(Бирюк) Дмитрий Петров 36 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 36 из 39Следующая ⇒

Но фельдшер не заметил Нади и скрылся за бугром.

- Что, ушли? - волнуясь, упавшим голосом спросил раненый.

- Да нет, сейчас придут, - сказала она спокойно и серьезно. - Ты не волнуйся... Я ведь тебя не брошу...

Бледное лицо раненого потеплело, он благодарными глазами взглянул на девушку.

- Спасибо, сестричка... Скорей бы в госпиталь... Ведь я бы там быстро поправился, а?..

- Ну конечно, у тебя ж рана пустяковая, - сказала Надя, хотя знала, что рана тяжелая и он много потерял крови.

Раненый повеселел.

- Может, я попробую встать... Может, пошли б... с тобой, - сказал он, пытаясь приподняться. Но раненый тотчас же со стоном повалился на спину. Нет... Не могу!.. Все нутро выворачивается...

- Лежи, - спокойно и строго сказала ему Надя. - Придут санитары, отнесем...

Печальными, потемневшими глазами смотрел раненый на нее.

- Что ж, значит, бросили тебя? - едва внятно прохрипел он. - Меня-то уж ладно, а тебя-то зачем же?.. Беги, сестричка... Беги, пока не поздно... А то как начнется опять бой, пропадешь...

Конечно, Надя могла бы уйти, все равно ведь он не жилец на белом свете. Минуты его жизни сочтены. Она видела это и по синеющему лицу, и по заострившемуся носу, и по тускнеющему взгляду, по пульсу. И все же она не могла его оставить здесь одного, такого слабого, беспомощного.

- Пить!.. - прошептал раненый.

Надя приложила к его губам флягу. Умирающий сделал несколько глотков и снова сказал:

- Иди, сестра... Иди!..

" Может быть, действительно, уйти? " - мелькнуло у нее. Нет! Она этого не сделает. Раненого надо обязательно вынести отсюда. Она встала во весь рост и оглянулась. Может быть, хватились и ищут ее. Но нет, равнина была пустынна. Только черными тенями металась по полю воронья стая.

Вдруг гулко ударил орудийный залп. Вороны взмыли в серое небо. Протрещала ружейная стрельба. Застрочили пулеметы. Девушка услышала над головой знакомое ей противное нытье пуль.

- Ложись, сестра! - крикнул раненый. - Ложись, а то убьют!

Она бросилась на снег около раненого... Над равниной стояла тишина, лишь с неба слышались взбалмошные крики потревоженных ворон.

- Встань-ка, сестрица, - прохрипел раненый. - Погляди... что-то затихло...

Надя приподнялась и оглянулась.

- О! - закричала она в ужасе, закрывая лицо руками и приседая около раненого.

- Что, сестрица?.. Что?..

- И оттуда и отсюда конница, - сказала она, вздрагивая всем телом. Шашки сверкают...

- В атаку друг на друга пошли, - задыхаясь проговорил раненый. - Как же мне тебя уберечь?.. Беги, сестрица, тут вот где-то овражек, кажись... А то ж тебя кони истопчат... Беги вон туда.

И верно, совсем близко был небольшой овражек. Если в нем укрыться, то, пожалуй, можно отсидеться, пока пройдет бой.

- Возьми наган, - сказал раненый. - Пригодится.

Надя сунула револьвер в карман своего полушубка и сказала:

- Без тебя не пойду.

- Да как же... - в отчаянии выкрикнул парень.

Девушка схватила его за полу шинели, упираясь ногами о кочки замерзшей земли, потащила к оврагу. Побелев от боли, скрипя зубами, раненый упирался руками, подтягивался, помогая ее усилиям... Потом он как-то сразу обессилел, голова поникла.

Надя испуганно взглянула на него.

- Ты что?

Раненый молчал, смотря на нее остекленелыми глазами.

- Умер! - вскрикнула девушка.

