Дж. С. Андрижески — Дракон 13 страница

Я прищурилась.

Я впервые осознала, что он почти такой же высокий, как Ревик.

Может, на сантиметр пониже, и то не факт.

Он встретился со мной взглядом, не дрогнув.

— Давай, — произнёс он с явным поддразниванием в голосе. — Расскажи мне сказочку, Элисон. Расскажи мне, что Ревик бросил бы тебя... как вы оба утверждаете. Расскажи мне, что он бросил бы свою дочь. Мне сейчас не помешает посмеяться, бл*дь.

Я скрестила руки на груди, источая своим светом нетерпение.

— Пофигу мне, во что ты веришь, — сказала я. — Ты со мной не поедешь.

Даледжем покачал головой, шире расставив ноги.

— Опять-таки. Это не просьба.

Я издала невесёлый смешок.

— Мужская бравада. Замечательно.

— И как же ты собираешься меня остановить?

Я не думала.

Выпустив телекинез, я с силой впечатала его в стену.

Я сделала это настолько мощно, что сама вздрогнула, вспомнив, что он сделал для меня в Дубае... и особенно когда вспомнила, что он только чтовышел из-под медицинского наблюдения после серьёзных повреждений, включая травму головы, которая его едва не убила.

Я стиснула зубы от этой мысли, но не пошевелилась и не попыталась ему помочь.

Он соскользнул по стене, едва не упав на колени прежде, чем восстановил равновесие.

— Да запросто, бл*дь, — сказала я ему. — И если ты или мои «родители» ещё раз попытаетесь угрожать мне моей дочерью, я пошлю им твою башку в бл*дской шляпной коробке... брат.

Опираясь на стену свободной рукой, Даледжем вновь поднялся.

Я по-прежнему не чувствовала в нём страха.

В основном я ощущала злость. Даже сейчас.

Я не уверена, делало ли это его храбрым или идиотом, но он, похоже, до сих пор не думал, что я всерьёз наврежу ему. Он ощущался потрясённым, но это скорее адреналин и физический шок, нежели страх.

Я не хотела вредить ему. Я даже не хотела его пугать.

Но я ни за что не позволю одному из шпионов моих родителей отправиться со мной в Денвер.

— Шпионов? — Даледжем фыркнул с явным изумлением. — Боги. Ты и Ревик — вы просто копия друг друга, ты это знаешь? Ты действительно думаешь, что твои родители, бл*дь, пытаются тебе навредить? Что они пытаются навредить твоему супругу? Ты вообще представляешь себе, скольким они уже пожертвовали для вас двоих?

Это заставило мой свет заискрить жёсткой злобой.

— Мои родители мертвы, — рявкнула я. — Эти... люди... о которых ты говоришь, возможно, приходятся мне биологическими родственниками, но они явно не воспитывали меня, бл*дь. Сейчас уже поздно входить в роль мамочки и папочки. Особенно учитывая то, что я по-настоящему знаю о них только одно — они приказали тебе оставить меня под эстакадой, когда я ещё даже ползать не умела. Ещё и рядом с помойкой вдобавок.

Даледжем впервые вздрогнул.

Я видела это по его глазам.

Удивление — может, из-за того, что я вообще это помнила, или из-за того, что швырнула это ему в лицо.

Я видела, как он думает о моих словах. Я видела, как свет странно вьётся вокруг его тела в те несколько секунд, но проигнорировала и это тоже.

—... Видимо, они даже не потрудились бросить меня сами, — добавила я, не сумев сдержать злость, которая прокралась в мой голос. — Или это должно избавить их от кармического пятна за то, что они бросили меня гнить возле человеческой помойки?

Мои слова заметно выбили его из колеи.

Я видела это, но Даледжем лишь отвернулся, и к его щекам прилил румянец перед тем, как он покачал головой.

— Ты об этом ничего не знаешь, — сказал он.

— Вот как?

— Да, — прорычал он, сверля меня сердитым взглядом. — Не знаешь.

Я пожала плечами, отводя взгляд.

— Ну, я не сомневаюсь, что это увлекательная история, — я повернулась к нему спиной, нарочито сосредоточившись на оружейном кейсе. Я позволила своему тону сделаться вежливым. — К сожалению, у меня сейчас нет времени её выслушивать, брат. Возможно, после моего возвращения?

Посмотрев на кейс, я решила — нахер, возьму с собой всё.

