Себастьян 5 страница

— Ты отняла у меня все! — он повышает голос. — Мой бизнес, мою семью, мою жизнь. Всё. И ты, — он бросает взгляд на Себастьяна. — Прекрати двигаться, сукин ты сын. Ты убил моего сына.

— Томми убил несколько женщин, — говорит Себастьян низким, деловым тоном.

Хейс пожимает плечами.

— Мой сын, может, и псих, но он все, что у меня было. И вот я наконец-то работаю над чем-то хорошим в тюрьме, продаю новый наркотик богатым детишкам из колледжа, а моему идиоту сыну пришлось пойти и стать одержимым тобой, Талия. — Хейс прищуривается, смотря на меня. — Что в тебе такого, что заставляет мужчин терять рассудок?

— Ты стоял за наркоторговлей в кампусе Талии? — спрашивает Себастьян, сжимая руки в кулаки, и в голосе его слышится ярость.

— Да, пока Талия по-королевски не испортила все. Несмотря на то, что мой сын клялся, что это не ты, я знаю, что ты написала анонимную статью, разоблачающую профессора, управляющего всем для меня.

Я была права, задаваясь вопросом, что Хейс мог быть замешан в наркоторговле тогда. Я знала этот знак «обратного амперсанда» (зеркальное отражение & ) в двух письмах, и Мина говорила, что когда она и ее сосед по комнате в колледже искали, кому доставить наркотики, нашли что-то очень похожее на то, что я видела, когда доставляла сумки для Хейса.

— И ты... — Хейс сжимает рукоятку пистолета Себастьяна, рисуя лазером красный круг над сердцем Себастьяна. — Ты заработаешь мне жалованье, в котором Талия отказала мне уже дважды.

Себастьян холодно улыбается.

— Я тебе нихрена не заплачу.

Хейс смеётся и качает головой.

— Не ты. Я говорю о твоей мачехе. Интересно, сколько она заплатит, чтобы избавиться от тебя на этот раз?

— Что ты только что сказал? — Себастьян очень медленно чеканит каждое слово.

Этого не может быть. Этого не может быть. Изабель действительно ответственна за смерть его матери? Я помню, как Хейс говорил с Уолтом о том, чтобы взять на себя удар. Черт возьми! Неужели Себастьян? Я чувствую, как Себастьян немеет, и, взглянув на него, начинаю волноваться за его душевное состояние.

Хейс пожимает плечами.

— Твоя мачеха не потерпела бы, чтобы ты «украшал» ее порог в ту же секунду, как умерла твоя мать. Она хотела, чтобы ты навсегда ушёл из семьи Блейков. В определённых кругах ходили слухи, кто возьмёт на себя удар. Они хотели, чтобы никто не знал. А мне нужны были деньги, чтобы финансировать мой бизнес, поэтому я взял их. Я уж точно не ожидал, что твоя мать получит все пули. Урок, полученный при использовании неправильного типа оружия для удара.

— Ты лжешь, — напирает Себастьян. — Парень, который вломился в нашу квартиру, был худым. У него не было твоего телосложения.

— Тюрьма меняет людей, — Хейс ухмыляется, постукивая пистолетом по моему виску. — Расскажи ему, как я тогда выглядел, Талия.

Я поднимаю глаза на Себастьяна, чувствуя тошноту.

— Он был худой, с темно-каштановыми волосами.

Себастьян задерживает свой взгляд на мне на секунду, затем качает головой, сверля Хейса.

— Изабель — королевская стерва первого порядка, но она никогда не опустится до этого, не говоря уже о том, чтобы нанимать таких, как ты.

Хейс смеется.

— Ты прав. Она наняла меня не напрямую, но когда я догнал парня, которому она заплатила, чтобы нанять меня, и выбил из него все дерьмо, чтобы получить остальные мои деньги, он, по крайней мере, сказал мне, кто заказал меня и зачем, прежде чем я всадил пулю ему в голову. Я уверен, что миссис Блейк с радостью отдаст оставшиеся деньги, когда я закончу работу, для которой она меня наняла. Ну, если только она не хочет, чтобы в новостях стало известно, что она сделала.

