Марк Т Хукер 5 страница

Некоторые русские читатели посткоммунистического поколения продолжают утверждать, что в переводе Рахмановой никаких следов " холодной войны" нет. Они заявляют, что оба слова - Восток и Запад - остались на своих местах, и слово Бог не было добавлено в текст. Если им процитировать первое (1976 г. ) издание, в ответ можно услышать, что эти проблемы были устранены в более поздних изданиях. Для таких русских читателей, включены также и ссылки на перевод Рахмановой, вышедший в 2002 г.

В III главе (" Короткая передышка" ), в сцене, где Эльронд рассматривает мечи, найденные в пещере троллей, он говорит, что клинки были сделаны " Высокими эльфами Запада, моими родичами" (Н. 61). Рахманова исключила из своей версии упоминание Запада, и " Высокие эльфы" стали " древними эльфами".

Мечи старинные, работы древних великих эльфов, с которыми я в родстве (Р Х1976. 51, X2002. 41).

Такое вымарывание, вероятно, стало результатом комплекса неполноценности Советов в вопросах военной технологии. Они целиком, вплоть до копирайта, скопировали печатные платы американского эхолокационного буя и хвастались, что их технология лучше. Для цензора, чувствительного к подобным вопросам, неприятным был бы сам факт, что мечи, которыми так восхищался Эльронд, сделаны на Западе. Потенциально эта фраза могла ошибочно восприниматься как ссылка на превосходство западной военной технологии, и раз так, то ее следовало убрать.

У всех остальных переводчиков, за исключением Грузберга, Уманского и Бобырь, слово Запад осталось на месте. У Каменкович даже есть сноска, объясняющая, кто такие " Высшие эльфы Запада".

Высшие эльфы - эльфы, принадлежащие к эльфийским племенам, на заре истории Средьземелья отплывшим по зову Валар(ов) в Валинор (место обитания Валар(ов)), но позже по разным причинам возвратившимся в Средьземелье (К& К СК. 6ЗЗ).

Причина, по которой Запад не упоминается в переводах Грузберга, Уманского и Бобырь, в том, что они работали по второму изданию, где мечи принадлежали не " Высоким эльфам Запада, моим родичам" (Н. 61), а " эльфам, которые ныне зовутся номами [Gnomes]" (AH. 324). В более ранних работах в легендариуме Толкина название ном [Gnome] употреблялось по отношению к нолдор [Noldor] - обладающим знаниями, что обыгрывало значение слова gnome - сентенция или афоризм. Для русских переводчиков слово Gnomes стало серьезной проблемой, поскольку словом гном в сказках принято переводить dwarf. Так, Snow White and the Seven Dwarves обычно переводят как " Белоснежка и семь гномов", и гномы - это слово, которое используют для толкиновских dwarves все переводчики, за исключением Бобырь/Уманского в ВК и Уманского в " Хоббите". Там dwarves названы Карликами. Решение использовать слово гном при переводе dwarf, однако, грозит обернуться в будущем большой проблемой для переводчиков, которые возьмутся за перевод более ранних работ из легендариума Толкина, и им придется иметь дело с толкиновским использованием названия Gnome, подразумевающим эльфов нолдор. Грузберг и Бобырь решили эту проблему, по существу следуя инструкциям Толкина (L. 318) и не учитывая конец фразы: " которые теперь называются номами". Версия Грузберга гласит:

Это древние мечи, очень древние, и принадлежали они эльфам (Гр X. 54-5 5).

В издании на CD-ROM эта фраза Грузберга осталась без изменений. В версии Бобырь читаем:

Это древние, очень древние мечи эльфов (Б Х1994-63).

Уманский был единственным из переводчиков, кто употребил здесь слово Гномы.

Это старинные, очень старинные мечи тех эльфов, которых теперь называются Гномами (У Х. 43).

Употребление им слова карлики в качестве перевода dwarves прекрасно с этим увязывается.

