Table of Contents 10 страница

Он не отпускает меня, даже когда я вырываюсь из его объятий. Его грудь вибрирует, когда он начинает смеяться.

– Ты не слушала меня. Я никуда не уйду, то есть не уйду, не выпущу тебя из виду.

– Ты уходишь, чтобы я могла спать, плакать, кричать и пытаться осознать тот факт, что у моего парня ребенок от моей школьной Немезиды, которая, кстати, нашла способ продолжать свои подростковые пытки и издевательства на протяжении всех моих студенческих лет. Университетский городок с двадцатью пятью тысячами студентов, а мне все еще приходится терпеть гнев Саши Крейн.

– Именно поэтому я и остаюсь. Спи, плачь, кричи, делай все, что хочешь, но ты сделаешь это со мной.

Тяжесть последних нескольких дней, а теперь и последних минут рушится, и я перестаю бороться. Затем думаю о будущем с Сашей Крейн в моей жизни, которая разделяет ребенка с Шоу.

Это действительно выведет ее из себя.

– Она не очень-то хорошо с нами справится.

– Нет, не справится.

– Будем надеяться, что она избавилась от некоторых своих агрессивных наклонностей. Может, она повзрослела?

– Не рассчитывай на это. Она испорченная сука, привыкшая получать то, что хочет. Но на этот раз она тебя не тронет.

– Все изменится.

Он скользит вниз, пока я не оказываюсь на спине, и он навис надо мной, одной рукой лаская мою щеку. Его глаза светятся такой любовью и одновременно такой мукой, что я чувствую, как мои собственные глаза начинают наполняться слезами.

– Все может измениться. Это будет нелегко, во всяком случае. Я эгоистичный ублюдок, если прошу тебя остаться, но я не могу жить без тебя. Единственный способ пройти через это – быть рядом с тобой. Так что держись меня, Лизбет, и доверься мне. Я уже говорил, но потерять тебя – это не вариант.

– Мне все еще нужно время, Шоу.

– Можешь проводить время со мной, приклеившись к боку.

Я не могу остановиться приступ хохота, который вырывается, и превращается в полномасштабный приступ смеха. Он слегка улыбается, но улыбка у него болезненная, как будто ждет, что у меня начнется истерика. Вместо этого, я поворачиваюсь к нему и вспоминаю, почему влюблена в его собственническую, покровительственную и властную задницу.

Даже с разбитым сердцем и будущим, я позволила ему обнять меня.

– Ты правда в порядке? – Ники берет меня за руку и ведет к лифту, машет рукой детям, которые все еще выкрикивают его имя, пока двери не закрываются.

– Перестань меня об этом спрашивать.

– Я перестану спрашивать, когда буду убежден в этом, а этот момент еще не настал. Ты все еще кажешься мне немного бледной.

– Господи, спасибо. Это прекрасный способ повысить мою и без того хрупкую самооценку, – я щиплю единственный сантиметр кожи на его выпуклом бицепсе.

– Ой! – он визжит. – Больно!

– Большой ребенок. Разве тебя кто-то не помял во время воскресной игры? Несомненно, этот человек произвел большее впечатление, чем мой крошечный щипок, – я шучу над ним, зная, как он переживает из-за отстранения.

– Не круто, Биз.

– Поделом тебе за то, что сказал, будто я дерьмово выгляжу.

– Я этого не говорил. Я сказал, что ты бледная, но, честно говоря, ты можешь быть самой бледной поганкой, особенно с единорогами, прыгающими на твоей форме.

– Заткнись, – разжимаю наши соединенные руки и начинаю игриво шлепать его.

Он легко одолевает меня, заламывает руки за спину и щекочет, пока я не начинаю молить о пощаде.

Вот как мы себя ведем, когда двери открываются и люди, ожидающие лифта, видят, как я извиваюсь, как рыба.

Я быстро выпрямляюсь, пытаясь взять себя в руки. Но никто не обращает на меня внимания, когда узнает Ники. Он получает несколько похлопываний по спине и его хвалят за «хорошую игру», когда Ник спешит мимо, ведя меня к кафетерию.

