Скотт Смит 9 страница

Теперь у нас появились деньги, и она могла осуществить свои мечты. Теперь у нее наконец-то появилась возможность не просто мечтать, а строить планы и составлять списки. У нее появилась надежда на то, что все это осуществится, но тем страшнее было все потерять…

А я знал, что мы в ловушке. Я знал, что мы переступили грань, и теперь у нас не было пути назад. Деньги не только давали нам шанс осуществить наши мечты – одновременно с этим приводили нас к тому, что мы начинали ненавидеть нашу настоящую жизнь, нашу жизнь до их появления. Все: моя работа, наш дом, город – все это уже казалось частью нашего прошлого, а не настоящего и тем более будущего. Теперь в будущем мы видели себя только миллионерами, и все остальное по сравнению с этим стало каким-то серым, тусклым и блеклым. И если случилось бы так, что мы сейчас вдруг лишились бы денег, мы бы уже никогда не смогли спокойно вернуться к нашей прошлой жизни… это было бы очень больно… и слишком тяжело.

– Хэнк? – позвала из спальни Сара. – Где ты, милый?

Она уже поговорила с мачехой.

– Иду, – крикнул я, вышел из комнаты, выключил свет и тихо закрыл за собой дверь.

В воскресенье днем, как раз после того, как мы с Сарой пообедали, в дверь позвонили. Это был Джекоб.

Когда я открыл дверь, я увидел на крыльце брата, который, к моему удивлению, был одет в серые фланелевые брюки и кожаные ботинки. Впервые после похорон родителей я видел Джекоба не в джинсах или штанах цвета хаки. Я был так удивлен этой переменой, что даже не сразу заметил еще одну, которая была, пожалуй, даже значительнее первой. Когда я поднял глаза и посмотрел на лицо брата, я вдруг понял, что Джекоб коротко подстригся. С такой стрижкой его голова казалась слишком большой для тела и напоминала воздушный шарик, прикрепленный к плечам.

Джекоб молча стоял у крыльца в ожидании моей реакции. Я улыбнулся. Несмотря на то, что брюки были немного узки, над коричневыми ботинками виднелись голубые носки, Джекоб, казалось, был очень собой доволен, а это случалось нечасто. Я был рад за него и даже решил сделать брату комплимент.

– Ты подстригся, – сказал я.

Джекоб смущенно улыбнулся, дотронулся до головы и ответил:

– Да, сегодня утром.

– Тебе идет.

Джекоб улыбался. Ему были приятны мои слова.

На другой стороне улицы соседский мальчишка играл с теннисным мячом, который заменял ему шайбу. Он бил клюшкой по мячу, целясь в дверь гаража. Мяч был мокрым, и от каждого удачного удара на двери оставался темный след.

Мери Бет наблюдал за мальчишкой из машины.

– У тебя есть время поговорить? – спросил Джекоб.

– Конечно, – ответил я и широко открыл дверь. – Ты завтракал? Могу угостить тебя сэндвичем.

Джекоб поднялся по ступенькам, заглянул в дом и остановился. Он стеснялся Сары и старался не заходить ко мне, когда она была дома. Джекоб вообще всегда смущался в присутствии женщин.

– Может, прокатимся? – предложил он.

– А дома говорить неудобно?

– Это связано с деньгами, – шепотом сказал Джекоб.

Я вышел на крыльцо и закрыл за собой дверь.

– Что-то случилось? – поинтересовался я.

– Нет, все в порядке.

– Что-то с Педерсоном?

Джекоб покачал головой.

– Нет, просто я хочу кое-что тебе показать. Это сюрприз, – добавил он.

– Сюрприз? – переспросил я.

Джекоб кивнул:

– Тебе понравится. Это хороший сюрприз.

Пару мгновений я смотрел на брата с некоторым недоверием, потом открыл дверь и сказал:

– Я только возьму куртку.

Как только я сел в машину и сразу же спросил у Джекоба, что происходит, но он ничего мне не рассказал.