Дернув за кожаный ремешок, чтобы захлопнуть полимерную крышку, я застегнула её с двух сторон, затем большим пальцем крутанула кодовый замок.

Я взяла кейс за ручку, слегка пошатнувшись от такого груза, и повернулась к Даледжему, стоявшему между мной и дверью. Я собиралась взять холщовую сумку в другую руку, но Даледжем шагнул вперед и подхватил её первым.

Нахмурившись, я уставилась на него, скорее с неверием, нежели со злостью.

— Тебе жить надоело, брат? — поинтересовалась я. — Или женщины-телекинетики просто не кажутся тебе особенно страшными? Может, мне позвать сюда брата Врега?

— Может, я просто верю в моего Высокочтимого Моста и не думаю, что она навредит брату просто за желание защитить её, — сказал он хрипло.

Когда он в этот раз встретился со мной взглядом, я опешила, увидев в его глазах слёзы.

Даледжем добавил более хриплым голосом:

—... Может, я думаю, она будет уважать тот факт, что друг её мужа не пожелает видеть, как жене его дорогого друга навредят, особенно когда её муж не в состоянии помочь ей самостоятельно.

Я издала смешок, полный неверия, но Даледжем в упор посмотрел на меня.

В этот раз его глаза искрили внутренним светом.

—... Особенно когда этот муж навестил этого друга перед отъездом, — мрачно добавил он тихим голосом. — Особенно когда он попросил этого друга стать личным охранником его жены... вне зависимости от того, будет ли его жена жаловаться из-за этого.

В этот раз я могла лишь смотреть на него с разинутым ртом.

Даледжем позволил его словам повиснуть в воздухе на несколько коротких секунд.

Затем он пожал одним мускулистым плечом.

— Я не поверил ни единому его бл*дскому слову, конечно же, — сказал он ворчливо. — Но я поверил ему, когда он озвучил эту просьбу в отношении тебя. Некоторые обещания необходимо давать, независимо от контекста. Даже если тебе снова и снова и снова врут относительно того, зачем это необходимо.

Когда он встретился со мной взглядом, у меня перед глазами всё размылось.

Я силилась заговорить, может, поспорить с ним, но он продолжил прежде, чем я раскрыла рот.

— Возможно, ты попытаешься понять моё желание помочь тебе, а также ему, — сказал Даледжем, и в его голосе прозвучало больше эмоций. — И возможно, ты осознаёшь, что у меня есть свои причины согласиться на просьбу друга вне зависимости от его лживых причин просить об этом. В любом случае, я уже запросил это переназначение у твоих родителей и получил добро... как и от моих старых друзей в Адипане. Признаюсь, я надеялся, что раз мы обязаны друг другу жизнями, то этого может оказаться достаточно, чтобы ты тоже посчитала себя несколько в долгу передо мной. Хотя бы настолько, чтобы допустить выполнение этих просьб.

Он сделал выразительную паузу.

— Я ошибался в этом, сестра? — спросил он.

Я уставилась на него, искренне выбитая из колеи.

Я не могла переварить часть про Ревика.

Ревик действительно пошёл к нему? Когда?

Посреди ночи, бл*дь? На рассвете утром?

Он пошёл поговорить с ним до сессии связывания или после? До разговора с Лили или после? Или неделями ранее? Может, когда Даледжем впервые пришёл в себя... или когда Ревик впервые определился, что собирается бросить меня здесь, в Бангкоке?

Но зачем? Зачем Ревик теперь назначает мне телохранителей?

С чего бы ему это делать?

Но я уже знала, зачем. Я прекрасно понимала.

Я просто не хотела осознавать.

Ревность на мгновение пронеслась по моему свету, хотя я изо всех сил попыталась её подавить. Мне не нужно, чтобы это дерьмо затуманивало мой разум вместе со всем остальным.

Даледжем не ждал, пока я переварю.

Всё ещё стискивая челюсти, он наклонился и взял ручки моей холщовой сумки той ладонью, что не держала винтовку. Легко подняв сумку, он повесил её на плечо, спустив оружие пониже, чтоб не мешалось. Не глядя на меня в упор, он вежливо показал в сторону двери спальни, используя те же пальцы, что держали мою сумку.

— Идём, Высокочтимый Мост? — спросил он.

Моя голова до сих пор шла кругом от его слов, и я утратила дар речи.

Я подумывала поспорить с ним.