В VIII главе (" Мухи и Пауки" ) объяснение рассказчика, кто такие Лесные эльфы, опять-таки лишено ассоциации с Западом. В оригинале Лесные эльфы " отличались от Высоких эльфов Запада и были более опасны и менее мудры. Ибо большинство из них (вместе с их родичами, расселившимися по холмам и горам) происходили от древних племен, никогда не бывавших в Фаэрии [волшебной стране] на [заокеанском] Западе" (H. 164). Даже только ради сохранения единообразия с предыдущим эпизодом упоминание о " Высоких эльфах Запада" в этом месте надо было изменить, и уж конечно, Фаэрия никак не могла быть расположена на Западе. В этом эпизоде она описывается как источник культуры и знаний, поскольку эльфийские народы, которые туда так и не дошли, " были более опасны и менее мудры". На пике " холодной войны" это утверждение легко могло восприниматься как комментарий в адрес Советов, которые всегда проявляли особую чувствительность к высказываниям об их культурном уровне, и постоянно расходились с принятой в западной историографии интерпретацией приоритета и авторства различных изобретений.

К примеру, хотя издание " Большой Советской Энциклопедии" 1929 года даже не упоминает об Александре Можайском (1825 - 1890), издание 1949 года многозначительно подчеркивает, что Можайский построил первый самолет на 21 год раньте, чем братья Райт совершили свой первый полет в 1903 году69. То же самое издание " Большой советской энциклопедии" гордо объявляет Александра Попова (1859-1905/06) изобретателем радио70. Тон этих заявлений изменился ко времени выхода " Большого энциклопедического словаря" в 1990 году. Там в статье о Можайском говорится только, что ему выдали патент на его летающую машину в 1881 году, а братья Райт вообще не упоминаются (СЭС, с. 831), хотя в статье, посвященной непосредственно им, говорится, что именно они совершили первый в мире полет (БЭС, с. 1110). Статья о Попове спокойно называет его " одним из пионеров применения эл. -маг. волн в практич. целях" (БЭС, с. 1051), без прямого сравнения с датами изобретений Маркони. Тот же комплекс неполноценности по отношению к Америке (Западу) просматривается и в политическом анекдоте, бытовавшем во времена " холодной войны":

На массовом митинге:

Политический комментатор: " Наша цель состоит в том, чтобы догнать и перегнать Америку во всех областях! "

Голос из толпы: " А где сейчас Америка? "

Политический комментатор: " Америка находится на краю политического, экономического и морального краха".

Шутка состояла в том, что фразы комментатора были лозунгами советской политической пропаганды времен " холодной войны", в некотором роде вырванными из контекста. Рядом их, как правило, не ставили. Следовательно, с точки зрения советского цензора, - с детства уверовавшего в то, что Можайский построил первый самолет, а Попов изобрел радио, цензора, которому бесконечно внушали лозунги о необходимости обогнать Америку (Запад), Фаэрия, естественно, никак не могла находиться на Западе. И действительно, из текста Рахмановой удалены оба упоминания Запада.

Они были не так мудры, как высшие эльфы, но тоже умели искусно колдовать и были более коварны. Ведь, большинство из них, в том числе их родственники с гор и холмов, происходили от древних племен, не посещавших славного Волшебного царства (Р Х1976. 141, Х2002. 107).

Дж. Р. Р. Т.: Они отличались от Высоких эльфов Запада и были более опасны и менее мудры. Ибо большинство из них (вместе с их родичами, расселившимися по холмам и горам) происходили от древних племен, никогда не бывавших в Фаэрии на Западе (11. 164).

Яхнин также назвал Фаэрию " Волшебным царством", но опустил слова " на Западе" (Я Х. 203). Однако он оставил Запад как часть определения Высоких эльфов. Для американского читателя " Волшебное царство" Яхнина немедленно ассоциируется с " Дисней Уорлдом", в котором именно так называется один из парков.

У всех остальных переводчиков с местонахождением волшебной страны проблем не возникало. У анонимного переводчика Фаэрия была " Дивным Западным Краем". Уманский написал: " от древнего племени, родиной которого была страна Фэйрие, что на Западе" (У X. 111). По версии Бобырь, Лесные эльфы никогда не были на " далекой родине эльфов - на Западе" (Б Х1994. 193). У ВАМ Фаэрия - это " волшебная страна на Заокраинном Западе" (ВАМ Х1990. 137, Х2000-208). У Грузберга - " волшебное царство на западе" (Гр X. I 60). У Королева - " чудесная страна, что лежит на крайнем западе" (Кр X. 191). Каменкович расположила ее " в Эльфийской Стороне, что лежит на Западе" (Км Х. 168), опять с цитируемой выше сноской о " Высших эльфах".