– Подожди, не торопись. Я хочу все тебе показать.

Мы выехали из Дельфии и направились к Ашенвиллу. Сначала я подумал, что мы едем в парк, но с Берн-роуд мы повернули налево и поехали на юг.

День был морозный и солнечный. Снег на полях покрылся тонкой корочкой льда, которая переливалась и блестела на солнце.

Через некоторое время мы свернули на небольшую проселочную дорогу, и уже через пару секунд я понял, что Джекоб везет меня на ферму отца.

Я смотрел через окно на знакомые поля, когда брат остановил машину. Я уже много лет не был на нашей ферме, и когда спустя такой долгий промежуток времени я попал сюда, у меня появилось какое-то странное, волнительное ощущение, мне как будто стало немного страшно. Я был шокирован тем, что не осталось ничего от нашего дома. Самого дома и амбара уже не было – их снесли и вывезли. Деревьев, которые раньше ограничивали наш сад и служили живым забором, тоже уже не было. Их спилили, а бревна продали. Единственным напоминанием о нашей прошлой жизни и о наших родителях была та самая мельница отца. Как ни странно, она сохранилась до сих пор и стояла примерно в четверти мили на запад от места, где когда-то находился дом.

– Ты часто приезжаешь сюда? – спросил я Джекоба.

Он пожал плечами:

– Иногда приезжаю.

Джекоб смотрел на место, где раньше стоял наш дом. Все вокруг было покрыто ровным слоем снега и даже было не за что зацепиться взглядом, остановить его на какой-нибудь точке… Перед нами раскинулось абсолютно гладкое поле, и даже представить, что когда-то здесь стоял наш дом, было довольно сложно.

– Не хочешь выйти? – предложил Джекоб.

Честно говоря, я не хотел, но мне показалось, что брат думал по-другому, поэтому я ответил: «Конечно» – и открыл дверь.

Мы вышли из машины и пошли по полю. Мы проходили как раз там, где раньше была тропинка, ведущая от дороги к дому. Мери Бет бежал впереди нас, периодически останавливаясь и принюхиваясь. Мы прошли примерно ярдов сто и остановились. Как нам показалось, именно здесь раньше стоял наш дом. Хотя, возможно, мы и ошиблись, потому что никаких точных ориентиров, кроме наших воспоминаний, у нас не было.

Заброшенная мельница сиротливо стояла в нескольких ярдах от нас. С севера подул легкий ветерок, и лопасти мельницы, громко скрипнув, сдвинулись с места. Но звук долетел до нас не сразу, так что, когда мы обернулись, лопасти уже остановились.

Джекоб пытался вспомнить, где что у нас стояло – амбар, навес для трактора, где была силосная яма, металлический короб, в котором отец хранил зерно. Брат крутился на месте и показывал в разные стороны. Его кожаные ботинки уже совсем промокли от снега, но он не обращал на это никакого внимания. Джекоб был полностью погружен в свои воспоминания.

– Джекоб, – наконец сказал я, прерывая его, – зачем ты меня сюда привез?

Брат взглянул на меня и ответил:

– Я решил, что буду делать с моей долей денег.

– И что же?

– Я хочу выкупить ферму.

– Эту ферму?

Джекоб кивнул.

– Я восстановлю дом, – сказал он, – заново выстрою амбар и все остальное.

– Ты не сможешь этого сделать, – возразил я. – Мы должны будем уехать.

Пес рыл снег неподалеку от нас. Пару секунд Джекоб стоял молча, наблюдая за Мери Бет. Потом брат посмотрел на меня и спросил:

– Хэнк, а зачем мне надо будет уезжать? Я не то, что вы. У тебя есть Сара, у Луи – Нэнси, а у меня никого нет. И ты хочешь, чтобы я один уехал куда-нибудь?

– Джекоб, ты не можешь купить ферму. Как ты объяснишь, откуда у тебя появились такие деньги?

– Я думал, что можно будет всем сказать, что Сара получила наследство. Все равно здесь никто не знает ни ее саму, ни тем более ее семью. Мы скажем, что вы купили ферму до того, как решили переехать, и ты доверил ее мне.

