(Бирюк) Дмитрий Петров 39 страница

Прохора навещали и Виктор и Марина. Привозили ему разные сладости и рассказывали новости. Оба они были в курсе происходящих событий, так как оба они работали в ростовской газете - Виктор литературным работником партийного отдела, а Марина корректором.

- Что же, выходит, что война совсем закончилась? - спросил однажды Прохор у Виктора.

- Закончилась-то она закончилась, - покачал головой тот. - Да, пожалуй, не совсем.

- Что ты имеешь в виду?

- Да особенного-то ничего, - уклончиво ответил Виктор. - Но разговоры разные идут...

- Да ты о чем это?

- Да ладно, после поговорим.

- Нет, ты брось, - вспылил Прохор. - Выкладывай!

- После, Проша. Ты человек больной, расстраивать разными слухами тебя не стоит.

Прохор слабой, исхудавшей, пожелтевшей рукой схватил за руку Виктора.

- Ну, в чем дело?

- Видишь ли, Проша, все это только слухи. Недавно, говорят, в Москву вызывали Ворошилова и Буденного...

- Ну так что?

- В редакции идут разговоры, что отношения у нас с Польшей неважные...

- Ну-ну?

- Возможно, Первую Конную армию перебросят к западным границам...

- Ох, черт возьми! - привскочил на постели Прохор. - Неужели война с поляками?

- Не с поляками, а с польскими белогвардейцами, помещиками и капиталистами.

- Надо будет скорее подниматься, - озабоченно проговорил Прохор, - а то без меня уйдут наши конармейцы.

- Догонишь.

Прохор замолк, задумался.

- Кто-то мне сказал, что Константин в Англию уехал? - спросил Прохор.

- Да, - кивнула Марина. - Мне Гулден говорил, что он в Англии.

- Значит, Вера к нему поехала?..

- Нет, - смущенно сказала Марина. - Мне просто стыдно о ней говорить... Она уехала со своим любовником, богатым американцем Брэйнардом...

- Вот что! - воскликнул Прохор. - Значит, она с Константином разошлась?

- Просто бросила его, - хмуро сказал Виктор. - Стоит ли о них говорить?

- Но почему же, - проговорил Прохор. - Я думаю, Марине все-таки жалко Веру...

- Ну конечно, жалко, - вздохнула девушка. - Она у меня единственная сестра. Но взбалмошная... С детства вбила себе в голову мечту о богатстве, роскоши... Всякими ухищрениями добивалась этого... И вот добилась: в качестве любовницы американца поехала в Англию. Первое время, пока еще свежа и хороша, может быть она и будет жить роскошно... А потом надоест американцу, и он выгонит ее... Окончит свою жизнь где-нибудь под забором...

Побыв еще некоторое время у Прохора, Виктор с Мариной собрались уезжать в Ростов.

- Что спешите? - огорчился Прохор. - С вами мне хорошо...

- Мы сегодня провожаем в Англию Гулдена, - вставая, сказал Виктор.

- Значит, англичанин не хочет оставаться у нас? - спросил Прохор.

- Не хочет. Говорит, что очень любит Англию. Там у него семья, друзья, невеста... Тоскует...

- А не боится он ехать в Англию после всего случившегося?

- Побаивается... Но, несмотря ни на что, едет.

* * *

Медицинская комиссия предоставила Прохору месячный отпуск для поправки здоровья. Выписавшись из госпиталя, он вначале отправился в Ростов, чтобы оттуда, через станцию Торговая, поехать в свою станицу, как ему посоветовали врачи.

В Ростове Прохора ошеломила новость: Конная армия дней десять назад ушла в конном строю в поход в неизвестном направлении.

" Значит, Виктор был прав, - подумал огорченно он. - Надо нагнать свою дивизию".

Он пошел к военному коменданту Ростовского гарнизона выяснить маршрут похода Конной армии. Комендант, узнав, для какой цели это нужно Прохору, возмутился:

- Как вам не стыдно, товарищ комиссар! - выругал он его. - Вы же едва стоите на ногах... Посмотрите на себя, как тень... Какой из вас вояка?.. Вам надо окрепнуть... Я вот что посоветую вам: ровно через месяц приходите ко мне, я вас отправлю поездом к месту назначения вашего соединения, и я уверяю вас, что вы намного раньше приедете своей части... Еще придется вам дожидаться прихода ее...

- Серьезно?..

- Даю честное слово красного командира.

- Идет! - согласился Прохор. - Тогда, товарищ комендант, помогите мне выправить билет до станции Торговая...

- Это другое дело. Это я вам помогу.

... Прохора провожали Виктор и Марина.

