ДОМИНИОН ФЕЗЗАН 7 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 18Следующая ⇒

Друзья, однажды мы одолеем угнетателей,

Освободим планеты и поднимем флаг свободы!

Мы сражаемся сейчас ради прекрасного будущего,

Сражаемся сегодня ради счастливого завтра.

Друзья, давайте вознесём хвалу свободным душам.

Давайте покажем всем наш свободный дух…

Толпа начала петь вместе с музыкой. В отличие от недавних разрозненных криков, сейчас они пели в унисон.

…В тёмные земли тирании мы принесём рассвет свободы…

Повернувшись спиной к трибуне, Ян и Джессика шли по проходу к выходу из зала. Люди бросали на них взгляды, но сразу же снова поворачивались вперёд и продолжали петь. Уже выходя в бесшумно открывшуюся дверь, они услышали последнюю строчку гимна.

…Мы свободные люди, мы никогда никому не покоримся!

Исчезли последние отблески заходящего солнца, и повсюду разлилась вечерняя прохлада. На небе появились скопления прекрасных серебристо-голубых звёзд. В это время года созвездие, похожее на шёлковый пояс, светило особенно ярко.

Столичный космопорт Хайнессена был наполнен суетой. В огромном зале ожидания сгрудились самые разные люди. Прибывшие с других планет и те, кто ещё только собирался отправиться в путешествия. Пришедшие проводить и встречающие. Обычные люди в гражданской одежде, солдаты в чёрных беретах и техники в комбинезонах. Сотрудники службы безопасности по-прежнему стояли на месте в стратегически важных точках, с раздражением глядя на толпу. Работники космопорта ходили, проталкиваясь сквозь скопления людей. Повсюду бегали дети, мешая всем и внося хаос в и без того напряжённую обстановку. Роботизированные тележки перевозили багаж…

– Ян… – обратилась Джессика Эдвардс к молодому человеку, сидящему рядом с ней.

– Хм?

– Ты, наверное, разочаровался во мне сегодня.

– Почему ты так решила?

– Не я одна потеряла близких, но другие семьи сидели спокойно, с мужеством перенося горе… Одна я устроила скандал на виду у всех. Тебе наверняка было неприятно всё это слушать.

«Ничего не станет лучше, если просто сидеть и молчать», – подумал Ян. Кто-то должен высказать своё мнение о правительстве и возложить на них ответственность. Но когда он открыл рот, то всё, что он смог сказать, было:

– …Вовсе нет.

Они сидели рядом в зале ожидания космопорта. Джессика сказала, что через час отправляется на соседнюю с Хайнессеном планету, Турнейзен. Там она работала учителем музыки в начальной школе. Если бы Жан-Робер Лапп остался жив, то она бросила бы эту работу и вышла замуж.

– Ты проделал долгий путь, не так ли, Ян? – сказала Джессика, глядя на семью из трёх человек, проходящую перед ними.

Ян не ответил.

– Я слышала о том, что ты сделал при Астарте. Да и до этого выделялся на фоне остальных. Жан-Робер всегда восхищался тобой. Он говорил, что ты гордость вашего выпуска…

«Жан-Робер был хорошим человеком, и Джессика приняла мудрое решение, выбрав его», – подумал Ян с оттенком безысходности. Джессика Эдвардс. Дочь казначея Военной академии, учившаяся в музыкальной школе. А теперь она сама учительница музыки, потерявшая жениха…

– Не считая тебя, всем остальным в Адмиралтействе должно быть стыдно. Потерять более миллиона человек в одной битве! Это же уму непостижимо! У них совсем совести нет!

