Table of Contents 12 страница

– Рен, думаю, тебе пора понять, что у нас будет ребенок. Мне нужно знать...

– Саша, прекрати. Когда придет время, мы разработаем расписание для ребенка. Но сейчас мы играем честно. По мере того, как беременность будет прогрессировать, я открою свои двери для тебя и социального работника, что будет частью нашего соглашения об опеке. Если ты не чувствуешь себя комфортно в моем доме, мы обсудим это в то время. Но на этом все.

– Какое соглашение об опеке? – она поднимает голову вверх. – Какого черта ты задумал?

– Я бы предпочел, чтобы мы обсудили это во время беременности.

– Как ты можешь быть таким осужденным, таким равнодушным? Я почти на семнадцатой неделе беременности. Пора начать общаться и думать о будущем. Нравится тебе это или нет, но это будет наш ребенок на всю жизнь. Я уже говорила это раньше, но повторяю – я заслуживаю твоего уважения.

– Как я унижаю тебя? Это ты приходишь ко мне в офис, кричишь и устраиваешь сцену. Это ты соврала родителям, что мы пара. Я взял на себя любую финансовую ответственность. Я делаю то, что считаю лучшим для всех участников этой ситуации.

– Думаешь, деньги – это ответ? Как насчет поддержки? Я вижу это в твоих глазах, Рен. Ты винишь меня за это, но я была не одна в этой кровати. Ты был рядом со мной. Если я правильно помню, тебе нравилась каждая секунда.

Я вздрагиваю от ее заявления и проглатываю стыд, поднимающийся к горлу.

– Саша, в этом-то и проблема. Я ничего не помню. Ни одной минуты. Я не пытаюсь быть жестоким, и я не пытаюсь быть мудаком, но это правда. Все это для меня загадка. Одну вещь, которую точно знаю, я использовал презерватив. Я понимаю научные аспекты, но как именно ты оказалась беременной?

Саша резко вздыхает и садится обратно, держась за живот. Я понимаю, что зашел слишком далеко.

– Знаешь, что? Не отвечай, потому что сейчас это спорный вопрос. Я делаю то, что считаю лучшим. Чего ты еще хочешь?

– Как насчет сочувствия и поддержки? Обращайся со мной как с женщиной, которую ты обрюхатил. Ты понятия не имеешь, каково мне!

Гейл смотрит мне прямо в глаза, и я представляю, как Биззи и мама советуют мне быть осторожнее. Это гормональная женщина. Она может сойти с рельсов, и я не хочу нести за это ответственность.

– Что ты хочешь, Саша? Каковы твои требования? Что у тебя на уме?

– Мы работаем над этим вместе.

– Как?

– Думаю, пришло время узнать друг друга получше, представить наши семьи. Моя мама предлагает пригласить твою семью на завтрак, чтобы растопить лед.

– Саша... – вздыхаю я и опускаю голову. – Когда-нибудь мы все это сделаем. Я не дурак. Я знаю, что наши семьи будут связаны, но не сейчас. Я думаю, что эмоции еще не улеглись. Говоря от имени моей семьи, они все еще позволяют новостям успокоиться.

– Поверь мне, Рен, моя семья тоже в шоке. Но ради семьи и единства я готова отложить свой гнев в сторону и начать все сначала. С чистого листа. С остальным мы справимся.

Последствия снова есть, она ждет от меня большего.

– Ты тупая? – я набрасываю, и Гейл цыкает на меня. Я чувствую на себе ее неодобрительный взгляд. – Прошу прощения за это замечание, Саша. В этом не было необходимости. Но я не уверен, что ты понимаешь, поэтому я изложу это ясно. Слушай, что я говорю. Я хочу быть частью жизни этого ребенка. Моя семья тоже этого хочет. Это моя работа – работать с вами и выяснять ситуацию, которая лучше всего работает после рождения ребенка. Ты права по поводу того, что надо забыть старые обиды и начать с чистого листа. Однако между нами нет никаких отношений, кроме родительских.

Несколько секунд она пристально смотрит на меня, потом кивает и встает.

