ДОМИНИОН ФЕЗЗАН 2 страница

Глава 1. В вечной ночи

Зигфрид Кирхайс, капитан первого ранга флота Галактической Империи, выйдя на мостик, невольно застыл на мгновение, охваченный благоговением перед лицом космической бездны, украшенной бесчисленными искрами звезд.

Он словно плавал в бесконечной темноте, но это обманчивое ощущение быстро исчезло. Вспомнив, что он находится на капитанском мостике флагманского линкора «Брунгильда», Кирхайс оторвался от изображения на огромном полусферическом экране и огляделся. Освещение было приглушено, и в полутьме просторной комнаты между многочисленными приборами, компьютерами, терминалами связи, большими и малыми экранами сновали люди, напоминая беспорядочно суетящуюся в потоке стаю рыб.

Его нос уловил едва заметный запах, в котором с восстановленным кислородом смешивались запахи адреналина и электронного оборудования, создавая знакомую всем идущим в бой солдатам смесь.

Рыжеволосый молодой человек шагнул вперёд, к месту командира. Хотя он по праву заслужил звание капитана первого ранга, ему всё ещё не было даже двадцати одного года. И иногда он остро чувствовал несоответствие своего возраста и положения. Он не мог воспринимать это столь же небрежно, как его непосредственный начальник.

Граф Райнхард фон Лоэнграмм, откинувшись в кресле, что-то внимательно разглядывал на экране. Кирхайс подошёл к нему, чувствуя почти осязаемое давление звуконепроницаемого силового поля. Стоящие дальше пяти метров от Райнхарда не могли подслушать разговора.

– Любуетесь звёздами, ваше превосходительство?

Услышав голос Кирхайса, Райнхард выпрямился в кресле. Несмотря на то, что он сидел, было видно, что его тело, затянутое в чёрный с серебряными вставками мундир, принадлежит человеку мужественному и энергичному.

Райнхард был красивым и элегантным молодым человеком, обладающим красотой античной статуи, словно шедевр древнего мастера. Золотистые волосы обрамляли овальное, правильной формы лицо, нос и губы также были идеальной формы. Однако, острый ледяной взгляд его голубых глаз ясно показывал, что его обладатель отнюдь не безжизненная статуя. Женщины при дворе говорили, что у него красивые глаза честолюбивого человека, а мужчины называли их не иначе как глазами опасно одержимого.

– Да. Звёзды прекрасны, – ответил Райнхард и посмотрел на своего ровесника и друга. – Неужели ты ещё подрос?

– Нет, сто девяносто сантиметров, как и два месяца назад. Не думаю, что смогу вырасти ещё выше.

– Да уж, на семь сантиметров выше меня, пожалуй, и вправду хватит, – в его голосе послышалось эхо мальчишеской тяги к соперничеству.

Кирхайс чуть заметно улыбнулся. Шесть лет назад они были почти одинакового роста, и, когда он начал резко вытягиваться, обгоняя друга, Райнхард даже обиделся. Вряд ли кто-то ещё смог бы заметить в жёстком характере графа Лоэнграмма эту детскую черту.

– Кстати, ты по делу?

– Да, мы получили данные от разведывательных зондов по флоту мятежников. Как и ожидалось, они приближаются к нам с трёх сторон. Могу я воспользоваться экраном?

Золотоволосый адмирал кивнул, и Кирхайс начал набирать команды на приборной панели. На экране показались четыре стрелки. Они приближались к центру изображения слева, справа, сверху и снизу. Нижняя была красного цвета, остальные – зелёного.

– Красная стрелка изображает наш флот, зелёные – флот противника. Прямо перед нами – Четвёртый флот мятежников, численностью около двенадцати тысяч кораблей. Расстояние до него – 2200 световых секунд, и, если сохранять прежние скорость и курс, мы вступим в боевое столкновение не позже, чем через шесть часов, – палец Кирхайса скользил по экрану. – Слева приближается Второй флот мятежников, численностью пятнадцать тысяч кораблей, расстояние – 2400 световых секунд. А справа – Шестой флот, численностью тринадцать тысяч, расстояние – 2050 световых секунд.

