Николай КОСТОМАРОВЪ 2 страница

Старыя Славянскія понятія объ общественномъ строЂ признавали за источникъ общей народной правды волю народа, приговоръ вЂча, изъ кого-бы-то ни состоялъ этотъ народъ, какъ бы ни собиралось это вЂче, смотря по условіямъ; эти условія то разширяли, то съуживали кругъ участвующихъ въ дЂлахъ, то давали вЂчу значеніе всенароднаго собранія, то ограничивали его толпою случайныхъ счастливцевъ въ игрЂ на общественномъ полЂ. При этомъ давно уже возникла и укоренилась въ понятіяхъ идея князя — правителя, третейскаго судьи, установителя порядка, охранителя отъ внЂшнихъ и внутреннихъ безпокойствъ; между вЂчевымъ и княжескимъ началомъ само собою должно было возникнуть противорЂчіе, но это противорЂчіе улегалось и примирялось признаніемъ народной воли вЂча подъ правомъ князя.... Князь былъ необходимъ, но князь избирался и могъ быть изгнанъ, если не удовлетворялъ тЂмъ потребностямъ народа, для которыхъ былъ нуженъ, или же злоупотреблялъ свою власть и значеніе. Принципъ этотъ въ XI, XII и XIII вЂкахъ выработывается вездЂ: и въ КіевЂ, и въ НовгородЂ, и въ ПолоцкЂ, и въ РостовЂ и въ ГаличЂ. Его явленіе сообразовалось съ различными историческими внутренними обстоятельствами и разными условіями, въ какія поставлены были судьбою русскія земли. Этотъ принципъ принималъ то болЂе единовластительнаго, то болЂе народоправнаго духа; въ однихъ земляхъ князья выбирались постоянно изъ одной линіи и такимъ образомъ водвореніе ихъ приближалось къ наслЂдственному праву, и если не совершенно образовалось послЂднее, то потому только, что не успЂло заглушиться выборное право, которое, по своему существу, умЂряло непреложность обычая; въ другихъ, — въ НовгородЂ, — при выборЂ князя народная воля не соблюдала вовсе никакихъ обычаевъ преемничества, кромЂ насущныхъ текущихъ условій края.

Въ КіевЂ напрасно было бы искать какого нибудь опредЂленнаго права и порядка въ преемничествЂ князей. Существовала, правда, въ ихъ условіи, неясная идея старЂйшинства, но народное право избранія /46/ стояло выше ея. Изяславъ Ярославичъ былъ изгнанъ Кіевлянами. Кіевляне избрали Полоцкаго князя, случайно сидЂвшаго въ Кіевской тюрьмЂ и ужъ ни по какому праву не ожидавшему такой чести. Изяславъ только съ помошію чужеземцевъ утвердился снова въ КіевЂ. То былъ родъ чужеземнаго завоеванія и недаромъ, послЂ того, Поляки начали смотрЂть на Южную Русь, какъ на свою лену. Чрезъ нЂсколько времени, едва только Кіевскій князь избавилъ и себя и Кіевлянъ, отъ пособниковъ, какъ былъ снова изгнанъ. Князь Черниговскій вступилъ на Княженіе Кіевское. Изяславъ опять долженъ былъ бЂжать. Хотя, по этому поводу, въ лЂтописи и не говорится объ участіи Кіевлянъ но само собою разумЂется, что оно было: съ одной стороны, не могли Кіевляне любить князя, который приводилъ на нихъ чужеземцевъ и отдавалъ на казнь тЂхъ, кого подозрЂвалъ въ нерасположеніи и верховодствЂ надъ народомъ въ минуту своего изгнанія, съ другой — и Святославъ не могъ бы водвориться въ КіевЂ и свободно имъ править четыре года, если бы встрЂтилъ оппозицію въ народЂ. Въ дальнЂйшей исторіи нЂсколько разъ у лЂтописца упоминается прямо, что князья водворялись по избранію и также прогонялись; что вЂче считало за собою право судить ихъ, прогонять и казнить установленныя ими второстепенныя власти, а иногда и ихъ самихъ. Мономахъ былъ избранъ и, въ то же время, постигъ народный судъ приближенныхъ прежняго князя. Всеволодъ, желая передать княженіе брату Игорю, не могъ этого сдЂлать иначе, какъ испросивъ согласіе вЂча; тоже вЂче низвергло Игоря и призвало Изяслава Мстиславича, и потомъ убило Игоря. Изяславъ Давидовичъ, Ростиславъ Мстиславичъ, Мстиславъ Изяславичъ, Романъ Ростиславичъ, Святославъ Всеволодовичъ, Романъ Мстиславичъ — обо всЂхъ этихъ князьяхъ есть черты, показывающія, что они были избраны волею Кіевлянъ. Мало по малу значеніе народа, руководящаго дЂлами, осталось за воинственною толпою дружинъ, шаекъ, составлявшихся изъ разныхъ удальцовъ; они-то возводили и низвергали князей, князья были какъ бы орудіемъ ихъ, и — кá къ всегда бываетъ въ воинской державЂ — могли держаться только силою воли, умЂньемъ, а не значеніямъ, какое занимали въ своемъ родЂ.