– Я не думала, что ты такой человек. Не слишком ли много ожидать немного порядочности? Ты уже спрашивал, чего я от тебя хочу. Начнем с уважения.

– Ты должна заслужить мое уважение, Саша, и до сих пор ты плохо доказала, что можешь быть рациональной. Ты уже второй раз врываешься в мой кабинет с когтями наготове. Не говоря уже о твоих взрывах перед нашими адвокатами.

– Ты не из тех, кто рассуждает рационально, но с меня хватит. Как я уже говорила, все забыто. Можешь выключить, Гейл! Я ухожу, – она подходит к двери и поворачивается ко мне. – Я оставлю тебя с этим, Рен. Когда прошел первый шок, я ожидала от тебя большего. Я не думала, что ты будешь таким бессердечным и отстраненным. Но ты показал свое истинное лицо. Независимо от вашего грандиозного плана, с вашим адвокатом и вашими соглашениями об опеке, ты должен помнить, что я мать. У меня тоже есть адвокаты. Пора тебе собраться с духом. Этот эмоционально недоступный поступок не сулит ничего хорошего в присутствии судьи по семейным делам.

Саша выходит, и я облегченно вздыхаю, опускаясь в ближайшее кресло. Я почти забываю, что Гейл все еще в комнате, пока она не подходит и не кладет руку мне на плечо.

– Мне очень жаль, Гейл. Спасибо, что пришла помочь.

– Все нормально. Я выясню, как она сюда попала, – она делает паузу, и я знаю, что Гейл хочет сказать больше.

– В чем дело, Гейл?

– Шоу, я говорю это, потому что мне не все равно, и потому что я мать и бабушка. Саша права. Вы подходите к этой беременности очень клинически и расчетливо. То, что ты делаешь с Колдуэллом, разумно, но я думаю, ты избегаешь эмоций, связанных с этим. Может, Саша и стерва, но она все еще беременна. Есть много вещей, которые ты не можешь понять. Гормоны, боль, неконтролируемые изменения в ее теле, не говоря уже о влиянии на ее эмоциональное состояние. Ее тело больше не принадлежит ей. В ней растет жизнь. Это прекрасная вещь. Мне повезло, что рядом со мной был мужчина, который любил меня.

– Что ты хочешь сказать?

– Ты должен знать, что она больше не та женщина, с которой ты спал ради удобства. Теперь она мать твоего ребенка и сука она или нет, Саша делает тебе величайший подарок в мире.

– Господи, – я наклоняюсь и опускаю голову на руки. – Гейл, ты не понимаешь. Я лежу ночью в постели и думаю о том, как все разочарованы мной и моей ошибкой. Потом я закрываю глаза и прижимаю к себе Биззи, молясь, чтобы она осталась со мной.

– Это и есть проблема. Ты все еще думаешь о себе, а не о ребенке. Нет сомнений, что у тебя нет чувств к Саше. Она манипулирующая и злая, а это очень плохое сочетание. Ты действительно хочешь, чтобы ваш ребенок вырос, слыша, как ты избегал всего, и знал, что вы думаете о нем как об ошибке? Потому что Саша из тех женщин, которая расскажет этому ребенку все гадости.

– Какого черта я делаю? Скажи мне.

– Я не могу указывать тебе, что делать. Могу только посоветовать быть осторожнее. Эта женщина влюблена в тебя. Очевидно, она хочет большего.

– Терпеть ее не могу! Я не могу даже смотреть на нее и не чувствовать ненависти к тому, что она сделала с Биззи. Знать, что у моего ребенка будет ее ДНК, меня тошнит от этого.

– Слишком поздно.

– Черт, черт, черт, – ее слова повисли в воздухе, и я знаю, что она права.

Мне нужно изменить свое отношение.

– Я освобожу твое расписание на вторую половину дня. Думаю, тебе пора домой.

– Спасибо, Гейл, – я похлопываю ее по плечу.