Надя оставила труп и побежала к оврагу. В бешеном порыве налетели всадники друг на друга, и в глазах Нади все смешалось. Она упала... Звенели шашки, слышались яростные возгласы сражающихся и крики раненых. С диким ржанием метались ошалевшие от крови лошади. Они вздымались на дыбы, сбрасывая обезумевших от хмеля битвы седоков...

Возле Нади, озлобленно ругаясь, в смертельной схватке бились всадники. Инстинкт самосохранения заставил девушку подняться. И только она успела это сделать, как вдруг увидела, что около нее свалился с лошади всадник. Надя в мгновение ока подхватила коня и вскочила в седло. Он рванулся было, но девушка, туго натянув поводья, сразу же укротила его...

Первой мыслью Нади было немедленно ускакать из этого страшного места. И, пытаясь выполнить свое намерение, она стала искать выход. Крик ужаса вырвался из ее груди. Она увидела Митю. Он сражался с бородатым казаком. Бородач был опытный рубака. Он, как кот с мышью, играл с Шушлябиным. Кружась вокруг юноши на вороном, злобно скалившем зубы жеребце, он то и дело со свистом опускал шашку над головой Дмитрия, но не рубил... Он просто забавлялся с ним, что-то выжидал...

Надя поскакала на помощь Дмитрию... Бородатый казак, косо глянул на нее, привстал на стременах и сделал взмах шашкой над головой Шушлябина. Юноша тоже взмахнул своей шашкой, чтобы отбивать его удар. Этого только и надо было казаку. Он с плеча молниеносно размахнулся шашкой и рубанул с силой ею горизонтально.

Срубленная голова Дмитрия, как арбуз, покатилась по снегу...

Наде казалось, что это страшный сон. На мгновение она помертвела, потом выхватив револьвер, выстрелила в казака. Тот замахнулся на нее окровавленной шашкой, но покачнулся. Шашка выпала из руки...

Спрыгнув с лошади, девушка опустилась на колени перед головой Дмитрия, с рыданиями прижалась к ней.

Надя вытерла слезы и воспаленными глазами оглянула поле битвы, не видя, что конармейцы отходили к своим позициям.

Девушка, плохо соображая, что делает, ворвалась в кучу сражавшихся, разыскала белогвардейца с офицерскими погонами и выстрелила в него.

- Товарищи! - звонко закричала она. - Ура-а!..

- Ура-а!.. - ответили буденновцы и с удвоенной силой нажали на белых.

- Ура-а!.. Сестра с нами!..

- Сестричка-голубушка с нами!..

Своим появлением молоденькая девушка, казалось, вдохнула животворящую силу в конармейцев. Бешено рубя направо и налево, они ринулись на белых и заставили тех обратиться в бегство.

- Ура-а!.. Ура-а!.. - торжествующе кричали конники-буденновцы, преследуя врагов.

Надя мчалась в передних рядах.

Азарт битвы, как хмель, кружил ее голову. Она так была охвачена желанием возможно больше отомстить за смерть Мити, что не заметила, как на помощь белым из села выскочило несколько конных сотен и помчалось наперерез буденновским конникам. Она даже не обратила внимания на предостерегающие крики буденновцев:

- Назад!.. Назад!..

Резко осадив коня, Надя повернула назад. Она была одна. Низко склонившись к гривам коней, буденновцы старались уйти от заходящей им в тыл конной лавы белых... Надя далеко отстала от них...

Девушка припустила лошадь в намет. Лошадь была резвая, мчалась, как стрела. Ветер свистел в ушах.

- Товарищ!.. Товарищ!.. - вдруг она услышала умоляющий голос бежавшего без шапки, с окровавленной головой красноармейца. - Возьми меня!.. Белые зарубят!

Девушка натянула поводья. Конь, задрав оскаленную морду, остановился.

- Садись! - крикнула она.

Красноармеец с трудом взобрался на коня позади Нади и крепко обхватил ее руками.

Надя ударила ногами по бокам коня и снова помчалась...