– Я уверена, уже прошел слух, что ты здесь. Родители детей были взволнованы не меньше, чем они сами.

– Да, но мне нужно несколько минут наедине с тобой, а не раздавать автографы или обсуждать стратегию игры.

Мы встаем в очередь, и он нависает надо мной, наблюдая, как я делаю салат. Почти бросаю помидор ему в лицо, пока не вспоминаю, что это привлечет к нам внимание, а он пытается залечь на дно.

– Прекрати нависать надо мной и принеси нам воды, – я почти рычу себе под нос.

– Не хочешь колы?

– Черт, нет, только воду.

Он наклоняется, чтобы посмотреть мне в лицо, и начинает ощупывать мой лоб и щеки. Я тычу в его ребра, бросая на него злобный взгляд, пока он не подходит к холодильнику и не встречает меня в очереди. Как всегда, он настаивает на оплате, затем тащит меня в кабинку в углу.

– Что это было? Ты не хочешь колы?

– Поблагодари за это своего гребаного брата. Он наполнил мой холодильник и кладовку, по крайней мере, шестью ящиками колы. Каждый раз, когда мы начинаем говорить об сложившиеся ситуации, он протягивает мне холодную банку, думая, что это чудесным образом все изменит. Никогда не думала, что скажу это, но я не уверена, что даже сила колы не может сделать это лучше.

– Ну, так поговори со мной, и не вешай мне лапшу на уши. Я знаю тебя, Биззи. В этой ситуации нет ничего хорошего.

– Что ты хочешь от меня услышать? Я все обдумываю.

– И как именно ты все обдумываешь?

– Ну, во-первых, я готова к тому, что тест даст положительный результат. Шоу прекратит отрицать это. Он готов двигаться дальше.

– Дело не в Шоу. Мне сейчас насрать, как там мой тупой братец. Дело в тебе.

Вот почему Ник Беннетт так долго был моей опорой. Его забота обо мне не знает границ. Кровь может быть гуще воды, но для него я – кровь.

Я гоняю салат по тарелке, аппетит пропадает.

– Мне больно и так страшно, – наконец признаюсь я вслух.

– Боль я еще понимаю, но почему ты боишься? Мы больше не дети, и Саша Крейн ничего не может с тобой сделать.

Я саркастически смеюсь.

– Если бы ты только знал.

– Что ты имеешь в виду? Пора рассказать, Биззи. Я серьезно. Скажи мне, что у тебя в голове.

Я кладу вилку и бросаю есть, глядя в его обеспокоенные глаза.

– Тебе не кажется, что это слишком странно? Как будто Вселенная злится на меня? Я всегда старалась видеть светлую сторону вещей, но я не могу повернуть это вспять. Я ненавидела то, что заболела раком. Я был напугана до смерти, но это привело меня к тебе. Было трудно попасть в программу медсестер, но это дало мне стимул работать и давить сильнее. Там я встретила Клэр. Каждый раз, когда теряю пациента, это влияет на меня до мозга костей, но я помню их милые лица и пытаюсь заставить следующего пациента улыбнуться сквозь боль. Это уж слишком. Я не вижу в этом ничего хорошего. Шансы, что от Шоу беременна другая женщина были невелики. Но шанс, что это Саша Крейн? Это слишком жутко. И теперь я должна смириться с тем, что она может дать ему то, чего я не смогу. Младенца.

Прежде чем я успеваю сказать что-то еще, Ники обходит стол и садится рядом со мной. Он обнимает меня за плечи, и я изо всех сил стараюсь не заплакать.

– Расскажи мне еще, – шепчет он, целуя меня в макушку.

– Химиотерапия, облучение, все лекарства. Есть шанс, что это повлияло на мою способность к деторождению. Вот почему я была в кабинете врача в прошлую пятницу. Я пошла поговорить о своих возможностях. Шоу хочет детей. Я хотела дать их ему. Но теперь, даже если это возможно, у него всегда будет ребенок от другой женщины, – воздух вырывается из моих легких, когда я признаюсь в этом.