Она оставляет меня в покое, и я, вместо того чтобы позвонить Колдуэллу, собираю вещи и смотрю на часы. Биззи работала прошлой ночью, и, если я скоро вернусь домой, она, надеюсь, все еще будет спать. Хочу забраться в постель и обнять ее. Она знает, что сказать.

– Я согласна с Гейл, – говорит Биззи мне в грудь, когда я провожу руками по ее волосам.

Она лежит со мной на диване, и я только что закончил рассказывать ей о событиях утра.

– Скажи мне, что делать.

– Расскажи все о ребенке.

– Что?

Я чувствую, как у нее перехватывает дыхание, и слезы капают мне на грудь. Но ничто не готовит меня к тому, что она скажет дальше.

– Представь, что это я. Представь, что я ношу твоего ребенка.

Мое сердце останавливается от ее слов, и я все еще сжимаю руки. Мне требуется секунда, чтобы собраться с мыслями.

– Это невозможно. Когда у тебя будет мой ребенок, я буду рядом с тобой каждую секунду. Ты не сможешь дышать без меня в своем пространстве. Уверен, тебе придется удалить меня хирургическим путем из своей задницы.

Она хихикает и наклоняется, ее глаза блестят от слез.

– Я бы не стала заходить так далеко, но тебе нужно принять более масштабные меры в ее дородовом уходе. Спроси ее, как она. Может, почитай пару книг. Постарайся заинтересовать ее общим благополучием.

– Это будет трудно, учитывая, что я ее терпеть не могу.

– Ты должен смириться с этим, Шоу, ради ребенка.

Я слушаю, что она говорит, но я также слышу боль и страдание в ее голосе. Потом понимаю, что был так сосредоточена на «сейчас», что не сосредоточилась на нашем будущем.

– Биззи, я умолял тебя остаться со мной, но я был эгоистом. Ты ведь знаешь, что нужна мне?

– Вы с Сашей разберетесь. Родить ребенка будет трудно, но это будет прекрасно.

– Что ты говоришь?

– Поздние ночи, ранние утра, встречи с педиатром... все это будет безумием. Иногда это будет хаотично и будет сводить с ума, но ты справишься. Ты из тех мужчин, которые во всем разберутся.

– Я разберусь с этим, когда ты будешь рядом.

– Ты все равно разберешься. Но сейчас тебе нужно заключить перемирие с Сашей.

– Не могу поверить! Несмотря на то что случилось, ты такая бескорыстная и добрая. Как мне так повезло?

– У тебя будет ребенок от Сатаны. Я бы не назвала это везением.

Я вздрагиваю от этого заявления. В ее тоне есть намек на что-то, чего я не узнаю́. Это не обида, не гнев и не отвращение. Звучит как предательство.

– Черт, детка! Добей меня, когда мне и так плохо.

– Прости, Шоу, – она поднимается, слезает с моей груди и перебирается на другой конец дивана.

Я насторожился, мгновенно заметив перемену в ней. Она подтягивает колени к груди и обхватывает себя руками. Мой первый инстинкт – притянуть ее к себе, но вместо этого я остаюсь на месте и жду.

– Это было неуместно, но не было неправдой. В последнее время я много думала и решила, что пока не переезжаю. Это деликатное и запутанное время, и я хотела бы подумать о том, как именно мы должны действовать.

– Ты, бл*ть, издеваешься? – мое сердце не начинает колотиться, вместо этого оно грохочет в груди так сильно, что начинает тикать в висках.

Я вскакиваю и тянусь к ней, но она протягивает руку, чтобы остановить меня.

– Нет, я не издеваюсь, – в ее глазах больше нет слез, только пустота, и это убивает меня.

– Откуда взялась эта мысль? Ты сказала, что будешь рядом со мной. Я рассчитываю, что ты поможешь мне пройти через это. Черт! Я не смогу сделать это без тебя.

– Я помогу тебе, буду рядом и буду рядом с тобой. Но я делаю это ради тебя!

– Как, черт возьми, ты это решила?

– Потому что я не оставлю тебя. Это отсрочка. Нам нужно, чтобы ты оказался в нужном месте, чтобы справиться с тем фактом, что твоя жизнь меняется. И слишком много перемен сразу – не очень хорошая идея.