Ян подумал, что это не совсем так. Не считая совсем уж варварских действий, вроде нарушения договоров и убийства безоружных, нельзя говорить о войне с точки зрения совести. Глупый командир потеряет миллион союзников, а хороший – убьёт миллион врагов. В этом единственное различие между ними. А с точки зрения абсолютного пацифизма – «Я не стану убивать, даже если ради этого придётся умереть» – между ними не было и вовсе никакой разницы. Оба они массовые убийцы. То, что глупцу должно быть стыдно за отсутствие способностей – вопрос, не относящийся к морали. Вряд ли, однако, Джессика это поймёт, даже если попытаться объяснить, да Ян и сам не знал, нужно ли это понимание.

Его раздумья прервало объявление по космопорту. Джессика встала – её пассажирский лайнер готовился к отбытию.

– До свидания, Ян. Спасибо, что проводил.

– Береги себя.

– Стань отличным командующим. За себя и за Жана-Робера.

Ян внимательно наблюдал, как Джессика торопится на посадку.

«Отличным командующим, да? Понимает ли она, что это тоже самое, что сказать: «Иди и убей ещё больше людей»? Видимо… Нет, точно не понимает. А ведь это то же самое, что попросить сделать с женщинами империи то же, что сделала война с ней. И когда это случится, на кого обратятся их гнев и печаль?.. »

– Простите, возможно ли, что вы коммодор Ян Вэнли? – раздался рядом чей-то голос. Ян медленно повернулся и увидел пожилую, со вкусом одетую женщину, державшую за руку мальчика лет пяти-шести.

– Эм… Да, это так…

– Ах, я так и думала. Смотри, Уилл. Это герой Астарты. Поздоровайся с ним.

Мальчик застенчиво спрятался за её спину.

– Меня зовут миссис Майер. Мой муж и мой сын, отец этого мальчика, были солдатами и погибли с честью в войне с империей. Я услышала в новостях о ваших подвигах и очень благодарна вам за то, что вы сделали. Я не могла и надеяться, что смогу встретиться с вами лично.

Ян замер, не зная, что на это ответить.

– Уилл тоже говорит, что станет солдатом. Что собирается сражаться с империей и отомстить за папу… Коммодор Ян, я понимаю, что это наглость, но не могли бы вы позволить ему пожать руку героя? Я думаю, рукопожатие с вами стало бы для него отличным стимулом.

Ян не мог поднять глаза на эту женщину.

Видимо, приняв его молчание за согласие, она попыталась подтолкнуть внука к молодому полководцу. Однако мальчик крепко вцепился в бабушкино платье, хотя и смотрел при этом на Яна.

– Что такое, Уилл? Думаешь, если будешь поступать так, ты сможешь стать храбрым солдатом?

– Госпожа Майер, – сказал Ян, мысленно утирая пот со лба. – Когда Уилл станет взрослым, будет мирное время. Не нужно будет становиться солдатом… Береги себя, малыш.

Повернувшись на каблуках, он торопливо покинул это место. Проще говоря, сбежал. Но в таком отступлении он не видел бесчестья.

«Да, мирное время настанет… Даже если нам, живущим сейчас, придётся заплатить за него своими душами».

III

Когда Ян вернулся в свой офицерский дом в блоке 24 на улице Сильвербридж, его часы показывали 20: 00 по стандартному времени Хайнессена. Весь этот жилой район был выделен для правительственных чиновников и офицеров, которые жили одни или имели маленькие семьи, и налетевший ветерок принёс освежающий аромат свежей зелени.

Но всё же этот район нельзя было назвать особо роскошным. Вокруг было много зелени и свободной земли, но лишь из-за постоянной нехватки средств на новое строительство, как и на ремонт имеющегося жилья.

Сойдя тротуара, Ян пересёк неухоженный общий газон. Ворота, оснащённые ID-сканером, приветствовали хозяина офицерского дома B-6 скрипом и жалобами на переутомление. Ян подумал, что их скоро придётся менять, даже если придётся заплатить за это из собственного кармана. От бухгалтерии-то денег явно не дождаться…

– С возвращением, коммодор, – поздоровался с ним Юлиан, вышедший на крыльцо, чтобы встретить его. – Я уже думал, что вы сегодня не вернётесь. Но всё равно приготовил ваше любимое ирландское рагу.