Инородцы тюркскаго племени — Черные Клобуки, Торки, БерендЂи, играли здЂсь дЂятельную роль наравнЂ съ туземцами, такъ что масса, управлявшая дЂлами края, представляла пеструю смЂсь племенъ. Таковъ былъ образъ быта Кіевской земли. Козачество уже возникало въ XII — XIII вЂкЂ. Въ Червоной Руси князья тоже избирались и /47/ прогонялись. Князь до того былъ зависимъ отъ вЂча, что даже семейная его жизнь состояла подъ контролемъ Галичанъ. Въ Галицкой землЂ народная сила и значеніе сосредоточились въ рукахъ бояръ, — лицъ, которые силою обстоятельствъ выступали изъ массы и овладЂвали дЂлами края. ЗдЂсь уже прорывались начала того панства, которое, подъ Польскимъ владычествомъ, охватило страну и, противопоставивъ себя массЂ народа, вызвало наконецъ ее въ лицЂ Козаковъ. Читая исторію Южной Руси XII и XIII вЂка, можно видЂть юношескій возрастъ того общественнаго строя, который является въ возмужаломъ видЂ черезъ нЂсколько столЂтій. Развитіе личнаго произвола, свобода, неопредЂлительность формъ — были отличительными чертами южно-русскаго общества въ древніе періоды, и такъ оно явилось въ послЂдствіи. Съ этимъ вмЂстЂ соединялось непостоянство, недостатокъ ясной цЂли, порывчатось движенія, стремленіе къ созданію и какое-то разложеніе недосозданнаго, все, что неминуемо вытекало изъ перевЂса личности надъ общинностью. Южная Русь отнюдь не теряла чувства своего народнаго единства, но не думала его поддерживать: напротивъ, самъ народъ, по видимому, шелъ къ разложенію и все таки не могъ разложиться. Въ Южной Руси не видно ни малЂйшаго стремленія къ подчиненію чужихъ, къ ассимилированію инородцевъ, поселившихся между ея коренными жителями; въ ней происходили споры и драки болЂе за оскорбленную честь или за временную добычу, а не съ цЂлію утвердить прочное вЂковое господство. Только на короткое время, когда пришельцы Варяги дали толчекъ Полянамъ, послЂдніе дЂлаются какъ бы завоевателями народовъ: является идея присоединенія земель, потребность центра, къ которому бы эти земли тянули; но и тогда не видно ни малЂйшихъ попытокъ плотно прикрЂпить эти земли. Кіевъ никакъ не годился быть столицею централизованнаго государства; онъ не искалъ этого, онъ даже не могъ удержать первенства надъ федераціей, потому что не съумЂлъ организовать ее. Въ натурЂ южно-русской не было ничего насилующаго, нивеллирующаго, не было политики, не было холодной расчитанности, твердости на пути къ предназначенной цЂли. Тоже самое является на отдаленномъ сЂверЂ, въ НовгородЂ; суровое небо мало измЂнило тамъ главныя основы южнаго характера, и только неблагодарность природы развила болЂе промышленнаго духа, но не образовала характера расчета и купеческой политики. Торговая дЂятельность соединялась тамъ съ тою же удалью, съ тою же неопредЂленностію цЂли и нетвердостью способовъ къ ея достиженію, какъ и воинственное удальство южныхъ шаекъ. Новгородъ былъ всегда родной братъ /48/ юга. Политики у него не было; онъ не думалъ утвердить за собою своихъ обширныхъ владЂній и сплотить разнородныя племена, которыя ихъ населяли, и ввести прочную связь и подчиненность частей, установить соотношеніе слоевъ народа; строй его правленія былъ всегда подъ вліяніемъ неожиданныхъ побужденій личной свободы. Обстоятельства давали ему чрезмЂрно важное торговое значеніе, но онъ не изыскивалъ средствъ обращать въ свою пользу эти условія и упрочить выгоды торговли для автономіи своего политическаго тЂла; оттого онъ, въ торговомъ отношеніи, попалъ совершенно въ распоряженіе иностранцевъ. Въ НовгородЂ, какъ и на ЮгЂ, было много порывчатаго удальства, широкой отваги, поэтическаго увлеченія, но мало политической предпріимчивости, еще менЂе выдержки. Часто горячо готовился онъ стоять за свои права, за свою свободу, но не умЂлъ соединить побужденій, стремившихся, повидимому, къ одной цЂли, но тотчасъ же расходившихся въ приложеніи; потому-то онъ всегда уступалъ политикЂ, отплачивался продуктами своей торговой дЂятельности и своихъ владЂній отъ покушеній Московскихъ князей даже и тогда, когда, казалось, могъ бы съ ними сладить; онъ не предпринималъ прочныхъ мЂръ къ поддержкЂ своего быта, которымъ дорожилъ, не шелъ впередъ, но и не стоялъ болотной водой, а вращался, кружился на одномъ мЂстЂ. Предъ глазами у него была цЂль, но неопредЂленная, и не сыскалъ онъ прямого пути къ ней. Онъ сознавалъ единство свое съ Русскою Землею, но не могъ сдЂлаться орудіемъ ея общаго единства; онъ хотЂлъ, въ тоже время, удержать въ этомъ единствЂ свою отдЂльность и не удержалъ ея. Новгородъ, — какъ и Южная Русь, — держался за федеративный строй даже тогда, когда противная буря уже сломила его недостроенное зданіе.

