Дж. С. Андрижески — Дракон 14 страница

Услышав это, Менлим тихо щёлкнул языком.

В этом звуке было столько же недоверия, сколько и признания.

Искоса взглянув на Уте, затем на Тэна и Ригора, он позволил тонкой улыбке коснуться своих бесцветных губ.

Ревик не увидел в этом выражении ни юмора, ни вообще каких-либо эмоций.

Но потом он поймал себя на том, что смотрит на Менлима так, как никогда раньше. Возможно, это влияние Элли. Или, может быть, в эти дни он вообще меньше был пленником своего детства, несмотря на беспокойство и сомнения, вызванные этими старыми резонансами.

Он задавался вопросом, насколько Нью-Йорк и Сан-Франциско могли сыграть роль в создании этой разницы, вдобавок к свету его жены.

В любом случае, он обнаружил, что почти бесстрастно изучает похожее на череп лицо.

Всё это было знакомо: почти прозрачная кожа, туго натянутая на высоких скулах, на костях вокруг глазниц, бледно-жёлтые радужки. Седые волосы и козлиная бородка. Длинные пальцы и руки. Измождённая форма его плеч и груди.

Даже его одежда.

Серая рубашка, возможно, и не была знакомой сама по себе, но она выглядела достаточно похожей на вещи, которые старый видящий носил в прошлом, и идеально соответствовала воспоминаниям Ревика.

И всё же, несмотря на всю эту знакомость, он с таким же успехом мог быть совершенно другим существом.

Ревик удивлялся, как он вообще мог воспринимать Сарка живым. Теперь казалось таким очевидным, кем он был на самом деле. Кем он был всегда.

— Знаю ли я, почему ты здесь? — сказал Менлим ледяным тоном. — Нет, брат, не знаю. Я знаю причины, которые ты назвал своей жене в оставленной записке. По крайней мере, я знаю причины, которые ты якобы сообщил ей. Может ли её понимание отличаться из-за разговоров, которые вы двое, возможно, вели наедине… этого я не знаю.

Ревик не потрудился спросить, что он имел в виду.

— Моя истинная причина не сильно отличается от того, что я ей сказал, — сказал он, пренебрежительно махнув рукой. — Я здесь, чтобы поторговаться за жизни моей семьи. Предложить себя в обмен.

Менлим уже качал головой.

— Племянник, племянник, племянник, — он щёлкнул языком, и в этом звуке жило сожаление. — Ты меня разочаровываешь. Ты, должно быть, действительно невысокого мнения обо мне, если веришь, что я поддамся на такую уловку. Мне почти жаль вас, если это лучшее, что ты и твоя жена можете сделать в ответ на то, что вы узнали в Дубае. Это говорит мне, в каком отчаянии вы, должно быть, находитесь.

Ревик не потрудился отреагировать.

Он также не потрудился отрицать скрытый подтекст слов Менлима.

В этом не было бы абсолютно никакого смысла. Он знал, что в ту же секунду, как он войдёт в эту конструкцию, любая иллюзия уединения в его собственном сознании исчезнет.

Это при условии, что она не исчезла ещё ранее.

При последней мысли Ревика Салинс тихо хмыкнул, почти усмехнулся.

Ревик взглянул на него. Бросив на пожилого видящего откровенно пренебрежительный взгляд, он снова посмотрел на Менлима.

— Что бы я о тебе ни думал, это не имеет значения, — сказал Ревик.

Его голос прозвучал резко, на удивление спокойно для его собственных ушей.

— Я не говорил, что предложу себя без всяких условий. И я не говорил, что когда-нибудь снова буду верен тебе или твоим приближённым. Я, конечно, предполагаю, что понадобятся различные гарантии, чтобы убедиться, что я не причиню вам вреда. При условии, что мы вообще сможем договориться об условиях.

Он пожал одним плечом, склонив голову.

—... Само собой разумеется, что ты никогда не позволил бы мне приблизиться к какой-либо конфиденциальной информации. Я пришёл, чтобы договориться о сделке, с которой я мог бы жить. О такой, которая может купить моей семье жизнь. Ничего больше. Если ты хочешь верить, что за этим стоит какая-то хитрая уловка, это твоя прерогатива. Я не буду отговаривать тебя от этой идеи, но это может отнять значительное количество времени. Особенно учитывая твое осознание ограничений моего собственного света по отношению к твоему.

Глаза Менлима сузились.