Я подумывала сказать, что у меня уже есть свои телохранители, что я еду не одна, что бы они с там с Ревиком ни обсуждали и ни вообразили без меня. Я подумывала перечислить их по именам, сказать Даледжему, что лично рассмотрела их кандидатуры, в том числе и в последнюю ночь Ревика здесь, когда большинство из них были заняты своими светами.

Посмотрев на Даледжема, я осознала, что всё это не имеет отношения к делу.

Ревик попросил его отправиться со мной. Он попросил потому, что доверял Даледжему. Он попросил единственного, кому он по-настоящему доверял, помимо меня. И может, этого достаточно.

В конце концов, сейчас я мало что могла сделать для Ревика.

Но я могла сделать это. Я могла дать ему эту одну вещь.

В любом случае, я уже сказала ему, что сделаю это.

Отвернувшись от этих зелёно-фиолетовых глаз, я стиснула зубы.

— Я хочу выехать отсюда через пять минут, — сказала я. — Ты собрал вещи?

— Они уже в грузовике, Высокочтимый Мост.

Я кивнула.

Тут больше и сказать-то было нечего.

Глава 17. Гонконг

Ревик поднял руки... медленно. Его глаза не отрывались от конца винтовки, из которой охранник целился ему в голову.

— Не двигайся, бл*дь! — прошипел видящий на китайском.

Ревик аккуратно осмотрел другого мужчину.

У видящего были чёрные спутанные волосы, связанные кожаным шнурком.

Босые ступни. Порванные грязные джинсы. Распахнутая рубашка, обнажавшая худую грудь с заметно выступавшими рёбрами.

Самодельные, чёрные-поблёкшие-до-синего татуировки поднимались по его груди до шеи, покрывая руки, ладони и пальцы. Метки и символы зеркально вторили тем, что Ревик видел на многих бывших узниках рабских лагерей, а также на тех, кто оказался в работных лагерях — то есть, на нищих видящих. Тех, что не имели ранга видящего или связей, чтобы быть купленными.

Видящий носил человеческие серёжки.

Хотя его смуглая кожа выглядела грубой и сожжённой солнцем, Ревик определил, что его примерный возраст — чуть старше сотни лет, двести от силы. Судя по его свету и телу, он определенно пришел в этот мир уже после Первого Контакта.

Скорее всего, недавний беженец из освобождённых работных лагерей.

Или тот, кто был порабощён годами и только недавно обрёл некое подобие никудышной свободы, благодаря Дренгам.

Судя по его коже, он мог работать на рыболовных траулерах. Он был одет в распахнутую форменную рубашку охраны доков, но Ревик сосредоточился на его босых ступнях.

Они не раскошелились на ботинки для этого бедного засранца?

Ревик одним взглядом просмотрел свет другого видящего.

Он не опускал руки.

— Расслабься, — сказал Ревик на том же языке, посылая импульс тепла. — Я не вооружён, брат. Я здесь не для того, чтобы чинить проблемы. Я пришел, чтобы...

— Кто ты? — рявкнул охранник, перебив его. — Как, бл*дь, ты сюда попал? Это зона с ограниченным доступом!

Стоя на краю доков, Ревик сохранял нейтральное выражение, не шевелясь, только чуть шире расставил ноги. Он сделал это не агрессивно, скорее подразумевая, что он вполне ожидает обыска на предмет оружия.

Поза намекала, что он не станет противиться.

Нечего скрывать, так сказать.

— Я приплыл на лодке, — сказал Ревик, сдержавшись, чтобы не добавить саркастичную реплику из-за очевидности этого факта. — Что же касается того, кто я, я бы с удовольствием тебе рассказал, брат, если бы ты просто позволил мне...

— Заткнись! — рявкнул охранник. — Я не желаю слушать твоё враньё!

Ревик стиснул зубы.

Он пытался решить, стоит ли постараться успокоить его своим светом, затем умолк, когда подошёл другой охранник и схватил его за руки сзади.

Резкий и грубый контакт заставил Ревика подпрыгнуть.

Он чувствовал другие света на фоне; он знал, что первый охранник не один, но второй разведчик оказался чертовски ближе, чем Ревик осознавал.

Ему уже приходилось непросто в плотной конструкции. Он здесь был чужаком. Весь этот функционал работал против него, а не на него.

Он задавался вопросом, не придется ли всё-таки использовать телекинез.

Эта идея отнюдь не приводила его в восторг.

