Глава 18 (часть I). 14 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 15 из 38Следующая ⇒

Ничего. Бить, так по больному.

- Здесь?

- В гостиной старост.

- Не имею понятия, о чем ты.

- О твоих домогательствах меня, конечно же.

Она застыла. Давай, злись.

Тёмные глаза сверлом впились в его лицо, а пальцы сжались на страницах учебника.

- Ты не в своем уме, Малфой.

О, да. Уже давно.

- Не прикидывайся, что не понимаешь, Грейнджер, - губы растягиваются в усмешке. Дразня, играючи. – Тот поцелуй.

Она сжала губы, не опуская глаз. Процедила:

- Тот, которого не было, а? Я-то уже и думать о нём забыла, - и снова осторожно уткнулась взглядом в книгу.

«Ты врёшь, маленькая сучка»

- Я не верю тебе.

- Зря.

- Я бы не сказал. Что, призналась Поттеру, что он – ничтожество по сравнению со мной? – Малфой пошевелил бровями и растянул губы в самодовольной ухмылке.

Она захлопнула книгу и отшвырнула её, грохнув тяжелой обложкой по столу.

- Что ты нафиг несёшь?

- Правда глаза колет?

- Заткнись и хватит говорить этот… бред! – она сделала шаг к нему, остановилась, сжав кулаки.

Хорошо.

Хорошо, Грейнджер, умница. Злись.

Малфой прищурился, не сводя с неё глаз. Молчал.

- Мы с Гарри… никогда бы не поссорились из-за тебя.

«Мы с Гарри».

Какого хера это укололо его?

- М-м, - протянул, глядя с насмешкой. Заставляя себя лениво откинуть голову.

- Да, чёрт возьми. Ты не достоин даже… даже его взгляда, ясно? – Грейнджер сделала еще шаг, уничтожая его своими глазами. Повышая тон. – Ни одного взгляда, недоумок!

Он выглядел спокойным, и это сбивало её с толку. В груди же ревела ярость. Настоящая, просыпающаяся ярость. Не от её последних слов, нет.

Вовсе не это.

Мы с Гарри.

Мы-блять-с-Гарри.

Сука.

- Тогда почему ты хочешь меня, а не его? – прорычал он прежде, чем подумал. И голос шёл в резкий противовес его показательно-расслабленному выражению лица. – Какого хера ты вжиралась в меня, всасывала в себя мой язык и, не держи я твои гребаные руки, ты впилась бы в мою одежду и разорвала её, нахрен, пополам?

Она замерла, хлопая глазами. Он жадно наблюдал за тем, как румянец окрашивает её щеки. Жаркий, душащий. На секунду представил, какая горячая сейчас у неё кожа. И сколько под ней грязной, бурлящей крови.

- Молчишь? – он грубо рассмеялся, вставая. Поворачиваясь к ней лицом. – Где весь твой яд, маленькая сука?

- Заткнись.

- Заткнись, - передразнил он, кривя губы. – Всё, что можешь. Талдычить – «заткнись». Как чертов попугай. – Малфой уже не был уверен в том, что поступает правильно. Он вообще ни в чём не был уверен. - А знаешь, что? – Совсем тихо, с прежней ухмылкой. – Мне не понравилось. Ни твой вкус. Ни твой рот. Это было отвратительно, я всерьёз подумывал над тем, чтобы попросить Снейпа выделить мне флакончик с зельем, стирающим память, иначе у меня на Пэнси больше никогда не встанет. Если я ещё хотя бы раз вспомню о тебе.

Грейнджер смотрела прямо на него, и щеки её пылали всё больше с каждой секундой. Но если сначала в румянце был намёк на смущение, то теперь это было унижение, такое чистое. Такое настоящее.

Рот на секунду приоткрылся, но она не нашла слов, наверное. Или не хотела их находить.

Сжала губы, слегка выставив подбородок. Будто слабый толчок к борьбе.

И снова отступление.

Она отвернулась, и дыхание было подозрительно шумным. Малфой и сам заметил, как тяжело дышал. Следил за ней, пока она шла к лестнице в свою спальню. Спина – иголка. Как всегда.