Часть этого юмора-который-не-был-юмором исчезла из его глаз, как и притворное сожаление, или жалость, или что-то другое.

Видящий в серой рубашке нахмурился, откинувшись на подушки дивана из тигровой шкуры. Его спина оставалась совершенно прямой, когда он сплел руки на коленях, наполовину повторяя позу Ревика.

— Значит... наёмный убийца? — вежливо поинтересовался Менлим, и натянутая улыбка заиграла на его костлявых губах. — Вот кем ты собираешься быть для меня, брат Дигойз?

Ревик почти не колебался.

Сделав жест подтверждения одной рукой, он склонил голову в знак согласия.

— Да, я, вероятно, думал бы об этом именно так. Я бы не стал отговаривать тебя думать об этом так же.

Он взглянул на Эрена, стоявшего у стены, затем на Тэна, который сидел ближе, на диване.

Ревик добавил:

— Я бы подумал, что такая вещь всё ещё может иметь для тебя ценность, несмотря на количество и качество твоих текущих активов. Конечно, я не хотел бы нацеливаться на свою жену или кого-либо в её лагере. Но я подумал, что всё равно могу быть полезен. Несомненно, у тебя и твоих людей есть и другие проблемы с безопасностью. Несомненно, есть и другие области, в которых у тебя есть проекты для… — он махнул рукой. —... Расширения.

— Например? — поинтересовался Менлим формально вежливым голосом.

— Китай, — сразу сказал Ревик, встретив этот пустой взгляд. — Макао. Возможно, в Москве, если моя информация верна о том, что большая часть России недавно пала жертвой переворота, организованного неаффилированными видящими. На самом деле, я слышал, что вы сталкиваетесь с проблемами в нескольких местах... с тех пор, как эти преступные семьи начали подписывать договоры друг с другом в попытке создать свою собственную территорию. Мне сказали, что новая военная сила в Москве имеет прочные связи не только с Макао и Украиной, но и всё больше с Мехико, Рио и Чикаго. Опять же... это при условии, что я не ошибаюсь в информации, которую я получил об этих местах.

Ревик развел руки в плавном примирительном жесте.

— Я также подумал, что у тебя может быть интерес к Лондону, — добавил он, взглянув на Уте.

Увидев там враждебность, его глаза метнулись к Ригору, затем обратно к Менлиму.

—... Возможно, в Каире. Сайгоне. Бангкоке. Мне сказали, что эти четыре места остаются отделёнными от оплотов преступной семьи. По крайней мере, сейчас. Мы с тобой оба знаем, что скоро они станут мишенью, если уже не стали. Я уверен, ты знаешь, что в Бангкоке были террористические атаки, пока я находился там. Ванкувер тоже всё ещё находится под вопросом, как и Лос-Анджелес... опять же, при условии, что моя информация актуальна и точна.

Когда он закончил говорить, то увидел, как некоторые из них обменялись взглядами.

Уте открыто нахмурилась, взглянув на Тэна так, что Ревик подумал, что они, вероятно, разговаривают внутри Барьера, либо спорят о том, что он сказал, либо о том, что они увидели в его свете, когда он это говорил.

Это имело смысл. Они будут оценивать его свет, когда он будет говорить, вместе с его словами. Они будут искать ложь, любые попытки манипулировать или обманывать.

Они также попытаются оценить его психическое состояние в более общем плане.

Они, вероятно, уже пытались вытянуть из него информацию... хотя судя по тому, что только что сказал Менлим, у него для этого явно имелись другие и, вероятно, лучшие источники в лагере Элли.

— Моя жена больше не представляет для тебя угрозы, — голос Ревика стал жёстче, когда он снова посмотрел на Менлима. — Как и моя дочь... и мой сын. Отпусти их.

— А остальная Четвёрка? — спросил Менлим ровным, как стекло, голосом. — Мне тоже просто «отпустить их», племянник?

Ревик встретился с ним взглядом.

— Да.

Уте выругалась с другой стороны дивана.

Сидевший рядом с ней Салинс покачал седой головой, пощёлкивая себе под нос. Ревик скорее почувствовал, чем услышал реакцию Тэна и Ригора.

Только Эрен и Киди молчали, стоя у стены.

— Они тебе не нужны, — сказал Ревик. — Не нужны. Оставь их в покое.

Но теперь Менлим тоже покачал головой. Он бросил на Ревика ещё один сомнительный взгляд. Или, возможно, во взгляде жило просто недоверие.