Начало развития систем антигравитации, чьи волны не фиксировались радарами, а также использование материалов, не отражающих радиоволны, привело к тому, что радар как средство обнаружения противника вот уже несколько столетий постепенно отмирал. Люди могли полагаться лишь на традиционные методы, такие как корабли-разведчики и спутники-шпионы. Собранные таким образом данные приходилось обрабатывать, внося поправки на время и расстояние. Поэтому, единственным быстрым, хотя и неточным способом локализации противника оставалось измерение теплового излучения и массы.

– Общая численность вражеского флота – примерно сорок тысяч кораблей. Это вдвое больше, чем у нас.

– Похоже, они намереваются окружить нас.

– У наших стариков-адмиралов сейчас, наверное, лица зелёные… Нет, скорее, красные, – на лице Райнхарда промелькнула злорадная усмешка. Казалось, его ничуть не волнует тот факт, что превосходящие силы противника готовятся окружить их.

– Зелёные. И все пять адмиралов просили меня пригласить ваше превосходительство на срочное совещание.

– Неужели? А ведь они говорили, что не желают видеть меня.

– Вы не пойдёте на совещание?

– Нет, отчего же, я пойду… Должен же кто-то сказать им, что нужно делать.

Перед Райнхардом стояли пять адмиралов. Адмирал Меркатц, вице-адмирал Штааден, вице-адмирал Фаренхайт, вице-адмирал Фогель и контр-адмирал Эрлах. Именно их Райнхард называл стариками, хотя это и было преувеличением. Самому старшему, Меркатцу, ещё не сравнялось шестидесяти, а младшему, Фаренхайту, было всего тридцать один. Хотя, по сравнению с ними, Райнхард и Кирхайс были действительно очень молоды.

– Благодарю вас, ваше превосходительство, что согласились выслушать наше скромное мнение, – вышел вперёд адмирал Меркатц. Он был среднего роста, крепкого телосложения, почти без следов возраста, а его глаза только казались сонными. Офицером он стал задолго до рождения Райнхарда и обладал огромным боевым и административным опытом. Своими достижениями и репутацией этот человек намного превосходил Райнхарда.

– Я уже знаю, что вы хотите сказать, – сказал Райнхард, возвращая формальное приветствие. – Вы хотите обратить моё внимание на то, что наш флот находится в невыгодном положении.

– Именно так, ваше превосходительство, – вице-адмирал Штааден сделал шаг вперёд. Лет сорока, худой и высокий, с жёстким и хитрым лицом. Он был аналитиком и стратегом, отлично разбирающимся в теории военных действий. – Вражеский флот вдвое больше нашего по численности и окружает нас с трёх сторон. Если мы вступим в битву, у врага будут все преимущества.

Голубые глаза Райнхарда, пристально глядящие на Штаадена, холодно сверкнули:

– Иными словами, вы считаете, что мы проиграем?

– Такого я не говорил, ваше превосходительство. Но то, что мы находимся в крайне невыгодном положении, – это неопровержимый факт. Если вы посмотрите на экран, то и сами это поймёте.

Семь пар глаз сосредоточились на командном экране. Кирхайс вновь вывел на него расположение флотов, указывая численность и дистанцию. Из-за границы звуконепроницаемого поля туда же с любопытством уставились младшие офицеры, но, перехватив взгляд Штаадена, поспешили отвернуться. Откашлявшись, вице-адмирал продолжил:

– Много лет назад славный имперский флот потерпел горькое поражение от рук мятежников, называющих себя Союзом Свободных Планет. Тогда была такая же диспозиция.

– Вы говорите о Битве при Дагоне?

– Да, сокрушительное и болезненное поражение, – Штааден тяжело вздохнул. – Справедливость в войне полностью на стороне нашего великого императора, и нас, его верных слуг. Но подлые мятежники использовали эту хитрую уловку, в результате чего миллионы наших храбрых солдат и офицеров лишились жизни и были похоронены в холодной пустоте космоса. Мы обязаны избежать повторения сей прискорбной ошибки. Вот почему, по моему ничтожному мнению, мы не должны позволять жадности застить нам глаза. Нужно немедленно предпринять достойное отступление, которое не нанесёт урона нашей чести.

«И в самом деле, ничтожное мнение. Мнение невежественного старого зануды! » – подумал Райнхард, а вслух сказал:

– Вы, безусловно, очень красноречивы, но я не согласен с вашим мнением и не намерен отступать.

– Могу ли я спросить, какова же причина вашего решения? – Штаадену не удалось скрыть гнев.

– Причина в том, что на самом деле мы находимся в очень ВЫГОДНОМ положении.