- Что, и всё? – выплюнул он ей в спину, не сдержавшись, чувствуя ярость. На себя. Только на себя. – И это, блять, всё? Ты, чёртова сука, не можешь мне даже ответить! – Почти рёв. Он орал на неё так, что срывался голос. – Ответь мне немедленно, Грейнджер! – Она остановилась. – Ответь мне. Ответь, скажи, что я не прав! Скажи, что ты не отсасывала Поттеру, вымаливая прощение! – Резкий разворот и пылающий взгляд покрасневших почему-то глаз. Мозги так быстро отключались. «Мы с Гарри». – Прощение за то, что хочешь меня, течёшь, как последняя шавка. Я вижу, как ты смотришь на меня. Твой этот херов он-меня-не-раскусит взгляд! Я уверен, блять, что ты запускаешь руки в трусы каждую ночь, представляя меня, между твоих ног. Мерзкие фантазии. Мерзкая ты. Тебе никогда не видать никого, кроме твоего шрамированного дружка. Если он рискнёт прикоснуться к тебе там. Я бы не рискнул. Уверен, что ты грязная. Ты вся и твоя дырка. Грязная, как…

Искры.

Из глаз посыпались искры, а голова едва не запрокинулась от удара. В ушах звенел звук пощёчины. Хлёсткий, до охерения отрезвляющий.

- Не смей. Больше. Ни слова говорить.

Её шипение, пылающий взгляд, вздёрнутый подбородок.

Ударила. Она его ударила. Он смотрел на неё, стискивая челюсти всё сильнее с каждой секундой. Впитывая её. Её ту, что он разбудил. Кем он заставил её стать.

Огонь во всей застывшей позе. Она горела. И если бы он не знал, что щека полыхает от удара, то мог бы поклясться, что это Грейнджер обжигала его сейчас. Дыхание Малфоя заходилось, и он смотрел на неё, не зная, что ему делать.

- Можешь расписывать все эти гадкие, мерзкие вещи своей шлюхе, а не мне, - она практически задыхалась, цедя слова. – Мне ты можешь говорить любые гадости, касающиеся чего угодно, кроме всей этой грязной, пошлой… порнографии, хренов ты извращенец, но ни слова, слышишь? Ни слова о Гарри, сукин ты сын.

Её шёпот напоминал крик. Отчаянный. Задушенный. Рвущийся, как пергамент.

А в голове набатом стучало «Гарри. Гарри. Гарри». Драко зарычал, делая шаг к ней. Он хотел припечатать её к ближайшей стене за одно лишь это имя, произнесенное вслух. Размазать её мерзкое существо по камню, чтобы она не делала этого.

Не делала этого с ним.

Он как раз собирался шагнуть к ней, когда маленькие ладони яростно впечатались в его грудь. Толчок.

- Твою мать, Малфой!

Он замер.

Внезапный крик прямо в лицо отдался в барабанных перепонках и во всей голове, заставляя остановиться. Грейнджер ещё раз толкнула его. И снова:

- Твою мать! Это ты, ты виноват во всём этом! - Слова звоном бились о черепную коробку. И это каким-то херовым чудом вдруг почти успокоило его. За несколько секунд. И, кажется, за миллион ударов сердца.

Он коснулся рукой щеки, не отрывая от неё глаз. А она дрожала. Безостановочно тряслась, и с этой дрожью из неё выходил тот ком, что засел глубоко, глубже, чем можно было представить.

- Я так ненавижу тебя, - шёпота громче он не слышал никогда.

- Серьёзно?

Издёвка? Пусть. Пусть, издёвка.

Она-то видела, как он реагировал на её слова. Практически закипел. Едва не тронулся своим скудным умом, пока она говорила. Ничего, Малфой. Жри. Жри своё собственное дерьмо, которое обычно вылетает из твоего рта.

- Серьёзнее некуда, - Гермиона ещё раз взглянула прямо ему в глаза.

Затем сделала медленный шаг назад, взглядом удерживая его на расстоянии. Он не двигался.

Еще шаг.

Облизала губы.

Он заговорил, когда она была уже у самой лестницы.