– Это не ответ. Ответ в том, чтобы двигаться быстро, сделать его нашим домом. Украсить, как ты хочешь, купить то, что ты хочешь или изменить то, что ты хочешь. Но не бросай меня сейчас.

– Я все еще здесь, Шоу, но думаю, что так будет лучше.

– Это то, о чем я думаю?

– В этом-то и проблема. Ты не думаешь. Ты так беспокоишься обо мне, что не обращаешь внимания на общую картину. Мы не должны думать ни о себе, ни обо мне. Запланировано или нет, но ребенок все равно родится. Ребенок, которому ты захочешь дать дом здесь, в этой квартире. Ребенок, которого твоя семья захочет узнать. Ребенок, в которого ты влюбишься.

– В этом я не сомневаюсь. На самом деле, это ты помогаешь мне понять причину. Так почему ты думаешь, что откладывать переезд было бы хорошей идеей? Что я упускаю? – я говорю слишком громко и наблюдаю за изменением языка ее тела.

Она вскакивает, и на этот раз, когда говорит, нет никакого отрицания; это написано на ней. Гнев, ярость, и явное предательство.

– Ты упускаешь то, что это не мой ребенок!

Слова будто отскакивают от стен, и я не могу найти ответ. Все, что она сказала – правда. Теперь в этом доме будет ребенок, в моей жизни, в жизни моей семьи.

Мы это уже обсуждали. В течение нескольких недель мы обсуждали наши страхи, но сегодня все по-другому.

– Что здесь происходит? – спрашиваю я, испугавшись ее ответа.

– Что происходит, так это то, что я сошла с ума! Наконец, после всех этих недель, когда я позволила правде проникнуть в себя, я в ярости. Я слушала, как ты умолял меня не уходить, чтобы я дала тебе шанс. Обещания ничего не изменят между нами. Но ты ошибаешься! Позволь мне объяснить, заставить тебя понять, к чему я клоню. Я любила тебя, сколько себя помню. С того дня, как ты пришел в больницу, мое сердце бьется для тебя. С каждой поездкой домой во время учебы в колледже, юридической школе и даже стажировки я падала все глубже. Я пыталась остановить себя, сказать себе, что я веду себя глупо и юная влюбленность угаснет, но этого не произошло.

Она делает глубокий вдох и продолжает резать меня по кусочкам.

– Я знала, что ты заботишься обо мне, знала, что у тебя есть силы помочь мне, когда мне больно, и поэтому я обратилась к тебе. Если уж на то пошло, те несколько минут в твоих объятиях были моим утешением. Я приму это. Как бы жалко это ни было, я приму.

– Биззи... – я подхожу к ней, но она отступает.

– Дай мне закончить. В течение этих десяти лет я обращала внимание на все, что касалось тебя. Когда я увидела тебя с женщиной, я надеялась и молилась, чтобы она не заставила тебя влюбиться, потому что я не была уверена, что переживу это. Потом я поумнела и поняла, что просто иметь тебя в своей жизни было достаточно, потому что я так сильно тебя любила! Но теперь, даже зная, как сильно ты заботишься обо мне, я не уверена, что смогу пережить, что у тебя будет ребенок от Саши Крейн! Я солгала. Черт, может быть, я лгала все это время. Я думала, что смогу поддержать тебя, быть той женщиной, которая не заметит очевидной ошибки. Я не уверена, что я та женщина, потому что эта женщина должна быть сильной и уверенной. Ей нужно уметь стоять с высоко поднятой головой, а не заползать в нору и прятаться от смущения и стыда.

Каждое ее слово разрывает меня на куски. Уже дважды за сегодняшний день женщина упоминала смущение и стыд со мной в своей жизни.

На одну мне насрать, но эта владеет моей душой, и я не могу позволить ей пройти через это в одиночку.

– Что я могу сделать? – это все, что выходит из моего рта.