Несмотря на то, что даже сокращенное издание D& D полностью включает этот эпизод, в переводе Каминской он сильно переделан, и упоминание Фаэрии вообще отсутствует. В ее версии говорится:

Лесные эльфы не так мудры, как высшие эльфы из западных стран, а потому они опаснее. Большинство из них (так же, как и их родня, разбросанная среди гор и холмов) происходит от древних племен (Кск Х. 80).

В варианте Каминской мысль Толкина о том, что тот, кто менее мудр, более опасен, прослеживается еще четче, чем в оригинале. Равно как и противопоставление Запада и Востока становится еще более контрастным. Оно никогда бы не было одобрено советской идеологической цензурой.

С точки зрения советского цензора, столь же сомнительным, если не хуже, является определение Запада в словах Торина Оакеншильда, когда он прощается с Бильбо. Торин называет Бильбо " дитя дружелюбного Запада" (Н. 273). В советском жаргоне времен " холодной войны" Америка и Запад всегда были империалистическими агрессорами; как же политически грамотный советский цензор мог позволить Западу называться в " Хоббите" дружелюбным? Если бы Яхнин создавал свой перевод в советское время, цензура, вероятно, одобрила бы его. Он целиком опустил эту фразу (Я Х. 342). " Прошедшая цензуру" версия Рахмановой говорит о Бильбо, что он " родился в доброжелательном краю" (Р Х1976-240, Х2002. 17б) игнорируя географическое положение края. Из остальных переводчиков только Грузберг и Уманский присоединились к Рахмановой в выборе прилагательного, которое отражает противостояние Добра и Зла. В их версиях Бильбо был " дитя доброго запада" (Гр Х. 271; УХ. 180). Этот вариант наиболее точен.

Большинство других переводчиков выбрало прилагательные, благодаря которым Запад наводит на мысль о старой, доброй бабушке. Большая часть голосов в этой категории отдана слову ласковый (ВАМ Х1990. 228, Х2000. 348; Б Х. 331; Км Х. 292), хотя один переводчик не согласился с остальными и проголосовал за изнеженный (анонимный переводчик). Ни одно из этих описаний не привлекло бы внимание советских цензоров так, как изображение Запада хорошим или доброжелательным, а Востока, по умолчанию, злобным или плохим. В отличие от всех остальных, Каминская остановила свой выбор на архаичном слове странноприимный (Кск Х. 127), в результате чего Запад превратился в место, куда неплохо бы съездить. Королев также избрал совершенно иной подход. Он сделал Бильбо ребенком светлого запада (Кр Х. 327), что заставляет современного читателя вспомнить о свете Двух Древ Валинора. Одновременно для советских читателей светлый перекликается с лозунгом советского рая - со " светлым будущим", обещанным коммунизмом71.

В IV главе (" Через гору и под горой" ), метафора, используемая рассказчиком Толкина для описания " грома и молнии ночью в горах", также является слишком политически окрашенной для идеологически выдержанной советской книги:

Еще ужаснее бывает гром и молния ночью в горах, когда бури приходят с Востока и с Запада и ведут войну (Н. 65).

Для советского цензора эта метафора подразумевает немыслимый ужас " холодной войны", превращающейся в термоядерную катастрофу, и поэтому должна быть удалена. В тексте Рахмановой грозы приходят из ниоткуда, а все остальные переводчики - Яхнин опять не в счет - сохранили " порты приписки".

Всякий знает, как страшно бушуют гром и молнии в горах, ночью, когда две грозы идут войной друг на друга (Р Х1976. 55, Хаосе. 44).

И еще раз Яхнин без проблем прошел бы советскую цензуру. Его изящно измененное описание ночной грозы в горах не содержит никакого упоминания о Востоке или Западе.

Но еще ужаснее ночная гроза в горах. Сверкание и грохот. Злобный вой и свист встречных ветров, скрутившихся в смертельной схватке (ЯХ. 75).

Двое переводчиков (ВАМ и анонимный) вслед за Толкином написали Запад и Восток с прописной буквы. В русском языке, где отсутствуют артикли, эффект такого написания существенно упрощает восприятие запада и востока в политическом контексте. По версии ВАМ, это была " настоящая небесная война между Востоком и Западом" (ВАМ Х1990-52, Х2000-77). Добавление " небесной" немного смягчает воздействие, но в этой прямолинейной формулировке все же легко просматривается политический оттенок. Фраза у Толкина была гораздо более уклончивой и тонкой. Анонимная версия еще больше сглаживает проблемы войны и мира, заменяя " ведут войну" на " сходятся в единоборстве". Это поединок, сражение борцов с отчетливым налетом архаики. Хотя такая формулировка могла восприниматься в политическом контексте, все же это не " холодная война", превращающаяся в термоядерную. Это скорее встреча на высшем уровне.