В любом случае, когда он тихо щёлкнул, его свет источал бледное облако презрения.

— И почему я должен это делать, брат? — он вопросительно развёл руки. — Неужели ты сам так быстро бросил бы своих друзей? Своих любимых детей? Очевидно, ты сам испытываешь какие-то семейные обязательства, брат Дигойз… иначе тебя бы здесь не было. И всё же ты ожидаешь, что у меня не будет такой собственной преданности? Ты ожидаешь, что я брошу Войну Кассандру в лапах её заклятого врага, Моста? А Фигран? Ты хочешь, чтобы я оставил твоего брата запертым в одном из «резервуаров» твоей жены на всю оставшуюся жизнь? Они для меня такая же семья, как и ты, брат. Можно сказать, что они даже роднее, учитывая, что их преданность мне никогда не колебалась… как и моя преданность им.

В конце его голос словно покрылся сталью.

Ревик кивнул безо всякого выражения.

— Я понимаю. Я знал, что это может стать камнем преткновения.

— Вот как? — тонкие губы Менлима снова растянулись в улыбке. На этот раз презрение вырвалось на поверхность. — Ну... порази меня, брат. Скажи мне, что ты мне предлагаешь. Что у тебя есть такого, что сделало бы меня таким же неверным, неблагодарным и высокомерным, как ты?

Челюсти Ревика напряглись.

Он не поднял глаз.

Тихонько щёлкнув, он провел пальцами по волосам, затем взглянул на других видящих на диване.

— Может быть, ты согласишься на компромисс по вопросу о моих брате и сестре из Четвёрки? — вежливо сказал он. — С привязкой ко времени?

— Какой это будет компромисс? — спросил Менлим.

— Дай мне один год. Один год в качестве твоего... сотрудника, — Ревик сделал ещё один плавный жест рукой, который означал будущее. — В конце этого времени мы сделаем одну из двух вещей. Обсудим изменение в условиях соглашения относительно вашей конструкции и моего света… — он позволил этим словам повиснуть в воздухе, прежде чем добавить: —... Или, если мы не сможем договориться об измененных условиях, я выслежу и убью двух других из Четвёрки для тебя.

Уте недоверчиво фыркнула.

Ревик взглянул на неё, но лишь мельком.

Он снова посмотрел на Менлима, прищурив глаза.

— Надеюсь, это не вызовет у тебя возражений? — спросил он. — В конце концов, я же освобожу их души для более плодотворных начинаний...?

Ревик понизил голос до более жёсткого тона.

— Что более важно, сказал он. — Я уведу их подальше от Моста и её союзников. Навсегда.

Глаза Менлима слегка изменились, сохраняя более пристальный блеск и изучая Ревика.

— Тогда это нынешнее соглашение, — произнес он. — То, которое ты изначально предлагаешь... этот контракт «наёмного убийцы», который ты предлагаешь мне сейчас… Насколько я понимаю из твоих слов, это не включает в себя твою полную интеграцию в нашу конструкцию здесь?

— Не включает, — подтвердил Ревик, сделав отрицательный жест рукой. — Я буду работать на тебя. Я буду следовать приказам и давать советы, когда меня попросят. Я не буду хранить никаких важных секретов от тебя или твоих людей. Но я не буду твоим «племянником».

Он сильно подчеркнул это слово, наполняя его нарочитым презрением.

—... И я не признаю никакого другого дерьмового эвфемизма для того, чтобы действовать как твоя личная марионетка. Мы не будем притворяться, что между нами есть верность, или привязанности, или семейные узы, Менлим. Я буду здесь пленником, хотя и по контракту. Если это означает носить ошейник, так тому и быть. Я приму любые меры безопасности, которые ты пожелаешь, чтобы моё присутствие здесь было безвредным для вас. Всё, что выходит за рамки этого, должно быть обсуждено отдельно, как я уже сказал. Я не буду пытаться сбежать, но и не буду твоим. Я предлагаю обмен на услуги… ничего больше.

Менлим продолжал наблюдать за ним, и более сосредоточенное выражение играло в его глазах и бровях.

Ревик увидел, как на его губах появилась лёгкая насмешливая гримаса.

Она показалась почти настоящей.

Менлим сложил руки, ещё больше нахмурившись.