– Сукин сын. Черт возьми, Биззи, почему ты не пришла поговорить со мной? Ты справляешься с этим в одиночку?

– На случай если ты забыл, с тех пор как я вернулась домой два дня назад, Шоу везде побывал. Он властный, требовательный и заставляет меня говорить с ним. Это единственная часть меня, которую я приняла. И кроме того, ты ничего не можешь с этим поделать.

– Но я понимаю. Я единственный, бл*ть, кто знает. Я знаю твои страхи. У меня они тоже есть.

– Неужели? – я наклоняю к нему лицо.

– Да, меня проверяли в прошлом году. Это была обычная проверка, и когда мой врач сказал, что мы можем проверить мою сперму, я пошел на это.

– И?

– Подвижность, подвижность и все это дерьмо выглядят хорошо. Только время покажет, но он подбадривал.

– Это хорошо.

– Дело в том, что ты не одинока. Тем более сейчас.

Я киваю и кладу голову ему на плечо.

– Спасибо, что рассказал. Это дает мне надежду.

– Никогда бы не подумал, что тебя заинтересует моя сперма, иначе я бы сказал об этом раньше, – его голос полон юмора.

Я притворяюсь, что меня тошнит, и издаю звук, будто меня рвет.

– Ну вот, ты все испортил.

Он смеется, его грудь трясется у моей щеки.

– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда?

– Я тоже тебя люблю.

– Хорошо, потому что, если ты когда-нибудь снова будешь держать что-то такое серьезное в себе, я надеру тебе задницу.

Теперь моя очередь хихикать над очередной нашей внутренней шуткой.

– Дерзай, мальчик с мячиком... дерзай.

Мы смеемся вместе, и напряжение немного спадает. Впервые за неделю на сердце у меня становится легче.

Глава 17

Шоу

– Твой брат на пути сюда, – жужжит Гейл.

– Какой именно?

– Который известный.

– Из любопытства, если Матис умный, а Ник знаменитый, кто тогда я?

– Ты – самец.

– Чертовы показатели, – ворчу я, качая головой.

Ник выходит из-за угла и поднимает Гейл со стула в медвежьи объятия. Она такая крошечная в его руках, и я смеюсь, глядя, как она шлепает его. Он ставит ее на пол и говорит несколько слов, заставляя покраснеть.

Затем он поворачивается ко мне, и смех прекращается.

Его глаза сузились и остановились на мне, а его лицо превращается в выражение, описываемое только как яростная ярость. Исчезла игривая личность, которую он дал Гейл.

Я знаю этот взгляд. Это личное. Это гнев, враждебный до безумия. Все встает на свои места.

Дело в Биззи.

Встаю, чтобы встретить его, готовый ко всему, когда он входит в мой офис, несясь ко мне. Едва успеваю заметить его кулак, как он ударяет меня в челюсть, и я врезаюсь в стену.

Инстинкт бойца срабатывает, и я отталкиваю его назад, в состоянии блокировать следующий удар. Мы с ним одного роста, но у него около двадцати фунтов мускулов, и я чувствую это, когда завожу его руку за спину и передвигаю нас.

Пока мы суетимся, не произнося ни слова, стекло, мебель и картины падают и давят нас. Наконец я одерживаю верх и толкаю его лицом к стене.

Он трясется, ярость исходит от его тела.

Этого следовало ожидать. Если бы мы не были в моем офисе, я бы отпустил его и дал волю его гневу. Я это заслужил.

– Ты собираешься успокоиться? – я рычу ему в ухо.

– Ни за что! Я хочу надрать тебе задницу, и все равно брат ты мне или нет. Ты не имеешь ни малейшего представления о вреде, который причинил, не так ли? Я доверял тебе.

Я отпускаю его и отступаю, боль в груди обжигает сильнее, чем боль в челюсти, куда он меня ударил.