Некоторое время я молча смотрел на пустые поля, на наши следы, которые вели к дороге и пытался представить брата, отстраивающего дом, ставящего заборы и ограды, распахивающим огород и поле, но не смог. Я был уверен, что этого никогда не произойдет.

– Я думал, тебе понравится моя идея. Это же наша ферма. Я восстановлю ее.

Я мрачно посмотрел на брата. Как же он был не прав – я чувствовал что угодно, но только не радость. Наша ферма – это то, от чего я пытался бежать всю жизнь. Сколько себя помню, я всегда видел, что на ферме родителей что-то ломалось, приходило в упадок, ничего не работало и никаких планов здесь никогда не осуществлялось. Эта ферма ассоциировалась у меня только с разрухой и запустением, крахом планов и надежд. Даже сейчас, смотря на пустое место, где когда-то стоял мой дом, я чувствовал ту же атмосферу – безнадежности и бессилия. Здесь никогда не происходило ничего хорошего.

– Джекоб, это будет очень тяжело, – заметил я. – Ты понимаешь это? Тебе предстоит не просто купить ферму, тебе придется очень много работать на ней, восстанавливать все с чистого листа. Чтобы все получилось, тебе надо хорошо разбираться в технике, садоводстве, агрономии, ты должен знать о зернах, удобрениях, пестицидах, гербицидах, дренаже, поливе, и это только малая часть того, что тебе понадобится. А ты совершенно ничего в этом не понимаешь, ты абсолютно не разбираешься в фермерском деле. Ты закончишь так же, как и отец.

Как только я договорил, я понял, что мои слова прозвучали слишком жестоко и даже грубо. Взглянув на Джекоба, я понял, что обидел его. Я понял это по одной только его позе – он стоял, опустив плечи, засунув руки в карманы, и смотрел на снег.

– Это должна была быть моя ферма, – тихо произнес он, – отец обещал завещать ее мне.

Я кивнул. Мне до сих пор было стыдно за свои слова. Отец действительно хотел, чтобы кто-нибудь из нас стал фермером, а другой – адвокатом. Я всегда лучше учился в школе, и поэтому именно меня отправили в университет. А в итоге получилось, что мы оба не оправдали ожиданий отца, мы не смогли осуществить ни одной его мечты.

– Я прошу у тебя помощи, – сказал Джекоб, – я никогда ни о чем не просил тебя. А сейчас прошу. Помоги мне вернуть ферму.

Я промолчал, потому что не хотел, чтобы после того, как мы разделили бы деньги, Джекоб оставался здесь. Я понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет, но я не знал, как сказать об этом брату.

– Я не прошу денег, – снова заговорил Джекоб. – Я просто прошу, чтобы ты сказал всем, что Сара получила наследство и вы решили выкупить ферму.

– Джекоб, но ты даже не знаешь, продаст ли тебе Мюллер ферму.

– Если я предложу ему достаточно денег – продаст.

– А почему бы тебе не купить другую ферму? Не здесь? Где-нибудь, где нас никто не знает.

Джекоб покачал головой:

– Нет, я хочу эту ферму. Я хочу жить здесь, где мы родились и выросли.

– А что будет, если я откажусь помочь тебе?

Джекоб немного подумал, пожал плечами и ответил:

– Не знаю. Наверное, тогда мне придется придумать другую историю.

– Джекоб, разве ты не понимаешь, что это опасно? Мы все рискуем. Мы все должны уехать отсюда.

– Я не могу уехать. Мне некуда ехать.

– Для тебя открыт весь мир. Ты можешь жить там, где захочешь.

– Я хочу жить здесь, – сказал Джекоб и топнул ногой, – вот прямо здесь. Дома.

Примерно минуту мы оба молчали. Снова подул ветерок. Мы посмотрели на мельницу, но в этот раз лопасти не пошевелились. Я старался собраться с мыслями, подобрать подходящие слова, чтобы отказать Джекобу, чтобы убедить его, что эта затея не принесет ничего хорошего… И как раз в этот момент, к моему счастью, Джекоб заговорил сам.