- Давно я не был в своей станице, - стоя около вагона, сказал Прохор. - Представляю себе, недавно только окончились бои около станицы нашей... Небось, вся разрушена...

- Да нет, - возразил Виктор. - Недавно отец мне прислал письмо, пишет, что станица пострадала мало.

- Да?.. Прислал письмо? - оживился Прохор. - Ну, как там наши? Живы-здоровы?

- Пишет, что все в порядке... Захар пришел домой. И дядя Василий Петрович дома... Ты у кого же будешь жить? - поинтересовался Виктор.

- Конечно, у дяди, Егора Андреевича, - ответил Прохор.

- А к отцу не пойдешь? - пытливо посмотрел на него Виктор.

- Нет! Ни за что!.. Хотя против отца я ничего не имею... Это он меня возненавидел.

Пробил третий звонок. Виктор сказал:

- Прощай, Проша!.. Передавай привет тетушке Анне Андреевне, Захару, Луше и всем ребятам... А отцу моему скажи, что скоро приедем с Маринкой к нему и поженимся там, в станице... Правда, Маринка?

- Правда, - застенчиво улыбнулась она.

- Так вы, может быть, еще захватите меня в станице, - засмеялся Прохор. - Вот бы гульнули на свадьбе!

- А что, - посмотрел Виктор на Марину. - Возможно. Как ты думаешь, Маринка?

- Поговорим с редактором... Если отпустит.

- Прощай, Витя!.. Прощай, Мариночка! - расцеловался с ними Прохор и вскочил на подножку тронувшегося вагона.

- Да! - вскричал вдруг Виктор, выхватывая из кармана обтрепанный синий конверт. - Уже дней пять ношу в кармане. Забыл тебе отдать... На, возьми! - сунул он его Прохору.

- Откуда ты его взял? - спросил Прохор, положив письмо в карман брюк.

- Да передали... - Поезд рванул, Виктор отстал, и Прохор не расслышал, кто передал это письмо ему. Впрочем, Прохор сейчас же забыл о нем.

Взмахнув еще раз фуражкой, он вошел в вагон. За день Прохор устал. Место у него было нижнее, хорошее, он прилег и заснул крепким сном. Под ритмичное покачивание вагона спал долго. Проснулся уже, когда поезд подходил к Торговой...

Сойдя с поезда, Прохор увидел у вокзала подводу. Он справился у старика-подводчика, не едет ли он в сторону его станицы. Оказалось, что казак поедет именно туда.

За несколько кусочков сахару и две пачки махорки, которые были у Прохора, казак согласился подвезти его к станице...

Не спеша, старик подобрал с земли сено и положил на повозку. Потом завязал чересседельник, подтянул супонь.

- Ну, садись! - сказал он Прохору. - Только ты, ради бога, поначалу дай мне закурить... Черт знает, когда уж не курил. Должно, с неделю... Все, парень, поджилочки трясутся...

Прохор вынул из мешка пачку махорки. Старик нетерпеливо рванул ее из рук Прохора.

- Бумажка-то есть у тебя? - дрожащим голосом спросил он. - Может, газетина какая?..

У Прохора была в кармане газета. Он отдал ее старику. С той же жадностью старик выхватил у Прохора газету и стал торопливо сворачивать цигарку, точно боясь, что Прохор еще может раздумать и отнять у него и газету и табак.

- А это вон, никак, у тебя письмо из кармана выпало, - сказал старик, высекая кресалом огонь.

У ног Прохора валялся синий конверт. Он совсем забыл о нем. Вынимая газету, он выронил его.

Но что это за письмо?.. Кто мог ему писать?..

Прохор осмотрел конверт со всех сторон. Обычный почтовый конверт, только сильно выпачканный и обтрепанный. Видно, письмо побывало во многих руках, пока дошло. Старательным, детским, как показалось Прохору, крупным почерком было написано: " Прохору Васильевичу Ермакову, военкому 4-й кавдивизии, 1-й Конной армии".

Все еще недоумевая и пожимая плечами, Прохор вскрыл конверт и вынул из него письмо. Оно было короткое, но так взволновало, что Прохор чуть не заплакал...

" Прохор Васильевич, - писалось в этом письме. - Вы, наверное, забыли Поляковку. Забыли и девушку, которая лечила вас, выхаживала... Уезжая, вы сказали этой девушке: " Жди меня! " И эта глупая девушка долго вас ждала, но так и не дождалась. Она вас ждет и сейчас, но дождется ли?

Если вы захотите что-нибудь написать этой девушке, то напишите по адресу: Москва, Петровско-Разумовская сельскохозяйственная академия, студентке рабфака Зине Крутоярец. Ваше письмо для нее будет большой радостью".