Точно такъ и Южная Русь сохраняла, въ теченіе вЂковъ, древнія понятія; перешли онЂ въ кровь и плоть послЂдней, безсознательно для самаго народа; и Южная Русь, облекшись въ форму Козачества, — форму, зародившуюся собственно въ древности, — искала той же федераціи въ соединеніи съ Московіею, гдЂ уже давно не стало началъ этой древней федераціи.

Выше я замЂтилъ мимоходомъ, что Козачество началось въ XII — ХШ вЂкЂ. Къ сожалЂнію, исторія Южной, Кіевской, Руси, какъ-будто проваливается послЂ Татаръ. Народная жизнь XIV и XV вЂковъ намъ мало извЂстна; но элементы, составлявшіе начало того, чтó явилось въ XVI вЂкЂ ощутительно, въ формЂ Козачества, не угасали, а развивались. Литовское владычество обновило одряхлЂвшій, разложившійся порядокъ, /49/ такъ точно, какъ нЂкогда прибытіе Литовской Руси на берега ДнЂпра обновило и поддержало упавшія силы, разложившіяся подъ напорами чуждыхъ народовъ. Но жизнь пошла по прежнему. Князьки не Рюрикова, но уже новаго, Гедиминова дома, обрусЂвъ скоро, какъ и прежніе, стали, какъ эти прежніе, играть своею судьбою. До какой степени было здЂсь участіе народа, за скудостію источниковъ нельзя опредЂлительно сказать; несомнЂнно, что въ сущности было продолженіе прежняго: тЂ же дружины, тЂже воинственныя толпы помогали князьямъ, возводили ихъ, вооружали однихъ противъ другихъ. Соединеніе съ Польшею собрало живучіе элементы Руси и дало имъ другое направленіе: изъ неосЂдлыхъ правителей, предводителей шаекъ, оно сдЂлало поземельныхъ владЂтелей; является направленіе замЂнить правомъ личныя побужденія, оставляя въ сущности прежнюю ея свободу — соединить съ гражданскими понятіями и умЂрить необузданность личности. Народъ, до того времени вращавшійся въ омутЂ всеобщаго произвола, то порабощенный сильными, то, въ свою очередь, сбрасывающій этихъ сильныхъ для того, чтобъ возвести другихъ, теперь подчиняется и порабощается правильно, то есть, съ признаніемъ до нЂкоторой степени законности, справедливости такого порабощенія. Но тутъ старорусскіе элементы, развитые, до извЂстной степени, еще въ XII вЂкЂ и долго крывшіеся въ народЂ, выступаютъ блестящимъ метеоромъ въ формЂ Козачества. Но это козачество, какъ возрожденіе стараго, носитъ въ себЂ уже зародышъ разрушенія. Оно обращается къ тЂмъ идеямъ, которыя уже не находили пищи въ современномъ ходЂ историческихъ судебъ. Козачество XVI и XVII и удЂльность въ XII и XIII вЂкЂ гораздо болЂе сходны между собою, чЂмъ сколько можно предположить: если черты сходства внЂшняго слабы въ сравненіи съ чертами внЂшняго несходства, за то существенно внутреннее сходство. Козачество тоже разнороднаго типа, какъ древнія кіевскія дружины; также въ немъ есть примЂсь тюркскаго элемента, также въ немъ господствуетъ личный произволъ, тоже стремленіе къ извЂстной цЂли, само себя парализующее и уничтожающее, та же неопредЂлительность, то же непостоянство, то же возведеніе и низложеніе предводителей, тЂ же драки во имя ихъ. Можетъ быть важнымъ покажется то, что въ древности обращалось вниманіе на родъ предводителей, ихъ происхожденіе служило правомъ, а въ козачествЂ, напротивъ, предводители избирались изъ равныхъ. Но скоро уже козачество доходило до прежняго удЂльнаго порядка и конечно бы дошло, еслибы случайныя обстоятельства, чисто мимо всякихъ предполагавшихся законовъ поворачивающія ходъ жизненнаго теченія, не помЂ- /50/ шали этому. Когда Хмельницкій успЂлъ заслужить славу и честь у козацкой братіи, она возводила въ предводители его сына, вовсе неспособнаго по личнымъ качествамъ. Выборы гетмновъ долго вращались около лицъ, соединенныхъ родствомъ съ Хмельницкимъ, и только прекращеніе его рода было поводомъ, что родовое княжеское начало древней удЂльности не воскресло снова.