- Если ещё хотя бы раз вздумаешь ударить меня, я уничтожу тебя со всеми твоими грязными потрохами.
Гермиона распахнула глаза, чувствуя, как напрягаются губы от тупой боли, которой сдавило сердце от его слов.

- Следи за своими потрохами и стань уже взрослее, ради Мерлина. Пора бы понять, что твои пустые угрозы – это просто «пшик», - произнесла, почти спокойно, видя, что он злится. Почти готов сорваться с места, и поэтому сделала ещё один шаг назад, упираясь икрой ноги в первую ступеньку. – Достаточно одного дуновения – и их нет.

- Уверена? – рычание.

- Более чем, - провокация. – Вот в чём НЕразличие с твоим папашей, не так ли? Слишком. Много. Пустых. Слов.

И оба замерли на какую-то долю секунды.

Он был уверен, что ослышался.

Она была уверена, что не произнесла этого вслух.

Не ослышался.

Произнесла.

Рывок.

Гермиона не поняла, каким поистине волшебным образом взлетела по ступенькам до небольшой площадки и дернула за ручку своей двери раньше, чем он настиг её. Но в следующую секунду дверь, припечатанная его ладонью, с грохотом захлопнулась у неё перед носом, а железные руки волчком развернули её на сто восемьдесят градусов так, что волосы хлестнули по щекам.

Она оттолкнула его, и он сделал несколько шагов назад, не сводя с Гермионы ледяных я-убью-тебя глаз. Гриффиндорка так сильно прижалась спиной к дереву, что ощущала каждый свой позвонок.

По спине пробежала холодная дрожь, когда он сделал шаг к ней. Она прекратила дышать, всей душой желая, чтобы он остановился.

- Малфой… - она предупреждающе выставила руку вперед, - не смей подходить ближе.

Он был зол. Адски зол. И злость эта граничила с каким-то сумасшествием.

- Страшно? – зло усмехнулся, замирая. - Или больше нравится, когда делают это внезапно? Позвать Грэхэма?

Лед. Платина. Шоколад. Ярость.

Она вывела его. Она сама виновата.

Снова. Снова виновата. Как же надоело.

- Иди ты со своим Грэхэмом!

Ещё шаг, и Малфой перед ней, а она ощущает его запах. Он буквально впивается в лёгкие, размягчая воздух, который предназначался ещё порции негодующих фраз. И Грейнджер только сухо выдавливает, тяжело дыша:

- Что случилось с твоими недавними словами, а, Малфой?

- С какими ещё...

- О том, что я уродина, - выплюнула она, на этот раз сама с вызовом подаваясь вперёд. Он слегка отстранился, глядя на неё сверху вниз. Самодовольно усмехнулся.

- Задело?

- Ни черта. Чего ещё от тебя ждать, как не этого?

- О, Грейнджер. Я столько всего могу сказать, - и, если бы Гермиона не тряслась уже сейчас, его волчья ухмылка исправила бы это. - Например...

И это " например" едва не заставило Грейнджер в ужасе завопить. Нет, только не это. Малфой мягко наклонился над самой её макушкой. Скользнул вбок, к скуле, однако не касаясь кожи.

- Ты же знаешь Пэнси, - шепнул едва слышно, и от дыхания пошевелилась прядь её волос. По щекам разлился колючий и жаркий румянец. - Пэнс нравится, когда ей говорят разные словечки.

- Посмей только, - процедила Грейнджер, сглатывая колотящееся в глотке сердце. Она чётко ощутила тот момент, когда Малфой едва-едва коснулся её щеки кончиком носа.

- Сладкая... горячая девочка.

Её оглушил этот тон. Низкий, гудящий. Отозвавшийся настоящей сладостью в каждой косточке, когда он придвинул губы к её уху, рассылая по коже море мурашек.

- М-малфой, заткнись немедленно.

- У неё точно так же дрожит голос, когда я делаю это, - почти неслышно шепчет он в раковину её уха и перед глазами разрываются круги, когда губы касаются ледяной мочки. А затем соскальзывают по шее, разрывая кожу, будто лезвием - пылающими полосами. - У неё хриплый и сексуальный голос. Такой, что хочется тут же усадить её на стол и трахнуть. Раздвинуть её прекрасные ноги и сорвать трусики. А потом войти так глубоко...