С другой стороны, ему также не нравилась идея быть застреленным, а потом утопленным в океане оголодавшими охранниками, которые покупались на объедки и дешёвый алкоголь.

— Думаешь, ты смешной? — фыркнул первый видящий, всё ещё держа его под прицелом винтовки. — Ты, бл*дь, просто комик, брат, так что ли?

— Нет, — просто ответил Ревик.

— Тебе нравится шутки шутить? — презрительно процедил видящий с конским хвостиком, словно Ревик ничего и не говорил. — Хочешь рассказать нам забавные шуточки, брат? Прямо перед тем, как мы разбрызгаем твои мозги и косточки по всем этим ящикам? Или нам лучше сэкономить пули? Бросить тебя обратно в воду, как ты думал? Понаблюдать, как ты тонешь, словно другие рыбы? Может, тогда ты не вылезешь на берег, где не надо?

В этот раз Ревик выбрал промолчать.

Он также держал свой разум безмолвным, осознав, что уже недооценил конструкцию.

Он не противился видящему позади себя, когда тот сковал наручниками его руки за спиной. Однако он почувствовал, как мышцы его рук и спины напряглись.

Он также начал задаваться вопросом, не было ли это ошибкой.

Через свою aleimi-связь с Менлимом он знал, что его старый опекун находился в Гонконге, а не в Дубае. И всё же ему стоило придерживаться изначального плана и отправиться в Сингапур из Малайзии. Оттуда он мог бы внести официальную петицию на вход по суше.

Чёрт, да ему бы и не пришлось — его внешность заставила бы их программы распознавания лиц засветиться как на чёртовом рождественском параде, как только он очутился бы в охватываемом радиусе. Или конструкция Барьера распознала бы его свет в то же мгновение, когда он миновал иммиграционный пропускной пункт.

Ему бы не пришлось ничего объяснять.

Они бы наверняка сами запихали его на лодку до Гонконга.

Иронично, но он не сделал этого, потому что беспокоился, что какой-то нервный охранник может узнать его и застрелить в панике, до того, как они просканируют его данные и получат весточку сверху.

Теперь его может убить какая-то доковая крыса, и вообще безо всякой бл*дской причины.

Он решил рискнуть.

— Вы не узнаёте меня, братья? — сказал Ревик.

Он позволил второму пихнуть его вперед и слегка споткнулся, сделав несколько шагов. Он осознал, что они действительно толкают его к концу пирса. Они действительно могут сбросить его в воду, закованного в наручники, вдобавок пристрелить и смотреть, как он тонет.

Опять подумав о том, стоит ли использовать телекинез, Ревик сглотнул.

Возможно, у него не останется выбора.

Он знал, что применение манипуляции здесь, даже на самом краю конструкции Дренгов, будет чертовски рискованным. Весьма высока вероятность, что в ту же секунду его вырубят.

Чёрт, да это даже может его убить.

— Возможно, вы захотите послать мой образ своим командирам, — сказал он, заговорив быстрее, когда видящий сзади снова толкнул его. Он переключился на официальный прекси. — Я Меч, братья. Полагаю, ваши хозяева захотят поговорить со мной прежде, чем вы сбросите меня с пирса... какими бы весомыми ни были ваши причины.

Мужчина-видящий, державший его, замер.

Его рука по-прежнему сжимала запястья Ревика, скованные наручниками.

— Ты врать, — сказал он грубо.

Супер. Этот еле как говорил на прекси.

Ревик переключился обратно на китайский.

— Я не вру. Братья, я умоляю вас. Проверьте мою личность, прежде чем совершать поспешные поступки.

Видящий позади Ревика снова толкнул его, стискивая металлические наручники.

Ревик наполовину свесился над водой. Он почувствовал, как напряглось его тело при виде мутной воды пирса; его ботинки едва стояли на деревянных досках. Он смотрел на скользкую от бензина поверхность и сглотнул, затем повернул голову и выгнул шею, чтобы обратиться к первому видящему с неряшливым хвостиком и человеческими татуировками.

— Брат! Я Меч! Я не вру вам!

— Ты врёшь! — сказал первый видящий. На сей раз он заговорил по-английски, с сильным акцентом. — Ты не есть Меч! Ты есть никто! Ты врать!