На востокЂ, напротивъ, личная свобода съуживалась и, наконецъ, уничтожилась. ВЂчевое начало нЂкогда и тамъ существовало и проявлялось. Избраніе князей также было господствующимъ способомъ установленія власти, но тамъ понятіе объ общественномъ порядкЂ дало себЂ прочный залогъ твердости, а на помощъ подоспЂли православныя идеи. Въ этомъ дЂлЂ какъ нельзя болЂе высказывается различіе племенъ. Православіе было у насъ едино и пришло къ намъ чрезъ однихъ лицъ, изъ одного источника; классъ духовный составлялъ одну корпорацію, независимую отъ мЂстныхъ особенностей политическаго порядка: церковь уравнивала различія; и если чтó, то — именно истекавшее изъ церковной сферы должно было приниматься одинаково во всемъ русскомъ мірЂ. Не то, однако, вышло на дЂлЂ. Православіе внесло къ намъ идею монархизма, освященіе власти свыше, окружило понятія о ней лучами верховнаго міроправленія; православіе указало, что въ нашемъ земномъ жизненномъ теченіи есть Промыслъ, руководящій нашими поступками, указывающій намъ будущность за гробомъ; породило мысль, что событія совершаются около насъ то съ благословенія Божія, то навлекаютъ на насъ гнЂвъ Божій; православіе заставило обращаться къ Богу при началЂ предпріятія и приписывать успЂхъ Божію изволенію. Такимъ образомъ не только въ непонятныхъ, необыкновенныхъ событяіхъ, но и въ обычныхъ, совершающихся въ кругЂ общественной дЂятельности, можно было видЂть чудо. Все это внесено было повсюду, повсюду принялось до извЂстной степени, примЂнилось къ историческому ходу, но нигдЂ не побЂдило до такой степени противоположныхъ старыхъ понятій, нигдЂ не выразилось съ такою приложимостью къ практической жизни, какъ въ Восточной Руси. При своей всеобщности, православіе давало однако нЂсколько простора и мЂстнымъ интересамъ: оно допускало мЂстную святыню, которая не переставала быть всеобщею, но оказывала свое покровительство особенно одной мЂстности. Такъ, во всЂхъ земляхъ русскихъ возникли патрональные храмы, въ КіевЂ — Десятинная Богородица и Софія, въ НовгородЂ и ПолоцкЂ — святая Софія, въ ЧерниговЂ и Твери — святый Спасъ, и такъ далЂе; вездЂ вЂрили въ благословеніе на весь край, исходящее изъ такого главнаго храма. Андрей во Вла- /51/ димірЂ построилъ церковь святой Богородицы златоверхую, помЂстивъ тамъ чудотворную икону, похищенную имъ изъ Вышгорода. НигдЂ до такой степени святыня патрональнаго храма не являлась съ плодотворнымъ чудодЂйствущимъ значеніемъ, какъ тамъ. Въ лЂтописи Суздальской земли, каждая побЂда, каждый успЂхъ, чуть не каждое сколько нибудь замЂчательное событіе, случавшееся въ краЂ, называется чудомъ этой Богородицы (сотвори чудо святая Богородица Владимірская).

Идея высшаго управленія событіями доходитъ до освященія успЂха самого по себЂ. Предпріятіе удается, слЂдовательно — оно благословляется Богомъ, слЂдовательно оно хорошо. Возникаетъ споръ между старыми городами Ростовско-Суздальской земли и новымъ — Владиміромъ. Владиміръ успЂлъ въ спорЂ; онъ беретъ перевЂсъ: это — чудо пресвятой Богородицы. ЗамЂчательно мЂсто въ лЂтописи, когда послЂ признанія, что Ростовцы и Суздальцы, какъ старЂйшіе, дЂйствительно поступали по праву (хотяще свою правду поставити), послЂ того какъ дЂло этихъ городовъ подводится подъ обычай всЂхъ земель русскихъ, лЂтописецъ говоритъ, что противясь Владиміру, они не хотЂли правды Божіей (не хотяху створити правды божія) и противились БогородицЂ. ТЂ города хотЂли поставить своихъ избранныхъ землею князей, а Владиміръ поставилъ противъ нихъ Михаила, и лЂтописецъ говоритъ, что сего же Михаила избра святая Богородица. Такимъ образомъ Владиміръ требуетъ себЂ первенства въ ЗемлЂ, на томъ основаніи, что въ немъ находилась святыня, которая творила чудеса и руководила успЂхомъ. Володимирцы, — разсуждаеть тотъ же лЂтописецъ, — прославлены Богомъ по всей ЗемлЂ, за ихъ правду Богъ имъ помогаетъ; при этомъ лЂтописецъ объясняетъ, почему Володимірцы такъ счастливы: егоже бо человЂкь проситъ у Бога всЂмъ сердцемъ, то Богь его не лишитъ. Такимъ образомъ, вмЂсто права общественнаго, вмЂсто обычая, освященнаго временемъ, является право предпріятія съ молитвою и божія соизволенія на успЂхъ предпріятія. Съ виду покажется, что здЂсь крайній мистицизмъ и отклоненіе