Table of Contents 15 страница

— Я попытаюсь, — произношу в его плечо, отвечая на его объятие.

— Напиши мне потом, чтобы я знал, как ты добралась. Я беспокоюсь о тебе, Поросенок. — В его карих глазах есть некий намек на грусть.

— Хорошо. Позаботься о маме за меня.

— Всегда. — Он обходит пикап и отъезжает, а я смотрю, как задние фары исчезают за поворотом.

Делаю резкий вдох, вдыхая бодрящий осенний ветерок. Прохлада почти жжет легкие, но я смакую момент. Как обычно в аэропорту практически никого. Зарегистрировавшись, я прохожу через пункт охраны, а затем жду у входа объявления на посадку. Небольшая пересадка в Миннеаполисе, и где-то часа через два я буду снова в Чикаго. Ладони начинают потеть, когда задумываюсь о своем будущем и о том, каким оно будет.

* * *

Захватывающий вид на Чикаго открывается на горизонте, когда осеннее солнце начинает уходить в закат. Вид озера Мичиган наполняет мою душу и напоминает об удовольствии, которое я всегда тут находила. Мы приземляемся, и тогда нервозность начинает нарастать.

Чувствую страх, когда все мыслимые сценарии проносятся у меня в голове. Где я его найду? Что, если его нет в городе? Что, если он не захочет со мной говорить?

Отбросив все негативные мысли, забираю чемоданы и вызываю такси. Я даже еще не сказала Эвелин, что приехала.

Ко мне подъезжает черный «Мерседес», и водитель с трудом запихивает два моих огромных чемодана в багажник небольшого автомобиля. Когда мы приезжаем к моей квартире, доброжелательный водитель помогает мне занести чемоданы наверх. Эвелин дома нет, но я не трачу времени на передышку. Уже пять вечера, большинство сотрудников «Джексон-Гамильтон» разошлись по домам, но я знаю, что Холт еще там.

Я практически бегу три квартала к поезду, и, стоя там, понимаю, что все больше становлюсь нетерпеливой с каждой проходящей минутой в ожидании поезда. Когда я все-таки добираюсь до офиса, солнце уже село, а небо потемнело. Огромное лобби, где обычно суетится народ, сейчас пустынно и тускло освещено. Ларри сидит за огромным столом и коротко машет мне.

— Мисс Филлипс! — оживленно произносит он. — Давненько вас не видел.

— Пришлось отлучиться по семейным делам, Ларри, — говорю я, пробегая мимо него.

Он машет мне вслед, качая головой и бормоча что-то типа «всегда куда-то спешат».

Я захожу в пустой лифт, и двери закрываются. Мое сердце бьется быстрее из-за того, что я все ближе к Холту. Когда двери распахиваются на нужном этаже, я мешкаю, но заставляю себя выйти. Двери закрываются позади меня, и мои ноги несут меня по коридору, к которому я уже так привыкла.

Брент помог мне понять, что иногда дорогие люди делают нам больно, но это не значит, что они нас не любят. Это редко происходит нарочно, но, тем не менее, легче от этого не становится. Вспоминая слова Холта, я понимаю, что верю ему. Верю, что он просто хотел исправить ошибки своего отца. Для него это был единственный способ.

Не думаю, что Холт хотел влюбиться в меня, но, как я поняла, вы не можете выбирать, в кого влюбиться. Любовь застает нас в самые неожиданные моменты нашей жизни. Один вызов, и я безнадежно влюбилась в того, кто может мне помочь распрощаться с прошлым — если я позволю этому случиться.

На всем этаже полная тишина, свет включен только по периметру помещения. Через стеклянные стены кабинета я вижу стол Холта — пустой, — а в кабинете темно. Я останавливаюсь. Его нет в офисе. Я разочарованно вздыхаю. Через стекло вижу, как переливаются огни ночного города. Открываю дверь и захожу внутрь, завороженная видом города. А затем сердце будто останавливается. Глядя из окна на город, в темноте стоит Холт. Засунув руки в карманы, он совершенно не двигается.

Когда я отпускаю ручку двери, она щелкает, что заставляет Холта слегка подпрыгнуть. Однако он не оборачивается.