* * *

Тридцать конармейцев, в том числе и Дмитрия Шушлябина, хоронили в братской могиле на площади шахтерского поселка. Духовой оркестр играл похоронный марш. У могилы был выстроен полк. Военкомдив Ермаков говорил прочувствованную речь. Старые шахтеры, их жены и матери с печальными лицами внимательно слушали его. То там, то здесь всхлипывали женщины.

Когда опускали гробы в могилу, полк салютовал ружейными залпами.

Надя стояла как окаменевшая. Скорбными глазами смотрела она, как зарывали могилу.

К ней подошел Прохор.

- Наденька, - сказал он, утешая. - Ободрись. За Митю мы отомстим.

- Не надо, Проша. Не утешай! Я сама знаю все.

По ее осунувшемуся лицу поползли слезинки.

- Поплачь, сестричка, поплачь, родная, - обнял ее Прохор. - Легче будет...

- Я все еще не верю, что нету больше Дмитрия. Я не могу простить себе, что поздно выстрелила.

- Ты сделала многое. Сейчас мне сообщили: Реввоенсовет Конной Армии представил тебя к ордену Красного. Знамени...

- За что?.. Что я такое сделала?..

- Им виднее, сделала ты что или нет. Ты совершила подвиг воодушевила бойцов на битву и спасла двух конников... Молодец ты! И как ты вдруг такая стала? - с удивлением рассматривал ее Прохор. - Прямо непонятно, откуда все это у такой девчонки...

- Проша, - сквозь слезы тихо сказала она, - не хочу больше сестрой работать.

- Вот это да! - изумился Прохор. - Почему же?

- Хочу служить рядовым конармейцем.

- Быть в строю? Да ты что!.. Разве ты сумеешь привыкнуть к солдатской жизни?.. Нет, Надя, солдатская жизнь суровая...

- Я обо всем подумала... Решила твердо. Ты только помоги мне устроиться... Я бы хотела поступить в разведывательный эскадрон к Сазону Меркулову...

- Ну что же, если твердо решила - ладно. Помогу тебе. А все-таки подумай еще об этом лучше... Может быть, раздумаешь...

- Нет, Проша, - твердо сказала Надя. - Не раздумаю. Я решила и от своего решения не отступлюсь...

Ростов и Новочеркасск переполнены тревожными слухами, передаваемыми из уст в уста " из самых достоверных источников".

Родовитая аристократия, наводнившая эти города, лихорадочно начала пересчитывать пачки " николаевок", прятать подальше бриллианты и другие фамильные и нефамильные ценности. Многие заметались по городу в поисках возможности поскорее уехать в Новороссийск, чтобы оттуда, купив за бешеные деньги места на пароходе, удрать куда-нибудь в Париж, Константинополь, Софию или на какие-нибудь Принцевы, Соломоновы или Чертовы острова, лишь бы избежать сурового ответа перед народом.

Паника началась невероятная. В газетах появилось напечатанное крупным шрифтом объявление атаманского дворца:

" От донского атамана.

Ввиду панических слухов о моем отъезде из пределов Области, объявляю, что бежать никуда не собираюсь и уеду из Новочеркасска только со штабом Донской армии. Правительство продолжает свою работу совместно со мной.

Войсковой атаман генерал-лейтенант Богаевский".

Это не помогло. В банках началась невероятная толчея. Здесь, как ужаленные, из угла в угол, от окошечка к окошечку, мечутся в великолепных гвардейских мундирах офицеры, дородные мужчины в элегантных костюмах, шикарно разодетые дамы...

- Вот это я понимаю! - в восхищении потирает маленькие ручки граф Сфорца ди Колонна князь Понятовский, расхаживая со своими приятелями Розалион-Сашальским и ротмистром Яковлевым по банкам. - Вот это я понимаю! Родовитая русская аристократия!.. Промышленные тузы!.. Министры!.. Помещики!.. Гордость России!.. Русью пахнет!..