– Ты можешь уважать мое желание отложить переезд. Ты можешь немного отступить, дать мне время подумать о моем месте во всем этом. С того момента, как ты сказал, что заботишься обо мне, я была так поглощена нами, но мне также больно. Так больно, что дыра в моем сердце растет с каждым днем.

– Разве ты не понимаешь? Я не могу отступить, потому что мой самый большой страх – происходит прямо перед моими глазами. Дать тебе пространство означает, что у тебя есть время усомниться в моих чувствах и дать сомнениям залезть в твою голову. Это не поможет.

– Шоу... – ее голос срывается, и я быстро подхожу к ней, прижимая ее к своей груди, где я прижимаю ее голову к своей шее.

Я крепко обнимаю ее, чувствуя, как она дрожит. Она не отвечает на мои объятия, но стоит неподвижно, ее грудь трясется.

– Детка, я не знаю, что случилось и откуда это взялось, но ты должна поговорить со мной. Я дам тебе все что угодно, абсолютно все, что в моих силах. Хочешь подождать с переездом, я отступлю. Но я не сдаюсь.

Она кивает, но молчит, ее дыхание замедляется.

– Меньше всего я хочу, чтобы тебе было больно, Биззи! Любой мужчина, который настоящий мужчина, знает, что ты из тех женщин, за которых отдали бы последний вздох, чтобы увидеть улыбку. Ты из тех женщин, за которых мужчина сражается до последнего. И мне всегда будет за что бороться.

Я сжимаю ее крепче, стараясь не раздавить, но не могу подойти достаточно близко. Я знал, что это случится. Как бы мне ни хотелось верить, что моей преданности будет достаточно, это не так.

Теперь я больше не боюсь.

Я в ужасе.

Глава 21

Биззи

– Это так грустно, – Клэр говорит ни к кому не обращаясь, но выражает то, что мы все чувствуем.

Я оцепенело сижу, уставившись на бутылку с водой передо мной, и вспоминаю лицо сладкого Грейди, когда я видела его в последний раз. Он был таким хрупким и слабым, но его улыбка освещала комнату. Мы с Клэр навестили его несколько дней назад, зная, что, скорее всего, в последний раз видим его живым.

Он умер сегодня утром. Сестра Эви узнала об этом через час после того, как мы с Клэр пришли на смену. Мы держались вместе, но это было тяжело, зная, что мы все заботились об этом молодом человеке.

Несколько медсестер и других сотрудников сделали перерыв и пришли в кафетерий, чтобы поговорить о нем подальше от других детей. До сих пор мы организовывали доставку еды и согласовывали наше расписание так, чтобы половина из нас могла присутствовать на посещении, а другая половина – на похоронах. Из-за моей связи, я посещаю оба мероприятия.

За столом воцаряется тишина, но я слишком растеряна, чтобы поднять голову и понять почему. Когда кока-кола скользит передо мной и большие сильные руки обхватывают меня сзади, я задыхаюсь и закрываю глаза.

Хватка Ники усиливается, и я извиваюсь в его объятиях.

– Биз, мне так жаль.

Он не спрашивает «Как дела? » или «Как ты себя чувствуешь? », потому что он знает.

– Спасибо, – я хватаю его за руки для поддержки.

Мы стоим так несколько минут, Клэр подходит к нам, и Ники обнимает ее. Слез нет, только безмолвная печаль.

– Что ты здесь делаешь? Разве тебе не нужно готовиться к завтрашней игре? – я откидываюсь назад и ловлю беспокойство в его глазах.

– Шоу звонил. Я пришел. Он хотел быть здесь.

Нет необходимости говорить больше, потому что Шоу встречается с Сашей сегодня для другого ультразвука. Они надеются узнать пол ребенка.

Прошло две недели после моего срыва в доме Шоу. Срыв, который взялся из ниоткуда, и я была смущена каждый день после того случая. Я попыталась извиниться, но он остановил меня, объяснив, что для меня лучше выпустить это наружу, чем держать свои чувства внутри. Знаю, как сильно ранила его, потому что каждый раз, когда мы остаемся наедине, он внимательнее, чем когда-либо, если это вообще возможно.