– Я не настаиваю на том, чтобы ты прямо сейчас принял это решение, – сказал он. – Я просто прошу тебя подумать над моей просьбой.

– Хорошо, – сказал я с некоторым облегчением. – Я подумаю.

Только когда мы уже подъехали к моему дому, и я уже собирался выйти из машины, как вдруг понял, почему Джекоб так оделся, подстригся и привел себя в порядок. Он сделал это для того, чтобы произвести на меня впечатление, чтобы показать мне, что он способен на что-то и что ему можно доверять, что, если дать ему возможность, он может быть сознательным, взрослым человеком, таким же, как я сам. И стоило мне представить брата, надевающим неудобные брюки, ремень, чистые носки, куртку, стоило мне представить, как он стоит перед зеркалом, оценивая результат своих стараний и пытаясь предугадать мою реакцию на это преображение, мне вдруг стало безумно жалко и его, и себя, за наши отношения. И в этот момент мне захотелось помочь ему вернуть ферму.

Однако я знал, что из этого ничего бы не вышло, даже если я бы и помог брату. А вечером я посоветовался с Сарой, и она поддержала меня.

– Хэнк, он должен уехать, – сказала она. – Ему ни в коем случае нельзя оставаться.

Мы с женой сидели у камина в гостиной. Сара вязала. Во время разговора она быстро перебирала спицами, которые тихо постукивали, касаясь друг друга, как будто переводили наши слова на язык Морзе.

– Ты должен заставить его понять это, – сказала Сара.

– Знаю, – ответил я. – Я просто не смог этого сделать, когда мы были там. Поговорю с ним в понедельник.

Сара покачала головой:

– Не говори ему, пока не будет острой необходимости.

– В смысле?

– Чем больше пройдет времени, тем спокойнее он отнесется к отказу. Это уже будет не так актуально для него.

Я понял, почему Сара так говорила. Она опять боялась, что, если я скажу Джекобу что-нибудь резкое или как-то разочарую его, он сблизится с Луи. Сначала я хотел возразить жене и сказать, что у нас нет никаких оснований не доверять Джекобу, потому что он – мой брат и он не предаст меня. Но, немного подумав, я пришел к выводу, что не стоит пытаться убедить в этом Сару, потому что, во-первых, в этом нет никакого смысла, а во-вторых, у меня действительно не было никаких реальных доказательств его верности и преданности.

Стук спиц прекратился. Я чувствовал, что Сара смотрит на меня.

– Хэнк, ему нельзя оставаться, – повторила она. – Для нас это будет все равно, что оставить после себя улики.

– Я знаю. Я просто очень хотел бы ему помочь.

– Тогда заставь его пообещать, что он уедет. Только так ты можешь ему помочь.

– Но ему некуда ехать, Сара. У него ничего и никого нет.

– У него будет миллион долларов. Он сможет поехать, куда захочет.

– Да… куда захочет… кроме как на нашу ферму.

– Да, правильно. Только не на ферму.

Сара снова застучала спицами.

– Я всегда плохо относился к Джекобу, как будто свысока, – сказал я, – даже когда мы были маленькими. Как будто он был чем-то хуже меня.

– Но он действительно за эти годы не сделал и доли того, что сделал ты.

Я не обратил на этот комментарий никакого внимания. Сара не поняла, о чем я говорил.

– С тех пор, как мы пошли в школу и над ним стали смеяться из-за его веса. Я даже стеснялся того, что Джекоб – мой брат. Именно тогда я начал смотреть на него свысока. И он прекрасно это понимал. Он не мог не чувствовать этого.

Спицы все стучали, стучали, стучали…

– Это вполне естественно, – заметила Сара. – Вы же были детьми.

Я покачал головой:

– Он был застенчивым и беспокойным ребенком.

– А сейчас он застенчивый и беспокойный мужчина.