— Джойс, иди домой. Остальное подождет до завтра. — Его голос низкий и безжизненный. Он кажется уставшим, потерпевшим поражение.

Мои руки дрожат, пока я пытаюсь найти подходящие слова… нужные слова. Тихо закрываю дверь и прочищаю горло. Дыхание перехватывает, я облизываю губы и с трудом говорю:

— Холт?

Даже в темноте я вижу, как все его тело застывает. Он продолжает стоять у окна, выглядывая на улицу с восемьдесят какого-то этажа. Я делаю несколько шагов к нему, но останавливаюсь, когда он все еще не отвечает и не узнает меня. Вот так он чувствовал себя, когда я игнорировала его на ферме? Мое сердце болезненно сжимается от того, насколько сильно я, должно быть, его обидела.

— Я… Я… — запинаюсь я, пытаясь подобрать слова. — Я прощаю тебя. — Мой голос надламывается, но я заставляю себя пройти через это. Делая глубокий вдох, я нахожу силы, чтобы продолжить: — Я люблю тебя, Холт. Знаю, что сейчас это ничего не значит, но я должна была тебе это сказать. Мне жаль, как я вела себя с тобой на ферме, мне нет оправдания из-за того, что я тебе там наговорила. Я была зла, но больше всего мне было больно… — Я замолкаю, давая ему время сказать что-нибудь, ну хоть что-то.

Он медленно оборачивается и смотрит на меня. Я не могу разобрать выражение его глаз в темноте. Вытащив руки из карманов, Холт опускает руки по бокам, ссутулив свои широкие плечи. Когда тусклый лунный свет проникает в кабинет, и огни ночного города мерцают за ним, Холт кажется всего лишь силуэтом, однако он все равно самый красивый мужчина на свете.

— Я верила тебе, — говорю я робким голосом. — А ты мне врал.

Слышу, как он тихо вздыхает. Холт не отвечает и не шевелится. Он стоит прямо и пристально наблюдает за мной. Может показаться, что в темноте трудно разглядеть его реакцию на меня, но мне вовсе не нужно видеть ее. Я чувствую Холта. На расстоянии почти двух метров я чувствую его злость, боль и взволнованность. Я ощущаю искорки, которые всегда летали между нами, но также и его тревогу и страх, которые не покидают меня саму.

— Но я понимаю, почему ты так сделал, Холт, и я прощаю тебя.

Тишина в его кабинете леденит кровь. Я жду его ответа, но он по-прежнему не говорит ни слова. Его молчание отвечает на все томительные вопросы в моей голове. Он покончил со мной, имея на то все основания.

— Я лишь должна была это сказать. — К горлу подкатывает тошнота.

Я разворачиваюсь и тихонько выхожу из его кабинета. Холт никак не пытается меня остановить, и, когда слезы заполняют глаза, я чувствую облегчение от высказанных слов. Холт, может, и обидел меня, но он также освободил меня. Он научил меня снова любить. Этот мужчина со своими тайнами вернул меня к жизни. Открыл мое сердце и дал мне возможность снова испытать любовь.

Как только подхожу к своему столу, размещенному в темном углу офиса, начинаю собирать свои личные вещи. Фотография со мной, Зэем, Роуэном, Кинсли и Эмери, маленький бамбук, который теперь завял, и несколько других принадлежностей из выдвижного шкафчика стола.

— Что ты делаешь? — Голос Холта пугает меня.

— Очищаю стол, — говорю я, прижимая ладонь к груди.

— Оставь. Тебе все это пригодится в понедельник на работе.

Я моргаю.

— Что, прости?

— Оставь, — приказывает он твердым голосом, в его взгляде — темнота. Командующий Холт вернулся и теперь стоит прямо передо мной.

Я тяжело вздыхаю и поджимаю губы, затем выдыхаю и говорю:

— Холт, я не могу здесь работать. Я ценю, что ты позволяешь мне остаться, но будет так сложно…

— Будет так сложно что, Сейдж? Работать со своим парнем? — Его взгляд умоляет ответить.

Мои брови взлетают вверх, и я совершенно не знаю, что сказать.