Все остальные переводчики использовали строчные буквы для востока и запада, что отчасти сдерживает извечную привычку русского читателя выискивать между строк намеки на политику. Типично многословная, но точная версия Каменкович гласит:

<... > двигаясь навстречу друг другу с востока и запада, изрыгая громы и молнии, две грозы сошлись на страшную битву, да еще ночью! (Км Х. 63).

Все переводчики, не написавшие Запад и Восток с прописной буквы, также не стали употреблять и слово война. Королев, подобно Каменкович, заменил его словом битва. По версии Королева:

<... > сходятся в битве стремительные вихри с запада и с востока! (Кр Х. 74).

Даже Грузберг не стал использовать слово война. Его формулировка стилистически ближе к толкиновской, и может быть понята и буквально и метафорически. Хотя основное значение - сражение на поле битвы, есть и дополнительное, означающее спортивное сражение. Толковый словарь приводит в качестве примера фразу " Сражаются футбольные команды" 72.

Но еще ужаснее гром и молнии в горах ночью, когда встречаются и начинают сражаться ветры с запада и востока.

Черняк, редактор книжной версии Грузберга, придал этому эпизоду военный настрой, заменив неоднозначную фразу Грузберга на четкую формулировку " вступают в битву". Его версия гласит:

Но еще ужаснее гром и молнии в горах ночью, когда встречаются и вступают в битву ветры с запада и востока (Гр Х. 58).

Фраза Уманского практически дословно повторяет исходную версию Грузберга, с той лишь разницей, что Уманский употребляет существительное вместо неопределенной формы глагола, использованного Грузбергом. Его перевод выглядит так:

Но еще ужаснее гром и молния ночью в горах, когда с востока и запада приходят ураганы и начинают сражение между собой (У Х. 45).

Бобырь сформулировала фразу несколько иначе, тонко соединив близость к оригиналу и возможность политического прочтения, но без возникающего образа немыслимого ужаса " холодной войны", превращающейся в термоядерную. Согласно ее версии:

Но еще ужаснее бывает гром и молния ночью в горах, когда воюют и сталкиваются между собой бури с востока и с запада (Б Х1991. 69).

Редакция Баталиной отличается всего одной буквой, но эта опечатка73 удаляет из ее версии ведущуюся войну. Согласно ее варианту, бури " воют". Это - единственное отличие между двумя версиями, рассматриваемое в данной монографии.

Но еще ужаснее бывает гром и молния ночью в горах, когда воют и сталкиваются между собой бури с востока и с запада (Б Х1994. 69).

Хотя мысль о немыслимой войне и для этих переводчиков была слишком страшной, они все же сохранили толкиновский " Восток и Запад". В сокращенной версии D& D этот эпизод оказался настолько сжатым, что советские цензоры сочли бы его вполне приемлемым. D& D опустили упоминание о " Востоке и Западе" и о " ведущейся войне", использовав вместо этого предыдущее предложение.

Все было хорошо, пока однажды они не попали в грозу - больше чем грозу, громовую битву (D& D H. 29; Дж. Р. Р. Т. Н. 65).

Каминская вовсе избавляется от каких-либо намеков на военный колорит, заменяя громовую битву на ураган:

Все было хорошо, пока однажды не началась буря. Да что там буря ураган! (Кск Х. 29).

По существу это тот же самый подход, который использовал Уманский в эпизоде сражающихся между собой гроз с Востока и Запада, о чем говорилось выше.

Эта формулировка получает некоторый резонанс в изданном семью годами позже переводе Королева:

Началась буря - да какая там буря, самый что ни на есть настоящий ураган (Кр Х. 74).

Никто из остальных переводчиков не превратил громовую битву в ураган. Анонимный переводчик, Уманский и Яхнин использовали два погодных синонима (гроза и буря), но сравнение их друг с другом слишком бледное. Изящная формулировка Яхнина носит пацифистский характер, а заключенный в ней вопрос, адресованный непосредственно его детской аудитории, заставляет их почувствовать себя более тесно вовлеченными в происходящие события.