– Если ты не против, я сегодня потусуюсь с детьми? Поиграю в карты, посмотрю матч команд колледжа. Матис тоже придет, – говорит Никки, и я слышу слабый вздох от кого-то за столом позади меня.

– Это будет чудесно, – я отскакиваю назад и прерываю наше групповое объятие. – Мы будем рады тебя видеть.

– Сегодня ужин у моих родителей, – напоминает он мне.

– Ники, сегодня не вариант, – последнее, что я хочу делать, это быть рядом с семьей Беннетт, когда они празднуют новости.

Скоро мне придется с этим разобраться.

– Я знаю, Биз, но мы должны быть вместе. По многим причинам.

Я умоляюще смотрю на Клэр, и она принимает мое сообщение.

– Ник, после смены мы с Биззи пойдем навестить родителей Грейди, – лжет она под идеальным предлогом, с которым он не может спорить.

Он кивает и встает, забирая меня с собой.

– Хорошо, я понимаю.

– Встретимся наверху. Я собираюсь взять салат на потом, – говорю я группе и сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза от всех этих звездных взглядов на Ника.

Клэр тоже замечает это и уводит его, пока я не добралась до салатного бара. Ничего особо привлекательного, но я заставляю себя набрать тарелку.

Кто-то подходит ко мне сзади, и волосы на моих руках встают дыбом. Прошли годы, но знакомый запах духов проникает в мой нос, и я нутром чувствую, что это она. Я перестаю складывать в контейнер еду и быстро закрываю его, молясь, чтобы мне это померещилось. Но когда я поворачиваюсь, то вижу ее лицо.

Очень взрослая, очень красивая, и явно беременная Саша Крэйн.

– Я думала, что это ты, но любопытство взяло верх, и я должна была убедиться сама, – она подходит ближе со злой ухмылкой на лице.

Я тупо смотрю на нее, ничего не говоря.

– Ну, когда я увидела Ники здесь, я была удивлена, но я думаю, он так же взволнован, узнав, будет ли у него племянник или племянница сегодня, – она кладет руки на свой беременный живот, и у меня сводит мой живот.

Все еще молча, я пытаюсь обойти ее, но она быстро двигается, оставаясь в поле моего зрения.

– Ты же знаешь, Рен, я и ребенок, правда?

– Я все прекрасно понимаю, – я, наконец, обретаю голос и протискиваюсь между людьми, чтобы уйти от нее, но она следует за мной.

– Я не была уверена, насколько вы с Ники близки. Он был таким успешным, что я была уверена, он потерял интерес.

– Вообще-то, я все еще очень близка со всей семьей, не только с Ники, – отвечаю я сквозь стиснутые зубы.

– Хм, Рен не упоминал об этом, хотя мне все равно. У нас есть более важные дела.

Да, все еще сука. На кончике языка вертится фраза о моих отношениях, но я сдерживаюсь. Мои руки начинают дрожать, когда я встаю в очередь, чтобы заплатить за салат, и она стоит слишком близко позади меня.

– Интересно, Матис и Ники присоединятся к нам сегодня? Рен говорит, что все очень взволнованы. Его родители вне себя от радости.

Зная, что она лжет, гнев начинает нарастать. Я отдаю деньги кассиру и делаю движение, чтобы уйти как можно дальше и держать рот на замке. Потеря хладнокровия в больничной столовой вызовет сцену, которую я не хочу объяснять отделу кадров.

Удача не на моей стороне, потому что, когда я заворачиваю за угол, у лифтов ждет большая группа. Я должна успеть на следующий свободный. Она подходит, неся большую бутылку апельсинового сока, и намеренно останавливается рядом со мной.

– Мой врач сказал, что у меня сегодня полный мочевой пузырь, так что мы можем лучше видеть ребенка, но я уже уверена, что это мальчик. Рен из тех мужчин, у которых рождаются мальчики. Он уже упоминал, что назовет его в честь отца. Мы обсудим это завтра за завтраком.