В живот ударила горячая судорога. Господи.

-... чтобы она выла от кайфа, когда я начну вбиваться в неё.

Гермиона всхлипнула и зажмурилась, отчаянно вызывая в себе злость, чувствуя, как горячо становится между ног от этих отвратительных вещей, что он говорит и от этих прикосновений, что жгут её раскалённым оловом.

- А я думал, тебя заводят такие, как он. Когда вы тискались там, в Хогсмиде. У меня чуть не встал. Столько страсти…

- Захлебнись своим ядом! – прохрипела она севшим голосом, вжимаясь затылком в дверь. Лишь бы не рядом. Лишь бы дальше от него. Ей просто нужно было больше воздуха.

В полутьме небольшой площадки, окружённой каменными стенами, блеснули его глаза, когда он отстранился. Так близко. Такие затягивающие в себя. Горящие и вылизывающие её лицо.

- Признайся, такой суке, как ты, нравятся грубые руки. Как у него, - голос Малфоя был тихим и слегка задыхающимся. - Твою мать, Грейнджер, он ведь почти трахнул тебя. На глазах у всех. Как шлюху.

Ему невообразимо нравилось называть её так. Она чувствовала.

Ладонь взметнулась почти автоматически, Гермиона даже в полной мере не осознала, что снова собралась ударить его. Просто для того, чтобы привести в чувство. Чтобы он отошёл. И тут же удивилась, что не почувствовала жжения от пощёчины. Не услышала характерного звука. А затем поняла, что ладонь зависла в воздухе на секунду, а затем с силой врезалась в дверь, прижатая его рукой.

- Я уже предупреждал тебя насчёт этого, – глухой голос, ядовитые слова, что бились о её лицо. Скрещённое дыхание, будто сцепленные клинки.

Она смотрела ему прямо в глаза, не отводя взгляда.

Малфой чувствовал, как дрожит тонкая рука, прижатая его ладонью к дереву двери.

Теплая, мягкая кожа.

Путаница волос на плечах, распахнутые ресницы, влажные губы.

Это все путало мысли. Чертовски путало мысли. В штанах пульсировало, и ощущение полной беспомощности грязнокровки, распластанной под ним по двери, не способствовало уменьшению эрекции.

Это не Пэнси. Это Грейнджер. Это не пухлый рот, это худая фигура, это гнездо на голове.

Он слышал, как кровь начинает стучать в ушах. Но, Мерлин, как он был зол.

И как хотел её.

- Пусти, - совсем тихо. Нежно до сдавленного дыхания.

Драко перебарывал желание прикрыть глаза и впитать в себя этот хрипловатый голос, сочащийся злобой и обидой. На то, что он наговорил. Как назвал её. На то, что они друг другу наговорили, и он едва заставил себя смолчать, когда ненужное извинение едва не вырвалось из губ. Осознание этого заставило его замереть на месте, вместе с фальшивкой-ухмылкой, с самодовольным выражением лица, с надменным взглядом.

Она едва не заставила его Извиниться.

Сука. Чёртова сука.

Чёртовасукачёртовасука.

Она с шипением втянула в себя воздух, и только тогда он понял, что сжал её пальцы слишком сильно. На секунду взгляд остановился на их соединённых руках, а затем метнулся обратно, к её лицу. Какого они стоят так близко уже столько времени? Ему казалось, что прошло несколько часов, и что он весь пропах ею.

- Не смей больше и помыслить о том, чтобы ударить меня, поняла?

- Боишься, что будет больно? – дрожит.

- Ты поняла меня, идиотка?

На секунду сжал хрупкие пальцы ещё сильнее.

Она прикусила губу, и его взгляд моментально съел этот жест. На щеках заходили желваки.

- Да, - беззвучно.

Отойди от неё. Отойдиотнеё!

Он медленно выпустил руку, которую она несколько секунд всё ещё держала на месте, а затем торопливо прижала к себе, растирая пальцами. Выпрямил плечи, неспеша отодвинулся, будто для того чтобы убедиться, что она действительно поняла его.