Да что там гроза! Настоящая буря. Вы знаете, что такое буря, сметающая все на своем пути, или шторм на море, когда встречаются две разъяренные стихии? (Я Х. 75).

Каменкович также выбрала пацифистский подход к громовой битве, заменив грозу на грозищу. Она использовала тот же самый суффикс, с помощью которого Волковский превратил широкий шаг в шажище, описывая гигантских людей-деревьев, замеченных в Северных Пустошах (В ДК. 72).

Грузберг точно попал в цель, употребив словосочетание громовая битва. Черняк, редактор изданного перевода Грузберга, однако, изменил удачно сформулированную фразу Грузберга и приуменьшил толкиновскую громовую битву, превратив ее в ту же самую прозаичную грозу - бурю, которую использовали анонимный переводчик и Яхнин (Гр Х. 58).

Рахманова создала наиболее запоминающийся и эффектный образ:

Казалось, гремит гром не грозовой, а пушечный (Р Х1976. 55, Х2002. 44).

У Бобырь - небесная битва (Б Х1994-69). ВАМ повторила слово небесное и объединила его со сражением (ВАМ Х1990-52, Х1990-76), использовав тот же самый корень, который Грузберг и Уманский употребили в своей формулировке: сражаться.

В XVI главе (" Ночной вор" ), Бильбо выражает желание " вернуться на Запад в собственный дом, где люд более рассудителен" (Н. 256). Хотя Бильбо подразумевает Торина Оакеншильда, а не " Восток", сравнение Запада с Востоком все равно неизбежно возникло бы в советском политическом климате. Вывод о том, что народ на Востоке вовсе не рассудителен, был бы очевиден. Королев был единственным переводчиком, удалившим Запад из этого эпизода. Его пропустили даже цензоры Рахмановой. Однако надо отдать должное цензорам, в отрыве от всех остальных повторений Запада, которые уже были откорректированы, воздействие этой фразы было минимальным. Помимо этого, Рахманова написала слово запад со строчной буквы, таким образом, еще больше снижая воздействие на читателя. В версии Рахмановой просто сказано:

<... > домой, на запад, там жители гораздо благоразумнее (Р Х1976,. 224, Х2002. 165).

Королев отверг не только Запад, но также и рассудительность:

Я всем этим уже сыт по горло и с радостью вернулся бы восвояси - там куда как спокойнее и уютнее. Загвоздка только в сокровищах. Мне кое-что из них причитается - если быть точным, одна четырнадцатая от общей доли (Кр Х. 307).

Дж. Р. Р. Т. (купюры выделены): Я лично крайне устал от всей этой истории. Я хочу вернуться на Запад в собственный дом, где люд более рассудителен. Но, у меня в этом деле свой интерес - четырнадцатая часть, если точнее <... > (Н. 256).

Когда Восток сопровождался в тексте Толкина отрицательными коннотациями, в руках советских цензоров Рахмановой его ждала участь аналогичная Западу с коннотациями положительными. Он попросту исчезал. В XIV главе (" Огонь и вода" ), рассказчик объясняет, что " люди Озерного города Эсгарота, большей частью, остались дома, ибо пробирающий до костей ветер дул с черного Востока <... > " (Н. 234). В контексте ВК слово черный имеет множество отрицательных коннотаций: черные искусства (Т. 363), черное дыхание (F. 236, R. 171), Черная Страна (Мордор), Черные Ворота (Мораннон), Черные Всадники (Назгул), Черная Земля (Мордор), Черный Властелин (Саурон), Черный (Саурон), Черная Речь, Черные Годы (F. 81 F. 333). Толкин, несомненно, имел в виду это значение.

Анонимный переводчик в своей формулировке уподобил Восток Мирквуду: " с мрачного востока дул пронизывающий ветер". У Каменкович ветер дул " с потемневшего востока" (Км Х. 247). Обе попытки вполне приемлемые, но более завуалированные по сравнению с черным Востоком Толкина. В переводе Рахмановой направление, откуда дул ветер, было удалено, и прилагательное, которое его определяло, теперь описывало небо.

Жители Озёрного города Эсгарота сидели по домам, испугавшись сильнейшего ветра и промозглого воздуха (Р Х1976. 202, Х1976. 151).