– Что?..

Штааден поднял брови, Меркатц поморщился, словно от боли, а Эрлах и Фогель выглядели сбитыми с толку.

Лишь самого молодого из адмиралов, Фаренхайта, казалось, забавляет ситуация. В его водянистых голубых глазах мелькнул интерес. Многие злословили, что он, выходец из низшей аристократии, вступил в армию только ради денег. Его флот отлично показывал себя в быстрых прорывах и был очень мобилен, но, когда нужно было защищаться, ему зачастую не хватало упорства и терпения.

– Мне ужасно жаль, но, похоже, мне не дано понять мысли вашего превосходительства. Не соблаговолите ли вы объяснить нам подробнее? – вежливые слова Штаадена сочились ядом.

Поняв, что проще будет всё объяснить, Райнхард начал:

– У нас есть два преимущества. Во-первых, в отличие от противника, наш флот сосредоточен в одном месте, а не поделен на части. По сравнению с каждым из вражеских флотов, мы имеем заметное численное преимущество.

На лицах адмиралов отразилось недоумение.

– Во-вторых, так как наш флот находится в центре, то мы можем быстро добраться до каждого из вражеских флотов, в то время как противнику, чтобы добраться до поля боя, придётся делать большой крюк, на что уйдёт очень много времени.

Теперь все внимательно слушали, что он говорит.

– Таким образом, наш флот имеет преимущество за счёт сосредоточенности и мобильности. Что это, как не предпосылки к победе?!

Кирхайс смотрел на застывших адмиралов. Все они имели богатый опыт, все были ветеранами, но разум Райнхарда был гораздо гибче и яснее.

Молодой адмирал холодно посмотрел на замершего Штаадена и продолжил:

– Мы не можем попасть в окружение. Наоборот, это отличная возможность сокрушить противника по отдельности. И эту редчайшую возможность мы бы упустили, если бы решили отступить. Вы забыли о нашем долге? Нам поручено уничтожить армию мятежников. Вы сказали, что достойное отступление сохранит нашу честь, но как можно говорить о чести, не выполнив поручения его величества императора?! Или это оправдание вашей трусости?

Райнхард обратил внимание, что при словах «его величество император» все, кроме Фаренхайта, вздрогнули и напряглись. Он решил запомнить это.

– Хоть вы и говорите так, ваше превосходительство… – Штааден всё же попытался возразить. – То, что вы назвали «отличной возможностью»… Это лишь ваши домыслы. Военная стратегия не подтверждает их, в истории космических войн нет успешных прецедентов…

Он не только невежда, но ещё и буквоед, понял Райнхард. Если в учебнике по военной истории не написано об удачных прецедентах – значит, такое невозможно. Но лишь рискнув и победив можно создать такую запись!

– Завтра у вас будет успешный прецедент. Ещё вопросы есть?

– Вы уверены в победе, ваше превосходительство?

– Да. Если каждый из вас выполнит свою задачу.

– Тогда, быть может, вы объясните ваш план подробнее? – спросил Штааден, уже не скрывал подозрения.

Райнхард кинул взгляд на Кирхайса и принялся за объяснения.

…Две минуты спустя внутри звуконепроницаемой области послышался крик Штаадена:

– Это лишь теория! Каковы шансы, что всё пойдёт по вашей задумке?! Ваше превосходительство…

Райнхард с силой ударил по командной консоли, прерывая его.

– Довольно! Разговор окончен! Его величество назначил меня командующим флота, и вы обязаны подчиняться моим приказам. Подчиняться вышестоящему – долг каждого имперского офицера. Ваши жизни принадлежат мне. Если вы отказываетесь подчиняться, то волей его величества я могу лишить вас должности и покарать по закону военного времени. Не забывайте об этом.

Райнхард обвёл взглядом всех пятерых. Никто не ответил.

III

Адмиралы попрощались и вышли. Они не были убеждены и согласны с предложенным планом, но не осмеливались пойти против воли Императора. Только Фаренхайт понял и оценил план Райнхарда, остальные же четверо считали того выскочкой, незаслуженно пользующимся влиянием.

Кирхайсу с трудом удалось сдержать свои чувства. Он видел, как мешает Райнхарду его молодость, ведь, по мнению опытных офицеров, он получил своё звание и титул не за собственные заслуги, а благодаря протекции своей сестры Аннерозе, фаворитки императора. Так светится спутник, отражая свет звезды.