Она же смотрела затравленно, как волчонок, и взгляд с каждой секундой становился все более острым.
Кажется, этот взгляд вот-вот сделает несколько аккуратных надрезов на малфоевском лице.
Прошло несколько секунд, не больше.

- Я могу идти?

Хм, она действительно спрашивает у него разрешения? Эти тонны трясущегося сарказма сути не меняют. Тяжёлое дыхание на мгновение задержалось в его лёгких.

- Нет.

Вопросительно поднятая бровь. Она тоже тяжело дышит.

- Извинения.

- Что?..

- Извинения, Грейнджер.

- За что ещё? – она вздернула подбородок. Малфой не делал ни шага назад, и поэтому когда он поднял руку и поправил воротник рубашки, его ключица, выступающая в расстегнутом вороте, моментально приковала её взгляд. Он заметил.

Выдохнул.

- За упоминание об отце.

Взгляд её поедал кожу его шеи. Гермиона молила Мерлина, чтобы он дал сил поднять глаза на его лицо. Но, боже, как хотелось уткнуться в эту выемку, вдыхая его запах. Тёплый. Нужный.

Она облизала губы. Что он там сказал? Об отце?..

Голова кружилась. Соберись, Грейнджер. Сопротивляйся – если не ему, так самой себе.

- Нет, - произнесла на выдохе. – Отойди от меня.

Малфой наклонился, совсем немного, отчего его запах, от которого просто ехала крыша, накрыл её с головой, а глаза оказались почти на одном с ней уровне.

- Извинения, - бесшумно произнесли губы. Так близко.

Это было почти прикосновение. Малфой так близко. У неё свободны руки. Впервые. Сейчас она оттолкнёт его.

Сейчас.

Взгляд соскальзывает с его глаз на жилистую шею. Память тут же рисует картину: он, полуголый, и эта шея со вздувшимися венами, запрокинутая голова. Жар ударил в щёки. Рука сама поднимается вверх. Он видит и не шевелится. Смотрит напряжённо, слегка озадаченно.

Пальцы замирают прямо над бьющейся под кожей жилкой, и Грейнджер зачарованно смотрит, как медленно, убийственно медленно подушечки пальцев касаются её. Теплой, светлой.

Невесомо. Страшно. Пальцы замирают, не шевелясь, чувствуя, как сильно бьётся его пульс. Точно посылая дрожащие импульсы под её ногти, к ладоням, плечам, а там – в грудь. Горячо, жарко. И сердце заходится.

Вот-вот разломит её рёбра изнутри. Мерлин. Такой тёплый.

Нельзя. Убери руку.

Нельзя.

Пальцы медленно скользят вниз, почти не касаясь, дрожа. Дыхание Малфоя срывается, и он приоткрывает рот, то ли чтобы сказать что-то, то ли чтобы втягивать в себя больше воздуха. Почему он не останавливает её? Почему?

Останови меня, потому что я не могу остановить это сама.

Он часто дышит, и у Гермионы кружится голова, когда один палец соскальзывает в углубление его ключицы. Малфой вздрагивает. Прикусывает губу, будто сдерживая рвущиеся… слова? Стон? Его дикий взгляд прикован к ней. Зрачки почти проглотили кристальную радужку.

- Какого хера ты делаешь? – низкий голос. Чужой.

Она поднимает глаза.

- Ничего, - срывающийся шёпот. Легкое движение руки у него на шее. Шум в голове и член, так болезненно пульсирующий в штанах. Молчи, Грейнджер. Молчи. – Клянусь, я никогда…

Рука скользнула на его затылок, ощущая его ладонью, обдавая теплом, и Малфой чувствовал, что дыхания не хватает. Совсем. Он задыхался. Впился пальцами в дверь по обе стороны от неё, вытворяющей с ним что-то своими руками, пытаясь контролировать дыхание. Его трясло. Просто подкидывало на месте. Он не понимал, какого чёрта… Грейнджер вдруг подалась вперед, притягивая его к себе, легко, одним надавливанием крошечной ладони, и он ощутил её губы там, где только что порхали пальцы.