— Почему ты так уверен, что мы просто не заставим тебя вступить в наши собственные отношения с твоим светом, брат Дигойз? — сказал седовласый видящий. — Зачем нам ждать твоего согласия? Мы могли бы использовать вайры вместе с любым количеством более грубых механизмов, чтобы заставить твой свет подчиниться нашему. Само собой, ты это знаешь. Учитывая полное отсутствие лояльности ко мне на протяжении многих лет, почему ты думаешь, что я буду колебаться?

Ревик почувствовал, как в горле встал ком.

На мгновение там вспыхнул гнев.

Он знал, что Менлим, скорее всего, видел или чувствовал, как этот гнев импульсами выходит из его света.

Ревика это тоже не очень волновало. Он также не потрудился указать на то, что они вырезали его ребенка из тела его жены, оставив её в коме после этого, всего за несколько месяцев до того, как они снова попытались убить её в Нью-Йорке.

— Я не буду тратить наше время на споры о семантике твоих понятий о «верности», брат, — сказал Ревик, пристально глядя на него. — Я сильно подозреваю, что мы никогда не увидим наше общее прошлое вместе хоть в отдаленно одинаковых терминах. Я скажу только, что если ты сделаешь это, ты никогда не получишь доступ к высшим областям моего света. В частности, к телекинезу, конечно, но также и к тем частям моего света, к которым, как я подозреваю, ты хотел бы получить доступ для других целей... структурных целей, связанных с природой твоей сети здесь, на Земле.

Голос Ревика стал холоднее. Он сжал пальцы, лежащие между коленями.

— Ты, кажется, не против, что мы оба говорим прямо, — сказал он. — Хорошо, я буду откровенен. Я позабочусь о том, чтобы мой грёбаный мозг полностью умер, прежде чем дам тебе доступ к любой из этих структур без моего согласия, брат. Более того, я позволю себе, моей жене и моей дочери умереть от связи, но не позволю тебе превратить меня в раба, который может навредить моей собственной семье.

Улыбка Менлима стала более проницательной.

Несколько долгих секунд он молчал.

Затем медленно кивнул головой. Его глаза оставались острыми, наблюдая за Ревиком с другим видом пристального внимания, в котором было больше настороженности.

— Хорошо, — сказал он нейтрально. — У тебя есть ещё какие-нибудь условия, племянник?

Ревик не стал просить его не называть его так.

Пренебрежительно махнув рукой, он кивнул.

— Да. Есть ещё кое-что. Триггер. Тот, что ты использовал на мне в Дубае.

— А что с ним, Нензи? — вежливо произнёс Менлим.

— Я бы хотел, чтобы его убрали, — сказал Ревик.

Менлим улыбнулся. На этот раз Ревик почувствовал, как на свет Дренга накатила волна более сильного веселья. Прежде чем Менлим успел заговорить, Ревик поднял руку и холодно посмотрел на него.

— Я понимаю, что это наверняка не обсуждается.

— Не обсуждается, — подтвердил Менлим ледяным голосом.

— Хорошо, — кивнул Ревик. — Тогда я поверю тебе, что ты не активируешь его до тех пор, пока я выполняю свою часть любого контракта, который мы заключим между нами.

Менлим откровенно усмехнулся.

Покачав головой с тем же весельем на губах, он широко развёл руки, и эта улыбка становилась шире вместе с его разведёнными руками.

— Опять-таки… Я переполнен эмоциями от того доверия, которое ты мне оказываешь, племянник, — сказал Менлим с улыбкой в голосе. — Зачем, во имя богов, мне это делать, брат? Действительно, почему бы мне просто не активировать его сейчас? Послать тебя за этой предательской шлюхой-пи*дой сегодня же днём?

Ревик вздрогнул, но промолчал.

—... За твоей женой, которая явно послала сюда своего мужа… с большим личным риском для него, я мог бы добавить... чтобы выполнить её коварную просьбу? Что заставляет тебя хоть на секунду подумать, что я не решусь убить её, прежде чем она успеет отъехать на сто миль от Бангкока? Скажи мне, брат. Потому что мне это очень любопытно.

Ревик покачал головой.

— Ты этого не сделаешь, — сказал он. — Подозреваю, по нескольким причинам. Во-первых, если бы ты мог так легко уничтожить Мост, ты бы уже это сделал. Что означает один из нескольких вариантов. Готов поспорить, отчасти это связано с тем, что триггер может быть эффективно активирован только в определённых пределах. Я бы предположил, что в определённый промежуток времени? Возможно, до тех пор, пока я не потеряю сознание, либо из-за недосыпа, либо по какой-то внешней причине? Или, возможно, он работает только внутри конструкции, контролируемой вашей более широкой сетью?