- Скорее всего, - ухмыльнулся Розалион-Сашальский, - сигарами и коньяком.

Как и многие в то бурное время, эта тройка закадычных друзей в мутной водичке ловила рыбку, лихорадочно развивая свою деятельность. Понимая отлично, что дни их жизни в Новочеркасске и Ростове кончаются, скоро, так или иначе, придется удирать за границу, - а за границу с пустым карманом хоть не заявляйся, - друзья решили подработать на дорогу.

Вначале Яковлев научил маленького графа Сфорца и Розалион-Сашальского шулерству. Но это мало что принесло, так как паника охватила всех и каждому было не до карт. Друзья решили заняться аферой.

Как-то из Екатеринослава в Ростов приехали два торговых агента, посланные правлением общества потребителей служащих и рабочих Екатерининской железной дороги закупить различные товары для своего кооператива.

Торговые агенты остановились в гостинице " Астория", в которую обычно стекались все жаждущие приобрести драгоценности с " золотого дна" Ростова. Совершенно случайно Розалион-Сашальский, будучи в штатском костюме, познакомился с этими агентами и, сам еще не зная для чего, выдал себя за ростовского коммерсанта Ивана Ивановича Дронова, крупного поставщика продуктов для Ростовского комитета союза городов. Между новыми знакомыми завязался оживленный разговор. Когда Розалион-Сашальский узнал, зачем эти агенты приехали в Ростов, у него возникла блестящая мысль. Он предложил им перекупить у него большую партию мануфактуры, сданную якобы ему комитетом, который ликвидировал свои операции, в уплату долга по прежним поставкам.

Доверчивые агенты поверили Розалион-Сашальскому.

Правда, сперва подозрение терзало душу агентов, но элегантная внешность и безупречные манеры Розалион-Сашальского и графа Сфорца, а также смелость, с которой действовали аферисты, рассеивали всякие сомнения. Не внушал особенного доверия один лишь Яковлев. Но он больше помалкивал.

Вздыхая, агенты достали из портфеля и отсчитали Розалион-Сашальскому сто сорок тысяч рублей.

Погрузка товара назначена была на тот же день. Пообещав через час доставить необходимое разрешение на вывоз из города мануфактуры, " коммерсанты" ушли из гостиницы и, разумеется, больше труда не возвращались.

Проделав эту аферу, друзья до того обнаглели, что продали одному приезжему коммерсанту чей-то товар, находившийся в вагоне на станции Ростов.

Ротмистр Яковлев, правда, без ведома графа Сфорца и Розалион-Сашальского, однажды провел для опыта такую операцию. Надев на свое рябое лицо черную маску, он вошел в кафе " Швейцарское кофе", прикрыл дверь на засов и, наставив на публику, находившуюся в кафе, наган, заорал громовым голосом:

- Руки вверх!

Все в испуге подняли руки. Яковлев предупредил:

- Не волнуйтесь, господа. Всем тем, кто добровольно отдаст мне имеющиеся у них драгоценности и деньги, не грозит никакая опасность. Но кто вздумает оказать мне сопротивление или утаить ценности и деньги, пусть пеняет на себя... Убью! - прорычал он.

Скинув фуражку, не опуская револьвера и не отходя от двери, он сказал:

- Подходи по одному!.. Клади в фуражку!.. Живо!..

Перепуганные посетители кафе выстроились в очередь. В фуражку Яковлева посыпались деньги, золотые кольца, браслеты, портсигары. Когда фуражка наполнилась, Яковлев, угрожающе спросил:

- Все положили?

- Все!.. Все!..

- Ложись на пол!.. Быстро!.. Стреляю!..

Все в ужасе повалились на пол.

- Лежать десять минут молча, не поднимая головы! - приказал Яковлев и, откинув засов у двери, скрылся...

Этот опыт дал ему тридцать пять тысяч рублей, четыре золотых браслета, восемь колец, некоторые из них с бриллиантами, пять брошей, три массивных серебряных портсигара с золотыми вензелями и много разной мелочи.