Ноги подкашиваются, и я падаю на диван, обхватив голову руками.

– Что случилось? Она в порядке?

Он молчит, единственный звук в комнате – это его тяжелое дыхание. Когда я, наконец, набираюсь храбрости, чтобы посмотреть ему в лицо, Ник стоит как вкопанный, скрестив руки на груди, и смотрит на меня со смесью ненависти и отвращения.

– С ней не все в порядке, хотя она чертовски хорошо притворяется. Ты знаешь о ее беспокойстве из-за отсутствия детей?

Я стыдливо киваю.

– Я не шучу, Креншоу! Если бы ты не был моим братом, и это случилось бы с ней, я, вероятно, убил тебя. Она не сделала ничего, чтобы заслужить это.

– И я это сделал? – кричу я, а потом замечаю, что Гейл активировала жалюзи.

Спасибо, Господи, за Гейл!

– Ты знаешь золотое правило, оно записано во всех твоих контрактах. Черт побери, я даже в пятнадцать лет слышал «разговоры» о том, что надо как смотреть, куда ты суешь свой член. Какого черта ты думал?

– Я же говорил тебе на прошлой неделе, что я не думал. Я был пьян. Ты не думаешь, что я сожалею о своем решении? Никто не разочарован так сильно, как я.

– Позволю себе не согласиться. В настоящее время раненая и раздавленная женщина пытается смириться с этим.

– Что именно произошло, Ник? Ты злился на прошлой неделе, но ты слушал меня. Почему ты готов оторвать мне голову?

– Потому что на прошлой неделе я был в шоке, готов был поверить, что это ошибка. Но после сегодняшнего обеда с Биззи я понял, что с ней происходит.

– А как же я? Ты думал обо мне? – впервые с тех пор, как это началось, я нуждаюсь в сочувствии.

Такая ошибка – сочувствия обычно не заслуживает, но я ловлю себя на том, что нуждаюсь в нем. Все, что я когда-либо хотел, было в пределах досягаемости, и я все испортил. Даже если Бог даст мне чудо – и ребенок не мой, Биззи никогда этого не забудет.

Он опускает руки и плечи и изучает мое лицо, словно выпуская часть своего гнева. Ник подходит к креслу и садится рядом со мной. Мы не разговариваем, но вопрос повисает в воздухе.

Он откашливается, и я чувствую руку на своем плече.

– Поговори со мной.

– Мальчики, вы закончили свой поединок?

Обе наши головы поворачиваются, чтобы увидеть Гейл, прислонившуюся к моей двери, крайне раздраженную, когда она осматривает ущерб, нанесенный моему офису.

– Если да, то Креншоу должен позвонить.

Я жестом приглашаю ее войти и подойти к моему столу.

– Креншоу Беннет.

– Приходи сюда. Результаты на подходе. Саша и ее адвокат тоже недалеко, – беззаботный тон Колдуэлла вызывает у меня раздражение.

– Чертовски здорово, – я вздыхаю и смотрю в потолок. – Уже в пути.

Я вешаю трубку и тянусь за курткой.

– Куда ты идешь? – Ник вскакивает с дивана.

– Узнать свою судьбу. Результаты готовы.

– Я иду с тобой.

Я останавливаюсь на полпути и поворачиваюсь к нему.

– Даже не пытайся меня остановить. Может, я и зол, но я все еще член семьи, и я скажу тебе тоже, что сказал Биззи. Ты не будешь проходить через это в одиночку.

Это не извинение, но это самое теплое, что он может сказать.

Он идет к двери, целует Гейл в щеку и извиняется перед ней. Она хлопает его по спине и бьет по голове. Я хихикаю, пока Гейл не поворачивается ко мне.

– На этот раз я приведу все в порядок. Но в следующий раз, когда вы, ребята, решите подраться, будете отвечать передо мной.

– Спасибо, Гейл!

– Удачи, Шоу!

Да, удачи. Сейчас удача не помешает.

– Как мы будем играть? – спрашивает Ник, когда мы идем в конференц-зал.

– А мы не будем этого делать. Я молчу. Колдуэлл говорит за меня, если я не чувствую в этом необходимости. Будет лучше, если я буду молчать.

– Какого черта? Почему?

– Увидишь, – я открываю дверь и вздыхаю, увидев, что Саша уже сидит с самодовольной улыбкой.

Ник, Колдуэлл и я обмениваемся рукопожатиями, затем занимаю место подальше от Саши.

– Удивлена видеть тебя здесь, Ники. Прошло несколько лет. Я слышала, твоя карьера идет хорошо, – Саша пытается привлечь внимание Ника.

– Меня зовут Ник, – это его единственный ответ.

Она закатывает глаза и смотрит на меня.

– Готов к этому? – она берет лежащий перед ней конверт и открывает его.

– Подожди, нам нужно кое-что обсудить до результатов, – Колдуэлл поднимает руку, и она останавливается, глядя на своего адвоката. Он согласно кивает.

– Мистер Беннетт хотел бы дать понять, что, если это его ребенок, он возьмет всю ответственность на себя. Его приоритетом номер один будет здоровье, безопасность и благополучие ребенка. Он так же...

– Ну, разве это не справедливо? – она рычит, обрывая его.

– Как я говорил, – говорит он ей. – Однако, если этот ребенок не его, он просит, чтобы вы оба отошли от стола без дальнейших контактов.

– Это смешно! – она вынимает листок из конверта и читает, и ее злая улыбка становится шире с каждым словом. Затем она начинает смеяться, громко и злобно, звук будто отскакивает от стен.

Мой желудок сжимается, зная, что случилось худшее.

Рука Ника находит мое колено под столом, сжимая его для поддержки. Прикосновение вызывает дрожь. Колдуэлл вскрывает свой конверт и профессионально кивает, не выказывая никаких эмоций.

– Очень хорошо, мы будем на связи со следующими шагами, – он складывает конверт и кладет в папку передо мной, затем встает, давая понять, что встреча окончена.

– Черта с два! Помимо всего прочего, я требую извинений.

– Мисс Крейн, за что именно вы требуете извинений? – Колдуэлл продолжает собирать свои файлы.

– Он унизил меня. Ради всего святого, Рен, ты не собираешься говорить?

Единственное утешение во всей этой ситуации – растущее раздражение. Стоит помолчать, чтобы еще больше ее разозлить.

– Мисс Крейн, цель этой встречи – установить отцовство. Все тесты показывают, что Креншоу Беннетт – отец вашего нерожденного ребенка. Теперь мы можем перейти к составлению протоколов на оставшуюся часть беременности и подготовиться к тому, что произойдет после рождения ребенка.

– Ты сукин...

– Саша, – адвокат берет ее за руку, и она резко поворачивает к нему голову.

– Что?!

– Возможно, нам следует обсудить наши требования с глазу на глаз.

– С удовольствием, – соглашается Колдуэлл.

– Это смешно! Мы же все здесь.

Я сажусь, беру у Колдуэлла папку и листаю ее, пока не нахожу то, что ищу. Затем киваю Колдуэллу, давая ему знак, что готов говорить.

– Саша, согласно первоначальному расписанию, которое ты нам передала, через три недели у тебя назначена еще одна встреча. Все верно?

– Да.

– Встретимся там.

– Я так и думала, – на ее лице появляется удовлетворение.

– Кстати, как твоя страховка? У тебя есть материнская часть?

– Да, Рен. У меня отличный пакет услуг.

– Я поговорю со специалистом по выставлению счетов в офисе и удостоверюсь, что у нее есть моя кредитка на случай, если возникнут какие-то дополнительные расходы.

Она начинает выглядеть смущенной, но я продолжаю идти, еще больше выделяя, что меня интересует только ребенок.

– У тебя есть какие-нибудь другие финансовые потребности, связанные с ребенком? Хоть что-нибудь?

– Не сейчас.

– Когда это время наступит, пусть твой адвокат свяжется с Колдуэллом. Об этом позаботятся немедленно.

– Что, черт возьми, здесь происходит?

– Мистер Беннет интересуется нуждами ребенка, – объясняет Колдуэлл.

– Так не пойдет, Рен. Этот ребенок и я – совместное предложение. Нам нужно принять некоторые решения. Я не могу больше скрывать это. Пора рассказать моей семье.

– Саша, любые решения, связанные с нашим ребенком, теперь являются приоритетными. Составьте список вещей, которые нам нужно обсудить, и у меня также будет список вопросов для твоего акушера-гинеколога на приеме. Что касается того, чтобы рассказать твоей семье, это не моя ответственность. У меня своя семья.

Ее глаза выпучиваются, а лицо краснеет до такой степени, что я думаю, не взорвется ли она. Вместо этого, Саша пугает меня, собирая все свое самообладание и кивая. Не говоря ни слова, она делает знак своему адвокату и выходит, он следует за ней.

Как только дверь закрывается, я опускаюсь на сиденье и протираю лицо руками.

– Извини, приятель, – Колдуэлл хлопает меня по плечу. – Жаль, что на этот раз наши инстинкты не сработали.

– Я тоже, но мы справимся.

– Черт, – шипит Ник. – Нам предстоит долгий путь.

– Нам?

– Черт возьми, ты же не думал, что мы оставим тебя в подвешенном состоянии? Мы семья, – его губы кривятся в усмешке.

– Да, это так, – я благодарно дергаю его за подбородок.

– Не хотелось бы разрывать эту братскую связь, но что, черт возьми, случилось с твоим лицом? – Колдуэлл указывает на мою челюсть.

– Он был недостаточно быстр, – отвечает Ник, размахивая кулаком в воздухе.

– А-а, понял.

– Так что же будет дальше? – Ник смотрит между нами выжидающе. – Насколько я вас знаю, существует план, как позаботиться о ребенке и контролировать Сашу.

– Да, черт возьми, есть. У твоего брата есть подробный план. Поможет его специалист по минимизации ущерба, когда дело доходит до клиентов. Права отцовства, соглашения об опеке, финансовые обязательства – все здесь.

Колдуэлл открывает папку, которую я принес на прошлой неделе, с описанием каждого шага, который мы сделаем. Саша будет бороться изо всех сил, но ей решать, будет ли она сотрудничать. Потому что, за исключением каких-либо осложнений со здоровьем, у меня теперь есть права на этого ребенка.

Моего ребенка...

Глава 18

Биззи

– Ты в порядке? – Шоу спрашивает меня в третий раз с тех пор, как мы сели ужинать.

– Будет лучше, если ты перестанешь меня спрашивать.

– Принял к све́ дению, – бурчит Шоу, и мне не нужно поднимать голову, чтобы понять, он смотрит на меня с той же озабоченностью, с какой Ники, Клэр и Матис смотрят в мою сторону каждый раз, когда видят меня.

Очевидно, я стала ходячей, говорящей и функционирующей фарфоровой куклой. Ух! Один небольшой срыв, и вдруг я боюсь чихнуть из-за риска оказаться в объятиях кого-то, кто скрывается на заднем плане.

Я считаю, что заслужила два с половиной дня нервного срыва, учитывая, что узнала, как любовь всей моей жизни верила, что другая женщина рожает его ребенка. Черт, я даже держала себя в руках, когда Шоу поделился со мной результатами отцовства и подробностями встречи с Сашей. Была готова, так что новость не стала сюрпризом.

Конечно, возможно, я потеряла терпение, когда увидела желтеющий синяк, покрывающий челюсть Шоу.

Может, я позвонила Нику и вызвала его на дуэль эпических масштабов за то, что он ударил моего парня.

Может, я угрожала убить Клэр раз, или два, или сколько угодно раз, за то, что она следила за каждым моим движением, как ястреб, ожидая, что я сломаюсь.