— Сделай распознавание лица, — сказал Ревик, переключаясь на тот же язык. Он глянул на воду, осознавая, что мужчина позади него напрягся, словно приготовившись столкнуть его за край. —... хотя бы подсоедините мою внешность к охранной конструкции! Прошу, обдумайте это, братья мои. Если вы убьёте меня и ошибётесь, вы ответите за это. Разве не стоит хотя бы свериться с вашими хозяевами?

— Нахера Мечу приходить сюда? — презрительно процедил второй видящий. Он говорил по-английски с сильным акцентом, но куда грамотнее, чем его напарник. — И с чего, бл*дь, ты решил, что его имя защитит тебя здесь, брат? Меч — наш враг. Он предатель... перебежчик. Он трахатель червей со шлюшкой-женой.

Ревик почувствовал, как его челюсти сжались.

Он заставил себя ответить ровным тоном.

— Я могу сказать вам лишь правду, — повторил Ревик. — Я Меч. Я пришёл, чтобы запросить переговоры с вашими хозяевами. Я прошу, чтобы вы разрешили мне примириться с вашими людьми. Если бы я мог просто...

— Если ты есть Меч, почему ты не убивать нас? — перебил первый видящий. Он поднял оружие, прицелившись Ревику в голову. — Почему не использовать свет? Ломать оружие и кости?

Ревик поколебался.

Он не знал, стоит ли говорить, что в итоге, возможно, так и придётся поступить.

После небольшой паузы он пожал одним плечом.

— Я бы предпочёл не убивать свой вид, — дипломатично сказал он. — Почему бы просто не послать мой образ и свет в сеть? Это же делается быстро, само собой. Особенно учитывая, что эта ошибка может стоить жизней вам обоим.

Воцарилось молчание.

Первый видящий, единственный, на которого мог смотреть Ревик, хмуро уставился на него.

Ревик не видел видящего, стоявшего позади него, но чувствовал проблески нервозности, вибрировавшие в нитях его света. Ревик ощутил усилившуюся хватку пальцев на его запястьях в наручниках, а также беглые отголоски приватного разговора между двумя видящими.

Похоже, они спорили.

Через несколько секунд видящий позади него дёрнул Ревика от края пирса.

Ревик скрыл облегчение из своего света и выдохнул, когда его ноги твёрдо встали на досках, пропитавшихся водой.

— Одну секунду, — сказал видящий позади него. Он всё ещё стискивал запястья, но теперь уже легонько. — Одну секунду, брат. Мы сделаем, как ты говоришь. Ты не шевелись.

Теперь он казался явно нервничающим.

Достаточно нервничающим, чтобы Ревик задался вопросом — может, он взглянул на свет Ревика.

Ещё через несколько секунд та нервная дрожь превратилась в нечто близкое к шоку. Ревик глянул на первого видящего, когда тот опустил винтовку. Его смуглая кожа сделалась неестественно бледной и даже приобрела зеленоватый оттенок. Он продолжал стискивать винтовку, но его aleimi дрожал от страха.

Видящий позади Ревика начал расстёгивать наручники на его запястьях.

— Прославленный брат, — произнес видящий позади него. Его голос дрожал, содержа в себе чрезмерно подобострастные нотки. — Брат, я приношу свои глубочайшие извинения.

Ревик небрежно хмыкнул. Он убрал руки из-за спины, легонько потирая запястья пальцами.

— Идём с нами. Пожалуйста, брат, — сказал тот же видящий, выйдя из-за него и показав в сторону суши. — Прошу, Прославленный брат. Прошу.

Ревик глянул на него, подмечая его внешность и свет, когда тот поклонился, показывая уважительный знак Меча одной рукой и держа голову опущенной. Он сильно походил на своего друга, только чуть менее оголодавший и где-то на пять сантиметров ниже.

Но на его руках имелись те же идентификационные шрамы, и тот же пантеон татуировок покрывал его кожу дешёвыми человеческими чернилами и неровными линиями.

Когда видящий во второй раз показал Ревику идти вверх по пирсу в сторону будки охраны и наружной стены, Ревик пошёл туда, куда показывали его покрытые чернилами пальцы.

Другого видящего, который целился в него из винтовки, он не удостоил даже взглядом.

Однако он почувствовал его шок, когда проходил мимо.

Более того, он ощущал в свете видящего какое-то растерянное смятение, точно он только что узнал, что Ревик — Санта-Клаус.

Ревик проигнорировал это всё. Вместо этого он сосредоточился на горизонте суши, переставляя ноги и проходя по покорёженным доскам.