Я нахмурился. Я хотел рассказать ей о своих чувствах, объяснить свое отношение к брату, хотел, чтобы она поняла то, что я почувствовал к Джекобу тогда, в машине, когда понял причину всех перемен в нем.

– Ты знала, что у Джекоба в детстве было ночное недержание мочи? – вдруг выпалил я.

– У Джекоба? – переспросила Сара.

– Да, это началось классе в седьмом и продолжалось всю зиму. Мама даже ставила будильник по ночам, чтобы будить Джекоба и отводить его в туалет. Только это не помогало.

Сара продолжала вязать. Мне показалось, что ей было не очень интересно слушать.

– Однажды я рассказал об этом своему другу. И вскоре вся школа об этом узнала.

– Джекоб был взбешен?

– Нет. Ему просто было очень стыдно. Но он не стал жаловаться родителям, и поэтому меня даже не наказали, – ответил я и, немного помолчав, добавил: – Это был очень жестокий поступок с моей стороны.

– Хэнк, это было много лет назад, – заметила Сара. – Я уверена, что он уже давно об этом забыл.

Я покачал головой. Да, наверное, мне не стоило начинать этот разговор. Все равно мне не удалось объяснить Саре того, что хотел. А хотел я, чтобы она поняла, что я мечтаю помочь брату, сделать для него что-нибудь хорошее, сделать его жизнь лучше, чем раньше… сделать это для того, чтобы искупить свою вину перед Джекобом. Только вот совершенно не знал, как объяснить свои чувства жене, какие слова подобрать, чтобы выразить все это.

– И мне не важно, помнит он об этом или нет, – добавил я.

На этом наш разговор был окончен.

Я проснулся поздно ночью. Меня разбудил шум мотора машины, подъехавшей к нашему дому. Сара лежала рядом со мной на спине. Она дышала спокойно и глубоко. Ее шум за окном не разбудил.

Единственным источником света были цифровые часы, которые стояли на столе и от которых исходил нежно-зеленый бледный свет. В этом свете были хорошо видны контуры женского тела.

Часы показывали половину первого.

Машину заглушили.

Я встал с кровати и подошел к окну. На небе не было ни облачка. Светила бледно-желтая, почти белая луна, окруженная сотнями ярких звезд. Снег переливался и блестел в лунном свете.

Перед домом стояла машина Луи.

Я взглянул на Сару. Убедившись, что она спит, я тихонько вышел из комнаты.

Когда я спускался по лестнице, я услышал, как дверь машины открылась, а потом осторожно и мягко захлопнулась.

Подойдя к двери, я выглянул в окно. Луи был одет в белую защитную куртку. Кажется, он был пьян. Пройдя пару шагов по тропинке, ведущей от дороги к дому, Луи повернул к гаражу, который был слева от дома. Из окна гаража не было видно, так что, когда Луи подошел к нему, я его уже не видел.

У меня не было дома никакого оружия. Единственное, что мне пришло в голову, – это кухонные ножи. Но мне не хотелось отходить от окна и идти на кухню.

Луи довольно долго пробыл в гараже. Дверь была открыта, но там не было ничего, что он мог бы украсть.

Тем временем я посмотрел на его машину. Несмотря на темноту, я разглядел, что в салоне Луи кто-то ждал. Возможно, их даже было двое.

В доме было так тихо, что я слышал как в гостиной тикали дедушкины часы.

Сначала я подумал, что надо включить свет, чтобы напугать ночных гостей, но потом передумал. Так что я так и остался стоять у окна в одной пижаме и даже без тапочек. Я ждал, пока Луи выйдет из гаража.

Когда Луи наконец снова появился в поле моего зрения он, как ни странно, пошел не к машине, а прямо к входной двери.

Я сделал пару шагов назад и прислушался.

Луи поднялся по ступенькам. Он так громко топал, что я даже мог посчитать количество шагов. Подойдя к двери, он дернул за ручку, но она была заперта. Тогда он тихо постучал. Судя по звуку, он был в перчатках.