отъ практической дЂятельности, но это только кажется: въ самой сущности здЂсь полнЂйшая практичность, здЂсь открывается путь къ устраненію всякаго страха предъ тЂмъ, что колеблетъ волю, здЂсь полный просторъ воли; здЂсь и надежда на свою силу, здЂсь умЂнье пользоваться обстоятельствами. Владиміръ, въ противность старымъ обычаямъ, древнему порядку земли, дЂлается верховнымъ городомъ, потому что Богородица покровительствуетъ ему, а ея покровительство видно изъ того, что онъ успЂваетъ. Онъ пользуется об- /52/ стоятельствами; тогда какъ его противники держатся болярствомъ, избраннымъ высшимъ классомъ, Владиміръ поднимаетъ знамя массы, народа, слабыхъ противъ сильныхъ; князья, избранные имъ, являются защитниками правосудія въ пользу слабыхъ. О ВсеволодЂ ЮрьевичЂ лЂтописецъ говоритъ: »судя судъ истиненъ и нелицемЂренъ, не обинуяся лице силныхъ своихъ бояръ, обидящихъ меншихъ и работящихъ сироты и насилье творящихъ«. ВмЂстЂ съ тЂмъ, право избранія, вЂчевое начало принимаетъ самый широкій размЂръ и тЂмъ подрываетъ и уничтожаетъ само себя. Князя Всеволода Юрьевича избираютъ Владимірцы на вЂчЂ предъ своими Золотыми воротами не одного, но и дЂтей его. Такимъ образомъ вЂчевое право считаетъ возможнымъ простирать свои приговоры не только на живыхъ, но и на потомство, установлять твердый, прочный порядокъ на долгое время, если не навеегда, до перваго ума, который возможетъ найти иной поворотъ по новому пути и повести къ своей новой цЂли, возводя по прежнему въ апотеозъ успЂхъ предпріятія, освящая его благословеніемъ божіимъ.

Наконецъ самое возвышеніе новаго города Владиміра здЂсь имЂетъ свой особенный смыслъ и отпечатлЂвается характеромъ великороссійскимъ. ИзвЂстно, какъ ученые придавали у насъ значенія новымъ городамъ именно потому, что они новые. По нашему мнЂнію, новость городовъ, сама по себЂ, еще ничего. не значитъ. Возвышеніе новыхъ городовъ не могло родить новыхъ понятій, выработать новаго порядка болЂе того, сколько бы все это могло произойти и въ старыхъ. Новые города населялись изъ старыхъ, слЂдовательно новопоселенцы невольно приносили съ собой тЂ понятія, тЂ воззрЂнія, какія образовались у нихъ въ прежнемъ мЂстЂ жительства. Это въ особенности должно было произойти въ Россіи, гдЂ новые города не теряли связи со старыми. Если новый городъ хочетъ быть независимымъ, освободиться отъ власти стараго города, то все таки онъ по одному этому будетъ искать сдЂлаться тЂмъ, чЂмъ старый, не болЂе. Для того, чтобы новый городъ зародилъ и воспиталъ въ себЂ новый порядокъ, нужно, чтобъ или переселенцы изъ стараго, положившіе основаніе новому, вышли изъ прежняго вслЂдствіе какихъ нибудь такихъ движеній, которыя были противны массЂ стараго города, или чтобъ они на новосельЂ отрЂзаны были отъ прикосновенія со старымъ порядкомъ и поставлены въ условія, способствующія развитію новаго. Переселенцы, какъ бы далеко они ни отбились отъ прежнихъ жилищъ, удерживаютъ старый бытъ и старыя коренныя понятія сколько возможно, на сколько не стираютъ ихъ новыя условія; из- /53/ мЂняютъ ихъ только вслЂдствіе неизбЂжности, при совершенной несовмЂстимости ихъ съ новосельемъ, и притомъ измЂняютъ нескоро: всегда съ усиліями что нибудь оставить изъ стараго. Малороссіяне двигались въ своей колонизаціи на востокъ, дошли уже за Волгу и все таки они въ сущности тЂже Малороссіяне, что въ Кіевской губерніи, и если получили чтó -нибудь особенное въ словЂ и понятіяхъ и въ своей физіогноміи, то это произошло отъ условій, съ которыми судьба судила имъ сжиться на новомъ мЂстЂ, а не потому единственно, что они переселенцы. Тоже надобно сказать о Сибирскихъ Русскихъ переселенцахъ: они все Русскіе, и отличія ихъ зависятъ отъ тЂхъ неизбЂжныхъ причинъ, которыя понуждаютъ ихъ нЂсколько измЂниться, примЂняя условія климата, почвы, произведеній и сосЂдства въ свою пользу. Новые города въ древней Россіи, возникая на разстояніи какихъ нибудь десятковъ верстъ отъ старыхъ, какъ Владиміръ отъ Суздаля и Ростова, не могли, повидимому, имЂть даже важныхъ географическихъ условій для развитія въ себЂ чего-нибудь совершенно новаго. Даже и тогда, когда новый городъ отстоялъ отъ стараго на сотни верстъ, главные однакожъ признаки географіи условливали ихъ сходство.