- Зина! - взволнованно вскричал Прохор. - Боже мой, какой же я подлец!..

- Чего? - отозвался подводчик.

- Так, ничего, - отмахнулся Прохор, бросая свой мешок на повозку. Поедем вот...

" Да, я подлец! - садясь в телегу, с огорчением думал Прохор. - Забыл о Зине... Война целиком поглотила меня... Но как можно забыть о любви?.. "

И он прислушивался, словно ожидая ответа на свой вопрос... Сердце его билось с такой силой, что, кажется, Прохор слышал его стук. Он засмеялся.

" Ну вот сердце мое отвечает: люблю!.. люблю!.. "

И так его потянуло к этой девушке, которая напомнила ему о себе, что он был уже готов сейчас же вернуться в Ростов, а оттуда немедленно ехать в Москву, к ней... Но, еще раз прочитав письмо, он увидел, что оно помечено концом декабря. Прошло четыре месяца!.. Мало ли что могло за это время произойти в жизни Зины. Она могла и уехать из Москвы, и полюбить кого-нибудь, и выйти замуж... И Прохор решил сначала написать ей...

К подводчику подошел в военной форме молодой прыщеватый парень.

- Хозяин? - спросил он у старика.

- Хозяин.

- Подвезешь?

- Куда?

- На хутор Юровкин.

- Гм... А чего ж не подвезти? - усмехнулся старик. - А за провоз чего заплатишь, а?

- Спиртку могу дать бутылочку.

- Спиртку? - радостно загоготал старик. - Дело!.. Стало быть, садись и ты... Мне все едино ехать-то... Вот военного везу в Дурновскую станицу... Как твоя фамилия?

- Курочкин.

Когда выехали за станционный поселок, перед взором Прохора в ярких переливах закатного солнца предстала беспредельная, сверкающая искрами росы степь. В лицо веял теплый, ласковый ветерок, насыщенный густым ароматом трав.

Солнце склонилось к закату и от него, как длинные нити золотистой паутины, расползались по степи лучи. Кругом стояла безмолвная тишина.

Над степью медлительно плывут в розовом сиянии перламутровые, невесомые облака, обрамленные золотом. В этот предвечерний час в степи на всем накладывалась какая-то тихая задумчивость, щемящая печаль.

Прохор, поддавшись этой грусти, думал о Зине. Нет! Разве он когда-нибудь ее забывал? Нет! Нет! Не забывал! Образ девушки всегда был в его сердце, в его думах... Но он только подло поступил, что не попытался разыскать ее, напомнить ей о себе. Все рассчитывал сделать это после войны, если б остался жив...

В последних лучах заходящего солнца возникла какая-то черная точка. Она легко скользила над раскинувшимся чудесным ковром молодой, еще не отросшей сочной травы и, сделав круг, настолько приблизилась к подводе, что Прохор теперь без труда различил в ней скитальца степного - коршуна.

- Хорошо вечером в степи, - прервал молчание Курочкин и запел:

За-ачем жалеть, за-аче-эм страдать

мне об отвергнутой люб-ви-и...

Звучный молодой баритон далеко покатился по степи и разбудил на встречной арбе с соломой молодую казачку. Она испуганно приподнялась и посмотрела с воза на Курочкина и засмеялась.

- Прямо как жеребец! - крикнула она.

- Это он как увидел тебя, то так возрадовался, что ажно заржал, крикнул ей в ответ подводчик.

Над головой с трепетным свистом пролетела какая-то стайка птиц.

- Ути, - пояснил подводчик.

Потянуло сыростью. Багровое солнце, наполовину скрывшееся за бугром, скользнуло в последний раз по траве длинными лучами и исчезло.

В потемневшем, но еще светлом небе неуверенно сверкнула маленькая звездочка. На мгновение вспыхнув, она погасла... Через минуту она снова загорелась уже надолго...

- Я служу в Красной Армии, - доверительно сказал Курочкин, оборачиваясь к Прохору. - Правда, недавно, с месяц всего...

- А до того где же были? - поинтересовался Прохор.

- В новочеркасской оперетте работал художником и актером... А потом белые мобилизовали... Пришлось окончить ускоренную фельдшерскую школу, чтоб на фронт не попасть...

- Хитрый, - усмехнулся Прохор.

- А что я им, дурак, голову-то подставлять? - засмеялся Курочкин. Интереса у меня такого нет... После окончания школы попал я фельдшером в тыловую часть... Да так с ней и отступал вплоть до Новороссийска...

- Что же раньше не перешли к красным?