Я не шевелился.

Луи постучал еще раз, немного громче. Вспомнив, что наверху спит Сара и стук может разбудить ее, я подошел к двери, повернул ключ и приоткрыл ее.

– Что такое, Лу? – шепотом спросил я.

Луи широко улыбнулся. Глаза его блестели.

– Мистер Бухгалтер! – сказал он таким голосом, как будто не ожидал меня увидеть.

Я нахмурился. Его выражение лица тоже мгновенно изменилось. Луи стал серьезным и мрачным.

– Хэнк, – сказал он. – Я пришел сюда, чтобы кое-что забрать.

Сказав это, Луи хихикнул и прикрыл рот рукой.

Я сразу же почувствовал запах спиртного.

– Езжай домой, Лу, – ответил я. – Езжай.

Через дверь в дом сочился морозный ночной воздух. Мне было очень холодно.

– На улице мороз, Хэнк. Может, пригласишь меня войти?

Луи всем телом навалился на дверь, и мне ничего не оставалось делать, как шагнуть назад. Войдя в коридор, Луи, все еще улыбаясь, захлопнул за собой дверь.

– Я решил, что уже пора разделить деньги, Хэнк. Я хочу свою долю, – сказал он и внимательно осмотрел коридор, как будто думал, что мешок лежит прямо здесь.

– Лу, деньги не здесь.

– А где? В гараже?

– Даже если они были бы здесь, я бы тебе ничего не отдал.

Луи был явно возмущен моими словами.

– То, что деньги у тебя, совсем не значит, что они твои. Часть из них принадлежит мне, – сказал он и ткнул себя пальцем в грудь.

– Мы заключили соглашение, – уверенно ответил я.

Луи не обратил никакого внимания на мои слова. Он потянулся вперед, пытаясь заглянуть на кухню.

– Они в банке? – спросил он.

– Конечно нет. Я их спрятал.

– Хэнк, мне нужна часть денег. Прямо сейчас.

– Если ты помнишь, у нас было единственное условие: чтобы оставить деньги, мы должны следовать плану.

– Да хватит тебе, мистер Бухгалтер. Не будь занудой.

– Кто в машине?

– В машине?

– Кто тебя ждет? – спросил я и показал на дверь.

– Там никого. Я приехал один.

– Лу, я видел, что в машине кто-то есть. Это Нэнси?

Луи вдруг хитро улыбнулся. Ему, похоже, это показалось даже забавным.

– Ты все это время следил за мной? – поинтересовался он.

– Кто там? Нэнси и кто еще? Джекоб?

Луи покачал головой.

– Только Нэнси, – ответил он. Потом, заметив, что я нахмурился, снова улыбнулся, совсем как ребенок, которого поймали на лжи, и добавил: – Нэнси и Сонни.

– Сонни Меджор? – удивленно переспросил я. Я никогда даже не предполагал, что они могут быть друзьями.

Луи кивнул:

– Он приехал к нам за деньгами за дом, и мы с Нэнси предложили ему прогуляться. Вот поэтому мне и нужны деньги, мистер Бухгалтер. Я везу своего домовладельца выпить вместе.

– Ты им рассказал о самолете?

– Конечно нет, – раздраженно ответил Луи, – я сказал, что ты должен мне немного денег.

Я нахмурился. В доме что-то скрипнуло.

– Хэнк, я прошу отдать только то, что по справедливости мне принадлежит.

Луи стоял, немного раскачиваясь. Судя по этому жесту, я сделал вывод, что ему уже не терпится поскорее получить деньги.

Я желал, чтобы он немедленно уехал, но только не знал, как заставить его сделать это.

– Можешь даже не отдавать мне всю сумму, дай только одну пачку. Мне этого вполне хватит. За остальным я приеду потом.

– Если ты еще хоть раз попросишь меня об этом, – медленно и спокойно сказал я, – первое, что я сделаю завтра утром, – так это сожгу деньги. Ясно?

– Шантажист, – прошипел Луи.