Менлим снисходительно кивнул, не подтвердив ни одного из подразумеваемых вопросов Ревика.

Откинувшись назад, он махнул рукой.

— Продолжай, — вежливо сказал он.

Ревик позволил своей руке скользнуть в очередной жест уступки видящих.

— Если это правда, — продолжил он. — Тогда использование меня таким образом не является приемлемым вариантом для тебя. По крайней мере, пока ты ещё не захватил мою жену и не можешь разместить нас в непосредственной близости друг от друга, — его голос зазвучал жёстче. — Но у тебя нет моей жены. И я никогда не позволю тебе похитить её.

— Опять-таки, — сказал Менлим, нетерпеливо выдохнув. — Почему это должно оказаться чем-то большим, чем просто неудобство, брат? Я мог бы просто накачать тебя наркотиками. Бросить тебя в самолёт. Привести тебя в сознание, как только ты окажешься в разумной близости от своей жены.

Ревик развел руками в жесте «ну и что? »

Нетерпеливо щёлкнув пальцами, он нахмурился, глядя на пожилого видящего.

— С какой целью? — спросил он. — Что подводит меня к истинной причине, по которой я не беспокоюсь. Если бы ты приказал мне убить мою жену, она была бы мертва, да. Моя дочь была бы мертва. Я также не стал бы работать на тебя. Это означает, что результат будет таким же, как если бы я вообще сюда не приходил. Что ты и собирался делать до того, как я прибыл сюда… выследить и убить меня и мою семью. Я предлагаю тебе другой вариант.

Пожав плечами, он добавил:

— Согласившись на мои условия, ты ничего не потеряешь. И всё же ты получишь возможность пользоваться моими услугами. Даже если бы я не умер из-за связи, я бы всё равно не стал добровольным слугой тебе.

Менлим кивнул, его глаза ничего не выражали.

— Значит, ты просто хочешь, чтобы я прекратил этот конфликт с твоей женой? Объявил, так сказать, о прекращении огня?

Ревик решительно кивнул.

— Да, — сказал он. — Покончи с этим. Пусть они колонизируют отдаленную часть этого мира. Подпишите чёртов договор, если это успокоит вас обоих — мне всё равно. Но покончи с этим. Она не представляет для тебя угрозы. Она и её люди не заинтересованы в борьбе за блага или развязывании войны с лордами организованной преступности в Азии, Мексике или где-либо ещё. У них всё равно нет ни людей, ни оружия, чтобы основать связанные колонии, даже если бы они этого хотели.

Ревик сделал ещё один широкий жест руками.

— Они просто хотят расти и увековечивать свой собственный вид, как и любой другой вид, — сказал он приглушённым голосом. — Пусть они делают это спокойно. Они не прикоснутся к вашим людям в течение столетий, если вообще когда-либо прикоснутся. Естественно, этого не случится ни в одном из поколений, которые ты и я могли бы себе представить...

Менлим уже тихонько щёлкал языком, качая своей похожей на череп головой.

— Это вовсе не роль Моста в этом мире, брат... — начал он тихо.

— И совершать суицид тоже необязательно, — парировал Ревик. — Ты выиграл, Менлим. Позволь себе немножко милосердия по этому поводу, бл*дь. Оставь мою семью в покое.

Менлим только смотрел на него, не мигая.

Его жёлтые глаза загорелись ещё острее.

— В обмен на тебя? — уточнил он. —... или столько тебя, сколько ты мне дашь?

Ревик кивнул.

— Да.

— И твою жену это устраивает? — спросил он ещё мягче.

Ревик издал невесёлый смешок.

— Нет, — возразил он. — Конечно, это не «устраивает» её. Но я чертовски ясно дал ей понять, что произойдет, если она не согласится со мной в этом. Она также любит нашу дочь, брат... возможно, больше, чем меня. Она знает, насколько серьёзно я отношусь к защите чего-то большего, чем просто их физическая жизнь или одно-единственное воплощение их света. Она знает, что это была не пустая угроза. Я освободил её от всех обетов. Она не станет оспаривать это.

При упоминании об обетах Уте резко повернулась.

Взглянув на неё, Ревик увидел, как она нахмурилась, недоверчиво глядя на него.