Себастьян подходит прямо к Хейсу и прижимается сердцем к стволу пистолета.

— Тебе лучше, блять, нажать на курок сейчас, потому что единственный способ покинуть эту квартиру — это мешок для трупов.

Хейс фыркает от холодной ярости Себастьяна.

— Если ты так хочешь покинуть этот мир, — он нажимает на курок, и в течение этой доли секунды, когда ничего не происходит, прямо перед тем, как до Хейса доходит, Себастьян выбивает другой пистолет из его руки. Подняв Хейса прямо со стула, он швыряет его через всю комнату, тот приземляется на журнальный столик с оглушительным треском, ломая его.

В то время как Хейс вскакивает на ноги, чтобы с рёвом броситься на Себастьяна, я быстро наклоняюсь вперёд и пытаюсь еще раз просунуть маленькую заколку в наручники, чтобы освободиться. На этот раз манжета открывается. Как только я повторяю процесс на другой манжете, я использую зубчатый край наручников, чтобы разрезать тонкие веревки с моих лодыжек.

Я ныряю за пистолетом Хейса, так как он ближе всех, затем переворачиваюсь и поднимаю оружие. Я никогда намеренно не стреляла из пистолета, и как бы я ни хотела, чтобы этот человек умер за все, что он сделал со мной и Себастьяном, мои руки слишком сильно дрожат. Я не могу рисковать тем, что случайно убью его, вместо того чтобы покалечить. Себастьяну нужно, чтобы он сдал Изабель за убийство матери.

Себастьян наносит три хороших удара подряд, но Хейс будто одержим. Он просто так не сдастся, мужчина бьёт Себастьяна в ответ. Когда Себастьян падает на одно колено после последнего удара Хейса, я зову его и передаю пистолет по кафельному полу.

Он быстро хватает пистолет, когда Хейс приближается к нему. Подняв руку, Себастьян без колебаний нажимает на курок, выстрелив Хейсу точно в середину лба.

После того как Хейс падает на пол, я спотыкаюсь о Себастьяна и стою над Хейсом, глядя на его застывшее лицо. Как бы мне ни хотелось пнуть его в бедро и накричать на него, сказав, какой он мерзкий человек, и что я не жалею, что он ушёл, я проглатываю весь свой гнев, а затем становлюсь на корточки рядом с Натаном. Стараясь не смотреть на кровь, сочащуюся из двух ран на его предплечье, я прижимаю пальцы к его горлу и смотрю на Себастьяна, надеясь нащупать пульс.

— Слава Богу. У него есть пульс.

Пока Себастьян перевязывает раны Натана полотенцами для рук, чтобы замедлить кровотечение, я звоню в полицию и вызываю скорую. Как только я вешаю трубку, я похлопываю Натана по кудрявым волосам и шепчу ему на ухо:

— Держись, Натан. Пожалуйста, подожди.

Выдохнув, я выпрямляюсь и встречаю взгляд Себастьяна, когда он кладёт оба пистолета на столик.

— Почему он не выстрелил?

Он снова поднимает пистолет, показывая мне рукоятку.

— Это персональный пистолет, откалиброванный по моим отпечаткам. Он не сработает, если кто-то другой попытается выстрелить.

Я киваю в знак понимания, затем хмурюсь.

— Зачем ты убил Хейса? Ты мог выстрелить куда угодно и скрутить его. Теперь он не сможет обвинить Изабель в убийстве твоей матери.

Опуская пистолет, Себастьян сжимает мою челюсть.

— Хейс уже столько всего украл у нас обоих. Я не хотел рисковать тем, что он снова выйдет и нанесёт еще больший ущерб. Ты значишь для меня больше, чем кто-либо, и после того, что он сделал с тобой в прошлом... — он замолкает и резко выдыхает, пытаясь успокоиться. — Надо было сначала опустошить обойму, а потом уже убить.