— Ты здесь, — тихо говорит он. — Я не дам тебе снова так легко уйти. Я позволил тебе уйти в тот вечер на коктейльной вечеринке, но должен был остановить тебя, хотя понимал, насколько подавленной ты была. Такой ошибки я дважды не совершу. Ты больше от меня не уйдешь. — Его голос сильный и полный решимости.

Я с трудом сглатываю, впитывая его слова, но все еще не понимая.

— Ты ничего не ответил в кабинете, и я предположила, что…

Он качает головой, устало потирая глаза.

— Я был ошеломлен. С тех пор, как ты ушла, я сплю не более двух часов ночью. Я, правда, не был уверен, действительно ли ты стояла в моем кабинете или у меня галлюцинации.

Я делаю шаг ему навстречу, но не касаюсь.

— Это я, — шепчу, давая ему понять, что у него нет галлюцинаций. Я реальна. И я больше от него не уйду. Никогда.

Холт прочищает горло.

— Знаю. Больше не уходи от меня. — Он протягивает мне руку, но вместо этого я падаю в его объятия. Я обнимаю его, и он обнимает в ответ меня. Именно в его объятиях я чувствую, что снова живу.

Я закрываю глаза и шепчу ему в шею:

— Так хорошо быть дома.

Чувствую его улыбку.

— Я знал, что ты скучаешь по Чикаго. — Он крепче сжимает меня, и я ощущаю умиротворение в его объятиях.

— Не Чикаго, Холт, — объясняю я. — Ты. Ты мой дом.

Эпилог

Холт

— Что скажешь? — спрашиваю я, завернув на вновь вымощенную подъездную дорожку. Длиной она почти в километр и окружена деревьями, которым на вид несколько сотен лет. Теперь я понимаю, почему Сейдж так любит эту ферму. По ее словам, октябрь — лучший месяц в году в Северной Дакоте, и я понимаю, это потому, что тут так чудесно.

— Не могу поверить, что они выложили новую дорожку, — говорит она, от удивления прижав ладони ко рту. — Брент говорит, что работа продвигалась быстро, потому что они хотели успеть закончить до зимы. — Сейдж снова вжимается в кресло и выглядывает из окна с пассажирской стороны.

Огромный внедорожник медленно заворачивает, и мы подъезжаем к дому.

— Боже мой! — потрясенно выдыхает она. — Тут все словно совершенно другое!

Огромный фермерский дом был полностью перестроен: новая крыша, сайдинг. Старое крыльцо снесено, и на его месте построили новое.

— Выглядит и правда отлично, — отмечаю я, обеспокоенный тем, что она недовольна перестройкой своего дома детства.

Сейдж быстро кивает и наклоняется чуть вперед, выглядывая через лобовое стекло на прекрасный двухэтажный дом.

— Поторопись, — говорит она, заставляя меня припарковаться как можно быстрее.

Я едва успеваю нажать на педаль тормоза, как она выбирается из машины и несется к входной двери. Она перескакивает четыре ступеньки и оказывается на огромном изогнутом крыльце. Я знаю, зачем именно она бежала, и улыбаюсь, когда вижу, что ее напряженное тело расслабляется.

Подхожу к ней, и она улыбается мне.

— Они оставили качели.

Обнимаю ее за талию и прижимаю к себе.

— Так и знал, что они от них не избавятся. — Прижимаюсь губами к ее виску.

Сейдж наклоняется и проводит пальцами по инициалам, которые выведены на старых деревянных качелях. Первые буквы имен Сейдж, ее мамы, Брента, ее отца и даже ее бабушки и дедушки — все они высечены. Эти качели хранят целую историю, которая невероятно дорога Сейдж, а я лишь рад, что все сохранилось.

— Идем же. Занесем чемоданы и поздороваемся.

Беру ее за руку, и мы пересекаем лужайку по сухой траве. С наступлением осени и холодными температурами воздуха вся трава давно засохла, но яркие листья все еще держатся на ветвях.

Когда начинаю вытаскивать чемоданы из багажника внедорожника, Брент выходит из конюшни, а за ним — двое маленьких щенков.