Хотя это была далеко не первая военная кампания Райнхарда. С тех пор, как он поступил на военную службу, ему уже не раз доводилось отличиться. Но каждый раз его победы воспринимались словами «ему просто повезло! » или «противник был слишком слаб! ». Кроме того, Райнхард не был подхалимом и не собирался никому льстить, чем вызывал ещё большую ненависть. За глаза его всё чаще называли «наглый белобрысый щенок».

– Считаете, что всё в порядке? – в серых глазах рыжего юноши читалось искреннее беспокойство.

– Не переживай об этом, – молодой адмирал оставался спокоен. – Что они могут сделать? Они просто покорные трусы, неспособные пойти против воли императора.

– Но они могут затаить обиду.

Райнхард посмотрел на своего адъютанта и тихо, но весело рассмеялся.

– Ты слишком много волнуешься! Не обращай на них внимания! Пусть они ворчат, если хотят, но завтра всё изменится. Этот дурак Штааден получит свой «успешный прецедент» и наконец заткнётся, – адмирал поднялся и приглашающе махнул своему адъютанту. – Давай выпьем за победу, Кирхайс! У меня есть прекрасное вино четыреста десятого года. Будешь?

– Разумеется.

– Тогда идём. И, кстати, Кирхайс…

– Да, ваше превосходительство?

– Опять ты с этим «ваше превосходительство». Когда мы одни, не обязательно меня так называть. Я ведь уже говорил тебе.

– Я понимаю, просто тренируюсь, чтобы не ошибиться при посторонних.

– Раз понимаешь, то и не говори! Тем более, что когда мы вернёмся на Один, ты и сам станешь «превосходительством». И не смотри так. Тебя повысят по крайней мере до коммодора. Это нужно отпраздновать!

Проинструктировав напоследок командира корабля, капитана второго ранга Ройшнера, Райнхард двинулся в офицерскую гостиную. Кирхайс шёл за ним, обдумывая слова адмирала. Вернуться после боя и получить звание коммодора… Похоже, молодой адмирал даже не задумывался о возможности поражения. Любой другой принял бы это за гордыню, но Кирхайс понимал, что никому, кроме него, Райнхард не оказал бы такого доверия.

Кирхайсу неожиданно пришло в голову, что они знакомы уже десять лет. Встреча с Райнхардом и его сестрой Аннерозе стала поворотной точкой в его жизни.

Отец Зигфрида Кирхайса был скромным служащим министерства юстиции. Целыми днями он суетился между начальством, документами и компьютерами за жалкий оклад в сорок тысяч имперских марок в год. Для души он разводил в своём маленьком дворике орхидеи из системы Бальдра, а после еды любил опрокинуть бутылочку тёмного пива. В общем, он был простым, но хорошим человеком. Его рыжеволосый сын, Зигфрид, отлично учился, прекрасно показывая себя в учёбе и спорте, чем вызывал гордость у родителей.

Но однажды в пустующий дом по соседству переехала обедневшая семья из трёх человек: отца и двоих детей.

Узнав от отца, что усталый мужчина средних лет на самом деле аристократ, Зигфрид был потрясён. Но ещё больше его поразили золотоволосые дети, мальчик и девочка.

С мальчиком они подружились с первого дня знакомства. Его звали Райнхард и он был почти того же возраста, что и Кирхайс, всего на два стандартных месяца младше. Когда Зигфрид, представился при знакомстве, он, подняв брови, воскликнул:

– Зигфрид? Какое обычное имя!

Рыжий мальчик растерялся, не зная, как ответить на такую бесцеремонную критику, но Райнхард, не замечая этого, продолжил:

– Но фамилия твоя мне нравится. Звучит очень поэтично. Я буду звать тебя Кирхайс.

А вот сестра Райнхарда, Аннерозе, называла Зигфрида по имени, лишь сократив его до «Зиг». Внешне очень похожая на брата, Аннерозе была ещё стройнее и элегантнее, а улыбка её – всегда ласковой. Когда они с братом знакомились с Кирхайсом, она улыбнулась ему, словно солнце, мягко светящее сквозь ветви деревьев.

– Зиг, надеюсь, ты подружишься с моим братом.

С тех пор и по сей день он оставался верен её просьбе.