— Но это не правильно, что это сойдёт ему с рук…

— Убийца моей матери мертв, Талия, — огрызается он.

Дверь распахивается, и Ден врывается в комнату, вытащив пистолет. Себастьян спокойно говорит ему:

— У нас все хорошо, Ден.

Ден смотрит на меня.

— Ты в порядке? — когда я киваю, он опускает пистолет и виновато смотрит в сторону Себастьяна. — Из-за мокрого снега на дорогах заторы. Я был бы здесь раньше.

— Можешь подождать внизу скорую и сопроводить их? — спрашивает Себастьян.

Когда Ден уходит, закрыв за собой дверь, Себастьян скользит большим пальцем вниз по моей шее, его нежное прикосновение смягчает осадок от его последнего комментария.

— Я разберусь с Изабель. Сейчас важно только то, что ты в безопасности.

Я вздыхаю, немного успокоившись.

— Когда ты понял, что Пейдж не моя преследовательница?

— Меня беспокоил тот факт, что на последнем письме были твои духи. Как только я узнал, что у Пейдж есть алиби на время пожара, я ушел. Это письмо было не от нее, а значит, кто-то другой должен был иметь доступ к твоим духам. — Качая головой, он выдыхает. — Пейдж все еще преследовала тебя, Талия. Только по совершенно другой причине. Она отправила первые письма, потому что хотела, чтобы ты нервничала, чтобы чувствовала себя, как она когда-то. Потом она пыталась дискредитировать тебя.

Я скривила губы.

— Джаред сказал мне, что кто-то бросил записку о моем прошлом на его тарелку, когда он стоял там, разговаривая с Натаном на вечеринке.

Себастьян пожимает плечами.

— В конечном счёте, все ее действия сводились к тому, что она пыталась выяснить, что сделало тебя особенной, и что сделать, чтобы заставить Натана бросить тебя.

Качая головой, я медленно выдыхаю.

— Ты звонил мне на телефон, чтобы узнать, что я здесь?

Он кивает.

— По пути сюда, чтобы проверить твою квартиру, я попросил Коннелли проверить твой телефон после того, как ты не ответила на мои сообщения. Оказывается, Дуайт Такер был сокамерником Хейса. Я думал, что пришел сюда, чтобы защитить тебя от Дуайта, и что Хейс послал его за тобой. Последний человек, которого я ожидал увидеть, был сам Хейс, так как он якобы был в тюрьме.

Я вздрагиваю, вспоминая о моем разговоре с Хейсом.

— У него что-то было на надзирателя, и ему позволили улизнуть, чтобы отомстить.

Себастьян сжимает челюсти.

— Мы должны убедиться, что власти знают о начальнике, — убрав волосы с моего лица, он продолжает: — Когда за Натаном приедет скорая и после того, как полиция сделает своё дело, я бы хотел, чтобы ты поехала со мной домой, Талия.

Я заправляю волосы за ухо, гадая, на какой стадии отношений мы находимся.

— Как только я узнаю, что с Натаном все будет хорошо, я приду. Возможно, не сегодня.

Себастьян смотрит на Натана, потом встречает мой взгляд.

— Тогда я подожду с тобой, потому что я говорил не только о сегодняшнем вечере.

Глава 20.

Талия

После восемнадцати часов изнурительных допросов в полиции, затем визита в больницу к Натану после операции, беседы с Чарли, чтобы узнать, что у моей тети диагностировано отравление свинцом, к счастью, причину которого врачам удалось узнать. Импортная керамическая кофейная кружка, о которой Чарли сразу и подумал, а потом принёс для тестирования. Сейчас же я полностью разбита. Хотя я рада, что теперь с тётей все будет в порядке. Когда врачи выяснили причину ее проблем со здоровьем, я просто не могу заставить себя поговорить с ней лицом к лицу. Чарли, вероятно, считает странным, что я использовала его в качестве посредника с тетей, но, к счастью, он слишком добр, чтобы указать на это.