Въ XII вЂкЂ Владиміръ въ исторической жизни является зерномъ Великороссіи и вмЂстЂ съ тЂмъ Русскаго единодержавнаго государства; — тЂ начала, которыя развили въ послЂдствіи цЂлость русскаго міра, составили въ зародышЂ отличительные черты этого города, его силу и прочность. Сплоченіе частей, стремленіе къ присоединенію другихъ земель, предпринятое подъ знаменемъ религіи, успЂхъ, освящаемый идеею божія соизволенія, опора на массу, покорную силЂ, когда послЂдняя протягиваетъ къ ней руку, чтобъ ее охранять, пока нуждается въ ней, а впослЂдствіи отдача народнаго права въ руки своихъ избранниковъ — все это представляется въ образЂ молодого побЂга, который выросъ огромнымъ деревомъ подъ вліяніемъ послЂдующихъ событій, давшихъ сообразный способъ его возрастанію. Татарское завоеваніе помогло ему. Безъ него, при вліяніи старыхъ началъ личной свободы, господствовавшихъ въ другихъ земляхъ, свойства восточной русской натуры произвели бы иныя явленія, но завоеватели дали новую цЂль соединенія раздЂленнымъ землямъ Руси.

Монголы не насиловали народнаго самоуправленія систематически и сознательно. Политическая ихъ образованность не достигла стремленія къ сплоченію массъ и централизаціи покоренныхъ частей. ПобЂда знаменовалась для нихъ двумя способами: всеобщимъ разореніемъ и собира- /54/ ніемъ дани. И то и другое потерпЂла Россія. Но для собиранія дани необходимо было одно довЂренное лицо на всю Русь, одинъ приказчикъ хана: это единое лицо, этотъ приказчикъ приготовленъ былъ русскою исторіею заранЂе въ особЂ великаго князя, главы князей, и, слЂдовательно, управленія землями. И вотъ, глава федераціи сталъ довЂреннымъ лицомъ новаго господина. Право старЂйшинства и происхожденія и право избранія, равнымъ образомъ — должыы были подчиниться другому праву — волЂ государя всЂхъ земель, государя законнаго, ибо завоеваніе есть фактическій законъ выше всякихъ правъ, не подлежащій разсужденію. Но ничего не было естественнЂе, какъ возникнуть этому ханскому приказчику въ той землЂ, гдЂ существовали готовыя сЂмена, которыя оставалось только поливать, чтобъ они созрЂли.

Знамя успЂха подъ покровительствомъ благословенія Божія поднято въ МосквЂ, на другомъ новосельЂ, также точно, тЂмъ же порядкомъ, какъ оно прежде было поднято во ВладимірЂ. Пригородъ опять перевысилъ старый городъ и опять помогаетъ здЂсь церковь, какъ помогала она во ВладимірЂ. Надъ Москвою почіетъ благословеніе церкви: туда переЂзжаетъ митрополитъ Петръ; святый мужъ своими руками приготовляетъ себЂ тамъ могилу, долженствующую стать историческою святынею мЂстности; строится другой храмъ Богородицы, и вмЂсто права, освященнаго стариною, вмЂсто народнаго сознанія, парализованнаго теперь произволомъ завоеванія, беретъ верхъ и торжествуетъ идея Божія соизволенія къ успЂху. ЗдЂсь не мЂсто разрЂшать вопросъ важный: какія именно условія способствовали возвышенію Москвы предъ Владиміромъ; этотъ вопросъ относится уже спеціально къ исторіи Великороссіи, а у насъ идетъ дЂло единственно только о противоположности общихъ началъ въ народностяхъ. ЗамЂтимъ, однако, что Москва, точно какъ древній Римъ, имЂла сбродное населеніе и долго поддерживаласъ новыми приливами жителей съ разныхъ концовъ Русскаго міра. Въ особенности это можно замЂтить о высшемъ слоЂ народа, — боярахъ и въ то время многочисленныхъ дружинахъ. Они получали отъ великихъ князей земли въ Московской ЗемлЂ, слЂдовательно та же смЂсь населенія касалась не только города, но и земли, которая тянула къ нему непосредственво. При такой смЂси, различныя старыя начала, принесенныя переселенцами изъ прежнихъ мЂстъ жительства, сталкиваясь между собою на новосельЂ, естественно должны были произвести что-то новое, своеобразное, не похожее въ особенности ни на чтó, изъ чего оно составилось. Новгородецъ, Суздалецъ, Полочанинъ, Кіевлянинъ, Волынецъ, приходили