– Отлично, я как раз проголодался. Но почему ты думал, что я не вернусь?

– Мне позвонил контр-адмирал Кассельн, – ответил мальчик, принимая из рук Яна форменный берет. – И сказал, что вы ушли с церемонии под руку с красивой женщиной.

– Вот же гад… – поморщившись, пробормотал Ян, входя в прихожую.

Четырнадцатилетний Юлиан Минц был воспитанником Яна. Среднего роста для своего возраста, с льняными волосами, тёмно-карими глазами и тонкими чертами лица. Кассельн и остальные иногда в шутку называли его «пажом Яна».

Два года назад Юлиан попал в дом к Яну, благодаря Особому Закону о Детях Военнослужащих. Как правило, его называли Законом Треверса, по имени государственного деятеля, предложившего его.

Союз Свободных Планет уже полтора столетия находился в состоянии войны. Это, разумеется, вело к огромному числу погибших и других жертв войны. Закон Треверса был придуман, чтобы одним выстрелом убить двух зайцев – помочь сиротам, не имеющим близких родственников и добыть людские ресурсы.

Дети-сироты воспитывались в домах солдат и офицеров. Правительство выделяло опекунам на их содержание определённую сумму денег и до пятнадцати лет они жили как все прочие дети, посещая обычные школы. Но потом они должны были сделать выбор – те, кто добровольно пошёл в армию или поступил в Военную академию, техническое или иное учебное заведение с военной направленностью, освобождались от необходимости возвращать вложенные в них средства.

Для военных даже женщины были важным человеческим ресурсом в тыловых службах, а также медицинской, транспортной, диспетчерской, аналитической, службе связи и многих других.

– В общем, можешь считать это чем-то вроде средневековой системы ученичества. Хоть и более порочной, так как при нём с помощью денег стараются ограничить будущее людей, – со здоровым сарказмом объяснял Яну Кассельн, недавно назначенный в штаб тыловой службы. – Как бы то ни было, человек не может жить без пищи. А значит, его должен кто-то кормить. Так что давай, уж одного ты можешь взять.

– Да у меня и своей-то семьи нет…

– Вот именно! Значит, ты не выполняешь своей обязанности перед обществом по содержанию жены и ребёнка. К тому же правительство помогает материально. Будет стыдно, если ты никого не возьмёшь. Хватит уже жить вольным холостяком!

– Понял… Но только одного.

– Если хочешь, можешь взять и двоих.

– Одного уже много.

– Вот как? Тогда я хотя бы подыщу такого, кто ест за двоих.

Четыре дня спустя после этого разговора, мальчик по имени Юлиан появился в доме Яна.

В тот же день он нашёл себе и место в своей новой семье. Учитывая, что прежнего единоличного хозяина жилища с трудом можно было назвать способным или трудолюбивым в домашних делах, всё находилось в ужасном состоянии. Хотя у него была домашняя компьютеризированная система, он всегда ленился вводить в неё команды для управления различными бытовыми приборами, так что в итоге она не приносила никакой пользы, а дом тем временем покрывался слоем пыли.

Юлиан решил заняться этим, в том числе и ради собственного комфорта. Через два дня после появления в доме нового жильца, Ян отправился в командировку. Вернувшись неделю спустя, он нашёл свой дом оккупированным силами аккуратности и эффективности.

– Я распределил данные в вашем компьютере по шести разделам, – доложил двенадцатилетний командир оккупационных сил хозяину дома, застывшему на пороге с ошеломлённым видом. – Первое – «управление домом», второе – «управление приборами», третье – «безопасность», четвёртое – «сбор данных», пятое – «исследования» и шестое – «развлечения». В первом пункте находятся бытовой учёт и общие настройки, во второй – кондиционер, стиральная машина, сушилка и прочие приборы, в третьей – охранная сигнализация и огнетушитель, в четвёртой – новости, погода и информация из магазинов… Пожалуйста, запомните всё это, капитан!