— А кто это тут у нас? — визжит Сейдж, падая на колени. Два щенка подпрыгивают к ней и начинают лизать лицо. Она откидывает голову назад, смеясь, когда они пытаются бороться за ее внимание.

— Глупышки, — говорит Брент со смехом. — Рад снова тебя видеть, мужик, — Он протягивает мне руку, и я ее пожимаю.

— И я рад тебе.

— Я скучал по тебе, Поросенок, — говорит Брент, а я пытаюсь не рассмеяться, когда Сейдж посылает ему взгляд полный гнева за такое прозвище.

Она поднимается на ноги, а щенки скачут вокруг ее ног.

— Я тоже по тебе скучала. — Сейдж обнимает его.

— Твоя мама весь день сегодня дерганная. Все не могла дождаться вашего приезда. Давайте помогу занести вещи, — говорит Брент, помогая мне собрать все чемоданы и отнести их в старую комнату Сейдж. Через минуту, спустившись на кухню, мы видим, что Сейдж и ее мама весело общаются и смеются.

Брент хватает две бутылки пива, мы выходим на задний дворик и садимся за столик поболтать. Снаружи все кажется в сто раз прекраснее. Холмы и деревья, сменившие привычный цвет на осенний, выделяются на общем фоне пейзажа.

Сделав глоток пива, я интересуюсь:

— Что еще осталось переделать?

Брент смотрит куда-то мне за плечо, кивая.

— Только конюшню и новый курятник. — Он делает паузу и отпивает пива. — Я, правда, рад, что ты смог привезти ее сюда. Эта чертова конюшня была источником огромного количества боли все эти прошедшие годы. Надеюсь, что, разрушив ее и отстроив новую, мы поможем Сейдж оправиться.

У нас с ним общие цели.

— За этот год у нее все было хорошо, но надеюсь, это поможет ей оставить прошлое позади.

Брент одобрительно кивает, глубоко вдыхая и меняя тему разговора.

— Ты нервничаешь? — спрашивает он, посмеиваясь.

— Это еще мягко сказано, — признаю я.

— Так зачем же делаешь это?

Я поворачиваюсь и смотрю через плечо на прекрасный участок, а затем снова перевожу взгляд на Брента, и в тот же момент задняя дверь открывается, и выходит Сейдж.

— Что вы тут делаете? — Она растирает свои плечи ладонями, согреваясь таким образом от прохладного воздуха.

— Просто мужской разговор, — отвечает Брент, но Сейдж смотрит на меня.

— Мужской разговор, — подтверждаю я его слова с улыбкой.

— Заходите внутрь, — приглашает она. — Мама уже подала ужин.

Мы хорошо проводим время за ужином: кушаем, смеемся и беседуем. Так приятно видеть Сейдж счастливой. Я знаю, в этом месте она испытывает смешанные чувства, и я всегда беспокоюсь, как она в очередной раз выдержит возвращение домой. Разделавшись с посудой на пару с мамой, она присаживается на стул рядом со мной.

— Скоро стемнеет, — шепчет она мне. — Давай пройдемся. — Сейдж быстро чмокает меня в губы и улыбается.

— Давай. — Целую ее в ответ.

Брент бросает на меня беглый взгляд, а затем поворачивается к матери Сейдж.

— А не разжечь ли нам костер?

— Да! — отвечает ему быстро Бренда. — Давно хотела использовать в действии новую чашу для костра. — Она поворачивается к Сейдж. — Он наконец-то установил новое газовое кострище. Волосы больше не пахнут костром, — смеется она.

— Встретимся тут позже, — говорит Сейдж, поднимаясь с места. Захватив жилетку, она надевает ее на себя и завязывает на шее шарф.

Я надеваю свой шерстяной блейзер и следую за Сейдж через заднюю дверь во дворик. Она переплетает свои пальцы с моими, и мы проходим по дорожке, которую она вытоптала, много лет двигаясь по маршруту к реке и обратно.

Вечернее небо только начинает темнеть, солнце постепенно садится. Деревья, растущие вдоль дорожки, начинают менять цвет своих листьев. Щеки и нос Сейдж слегка порозовели от прохладного осеннего воздуха.