Он знал, что настоящая конструкция находилась за той стеной с воротами. Он также знал, как высока вероятность, что пройдя за ту стену, он уже никогда не выйдет.

Или хуже того... он выйдет, но уже не будет самим собой.

Потому что в этот момент, как сказала бы Элли, ситуация определённо может стать хуже.

Глава 18. Блудный сын

Ревик ждал в гонконгской квартире с высокими потолками, в одиночестве сидя на диване, который, похоже, мог быть обшит настоящей шкурой тигра. Он пах как настоящая шкура, от чего, честно говоря, Ревик ощущал лёгкую тошноту и сомневался, стоит ли тут сидеть.

Несмотря на все извращённо роскошные вещи, с которыми он сталкивался в своей жизни, работая хоть на Менлима, хоть на различные человеческие правительства, он никогда не видел ничего подобного.

В итоге он решил пересесть и расположиться в одном из кожаных кресел.

Переплетя пальцы между коленями, Ревик старался успокоиться.

Он чувствовал, как конструкция химичит с его светом, что вовсе не помогало.

Однако они держались на расстоянии — возможно, чтобы он не слетел с катушек, как минимум, пока его не допросят на разных уровнях охраны. Скорее всего, они хотели получить более отчётливое представление о том, с чем его свет может быть связан вне конструкции.

Никто здесь ни за что не поверит, будто он пришёл, потому что передумал. Он и не собирался пытаться убедить кого-то в этом.

Он не намеревался говорить им что-либо, кроме правды.

Ревик уже провёл несколько часов на основной станции охраны в доке, пока они прогоняли его через десяток разных физических и aleimi-сканирований личности. Они брали анализы крови, записывали множественные и всё более агрессивные отпечатки его света, заставили раздеться догола и задокументировали каждый дюйм его тела, включая шрамы, татуировки и гениталии. Ему делали рентген, сканировали, снимали отпечатки пальцев. Они записали его походку на разной скорости.

Под конец Ревик невольно занервничал.

Кажется, его никогда в жизни не изучали и не каталогизировали так подробно.

Когда они закончили, один из охранников привел его сюда.

Видящие, обслуживавшие главную станцию охраны на стене, ни капли не походили на доковых крыс, которых встретил Ревик, когда выбрался на берег. Одетые в белоснежные униформы с эмблемами Национальной Безопасности Гонконга на каждом плече, они были вежливыми, почти механически профессиональными и тревожно точными со своими командами.

И всё же Ревик чувствовал плотные завитки серебристого света, душившие их aleimi. Временами это ощущалось достаточно интенсивно, чтобы волоски на его руках и шее сзади становились дыбом.

Он заставил себя подчиниться всем их мерам. Он напоминал себе, что всё это уже неважно. Скрывать больше нечего.

От входной двери донёсся сигнал.

Ревик перевёл взгляд, и сердце громко застучало в его груди.

До него только тогда дошло, что он даже не попытался дёрнуть за ручку. Он понятия не имел, заперта ли дверь. В результате он не знал, был ли этот сигнал вежливостью или настоящей просьбой впустить.

Сигнал повторился.

Ревик поколебался всего секунду.

Он плавно поднялся на ноги.

После третьего сигнал он ощутил сопровождающую рябь нетерпения в Барьере, исходившую как минимум от одного существа по ту сторону двери. Он начал дёрганым шагом идти в ту сторону, его ладони и плечи напряглись. Он осознал, что двигается так, будто ожидает физической драки с тем, кто стоял по ту сторону.

Он также понял, что боится.

Возможно, даже не просто боится.

Он выбросил эту мысль из своего света.

Добравшись до небольшого фойе и двери, Ревик положил ладонь на панель, которая располагалась в правой стене примерно на уровне груди. Изучив панель, он сообразил, что наверняка мог активировать механизм из кожаного кресла с помощью голосовой команды.

Теперь уже слишком поздно.

Дверь уже открывалась.

Ревик просто стоял там, чувствуя, как его тело напрягается ещё сильнее, пока панель сдвигалась в сторону. Она открыла его взгляду группу из семи видящих.

В центре стоял Менлим.

При виде его Ревиком на краткое мгновение овладел какой-то паралич, и не только потому, что он совершенно не ожидал так скоро увидеть его во плоти.

