Главная

Контакты

Случайная статья

• Автоматизация
• Антропология
• Археология
• Архитектура
• Биология
• Ботаника
• Бухгалтерия
• Военная наука
• Генетика
• География
• Геология
• Демография
• Деревообработка
• Журналистика
• Зоология
• Изобретательство
• Информатика
• Искусство
• История
• Кинематография
• Компьютеризация
• Косметика
• Кулинария
• Культура
• Лексикология
• Лингвистика
• Литература
• Логика
• Маркетинг
• Математика
• Материаловедение
• Медицина
• Менеджмент
• Металлургия
• Метрология
• Механика
• Музыка
• Науковедение
• Образование
• Охрана Труда
• Педагогика
• Полиграфия
• Политология
• Право
• Предпринимательство
• Приборостроение
• Программирование
• Производство
• Промышленность
• Психология
• Радиосвязь
• Религия
• Риторика
• Социология
• Спорт
• Стандартизация
• Статистика
• Строительство
• Технологии
• Торговля
• Транспорт
• Фармакология
• Физика
• Физиология
• Философия
• Финансы
• Химия
• Хозяйство
• Черчение
• Экология
• Экономика
• Электроника
• Электротехника
• Энергетика

«Внешние побочные». Жизнь первая.

Дмитрий Богославский.

«Внешние побочные»

(Двенадцать жизней в ремарках и пробелах. )

Бесконечно большое количество людей произносящих всевозможные звуки, для которых они, почему-то складываются в слова. Вокруг людей множество шумов, они смешиваются со звуками, которые произносят люди. Вокруг всего тишина.

Жизнь первая.

Тишина. Немного покачивает. Лежать удобно. Нравится. Чувствуется, что и этому тоже нравится. Неприятный зуд дверного звонка, но где-то далеко, то есть не опасно.

- А-а-а-п, ну, наконец-то!

- Ура-а-а! Приехали!

- Ну, показывайте, показывайте!

- Куда? Руки! Я сама. Дай сюда. Ну, аккуратней, ну!

Светло. Ново. Непонятно.

- Ой-й-й! Мамочки, какой хорошенький!

- На тебя похож!

- А то!

- Ой-й-й! А носик какой! Твой прям!

Где-то что-то гудит, шипит. Объединяется. Вдалеке, волнами всплывает какой-то странный звук: «В связи с этим правительство постановило…». Но вокруг, шума намного больше: звуки резкие высокие, потом сразу низкие и грубые, они сменяют друг друга, извиваются в воздухе, бьют прямо в уши. Неприятно немного, но не страшно… совсем не страшно.

- Нет, носик мой, а глазки его!

- Утя-кутя! Улыбается!

- Это он мне, а тебе видишь – фигу скрутил. «На, - говорит, - мамка, фигу».

- Ну, что ты несешь, какую фигу, это он пальчики разминает.

- Карманником будет.

- Леша, ты как дебил, честное слово, шестнадцать лет уже, а несешь всякую фигню, как маленький ей-богу.

- А я чё?

- Да ничё! Что дядька, что племянник – балбесы в майках. Хоть бы оделись поприличнее.

- Да пошутил я, чё вы?

- Ничё, это, между прочим, брат твой двоюродный, а ты шутки шутишь! Сам, вон, по наклонной, не это самое, одни двойки из школы носишь.

- Ну, все, хватит, перепугаете сейчас!

Несут. Нежно. Бережно. Укладывают на кровать. Вокруг все белое, где-то голубое, но немного, ненавязчиво.

 - Все, тихо, разошлись, может, он спать хочет.

- Распеленай сначала до конца, тоже мне мать!..

- Сейчас.

- Какие ручки, какие у нас ручки. А тутунчик како-о-ой!

- Мама, ну прекрати, тутунчика никогда не видела, что ли?

- Нашли, тоже мне, тему для разговора. Серега, пошли, вмажем. Пусть бабы тут сами…

- Вы идите, я сейчас.

- Пошли, Лешка, пускай они тут сами породительничают. И бабушку забирай.

Дышат громко. Шаркает что-то вокруг, кружится и медленно затихает.

- Пупок в зеленке, как у индуса.

- У индуса на лбу, и не у индуса, а у индуски, грамотей. Чему сына учить будешь?

- А-а-а, ну, да, да…

- Тише, смотри.

Тишина. Движения плавные. Левой «раз» – шипение и негромкий треск. Правой «два» – дыхание и шорох. Застыли руки – и все застыло.

- Может, дирижером будет?

- Каким дирижером? Кому они сейчас нужны?

- Тише...  «Прилети, жучок, ко мне,

            А наш папка на войне.

            Мой миленок будет цел.

            Только домик наш сгорел…»

 - Страшноватая какая-то колыбельная.

- Эту бабушка всегда пела, может, и не колыбельная вовсе. Засыпает, смотри.

- Все, идем.

- Сейчас немного его накрою… Все, Степушка, спи.

- Какой еще Степушка?

- Потом поговорим, дверь прикрой…

- Чё за Степа такой, Марина?

- Потом поговорим, я сказала.

Рядом что-то заскрипело – неприятно, но коротко. Щелкнуло. Где-то глухо, далеко: «Смажешь завтра». Тишина. Левой «раз» – шипение и негромкий треск. Правой «два» – дыхание и шорох. Тишина. Медленно закрываются глаза. Медленно.

- Всё, за стол!

- Давайте, давайте! Серега, наливай.

- За Степу!

- Марин, ну за какого Степу?

- За Степу, я сказала!

- А посоветоваться никак? Я все же отец.

- Ты насоветуешь.

- Ладно вам. За внука моего, а как звать будут, какая разница.

- Ты б и поллитрой назвал.

- Ну, чего ты, старая, начинаешь?

- Поллитра – бабское имя получается.

- Лешка, а ну заткнись. Ба-а, а кто тебе рюмку дал?

- Мне шестнадцать уже… с половиной.

- Сейчас как дам по губам, будет тебе и шестнадцать, и шестнадцать с половиной.

- Все, Лешка, рюмку убрал. За Степу!

Открыл глаза. Мешают. «За Степу»…  кто этот Степа? Левой «раз», а ничего нет. Правой «два», а оно куда-то пропало, только «Свеклы в шубе много» и «Правительство опять что-то постановило…». А хочется, чтобы немного шипело, и дыхание медленно, и глаза медленно, медленно. Кричать, кричать, чтобы замолчали. Взять себе в помощники шипение и треск, потом дыханием выталкивать, отправлять прямо в них, а оно все бьется о «правительство постановило…», бьется о «пересолила», прилипает к стенам, позвенит немного и пропадает. И так каждый раз – ударится о них, отлетит к стене, прилипнет, позвенит немного и пропадает. Лучше уж тихо, лучше самому, лучше уж пусть они сами себе, а ты лучше левой «раз», лучше правой «два»…