Ян в то время был капитаном. Он молча сел на диван в гостиной, раздумывая над тем, что бы сказать этому невинно улыбающемуся маленькому захватчику.

– Думаю, я навёл порядок во всём доме. Но если что-то пропустил – только скажите. Могу я что-нибудь для вас сделать?

– Как насчёт чашечки чая?

Ян запоздало подумал, что в доме может не оказаться ни одной чистой чашки, но мальчик уже возвращался с кухни, неся чайный сервиз, почищенный и выглядящий почти как новый. Затем, на его глазах, Юлиан с удивительным мастерством заварил чай. Отпив глоток из поставленной перед ним чашки, Ян решил сдаться этому маленькому мальчику. Уж слишком хороши оказались вкус и аромат. Как позже рассказал Юлиан, его отец был лейтенантом космофлота и ещё большим поклонником чайной церемонии, чем сам Ян. Он-то и научил сына разбираться в сортах чая и способах заваривания.

Спустя полгода после того, как Ян принял стиль ведения хозяйства Юлиана, к нему в гости заглянул Алекс Кассельн, желавший поиграть в трёхмерные шахматы. Обведя взглядом комнату, он выразил своё мнение удивлённым присвистыванием и саркастическим заявлением:

– Впервые в истории человечества в это жилище пришла чистота! Правду говорят люди, утверждая, что ребёнок настолько же зрел, насколько неумелы его родители.

Яну нечего было ответить.

Прошло ещё два года. Юлиан вырос более чем на десять сантиметров, и в его чертах оставалось всё меньше детского. Его оценки, судя по всему, также были хороши. «Судя по всему», – потому что его опекун говорил, что до тех пор, пока не случилось чего-то плохого, не стоит рассказывать о всяких мелочах, а также потому, что воспитанник нередко приносил домой разные награды и медали. По словам Кассельна, он был «учеником, превзошедшим своего учителя».

– Сегодня в школе меня спросили, что я намерен делать со следующего года.

Для Юлиана было необычно прерывать воспитателя во время обеда, и вилка Яна замерла, не донеся до рта кусочек рагу. Он внимательно посмотрел на мальчика.

– Выпускной будет в июне следующего года, так ведь?

– Да, но есть система, благодаря которой можно выпуститься на полгода раньше, если сдать все экзамены.

– В-вот как, – его безответственный опекун был ошеломлён. – Значит, ты хочешь закончить школу и стать солдатом?

– Верно. В конце концов, я ведь сын солдата.

– Не существует закона, по которому ребёнок должен обязательно идти по стопам родителей. Мой отец, к примеру, был торговцем. Если тебе нравится что-то другое – займись этим, – сказал ему Ян, вспомнив лицо Уилла, мальчика, встреченного им недавно в космопорту.

– Но если я не пойду на военную службу, вам придётся выплатить все вложенные в меня деньги…

– Значит, я заплачу их.

– Что?..

– Не смотри свысока на своего опекуна! У меня достаточно сбережений, чтобы оплатить это. И, в первую очередь, тебе нет необходимости заканчивать школу раньше срока. Почему бы не провести это время весело?

Щёки мальчика покраснели от смущения:

– Я не могу взваливать на вас такой груз.

– Не возражай, малыш. Дети и должны жить за счёт родителей, пока не вырастут.

– Большое спасибо, но всё же…

– Но что? Ты так сильно хочешь стать солдатом?

Юлиан с подозрением взглянул на него:

– Почему-то это прозвучало так, будто вы не любите солдат.

– Не люблю.

Короткий и ясный ответ Яна озадачил юношу:

– Но если это так, то почему вы им стали?

– Всё очень просто. У меня не было способностей к чему-либо ещё.