Из глотки вырвался низкий стон, заставивший её вздрогнуть, отдаваясь от стен на каменной площадке. Она испуганно отпрянула, но он тут же притянул её к себе, обхватывая рукой за шею, зарываясь в волосы.

«Сводишь с ума. Сука…»

А в следующий миг он поцеловал её.

Врезался губами в горячий рот, и её голова ударилась о дверь, а ладонь на шее замерла. Его не остановило её задушенное восклицание. Попытка зачем-то отклониться. Руки, впившиеся в кожу.

Он чувствовал, что шея пылала, и, кажется, даже соприкосновение с воротником рубашки в том месте, где касалась она, возбуждало. Адски возбуждало. Как он хотел её.

Что она делала с ним…

Малфою почти больно сминать её губы.

На грани укуса.

Он въедается в неё, понимая, что уже почти забыл её вкус. Как, блять, он мог забыть этот вкус? Никогда. Никогда он не забудет его. Сладко. Жарко. Горячо. Он так хотел.

Легкий толчок в грудь. Он немного отстранился.

Перепуганные глаза снизу – вверх.

- Нет! – паника. Откуда в её взгляде эта паника?

Он поднимает руку и проводит пальцем по её губам. Слегка покрасневшим, заставляя замолчать. Грейнджер смотрит на него. Прямо на него, и он тонет. Охренительно быстро тонет в море её глаз, потому что будто со стороны видит, как наклоняется и вновь целует грязнокровку.

Осторожно, почти не раскрывая рта, чувствуя бешеную дрожь по спине от той нежности, о которой так мало знал. И она снова застывает. Секунда, две. Выдох. Её дрожащий полустон, начисто срывающий крышу, когда подушечки его пальцев гладят кожу у их соединённых губ. И он с силой прижимается к ней, целуя, втягивая в себя, всасывая, прикусывая. Его язык скользит внутрь, вызывая тонкий всхлип.

Снова внутрь.

Снова.

Глубже, вылизывая, сталкиваясь с её языком. Так горячо. Так неправильно. Так грязно – он почти чувствовал эту грязь у себя во рту.

Получи. Получи то, чего ты хотела. Грёбаная гриффиндорская шлюха. Запомни этот поцелуй, потому что он никогда больше не повторится.

Никогда – какжеяхочутебя – не повторится.

Он сходил с ума. Сходил с ума, терзая её рот. Практически вытрахивая его языком, вперемешку с рычанием, её стонами, их дыханием, лихорадочными мыслями, совершенно пустыми. Сводили с ума её руки, которые зарывались в волосы на его затылке. С таким упоением, будто она хотела этого больше, чем чего-либо в этой жизни. Сводила с ума её грудь, прижатая к его груди. То, как она выгибалась, прижимаясь к нему своим животом.

Это. Сводило. С ума.

Он толкнулся к ней бедрами, прижимая к двери. Отрываясь от губ, глядя в глаза.

«Чувствуешь? Чувствуешь, что ты делаешь со мной? »

Она чувствовала. На секунду в карих глазах показался настоящий страх. Руки сжали его волосы, то ли отстраняя, то ли – притягивая. С каким-то глухим отчаянием. Оставалось поддаться – так соблазнительно ему поддаться.

Драко втягивал в себя воздух сквозь сжатые зубы. Тонкие пальцы впились в его плечи, в ткань рубашки, комкая, заставляя прижиматься ближе, когда он начал медленно двигаться, глядя в распахнутые глаза. Скользя пахом по её животу и бёдрам, сминая в кулаках тонкую блузу и с силой проводя ладонями вниз, к тазовым косточкам.

- Нет… - отчаянно, тихо. Так невесомо.

Он не слышал.

Ещё раз сильно толкнулся к ней и Грейнджер широко открыла рот, запрокидывая голову. Закрывая глаза. Малфой рычал. Прижимал к себе так, как будто боялся. Что она исчезнет. Что её на самом деле нет.