Не обращая на неё внимания, Ревик повернулся к Менлиму.

— Она не будет противиться, — повторил он. — Я знаю её, и она не станет этого делать. Уже нет. Мы с ней поговорили втайне, прежде чем я сделал это, в одном из резервуаров Барьерного сдерживания. Несколько месяцев назад. Никто из остальных не знал, что я имею в виду, но Элисон знала. Записка предназначалась им, а не ей.

Его голос стал хриплым, когда он поднял глаза, и гнев отразился в его словах.

— Она уже знала, Менлим, — повторил он. —... и, учитывая мои угрозы и аргументы, в конце концов, она согласилась отпустить меня. В конце концов, она даже согласилась, что это, возможно, единственный способ надёжно защитить нашу дочь. По той же причине мы с ней согласились расторгнуть наш союз. По необходимости.

Он сделал одной рукой жест «более или менее».

— Связь, конечно, не может быть разорвана, — добавил он, уставившись на ковер. — Но поскольку это главный рычаг, который у меня есть над ней, я думаю, что постоянное присутствие этой связи работает скорее в твою пользу, чем нет.

Ревик поднял глаза и встретился взглядом с Менлимом.

Он по-прежнему ничего не мог там прочесть, но и не ожидал, что сможет.

Жестикулируя рукой, он добавил:

— Прежде чем уйти, я попросил брата Балидора обучить меня лучшим методам постановки щитов. По сути, тем же методам, которым он научил мою жену, когда она проникла ко мне в лагерь Повстанцев. Я попросил свою биологическую тетю Тарси помочь мне в том же. Благодаря им двоим, теперь я смогу держать большую часть своей личной жизни, а также работу, которую я делаю для тебя, подальше от света моей бывшей жены…

Сглотнув от того, как он только что назвал её, он снова пожал одним плечом.

—... Особенно если ты поможешь мне в этом, предоставив мне доступ к элементам твоих щитов от вашей конструкции, — хрипло закончил он.

На этот раз молчание затянулось.

Ревик смотрел на ковёр, зажав руки между коленями.

Он изо всех сил старался не думать о том, как они могут отреагировать на его предложение... или на то, что они могут прочитать с его света.

Ему больше нечего было скрывать.

Вместо того, чтобы пытаться угадать, что Менлим может сказать дальше, он сосредоточился на мельчайших деталях в тех местах, где остановился его взгляд. Бледный жёлто-оранжевый ковёр являлся более светлой копией рыжевато-коричневого меха тигровой шкуры. Он походил на цвет глаз Териана, когда он был доминирующей личностью, отделенной от aleimi Фейграна.

Ревик поймал себя на том, что вспоминает ковёр из тигровой шкуры на стене того фальшиво-колониального бара на круизном лайнере, на котором они с Элли проделали большую часть пути до Аляски.

Но сейчас он и об этом не мог думать.

Поморщившись от воспоминаний, он откашлялся.

Он поудобнее устроился в кожаном кресле как раз в тот момент, когда Менлим заговорил, нарушив тишину.

— Хорошо, брат, — сказал Менлим. — Признаюсь, ты пробудил во мне интерес.

Он ненадолго замолчал, затем медленно поднялся на ноги.

Остальные видящие на диване из тигровой шкуры встали по обе стороны от него, поправляя одежду и оружие, когда они поднялись на ноги.

Ревик остался сидеть.

Менлим уставился на него сверху вниз, и его губы более сурово поджались.

— Я дам тебе эту ночь отдохнуть. Завтра мы начнем оценку, на которой я буду настаивать, прежде чем мы начнём переговоры по-настоящему. Это вызовет возражения с твоей стороны, брат?

Ревик сделал отрицательный жест рукой.

— Нет.

— Хорошо, — сказал Менлим.

Выдохнув, старый видящий снова нахмурился, всё ещё изучая лицо и тело Ревика. Затем он покачал головой, словно стряхивая с себя шальную мысль. Он жестом велел остальным направиться к двери. Он всё ещё стоял там, когда они начали подчиняться, снова изучая лицо Ревика.

— Если тебе что-нибудь понадобится, брат, воспользуйся настенным монитором, — сказал он. — Кухня доступна двадцать четыре часа в сутки, — помолчав, он добавил с большей язвительностью: — У нас также есть множество недобровольных в штате, брат... видящие и люди. Я полагаю, что теперь, когда ты снова одинок, ты будешь пользоваться их услугами. При условии, что мы сможем обговорить детали твоей работы так, чтобы они устроили нас обоих?