Шли дни, много всего произошло, и вот однажды напротив соседского дома остановился лимузин, из которого вышел человек в роскошной одежде. В ту ночь из соседнего дома доносился плач Райнхарда:

– Отец, ты продал мою сестру! Продал её!

На следующее утро, когда Зигфрид, как обычно, зашёл за Райнхардом по дороге в школу, Аннерозе встретила его ласковой, но грустной улыбкой:

– Райнхард больше не сможет ходить с тобой в одну школу. Пусть мы были знакомы недолго, но спасибо тебе за твою дружбу, Зиг, – она осторожно поцеловала мальчика в лоб и на прощание угостила шоколадным печеньем собственной выпечки.

В тот день Кирхайс тоже не пошёл в школу, до вечера просидев в парке. Укрывшись в тени марсианской сосны, чтобы его не заметил патрульный робот, он потихоньку грыз печенье, оплакивая разлуку с братом и сестрой.

Когда окончательно стемнело, он вернулся домой, ожидая нагоняя от родителей, но те ни словом не упрекнули его. Свет в доме соседей в тот вечер так и не зажёгся.

Месяц спустя на пороге их дома внезапно показался Райнхард, одетый в форму Императорского кадетского корпуса. Твёрдо глядя на обрадованного Кирхайса, он сказал:

– Давай вместе вступим в армию. Так можно быстрее получить все права взрослых. А нам нужна независимость как можно раньше, чтобы спасти мою сестру. Ты со мной, Кирхайс? Тогда поступай в ту же школу!

…Родители Кирхайса не возражали. Возможно, они надеялись, что он сделает карьеру, а возможно – видели, какие узы связали их сына с соседскими детьми. Как бы то ни было, Кирхайс, как и Райнхард, сделал свой выбор.

Большинство кадетов были детьми аристократов, да и остальные происходили из богатых семей. Кирхайса приняли туда только благодаря протекции Райнхарда и Аннерозе.

Райнхард всегда и во всём был лучшим, и Кирхайс изо всех сил старался не отстать от него. И ради себя, и ради брата с сестрой.

Иногда родители приезжали навестить кадетов. Но несмотря на их высокий социальный статут, они не вызывали уважения к себе. От них словно пахло гнилью и разложением. Это был запах испорченности властью.

– Ты только посмотри на них, Кирхайс! – говорил Райнхард, не скрывая отвращения и презрения. – Они и пальцем о палец не ударили, чтобы получить свои титулы. Они просто унаследовали их от предков. Будто вся Вселенная создана, чтобы они могли править ею.

– Райнхард…

– Нет ни одной причины, почему мы должны служить им, Кирхайс!

Они частенько разговаривали на эту тему, и рыжего юношу всегда потрясала уверенность, с какой говорил Райнхард.

В центре города стояла статуя Рудольфа Великого, и всякий житель Империи был обязан отдавать честь или кланяться, проходя мимо неё. Так как министр внутренних дел желал отслеживать все неблагонадёжные элементы, проявившие неуважение к родоначальнику династии, прямо в статую были вмонтированы камеры. Однажды, притворно поприветствовав статую, Райнхард с жаром сказал:

– Кирхайс, ты когда-нибудь задумывался об этом? Ведь династия Голденбаумов существовала не всегда. Её основал Железный Рудольф. А раз он стал «отцом-основателем» новой династии, значит, сам не был сторонником существовавшего тогда режима. У него просто хватило силы и амбиций пробиться на самый верх. И он использовал свой шанс стать священным и непогрешимым императором, которого мы помним.

Что он хочет сказать? Кирхайс почувствовал, как его сердце на миг застыло, пропуская удар.

– Если Рудольф смог, то почему я не смогу? – взгляд холодных голубых глаз пронизывал Кирхайса. Мысли путались у него в голове, а дыхание перехватило.

Это было зимой. Вскоре оба они вступили в действующую армию.

«…В двадцатом и двадцать первом веках от Рождества Христова, наука и технология развивались быстро, но хаотично, что стало угрозой для всего человечества. Ярким примером этого было клонирование, результат развития генной инженерии. Хотя возможности его использования были ещё лишь теорией, его уже посчитали гарантией вечной жизни. Вместе с социальным дарвинизмом это привело к обесцениванию и презрению к человеческой жизни. Люди с «нежелательными» генами стали считаться недостойными иметь потомство. Мысль о том, что человеческая раса должна быть улучшена путём искоренения «дефектных» генов, набирала обороты. Эта идеология стала основой, на которой смогли прорасти идеи Рудольфа фон Голденбаума…»

Текст на дисплее внезапно исчез, сменяясь другим:

«Коммодор Ян, пройдите в комнату совещаний. Коммодор Ян, пройдите в комнату совещаний».