Ощущал её кожей, ощущал её запах, который забивал нос, но его было так мало. Протянул руку и обхватил тугую шею, скользя на затылок, поднимая голову и впиваясь в горячие губы. И Грейнджер ответила. Сразу, сильно. И на этот раз Драко был уверен - её руки тянут его на себя.

Он хотел больше. Он хотел быть в ней. Не в том, банальном, простом смысле.

Он хотел. Быть. Её кожей.

Её сутью.

Её кровью.

Он не понимал. Мерлин, он не понимал того, что росло в нем. Такое знакомое. Такое давнее, что хотелось выть. То, что он давно отторг и клялся больше никогда – никогда – не впускать в себя. В свою жизнь. В свое существование.

Боль.

Как больно было её чувствовать. Как сильно болело что-то в груди. Он никак не мог понять, что это. Ему было так страшно, что он почти кричал.

Всё его существо кричало. Орало ей, как он её ненавидит.

А она не верила. Потому что губы его говорили что-то совсем иное.

И от этого становилось ещё больнее.

Ещё.

И ещё.

И вдруг…

Стук – где-то с задворок захмелевшего сознания.

Грейнджер застыла в его руках. Они замерли, опаляя друг друга жгучим дыханием. Время будто замерло вместе с ними. Разорвали поцелуй с влажным, тягучим звуком. Уставились друг на друга. Два оглушённых человека, потерявших здравый смысл с вылетающими навстречу друг другу сердцами.

Реальность опускалась на плечи вместе с окутывающим полумраком. Гермиона облизала губы, чувствуя его вкус и… пустоту. Что-то в его взгляде укололо её. Заставило отвести глаза.

Пожалеть.

Остро. Сильно.

И вдруг так холодно.

Она осторожно, но ощутимо оттолкнула его от себя. Взгляд постепенно закрывался, холодея. Губы сжимались. Малфой освободил руку от её волос. Они молчали. И нужно ли было что-то говорить?

Снова стук. А затем – скрип портрета, голоса.

Гермиона резко выдохнула, обходя Малфоя и сбегая вниз по ступенькам на подгибающихся ногах, оставляя его одного – дышать раскалённым воздухом. Тонуть в раскалённой крови.

И раскалённых мыслях.

Ей невероятно хотелось разрыдаться. И забыть его вкус, который намертво въелся в её язык.

Глава 9.

Five Finger Death Punch – Coming Down

Гул голосов снизу подтверждал факт того, что у них гости.

Гостиная старост кажется совсем крошечной, отстранённо подумала Гермиона, останавливаясь у ступенек и глядя на людей, наполняющих комнату. Губы горели, и она никак не могла заставить себя успокоить вихрь эмоций, что закручивался в груди, затягивая в себя, подталкивая к тому, чтобы закрыться в ванной и выпустить весь этот тугой клубок вместе со слезами. Однако, замешательство и удивление, когда на трех вошедших следом за профессором Дамблдором мужчинах она заметила форму работников Министерства, немного отрезвило ее. Взгляд, сначала все еще медленный и рассеянный, а затем – лихорадочный, принялся исследовать их лица, а тревожный звоночек колотил где-то в затылке: что им тут нужно? они пришли за Малфоем?

Она вперила взгляд распахнутых глаз на завершающего делегацию Снейпа. Тот осматривал гостиную в свойственной ему одному манере, кривя тонкие губы так, будто стены были усеяны паразитами. И почему-то этот его жест был той крупицей, которая немного успокоила Гермиону, погашая рождающуюся панику.

Профессор Дамблдор увидел ее первой, спокойно глядя сквозь стекла своих очков. Директор, безусловно, заметил состояние девушки, но с присущим ему тактом сделал вид, что ничего из ряда вон выдающегося не происходит.

- Мисс Грейнджер, - он легко кивнул головой. – Приношу извинения за наше столь позднее вторжение. - Лукавый взгляд старика из-под густых бровей красноречиво заявлял, что руководитель Хогвартса всё видит и всё понимает. Однако ко всему прочему, в глазах директора промелькнуло беспокойство. Или ей показалось? - Надеюсь, мы не сильно помешали?