– Давай, попроси еще раз. Увидишь, что я не шучу, – добавил я.

– Я знаю один маленький секрет, мистер Бухгалтер. Джекоб рассказал мне кое-что.

Я молча смотрел на Луи в ожидании продолжения.

– Я знаю, что случилось с Дуайтом Педерсоном, – произнес он и лукаво улыбнулся.

Я чуть вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Да, я никак не ожидал услышать этого. Я пытался думать как можно быстрее. Тело меня не слушалось, бороться с дрожью было очень сложно. В голове пульсом била одна мысль: Джекоб рассказал ему о Педерсоне. Я был в шоке. Я не ожидал такого от Джекоба.

Луи снова улыбнулся. Я сделал над собой усилие и попытался посмотреть ему прямо в глаза.

– Дуайт Педерсон? – спросил я, делая вид, что не понимаю Луи.

Луи улыбнулся еще шире:

– Ты убил его, мистер Бухгалтер. Вы с Джекобом убили его.

– Луи, ты слишком много выпил. Ты сам не понимаешь, что говоришь.

Луи ухмыльнулся:

– Я не позволю тебе сжечь деньги. Это будет воровство – ты украдешь у меня мои деньги. Если ты это сделаешь, я всем расскажу то, что знаю.

Часы в гостиной пробили час ночи. И дом снова погрузился в ночную тишину.

Я положил руку на куртку Луи, прямо на его солнечное сплетение. Нет, я не хотел его толкать или бить, я просто спокойно положил руку. Мы оба смотрели вниз.

– Иди домой, Луи, – шепотом произнес я.

Он покачал головой:

– Мне нужны деньги.

Тогда я подошел к шкафу, нашел в куртке свой кошелек, достал оттуда две купюры по двадцать долларов и протянул Луи.

Однако он едва взглянул на деньги и сказал:

– Нет, мне нужна одна из тех пачек.

– Их здесь нет, Луи. Я спрятал их не дома.

– Где?

– Возьми эти деньги, – сказал я, протягивая ему сорок долларов.

– Я хочу свою долю, Хэнк.

– Ты получишь ее летом, как мы и договорились.

– Нет. Я хочу сейчас.

– Луи, ты меня не слушаешь. Я не могу отдать тебе деньги сейчас. Их здесь нет.

– Тогда я приеду утром. Мы вместе съездим и заберем деньги.

– Мы так не договаривались. У нас есть план, которому мы должны следовать.

– Ты только представь, что кто-нибудь напишет анонимную записку шерифу, в которой расскажет о том, что в деле Педерсона не все так чисто, как кажется.

Я пристально посмотрел на Луи. Признаться, я еле сдерживался, чтобы не ударить его. Мне хотелось размахнуться как следует и выбить ему пару зубов. А потом размахнуться еще раз и сломать ему шею.

– Возьми сорок долларов, – повторил я, изо всех сил стараясь сдержать эмоции.

– Разве он не мог просто не справится с управлением? – Луи покачал головой, показывая, что в эту версию невозможно поверить, и, улыбаясь, продолжил: – Мне кажется, что это по крайней мере странно. А где вы были в новогоднее утро?

– Ты никогда этого не сделаешь.

– А мне нечего терять, Хэнк. У меня нет денег, а я уже многим должен.

– Если ты подставишь нас, ты вообще ничего не получишь.

– Я не могу ждать до лета. Деньги нужны мне сейчас.

– Возьми эти сорок долларов, – снова повторил я и протянул деньги.

Луи снова покачал головой:

– Нет, я вернусь утром. Мне нужна по крайней мере одна пачка.

На секунду меня охватила паника. Но я быстро взял себя в руки, и выход нашелся сам собой.

– Я не могу никуда с тобой ехать завтра утром, – сказал я. – Дорога займет около суток. Я не могу так надолго уезжать, пока Сара не родит.

Луи, кажется, еще не решил, стоит мне верить или нет.

– Сутки? – переспросил он.

– Я спрятал мешок неподалеку от Мичигана.