Ян доел рагу и вытер рот салфеткой. Юлиан убрал со стола и включил посудомоечную машину. Потом достал из шкафчика чай и стал заваривать красноватый напиток из листьев Шиллонг.

– Как бы там ни было, хорошенько обдумай всё ещё раз. Не причин с этим торопиться.

– Хорошо. Я подумаю. Но, коммодор, в новостях говорили, что граф Лоэнграмм вступил в ряды армии в пятнадцать лет.

– Насколько я знаю, это правда.

– И там показывали его фотографию. Вы знали, что он очень красив?

Ян много раз видел лицо Райнхарда фон Лоэнграмма. Не в живую, конечно, а на снимках и голограммах. Он даже слышал, что этот имперец более популярен среди женщин из штаб-квартиры тыловой службы, чем любой офицер Союза, и это казалось вполне вероятным. Ян никогда не видел более красивого молодого человека.

– И что? Даже я не так уж плохо выгляжу. Разве я не прав, Юлиан?

– Хотите молока к чаю или предпочтёте бренди?

– Бренди.

В этот момент замигала лампа охранной сигнализации, и раздался предупреждающий сигнал. Юлиан подбежал к монитору и схватил пульт управления. В инфракрасном спектре ночного видения было видно множество фигур. На головах у всех были надеты белые капюшоны с прорезями для глаз.

– Юлиан.

– Да?

– Ты случайно не знаешь, может, в эти дни у клоунов появилась мода сбиваться в толпы и наносить благотворительные визиты?

– …Это отряд рыцарей-патриотов.

– Не знаю цирковой труппы с таким названием.

– Это новое экстремистское движение националистов. В последнее время они стали довольно известны. Занимаются тем, что преследуют людей, выступающих против правительства или ведения войны… Но это не имеет смысла, зачем им врываться к нам? Вас они даже хвалили, так в чём же дело?

– Сколько их там? – небрежным тоном спросил Ян.

– На территорию дома вошло сорок два, – ответил мальчик, взглянув на цифру в углу экрана. – То есть уже сорок три… Нет, сорок четыре…

– КОММОДОР ЯН! – усиленный мегафоном голос заставил слегка завибрировать армированное стекло стен.

– Да слышу я, слышу… – пробормотал Ян, хотя его, конечно, не было слышно на улице.

– Мы – корпус рыцарей-патриотов, люди, которые по-настоящему любят свою страну! Мы осуждаем тебя! Ты совершил поступок, подрывающий единство и боевой дух наших граждан! Возможно, твои военные достижения сделали тебя слишком высокомерным! Уверен, ты понимаешь, о чём мы говорим!

Ян почти физически почувствовал удивлённый взгляд Юлиана на своей щеке.

– Коммодор Ян! Ты выразил презрение к священной панихиде! В то время, как все участники церемонии в едином порыве поддержали пламенную речь председателя комитета обороны и клялись уничтожить империю, ты единственный остался сидеть! Не является ли твоя надменность насмешкой над волей нашего народа?! Мы осуждаем тебя! Если тебе есть, что ответить, выйди и скажи нам это! Сразу предупреждаю, бесполезно пытаться вызвать полицию! У нас есть способ вывести из строя систему связи!

«Понятно. Похоже, за спинами этих рыцарей-патриотов или как их там, скрывается ещё более ярый «патриот» своей страны, Джоб Трунихт. Уж больно похожи их выступления, словно эти пафосные и поверхностные речи писал один и тот же человек…»

– «Единственный, кто остался сидеть и с надменным видом насмехался над волей народа»? Вы правда так делали, коммодор? – спросил Юлиан.

– Ну… Да… В некотором роде…

– Зачем вы снова себя так вели?! Неважно, что у вас в мыслях, что мешало вам притвориться? Встали бы и похлопали. Другие видят только внешние проявления, вы же сами знаете.