- Ради Мерлина, Альбус! – человек, ростом не достающий Дамблдору и до плеча, сделал шаг вперед. Он был низкорослым и полным, и с виду очень напоминал тот расхожий образ важного чиновника, так часто встречающийся в магловских газетах. Широкое лицо его казалось весьма представительным, но всё впечатление портили редкие, жидкие волосы, неровными клочками торчащие из-под дужек очков, что загибались за ушами. Еще пара жалких прилизанных прядок пересекала поблёскивающую лысину на макушке. Весь вид незнакомца выражал нетерпение и крайнюю степень раздражения.

Перед Гермионой стоял человек, который, определенно, находился в состоянии нервного ожидания уже очень долго. Даже, и что более вероятно, слишком долго. Волшебник выступил вперёд, за его спиной разом смолкли все прочие голоса, и тишина красноречиво намекнула, что этот гость тут главный. По крайней мере, среди облачённых в мантии Министерства Магии людей.

– Где Драко Малфой? – Вопрос предназначался уже ей, и сердце девушки трепыхнулось в груди. Голос чиновника не предвещал ничего хорошего. Мало того, надменный и грубый тон, с которым чиновник заговорил с Грейнджер, ей, не привыкшей к подобному обращению, совершенно не понравился. Брови сами собой нахмурились. Девушка перевела взгляд с мужчины на Дамблдора, а с Дамблдора – на Снейпа, который смотрел теперь на неё в молчаливом ожидании ответа. В ожидании ответа и ещё чего-то, что зацепить своей мыслью и понять у Гермионы не получилось.

- Он… - девушка проклинала застрявшие в глотке слова. Да что с ней такое, Мерлин, эти люди не навредят чёртовому хорьку. А если и навредят, то… – Зачем он вам нужен?

Вопрос вырвался совершенно непроизвольно, так неожиданно, что она и сама растерялась.

Низкорослый резко обернулся к Дамблдору, выражая негодование всем своим видом. Профессор был спокоен, и даже не повернул головы к дерганному мужчине.

- Мне нужен мальчишка немедленно. Вы и так заставили нас ждать! – прошипел тот, едва ли не дрожа от бессильной злобы, и Гермионе показалось, что она увидела, как вылетает из пухлых губ капля слюны.

- Мисс Грейнджер, стоит полагать, что мистер Малфой у себя? – холодный голос Снейпа почти сумел вновь отрезвить ее сознание, за что Гермиона была почти рада его присутствию здесь, однако ответить не успела – в следующий миг взгляды пятерых мужчин внезапно покинули ее, почти синхронно, устремившись куда-то ей за спину. Внутренности медленно стянулись ледяными ремнями, а сердце покатилось в живот с таким грохотом, будто стальной шарик забился о железную кружку. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять – сзади стоял Малфой.

Какие-то секунды в гостиной висела тишина. Гермиона не осознала, что сделала невольный шаг вбок, будто пытаясь скрыть Драко за своими плечами. Девушка ощущала, как ненависть к этим людям, присланным Министерством, растет в ней с каждым мгновением, а мозг лихорадочно работает, вновь и вновь полируя последние слова мужчины.

Тишину нарушил Малфой:

- Снова вы, - голос был полон той злобы, которую Гермиона слышала ежедневно.

Правда, обычно объектом гнева выступала она сама. Сейчас девушка, словно со стороны, искоса наблюдала за полыхающим в глазах Драко огнём, гадая, что же его так вывело из себя.

Ярость, исходящая от него, была почти ощутимой. Чистой, до кристальной белизны каления. Она не шла ни в какое сравнение, с теми эмоциями, что прилетали в адрес Грейнджер. Казалось, протяни руку, и пальцы обожгутся о насыщенную, концентрированную желчь, истекающую от Малфоя. Эти импульсы, дрожащие волны злости чувствовал каждый сантиметр гермиониной спины. Отчего-то она поняла, что слова были направлены на одного человека в министерской форме, что стоял впереди всех. Остальные двое стояли молча.

- Мистер Малфой, ведите себя прилично, - визгливо вещали полные губы толстяка.

- Я ответил на все ваши вопросы, что еще вы забыли здесь?

- Мистер Малфой!

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