въ Москву, /55/ каждый со своими понятіями, съ преданіями своей мЂстной родины, сообщали ихъ другъ другу; но онЂ уже переставали быть тЂмъ, чЂмъ были и у перваго, и у втораго, и у третьяго, а стали тЂмъ, чЂмъ не были онЂ у каждаго изъ нихъ въ отдЂльности. — Такое смЂшанное населеніе всегда скорЂе показываетъ склонность къ разширенію своей территоріи, къ пріобрЂтательности на чужой счетъ, къ поглощенію сосЂдей, къ хитрой политикЂ, къ завоеванію, и, положивъ зародышъ у себя въ тЂсной сферЂ, даетъ ему возрасти въ болЂе широкой, — той сферЂ дЂятельности, которая возникнетъ впослЂдствіи отъ разширенія предЂловъ. Такъ Римъ, бывши сначала сброднымъ мЂстомъ бЂглецовъ изъ всЂхъ краевъ разностихійной Италіи, воспиталъ въ себЂ самобытное, хотя составленное изъ многаго, но не похожее въ сущности на то или другое изъ этого многаго, политическое тЂло съ характеромъ стремленія — расширяться болЂе и болЂе, покорять чужое, поглощать у себя разнородное, порабощать то силою оружія, то силою коварства. Римъ сталъ насильственно главою Италіи и впослЂдствіи всю Италію сдЂлалъ Римомъ. Москва, относительно Россіи, имЂетъ много аналогіи съ Римомъ, по отношенію послЂдняго къ Италіи. Разительнымъ сходствомъ представляется вЂрнЂйшее средство, употребляемое одинаково и Римомъ и Москвою для соединенія первымъ — Италіи, второю — Россіи въ единое тЂло: это переселеніе жителей городовъ и даже цЂлыхъ волостей и размЂщеніе на покоренныхъ земляхъ военнаго сословія, долженствующаго служить орудіемъ ассимилированія мЂстныхъ народностей и сплоченія частей во едино. Такую политику показала рЂзко Москва при ИваннЂ III и ВасиліЂ, его сынЂ, когда изъ Новагорода и его волости, изъ Пскова, изъ Вятки, изъ Рязани выводились жители и разводились по разнымъ другимъ Русскимъ, землямъ, а изъ другихъ переводимы были служилые люди и получали земли, оставшіяся послЂ тЂхъ, которые подверглись экспропріаціи. Москва возникла изъ смЂшенія Руско-славянскихъ народностей, и въ эпоху своего возрастанія поддерживала свое дЂло такимъ же народосмЂшеніемъ. ВЂроятно, подобной смЂси населенія одолженъ былъ нЂкогда Владиміръ и своимъ появленіемъ и особеннымъ направленіемъ, хотя, по скудости источниковъ, о ВладимірЂ мы ограничиваемся однимъ предположеніемъ того, чтó о МосквЂ можно сказать съ большимъ правомъ исторической достовЂрности. Ихъ направленіе было сходно, Москва ли взяла верхъ, или другой городъ — все равно, это совершилось по одному и тому же принципу. Какъ нЂкогда Владиміръ стремился подчинять Муромскую и Рязанскую земли и первенствовать надъ дру- /56/ гими землями Руси, такъ теперь Москва, по тому же пути, подчиняетъ себЂ земли и княжества, и не только подчиняетъ, но уже и поглощаетъ ихъ. Владиміру невозможно было достигнуть до того, до чего достигла Москва; тогда еще живучи были вЂчевыя и федеративныя начала; теперь, подъ вліяніемъ завоеванія и развитія въ народномъ духЂ уничтожающихъ ихъ противоположныхъ началъ, — первые задушены страхомъ вознесенной власти, вторые ослабЂли вслЂдъ за первыми. Князья все болЂе и болЂе переставали зависЂть отъ избранія и не стали, вслЂдствіе этого, переходить съ мЂста на мЂсто; утверждались на однихъ мЂстахъ, начали смотрЂть на себя какъ на владЂтелей, а не какъ на правителей, стали прикрЂпляться, такъ-сказать, къ землЂ и тЂмъ самымъ содЂйствовать прикрЂпленію народа къ землЂ. Москва, порабощая ихъ и подчиняя себЂ, тЂмъ самымъ возраждала идею общаго отечества, только уже въ другой формЂ, не въ орежней федеративной, а въ единодержавной. Такъ составилась монархія Московская; такъ изъ нея образовалось государственное русское тЂло. Ея гражданственная стихія есть общинность, поглощеніе личности, такъ какъ въ южно-русскомъ элементЂ, какъ на югЂ, такъ и въ НовгородЂ, развитіе личности врывалось въ общинное начало и не давало ему сформироваться.