– Малыш, ты говоришь точь-в-точь как Кассельн.

– Причём тут контр-адмирал Кассельн? Это понятно даже детям!

– В чём дело? – вновь раздался голос снаружи. – Не выходишь? Осталось ещё немного стыда в твоём сердце? Но даже если ты раскаиваешься, мы примем твои извинения, только если ты выйдешь к нам и повинишься!

Ян щёлкнул языком и собрался встать, но Юлиан схватил его за рукав.

– Коммодор! Как бы вы ни злились, нельзя использовать оружие!

– Не делай поспешных вводов, малыш. С чего ты взял, что не получится просто поговорить с ними разрешить дело мирно?

– Но… Вы ведь не хотите говорить с ними?

Ян не нашёлся с ответом, а в следующий момент окно из армированного стекла с громким звоном треснуло. Стёкла в доме невозможно было разбить камнем, но предмет, влетевший в комнату, и не был камнем. Металлический шар размером с голову человека пролетел через всю комнату и врезался в полку, разбил стоявшие на ней керамические изделия и с глухим стуком упал на пол.

– Ложись! Это опасно! – крикнул Ян.

Они едва успели укрыться за массивным диваном, когда шарик взорвался. Разлетевшимися во все стороны осколками уничтожило лампы, тарелки, стулья и всё остальное, находившееся в комнате.

Ян лишился дара речи. Рыцари-патриоты использовали гранатомёт с особым зарядом, который иногда использовали военные инженеры, чтобы сносить небольшие здания без угрозы пожара.

Повреждения были относительно невелики и поверхностны, значит, они настроили заряд на минимальную мощность. В противном случае вся комната превратилась бы в груду обломков. Но как бы то ни было, откуда у гражданских вообще взялось армейское вооружение?

Взглянув на Юлиана, чтобы убедиться, что тот в порядке, Ян заметил, что мальчик всё ещё сжимает в руках пульт управления системами дома. Ему в голову пришла одна мысль и он прищёлкнул пальцами.

– Юлиан, дай-ка мне пульт… Так, где тут выключатель поливного устройства?

– 2-А-4. Вы хотите им ответить?

– Да, нужно научить их хорошим манерам!

– Понял!

– Ну как тебе? Теперь ты готов с нами поговорить? Если нет, то готовься ко второму… – голос оборвался визгом. Разбрызгиватели, установленные на максимальную мощность, ударили людей в белых капюшонах толстыми струями воды. Мгновенно промокшие и растерявшиеся, они слепо заметались туда-сюда.

– Ну что, поняли, как опасно злить настоящего джентльмена, полагаясь лишь на количество, хулиганы? – негромко проворчал Ян.

Издали раздались звуки полицейских сирен. Скорее всего, полицию вызвали жители соседних домов. Тем не менее, тот факт, что власти начали действовать лишь сейчас, показывал, что эти самозваные рыцари-патриоты оказались неожиданно сильной группировкой. Впрочем, если за ними действительно стоит Трунихт, то это вполне объяснимо. Пока же они спешно разбегались. Вероятно, сегодня у них не будет настроения праздновать очередную «победу».

Прибывшие наконец сотрудники полиции не поверили, что за происшествием действительно стоят рыцари-патриоты, утверждая, что эти люди истово любят свою страну.

– Если всё так, как вы говорите, – обиделся Ян, – то почему они не идут добровольцами во флот? Разве настоящие патриоты станут нападать среди ночи дом, в котором живут дети и громить всё вокруг?! Да и вообще, если они делают такое правое дело, то почему носят маски?!

Пока Ян препирался с полицейскими, Юлиан начал разбирать беспорядок в доме.

– Я тоже помогу, – сказал Ян, поняв бесполезность попыток что-то доказать.

– Не стоит. Вы будете лишь мешать, – Юлиан махнул на него рукой. – Сядьте пока на стол, пожалуйста.

– …На стол?