– Какого черта ты отвез деньги в Мичиган?

– Я не хотел, чтобы они хранились где-то поблизости. Я подумал, что, если мы вдруг попадем под подозрение полиции, то будет лучше, чтобы деньги были как можно дальше.

Я видел, что Луи уже начал сомневаться и искать выход.

– Когда Сара родит? – спросил он.

– Через несколько недель.

– И тогда мы поедем за деньгами?

– Да, – ответа я, чтобы поскорее отделаться от Луи.

– Обещаешь?

Я кивнул.

– И мы разделим их?

Я снова кивнул.

– Возьми сорок долларов, – сказал я.

Луи посмотрел на деньги, взял их, положил в куртку и улыбнулся.

– Прости, что разбудил.

Я открыл дверь и, как только Луи вышел, сразу же ее захлопнул.

Заперев дверь, я посмотрел в окно. Луи остановился на крыльце, достал деньги, которые я дал ему, внимательно посмотрел на них и только потом пошел к машине.

Когда он открыл дверь машины, внутри на секунду зажегся свет. Теперь я совершенно ясно увидел двух человек в салоне. Впереди сидела Нэнси. Она улыбалась Луи. Сзади сидел еще один человек. Его я разглядел хуже, и сначала мне показалось, что это действительно был Сонни Меджор. Но когда Луи сел в машину и захлопнул дверь, у меня почему-то вдруг появились некоторые сомнения. Сонни Меджор был довольно низким мужчиной, он был меньше Луи, а вот человек на заднем сиденье выглядел довольно большим, я бы даже сказал, тучным. Он был похож на Джекоба.

Я смотрел на машину, которая уже выехала на дорогу. Луи включил фары. Я стоял у окна до тех пор, пока машина не скрылась из виду, а шум ее двигателя не исчез где-то в сумраке ночного города. В доме снова стало тихо и спокойно.

Я попытался быстро придумать, что делать, но мысли путались и ничего дельного в голову не приходило. Единственное, что я понимал, было то, что все вышло из-под контроля. Теперь у меня действительно появились проблемы, причем довольно серьезные, и выхода, кажется, не было.

Когда я отвернулся от окна и собирался было идти обратно в спальню, я увидел Сару, которая, закутавшись в белый халат, как привидение, стояла на верхней ступеньке лестницы.

Мы говорили прямо там.

Я поднялся к ней, и мы устроились на ступеньках. Так мы и сидели в темноте, прижавшись друг к другу, как дети, и разговаривали о том, что произошло.

– Ты слышала? – спросил я.

Сара кивнула и положила руку на мое колено.

– Все?

– Да.

– Джекоб рассказал Луи о Педерсоне.

Сара снова кивнула и слегка сжала коленку. Я тоже положил руку на ее колено.

– Что теперь делать? – поинтересовалась она.

Я пожал плечами:

– Ничего.

– Ничего?

– Наверное, надо просто переждать.

Сара немного отодвинулась от меня. Я чувствовал на себе ее взгляд, когда смотрел на входную дверь.

– Не получится, – спокойно сказала она. – Если ты не отдашь ему деньги, он все расскажет.

– Тогда надо отдать деньги.

– Нельзя. Нас поймают. Он же начнет тратить их повсюду и сразу привлечет внимание.

– Хорошо, тогда не буду.

– Значит он все расскажет.

– Выхода нет, Сара. У нас два варианта – отдать ему деньги или оставить все себе. И все, – произнес я, немного повышая голос, понимая, в какую безвыходную ситуацию мы попали.

– Сожги деньги.

– Я не могу. Тогда Луи расскажет о Педерсоне. И все, чего мы добьемся, так это то, что меня обвинят в убийстве.

– Обвини Джекоба. Если ты вернешь деньги и пообещаешь дать показания против него, тебя ни в чем не обвинят, наоборот, ты якобы поможешь следствию.

– Я не могу этого сделать.

– А он смог сделать то, что сделал. Хэнк, ты только подумай, это же его вина.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