Войдя в лифт Себастьяна, я набираю код пентхауса, затем прислоняюсь к стене и мысленно перебираю все, что сделала, чтобы привести свою квартиру в порядок, чтобы Касс не взбесилась, когда вернется сегодня вечером. Удовлетворенная тем, что проделала основательную работу, я устало выдыхаю. Очевидно, дремать в больничном кресле — не лучшая идея.

— Как квартира Мины? — спрашиваю я Себастьяна, входя и начиная расстёгивать пальто.

Когда Мина позвонила в панике из-за того, что вода хлынула в ее квартиру вскоре после того, как Натан отправился на операцию, я поняла, что Себастьян должен ехать, но я скучала по его успокаивающему присутствию.

Себастьян убирает мои руки и быстро расстегивает пальто.

— Между нами говоря, труба уже отремонтирована. Мина ненавидит шумные вентиляторы, сушащие ее полы, но, по крайней мере, она и Джози больше не в кризисном режиме. Ты что-нибудь ела? — говорит он грубым тоном, стягивая с моих рук рукава пальто.

Я поворачиваюсь и позволяю ему, слишком измучена, чтобы спорить.

— Хм, Да... я думаю, это, должно быть, был стейк. Это больничная еда, так что ты знаешь... — я обнимаю его за шею, когда он поднимает меня на руки. — Куда мы идем?

— В постель, — шепчет он мне у виска.

Я показываю рукой на дневной свет, льющийся в окна.

— Еще только три. Я не могу сейчас идти спать.

Он заходит в спальню и нажимает кнопку на пульте, лежащем на тумбочке. Когда темные шторы начинают опускаться, он садит меня на кровать, чтобы стащить туфли.

— Сон это то, что тебе нужно, Талия.

Я забираюсь под одеяло и, когда он начинает натягивать его на меня, сжимаю его руку. В комнате уже совсем темно, если не считать лучика света из коридора.

— Полежишь со мной немного? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос не звучал так, будто я нуждаюсь в его компании.

Он натягивает одеяло и забирается в постель позади меня. Обняв меня за талию, он кладет другую руку мне на подушку и целует в затылок.

— Спи, Рыженькая.

Я прижимаю его руку к своей груди и целую изгиб его большого пальца, тихо говоря:

— Очередной раз. Сплю в твоей кровати.

Он посмеивается, его грудь приятно вибрирует у меня за спиной. Это ощущение вызывает улыбку, и я прижимаюсь ближе, несмотря на одеяло между нами.

— Первый из многих, — говорит он, проводя рукой по моим волосам.

Я удовлетворенно вздыхаю, полностью очарованная его пальцами, нежно массирующими мою голову.

— Я рада, что ты провел некоторое время с отцом.

— Споря, какой гаечный ключ использовать? — он фыркает.

Я не утруждаю себя напоминанием о том, что пара миллиардеров могла бы вызвать бригаду сантехников вместо того, чтобы чинить самостоятельно. По крайней мере, ворчание Себастьяна звучит добродушно.

— Ты споришь только с теми, кто имеет значение.

— Говорит женщина, которая раздражает меня больше всех, кого я знаю. — Он заправляет мои волосы за ухо и прижимается губами к месту за ухом. — Закрывай глаза. Я буду здесь, когда ты проснешься.

— Ты важнее всего, — бормочу я, прежде чем заснуть под расслабляющее ощущение его пальцев, скользящих по моим волосам.

***

— Я здесь, Талия. — Я открываю глаза и вижу Себастьяна, сидящего на корточках возле кровати и сжимающего мою челюсть.

Я вздрагиваю от прикосновения его холодной кожи к моей согретой сном щеке, но ощущение его пальцев, впивающихся в мой затылок, так успокаивает, что мне все равно. Шторы в его спальне подняты, впуская тусклый вечерний свет. Мой взгляд скользит по его спортивной одежде и снегу, покрывающему его темные волосы.

— Ты бегал?

Он кивает.