– Не бойтесь, я быстро всё закончу.

– …И что я буду делать на столе?

– Хмм… О! Я приготовлю чай и вы посидите и спокойно попьёте его, пока я прибираюсь.

Ян, ворча себе под нос, залез на столешницу массивного и потому оставшегося целым стола и сел, поджав под себя ноги. Но, увидев осколок керамики в руках Юлиана, возмутился:

– Это был красный фарфор периода Ваньли династии Мин! Единственная часть коллекции отца, которая не была подделкой…

Когда в десять часов вечера позвонил по видеофону Кассельн, Юлиан уже почти закончил уборку.

– Привет, парень. Где сейчас твой опекун?

– Он вон там.

Юлиан махнул рукой в сторону стола, на котором сидел глава семьи, скрестив ноги и неспешно прихлёбывая чай. Кассельн в течение пяти секунд молча смотрел на эту сцену, а потом медленно спросил:

– Это у вас обычай такой, сидеть на столе?

– Только по определённым дням недели, – с невинной улыбкой ответил Ян.

– …Ладно. Но я звоню не поэтому. Тебя срочно вызывают в оперативный штаб. Я уже выслал за тобой машину, она должна подъехать с минуты на минуту.

– Почему так срочно?

– Тебя вызывает лично начальник Центра стратегического планирования Ситоле.

Когда Ян возвращал на блюдце чашку, стук вышел громче, чем обычно. Юлиан на мгновенье застыл от удивления, но быстро пришёл в себя и поспешил принести форму Яна.

– Что начальнику Центра от меня нужно?

– Я знаю лишь, что дело срочное. Ладно, увидимся в штабе.

Кассельн отключил связь, а Ян скрестил руки и ненадолго задумался. Когда он обернулся, Юлиан уже стоял рядом, держа в руках мундир. Пока коммодор переодевался, прибыла машина. Вечер получался насыщенным сразу в нескольких отношениях.

На пороге он обернулся:

– Наверное, это надолго. Не жди меня.

– Так точно, коммодор! – ответил мальчик, но у Яна появилось ощущение, что мальчик не собирается поступать, как ему сказано.

– Юлиан, думаю, когда-нибудь мы посмеёмся над тем, что случилось сегодня. Но, возможно, это случится нескоро. Похоже, наступают плохие времена.

Он сам не понимал, почему он вдруг это сказал. Но мальчик серьёзно взглянул на него и ответил:

– Коммодор, я… Наверное, я говорю много неуместного, но, пожалуйста, не беспокойтесь об этом. Я хочу, чтобы вы шли по пути, который считаете правильным. И я больше чем кто-либо ещё верю в верность вашего пути.

Ян посмотрел на мальчика и, хотя он хотел что-то сказать, в конце концов, просто взъерошил его льняные волосы и пошёл к ожидающей у дороги машине.

Юлиан стоял на крыльце, пока задние огни автомобиля не растворились в темноте ночи.

Гранд-адмирал Сидни Ситоле, начальник Центра стратегического планирования Союза Свободных Планет, был пожилым чернокожим человеком почти двухметрового роста. Хотя и не из тех, чей талант виден сразу, но он был надёжным организатором и неплохим стратегом. Люди доверяли его простому, но полному достоинства характеру. Он пользовался всеобщей поддержкой, хотя и не был дико популярен.

Должность начальника Центра стратегического планирования – самый высокий пик, к которому могли стремиться миллионы мужчин и женщин в форме. В военное время человек, занимающий этот пост, также являлся заместителем главнокомандующего вооружённых сил Союза. Ну а главнокомандующим был председатель Верховного Совета, то есть глава государства. Ещё одним его заместителем, наряду с начальником Центра, являлся председатель комитета обороны, глава военной администрации.