Когда он намеками дал понять своим друзьям, что таким способом можно было хорошо " подработать", те с негодованием отвергли идею Яковлева.

- Как ты мог подумать о такой гнусности? - с возмущением вскричал маленький Сфорца. - Я - аристократ, граф, князь - и вдруг дневной грабеж. За кого ты меня принимаешь?.. Я думаю, что ты пошутил. Если не пошутил, то я перестану тебе подавать руку...

Яковлев вскипел:

- Ну, знаешь, Сережка, хоть ты и князь, хоть ты и граф, а пошел ты к чертовой матери!.. Пошутил ли я или не пошутил - это дело мое, а мне надоело тебя кормить... Я шулер, и ты хорошо знаешь об этом. И вот шулер тебя уже сколько времени кормит. А ради чего?.. Из-за твоего графства?.. или княжества?.. Плевать мне на твои титулы.

Друзья, видимо, перессорились бы смертельно, если бы их не примирил Розалион-Сашальский.

- К чему раздоры, друзья? - сказал он укоризненно. - Такие дни, господа, сейчас. Если мы поссоримся, то уедем за границу ни с чем... Нам, так сказать, нужна полная гармония в наших отношениях. Нужно, так сказать, единение, согласие... Иначе пропали мы. Помиритесь! Сейчас же помиритесь!.. Подайте друг другу руки...

Ненавидя друг друга, но пока еще нуждаясь один в другом, они вынуждены были пожать руки.

Вскоре после этого инцидента, как-то будучи в ростовском кафешантане " Марс", Сфорца в антракте, разгуливая со своими приятелями, усмехнувшись, сказал:

- Думаю, что я все же выдающийся человек. Просто феномен!.. Меня одолевают порой гениальные мысли. Вот сейчас, как не отгоняю я, а навязчивая идея сверлит мой мозг...

- Какая, Серж? - сгорая от любопытства, спросил Яковлев.

- Да она не осуществима...

- Ну, а все-таки скажи...

- Если б осуществить ее, - проговорил Сфорца.

- О! - подпрыгнул от любопытства Розалион-Сашальский. - Что ж за идея? Будь другом, так сказать, не томи... на свете нет ни одной такой мысли, которую не мог бы, так сказать, реализовать шляхтич Владислав Розалион-Сашальский... Скажи, друг!

- Вы все, по-моему, знаете американца Брэйнарда?.. - таинственно прошептал Сфорца.

- Это того самого, который натянул вам всем носы, отбил у вас Верку Ермакову и живет с ней? - мрачно хмыкнул Яковлев.

- Ну, тож, Миша, скажешь, - недовольно проговорил Розалион-Сашальский. - Никто там, так сказать, не натягивал носов. Мы сами отдалились, так сказать, от этой вульгарной женщины. Если б я хотел... браво покрутил свой рыжий ус поляк.

- Не хвались! - оборвал его Яковлев.

- Знаем, конечно, этого американца. Так что? - сказал Розалион-Сашальский.

- Этот американец, - зашептал Сфорца, - ежедневно скупал у новочеркасских ювелиров драгоценности. Я как-то был у него в номере... По-моему, все скупленные драгоценности он прячет в большом свело-желтом кожаном чемодане, который стоит у него около кровати...

- Ну-ну? - с любопытством прислушивались Розалион-Сашальский и Яковлев к рассказу Сфорца.

- Он боится отдавать драгоценности в банк на хранение.

- Похитить бы у него этот чемодан.

- Вот это мечта! - захохотав, хлопнул себя ладонью по лбу Яковлев.

- Да, дело соблазнительное, - крутя ус, задумчиво проговорил Розалион-Сашальский. - Это, так сказать, была бы важнецкая добыча... Да-а, надо это дело, так сказать, обмозговать...

- Как ты, Миша, на это смотришь? - посмотрел Сфорца на Яковлева.