Она ведет меня вниз по дорожке. Когда мы выходим на полянку, она отпускает мою руку. Огромный булыжник покоится с левой стороны, а по речке проходят легкие волны. Это место по-настоящему величественно. Сейдж вприпрыжку подходит к кромке воды. Она наклоняется и поднимает камушек, затем бросает его в воду, отчего по поверхности расходятся круги.

Небо ярко-оранжевого цвета — цвета огня. Ничто в моей жизни не было более идеальным. Я подхожу к Сейдж, засунув руки в передние карманы. Вытаскиваю кольцо с бриллиантом овальной формы и прячу его в кулаке. Как только подхожу к ней, она берет меня под руку и кладет голову мне на плечо.

— Я так влюблена в это место, — говорит Сейдж умиротворенно, пока мы смотрим на удивительное небо. — Ты видел что-нибудь столь же прекрасное?

Я с трудом сглатываю и отстраняюсь от нее, вставая лицом к лицу с ней.

— Да, — тихо говорю я дрожащим голосом.

Сейдж растерянно смотрит на меня, чувствуя мое волнение.

— В чем дело?

Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Затем открываю снова и смотрю на Сейдж. От нее всегда захватывает дух, даже в самые трудные для нее дни. Но, будучи снова на этой ферме, она опять светится, словно что-то добавляет ей совершенно простой привлекательности. Длинные темные волосы развеваются на ветру. Она сжимает губы, ее зеленые глаза блестят в лучах заходящего солнца.

Сногсшибательна.

Не раздумывая ни минуты, я встаю на одно колено. Сейдж от удивления приподнимает брови, а ладонями прикрывает рот. Все ее тело начинает дрожать, когда она понимает, что вот-вот произойдет.

— Сейдж… — начинаю я, но вынужден остановиться и прочистить горло.

В ее глазах уже стоят слезы, и я понимаю, что тоже становлюсь эмоциональным.

— Я хочу быть рядом с тобой до конца своей жизни. Хочу быть твоим мужем. Хочу, чтобы ты была моей женой. Чтобы у наших детей были твои глаза и твоя отзывчивость. С тобой я хочу всего, что хотел всю свою жизнь. Ты выйдешь за меня?

Сейдж опускается на колени передо мной и обнимает меня. Прижавшись лицом к моей шее, она тихо плачет. Не совсем та реакция, на которую я рассчитывал.

— Сейдж?

— Да. — Она отстраняется, ее глаза блестят. — Я выйду за тебя.

Чувствую облегчение и не могу перестать улыбаться. Она вытирает слезы, и мы встаем. Ее подбородок дрожит, когда она смотрит на меня, не говоря ни слова.

Я хмурюсь.

— Все нормально?

— Я просто продолжаю убеждать себя, что это реально. Боюсь, что проснусь, и перестану быть твоей невестой.

Что ж, если это — единственное, что ее беспокоит, то все легко поправить.

— Ты моя невеста, — посмеиваюсь я, — а потом ты станешь моей женой…

— Я так и знала, что однажды ты используешь мои же слова против меня. — Она смеется, а слезы все продолжают стекать по ее щекам. Никогда не забуду, как она говорила эти слова у меня в патио… о том, что она никогда не будет моей девушкой, невестой и женой. Моей миссией стало доказать ей обратное, и теперь я с гордостью заявляю, что она моя. Моя невеста.

Я смахиваю слезы с ее щек и притягиваю в объятия.

— Я не мог дождаться.

Наслаждаюсь этим моментом с Сейдж в моих объятиях и представляю себе наше будущее. Оно пока неизвестно, но с Сейдж все будет замечательно.

После продолжительного времени она выбирается из кольца моих рук.

— Пойдем же. Вернемся в дом, пока окончательно не стемнело.

Поспешно идем к дому, и ветер слегка усиливается, пока мы идем. Брент и мама Сейдж ждут нас. Бренда от нетерпения чуть ли не грызет ногти. Сейдж отпускает мою руку и срывается с места, как маленькая девочка. Я смеюсь, когда она прыгает в раскрытые объятия Брента, а тот кружит ее. Бренда обнимает их обоих. Я смеюсь над их криками и смехом, а потом присоединяюсь к шумной компании.