Мне становится тяжелее, потому что я знаю, Шоу хотел бы назвать своего сына в честь своего отца. Но он ни за что не скажет ей об этом. Он все еще не дает ей свой адрес. Зачем ему делиться чем-то таким личным?

– Ты хотя бы знаешь имя его отца? – спрашиваю я сладким, как сироп, голосом, зная ответ.

– Конечно, – ее ухмылка исчезает.

– Ты врешь. Я знаю, что ты лжешь, так что хватит притворяться.

– Как ты смеешь!

– Я знаю, что ты лжешь, Саша, потому что завтра игра Ника. Сет и Мария не пропускают домашние игры, и завтрашний день не исключение. Кстати, Сет и Мария – родители парней.

Ее лицо исказилось в очередной злобной гримасе. Затем ее губы складываются в злую усмешку. Это улыбка, которую я хорошо знаю, посылающая воспоминания через мой разум.

Это дьявольская ухмылка.

Она начинает открывать рот, и я напрягаюсь, готовая ко всему. Впервые в жизни я не боюсь.

– Биззи! – Глубокий голос Ники пугает меня, я оборачиваюсь и вижу, как он выходит из лифта.

Его глаза перемещаются на Сашу и вспыхивают гневом. Он полностью игнорирует ее, подходит ко мне и прижимает к себе.

– Что ты делала так долго?

– Ничего.

– Ладно, пошли, – он продолжает игнорировать ее и машет мужчине позади нас, чтобы тот придержал лифт.

– Мы наверстывали упущенное. Я говорила ей, как все взволнованы из-за ребенка. Вы с Матисом придете к доктору, чтобы дождаться новостей? – она заливается слезами и для пущего эффекта снова прижимает руку к животу.

– Нет, – он вообще не смотрит на нее, а пристально смотрит на меня, выискивая любой признак дискомфорта.

– Какая жалость. Я знаю, Рен очень хотел бы, чтобы ты был там. Это такой важный день для нас. И очень скоро мы станем практически семьей.

Его рука на моем локте начинает дрожать. Когда он говорит, в его голосе слышится ярость и горечь.

– Во-первых, мы никогда не будем семьей. Во-вторых, его зовут Креншоу. Никто, кроме друзей по колледжу, не зовет его Рен. И, наконец, держись подальше от Биззи!

Не дожидаясь ответа, он буквально запихивает меня в лифт. Я поднимаю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть унижение на ее лице. У меня вырывается смешок, и я пытаюсь скрыть свое веселье, но безуспешно. Она бросает на меня убийственный взгляд. Я машу ей рукой, когда двери закрываются.

– Ненавижу ее, – шепчет Никки мне на ухо.

– Это чувство взаимно, – я улыбаюсь и наклоняюсь к нему.

В миллионный раз с тех пор как я узнала о ее беременности, я задаюсь вопросом, достаточно ли я сильна, чтобы терпеть ее в своей жизни.

– Мне это совсем не нравится. Ты должна быть дома, чтобы нормально отдохнуть, – Шоу не пытается скрыть своего раздражения по поводу моего графика.

– Я не собираюсь с тобой спорить. Дело сделано.

– Какого хрена ты вызвалась остаться? У тебя был эмоциональный день. Тебе нужно вернуться домой, принять горячую ванну и позволить мне позаботиться о тебе.

Боже, звучит заманчиво, но невозможно. Слишком поздно.

– Позволь мне еще раз объяснить. В течение следующих нескольких дней вся наша команда перемещается, чтобы мы могли отдать дань уважения Грейди, поэтому я вызвалась помочь сегодня вечером. Я работаю только до полуночи. Кроме того, через час у тебя ужин с родителями.

– Мы отменили.

– Почему?

– Я бы предпочел обсудить это лично.

– О, все в порядке?

Я намеренно избегала темы его сегодняшней встречи с Сашей. Я не пыталась быть бесчувственной, но после моей стычки с ней, весь день пошел по кривой.

Дети были в восторге от неожиданного визита Ника. Некоторые из них слышали о смерти Грейди, и их было труднее подбодрить, но Ник проводил с ними больше времени.