— Я думаю, что большая снежная буря, которую они прогнозировали, наконец-то здесь. Ты в порядке? Ты дрожала во сне.

— Старое дерьмо, — бормочу я.

— Хочешь поговорить об этом? — его голубые глаза задерживаются на мне на пару секунд. Когда я не рассказываю свой кошмар, он кивает и встает.

Я сжимаю его запястье, не готовая к тому, чтобы он ушел.

— Подожди, Себастьян. Я хочу, чтобы ты знал, о чем говорил Хейс... что он сказал обо мне.

Себастьян сидит на краю кровати, его успокаивающий запах мужского тела, мускусного одеколона, зимы на улице и пота скользит по мне. Я провожу пальцами по его руке, лежащей на кровати, и рассказываю ему, что произошло между мной и Хейсом в ночь смерти Амелии.

Я стою в темном переулке, склонившись над картиной, которую мы с Амелией нарисовали, чтобы защитить ее от холодного дождя, который теперь идет сильнее. Образ ее, лежащей на кухонном полу, снова и снова прокручивается в моей голове, сжимая мою грудь, пока я вглядываюсь в темноту кирпичной стены, ища один кирпич, который немного наклонен. Заметив его, я быстро вытаскиваю половинку кирпича. Я понятия не имею, как долго этот тайник был здесь, но я благодарна за это сейчас. Дождь испортит рисунок, так что тайник должен сохранить его сухим. Всхлипнув, я быстро засовываю сложенную бумагу в квадратное отверстие и кладу кирпич на место.

В последний раз похлопав по стене, я опускаю руку и бегу по переулку. Как только я достигаю края света в верхней части переулка, я вижу Хейса, проходящего мимо. Звук моих ботинок, шлепающих по дороге, привлекает его внимание, и он останавливается.

— Куда ты так спешишь, Талия?

Обычно от его скользкого, как масло, голоса у меня мурашки бегут по коже, но сейчас от страха у меня сводит желудок. Когда он поворачивается и сворачивает в переулок, меня охватывает паника. Он в десяти футах от меня, и все, чего я хочу, — это убежать как можно дальше от него, но для этого мне придется обогнать его. Когда он приближается, воспоминание о крови Уолта, брызнувшей на меня, когда я выстрелила в него, вспыхивает в моей голове. Она у меня на лице? Моей шее?

Я быстро отступаю назад в переулок, надеясь, что если дождь не убрал кровь, которая могла быть на мне, тени спрячут ее от Хейса. Не то, чтобы ему было наплевать на Уолта, но парень моей тети представляет собой канал распространения, который ведет к денежному потоку для наркобизнеса Хейса, и намеренно или нет, я просто отрезала этот канал навсегда.

Хейс прижимает меня к стене, его рука на холодных, мокрых кирпичах позади меня.

— Думаю, мне придётся проводить здесь больше времени. — Я съёживаюсь, когда он стягивает резинку, держащую мою косу, и она с мокрым стуком падает мне на плечо. — Складывал свои лекарства, откладывая на большое расширение, которое планировал. И я подумал…

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я. Голос звучит хрипло, когда осознание того, что я уничтожила половину его запасов, вдруг разгорается в моей голове. Инстинкт оттолкнуть его так велик, что я сжимаю руки в кулаки. Если я буду действовать, он причинит мне боль. Он намного сильнее.

Хейс приподнимает мою мокрую косу, щелкая по мокрым концам большим пальцем.

— Я думал обо всем, что ты изучаешь. Мне бы пригодился кто-то вроде тебя в моей организации. Ты могла бы следить за каждым аспектом моего растущего бизнеса со своим книжным умом. И, может быть, через пару лет ты сможешь ходить со мной, чтобы заключать новые сделки, по-настоящему изучая все тонкости. Что скажешь?

Он хочет, чтобы я глубоко погрузилась в его наркобизнес? Помогла ему? Мой желудок сжимается. Все, чего я хочу, это бежать. Я скажу что угодно, лишь бы он отошел от меня. Я все равно не собираюсь возвращаться.