— Я выхожу замуж! — визжит Сейдж снова и снова.

— Добро пожаловать в семью, брат. — Брент пожимает мне руку.

— Я еще не вступил в нее, — дразню я.

— Ты уже член семьи очень давно, — говорит он многозначительно, сжимая мое плечо.

Брент говорил мне, как он рад, что я есть у Сейдж. Я и впрямь счастливчик, но ничто меня не радует больше, чем то, что наши отношения одобрены ее семьей.

— Поскорее бы сделать все официально, — отвечаю я, чувствуя волнение от одной лишь мысли.

Он коротко кивает мне, а Сейдж показывает кольцо своей матери, поворачивая руку то так, то сяк, чтобы камушек отбрасывал свет под освещением заднего дворика.

Бренда подходит ко мне с затуманенным взглядом и крепко меня обнимает.

— Спасибо, что делаешь ее такой счастливой, — шепчет она мне.

Я не отвечаю. Потому что, по правде, это она делает меня счастливым. Она излечила меня. Обретя Сейдж, я понял, как отпустить свое прошлое, и она тоже поняла. Мы не можем быть ответственны за грехи наших отцов, и это оказалось самым трудным препятствием, которое мне приходилось преодолевать.

На закате солнца мы все наслаждаемся последними минутами этой прекрасной осени, и впервые за долгое время я спокоен и счастлив.

* * *

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю Сейдж, как только она начинает просыпаться.

Она пожимает плечами и зевает, но не отвечает.

— Думаю, ты должна там побывать, — говорю ей, принимая сидячее положение и прислоняясь к изголовью кровати.

— Это всего лишь конюшня, — ворчит она, накрываясь подушкой.

Я поглаживаю ее по спине.

— Это не просто конюшня, Сейдж. С ней связаны как хорошие воспоминания из твоего детства, так и ужасные. Ты много лет боролась со своим горем. Когда все бревна будут порушены, я надеюсь, что твоя боль уйдет, а на ее место придут только хорошие воспоминания об этой конюшне. — Она замирает, пока я говорю. — Брент рассказал мне о твоем первом пони, Кексике. О том, как ты сидела у стойла и разговаривала с ней, пока не приходилось силой тащить тебя домой. — Вижу, как ее плечи расслабляются. — А как же то время, когда ты расчесывала лошадей и была как своя в этой конюшне?

Сейдж по-прежнему хранит молчание.

— Я буду рядом с тобой, Сейдж. Буду рядом и буду держать тебя за руку. — Всегда буду.

Она должна это знать.

— Обещаешь? — бормочет она из-под подушки.

— Обещаю.

Сейдж убирает подушку с головы и переворачивается. Прижимает ладонь к моей груди и заглядывает в глаза.

— У тебя самое доброе сердце, Холт Гамильтон.

Я усмехаюсь.

— Мы команда, будущая миссис Гамильтон.

— Поскорее бы, — шепчет она с улыбкой на губах.

— Идем, — шлепаю ее по попе, — сделаем это.

Она ворчит, но поднимается с постели и заставляет себя пойти в ванную приготовиться.

* * *

Сейдж расхаживает туда-сюда по клочку газона и грызет ноготь большого пальца, когда огромные тракторы подъезжают. Я вижу, как вздымается и опадает ее грудь при каждом тяжелом вздохе.

— Сейдж, иди сюда, — зову ее, сидя в одном из кресел на заднем дворе, и похлопываю по свободному месту рядом с собой. Она громко вздыхает и плюхается в кресло. — Все нормально?

Ее брови нахмурены, а взгляд сфокусирован на Бренте, который стоит у конюшни и разговаривает с главным подрядчиком, который будет перестраивать здание.

— Не знаю, — наконец, отвечает она.

— Думаю, все будет хорошо. Новое начало. Иногда нам нужно оставить прошлое… в прошлом, чтобы мы могли продолжать жить дальше. — Тянусь к ее руке и сжимаю ее.