Большинство остальных переводчиков вслед за Рахмановой интерпретирует черный как цвет неба, а не Востока. У ВАМ " было пасмурно и с востока дул холодный ветер" (ВАМ Х1990. 195, Х1990. 297). Грузберг, Бобырь и Королев вообще оставили Восток без эпитета. В переводе Бобырь жители Эсгарота остаются дома, поскольку " восточный ветер был очень холодным" (Б Х. 281), без единого слова о черном Востоке. Рассказчик Яхнина также говорит о " холодном восточном ветре" (Я Х. 293). По версии Грузберга, жители Эсгарота остались дома, " потому что дул холодный восточный ветер" (Гр Х. 231). Королев сделал так, чтобы они остались дома, поскольку " с востока задувал холодный ветер" (Кр Х. 279). Совпадение версий Грузберга и Бобырь, устраняющих характеристику Востока, можно было бы объяснить различием между вторым изданием, которое использовали они, и третьим, с которым работали все остальные переводчики. Однако это не так. Толкин ничего не пересматривал в XIV главе (" Огонь и вода" )74. Это подтверждает Уманский, который также переводил по второму изданию. У него и Восток, и его определение сохранились на своих местах. Его рассказчик говорит:

Люди озерного города Эсгарота большей частью сидели дома, так как с темного востока дул холодный ветер (УХ. 156).

Убрав из описания Востока определение черный, переводчики обрывают связь этого эпизода с ВК и снижают его до простого сообщения о погоде, в то время как здесь подразумевалась характеристика земли, откуда дул ветер.

Ни одно обсуждение геополитического значения корректировки Востока и Запада в тексте Рахмановой с целью устранения возможности ошибочного их восприятия как субъектов политики, а не обычных сторон света, не будет полным без взгляда на карту, которая сопровождала ее перевод. В первом издании 1976 года (затем часто переиздававшемся) карта была перерисована Михаилом Беломлинским, чьи иллюстрации к " Хоббиту" многими признаются классическими. Роза ветров на карге Беломлинского показывает Север наверху, что общепринято на современных картах. Однако на первоначальной карте Толкина наверху был Восток, как это принято на картах гномов. Изменение Беломлинским ориентации розы ветров создает политическое изменение в географическом местоположении событий, которое согрело бы душу советского цензора. Согласно карте Беломлинского, Бильбо и Компания путешествовали на север, а не на восток. На карте Беломлинского Хоббитон находится в левом нижнем углу (юго-запад), а Одинокая гора в верхнем правом углу (северо-восток) (см карту на с 7575). Кое-кто пытается доказать, что это изменение - просто ошибка, вызванная тем, что у Толкина гномы именно так размещали розу ветров. Хотя подобная трактовка и допустима, корректировки Востока и Запада в тексте Рахмановой доказывают, что цензоры не возражали бы и против корректировки розы ветров по политическим соображениям. Однако если эта причина существовала, то она сыграла с ними злую шутку, когда в 1984 году вышел армянский перевод с иллюстрациями Беломлинского, само собой, включавший и карту с измененной розой ветров76. В Армении политические обвинения того периода выстраивались не по линии Восток и Запад, а по линии Север (Советский Союз) и Юг (Армения). Карта Беломлинского отлично соответствует политической игре в чтение между строк на армянский манер.

Выбрасывая слово Запад из перевода, Рахманова одновременно ухитрялась вписывать в него имя Божье. Все пустые эвфемизмы Толкина в восклицаниях удивления и досады, такие как:

" Good gracious me! " (H. 1 9),

" Dear me! " (H. 19),

" Good gracious heavens" (H. 118),

" Good heavens! " (H. 96, 125),

" Good Gracious! " (H. 200),

" Bless me! " (H. 284),

" goodness only knows" (H. 78),

" heaven knows" (H. 118),

" goodness knows" (H. I 74)

превратились в переводе Рахмановой в:

" Боже милостивый" (Р Х1976. 10, 104, 111, 172, 250, X2002. 10, 79, 84, 129, 184),

" Бог мой! " (Р Х1976. 10, X2002. 10),

" Боже милосердный! " (Р Х1976. 84, Х2002. 65),

" бог знает" (Р Х1976. 65; Х2002. 51)

" бог весть" (Р Х1976. 66, Х2002. 52),

" один бог знает" (Р Х1976. 103, Х2002-79),

" а то бог знает" (Р Х1976-150, Х2002-113).