Съ церковью случилось въ велико-русскомъ мірЂ обратное тому, чтó было въ южно-русскомъ. Въ южнорусскомъ, хотя она имЂла нравственное могущество, но не довела своей силы до того, чтобъ бездоказательно освящать успЂхъ факта; на востокЂ она необходимо, въ лицЂ своихъ представителей — духовныхъ сановниковъ, должна была сдЂлаться органомъ верховнаго конечнаго суда; ибо для того, чтобъ дЂло приняло характеръ Божія соизволенія, необходимо было признаніе его такимъ отъ тЂхъ, кто обладалъ правомъ рЂшать это. Поэтому церковныя власти на востокЂ стояли несравненно выше надъ массою и имЂли гораздо болЂе возможности дЂйствовать самовластно. Уже въ XII вЂкЂ, именно во время дЂтства Великороссіи, встрЂчаемъ тамъ епископа Θ еодора, который, добиваясь прознанія независимости своей епархіи, дЂлалъ разныя варварства и насилія. (Много бо пострадаша человЂци отъ него въ держаньи его, и селъ изнебывши и оружья и конь; друзіи же и работъ добыша, заточенья же и грабленья не токмо простцемъ, но и мнихомъ, игуменомъ и ерЂемъ; безжалостивъ сый мучитель, другымъ человЂкомъ головы порЂзывалъ и бороды, инымъ же очи выжигая и языкъ урЂзая, а иныя распиная на стЂнЂ и мучи немилостивнЂ, хотя исхитити отъ всЂхъ имЂнье; имЂнья бо бЂ несытъ якы адъ). Къ сожалЂнію, для насъ остается неиз- /57/ вЂстнымъ, какими средствами и при какихъ условіяхъ достигъ епископъ возможности такъ поступать; но безъ сомнЂнія, онъ опирался здЂсь на свЂтскую власть Андрея Боголюбскаго, которой для освященія своихъ предпріятій нуждался въ особомъ независимомъ верховнымъ сановникЂ церковномъ Владимірской земли, отдЂльно отъ Кіевской митрополіи, и сильно домогался, чтобъ Патріархъ учредилъ независимаго епископа. СвЂтская власть опиралась на духовную, духовная — на свЂтскую. Въ то время невозможно было юнымъ началамъ, еще не окрЂпшимъ, часто не уступать старымъ, не потерявшимъ еще своей живучести; и потому Θ еодоръ расплатился въ КіевЂ за свою гордыню, какъ выдавшій его головою князь, чрезъ нЂсколько лЂтъ, тоже расплатился въ БоголюбовЂ. Ростовъ былъ, въ глазахъ Андрея и Θ еодора, что-то другое, отличное отъ Владиміра, ибо Андрей дЂлаетъ епископа независимымъ отъ Ростова. Патріархъ на это не согласился, но посвятилъ Θ еодора во епископы Ростову, предоставя ему жить во ВладимірЂ. ВЂроятно злодЂянія, которыя допускалъ себЂ Θ еодоръ, были вызваны оппозиціею, встрЂченною имъ въ РостовЂ противъ своихъ намЂреній возвыситься во ВладимірЂ и въ церковномъ отношеніи, какъ онъ возвысился надъ Ростовомъ въ мірскомъ. Но видно, исполняя сначала волю Андрея, Θ еодоръ видно уже слищкомъ хотЂлъ показать, какъ важна власть епископа для самаго князя. Андрей предалъ его на погибель. СвЂтская власть князя, освящаемая духовною, не допускаетъ однако послЂдней подчинить себя, и коль скоро послЂдняя вступаетъ въ борьбу; даетъ ей ударъ. Такъ совершалось и впослЂдствіи въ теченіи всей исторіи Великороссіи. Духовенство поддерживало князей въ ихъ стремленіи къ единовластію; князья также ласкали духовенство и содЂйствовали ему силъно; но при каждомъ случаЂ, когда духовная власть переставала итти рука объ руку съ единодержавною свЂтскою, послЂдняя сейчасъ давала почувствовать духовной власти, что свЂтская необходима. Это взаимное противовЂсіе вело такъ успЂшно къ дЂлу. Власть свЂтская, подчинившись духовной, допустивши теократическій принципъ, не могла бы итти прямымъ путемъ, не могла бы пріобрЂтать освященія своимъ предпріятіямъ; тогда родились бы сами собою права, которыя бы ее связывали. Но коль скоро духовная пользовалась могуществомъ, которое однако всегда могла отъ ней отнять свЂтская, тогда, для поддержанія себя, духовная должна, была итти рядомъ со свЂтской и вести ее къ той цЂли, какую избираетъ послЂдняя. Поэтому, въ исторіи Великороссіи мы видимъ неоднократные примЂры, какъ первопрестольники церкви потворствовали свЂтскимъ монархамъ и /58/ освящали ихъ дЂла, даже совершенно противныя уставамъ церкви. Такъ митрополитъ Даніилъ одобрилъ разводъ Василія съ Соломоніею и заключеніе бЂдной великой княгини; а Іоанну IV разрЂшило духовенство четвертый бракъ, которымъ церковь издавна гнушалась. Съ другой стороны видимъ примЂры, какъ оппозиція духовной власти противъ государей была неудачна. Митрополитъ Филиппъ заплатилъ жизнію за обличеніе душегубствъ и кощунствъ того же Іоанна Грознаго; а царь АлексЂй Михайловичъ не затруднился пожертвовать любимцемъ Никономъ, когда тотъ поднялъ слишкомъ независимо голову, защищая самобытность и достоинство правителя церкви. За то при обоюдномъ согласіи властей, когда какъ свЂтская не требовала отъ духовной признанія явно противнаго церкви, такъ духовная не думала стать выше свЂтской, церковь фактически обладала всею жизнію — и политическою и общественною, и власть была могущественна потому, что принимала посвященіе отъ церкви. Такъ-то философія Великорусская, сознавъ необходимость общетвеннаго единства и практическаго пожертвованія личностью, какъ условіемъ всякаго общаго дЂла, довЂрила волю народа волЂ своихъ избранныхъ, предоставила освященіе успЂха высшему выраженію мудрости, и такъ дошла она въ свое время до формулы: Богъ да царь во всемъ! знаменующей крайнее торжество господства общности надъ личностью.

⇐ Предыдущая 123 4 Следующая ⇒