- Как я на это смотрю? - захохотал Яковлев. - На все то, где пахнет деньгами, а смотрю влюбленными глазами... Вы можете даже не спрашивать моего согласия. Располагайте мной, как собой...

- Ну и прекрасно, - сказал Сфорца. - Надо продумать план похищения этого чемодана. Все втроем выедем в Новочеркасск. Только вот беда: говорят, к этому американцу приехал его секретарь из Лондона... Надо это все учесть.

- Ерунда, - махнул рукой Яковлев. - Сумеем спереть чемодан и из-под носа этого секретаря...

- Дал бы бог! - сказал Розалион-Сашальский.

XXI

Высокий и высушенный, как тарань, белобрысый, с осыпанным веснушками длинным, тонким носом, мистер Тренч производил впечатление простодушного, бесхитростного малого, которого нетрудно было обвести.

Жил он в гостинице " Лондон", рядом с номером своего патрона. По приказанию Брэйнарда он почти никуда не отлучался из гостиницы, как цербер сторожил комнату своего хозяина. И если уборщицам приходилось убирать номер Брэйнарда, то делали они это под надзором Тренча.

Однажды мистер Тренч, проводив хозяина, прохаживался около номера Брэйнарда, наблюдая за тем, как уборщица мыла полы. По коридору, поскрипывая лаковыми туфлями, прошел одетый в синий новенький костюм, полнотелый рыжеватый мужчина средних лет с пышными усами.

- Гуд морнинг, мистер Тренч, - улыбаясь, раскланялся он с англичанином.

- О, сенк ю! - живо обернулся Тренч, с любопытством меряя взглядом с ног до головы рыжеусого господина, - ви мне знайт?

- Как же вас не знать, мистер Тренч? - остановился незнакомец. Меня, так сказать, познакомил с вами сам мистер Брэйнард... Разве вы меня забыли?

Англичанин сморщил лоб. Потом, как бы вспомнил, смущенно заулыбался:

- О, простите мне, мистер...

- Пятаков Петр Петрович, - подсказал рыжеусый господин, улыбаясь и почтительно кланяясь. - Так сказать, потомственный русский дворянин и помещик...

- Олл райт! - воскликнул англичанин. - Пиетр Пиетровиц... Я вас не вдруг узнавайт...

- Ничего, - добродушно усмехнулся рыжеусый. - Вспомнили же...

- Ви здесь жил? - спросил Тренч.

- Ну да, - кивнул рыжеусый. - Я здесь живу, в этой гостинице. Вон мой номер, - махнул он рукой в неопределенном направлении. - Не угодно ли, мистер Тренч, ради приятной встречи, так сказать, спуститься со мной в ресторанчик и, так сказать, выпить коктейль, виски или водки, что угодно?

- О! - улыбаясь и прижимая руку к сердцу, закивал головой англичанин. - Спасыб болшой... Мне нелза ходит туда...

- Нельзя ходить туда? - переспросил рыжеусый господин. - Ну что же, и не надо... Мы закажем в мой или в ваш номер завтрак. Хорошо, мистер Тренч?

Хотя и плохо, но все-таки англичанин понимал своего русского собеседника. На его приглашение выпить он решительно замотал головой:

- Но!.. Но!.. Пить нелза... Но!..

- Немножко, мистер Тренч, немножко...

- Немножка?..

- Чуть-чуть, - показал полпальца рыжеусый. - Вот столечко, так сказать.

- Цут-цут можна, - кивнул англичанин.

Уборщица, помыв номер Брэйнарда, заперла дверь и ключ передала Тренчу. Тот сунул его в жилетный карман.

Из приоткрытой двери номера, напротив, тонкий голос запел:

Плыви, моя гондола-а,

Озаренная луной.

Раздайся баркарола

Над сонною ре-екой...

Рыжеусый покосился туда и громко закашлялся.

- Отлично, мистер Тренч, - сказал он. - Где же мы выпьем, у меня или у вас?

- