Глава 3. Дар праматери

Глава 3

Дар праматери

Друзья мягко говоря не обрадовались. Им нравился Тогмар, нравилась относительная свобода и безопасность, нравилось обилие возможностей. Если Сай еще как-то разделял ее стремление отыскать отца, то Тиан внезапно уперся. «Это пустые слухи», «нет никаких гарантий», «напрасный риск»…

- Ты уверена, что твой отец действительно повстанец? Сама же говорила, что он на дух не переносит упоминания старых богов. Скорее всего, это случайное совпадение. Если, конечно, повстанцы вообще существуют. Да и если существуют – как бы они добрались до Санталии? По лесам, полным тварей? Это же сколько дней ехать, даже если на машине!

Доводы звучали разумно, но Лике отказалась слушать. Она знала только, что не простит себе бездействия.

- Подожди хоть пару сезонов, будут каникулы… Мы придумаем другой вариант! Не обязательно ехать вот так сразу!

- Не буду я тратить время на раздумья. И нет никаких иных вариантов. Только ехать и не ехать. Я выбираю – ехать. Вы со мной?

- Лике, у меня учеба, - отрезал Тиан. – Я не собираюсь ее бросать только ради твоих выдумок. Мы и так много сделали, тебе не кажется? Ты жива и свободна. Этого, на мой взгляд, достаточно.

- А на мой – нет!

Ужасно обидно, что ей не верят. Лике ни капельки не верила, что на каникулах Тиан захочет ей помогать. Но вместе с тем девочка понимала, что требовать от друзей бросить все достигнутое ради ее личных дел – глупо и неблагодарно. Ведь она и права обязана их семье жизнью. Значит, придется ехать одной.

Но как добраться до города? «Нас привез в Тогмар караван. Почему бы не поискать другой? » - решила девочка. Она уже знала, что все торговцы располагаются в гостином дворе, около торговой площади. Недалеко оттуда находился крытый гараж для грузовых машин. Три дня Лике ходила к торговцам, выбирая предрассветные часы, когда лавки уже закрываются, и люди готовятся отдыхать. Три дня она возвращалась ни с чем, утром, рискуя нарваться на особо наглую тварь. За это время из Тогмара отбыли лишь два каравана, и еще два собирались отправиться в течении нескольких дней – и ни одного в Санталию. Но четвертая попытка все же увенчалась успехом…

- Говоришь, оружие есть?

- Да. Огнестрел, что от покойных родителей остался, два клинка и копье. Оно, правда, старое, но настоящее охотничье.

- Что, дед работал?

- Двоюродный, - выдавила девочка. Врать ей категорически не нравилось, но правда была слишком опасна.

- А что еще умеешь?

- Я провиантом могу помочь на стоянке, в лесу хорошо ориентируюсь… Да все умею, разве что в технике не разбираюсь.

- Ну этого нам и не надо… Заплатить есть чем?

- А сколько?

Глава каравана озвучил цену, и Лике судорожно сглотнула. Столько у нее не было.

- Копье отдашь? – правильно понял ее затруднения караванщик.

- Отдам! – выпалила Лике. Трофеем она дорожила куда меньше, чем клинками.

На том и порешили.

На закате перед отъездом она зашла в общежитие студентов попрощаться с Тианом. Тот отнесся к ее плану без воодушевления.

- Возвращайся. Вряд ли ты найдешь отца, то зря время потратишь. Хорошо хоть в караване безопасно.

- Тиан, я… - слова застряли в горле. Ну почему он не понимает? – Я должна! И поеду!

- Ты еще больший ребенок, чем Сай.

Краска бросила в лицо Лике. Ребенок! Значит, для него она всего лишь ребенок, несмышленыш, о котором приходится заботиться?

- Тебе же проще! Одной обузой меньше!

Не слишком удачное прощание. Но девочку душила обида. Она с трудом заставила себя не плакать, когда машина выезжала из ворот. Тиан так и не вышел. Сай помахал ей, когда они проезжали по площади, но Лике только кивнула ему.

На небе зажглись первые звезды. Машина все убыстряла ход. Их ждала Санталия…

Удивительно, но путешествие обошлось без приключений. Лике сидела в кузове машины вместе с охранником и всем своим арсеналом. На стоянках помогала торговцам с обустройством лагеря. Твари нападали лишь три раза – дважды совсем мелкие, и один раз за ними погнался крупный ящер, от которого напарник Лике отбивался ее копьем, не позволяя чудовищу прыгнуть на машину. Всего машин было три – две грузовые и малая. В машине Лике везли ткани. Вторая охранялась лучше, так как в нее погрузили детали для техники. Но, как полагала Лике, главный груз отправится в обратный путь. Санталия – приморский город, и, помимо рыбы, поставляет все то, что дарит людям море.

- Когда-то туда корабли со всего мира прибывали! – рассказывал ее напарник. – Санталия процветала, а сейчас и десятой доли того богатства нет. Но все равно город большой. Тварей совсем мало. Видать, море отпугивает. Правда, в море их что тины, но то рыбакам одним страшно.

- А Санталия велика?

- Поменьше Тогмара, хотя и ненамного. Туда многие едут от тварей прятаться, а толку, если работы нет? В лесных городах все ж полегче. В Санталии богачи остались, да жрицы.

- Жрицы?

- Там храм Витании стоит. Моя сеструха в нем служит. Я тебя к ней отведу, хочешь? Тебе ж некуда идти, пока своих родных не отыщешь, а в храме помощницы всегда нужны.

- Спасибо!

Охранник слово сдержал. Его сестра оказалась некрасивой, суровой на вид женщиной средних лет, чей срок службы уже почти истек. Среди жриц она пользовалась авторитетом, но не уважением – удивительное сочетание, но вполне объяснимое ее характером. Лике опасалась, что госпожа Ханетте погонит ее прочь, однако…

- Сирота, значит? Богиня уберегла, видать, раз жива осталась… Думаешь, родственники возьмут? Не надейся… Не те времена, чтоб о крови помнить. Только богиня о нас и заботится теперь. Ты молись святой праматери, чтобы сил дала. Женщине слабой никак нельзя быть. А в храме оставайся, здесь прислужницы нужны. В жрицы тебя, конечно, не возьмут, да тебе оно и не надо. Кахал! Ребенок давно ел? Ох уж эти мужчины, никакого ума… Забрось ее вещи в общую келью, тебе покажут. А ты, девочка, иди с Каристе, она проводит тебя на кухню. Поешь, выспишься, и чтоб к закату была у меня, не вздумай опоздать!

Больше Лике охранника Кахала не видела. Спустя несколько дней он уехал с другим караваном, а госпожа Ханетте о нем и не вспоминала.

Жизнь в храме была мирная. Лике впервые в жизни видела так много женщин, живущих вместе без ссор и склок. Служанки – такие же девочки, как Лике, от 6 до 16 лет – просыпались до заката, обходили храмовый огород, готовили еду, осматривали молитвенный зал. Чуть позже старшая жрица звонила в колокол. Дальше шла общая молитва, после которой жрицы шли завтракать. В полночь ворота храма открывались для горожан, желающих поклониться статуе Витании и вознести молитвы в стенах храма. С этого часа служанок туда уже не пускали, но им потом приходилось этот зал убирать под руководством дежурной жрицы. Без дела в храме не сидел никто. Жрицы готовили лечебные настои, особенно действенные благодаря их молитвам, выслушивали исповеди прихожан, переписывали книги… Всего жриц было четырнадцать – почти в полтора раза меньше, чем служанок. Почти все они были дочерьми состоятельных семей, пришедшие в храм в тринадцать-четырнадцать лет. Ханетте была редким, но не единственным исключением. Была так же дочь ткача Двайли, ей уже исполнилось шестнадцать к моменту посвящения. Двайли приняли в храм в награду за некую услугу, оказанную мэру Санталии ее отцом. Она этим несказанно гордилась, за что вечно получала порицания от старших жриц.

Впервые у Лике появилась подруга. Китойре была младше ее на год, в храме служила уже четыре года. Их дружба началась с общего интереса, неоднократно высмеиваемого другими служанками…

Солнце поднялось на вершину небесного купола. Ослепительная зелень сада резала глаза. Сквозь заслон листьев можно было разглядеть священный источник, из которого, по легенде, пила сама Витания. Когда-то это был обычный родник, но городские власти распорядились превратить его в мраморный фонтан, украшенный серебром. Это стало главной реликвией будущего храма. Каждое новолуние, после первой же ночи, лишенной сияния Кольца, жрицы причащались водой из фонтана и молились.

Причастие совершалось днем, под солнцем. Хотя в Санталии было гораздо спокойнее, чем в окраинных городах, и риску подвергались в основном рыбаки, в светлое время суток на улицу старались без нужды не выходить. Но жрицы отважно отправлялись в путь по мощеной дорожке в глубь сада до фонтана и обратно, веря, что Праматерь защитит своих дочерей.

К фонтану подошла Мимет, молоденькая рыжеволосая жрица. Она явно с трудом справлялась с искушением ускорить шаг, но обычай требовал сохранять достоинство. И все равно, добравшись до фонтана, она быстро огляделась, проверяя, не летит ли что опасное.

Жрица опустилась на колени, беззвучно прочитала молитву, окунула ладони в воду и уже поднесла их к лицу, как вдруг в кустах раздался шорох. Мимет вздрогнула, расплескав воду, и застыла в ужасе. Лике тоже замерла: подозрительный куст рос совсем недалеко от ее убежища. Если тварь будет выбирать добычу… предпочтет ли она беззащитную, стоящую на открытом месте, но довольно далеко, жрицу… или спрятавшуюся в кустах девочку, которую наверняка уже почуяла?

Но шорох не повторился. Сердце отсчитало уже сотый удар, но куст был неподвижен. Мимет уже успела успокоиться и вновь набрать воды, но Лике не смотрела, как жрица заканчивает ритуал и уходит. Она все еще наблюдала за кустом, зная, как терпеливы порой бывают твари. Жрица ушла, закрылись двери храма… Только тогда куст зашевелился вновь. Из него вылезла полненькая девочка, встряхнула каштановыми волосами и тихонько рассмеялась, глядя на Лике.

- Я уж думала – все, попалась! Не миновать тогда разборок со старшей жрицей!

- Китойре! - опознала Лике. – Что ты тут делала?

- Так то же, что и ты. Наблюдаю. Интересно же на ритуал глянуть, да и вообще на жриц…

- Ты же пятый год служишь!

- Ну и что? Они все богаты, знатны, уважаемы, они росли в совершенно иной среде, знают другую жизнь! Они ведут себя совсем иначе. Я на них бесконечно смотреть могу… А тебе разве не хотелось стать такой же?

Лике смутилась. Она не могла признаться даже себе, что невольно завидует этим девушкам, не знавшим нужды. Их красоте, не испорченной борьбой за выживание. Их достоинству. Их благородству – богатым легко быть благородными и милосердными, им не нужно вырывать тушку из рук голодного охотника, нацелившегося на твою добычу. Но признаться, что она нарушает правила с такой низменной целью…

- Вот бы попасть в услужение в богатый дом, - продолжала рассуждать Кит. – Я бы тогда и на платье хорошее скопила, и на гребень серебряный… А потом какой-нибудь гость меня в этом платье и с этом гребнем увидит, очаруется, замуж позовет…

- Глупости ты говоришь, - улыбнулась Лике. – Нечего мечтать, возвращаться пора. Молодые жрицы уже причастились, сейчас старшие пойдут, если заметят – беда нам.

- Ну еще одну! Так хочется поглядеть, как эти зануды будут пить, тайком на небо поглядывая! Здесь они всю свою спесь теряют! – заканючила Кит, и глядя в ее огромные глаза, Лике не устояла. Да и любопытно же!

Жрица Велана действительно выглядела забавно. Толстая, неловкая, она так старалась одновременно и сохранить достоинство, и идти побыстрее, но габариты мешали и тому, и другому.

- А о чем они молятся? – спросила Лике, когда жрица удалилась.

- Как о чем? Просят Витанию вновь открыть лунное окошко, вернув свет в ночной мир, - объяснила Китойре.

- Как будто оно само не вернется.

- А вдруг?

Подобные суеверия рассмешили девочку, но обидеть Кит ей не хотелось, так что пришлось сдержаться. С тех пор они не раз еще вместе следили за жрицами и во время ритуалов, и в обычной храмовой жизни. Китойре хорошо знала территорию храма и умела прятаться, зато Лике была способна передвигаться абсолютно беззвучно. Подруга старательно пыталась этому научиться, но пока не особенно успешно.

Однажды днем Лике проснулась от стука дождя по крыше кельи. Она выглянула в окно и замерла: огромные капли с яростью врезались в землю, разлетаясь на тысячи хрустальных крошек, а над прибрежными скалами повисла радуга.

- Наконец-то начался настоящий сезон дождей, - воскликнула Кит. Она тоже проснулась и смотрела на ливень. Старшие девочки зашикали на них, чтоб не мешали спать, но Лике и Кит выбежали на улицу. Наконец-то! Сезон дождей никогда не спешит, он проливает слезы по чуть-чуть, дразня засохшую землю, и только удостоверившись, что его действительно ждали, опрокидывает небесный чан. В такую погоду можно было не опасаться тварей, наслаждаться яркостью красок дня, танцевать под дождем, не чувствуя болезненных ударов капель. Для Лике это был праздником. Она так долго привыкала к дневному свету, но как же он прекрасен! Дома даже в сезон дождей выходить было страшно. В Тогмаре она избегала выходить днем, только утром и вечером, а сейчас, несмотря на заслонившие небо и солнце тучи, так светло!

- Какое сегодня число, Кит? – вдруг вспомнила она.

- Шестнадцатое, вроде, - подсчитала девочка.

- Как шестнадцатое? Ты уверена???

- Ээ… Мы позавчера пожертвования собирали, так? Ну значит точно, шестнадцатое. Эй, ты чего? – переполошилась Кит, глядя на разом потускневшую улыбку подруги.

- Вчера был мой день рождения… Четырнадцатый… А я… Я про него забыла!

Лике хотелось плакать. Сейчас она снова ощутила себя маленьким ребенком, которого лишили праздника. Даже понимая, что поздравлений от родителей и пирога с первыми осенними ягодами не будет, что рядом нет никого, кто мог бы помнить об этом дне, она обижалась на судьбу за такую утрату. Как же так, почему? Почему дни летели так быстро, и заветное число проскочило мимо? Почему она сама ни-че-го не почувствовала?

Она так и не смогла заснуть. Ночью дождь прекратился, сделал передышку на пару часов, и вновь полил. В огород девочки не выходили. Уборки, правда, стало больше, потому что горожане поспешили поблагодарить богиню за ливень, нанеся море грязи в зал.

Для юной служанки храма день был испорчен. Лике с трудом заставляла себя работать. Да, праздник – слишком большая роскошь для жителей гибнущего города. Да, в этот день она точно так же шла за грибами и ягодами ночью. Да, страх никуда не исчезал. Но папа помнил! И мама помнила, пока была жива! И Сай один раз тоже вспомнил… В прошлом году. И Лике всегда помнила! А в этот раз…

Ближе к утру ее позвала к себе Айна, одна из старших жриц. К ней Лике всегда как-то стеснялась подходить близко: высокая, светловолосая и сероглазая женщина с нежным взглядом казалась ей воплощением самой Витании… На самом деле ее многие сторонились. Айна, как и Ханетте, родилась в бедной семье, и посвящение приняла лишь в восемнадцать лет, после долгой и преданной службы. Это привлекало к ней девочек-служанок, но отталкивало высокородных жриц. Да и внешность сказывалась. Ведь старшее поколение еще не отбросило до конца свою ненависть к светловолосым северянам, а дети перенимали привычки родителей.

- Госпожа Айна? – Лике постучала в дверь.

- Заходи, - раздалось оттуда. Девочка неуверенно переступила порог и огляделась. Келья отличалась от прочих картинками на стенах – изящно вышитыми цветами и звездами. Айна любила творчество…

На полу в центре кельи лежала сложенная в несколько раз скатерть. Конечно, ведь единственный в помещении столик был отдан лику Святой Праматери…

- С днем рождения, - улыбнулась Айна. – Это тебе. Китойре рассказала мне.

Подружка стояла рядом со жрицей, радостно улыбаясь. Но Лике смотрела уже не на нее… На скатерти стояла тарелка с маленьким, в две ладони, пирогом. На нем ягодами была выложена буква «Л». Девочка смотрела на него, не в силах поверить… потом подняла глаза и расплакалась.

С того дня она стала часто проводить утро в келье Айны. Не верилось, что одна из старших жриц может так спокойно общаться с простой служанкой. Даже если сама когда-то была такой же.

- Айна, почему другие жрицы так странно к тебе относятся? Двайли ведет себя, как высокородная, и ей почему-то это прощают, а ты совсем не зазнаешься…

- Дело не только в этом, - объяснила жрица. – Знаешь, почему я похожа на северян?

- Ты похожа на Витанию! – возразила девочка. Айна покраснела.

- Мой отец был имперским солдатом. Отсюда до границы не так уж далеко, и во время набега он ворвался в дом моей матери. После этого родилась я.

- Не понимаю, - нахмурилась Лике.

- Рано тебе еще понимать. Я не была желанным ребенком, но мать все же настояла на своем и, выйдя замуж, вырастила меня вместе с прочими детьми. У мамы был пророческий дар. Она дала мне имперское имя, заранее зная, что культура северян в будущем войдет в моду. Она отдала меня в храм, как только мне исполнилось десять лет, уже зная, что мне суждено быть замеченной старшей жрицей. В восемнадцать я получила разрешение пройти посвящение. Позже – стала одной из приближенных жриц. Благодаря моему служению муж матери получил возможность подняться на ступень выше, что открыло новые возможности моим братьям.

- Она использовала тебя, - возмутилась Лике.

- Да. Но я ее не виню, ведь она и мне обеспечила жизнь, о которой внебрачный ребенок простой горожанки может только мечтать. Через год моя служба закончится, я стану свободной, уважаемой и довольно состоятельной женщиной…

По лицу жрицы пробежала тень, но Лике ничего не заметила.

- Скажи, это было тяжело?

- Ты же сама служанка, зачем спрашиваешь? - рассмеялась Айна. – Послушай лучше, что у нас случилось незадолго до твоего приезда. Главе городской стражи до сих пор икается!

Айна умела рассказывать потрясающие истории. И обыкновенные городские байки, и невероятные легенды… Откуда она их брала? Лике все чаще стала приходить к ней, чтобы послушать сказки…Ей хотелось верить в чудеса. Ведь о ее отце все так же было ничего не слышно, и только чудо могло помочь…

Все чаще Айна звала Лике на посиделки. И все чаще Лике ловила ее задумчивый взгляд. Она разрывалась между разумом и чувствами: Айна была добра ко всем, но ее выделяла. И Лике невольно начала подозревать, что это неспроста.

Конец сезона принес череду землетрясений. С первого дня в храм стали приносить раненых, следом приходили врачи. Подсобные помещения храма превратились в лазарет для состоятельных больных: пребывание под божественной дланью ускоряло выздоровление, как и молитвы посвященных сестер. У служанок появились новые обязанности, а некоторые пожелали изучать медицину, наблюдая за работой врачей и помогая им. Лике, однако, не собиралась нагружать себя еще и этим. Ее вылазки в город по-прежнему не приносили успеха, и девочка старалась проводить за стенами храма как можно больше времени. Но когда она пробиралась к выходу по дальнему коридору на третий день после первой катастрофы, навстречу ей вышла Айна.

- Не ходи в город.

- Вы же знаете, зачем я хожу.

- Прошу тебя. Ты ничего не узнаешь так, но можешь упустить шанс...

- Шанс? - Лике замерла. Она знала, что пророческий дар проявился в женщине очень слабо, она не могла даже предсказать собственное будущее... Но порой делала очень точные прогнозы для других.

- Учись лечить. Тебе это понадобится. Я видела.

- А как же отец? Я найду его?

Айна помедлила с ответом, но потом все же, словно через силу, кивнула.

- Найдешь.

Лике поспешила назад, к лекарям. Она не видела, как жрица опустилась на колени, прося у богини прощения за ложь. Зато это видела вездесущая Кит.

- Вы правильно поступили! Лике доиграется со своими побегами. Пусть лучше лечит, это полезнее.

Айна вздрогнула, но тут же успокоилась, опознав голос.

- Знание медицины ей может и пригодится, оно всегда нужно. Но ведь про ее отца я ничего не знаю... Провидец не должен обманывать тех, кто верит в его дар. Богиня покарает меня.

- Это не считается! Витания поймет, что так лучше! Да и вообще, может, оно и в самом деле сбудется...

Айна покачала головой. Она нарушила запрет и знала это. Но удержаться не было сил.

Череда землетрясений завершилась крушением угольной шахты. В храм принесли пострадавших техников, и Лике вместе с другими девочками потратила весь день на перевязки. Хуже всего пришлось пожилому мужчине, ему оторвало ногу, и только своевременная первая помощь спасла ему жизнь. Сломанные ребра и сотрясение уже не казались девочкам чем-то серьезным – этого они навидались за последние дни.

На второй день и техника началось воспаление, Ханетте диагностировала заражение крови. Жрицы молились за старика…

А потом мечущийся в бреду техник начал говорить, едва не поставив крест на собственной жизни. Он призывал древних богов. Умолял Седаре защитить его сына (как выяснилось позже, погибшего в той же шахте), клялся в верности мудрейшей Тианэ…

Большинство жриц были оскорблены. Глава шахтеров умолял сжалиться над беднягой.

- Он же не сознает, что несет! Подумайте, сколько ему лет! Наслушался в детстве бабкиных сказок, вот сейчас и вспомнилось. Я ж его тридцать лет знаю, вместе на молитвы ходили, никогда ереси от него не слышал…

Ханетте приструнила молодых сестер, но искренности в их молитвах уже не было. Лишь добросердечная Айна и пара таких же жалостливых девушек оставались рядом со стариком. Лике, в свою очередь, устроила разнос служанкам, и даже добилась больших успехов. То ли юные простолюдинки оказались менее принципиальными, то ли изрядно повысившийся в последнее время авторитет Лике сказался. Девочка умела убеждать, а еще лучше – приказывать.

На пятый день старик пришел в сознание. Он хотел видеть сына, но дежурившая в тот момент Двайли грубо отказала ему. В то утро Лике впервые видела, как плачет мужчина…

- Не переживайте вы так, - попыталась она успокоить старика. – К вам пока никого не пустят, вот вылечитесь…

- Не суждено мне отсюда выйти, - прошептал техник. – Черные крылья уже заслонили солнце.

- Не говорите так! Витания защитит вас от крылатого демона! – испугалась девочка.

- Роканд зовет меня… - продолжал упрямый старик. – И я пойду, негоже заставлять бога ждать…

- Он не бог, - твердо ответила Лике. Она оглянулась, проверяя, нет ли рядом жриц. – Не поминайте его в храме Витании. Праматерь спасет вас…

- Не спасет… Боги больше никого не спасают. Веры нет… Наши боги умерли. Проклятые северяне навязал нам свою богиню, но веры нет…

- Есть! Витания творит чудеса. Иначе как объяснить могущество жриц?

- Это лишь знания и духовная сила, - тихо рассмеялся старик. – Ругай меня… Я в храме богохульничаю, но мне уже все равно. Я за сыном пойду, Роканд уже забрал его.

- Нет! Боритесь с демоном!

- Он не демон… Он бог, древний бог, наш бог. Сейчас вы его проклинаете, но смерть не зло. Не зло… Зря я не слушал их, зря… Лишь под тенью Смерти я это осознал. Мы вечно идем за толпой, не сопротивляясь. Но тебе не понять.

- Я хочу понять, - прошептала Лике.

- Может еще поймешь, - едва слышно пробормотал старик. – Если парни не лгали, если они пережили крушение. Кто знает… Вдруг действительно они борются не зря. Не зря…

Техник снова погрузился в беспамятство и больше уже в себя не приходил. Жрицы смогли лишь ненадолго продлить ему жизнь, но заражение, старость и нежелание жить взяли свое. Меч Роканда опустился.

Опросить всех поступивших из шахты раненых. Пробежаться по городу, выяснить все о графике, условиях и вакансиях в шахте, убедиться, что устроиться туда проще простого – для мужчины, взрослого и здорового. Так уж повелось в Санталии, что те мужчины, кому не хотелось рисковать жизнью ради безбедной жизни рыбака, уходили в шахты, где всегда была работа и не было разделения на день и ночь. Твари водились и там – и подземные, и забредающие с поверхности. Но вооруженные кирками и кувалдами шахтеры могли дать отпор даже дракону, который при всей своей мощи просто не сумел бы развернуться в узких пещерах. С каждой новой крупицей информации крепла уверенность Лике. Теперь она уже не сомневалась, что искать отца стоит именно там. Куда он мог податься в этом городе, чтобы не привлекать внимания и хоть как-то зарабатывать на жизнь? Только в шахту. А если слухи о «духовном разложении» в шахтерском поселке верны… Рассуждения бедного старика явно намекали на наличие иноверцев в шахтерской среде. Скрывающиеся повстанцы? Запросто.

Вот только четырнадцатилетняя девчонка в шахте была не нужна. И никакие уговоры не помогали.

Лике была в отчаянии. Быть так близко – и не иметь возможности проверить свои предположения! А ведь отец, наверное, тоже волнуется. В их родном городе после таких землетрясений, наверное, одни руины… Если бы только она могла пробраться в шахту! Если бы только она не охранялась так! Но без лифта вниз попасть было невозможно, а так всегда дежурила стража.

- Как насчет медицинского отряда? - предложила Айна. И рассказала, что рядовых шахтеров в храмы и больницы везти никто не будет, а медикаменты нужны, и лекарям помощь не повредит. Одна группа уже спустилась вниз сразу после землетрясения, через пару дне ожидается смена. – Прекрасный вариант, по-моему. У тебя было много практики, такие люди нужны.

Вдохновленная советом девочка бросилась в городской медицинский центр… И спустя десять минут утирала слезы на крыльце. В отряд брали только после восемнадцати, независимо от опыта. Детей в шахту не спускали ни при каких обстоятельствах.

- Я говорила, что там мой отец, что он, возможно, ранен… Им все равно! Все равно!

- Раненых много, - вздохнула Айна, гладя по голове расстроенную девочку. – И у всех почти есть семьи.

- Но это несправедливо!

- Это жизнь.

- Я думала, что здесь будет иначе! В Тогмаре почти нет тварей. В Санталии не голодают. Здесь храм стоит! Разве люди не должны быть добрее? Почему все так же? Почему стража хватает всех подряд, почему люди не помогают друг другу, почему бедняков и простых рабочих бросают без помощи даже в такой страшный момент? Разве Витания не карает зло?

- Плохие люди получат свое в обители Праматери. И не стоит осуждать всех… Человеку свойственно заботиться в первую очередь о своих близких.

- Айна, у меня нет четырех лет! Я не смогу столько ждать! А если отец опять уедет? А если он на самом деле не здесь? Я потеряю его след навсегда… Я должна туда попасть!

- Для этого тебе нужно стать старше, - улыбнулась жрица.

- Жаль, что нельзя взять и повзрослеть за один день, - проворчала Лике. Лицо жрицы внезапно стало серьезным и строгим.

- Можно.

Лике подняла взгляд. Она ослышалась? Нет, кажется, нет…

- Что ты имеешь в виду?

Айна глубоко вздохнула, а после тихо-тихо поведала девочке о древних ритуалах и знаниях, передаваемых ее семьей из поколения в поколение. О книгах, которые она собирала по всех архивам. О храмовом хранилище.

- Но ты должна поклясться, что никому не расскажешь об этом. Меня посадят за распространение и хранение запрещенной информации.

- Я не скажу, - ответила Лике, обдумывая услышанное. – Но я не понимаю, как этот ритуал сделает меня старше. И даже если так случится, как я докажу...

- Я помогу с документами. Мне ведь тоже придется об этом думать.

- Тебе?

Айна улыбнулась.

- Лике, просто так повзрослеть невозможно. Нельзя взять из ниоткуда годы, которых не было. Ты можешь только взять себе чужие.

- Чужие?

- Мои. Я отдам тебе пять лет своей жизни. Тебе станет девятнадцать, вполне достаточно для спуска в шахту. А мне снова станет двадцать три…

- Но зачем тебе… - растерялась Лике. Серые глаза встретились с карими. Айна вновь заговорила, тихо и быстро.

- Через год я закончу службу. Быть жрицей – лучшая карьера для женщины. У меня будут свои деньги, положение в обществе, возможность решать свою судьбу самостоятельно – то, чего часто лишены даже девушки из знатных семей, не говоря уж о бедняках. Взамен мы отдаем храму десять лет преданной службы и обязуемся всегда быть готовыми ответить на призыв государства. Благословление, целительство, даже война… Служба развивает природные дар, если он есть, а вера позволяет творить чудеса. Но в целом я буду свободна. У меня будет все. Кроме одного. Мне почти двадцать восемь, Лике. В наше время, когда женщины часто не доживают и до сорока – это много. Я нездорова. Я уже никогда не смогу иметь детей. Не смогу выйти замуж. А я хочу этого! Я хочу жить, как нормальная женщина! Иметь семью – настоящую, любящую семью, не такую, какая была у меня! И это невозможно… если только я чудом не помолодею. Отдав тебе свои годы, я верну себе потерянные возможности. Выйти замуж с моим положением и внешностью вряд ли будет сложно. Я даже смогу найти любовь – время будет!

Жрица остановилась перевести дыхание. Лике молча смотрела на нее, не в силах осознать услышанное.

- Не бойся. Я размечталась, прости… Конечно, выбор за тобой. Я просто хотела сказать, что если ты действительно хочешь стать старше, то это возможно. Но вернуть все назад не получится, человек способен вынести ритуал лишь один раз. Поэтому решай сама. Я не буду ни давить, ни просить. Мне ведь тоже страшно…

Наверное, последняя фраза и послужила толком. Струсить? Отступить в шаге от успеха? Да кому нужна эта молодость! При такой жизни выгоднее быть взрослой! Странно, что этим ритуалом не пользуются везде. Хотя, вероятно, для этого нужны духовные силы жрицы и освященный храм…

Свечи, символы, камни, слова на незнакомом языке… Жертвенная птица и две спирали, нарисованные ее кровью. Две одинаковые раны на ладонях. Странное состояние транса из-за духоты и запаха трав, монотонной речи и усталости прошедшего дня.

Айна и Лике одновременно начали движение, каждая по своей спирали. Одновременно звучали разные слова, заученные наизусть, разрезая тишину. В зале для медитаций они находились вдвоем: на рассвете обитатели храма погружались в сон. Никто не помешает тайному ритуалу.

Они встретились в центре, глаза в глаза. Соединились окровавленные ладони. Прозвучали последние слова. Опуститься на колени, воззвать к жрице… И опустить вторую руку на горящую плоскую свечу. Резкая боль ожога вырывает из транса и отключает сознание…

Во время подготовки к ритуалу Лике не верила, что можно так легко вызвать обморок. Но Айна не сомневалась: друиды прошлых веков не зря так тщательно описали все детали ритуала. И травы, и слова, и сила богини – все сливается воедино.

Пробуждение было резким и неприятным. Предупрежденная заранее Кит растолкала их перед подъемом, чтобы никто не узнал о произошедшем, но Лике была не в силах испытывать благодарность – тело ломило, рука ныла, голова как глиняный горшок – трещины уже пошли, вот-вот расколется. Айна, похоже, чувствовала себя не лучше. На вид изменений в них не появилось, но жрица уверяла, что уже спустя сутки все проявится.

Она оказалась права. Первым на ритуал среагировало тело. Весь следующий день Лике пролежала в кровати – ускоренный рост костей отзывался жестокой болью. Айна ухаживала за девочкой, объясняя всем ее болезнь как естественное женское недомогание, обостренное переохлаждением. Посетителей к Лике не пускали, якобы чтобы не смущать девочку. На самом же деле заговорщицы просто боялись, что резкое изменение возраста не останется незамеченным. Особенно когда начало меняться лицо – не так явно, но все же…

Едва встав на ноги (не без помощи обезболивающих трав), Лике поспешила к медицинскому центру. Благоразумная Айна заранее достала для нее документы, и взрослую девушку с лекарскими навыками без проблем записали в отряд, несмотря на то, что он уже был укомплектован – в таком деле добровольцы лишними не бывают. В храм возвращаться было уже незачем: свои немногочисленные вещи Лике захватила с собой. Айна пришла к ней попрощаться перед самым спуском.

- А где Кит? – спросила Лике.

- Взять ее с собой я не могла, ты же понимаешь. А тайком сейчас не убежать – из-за твоего ухода вышел небольшой переполох.

- Я же оставила письмо…

- Ханетте очень недовольна. Она считала тебя перспективной, и надеется, что ты еще вернешься. Да и кто поверит, что внезапно найденные родственники захотели забрать племянницу со столь хлебной должности?

Лике вздохнула. Ничего умнее ей в голову не пришло, но какая разница? Она уже не вернется назад.

- Спасибо тебе, Айна.

- Тебе спасибо, - тепло улыбнулась жрица. Лике подумала, что на блондинке потеря пяти лет никак не отразилась, разве что пара едва заметных морщин сгладилась. Остается надеяться, что желанный эффект все же был достигнут. Какое-то время они молчали. Айна несколько раз порывалась что-то сказать, но каждый раз передумывала, а Лике этого и не замечала, погруженная в свои мысли. Наконец объявили о спуске.

- Прощай, сестра моя, - прошептала Айна.

- Прощай.

Стук и скрежет, скрежет и стук, скрип петель, гудение тросов, повизгивание подземной твари откуда-то слева… Лифт спускался медленно, осторожно. Вертикальный спуск – лишь половина пути, дальше отряд обещали рассадить по вагонеткам и спустить более надежным способом, но первый «этаж» приходится преодолевать именно так. Стены шахты кое-где рассекали трещины и пещерки, откуда тянуло неприятным запахом, а один раз выскочила мелкая тварь – но стража была наготове. Медицинский отряд на три четверти состоял из женщин-медиков, а остаток – из крепких мужчин для переноса раненых, раскапывания завалов и тому подобной тяжелой работы. Всего их было двенадцать. Полная смена. Предыдущий отряд внизу ждет не дождется, когда им можно будет подняться на поверхность и свободно вздохнуть.

Лике волновалась. Она была самой младшей в отряде, но об этом никто не догадывался. Восемнадцатилетняя Энке, дочь командира отряда, считалась младше, хотя обращались с ней как со взрослой – опыта лекарской деятельности у нее было не меньше, чем у взрослых. Лике старалась подражать ей – не особенно, впрочем, успешно. Эти ее попытки заметили уже все, и втайне потешались, считая, что бывшая служанка просто завидует опыту и положению Энке. Последняя, впрочем, не считала нужным обращаться внимание на подобную ерунду. Она всю дорогу обсуждала с коллегами наиболее вероятные осложнения ожогов и отравлений угарным газом.

- Стоп машина! – раздался окрик лифтера. Лике было обрадовалась, но до низа шахты, как выяснилось, было еще далеко.

- Всем собраться в центре! – приказ был выполнен четко и быстро. Самых опытных (а значит, и самых ценных) женщин толкнули в центр круга. Но Лике ценной не считалась, да и оружие у нее было. Из под руки стоящего перед ней стражника она видела ползающие по стенам огоньки.

- В светляки не бить! Рубите крылья! – скомандовал лифтер. Он был мужик опытный, с такими тварями сталкивался постоянно.

- Манки. Пещерные жители, - пояснила одна из женщин. – Охотятся всегда группой. Обычно засылают вперед разведчика, который заманивает неопытных рабочих вглубь пещеры своим светляком. Но на крупную добычу могут и сразу напасть. Очень умные, хоть и слабые.

- Почему не бить в светляки? – уточнила Лике. Ближайший манок подлетел к самому лифту, и девочка смогла его разглядеть. Он был похож на жука – со жвалами, крыльями и множеством тонких лапок, оканчивающихся коготками. Схватит такими – и добыча окажется словно в сетях. И поди вырви. А он уже и вгрызется… На небольшой плоской голове светился голубой шарик.

- Взорвется, вонять будет так, что все в обморок попадают, - пояснил стражник, тоже услышавший вопрос. – У нас один так додумался… Нарвались на мелкую стайку, всех почти порубили, а потом попали в светляк. И все, два оставшихся манка пол-отряда перекусали, пока ребята в себя пришли.

Дураков, желающих повторить сей подвиг, не нашлось. Нападающих били в брюхо, по ногам, поворачивали меч плашмя, оглушая тварей. Получалось плохо, кожа у жуков была прочная. А вот крылья – не очень. Их достаточно было помять, чтобы лишить тварей скорости и маневренности, а «пеших» добивать – одно удовольствие. Лике и сама поучаствовала, раз уж добраться до летающих не удалось.

Последний манок шмыгнул прочь в темноту, и спуск продолжился уже без приключений.

Старшина ей не понравился сразу. Рослый, бритоголовый, заносчивый до грубости, вопиюще необразованный детина распоряжался в шахте, как будто был самим императором. Вообще-то, над ним было еще, как минимум, два начальника - староста поселения и руководитель отдела - но оба не обладали ни достаточным авторитетом, ни достаточной наглостью. Руководителем отдела была женщина, образованный специалист, точно знающий и план работ, и сроки, и цели... Она имела полное право, как командовать шахтерами, техниками и даже стражей, так и посылать к Роканду зарвавшегося старшину. Но делала в лучшем случае первое, потому что силы воли для такой должности ей явно не хватало. Старшине достаточно было слегка надавить - и она уступала. Тем более, что тот был не дурак и в расчеты-бумажки не лез, так что поводов возмущаться у госпожи руководителя не возникало. Шахтеры работают - и хорошо. А староста старшину просто боялся.

Встреча медиков и старшины ознаменовалась громким скандалом. Командир отряда, госпожа Сейре, лекарь с двадцатилетним стажем, категорически отказалась " погулять до разъяснения обстоятельств". Она потребовала немедленно предоставить ей списки пострадавших и необходимые документы, после чего отвести их в медчасть. Старшина тыкал в устав, твердил о местных порядках... Хотя, скорее всего, просто намеревался указать гостям с поверхности их место. В итоге старшине пришлось-таки уступить, но злобу он затаил и даже не счел нужным это скрывать.

Первый день выдался суматошным. Лике неплохо знала грамоту, но разбирать чужой почерк – задача не из простых, особенно когда записи сделаны в спешке уставшей рукой – а иначе у лекарей и не бывает. Ее, как самую неопытную, поначалу посадили за бумажки, но оправдать доверие не удалось: слишком уж медленно продвигалось дело, слишком волновалась девочка, слишком новым было для нее подобное занятие. В итоге ее работа свелась к «подай-принеси-перевяжи», а за бумаги посадили Энке.

Со старшиной она столкнулась, когда несла лечебные мази в поселение. Большинство раненых шахтеров уже оправились от травм, в медчасти оставались только наиболее тяжелые случаи – открытые переломы, травмы позвоночника, сотрясения, повреждения внутренних органов… Лике уже привыкла называть пациентов по их диагнозам, и не пыталась запоминать имена. Так поступало большинство лекарей. Вот и сейчас ее ждали не Арквид, Леллос, Терний и Ристе, а растяжение суставов, трещина ключицы, ожоги второй степени и перелом третьего левого ребра. Задачей Лике было помочь пострадавшим с перевязками, сделать записи об их состоянии и обеспечить необходимыми лекарствами. Точнее, необходимым минимумом, потому что снадобий мало, а шахтеров много. Ушибы вообще не лечили, это здесь было нормой. Растяжение, в общем-то, тоже, но Арквид до сих пор не мог встать на больную ногу, и врачи заподозрили трещину. Увы, медицина шагнула еще не настолько далеко, чтобы с ходу определять повреждения. Столичные ученые который год обещали разработать технику, позволяющую видеть человека насквозь, но то не получалось подходящего сочетания заклятий, то механическая составляющая оказывалась ненадежной…

«Лучше бы Тиан этим занялся, вместо того, чтобы мечтать о летающих машинах», - ворчала про себя девочка, вспоминая восторженные рассказы друга о главной разработке училища. - «К чему полеты, когда люди гибнут из-за неправильного лечения? »

Увлеченная этими мыслями, она заметила старшину только тогда, когда он встал посреди дороги, преграждая ей путь. Лике попыталась его обойти, но он сдвинулся в ту же сторону, нагло ухмыляясь.

- Куда направилась, красавица?

- В третий барак, - отчиталась Лике, смутившись от подобного обращения. Красивой ее называли редко. И уж точно не таким тоном.

- И что же ты там забыла?

- Я должна отнести противоожоговую мазь и бинты пострадавшим.

- Какое важное дело… Что-то подозрительно ты выглядишь, идешь тут, думаешь о своем, а пропуска я при тебе не вижу!

- Пропуск в кармане, - пояснила девочка, чувствуя раздражение. Где еще ему быть?

- Показывай!

- Не могу… - растерялась Лике. Ну что за идиот! – Руки заняты, как я достану…

- Так освободи.

- Но не могу же я стерильные бинты на землю положить! – возмутилась Лике. Надо было сумку взять все-таки… Но сумка была тяжелая, поэтому девочка просто взяла охапку перевязочных материалов и коробку с мазями. И то, и другое весило немного, но оказалось крайне неудобным для переноски. Отдать старшине? Да земля и то чище будет, чем его руки! – Можно я на обратном пути покажу?

- Нет уж. Мало ли, зачем ты тут на самом деле шляешься! Не-ет, не клади коробку на землю, инструкции соблюдать надо! Со мной пойдешь. В будке стол есть.

- Но я спешу… Господин старшина, вы же видели меня уже! Я в форме! Ну что я еще могу тут делать, кроме работы? – Лике по-настоящему испугалась. А вдруг он все понял? Вдруг как-то узнал, сколько ей лет на самом деле? У нее тело взрослой девушки, но лицо все еще мало изменилось. Как оправдаться, если начнутся расспросы?

- Это приказ! Развелось тут шпионов…

Теперь Лике стало еще страшнее. Вдруг он уже вычислил повстанцев, вдруг понял, что Лике ищет их… Что же делать? Пусть она ничего не знает, но ведь достаточно и подозрения!

В сторожевой будке было пусто. Стола, кстати, не было. Оглядевшись, Лике увидела подоконник, на котором кое-как уместилась коробка с лекарствами, но девочка предпочла положить бинты сверху и придерживать свои вещи левой рукой – вдруг упадет? – пока правой копалась во внутреннем кармане куртки. Пропуск нашелся почти сразу.

- Вот, видите…

- Вижу, вижу… Старшина даже не посмотрел на документ, которую ему продемонстрировали. – Только что мне эта бумажка?

- Так это же… пропуск мой… Что еще я могу показать?

- Показать? А многое… И не только показать, - громила приблизился к ней почти вплотную, едва не прижимая к окну. Увернуться было бы несложно, но тогда пришлось бы отпустить драгоценную коробку.

- Господин старшина, отойдите, мне надо спешить!

- А что ты сделаешь, чтобы я тебя отпустил? Сама пришла, а теперь сбегаешь? Нет уж!

Лике окончательно растерялась. До нее запоздало стало доходить, что лучше было бросить все и бежать прочь, но долг требовал сохранить в целости казенные материалы… Жесткие пальцы вцепились в ее запястье с такой силой, что она невольно вскрикнула.

- Молчать! Ты здесь никто и обязана мне подчиняться… - самодовольно начал старшина, но его речь была прервана распахнувшейся дверью.

- Вот оно что… - протянула госпожа Сейре. – А я гадала, с чего это моя подчиненная задерживается. Вы зарываетесь, старшина.

- Я проверяю документы, - возразил он.

- Проверили? Вот и прекрасно! Надеюсь, для вашей короткой памяти этого раза будет достаточно, и больше я не застану вас в таком двусмысленном положении. Лике, за мной!

Пользуясь замешательством старшины, девочка вырвалась и, подхватив свои вещи, поспешила за начальницей. Они прошли, не останавливаясь, до самого барака, после чего Сейре резко развернулась.

- Что ты там делала?!

- Старшина велел пропуск показать… А у меня руки были заняты, не ставить же на землю…

- А голова твоя где была? Идти с этим козлом! Ты хоть понимаешь, чем это могло закончиться?! Нет? Оно и видно! А если бы я не вмешалась? Хорошо еще, меня заранее об его выходках предупредили. Ты не первая, в прошлой смене тоже пара молоденьких девочек от него прятались. Впредь думай, с кем и куда идешь. А теперь за работу! Пациенты заждались уже!

Следить за выполнением своего приказа начальница не собиралась – развернулась и пошла в медчасть. А Лике прислонилась к стенке, чувствуя, как дрожат ноги. До нее запоздало дошло все – и намерения старшины, и ее собственная глупость, и все дальнейшие перспективы, связанные с ее нынешним возрастом. Как же мудро поступил император, запретив мужчинам выходить из дома по ночам! Сколько девушек были спасены этим суровым на первый взгляд законом! Впрочем, надо признать: в ее родном городе скорее стоило опасаться грабежей, потому что голод и страх вытесняли иные потребности. Но в более благополучных местах преступления были разнообразнее. И как же ей теперь быть? И каких еще проблем стоит ждать?

Одновременно ее одолевало любопытство. Ни одного зеркала в шахте не было, поэтому пришлось довольствоваться широким ножом и рассматривать себя по кусочкам. На первый взгляд показалось, что никаких изменений не произошло, разве что волосы стали чуть светлее. Интересно, какие еще черты Айны проявятся в ней со временем?

Ответ принесла ночь. Лике снились кошмары.

- Имперское отродье, тварь безрукая! Еще раз только посмеешь хоть слово поперек сказать – вышвырну, и не погляжу на законы! В храме я – и закон, и суд!

- Это не спасет вас от доноса…

- Еще угрожать мне смеешь?! Зайра! Выстави ее на улицу, и до вечера двери запри!

- Но госпожа жрица…

- Немедленно!

Чьи-то холодные руки хватают за запястье и тянут к выходу. Она послушно идет, но в груди клокочет обида. Ведь она правду говорила!

- Зря ты старшей жрице перечишь. Служанки должны себя вести вежливо и почтительно. Она не просто главная в храме, она дочь тэрла!

- В храме титулов нет, - возразила Лике. Зайру она любила. Зайра никогда не осуждала ее за кровь отца и даже защищала от нападок других служанок… но не от жриц.

- Дочь тэрла ею везде останется, глупая. Это же высшая знать! Что мы рядом с ними… А ты ей еще угрожаешь!

- Я не угрожала! Я просто подумала…

- Не думай даже!

Двери захлопнулись за спиной, она осталась в одиночестве, в саду, под голубым слепящим небом и ярким полуденным солнцем. На земле лежал тонкий слой снега, выпавший за ночь, листья давно облетели – спрятаться негде. Девушка выбрала самый густой куст и сжалась в комок, надеясь, что твари не станут высматривать жертву среди веток. А где-то вдалеке раздался крик…

Лике проснулась, задыхаясь, закашлялась. В шахте было холодно, а ее одеяло соскользнуло с лежака – неудивительно, что приснилась зима. Ее все еще трясло – и от холода, и от страха. Жуткий день на улице всплывал картинками в памяти – кружащаяся тень в небе, солнце, которое никак не хотела склоняться к горизонту, замерзшие пальцы – она лепила фигурки из снега, чтобы хоть как-то успокоиться. С каким облегчением она смотрела на снегопад, начавшийся незадолго до заката – в такую погоду твари не летают. Но на старшую жрицу Айна не сердилась. Не прошло и сезона, как ее забрала стража. Не только Айна знала о делах тэрла. Донос на ее отца лишил жрицу и титула, и состояния, и свободы – она оказалась замешана в его махинациях. А враги ее семьи оказались так же безжалостны, как она сама.

- Лике, ты чего копошишься? До подъема еще два часа, спи лучше!

Девушка вздрогнула, возвращаясь в реальность. Лике. Она – Лике, не Айна, не дочь имперского солдата, не служанка в храме. Она просто Лике… Это не ее прошлое. И хорошо, что не ее… Лике подумала, что никогда в жизни не была так одинока, как в этом сне. Неужели Айна всю жизнь прожила так? И сколько еще ее воспоминаний придется просмотреть Лике теперь?

Лике очень старалась сосредоточиться на работе, чтоб прогнать дурные воспоминания, но получалось скорее наоборот. Да еще и руки вновь стали ныть – не так сильно, как в первый день, когда росли кости, остаточной, тупой и надоедливой болью. Айна не говорила, что трансформация будет такой долгой! Хотя о лишних воспоминаниях она тоже не говорила.

- Ай!

Лике поспешно вернулась в реальный мир и ослабила повязку. Пациент вздохнул с облегчением. На этот раз перед ней был совсем молодой парень с воспалившейся раной – не пришел за помощью сразу, теперь началось нагноение.

- Сколько ж еще этих перевязок… - проворчал он, вставая со стола.

- Сколько потребуется. Надо было сразу лечиться. Как вы вообще умудрились так затянуть с лечением? – спросила Лике.

- Да я еще в первом обвале… Там много раненых было, не хотел мешать своей царапиной.

- А теперь нам на вас время тратить приходится. Первых пострадавших вообще на поверхность отправляли, могли бы отпуск взять и лечиться там.

- Да я того и боялся, что отправят…

- Почему? – удивилась девушка.

- Так отец тут же узнал бы! А я надеюсь, что он про меня еще лет пять не вспомнит! – парень воровато оглянулся, лишних свидетелей не увидел, и пояснил. – Он контор. Меня сюда в наказание отправили, но тут лучше, чем на приемах сидеть или с магнатами общаться. Пусть брат-наследник этим занимается, а мне противно.

«Контор – не такой уж высокий титул, но если речь о магнатах… Значит, денег в семье прилично», - прикинула Лике. – «Неужели эти дела настолько неприятны, что он предпочел шахту? » Мысль была интересная, но Лике благоразумно не стала озвучивать ее, тем более что пришел следующий пациент.

К удивлению девушки, молодой аристократ о ней не забыл. День спустя ей передали записку с предложением встретиться вечером в третьей пещере за казармами. Вначале Лике хотела отказаться, и даже попыталась найти паренька и разочаровать лично, не прикрываясь записками, которые могут «потеряться», но судьба решила иначе. Как еще объяснить внезапную поломку грузового лифта, еще вчера исправно работавшего? Шахтерам привезли партию инструментов взамен испорченных, и во время спуска один из тросов оборвался. Лифт обрушился, унеся жизни двух людей. А когда обнаружилась пропажа части груза, оползли слухи о диверсии. К большому сожалению Лике, госпожа Сейре болтовни не одобряла… а вот молодой шахтер мог знать больше!

- Госпожа Сейре, я вам нужна еще сегодня?
- Что, на свидание собралась? – немного недовольно проворчала женщина. Лике растерялась.

- А откуда вы…

- От Присте. Говорит, конторит Лежский тут в обед круги наматывал с записочками. Ладно, не смущайся ты, все молодыми были. Только знаешь что… не рассчитывай особо. Тидайк, возможно, парень хороший, но конторит все ж таки.

- Да я вовсе и не думала ничего такого! – поспешно возразила Лике, но Сейре явно не поверила. Это было обидно. Ну чего эта Присте вечно лезет в чужую жизнь?

Уже зайдя за второй поворот, где должно было состояться свидание, Лике поняла, почему парень выбрал это место. Разработки этого участка прекратились еще несколько лет назад, когда случился потом, а сейчас по стенам и дну пещеры струились ручейки, убегавши куда-то вдаль, а капли воды, стекавшие с многочисленных сталактитов, наигрывали совершенно неповторимую мелодию. В свете лампы пещера так и сияла.

- Ну как тебе? – парень взирал на эту красоту с такой гордостью, словно сам ее создавал годами.

- Потрясающе… И это сделано без магии и техники?

- Исключительно силами природы! Видишь эту колонну? Она росла несколько десятилетий, наверное, еще с тех пор, когда здесь шахта была! Под землей скрыто множество тайн и сокровищ, которые не купишь за золото. А люди с поверхности о них даже не подозревают!

- Главное, самому не стать одной из местных тайн, заблудившись в переходах, - пошутила Лике.

- Да не, это ж шахта. Тут давно все изучено. Вот полвека назад – тогда да, тут природные пещеры были только. В них блуждать можно было бесконечно! А сейчас все обследовано, нанесено на карту, отмечено указателями, а бесперспективные участки замурованы, чтоб оттуда не лезла всякая пакость. Правда, старики говорят, что все заложить невозможно. Вот, например, проход над подземной рекой. Говорят, те, кто решил там порыбачить, уже не возвращались. А неподалеку отсюда есть еще один лаз, так туда беглый каторжник залез. Это в начале сезона было, недавно совсем.

- Каторжник? – растерялась Лике.

- Ну да. То ли вор, то ли разбойник, не помню уже. Его на принудительные работы сюда сослали. Четвертый отряд видела? Их отдельно держат и на самые тяжелые работы отправляют. Ну а он цепь свою сломал и сбежал. И зачем? Наверх-то самому не подняться. С тех пор о нем никто ничего и не слышал. Опасные эти пещеры все-таки…

Теперь Лике взирала на окружающую их красоту с некоторой опаской.

- А может, он так тут и живет? Украсть провизию – не проблема, ее ж не охраняют. Устроил себе жилище в пещерах… Говорят, кто-то испортил трос на лифте. Может, это он?

Но парень только засмеялся.

- В одиночку это невозможно! Я скорее поверю в чокнутых сектантов. Ходили тут слухи одно время…

- А знаешь, я ведь лечила такого сектанта, - задумчиво проговорила девушка. – Старик совсем. Он про древних богов в бреду твердил.

- Во-от, о чем и речь! В бреду! Среди наших, правда, всякие люди есть. Мало кто имперщину любит. Хотя чем им богиня неугодна, не пойму… Не она же народ обирает, а уж королю-то без разницы, кому молится народ, лишь бы золото в карман текло.

- Ты не любишь короля?

- А за что его любить? Или ты тоже считаешь, что мы живем весьма неплохо?

Лике поморщилась. Неплохо! Да что он знает о действительно плохой жизни? Но парень, как оказалось, умел признавать ошибки. Узнав лишь некоторые моменты из детства Лике, он пришел в ужас.

- Знаешь… А ведь считается, что ваш город полностью уничтожен землетрясением… - с горечью проговорил он. – Ты видишь? Власти скрывают свои преступления!

- Это еще не значит, что король такой же, - неуверенно возразила Лике. – Вдруг он тоже не все знает?

- Король на то и король, чтобы знать все, что творится в стране! Его вечно оправдывают… Слишком молод… Империя давит… Советники обманывают… Скажи еще, Витания голову вскружила! Не понимаю: какая разница, чьи храмы стоят в городах, если жрецы лечат людей? Какая разница, кому молится бедняк, если ему суждено умереть с голода?

- Но разве Витания – не истинная богиня, в отличие от древних?

Конторит пожал плечами.

- Я думаю, всю эту чепуху со сменой религии затеяли лишь для того, чтобы прикрыть творящийся беспредел. Вроде как не власть виновата в бедах, а неправильная вера. Но стариков не убедить! Знаешь, что мне сказали? Что если вернуть прежний уклад, то и жизнь вернется прежняя! А я пытался объяснить, что не в религии дело! Но почему-то мужика из провинции слушают разинув рот, а мое образование, наблюдения и знание политической ситуации – ничто! Только потому, что я моложе!

Лике ожидала продолжения рассказа или хотя бы разъяснений, с кем так неудачно дискутировал Тидайк, но парень внезапно осекся и перевел тему. Не слишком удачно – Лике не смогла ответить, чем планирует заниматься по окончании смены медотряда. До сих пор ей и в голову не приходило заглядывать так далеко. Да и вообще разговоры о будущем напрягали: требовалось слишком много лгать, и слишком многое скрывать. Услышав колокол отбоя, она едва удержалась, чтобы не вздохнуть с облегчением. И напоследок все же спросила:

- Тидайк, а как ты считаешь, была ли диверсия? Не опасно ли теперь на лифте ездить будет?

- Так то грузовой был! А малый работает и работать будет. Это все Вантер сплетни распускает, он же дежурным был в тот день. Проглядел поломку, а теперь себя выгораживает! – как-то слишком поспешно воскликнул конторит.

«Значит, Вантер… » - вопреки совету, Лике была уверена, что расспросить механика стоит. И поскорее.

Ужин не лез в горло. Лике казалось, что желаемое где-то близко, словно мелькнуло за поворотом – но поди догони… Не упустить бы этот шанс!

- Ну как оно? – присев за столик, подмигнула ей Вейда, молодая травница, ответственная за качество лекарств в отряде. Лике вздрогнула.

- Что?

- Сидишь такая задумчивая… Что, понравился парнишка?

Лике покраснела – не столько от смущения, сколько от обиды.

- И вовсе нет!

- А что же так? Или зазнается?

- Да нет… Я вообще не о том думала!

- Да не стесняйся ты. Для молодой девушки это естественно. Может, совет нужен?

- Да, - твердо ответила Лике. – Как вы считаете, он очень обидится, если я откажу ему? Я не хочу давать ему ложных надежд, хотя пообщаться с ним интересно.

- Нуу… - разочарованно вздохнула Вейда, - Как тебе сказать… Тут не угадаешь. Обидится в любом случае, а как поведет себя – предсказывать не берусь. А ты ему пока ничего не говори. Пусть помечтает, а как надоест с ним гулять – разочаруешь.

- Нехорошо это, - нахмурилась Лике.

- Зато удобно, - пожала плечами травница.

Ночь выдалась беспокойная. Новый кошмар про Айну – на этот раз совсем взрослую. Шестнадцатилетняя девушка впервые за несколько лет (и всего лишь в третий – за все время своей службы) вышла в город. Вроде бы родной – но такой пугающий…

Знакомая улица. Айна специально пошла сюда, хотя обувная лавка на Скольной улице была и к храму ближе, и цены ставила доступнее. Но почему-то хотелось взглянуть на дом матери – своим его назвать девушка не решалась и в детстве, когда ее, четырехлетнюю, придирчиво изучала прямо на пороге мамаша новоиспеченного отчима. Бабку никто не мог назвать доброй, но уж справедливой – наверняка: за уши она таскала всех детей одинаково, не глядя на родство и внешность.

- Ух ты, имперка! А ну поди сюда! – раздалось из-за угла. Айна привычно сжалась. Мальчишки. Сколько раз в детстве приходилось убегать. Но ведь сейчас она взрослая! Что ей сделают эти десяти-двенадцатилетние охламоны? Да они ей едва до плеча достают!

Но знакомый с детства страх не отступал.

- Явилась! Что ты тут забыла, чужачка?

- Вали отсюда!

Айна нахмурилась.

- Я здесь по делу. Идите по домам, дети, Витания не одобрит вашего поведения.

Но мальчишкам не было дела до богини. Они боялись отцовского ремня, хлыста стражниц да соседских псов. Смелый ответ только раззадорил их.

- Это наш двор!

- А давайте с нее платье сдерем? Чтоб неповадно было! – высказался мелкий пацаненок. Некоторым эта идея понравилась, но вперед вышел темноволосый и сероглазый главарь. Он был самым высоким из хулиганов, хотя и не самым старшим – лишь в прошлом сезоне справил одиннадцатый день рождения. Это Айна знала совершенно точно, но все равно отступила на шаг, теряясь под презрительным взглядом сводного брата.

- Чего приперлась? Нечего вокруг моего дома околачиваться!

- Он и мой тоже, - робко пробормотала девушка.

- Нет здесь ничего твоего! Имперка, позор семьи! Правильно мама от тебя избавилась! Исчезни, а то велю ребятам, чтоб исправили ошибку природы – от дегтя твои косы вмиг потемнеют!

…Айна больше никогда не появлялась около материнского дома.

Два дня прошли спокойно, но муторно. Повседневная рутина, пара осложнений, одна простуда (лентяя послали кривой дорогой в драконье логово, пообещав оштрафовать, если снова будет отвлекать медиков от работы такой ерундой), допросы. Явившаяся с поверхности стража жаждала общения со всеми, кто хоть что-то знал о крушении лифта.

- Говорите все, что можете, - наставляла подчиненных Сейре. – Вы все равно ничего не знаете, но им нужно план выполнить.

- Только мы выполняем план по спасенным жизням, а они – по загубленным, - проворчал лекарь Эрродий. Лике удивленно на него оглянулась. Оказывается, у медотряда есть какой-то план, и его нужно выполнять?!

Дознавателей было трое. Женщина-стражница и двое мужчин, которым следовало бы запретить появляться на улице даже в светлое время суток – жаль, что в шахте эти законы не действовали!

- Все посторонние – на выход! – отрывисто приказала сражница. – Медиков запереть. Будут оказывать сопротивление – применить силу. Разрешаю в случае необходимости вызвать подкрепление.

Последнее было сказано вроде бы дознавателям, но смотрела женщина при этом прямо на врачей. С нехорошим таким намеком: «Понадобится – стражу вызовем, лучше подчиняйтесь и молчите». Медики молчали. Только один молодой парень попытался возмутиться, что ему на операцию больного привезли, и ждать не следует, но его тут же заткнули другие медики, не дожидаясь, пока дознаватели начнут «применять силу». Пациента отправили обратно в лазарет, где лежали самые тяжелые больные. К счастью, дознаватели не заставили их покинуть медчасть – не все могли передвигаться самостоятельно.

Сейре вызвали на допрос первой, и не выпускали почти час. Вернулась женщина мрачная и злая, молча взяла сумку и вышла. Сопровождающий ее дознаватель, шкафообразный мужик со шрамом на подбородке, тут же вернулся и увел Эрродия. Вскоре раздался грохот, еще через какое-то время он повторился и вновь воцарилась тишина… Когда лекарь вернулся, Лике с первый миг решила, что он попал под обвал – судя по ссадинам и распухшему носу. Или с тварью встретился, если взглянуть на перевязанную руку. С тварью в человеческом облике.

Одних отпускали почти сразу, других задерживали надолго. Когда взгляд дознавателя со шрамом уперся в Лике, ей уже даже не было страшно – просто хотелось, чтобы все скорее закончилось. Мужчине даже не пришлось ее подгонять, она сама подошла к нему. Впрочем, рвение не оценили – грубо схватили за руку и потащили в одну из смотровых. Женщина-дознаватель сидела за столом, где медики вели записи. Помощник прогуливался по кабинету взад-вперед, искоса поглядывая на девушку.

- Что встала? – рявкнул он. – Кто такая, как попала в шахту?

- Лике Шада… - выдавила девушка, вовремя вспомнив фамилию из поддельных документов. – Работаю в медотряде помощником.

- Как давно?

- Да только вот… когда созыв был, это какое число? – растерялась Лике. Оказывается, она успела сбиться со счета и даже не могла сообразить, какой сейчас сезон идет – еще этот или уже следующий?

- А до того где жила, чем занималась?

- В храме Витании. Служанка, – грубость стражницы смутила девушку. А косые взгляды мужика раздражали настолько, что она ему назло решила отвечать коротко и четко, не показывая страха. Как они смеют так себя вести!

- Значит, служанка… А здесь кому «служишь»? – скривилась дознавательница, как-то исказив последнее слово. Лике почувствовала, что ее лицо наливается краской.

- Здесь я работаю, - отрезала она. – Помощником медика. Согласно полученному во время работы в храме опыту и образованию на медицинских курсах. Разрешение на работу продемонстрировать?

- Ты мне сейчас другое продемонстрируешь! – прикрикнул «шкаф», так и не отошедший от двери. – На вопросы отвечай!

- Почему ушла из храма? Разве эта работа не сложнее? – внезапно мягко спросила женщина. Лике растерялась и попыталась объяснить, что хотела лечить, помогать людям и все такое…

- Сказки мамаше своей рассказывать будешь, когда брюхо наживешь! – рыкнула стражница. – Правду!

- Это и есть правда! Нечего судить по себе, некоторые умеют думать о других! – выпалила Лике, и в следующий момент едва увернулась от пощечины. Учитывая, что ударить ее пытался шкафообразный – сотрясение мозга гарантированно.

- Отвечай! Зачем их храма ушла?

- Из-за конфликта со жрицей… побоялась… - выдала первое, что пришло в голову девушка. Этот ответ стражницу устроил.

- Где находилась во время аварии?

- В бараке. Спала.

- Кто на дежурстве был?

- Полагаю, Вейда и Торул. График дежурств есть у госпожи Сейре.

- У лифта кто дежурил, я спрашиваю! – снова повысила голос дама. Лике пожала плечами. Ей-то откуда знать?

- А если подумать? – дознаватель номер два отошел от окна и угрожающе навис над ней. Лике отступила на шаг, едва не споткнулась о низенькую скамеечку, но устояла. Взгляд мужчины был угрожающим, но спокойным. Он не пугал – просто предупреждал, что в случае чего никто не поможет…

Старый Вантер дежурил в тот день. Так сказал конторит Тидайк, но Лике лишь сейчас это вспомнила. Вспомнила – и промолчала, сама ужаснувшись своему поступку. Ведь страже нужно выяснить правду! Найти виновных, устранить угрозу…

Но они ведут себя неправильно. Говорить правду – им?

- Мне не показывали график дежурств лифтеров.

- Ты же с ними общаешься.

- Нет.

- А твои коллеги уверяют, что да. Не далее как вчера тебя видели в компании молодого шахтера. Кто он?

- Конторит Тидайк Лежский, - молчать не было смысла, все равно узнают. – Он тоже не имеет отношения к лифту и крушения не видел.

- О чем вы разговаривали?

- О жизни в шахте и красоте пещер.

Шкаф хрюкнул, дама с бумагами скривилась.

- Врет небось. Откуда здесь конториту взяться, - сплюнул стражник, отодвигаясь от Лике и возвращаясь к окну.

- Проверим, - отрезала женщина.

Поток бессмысленных вопросов продолжился. Скоро Лике пожалела, что не сумела притвориться трусливой дурочкой, как Присте советовала. Ее дерзость лишь забавляла мучителей. Впрочем, всерьез к ней явно не относились.

На улице ее встретила обеспокоенная госпожа Сейре. Она шепотом ругалась и потирала покрасневшие запястья, но выглядела скорее испуганно, чем сердито. Вскоре допросы закончились, и врачам позволили приступить к работе – но ненадолго. Оказалось, шахтеров допрашивали утром – всех, кроме находящихся в лазарете. Настал их черед!

Однако при допросе больных в помещении обязан дежурить врач – как выяснилось, не для того, чтобы заботиться о нервной системе пациента после допроса, а чтобы не допустить чрезмерного усердия следователей. Но поручать это молоденькой девушке?

Лике сменила Вейду на пятом пациенте. Ей указали на стул у окна все в той же смотровой. Эрродий привозил больных на каталке: он попытался возмутиться, что некоторым больным не следует вставать, и теперь вынужден был возить всех. Шкаф шел следом за ним и сразу же выгонял в коридор до конца допроса.

Тут Лике поняла, что с ними еще обращались довольно мягко. Она несколько раз порывалась прекратить этот кошмар, но тщетно. Что она могла сделать? Только просить. Ругаться. Ее затыкали почти сразу и не позволяли даже приближаться к больным…

Сопровождать третьего по счету пациента поручили Присте, потому что Лике была уже на грани. К счастью, в процессе допроса серьезных травм не было, только у одного шахтера разошлись швы, а у другого началось удушье. Лике порадовалась, что в это время дежурила не она, а более опытный медик. Ее трясло от пережитого ужаса пополам с унижением.

- Зачем вы послали туда именно меня? Я ничего не могла сделать! Совсем! А когда он начал трясти его… Мне рот зажали, чтоб не мешала! И я ни-че-го не могла сделать! Вы могли послать кого-то старше, опытнее, сильнее, в конце концов!

- А мы все равно не имеем прав вмешиваться в допрос, - развела руками госпожа Сейре. – По закону обязаны оберегать пациента от стрессов и… телесных повреждений, но мешать следователю – уже нарушение закона! Так что оставалось только надеяться, что присутствие девушки их образумит.

«А еще работу, которую выполнять надо, но выполнить нельзя, лучше всего поручать тому, кто заведомо не справится», - добавила про себя Лике. И никому на самом деле нет дела до больных!

Последствия допросов пришлось устранять еще два дня. А потом началась эпидемия вируса, ошибочно принятого за простуду. Тот несчастный, что заболел первым, передал заразу всей своей группе, прежде чем врачи спохватились и объявили карантин. Лике искренне надеялась, что дознаватели тоже успели заразиться.

А ночью произошла новая авария. Одна из автоматических вагонеток потеряла управление и поехала не в ту сторону. На этот раз обошлось всего одной жертвой: механик Демиос Вантер, на которого налетела машина, получил травму головы и умер, не приходя в сознание.

- Я требую объяснений! Сейчас! Немедленно!

Старшина бушевал. Его самолюбие, сильно пострадавшее после допроса и поражения в последующей драке с дознавателем, требовало компенсации. Но попытка наехать на руководителя отдела выглядела действительно жалко. Тихая женщина прекрасно помнила, кто тут начальник на самом деле. Помнили это и окружающие.

- Технический персонал не обязан отчитываться перед вами. Мне обо всем доложили еще два часа назад, и я хотела бы, чтобы вы не мешали нашей работе, старшина. К тому же, произошедшее вовсе не делает рабочий день выходным. Вернитесь к выполнению своих обязанностей.

- Тут люди как мухи мрут! С тех пор, как вы сели на это место, в шахте бардак?

- Если у вас представление о порядке отличается от моего, то держите его при себе, пожалуйста…

Больше руководитель не сказала ни слова, но техники приукрасили подслушанное, и вся шахта долго посмеивалась над старшиной – в его отсутствие, разумеется.

А Лике… Лике была в отчаянии. Последняя зацепка! Вантер что-то знал или предполагал, но она была так занята, что просто не успела его отыскать! Опрос его коллег ничего не дал, они только отмахивались – какие могут быть фантазии о диверсиях и преступниках, когда умер их коллега, которому замену еще поди найди? Уже трех человек потеряли, новых пока еще пришлют…

А на подходе к медчасти ее остановил старшина. «Только этого не хватало», - раздраженно подумала девушка, пытаясь обойти явно нетрезвого мужчину. Впрочем, тот не особенно напирал.

- Что, нравится тебе тут? Все бегаешь? Убьют тебя тоже, как старика этого, будешь знать! А я сказал! Но меня же не слушают! Все она… Сидит в кабинете, ничего не делает, стул задом протирает… - по несвязному бреду девушка поняла, что старшина отпаивался после неудачного разговора с начальницей. А теперь ему пить надоело, захотелось общения. «Но только не со мной», - решила лике, пытаясь обойти препятствие, благо оно на ногах не стояло. И где только выпивку нашел?

- Небось, сама его и заказала, чтобы слухи не распускал… - продолжал распинаться старшина. Лике наконец проскользнула мимо и уже собралась убежать, но остановилась.

- Вы что, считаете, что его убили?!

- А то! Вагонетки сами не ездят!

– Но ведь… Сказали, что настойки сбились из-за твари, повредившей вагонетку? – припомнила Лике строчку из рапорта. Она слышала эту историю: Тидайк рассказал, надеясь поднять подруге настроение после допросов. По его словам, новый маршрут транспортировки угля проложили неподалеку от логова крупной твари. Вероятно, напуганная строительством хозяйка пещеры сбежала, а позже вернулась и, заметив мирно едущие вагонетки, напала на «конкурентов». Получившие сигнал тревоги дежурные тут же направили отряд стражи на маршрут, тварь убили, пострадавшую вагонетку отправили в починку. А вторую, лишь слегка поцарапанную, вернули на маршрут.

Впоследствии именно она сбила старика. Вероятно, осматривавшие вагонетку техники не уделили ей должного внимания, и пропустили поломку. Подумаешь, мелочь – поехала не в том направлении!

Старшина только рассмеялся. Громко, хрипло, погавкивая, как старый пес.

- А вагонетка-то не та! Та приписана к шестому пути, а авария была на пятом! Вот так-то!

Окольными путями выяснив детали, Лике пришла к выводу, что старшина-то прав…

Тидайк явился на свидание намного раньше времени, и очень обрадовался, увидев, что Лике тоже пришла заранее. Разумеется, отправляя записку с просьбой о встрече, лике не имела в виду ничего такого, но парень явно решил иначе. По крайней мере, выглядел он так, будто полдня к этому свиданию готовился.

- Привет! Я ужасно рад тебя видеть. Хотя место ты выбрала странное…

- Тидайк, Вантера убили.

Конторит едва не споткнулся о собственную ногу.

- С чего… ты взяла?

- Я все проверила. Вагонетка была рабочей, ее специально перенастроили! График дежурств выяснить легко, а Вантер всегда начинал обход с пятого пути, самого дальнего. К нему и подобраться нетрудно. Наверняка к этой пещере есть еще один проход!

Теперь Тидайк сообразил, почему Лике захотела встретиться так близко от место аварии.

- Только не говори, что собираешься сама осмотреть пещеры! Там же опасно!

- И что? Нужно узнать правду! Если это действительно подстроили, значит здесь скрываются преступники… точнее, повстанцы.

Говоря это, девушка глядела прямо в глаза приятелю. Она рисковала, но ведь Тидайк хороший человек, ему можно доверять… он не выдаст. К тому же, к нынешней власти он относится резко негативно!

- Не говори ерунды. Нет здесь никого. Да и не стали бы они убивать Вантера, они честные люди!

- Однако я уверена…

- Не может такого быть! Слушай… Я совсем забыл, у меня дела были… Извини, мне надо бежать. В другой раз встретимся, хорошо?

Пробормотав еще какие-то извинения, парень скрылся, оставив Лике растерянной и обиженной. А утром, когда в медчасть пришел его напарник, выяснилось, что Тидайк исчез. В оставленной им записке было сказано о внезапной хвори и необходимости показаться врачам, но до медчасти конторит, похоже, так и не дошел!

Теперь Лике окончательно утвердилась во мнении, что в шахтах нечисто. Но расспрашивать бесполезно – сторонники старых богов не признаются, а случайно выдать повстанцев страже не хотелось. Оставалось только идти на поиски.

Она обследовала место гибели механика, но тайных ходов не обнаружила. Если бы она владела магией или хоть немного понимала в технике! Но увы, понять, что и как сделали с вагонеткой, без соответствующих знаний было невозможно.

- Но не могли же они прийти от бараков! – пробормотала вконец расстроенная Лике, глядя в темноту. – Пусть здесь стражи нет, но заметят точно…

И только тут до нее дошло, что она смотрит прямо на тайный ход! Точнее, не очень тайный. Даже вообще не тайный – рельсы вагонеток. Маршруты дальнего следования идут сквозь гору, контролируются охранными контурами и сигнализацией – но там запросто могут быть естественные пещеры, проход к которым либо был заделан ненадежно, либо просто появился позже! Да, человеку в пещерах не выжить, да, там твари, но... повстанцам совершенно не обязательно уходить далеко! Главное, избегать обходов и сигнализации, а временами вполне можно совершать вылазки в шахту. А уж имея сообщников… Решительно сделав выбор, Лике двинулась по рельсам пятого пути.

Очень скоро она пожалела, что не взяла нормальной лампы: фонарик оказался слабоват и грозился разрядиться. Разумеется, система была самозарядная, но сидеть в темноте полчаса до полного восстановления тоже не хотелось – пришлось переключиться на минимум. Из-за этого Лике чуть не пропустила ответвление тоннеля, похожего на обычную тень от выступа скалы.

- Идти или нет? – пробормотала Лике. Отчаянно захотелось подбросить монетку. Девушка порылась в карманах, обнаружила только ключ-пропуск, который терять категорически нельзя, и засохшую печенюшку. Увы, одинаковую с обеих сторон. – Ладно, раз уж пришла, надо попробовать.

Тоннель закончился тупиком.

Следующую попытку Лике предприняла, наткнувшись на ответвление тоннеля – явно проложенное строителями, но так и не использованное. Причина обнаружилась через тридцать шагов в виде подземного озера. Совсем небольшого, но строителям вышло дешевле сделать новый маршрут в обход, чем выкачивать воду или строить мост.

А еще в боковой стене пещеры явственно виднелся широкий проход с удобным спуском к воде, и еще не успевшие высохнуть следы. Проверять, умеет ли обитавшая там тварь плавать, Лике не захотела.

Она успела осмотреть еще несколько таких проходов. Почти все заканчивались тупиками, чаще искусственного происхождения, некоторые сужались до узеньких трещин, один делал круг и выводил обратно к рельсам, еще один соединил маршрут с соседним – вероятно, проход для рабочих. Фонарик начал мигать, и Лике пришлось повернуть назад. Да и сомнительно, что повстанцы обитают так далеко. Их же засекут, пока они пробираются к шахте!

Тем не менее, повстанцы тут действительно обитали. Более того, они ждали гостью на полпути к выходу, и пройти мимо никак не удалось бы. Вопрос «откуда они взялись» Лике сочла второстепенным – учитывая направленное на нее дуло огнестрела…

Вопреки ожиданиям девушки, глаза ей завязывать не стали, только руки стянули веревкой, и то не особенно сильно. Правда, оружие и вещи отобрали, и тычком направили вперед, а потом влево – в ранее незамеченный ею проход. Лике подчинилась – а что еще остается делать под дулом огнестрела? Впрочем, надежда увидеть их тайную базу тоже не оправдалась: это был всего лишь очередной тупик. Камера для допроса.

Правда, повстанцы вели себя куда вежливее стражи.

- Имя?

- Лике Шада… - растерянно призналась девушка. Владелец огнестрела переглянулся с невысоким мужичком, единственным, кто не прятал лицо за защитными очками или банальными бинтами-маской. Всего повстанцев было четверо, все в рабочих комбинезонах, только не желтых, как у всех в шахте, а выкрашенных в темный цвет. Огнестрел был только у одного, прочих обходились длинными ножами.

- Судя по описанию, она, - кивнул командир. – И с каких пор в тайной страже работают необученные девчонки?

- Я там не работаю, - возразила Лике. – Я обычный медпомощник, а вас искала по личным причинам.

- Что же это за личные причины?

- Я не могу вам сказать! Это касается только меня и человека, которого я ищу. Я не собиралась доносить!

Из-за спины командира послышались смешки.

- Честное слово! Мне просто нужно найти человека, и все! Это вообще не касается ни восстаний, ни религии, ни прочих ваших дел. Меня они вообще не интересуют!

- Для не интересующейся ты подозрительно много знаешь, - возразил командир. – Откуда у тебя информация о нас? С какой стати ты поверила в сказочки, которые ходят по шахте со времен войны? Никто из наших не выдал бы, а следов мы не оставляли.

- Может, мальчишка врет? – предположил владелец огнестрела. – Он мог и проболтаться.

- Ему врать незачем, - возразил командир. – наши люди говорили, что она вела себя странно, всех расспрашивала – еще до операции с лифтом. Значит, подозревала.

Неприятная догадка заставила Лике вмешаться в разговор.

- Тидайк? Это он, да? Он вас нашел первым? Потому и пропал? Что вы с ним сделали?!

- Ничего мы с ним не сделали, - пробормотал один из мужчин. – Он давно с нами.

- И ничего мне не сказал…

- С чего бы? Может, он еще и базу тебе должен был показать?

- Заткнись! – оборвал его командир. – Ты еще расскажи ей все наши планы!.

- А разница? Все равно отпускать нельзя. Выдаст. Особенно если она из храма Витании, как утверждает мальчишка.

В пещере как-то резко похолодало.

- Не надо меня никуда вести, - прошептала Лике. – Просто позовите того, кого я ищу. Если он здесь, то подтвердит, что я не опасна. А если его нет… То уже все равно. Это моя последняя надежда.

- Зачем он тебе? – вопрос прозвучал неожиданно мягко. Лике запоздало сообразила, что четвертый повстанец был женщиной – одежда скрывала фигуру, маска – лицо, но голос выдавал ее сразу.

- Это мой… знакомый. Он скрывается, потому что его хотели убить. Я приехала в город по его следам, и в храме работала меньше двух сезонов, искала информацию. Мне очень нужно с ним встретиться! И отдать кое-что.

- Как его зовут?

- Кандемий Ортос.

- У нас полно людей с таким именем, - пожал плечами командир. – А фамилии мы не называем. Это все, что ты можешь о нем сказать?

Лике собралась было описывать внешность отца, но вовремя сообразила: эти данные могут быть и у стражи. Нужно что-то, что знал только отец. Или что только он поймет.

- У него есть дочь, - проговорила Лике. – Если ему интересно, что случилось с ней… и с ее самым нелюбимым оружием после пожара – пусть придет сюда. Ради этого оружия он продал свои деревянные изделия.

Прошло не так уж много времени – ровно столько, чтобы троица в масках успела сыграть партию в карты. Лике играть не умела, поэтому только наблюдала.

- Ты не особенно надейся, что к тебе кто-то придет, - насмешливо прошептал ей высокий повстанец. Судя по голосу, он был молод. Что привело его сюда? Конфликт с властями, патриотизм? Проблемы с родственниками, как у Тидайка? Или он фанатик старой веры?

- Почему? Если он здесь, то придет.

- Не болтай с ней, старший узнает – взбесится, - посоветовал владелец огнестрела.

- Да ну, все равно ее не отпустят. Если уж старика пришлось, хоть он и не видел ничего… Нас уже один раз без головы оставили, пытаются снова – уже и ориентировки висят! А старший тоже хорош – без приказа! А если бы на ней сигналка стояла? Нас бы и повязали.

- Так глушилка же есть…

- Все, хватит, - оборвала товарищей женщина. – Вы сейчас в самом деле доболтаетесь. Давайте лучше еще разок разложим. Девочка, ты пить не хочешь? У меня во фляжке еще осталось.

Лике покачала головой. Ей было страшно. Если отца здесь нет… тогда действительно – все.

Но не успели повстанцы раздать карты, как послышались шаги. Гостей было двое – уже известный Лике старший и мужчина в маске-бинте и с небольшим огнестрелом за поясом.

- Оставьте нас. Караульте на выходе, но скрытно: скоро вагонетка из перевалочного должна пройти, - тихо приказал он. Повстанцы молча вскочили и направились выполнять приказ. После этого гость размотал бинт и вопросительно взглянул на девушку.

- Папа! – ошибиться было невозможно. Отец коротко обрезал волосы, приобрел ожог на щеке и еще больше похудел, но это был он. И голос дочери он узнал сразу – в отличие от лица.

- Кто… как? – он вздрогнул и отступил на шаг, еще не понимая.

- Папа, это я, Лике. Мне пришлось сильно измениться – женщин младше восемнадцати в шахту не пускали. Ты не узнаешь меня? А мой меч – ты же помнишь его? – Лике указала на свои вещи, лежащие у ног отца, и, повинуясь мгновенному порыву, шепотом добавила, - Слава Дею…

Отец приблизился к ней. Он узнал и меч, и присказку покойной жены, и дочь. И, кажется, уже не удивлялся переменам. Просто сделал большой шаг к ней, и обнял за плечи.

- Дочь, как ты здесь оказалась? – спросил он, развязывая ей руки. - И как ты узнала, что я здесь? Нас кто-то выдал? – он не стал спрашивать, почему девочка выглядит старше. Лике надеялась, что и не спросит.

- Я шла по твоему следу от самого дома! – похвасталась Лике. – Правда, мне очень повезло, и не думаю, что тем, кто преследовал тебя, повезет так же. Я просто понадеялась на слухи о повстанцах, подозревая, что ты один из них. А умирающий шахтер в бреду упоминал вас. Я лечила его в храме…

- Каком храме? – перебил ее Канд. Ему явно не рассказали о предыдущем месте работы «шпионки». – И зачем ты вообще уехала из города? Мы занимаемся опасным делом, дочь. Именно поэтому я тебе ничего не говорил – не хотел втягивать раньше времени.

- Папа, как я могла? Я ведь даже не знала, что ты жив! В Санталии я потеряла след и почти перестала надеяться, если бы жрица не помогла мне…

- Но я же писал… постой, что за жрица? И что за храм ты упоминала? Наши союзники решились выйти из подполья, сейчас?!

- Да нет. Я про храм Витании в Санталии. Ты же знаешь, здесь есть такой. Я была там служанкой, а потом лечила пострадавших от землетрясений. Одна из жриц обладает даром провидения, она помогла мне попасть сюда при помощи древнего ритуала.

- Значит жрица Витании знает о нас… - помрачнел Канд. – Это плохо. Как давно это было? Ты ее хорошо знаешь? Достаточно ли высок ее статус, чтобы стража поверила ей на слово? Если повезет, она предпочтет убедиться точно, что мы здесь, но времени мало…

Лике растерялась. Отец подозревает Айну? Думает, что она может предать их?

- Папа, ты что? Она моя подруга! Да и зачем ей вас выдавать?

- Она жрица Витании, Лике. Они все одинаковы, эти прихвостни северян. Не следует доверять им. Уверен, она помогла тебе лишь для того, чтобы заманить нас в ловушку!

- Папа, это все чушь. Ай… - Лике запнулась. Перед глазами на мгновение встал мертвый механик, и она так и не решилась назвать имя подруги. – Ей нет до вас дела. Да, она помогала мне ради собственной выгоды, но я точно знаю, какой! Я ей верю. К тому же, она ничего не знает о ваших делах, только о том, что ты мой отец и ты здесь. Зря ты так… Она хорошая. Если хочешь, то я потом навещу ее в храме и аккуратно расспрошу…

- Думать не смей! И вообще, не приближайся к храмам. Эти мерзавцы и тебе мозги запудрят.

- Жрицы – хорошие! – обиделась Лике. – Ну, не все конечно. Но многие. Я среди них долго жила, я знаю.

- Из-за Витании наша страна гибнет. А жрицы помогают лишь тем, кто способен заплатить, и немало!

На это возразить было нечего. По крайней мере, второе утверждение точно было верным -бесплатно в храмах лечили только по приказу городского совета. Лике попыталась собраться с мыслями и подобрать хоть какой-то аргумент кроме «в храме Витании мне было хорошо», но отец уже сменил тему.

- Зачем ты искала меня? Разве было не ясно, что рядом со мной находиться слишком опасно? Мне казалось, ты достаточно опытный следопыт, чтобы все понять: и что я выжил, и что в бегах, и что связаться напрямую не смогу. Постой, значит, письмо до Алисте не дошло? Я пытался связаться, чтобы узнать о вас, но ответа не получил, а потом пришлось снова бежать.

- Ты писал Алисте? Почему ей? – растерялась Лике.

- Я полагал, что ты спрячешься у нее. Где же еще? Ее не должны были заподозрить, я об этом позаботился заранее. И шифр у нас надежный. Разве она тебе не говорила?

- Алисте мертва, папа.

Канд замер, словно не зная, что сказать. Наконец он выдавил одно слово:

- Кто? – словно удар тяжелого промышленного молота.

- Твари, - отрезала Лике, сообразив, что отец заподозрил своих загадочных врагов. – На следующий день после твоего исчезновения.

- А где тогда ты жила?

- У Лейнет.

- Лейнет… Не ожидал от нее. Значит, для нее еще не все потеряно, капля праведности еще осталась, - усмехнулся Канд.

- Это все, что тебя беспокоит? – разозлилась Лике. – Из-за тебя меня пытались убить! Из-за тебя нам с Саем и Тианом пришлось бежать в Тогмар, и мы лишь чудом добрались живыми! Из-за тебя теперь Лейнет и Терроний в опасности! Ведь если ты повстанец, то и их будут подозревать!

- Ничего с ними не сделается. Меня будут ловить на живца, так что им выгодно не трогать моих знакомых, - возразил отец. – Но раз покушались на тебя, дело плохо. Вы молодцы, что сумели скрыться. Но лучше бы ты осталась в Тогмаре, там работу найти можно даже ребенку, а затеряться – проще простого. А со мной рядом слишком опасно.

- Папа, давай вернемся в Тогмар вместе. Тебя не будут там искать! Сам же сказал… мы снова сможем жить нормально, даже лучше, чем раньше!

- Да погоди. Я пытаюсь понять, почему тебя преследовали… - пробормотал Канд. – С чего вдруг? Разве что… Ты была дома? Вспомни, что они могли забрать? Огнестрел нашли? Ты же его имела в виду, да?

- Не нашли. Ты его хорошо спрятал. Я его забрала.

- Молодец… А чехол?

- Какой еще чехол?

- С насадкой… Ты забыла его?!

- Да я вообще не видела ничего подобного!

Канд схватился за голову.

- Он же был в свертке! Как можно было его не заметить! Если ты его выронила, то они все поняли. И что огнестрел был, и что забрал его не я… Из-за того тебя и искали, решили, что ты все знаешь… ну ладно, что уж теперь. Он хоть у тебя сейчас?

- Да на, забирай! – рассердилась Лике. – Если тебя больше ничего не интересует!

- Ты не понимаешь, насколько он ценен… - Канд заботливо осмотрел свое сокровище, куда внимательнее, чем ранее разглядывал дочь.

- Уж точно ценнее моей жизни! И множества других – сколько еще народу ты подставил? Старик Вантер – твоя работа?

Отец пожал плечами, не признавая, но и не отрицая. Последние надежды Лике рухнули на самое дно проклятой шахты. Лучше бы она осталась в храме!

- Он слишком много знал, - пояснил Канд. - И это не я его убил, - добавил он, не замечая ужаса в глазах дочери.

- Достаточно того, что ты это одобряешь!

- Лике! Я сражаюсь за будущее нашей родины!

- Ты сражаешься лишь за свои глупые убеждения!

- Я хочу вернуть истинную веру и свергнуть тиранов, продавших собственную страну!

- Это не сделает нашу жизнь лучше, папа! Я жила в трех городах. Люди страдают не от плохого короля, а от тварей и бедности!

- Ты не понимаешь. Если бы король не сдал нас врагам, и тварей бы не было! И наш город не оказался бы брошен на произвол судьбы!

- Папа, переворот ничего не изменит! Будет новая война, новые жертвы… Нельзя добиться счастья, проливая кровь!

- Только так и можно чего-то добиться. Хватит, Лике. Ты выглядишь взрослой, но остаешься ребенком. Не тебе меня учить. Возвращайся к Тогмар. Учись, работай, живи своими эгоистичными мечтами, надейся, что все наладится само собой. Когда король решит, что и Тогмар защищать безнадежно – перебирайся в столицу, уж ее-то сберегут. Впрочем, я надеюсь, что до того момента у власти встанет более достойный человек. И тогда ты признаешь мою правоту.

- Я никогда ее не признаю. Изменить мир можно, не проливая крови.

Канд даже не стал отвечать. Он просто развернулся и ушел, не оглядываясь. А Лике, глядя вслед отцу, наконец осознала, что действительно его потеряла. Причем задолго до того рокового дня, когда обнаружила родной дом в огне.

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