Как только группа строителей расходится, направляясь к своим тракторам, Сейдж вскакивает с кресла и несется к Бренту. Она выкрикивает ему что-то, и тот оборачивается. Я выпрямляюсь в кресле, замерев, и ожидаю, что произойдет дальше. Брент кладет свои ладони на ее плечи и, кивнув, отступает.

Сейдж встряхивает руками и начинает идти к огромной двери в конюшню. Она открывает одну дверцу и замирает на месте. Брент подбегает к ней, открывает вторую створку двери и поворачивается лицом ко мне, как раз когда я встаю и направляюсь к ним.

Сейдж поворачивается, ищет своими глазами мои, а затем разворачивается на пятках и входит в конюшню. Целое море эмоций накрывает меня, когда я смотрю, как она исчезает в темноте. Сердце отбивает тревожный ритм.

Я подхожу к Бренту, который не спускает с нее глаз, но выставляет ладонь, преграждая мне путь к Сейдж.

— Дай ей минутку, — тихо говорит он.

Я смотрю через его плечо. Сейдж стоит рядом с опустевшим стойлом. Она смотрит прямо себе под ноги, ее плечи слегка дрожат. Я пытаюсь обойти Брента, но он держит ладонь поднятой, не пуская меня внутрь.

— Просто подожди, — говорит он. — Ей нужно это сделать.

— Я знаю, но… — Замолкаю, когда она поворачивается и идет к нам. Мне больно видеть, как она страдает.

Сейдж выходит, а на ее розовых щеках следы от пролитых слез. Затем она проходит мимо нас, засунув руки в карманы пальто. Отойдя в сторону, она бормочет через плечо:

— Сносите ее.

Брент смотрит на меня, а затем дает парням знак продолжать. Я с беспокойством смотрю на Сейдж и задаюсь вопросом: будет ли она когда-нибудь в порядке?

— Оставь ее, — говорит мне Брент. — Дай ей немного времени.

* * *

Через час я спускаюсь к реке, где наверняка скрывается Сейдж. Но на камне, на котором я надеялся ее застать, никого нет. Вместо этого она сидит на другом берегу, у надгробия своего отца. Я подумываю оставить ее, но она уже достаточно провела времени наедине с собой. Мне нужно знать, что с ней все в порядке.

Речка неглубокая, а огромный подводный камень выглядывает с воды, поэтому я с легкостью переступаю и спрыгиваю на траву на другой стороне.

— Привет, — тихо произношу я у нее из-за спины.

— Привет, — отвечает она едва слышно.

— Не против, если я присяду? — Сейдж качает головой, и я сажусь рядом. — Ты как? — спрашиваю ее, положив ладонь на ее бедро.

— Нормально, — отвечает она неубедительно, повернув голову ко мне. Ее лицо слегка покраснело и есть следы от слез, но глаза уже высохли. — Мне нужно было прийти сюда и поговорить с ним.

— Я рад, что ты это сделала, — признаюсь ей.

— Ты видел, как ее ломали?

— Да. — Я киваю, с осторожностью наблюдая за ней. — Дело сделано.

Она шмыгает носом и кивает, вытирая глаза.

— Удивительно, насколько быстро то, что десятками лет хранило в себе воспоминания, злость и все-таки историю, может быть стерто в пыль. Всего за пару мгновений.

Я с трудом сглатываю, все еще обеспокоенный ее состоянием.

— Хорошо, что ты всегда можешь вспоминать об этом вот тут. — Пальцем постукиваю Сейдж по лбу. — А со злостью еще проще — ты можешь оставить ее вместе с пылью, где ей и место.

Сейдж усмехается и прижимается ко мне.

— Спасибо, что привез меня сюда. — Она кладет голову мне на плечо. — Я только что говорила папе, как бы сильно он полюбил тебя.

Я улыбаюсь, наконец-то, чувствуя себя чуть более оптимистично настроенным.

— Ты так думаешь? — спрашиваю я, взглянув на надгробие, на котором выгравировано «Майкл Филлипс».

— Я точно знаю, — отвечает она, целуя меня в щеку.

И именно в этом месте остается вся ее злость, все страхи и боль. Они похоронены под той конюшней в куче пыли.

* КОНЕЦ *

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 13 141516 Следующая ⇒