.

Я закрыла глаза, стараясь заговорить.

— Джем, эй. Прости...

Он ласково погладил меня по лицу.

— Я так тебя любил. Ты даже не представляешь, насколько сильно, Элли. Бл*дь, моё сердце разбилось, когда я оставил тебя там. И сердца твоих родителей тоже разбились...

— Нет, — я покачала головой, не в силах выслушивать это. Мои челюсти сжались, и та старая рана во мне снова заныла. — Джем, не надо. Пожалуйста, не надо. Не рассказывай мне об этом.

Он лишь покачал головой, и на его глаза навернулись слёзы, пока он ласкал моё лицо.

— Тебе нужно услышать это, Элли. Нужно. Знаю, ты думаешь, будто в младенчестве тебя не любили. Бл*дь, да тебя просто обожали, — его голос надломился, и он покрыл поцелуями моё лицо. — Твоя мать не выходила из своей комнаты год после того, как они тебя оставили. Твой отец... боги, я думал, твой отец сойдёт с ума. Он следил за тобой и твоей человеческой семьей на протяжении... я даже не знаю, как долго это длилось. Он ездил в Сан-Франциско даже после того, как получил предупреждение от Совета. Он наблюдал за тобой в их доме, в парке... когда ты пошла в школу...

Я покачала головой, щёлкнув.

— Джем, не надо...

Он перебил меня, говоря низким голосом.

—... Думаю, он так и не простил твою мать. Знаю, он понимал, почему Совет это сделал, и почему она на это согласилась. Как минимум, он понимал это своим умом. Но бл*дь, он так злился и по какой-то причине направил всю эту злость на неё. Может, потому что она была его парой, а может, потому что он не знал, как ещё справиться с этим чувством. Я слышал, как он кричал ей выйти из их комнаты, посмотреть, что наделали она и Совет, отдав их ребенка людям...

Джем умолк. Ещё больше боли вплеталось в его свет.

— Это было ужасно, — хрипло сказал он. — Одна из худших вещей, которые мне доводилось пережить, Элли.

Я покачала головой. В моём горле встал ком, но он продолжал говорить

— Я тоже злился, — мягко сказал он. — Но не на неё. Бл*дь, она так тосковала, что я не мог на неё злиться, — он покачал головой. — Я тоже наблюдал за тобой. Когда охрану передали Ревику, они приказали мне держаться подальше. Но даже тогда я иногда следил за тобой, чтобы просто...

— Джем... прекрати! — боль переполнила мой голос. Я уставилась на него, тяжело дыша и едва не крича. — Прекрати говорить, Джем! Сейчас же! Прямо сейчас, бл*дь!

Он умолк.

Я чувствовала, как та боль всё ещё вьётся в его свете, всё ещё притягивает меня.

Спустя минуту, казалось, он больше не мог молчать.

— Ты бы правда не доверила мне свою дочь? — сказал он с нескрываемой болью. — Элли, боги... я бы убил себя, но не допустил бы, чтобы с Лили что-то случилось. Я воспитывал бы её как свою, если бы ты мне позволила. Я бы голову сложил за вас двоих. Неужели ты правда не понимаешь этого во мне?

Как только мой разум осознал, что он говорит, я не могла поверить.

Бл*дь, я не могла поверить, что он только что сказал.

Я видела, как он стиснул зубы, и сожаление выплеснулось из его света тёмным облаком.

— Я хотел сказать... — я почувствовала, как к его коже прилило тепло, и он избегал моего взгляда, заговорив более сдержанным тоном. — Если бы ты осталась в живых. Если бы ты осталась в живых, а он нет. Или если бы он не смог быть с тобой. Я бы помог тебе с ней. Ты бы не осталась одна, Элли. Я бы никогда не бросил тебя одну. Неважно, кем бы мы ни приходились друг другу. Даже если бы мы были просто друзьями.

Я почувствовала, как та боль в моей груди усилилась.

Такое чувство, будто он снова пырнул меня в сердце, только теперь уже разбитой бутылкой. В данный момент я даже не знала, что причиняло большую боль. То, что он рассказал мне про моих родителей, мысль о воспитании Лили без Ревика...

Боль затмила мой разум. Та разбитая бутылка впивалась в мою грудь.

Я чувствовала, как стараюсь дышать, теряю контакт с комнатой.

Я больше не видела его. Я больше ничего не видела.

— Элли.

Его голос звучал издалека.