К сожалению, в настоящий момент в Союзе Свободных Планет двое заместителей главнокомандующего находились не в самых хороших отношениях. Им необходимо было взаимодействовать, ведь без этого военная машина начинала буксовать, но поделать ничего было нельзя. Отношения Трунихта и Ситоле, людей с очень разными характерами, чаще всего описывались как «вооружённый нейтралитет».

Когда Ян вошёл в его кабинет, адмирал Ситоле приветствовал его ностальгической улыбкой. Много лет назад, когда Ян учился в Военной академии, Ситоле был её директором.

– Присаживайтесь, контр-адмирал Ян.

Ян послушно занял предложенное кресло.

– Я вызвал вас, так как хотел кое-что сообщить. Приказ о вашем назначении выйдет только завтра, но всё уже решено, вас производят в контр-адмиралы. Полагаю, вы знаете причину?

– Потому что я проиграл?

Ответ Яна вызвал у старого адмирала страдальческую улыбку:

– А вы нисколько не изменились со времён Академии. Всё так же с умиротворённым видом выдаёте едкие замечания.

– Но это ведь правда, не так ли, дирек… то есть, ваше превосходительство?

– Почему вы так считаете?

– В одном древнем трактате о войне говорится, что если кого-то начинают заваливать наградами, значит, командование находится в отчаянном положении. По-видимому, вам крайне необходимо отвести взгляд общественности от поражения, – в тоне Яна не слышалось ни намёка на извинение, что вновь вызвало страдальческую гримасу у адмирала. Потом он скрестил на груди руки и внимательно посмотрел на бывшего ученика.

– В некотором смысле, вы правы. Мы потерпели сокрушительное поражение, какого не знали много лет. И гражданские, и военные люди находятся в крайнем расстройстве. Чтобы немного успокоить их, государству нужен герой. Иными словами – вы, контр-адмирал Ян, – при этих словах на губах Яна мелькнула улыбка, но довольным он не выглядел. – Наверное, вам не нравится становиться «искусственным героем». Но если такова необходимость, то это ваш долг как солдата. Кроме того, ваши достижения в любом случае заслуживают награды. Если бы мы не повысили вас, у людей возник бы вопрос, реагируют ли комитет обороны и оперативный штаб на успехи и неудачи военных.

– Кстати, насчёт комитета обороны. Что сказал по этому поводу председатель Трунихт?

– В таких вопросах личное мнение отдельного человека не имеет значения. Даже если он председатель комитета обороны, он в первую очередь государственное лицо.

«Насчёт сохранения лица перед обществом всё верно. Но вот натравить на меня этих рыцарей-патриотов ему ничто не помешало».

– Кстати, я хотел спросить о другом, – с видимым облегчением оставил тему своего недруга Ситоле. – Тот план операции, который вы представили вице-адмиралу Паэтте перед боем… Как по-вашему, наш флот победил бы, если бы следовал ему?

– Да, наверное, – ответил Ян так скромно, как только смог.

Адмирал Ситоле глубоко задумался, пощипывая подбородок, а потом спросил:

– Но мы ведь ещё можем воспользоваться им, если выпадет возможность? И когда придёт время, мы отплатим Лоэнграмму за это поражение.

– Это может сработать против графа Лоэнграмма. Если успех сделает его дерзким, если он вновь захочет малыми силами разбить большие, то план ещё можно будет привести в жизнь… Однако…

– …Однако?

– Однако я не думаю, что это произойдёт. Победа малыми силами над превосходящим врагом, конечно, выглядит эффектно, но это скорее из области фокусов, чем военной стратегии. И я думаю, что граф Лоэнграмм это прекрасно понимает. В следующий раз, когда он решит напасть, он наверняка приведёт огромный флот.

– Это правда, собрать больше войск, чем у противника – это основа военной стратегии. Дилетанты, однако, больше приветствуют то, что вы назвали фокусами… Они считают неумехой того, кто не может победить превосходящего противника. Так что, когда вы проигрываете вдвое уступающему по численности врагу…

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