Хотя его оторвали от чтения, но всё же коммодор Ян Вэнли не выглядел расстроенным. Он приподнял свой берет и попытался пригладить рукой вечно растрёпанные чёрные волосы.

Он был заместителем начальника штаба второго флота Союза Свободных Планет, и его рабочее место располагалось в углу капитанского мостика флагманского корабля флота, «Патрокла». Он втихаря загрузил электронные книги в рабочий компьютер, который должен был использоваться только для расчётов военной стратегии, и теперь иногда тайно наслаждался чтением, так что не мог считать себя совсем несчастным.

В документах его имя записывалось в восточном стиле. Такова была традиция, сохранившаяся ещё со времён, предшествующих Галактической Федерации. В этом стиле фамилия писалась впереди имени. В западном же, наоборот, сначала писалось имя, а затем уже фамилия. Хотя в эту эпоху национальности так перемешались, что никто не мог точно назвать национальность своих предков.

Ян был черноволосым и черноглазым молодым человеком среднего роста и телосложения. В свои двадцать девять лет он производил со стороны впечатление не военного, а спокойного учёного, по какой-то причине надевшего форму. Люди отмечали его мягкость и воспитанность и очень удивлялись, узнав его воинское звание.

– Коммодор Ян по вашему приказанию прибыл!

Командующий флотом, вице-адмирал Паэтта, был мужчиной средних лет с лицом, в котором безошибочно угадывался военный. Он бросил неприязненный взгляд на салютующего ему молодого офицера и сказал:

– Я рассмотрел предложенный вами план сражения, – он сделал паузу, окидывая Яна тяжёлым взглядом, в котором явственно читалось: «и этот мальчишка всего на два звания ниже меня? » – Он довольно интересен. Но не кажется ли вам, что наше положение не настолько пессимистично, чтобы действовать так осторожно?

– О, вот как? – мягко спросил Ян. Несмотря на вежливый вопрос, обращаться таким тоном к вышестоящему офицеру было несколько оскорбительно. Но вице-адмирал Паэтта не обратил на это внимания.

– Если действовать согласно вашему предложению, то мы наверняка не проиграем. Но просто не проиграть совершенно недостаточно. А убедительной и разгромной победы действуя по этому плану не добиться. Наши флоты окружают противника с трёх сторон, мы вдвое превосходим его по численности, так почему нужно делать акцент лишь на том, чтобы не потерпеть поражения?

– Но мы ведь ещё не завершили окружение.

На этот раз вице-адмирал обратил внимание на тон. Он хмуро посмотрел на молодого офицера.

Но Ян остался невозмутим.

Девять лет назад он закончил Военную академию Союза Свободных Планет и вступил в ряды флота обычным мичманом. Среди выпускников того года он занимал скромное 1909 место из 4840. Но теперь нельзя было сказать, что он обычный коммодор. Во всём флоте лишь шестнадцать человек имели чин от коммодора и выше к неполным тридцати годам, и он был одним из них.

Вице-адмиралу Паэтте было известно о боевом опыте этого молодого коммодора. За прошедшие девять лет Ян побывал более чем в сотне сражений. Разумеется, они отличались от нынешнего, когда в бой готовились вступить пятизначные количества кораблей, но всё же это были смертельно-опасные битвы, а совсем не детские игры. Не говоря уже о том, что он прославился как герой, сделавший возможным «Великий побег с Эль-Фасиля».

Но всё же Паэтте было трудно поверить, что молодой Ян Вэнли – опытный ветеран.

– В любом случае, этот план боя не принимается, – вице-адмирал вернул бумаги Яну. – Ничего личного, – хотя было очевидно, что этими словами он лишь пытается замаскировать правду.

Отец Яна Вэнли, Ян Тайлун, был известен среди многочисленных коммерсантов Союза Свободных Планет своим разумом и хитростью. Под приветливой улыбкой и привлекательной внешностью скрывался эффективный и изворотливый ум коммерсанта, который со временем позволил своему обладателю проделать путь от хозяина одного-единственного корабля до владельца огромной коммерческой корпорации. И он не собирался останавливаться на достигнутом.