— Я подумаю об этом. — Самодовольная улыбка трогает его губы, и когда я вижу, что он начинает отворачиваться, я паникую. Он собирается подняться наверх. Он увидит, что я сделала, и убьет меня. Мне нужно время, чтобы уйти достаточно далеко.

— Отправь меня в колледж.

Он оборачивается и прищуривается.

— Что?

Я выпрямляю спину и уверенно встречаю его взгляд.

— Обещай заплатить за колледж, и я буду работать на тебя.

Он снова подходит слишком близко и хватает меня за подбородок.

— А что еще я получу, если заплачу за твое образование?

Я сглатываю отвращение. По его злобному взгляду я понимаю, что он имеет в виду. Мне хочется плюнуть ему в лицо, но я молчу и пожимаю плечами, притворяясь безразличной.

— Давай скрепим сделку поцелуем, мм? — с довольным смешком говорит Хейс.

Когда он прижимается губами к моим, я стою неподвижно под холодным дождем, мое тело немеет от шока и отвращения.

Подняв голову, Хейс сильно дергает меня за косу, в его взгляде раздражение и веселье.

— Тебе придется поработать над техникой, Талия.

Меня тошнит, но что я могу сделать, чтобы он не поднялся наверх прямо сейчас?

Как только он делает пару шагов, мой мозг замыкается на решении, которое даст мне немного времени.

— Докажи, что у тебя есть деньги, чтобы отправить меня учиться? — говорю я с уверенностью, которой не чувствую.

Он хмурится.

— У меня есть деньги. У тебя еще есть несколько лет.

— Покажи мне.

Он разводит руками.

— С собой нет.

Я качаю головой.

— Я хочу знать, можешь ты заплатить или нет.

Хейс смотрит на меня в темноте, холодно оценивая.

— Я возьму деньги и вещи. Иди высушись и будь в своей квартире, когда я вернусь. — Он уходит, но когда достигает края света в начале переулка, смотрит в мою сторону, его взгляд блестит. — Ты оказалась интересным сюрпризом, Талия. Маленькая переговорщица.

Может, мне и тринадцать, но я не идиотка. Я знаю, он ждет, что я не буду сопротивляться его прикосновениям. Когда он выходит из переулка, поворачивается в противоположную сторону, и я слышу звон его ключей, я знаю, что он уходит, но он вернется.

Я пытаюсь вытереть след его губ своим мокрым рукавом, но меня охватывает тошнотворное отвращение. В конце концов, меня тошнит прямо на улице, а холодный дождь колотит по затылку. Вытирая рот, я прерывисто выдыхаю и убегаю так быстро, как только позволяют ноги.

Когда я заканчиваю переживать прошлое, я сжимаю руку Себастьяна, моя грудь болит.

— Хотя не совсем так, как он сказал, но я сыграла свою роль. Моя грудь болит, когда я думаю о последствиях, которые вызвала и о которых не знала. Они — все, о чем я думала с тех пор, как узнала, что Томми его сын.

Себастьян кладет свою руку поверх моей.

— Мы все сделали то, о чем сожалеем, но ты не могла знать и не должна чувствовать себя ответственной за то, как все обернулось. Хейс был эгоистичным, садистским ублюдком, чей выбор был навязан тебе в детстве. Ты пережила ужасную ситуацию, Талия. Я не позволю тебе винить себя. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

— Но я держала пистолет, Себастьян. Уолт умер из-за меня. Я все еще не уверена, действительно ли нажала на курок, или это он пытался выхватить его у меня, но факт в том, что... я убила человека.

— И я убил четырёх своих людей, — резко отвечает он.

Когда я просто смотрю на него с широко раскрытыми глазами, он выдыхает и скользит своими пальцами по моим.

— Ты спросила, почему я ушел из флота. В тот день, когда произошел взрыв, моя работа заключалась в поиске угроз. Я позвонил, посчитал, что местность свободна, но повстанцы были так хорошо замаскированы, что я не смог их увидеть. Из-за моего решения четверо из моей команды погибли.