Эви одобряла все наши просьбы, но это означало, что некоторые из наших графиков будут полностью испорчены. Включая мой. Я вызвалась взять сегодня половину смены для медсестры, которая заменит меня, когда я приду на прием. На бумаге это выглядело как кошмар, но мы уже делали это раньше, так что Эви знала, что у нас всегда будет достаточно персонала.

Матис был здесь бо́ льшую часть дня, делая то, что всегда делал. Как и Ники, он подошел ко мне и крепко обнял. Мы не обменялись ни словом. Он несколько раз сжал меня в объятиях, поцеловал в лоб и пошел поговорить с пациентами. Я видела, как он обнимал Клэр, и клянусь, он продержался немного дольше, чем нужно.

Я старалась быть занятой весь день, бралась за другие дела, чтобы отвлечься от смерти Грейди, и встречи Шоу с Сашей, но это не сработало. Выражение ее лица снова и снова возвращалось в мои мысли. Так много раз я хотела позвонить ему, но, зная, что у него столько всего на уме, что меня и остановило.

Раздается громкий визг, и я слышу гудок в трубке. Я понимаю, что он еще не ответил на мой вопрос.

– Шоу? Ответь мне.

– Если ты не вернешься домой, я приеду к тебе, – он вешает трубку, а я в замешательстве смотрю на телефон.

Какого черта я сделала? Это ребенок? Это Саша?

Я кладу телефон на стол и начинаю работать над проектом, в котором Эви попросила меня помочь. Я просматриваю список медсестер и коллег, которые вызвались поехать в Шарлотт, чтобы помочь с новым отделением детской онкологии. Моя работа – отозвать их лицензии и создать цифровые файлы для отдела кадров. Я пытаюсь сосредоточиться, но каждый раз, когда звенит лифт, моя голова поднимается, надеясь, что это Шоу.

Когда он, наконец, приходит, тяжесть дня давит на меня, и я чувствую, как рыдания булькают в горле. Его глаза не отрываются от моих, когда Шоу добирается до меня менее чем за три секунды. Я изо всех сил стараюсь не упасть в его объятия.

– Здесь наверху есть отдельная комната, или мне отнести тебя в кабинет Матиса?

Я расправляю папки, над которыми работала, и жестом приглашаю его следовать за мной. Когда мы добираемся до пустого кабинета, я едва успеваю закрыть дверь, как он уже держит меня в объятиях. Слезы щиплют мне глаза, когда его руки тянутся к моим волосам, расстегивая заколку, и он проводит по ним рукой от корня до конца. Все мое тело дрожит, когда я крепко обнимаю его.

– Положись на меня, Биззи. Ты всегда полагалась на меня, когда теряла пациента. Сегодня не исключение. Я здесь. Выпусти это.

Он прав. Эмоции всего дня ударили, и я разрыдалась по симпатичному молодому человеку, который потерял свою жизнь из-за ужасной болезни, и родителям, которые потеряли своего сына-подростка и никогда не увидят, как он вырастет в человека, для которого он был рожден. Мое сердце болит, но быть в руках Шоу помогает излечить боль. Так было всегда.

– Мне очень жаль, – я содрогаюсь в его рубашку.

Его рука скользит между нами и протягивает мне салфетку, затем начинает нежно ласкать мою шею.

– Выпусти это, детка. Я здесь.

Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и заговорить.

– Я в порядке.

– Ты не в порядке. Ты должна быть дома со мной, позволь мне заботиться о тебе.

– Ты заботишься обо мне. Это именно то, что мне нужно. Спасибо.

– Черт, надо было прийти раньше.

– Нет, у тебя много забот, – я отступаю, вытирая лицо. – Теперь ты здесь.

– И я останусь, пока не удостоверюсь, что с тобой все в порядке, – он наклоняется и целует меня так нежно, что мое сердце начинает трепетать.

Когда он отстраняется, чмокает меня в веки и лоб, затем ведет нас к пустому стулу и усаживает.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