– Всё дело в том, что я люблю деньги, – ответил он как-то приятелям, когда они начали расспрашивать его о секрете успеха. – А деньги, если не оставлять их лежать без дела, сами вырастут. Вкладывайте медь в серебро, а серебро в золото, вот и весь секрет!

Он сказал это вполне серьёзно, так что, по-видимому, действительно так считал. Тем не менее, этот его ответ привёл к тому, что его прозвали «Выращивателем Денег». Человек, придумавший это прозвище, наверняка сделал это не из добрых побуждений, но Ян принял его с удовольствием.

Помимо торговли, Ян Тайлун был так же известным антикваром. Его дом был полон старинных картин, скульптур, керамики и других произведений искусства докосмической эпохи. Всякий раз, возвращаясь домой с работы, он находил время, чтобы позаниматься своей коллекцией.

Возможно, его хобби, привычка выбирать лучшие среди произведений искусства, наложило свой отпечаток и на другие стороны жизни. Он развёлся с первой женой, неумной и расточительной женщиной, и женился во второй раз, на признанной красавице, вдове военного. Вскоре у них родился сын, Вэнли.

Когда пришло известие о рождении сына, Тайлун полировал античную вазу в своей мастерской. Услышав новость, он неохотно поднял голову и проворчал:

– Вот умру – и вся моя коллекция достанется этому парню… – и с этими словами вернулся к своему занятию.

Когда Яну Вэнли было пять лет, его мать умерла. Сердечный приступ неожиданно прервал её жизнь. Тайлун с трудом поверил в смерть этой ещё молодой и здоровой женщины.

В тот момент он как раз снова занимался со своей коллекцией. Услышав страшную новость, он выронил из рук статуэтку в виде бронзового льва. Подняв его, он пробормотал слова, которые привели в ярость родственников жены, когда им их передали:

– Слава богу, это не было что-то хрупкое.

Ян Тайлун потерял двух жён, с одной его развела жизнь, с другой – смерть. Жениться в третий раз он не собирался. Поначалу сына воспитывала горничная, но так как это отнимало слишком много её личного времени, то она запротестовала. Тогда отец стал просто брать маленького Яна Вэнли к себе, и они вместе чистили антиквариат.

Однажды родственники его покойной жены пришли к ним в гости и были потрясены, увидев, как отец с сыном молча сидят в кабинете и полируют какую-то вазу. Они решили спасти бедного ребёнка из рук столь безответственного папаши. Они спросили Тайлуна, что ему важнее – антиквариат или сын? Подумав, он ответил:

– Антиквариат стоит денег, – подразумевалось, что сын достался бесплатно.

Родственники возмутились, услышав это, и пригрозили обратиться в суд. Понимая, что дело может обернуться не в его пользу, Тайлун поспешно сел на один из своих торговых кораблей и покинул Хайнессен. Застигнутые врасплох, родственники не могли даже обвинить отца в похищении, а пытаться найти один корабль в огромной галактике представлялось бессмысленным.

Ян Тайлун взял сына в космос из-за обстоятельств, с которыми был не в силах бороться. Но, возможно, его поступок доказывал, что он был человеком с необычными воззрениями и идеями.

Вот так и вышло, что большую часть первых шестнадцати лет своей жизни Ян Вэнли провёл на космических кораблях. Свой первый варп-прыжок (прыжок на небольшое по космическим меркам расстояние сквозь пространство и время, позволяющий кораблям двигаться быстрее скорости света) он пережил, будучи совсем маленьким. Поначалу его тошнило и лихорадило, но потом он привык и ему начала нравиться такая жизнь. Ему понравилось наблюдать за механизмами, а также он увлёкся историей. Он смотрел старые видео, читал классическую литературу и слушал старые сказания. Особенно его заинтересовал «ужаснейший узурпатор в истории», Рудольф фон Голденбаум. Для жителей Союза Свободных Планет он всегда был «злым диктатором». Но Яну это казалось странным – если Рудольф был так плох, то почему его поддерживали люди и даже дали ему верховную власть?

– Рудольф был по-настоящему ужасным человеком! А люди просто боялись выражать своё мнение.

– Почему они боялись?

– Я ведь уже говорил! Потому что Рудольф был по-настоящему ужасным человеком!

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