У Рахмановой не было никакой необходимости последовательно использовать набор выражений, упоминающих Бога, там, где Бог эксплицитно не представлен в оригинале. Другие переводчики нашли множество приемлемых альтернатив. Анонимный переводчик и Грузберг употребили выражения, в которых упоминается Бог, при переводе фраз " goodness only knows", " heaven knows" and " goodness knows", но, в отличие от Рахмановой, они не превратили это в систему.

Но Рахманова не ограничивалась эвфемистическими восклицаниями. В некоторых местах она добавляла Бога уже без всякого основания. В V главе (" Загадки во тьме" ), когда рассказчик повествует о прыжке, который Бильбо совершил через голову Голлума, в версии Рахмановой это выглядит так:

Для человека такой прыжок был бы не бог весть как труден, но ведь это был ещё и прыжок в неизвестность (Р Х1976. 81, Х2002. бЗ).

В оригинале Толкина же говорится: " не такой уж гигантский прыжок для человека, но прыжок в темноту" (Н. 93). Только анонимный переводчик присоединился к Рахмановой в дорисовывании Бога в этой картине: " Не бог весть какой это был прыжок".

В XVI главе (" Ночной вор" ), когда Бильбо и Бомбур говорят о Торине, Рахманова вкладывает в уста Бомбура следующее:

Упаси бог, чтобы я осуждал Торина, да растёт его борода беспредельно (Р Х1976. 222, X2002. 164).

Бомбур Толкина, говоря о Торине, не упоминает Бога. В оригинале это предложение гласит: " не то чтобы я осмелился прекословить Торину, да отрастет еще длиннее его борода" (Н. 254). И в этой же главе, где описывается возвращение Бильбо после того, как он отдал Аркенстон Траина Бэрду и Королю Лесных эльфов, о веревке, оставшейся висеть на месте, рассказчик Рахмановой говорит: " Верёвка, слава богу, висела там, где он [Бильбо] её оставил" (Р Х1976-226, Х2002. 1б7). Рассказчик Толкина не говорит ничего о Боге или о благодарности ему. В оригинале эта фраза звучит так: " <... > но была уже почти полночь, когда он [Бильбо] вскарабкался наверх по веревке - она все еще висела там, где он оставил ее" (Н. 258). Ни один другой переводчик не испытал потребности вставить в этих местах в текст Бога.

Рахманова была опытным переводчиком и хорошо чувствовала тонкости языка. При желании она легко могла бы включить слова запад и восток и избежать использования набора выражений, содержащих Бога. Для остальных переводчиков это не составило труда. В тот период, когда она создавала свой перевод, слово Бог было больной мозолью для советских редакторов и цензоров. Оно никогда не писалось с прописной буквы, кроме как в начале предложения. Вышеприведенные цитаты из перевода Рахмановой 1976 года хороший тому пример. В издании Рахмановой 2002 года слово Бог уже везде писалось с большой буквы.

Людмила Брауде, признанный русский переводчик скандинавской литературы, рассказывает историю77 из советских времен о том, как религиозные русские писатели и переводчики, не имея другой возможности отразить свои взгляды в создаваемых произведениях, вынуждены были выстраивать фразы таким образом, чтобы слово Бог всегда было первым в предложении и писалось с прописной буквы. Цензоры же, наоборот, старались перефразировать предложение так, чтобы слово Бог оказалось в середине и не писалось с большой буквы. В этих условиях использовать набор выражений, содержащий слово Бог, было чревато неприятностями, и все же Рахманова решилась на это. Она могла бы пойти по пути наименьшего сопротивления и употребить другие выражения, имевшие тот же самый смысл, но без Бога. Варианты остальных переводчиков, у которых не было необходимости играть в прятки с цензорами, ничуть не страдают от отсутствия подобных словосочетаний. Ключ к успеху тактики Рахмановой состоял в том, что это был перевод, и цензору, который не знал английского, в качестве оправдания использования слова Бог достаточно легко было привести аргумент: " именно так сказано в оригинале". Учитывая ее профессионализм и высокий уровень мастерства переводчика, последовательное использование Рахмановой набора выражений, содержащих слово Бог, в качестве перевода пустых эвфемизмов Толкина, и при переводе предложений, вообще в оригинале не содержащих эвфемизмов, доказывает, что она делала это намеренно, преследуя заданную цель.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 Следующая ⇒