Ревик почувствовал, как его челюсти напряглись.

Он не ответил.

Он заметил, как Уте уставилась на Менлима после этих слов.

Старательно избегая смотреть на кого-либо из них, Ревик остался в кожаном кресле, сцепив руки перед собой. Он не изменил позы, когда они молча вышли из квартиры. Он не отрывал глаз от ковра.

Он всё ещё не двигался несколько минут спустя, когда дверь за ними плотно закрылась.

Глава 19. Америка

«Я пробудился».

Голос прошептал это.

Тихо как свет.

Тихо как тьма.

«Я пробудился. И теперь, когда я пробудился, я не могу спать.

Не могу.

Ты должна прийти ко мне.

Приди ко мне, сестра моя, ибо я не в силах сделать остальное один».

Холодный ветер ударил по мне резким порывом, пока я в одиночестве спускалась по металлическому трапу.

Сосредоточившись на пустом асфальте, расстилавшемся передо мной, я искала признаки жизни. Вся взлётно-посадочная полоса казалась пустынной, даже по сравнению с тем, что я видела на спутниковых снимках и камерах наблюдения по пути сюда.

Я даже не видела никаких птиц.

Трап не опустился полностью к тому времени, когда я добралась до его конца.

Я не стала ждать, а отпустила перила и спрыгнула вниз, не сводя глаз с горизонта. Я приземлилась на ботинки, прочувствовав это до самых коленей.

Я слишком долго сидела.

Однако дело не только в этом, и я это знала.

Оглядев горы, окружающие небольшую частную взлётно-посадочную полосу, я почувствовала странную вспышку где-то внизу живота. Почему-то это больше походило на возвращение домой, чем та операция, которую мы с Ревиком проводили вместе в Сан-Франциско... или даже моё последнее пребывание в Нью-Йорке.

Может, в этот раз я отсутствовала дольше.

Или, может быть, достаточно хаоса сошло с поверхности земли, чтобы я снова могла чувствовать саму землю. В любом случае, вид этих знакомых, покрытых снегом гор ранил более мягкую часть моего света.

Тетя Кэрол жила здесь несколько лет, когда я была ещё маленькой, так что я немного знала эту часть страны.

Никакие самолёты не нарушали тишины, если не считать жужжания стихающих древних пропеллерных двигателей грузового самолёта, с борта которого я только что сошла.

Я не слышала машин или хотя бы автомобильного радиоприёмника.

Конечно, мы находились довольно далеко от города.

Мы приземлились на частной взлётно-посадочной полосе к северу от города Форт-Коллинз, пролетев через ещё меньший город в нескольких сотнях миль к западу от Квебека. В обоих случаях нам нужно было держаться окраин любых, даже полуорганизованных человеческих поселений, но особенно здесь, находясь так близко к воздушному пространству, контролируемому противовоздушной обороной.

Я надеялась, что мы получили точные сведения о местоположении датчиков, которые они установили для наблюдения за наземным и воздушным движением. Даже пребывание в восьмидесяти милях к северу от Денвера казалось опасно близким.

Само собой, если они до сих пор имели доступ к спутниковым каналам, то уже знали о нашем присутствии.

Очередной порыв воздуха ударил меня по лицу и волосам, пронизывая одежду. Холодность воздуха удивила меня, и я осознала, что последние десять месяцев находилась только в тропическом климате. И да, в Скалистых горах был февраль, так что холод — естественная штука... но почему-то мне это не приходило в голову.

Думаю, в самый холодный день нашего пребывания в Таиланде было +31 по Цельсию.

Четыре недели. Почти четыре недели прошло с того утра, когда я проснулась в Бангкоке с запиской, привязанной к моей руке.

Я вытеснила эту мысль из своего света.

Здесь время было ещё раннее, примерно семь утра.

Я знала, что со временем столбик термометра поднимется, но по-настоящему тепло не станет. Днём нам понадобятся куртки, а ночью, наверное, даже термобельё, поскольку наши сенсоры показывали, что здесь мало где есть электричество.

Обернувшись через плечо на трап, ударившийся о взлётно-посадочную полосу, я увидела синие глаза Джорага, когда его лицо озарилось улыбкой. Мы встретились с ним и Чандрэ прямо возле Мумбая, и численность нашей маленькой группы удвоилась.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