- Боялся, - признался Курочкин. - У меня тут, в хуторе Юровкином, родители торговлишкой занимались. Мелкой, конечно... Там такие купцы, что всего товару-то на четвертную... В общем, не торговля, а нищенство... А когда нас прижали в Новороссийске, забрали в плен, то я убедился, что страшного-то и ничего нет... Даже добровольно вступил в Красную Армию...

- Опять фельдшером или художником? - спросил Прохор.

- Пока фельдшером... Обещали перевести на клубную работу...

Прохор лег на сено, наполнявшее повозку, и стал смотреть на небо. Широким светлым шляхом раскинулся по небу Млечный путь. Множество ярких звезд усеяло бархатное полотнище небосклона. И от яркости звезд еще темнее кажется наступающая ночь.

- Не пожар ли? - указал Курочкин на горизонт, освещенный заревом.

- Сам ты пожар! - буркнул подводчик. - Луна встает.

И в самом деле, вскоре из-за горизонта всплыла тускловатая, похожая на перезревшую с помятыми боками дыню, луна. Кругом все осветилось призрачным светом. Стали видны темные прогалины балок и буераков, придорожные прошлогодние бурьяны и черные скирды соломы и сена.

- Смотрю я на вас, - сказал Курочкин, ложась рядом с Прохором, - и дивлюсь. Очень уж вы собой напоминаете полковника Ермакова. Уж не брат ли он вам? Кстати, он теперь уже не полковник, а генерал...

- Генерал?! - невольно сорвалось с уст Прохора.

Курочкин усмехнулся.

- Теперь все понятно, - сказал он. - Если не ошибусь, он действительно ваш брат?..

- Ну, положим, что так, - нехотя проронил Прохор.

- Я так сразу же и подумал. Больно уж вы похожи друг на друга. Константин Васильевич, правда, значительно старше вас... Я его знал по Новочеркасску... Выпивали не раз... Знал и супругу его, Веру Сергеевну... Кстати, вы знаете о том, что она уехала с американцем за границу?

- Слышал. По-моему, и Константин тоже где-то за границей...

- Да, уехал он туда, - сказал Курочкин. - И нужно же быть такой иронии судьбы. Константин Васильевич встретил в Новороссийске свою жену с любовником... С горя Константин Васильевич запил с неким ротмистром Яковлевым... У того тоже горе. Какой-то граф Сфорца и князь, что ли, Розалион-Сашальский, с которыми этот Яковлев дружил, убежали от него за границу и увезли с собой общие их деньги и ценности... Вот эти-то друзья по несчастью - Ермаков и Яковлев - пили, пропивая последнее, что у них было... Кстати, оказалось, что этот Яковлев никакой не ротмистр и никаких наград не имел, а он полицейский околоточный надзиратель из шахтерского поселка Горловки... Во время революции бежал из Горловки в Новочеркасск и там, обыграв в карты какого-то гвардейского офицера, раздел его донага. Нацепив его мундир, он выдавал себя за аристократа, гвардейского офицера...

- Куда же они делись?

- Под конец все-таки Константина Васильевича его знакомые усадили на последний пароход, уходивший из Новороссийска... Я еще помог усаживать его... А Яковлев не знаю, куда делся...

Подводчик свернул с дороги в сторону и остановился.

- Что хочешь делать? - спросил, приподнимаясь, Курочкин.

- Заночуем тут, - сказал старик. - Корма тут хорошие... Покормлю лошадь...

Лежа в повозке, Прохор смотрел на звездное небо и думал о жизни.

" Вот ведь как повернулась судьба, - размышлял он. - Брат Константин, которого я всю свою жизнь считал умницей, на которого я чуть ли богу не молился, оказался отщепенцем, врагом своей родины, своего народа да и врагом своей семьи... А я вот здесь... Со своим народом... - Вдруг Прохор содрогнулся. - А что б могло получиться, если б я, веря в авторитет своего старшего брата, потянулся за ним?.. О, это было б страшно!.. Я рад, что так сложилась моя жизнь... "

Прохор стал засыпать. Сквозь сон ему почудилось, будто кто-то ударил по серебряным струнам. Это прокричали журавли.

На рассвете его разбудили голоса. Прохор поднял голову и увидел своего отца, сидевшего в тарантасе. Придерживая вожжами буланую кобылицу, он разговаривал с подводчиком.

Василий Петрович, указывая на Прохора, обрадованно сказал казаку:

- Так вот этот-то и есть мой сын!.. Проша!..

- Батя! - изумленно вскрикнул Прохор.

- За тобой, сынок, еду, - ласково пояснил Василий Петрович. - Виктор телеграмму прислал.

⇐ Предыдущая 30 31 32 33 34 35 36 37 3839