Может, я действительно угрожала выколоть глаза Матису за то, что он бросал в мою сторону сочувственные и осторожные взгляды каждый раз, когда видел меня.

Может, я действительно заболела впервые за два года и никому не сказала, что иду к маме... и ой... я забыла свой телефон дома.

И, наконец, может, я съела шесть пинт мороженого и выпила целую бутылку вина, пока рассказывала маме. Были слезы и много криков, но в конце концов, я дала себе волю и вернулась к норме... после того, как меня неоднократно рвало.

Светлой стороной этого было то, что теперь я знаю, что каберне и мятная шоколадная стружка плохо смешиваются. Кто знал?

Так почему же все так беспокоятся, для меня это загадка. Очевидно, я в порядке. Не мне придется иметь дело с Сашей Крейн следующие восемнадцать лет или больше.

По крайней мере, я продолжаю убеждать себя в этом.

Это мое отрицание. Почему-то мне кажется, что она уйдет.

– Биззи, ты готова сделать заказ? – Шоу прерывает мои размышления и переводит взгляд в сторону, где на меня вопросительно смотрит официант.

– Да, «Цезарь с лососем», пожалуйста!

Официант принимает заказ у него и спешит прочь, оставляя меня с угрюмым Шоу.

На прошлой неделе мы провели так много времени, обсуждая мои чувства и тревоги, что мне это надоело. Я была вне его поля зрения только в те часы, которые проводила на работе, за исключением моей маленькой возни с родителями, которая еще больше его раздражала. Он настаивает на том, чтобы отвезти меня на работу и домой на каждую смену. Когда я лежу в постели, он рядом, прижимает меня к себе и шепчет извинения. Когда я ем, принимаю душ или бегаю по делам, он рядом. Всегда рядом со мной.

Есть определенный уровень близости, которого я жажду, но не могу заставить себя пойти туда. Несколько раз, когда я пыталась заняться сексом, мой собственный мозг начинал гудеть от ситуации, и это было как ледяная вода для моего настроения. Он все понимает, но знаю, ему тоже больно. По какой-то причине я не могу сдержать свои эмоции настолько, чтобы справиться с ним.

Каждый раз, когда я заговариваю о будущем с Сашей, он легко закрывает мне рот, избегая этой темы и говоря, что разберется с ней. Но знаю, что Шоу интересуется нашей историей, слушает только отрывки от Ника. По-своему он спрашивал меня о том, что случилось, но никогда не подталкивал к разговору. Любопытство убивает его, но Шоу больше не хочет причинять мне боль, заставляя переживать прошлое.

Часть меня чувствует себя виноватой, потому что он так беспокоится обо мне, тогда как это я должна беспокоиться о нем.

Я потянулась за вином и осушила бокал одним глотком, от этого действия его глаза расширились. Без предупреждения, я начинаю говорить.

– Начнем с ранних лет. Ты знаешь, Саша превратила мою жизнь в ад в ту минуту, когда ее говнюк бывший парень пригласил меня на вечер встречи выпускников, я была первокурсницей, а она – младше. Независимо от моего ответа, Саша получила огромную палку в задницу и решила, что я сто́ ю ее времени, чтобы пытать. Я пропустила много занятий, но она не забыла. Вернувшись в школу, лысой, вся в синяках и опухшей от стероидов, ей это понравилось. Я была прекрасной девочкой для битья. Когда мы вернулись в школу после летних каникул, я надеялась, что она уже оправилась. Не повезло. К этому времени была ремиссия, и мое тело восстанавливалось. У меня были волосы, почти до плеч, и вес сместился. Теперь я была соблазнительной. Гормоны ударили, и у меня были сиськи, ноги, и изгибы, которые привлекли много внимания. Первое, что случилось, был «несчастный случай» на уроке керамики. В волосах у меня застрял огромный кусок глины, который никак не хотел вылезать. Мне пришлось подстричь волосы под мальчика, чтобы все это убрать. Я была опустошена, но никто не признался бы, что она бросила его в меня, сказав, что он вылетел из ее рук, когда Саша лепила вазу. Даже учитель, казалось, поверил ей.