— Элли... дорогая, — его слова сделались успокаивающими, его свет вибрировал нитью ожесточённого страха. Он поцеловал меня в губы, обхватил лицо мускулистыми ладонями, успокаивая меня своим светом. — Элли, я очень сожалею о том, что сказал. Всё хорошо. Всё хорошо. С ним всё будет хорошо, Элли. Я тебе обещаю. Я обещаю тебе...

Я старалась не слушать его, качая головой.

Но он крепче сжимал меня, заставляя вернуться в моё тело.

— С тобой всё будет хорошо, — пробормотал он. — С вами обоими. С тобой, с Ревиком, с Лили. Я вам помогу. Я помогу всем, чем смогу. Я помогу тебе спасти его. Обещаю, Элли... я тебе обещаю, — он поцеловал меня, его свет убаюкивал словами, успокаивал, пока он продолжал ласкать меня руками и aleimi. — Прости, дорогая. Прости, что я это сказал. Я сожалею...

Я качала головой, но не могла заговорить.

Слёзы навернулись на глаза, но долгое время мы оба просто лежали там. Я до сих пор чувствовала на себе его руки, его свет в моём свете, он пытался успокоить меня и побудить снова открыться.

Но пока я лежала там, одна мысль продолжала повторяться снова и снова.

Добром это не кончится.

Это ни за что не кончится добром.

Ни для кого из нас.

Глава 49. Мифер

— Да, ну я прошу вас повременить с этим, — я старалась скрыть нетерпение из голоса. — В ответ на эту очень значимую услугу я готова обсудить несколько крупных уступок, о которых вы просили меня, Мадам Президент.

Виртуальное изображение сделалось тёмным.

Такое чувство, будто оно потемнело ещё до того, как я закончила говорить.

На другом конце линии меня встретило молчание.

Я прикусила губу, стараясь не читать её.

Я знала, что означает эта темнота. Она не оборвала соединение; я понимала это, потому что в уголке мигал индикатор связи в прямом эфире. Она отключилась от разговора со мной, чтобы посовещаться со своими людьми.

Однако когда молчание затянулось, мне пришлось приложить усилия, чтобы не нарушить наше соглашение о том, что я не буду использовать свои способности видящей.

Мы с Джемом разместились в том же здании, где провели ночь; когда-то оно было консульством какой-то страны... Парагвая, кажется? Может, Уругвая.

Полагаю, на деле это не имело значения.

Теперь эти комнаты занимались лишь видящими, хотя я знала, что не во всех зданиях данного района дело обстоит именно так.

Отвлекаясь, я отпила глоток кофе, который принёс мне один из людей Джасека. Это был настоящий кофе, так что сложно было не вцепиться в фарфоровую чашечку так, словно в ней содержалось жидкое золото. Я и не осознавала, насколько привыкла к растворимому кофе, пока не почуяла запах настоящего напитка. Каждый глоток вызывал у меня чуть ли не позорные мурашки удовольствия.

Настоящие сливки и сахар тоже были бонусом.

Возможно, я поищу что-нибудь, чтобы выменять у Джасека этот кофе по бартеру, когда мы уедем.

Мы надеялись, что уедем сегодня позднее, хотя получили немало возражений. От Балидора и Врега. От Джасека, который предупредил нас, что из Китая поступают тревожные (и это ещё мягко сказано) отчёты, и ему не нравилось, что мы ещё не определили местоположение Дракона и не нашли способ его отследить. От Чандрэ и Мары, которые всё ещё находились в Лэнгли.

Теперь я выслушивала это от Брукс, людям которой, похоже, всё сильнее не терпелось нажать на большую красную кнопку в отношении Пекина.

Джем тоже всёещё бурчал себе под нос про нашу поездку в Китай.

Однако я понимала, что он полностью согласен, и не только потому, что он первый озвучил вслух перемены в наших планах. Он уже большую часть утра обсуждал вооружение, боеприпасы и помощь с транспортом от лондонских видящих.

Поскольку в последнее время мы делили постель (то есть, для сна и всего остального), я знала, что он начал работать над этим сразу же, как только мы встали.

К тому времени я также узнала его получше. Он всегда выражал беспокойство словами, и часто это приводило к тому, что он спорил со мной или бурчал себе под нос про меня в моём присутствии. Я также поняла, что это странное выражение привязанности, так что уже не воспринимала это в штыки.

⇐ Предыдущая 31 32 33 34 353637 38 39 40 Следующая ⇒