Он уставился на своего бывшего опекуна, видя, как жёлтые глаза сосредоточились на нём, и странное слияние впечатлений исходило из его в высшей степени структурированного света. Подавляя ощущение юности, неожиданно и незаметно подкравшееся к его свету, Ревик резко отвёл взгляд в сторону.

Затем он осознал, что смотрит на Уте, одну из его офицеров в Повстанцах. Видя, как она уставилась на него с острым и куда более правдоподобным смятением эмоций в глазах, он сглотнул.

Её взгляд он также не смог удерживать долго.

Ревик осмотрел остальных стоявших там видящих и осознал, что знает их всех.

Салинс. Ригор. Тэн. Эрен. Киди.

В разные времена он был близок с некоторыми из них — настолько близок, насколько это возможно в конструкции Дренгов. Некоторых, например, Киди и Эрена, он знал по периоду работы на Галейта, когда он был с Шулерами. С остальными он познакомился в одном или обоих восстаниях.

Почему-то вид их всех здесь, даже с Менлимом в их рядах, вызвал в нём иррациональную волну эмоций, и его дыхание участилось. Дольше всего Ревик смотрел на Тэна и Эрена, осознав, что не позволял себе думать об их судьбе с тех пор, как они решили не уходить следом за ним из армии Салинса.

Они думали, что Адипан промыл ему мозги.

Уте назвала его жену психованной сукой. Она обвинила Ревика в том, что он загипнотизирован ею, что он дурак, что она крутит его членом и светом, как ей вздумается.

Она плакала, когда уходила.

Откашлявшись, Ревик сделал шаг назад, потом ещё один.

Сглотнув, он оторвал взгляд от лица Эрена, сделав вежливый жест рукой и приглашая их войти.

Провожая их, он сосредоточился на деталях комнаты, а не на чём-то конкретном. Он продолжал избегать лиц, когда они вошли в квартиру вслед за ним.

Никто из них не сел, пока он не сел.

Эрен и Киди расположились у дальней стены, их руки явно покоились на рукоятках пистолетов. Они сжимали оружие без какой-либо особой угрозы в их позах или лицах, но послание не могло быть более ясным.

Вернувшись на своё место в кожаном кресле, Ревик неопределённо махнул пальцами, наблюдая, как остальные четверо видящих и Менлим опустились на диван из тигровой шкуры.

Он подождал, пока все они рассядутся более или менее напротив него.

— Хотите что-нибудь выпить, братья и сестры? — спросил он, указывая пальцами на бар, стоявший в конце гостиной.

Он смотрел, как Эрен и Киди проследили за направлением его глаз и пальцев и нахмурились. Он скорее почувствовал, чем увидел, как они скривили губы.

Ревик почувствовал, как его лицо окаменело, но никак иначе не отреагировал.

И да, возможно, странно с его стороны играть здесь роль хозяина, учитывая, что это практически тюремная камера, но он не знал, как далеко они хотели зайти с этим притворством. Когда он оглянулся на видящих на диване, то обнаружил, что все они тупо смотрят на него.

Они смотрели на него так, словно он только что предложил раздеться для них.

Издав вежливый звук и показав жест отказа, Менлим ответил за остальных.

— Нет, брат Сайримн, — сказал он, и в его голосе прозвучали едва заметные нотки холода. — Нам всем очень комфортно, спасибо.

Никто из остальных не отвёл взгляда от лица Ревика.

Казалось, они смотрели на его свет так же пристально, как на его лицо и тело.

Ревик быстро осмотрел лица, и его руки сжались в кулаки, когда он опёрся локтями о бёдра. Он откашлялся и некоторое время смотрел на ковёр, прежде чем снова взглянуть на Менлима.

И снова он заметил, как по телу пробежало ощущение юности, ребенка, которого вот-вот накажут за неправильный поступок. Он боролся с этим, зная, что конструкция, вероятно, усиливала эти чувства.

В конце концов ему пришлось отпустить это.

Молчание и без того тянулось слишком долго.

— Ты знал, что я приду? — сказал он, адресуя вопрос Менлиму.

— Да, — сказал старый видящий. Он приподнял бровь, глядя на Ревика без улыбки. — Мне сообщили об этом вчера утром.

Это было примерно в то время, когда Элли нашла записку.

Ревик кивнул, глядя на свои руки. Он не потрудился изложить очевидные факты касаемо своевременности информации Менлима.

— Тогда ты знаешь, почему я здесь, — сказал он.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