— У тебя была другая ситуация. Ты работал на свою страну, делая все возможное с разведданными, которые были у тебя в то время.

Поднеся мою руку ко рту, он нежно целует мою ладонь, а затем проводит по ней большим пальцем.

— Я хочу сказать, что мы не можем знать, как повлияет наш выбор на жизнь других людей, будь то прямо перед нами или в будущем. Все, что мы можем сделать, это принять наилучшие решения и надеяться, что позитивные волны перевесят негативные.

Он замолкает, его взгляд сосредоточен на стене. Я вижу, что он думает о погибших.

— Я уверена, что никто не винит тебя, Себастьян, — говорю я, сжимая его руку.

Он качает головой.

— Ирония в том, что теперь мое ограниченное цветовое зрение позволяет мне видеть сквозь любой камуфляж, а мое ночное зрение лучше, чем у человека с цветовым зрением, но морпех не может быть дальтоником. Слишком много других факторов на работе зависят от полноцветного зрения. Хотя я и мог остаться в армии в другой роли, оставаться там было неправильно.

— Отставка позволила тебе начать бизнес, где ты продолжаешь защищать людей и помогать им. — Я поднимаю руку и глажу его подбородок. — Тео и другие из «Блэк секьюрити»... они все бывшие военные, да? — когда он кивает, я улыбаюсь. — Мне кажется, они вполне доверяют тебе, как руководителю.

Себастьян сжимает мою руку и целует ладонь, полуулыбка появляется на его губах.

— Как это все перевернулось, что теперь ты заставляешь меня чувствовать себя лучше?

Я пожимаю плечами.

— Это взаимовыгодный разговор.

— Нет, честный, — говорит он. — Первый, который у нас был, и давно должен был быть.

Напряжение между нами спадает, и нарастает жара, когда мы смотрим друг на друга. Я облизываю губы и опускаю его руку на край одеяла, дразня:

— У вас есть еще какие-нибудь «первые планы», мистер Блэк?

Жар искрится в его взгляде, и он откидывает одеяло, чтобы провести рукой по моему бедру, покрытому джинсами, а затем по изгибу моего зада.

— Совершенно верно, Мисс Ред.

Шлепнув меня по ягодице, он встает.

— Я иду в душ. По твоей просьбе вещи из отеля находятся в углу. Я оставил тебе еду и новую бутылку на стойке. Ешь досыта. Я надеюсь найти тебя в гостиной с бокалом вина, когда выйду.

Возможно, его тон внезапно стал деловым, но в его обещании присоединиться ко мне есть скрытая чувственность, которая не может быть ошибочной. Как только включается душ, я вскакиваю с кровати, включаю свет и направляюсь к чемодану.

Как и сказал Себастьян, я нахожу на стойке нераспечатанную бутылку вина, а также поднос с сыром и свежими фруктами. Я откусываю кусочек сыра, запихиваю в рот кусочки ананаса и малины и осматриваю гарнитур, открывая ящики в поисках открывашки, которой он пользовался прошлой ночью. Наконец я нахожу ее, но мой взгляд натыкается на открытку от Мины, которую он, очевидно, сунул в ящик и забыл о ней.

Подняв маленький конверт, я вытаскиваю открытку.

Себ,

Спасибо, что надел форму. Это много значило для нас с Джози. Что касается моего подарка тебе, она стоит прямо там. Талия особенная во многих отношениях. Не дай ей ускользнуть от тебя на этот раз.

Мина

Положив карточку на стойку, я откупориваю бутылку. Ожидая, пока вино «подышит», я жую сыр и фрукты, в то время как записка Мины проносится в моей голове бесконечно. Почему Себастьян не рассказал мне все, что было в открытке? Он просто не готов еще? От этой мысли мне становится немного грустно, и я наливаю себе бокал вина.

Я делаю глоток вина и бросаю взгляд на окно. Вид быстро падающего снега поднимает мне настроение. Я направляюсь, чтобы выключить свет на кухне, и ухмыляюсь, когда выключатель, который я нажимаю, разжигает огонь в двустороннем камине.