Я машу официанту, указывая на свой пустой бокал, и он спешит наполнить его вином. Я делаю большой глоток и продолжаю.

– Остальная часть года была заполнена тем же самым глупым дерьмом, которое никогда не доставляло ей неприятностей. Однажды я попыталась заговорить с ней, загладить свою вину, что было глупо, потому что это давало ей некий заряд. Бо́ льшую часть времени я не обращала на это внимания, потому что Ники повсюду ходил со мной – даже в женский туалет, наблюдая за дверью, когда я была внутри. После рака, когда Ники, наконец, попал в университетскую команду, он попросил меня пойти с ним на мероприятие перед игрой. Это было возвращение домой, так что я была взволнована. Мама купила мне белое платье, и я переоделась в него перед нашим последним уроком, надеясь, что оно будет красивым для фотографий. Там были мои родители, твои родители, а Эван Мэтис вернулся из колледжа. Я была в восторге. Но потеряла бдительность, и в тот момент, когда села за стол, поняла свою ошибку. Красная слизь брызнула повсюду, эффективно покрывая меня брызгами и оставляя огромное красное пятно на моей заднице, ногах и спине. Мое платье было испорчено, и меня сопроводили в офис. Не имея возможности мне присутствовать на мероприятии – Ники пришлось идти с чирлидершей. Я думаю, ты был на первом курсе и не смог прийти.

– Да, был, – подтверждает он, его слова пропитаны желчью.

Я допиваю вино и делаю движение официанту, чтобы выпить еще, нуждаясь в жидком мужестве.

– На этот раз ее поймали. Кто-то видел, как она брала пакет свиной крови из научной лаборатории, которая использовалась для тромбоцитарной микроскопии. Она покрыла меня гребаной свиной кровью! В этот момент вмешались мои родители. Казалось, все успокоилось, потому что ей угрожали исключением. Конечно, она все отрицала. Поэтому Саша залегла на дно, на несколько месяцев. Но как только были выставлены оценки, она получила свою долю мести. Я должна была сдать экзамены по повышению квалификации и двойному зачислению, что позволило бы мне начать учиться в колледже. Мои родители и я нуждались в этой помощи с моими расходами на колледж. Ники был убежден, что останется во Флориде, но даже если он этого не сделает, я все равно смогу использовать кредиты почти в любой школе. В день экзамена надзиратель дал всем тесты, и мы начали. Не прошло и тридцати минут, как ему позвонили и потребовали, чтобы мы отложили карандаши. Он подошел прямо ко мне и попросил следовать за ним в офис. Когда мы выходили, вошел директор. Час спустя мы с родителями сидели на совещании, и он объяснил, что под моим столом лежит подробная шпаргалка. Меня никогда больше не допускали в программу.

– Черт! – выплевывает он, осушая свой стакан.

– Следующие два года ее не было рядом, но я всегда боролась с клеймом обманщицы. Единственные парни, которые когда-либо приглашали меня на свидание, были те, кто слышал, что я легкодоступная, от Саши или ее друзей. Она оставила меня с репутацией обманщицы и шлюхи.

Вопреки здравому смыслу я допиваю третий бокал вина и чувствую, как оно обжигает мой пустой желудок. Но я настаиваю, чтобы он знал всю историю до конца.

– На первом курсе колледжа меня исключили из всех женских клубов. К этому времени Ники вышел на тропу войны. Его чаша была переполнена. Он был футбольной суперзвездой, звездой кампуса, самым популярным парнем для всех девушек. Ник заставил меня пойти с ним и другими игроками, наблюдая за мной глазами старшего брата. Наконец я обрела уверенность в себе и начала вести себя, как первокурсница. В первый раз, когда я напилась, меня тошнило несколько дней, но вместо того, чтобы хотеть умереть, я хотела продолжать. Наконец-то я почувствовала себя нормально.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