Оглядываюсь в поисках подходящего стула, мои черные шелковые брюки тихо «колышутся» вокруг моих ног, когда я выключаю свет, а затем перемещаю стул к окну. Я беру свое вино и возвращаюсь к окну, где опираюсь на стул и поднимаю воротник пиджака Себастьяна, чтобы вдохнуть его удивительный запах.

— Что это с тобой и почему мебель передвинута?

Низкий смешок Себастьяна заставляет мое тело напрячься в ожидании. Я улыбаюсь, когда он кладет руки на спинку стула, на который я опираюсь. От него так хорошо пахнет, что я пару раз глубоко вдыхаю.

— Я просто наблюдаю за погодой в темноте. Это расслабляет. Я собиралась сесть, но почему-то слишком нервничаю, поэтому стою и потягиваю фантастическое вино. — Я поворачиваюсь и смотрю на него, когда начинаю понимать что к чему. — Ты купил это вино специально для меня, да? Как и наручники. — Я виновато улыбаюсь. — Я увидела рисунки на них только после того, как Хейс надел их на меня.

Он секунду смотрит мне в глаза, потом кивает.

— Я купил пару бутылок полгода назад. Я был серьезен, когда говорил о чистом листе, Талия. Я очень хотел тебя тогда, но после всего, через что мы прошли... — он делает паузу и перебрасывает мои волосы через плечо, проводя большим пальцем по моей челюсти. — То, что я чувствую к тебе, превосходит все, что я когда-либо чувствовал к другому человеку. Все, что я хочу, это защитить тебя, и знать, что ты в безопасности. Мне нравится видеть, как ты улыбаешься, и знать, что это из-за меня. И даже если бы наши жизни не пересекались в лабиринте дерьма, который мы только что обнаружили за последние двадцать четыре часа, я знаю, что наша связь все равно была бы неоспоримой. Ты пробуждаешь во мне лучшее, и я не собираюсь тебя отпускать.

Сердце колотится, грудь раздувается. Для меня это звучит довольно преданно. Я улыбаюсь и кладу свою руку поверх его.

— Хорошо, потому что я никуда не собираюсь.

Себастьян качает головой, стиснув зубы.

— Ты можешь…однажды.

Он все еще думает, что я собираюсь бежать? Только не после этой речи.

— Почему ты так думаешь?

Себастьян берет бокал вина из моей руки и поднимает его к свету.

— Видишь этот красный цвет?

Когда я киваю, он поворачивает стакан в сторону темной комнаты.

— А что сейчас ты видишь?

Я щурюсь на вино.

— Я знаю, что оно красное, но цвет такой темный, что кажется черным.

Он вертит ножку в руке, глядя на вино в изогнутом бокале.

— У меня бывали дни, когда красный выглядел вот так, чёрным. Иногда я просыпаюсь и все, что могу увидеть только оттенки серого. — Себастьян ставит стакан на встроенную книжную полку и поворачивается ко мне. Приподняв прядь моих волос, он медленно проводит пальцами по пряди, резко выдыхая, когда достигает конца. — Я прошёл через ад после того, как открыл глаза на больничной койке и понял, что потерял большинство цветов. Сначала я думал, что это похоже на амнезию и что возможность различать цвета вернется. Я продолжал надеяться. Как только я понял, что это моя новая реальность, мне потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. Я не знаю, что буду делать, если потеряю и красный спектр, Талия. Сомневаюсь, что буду подходящим человеком. Ты не захочешь остаться.

Я выдерживаю его взгляд.

— Ты никогда не потеряешь красный из своей жизни, потому что твой красный будет все еще здесь, стоя прямо перед тобой. — Я касаюсь его челюсти. — Но если настанет день, когда все цвета полностью исчезнут... Позволь мне быть твоей радугой, Себастьян. Я могу показать тебе, где искать.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 15 16 171819 Следующая ⇒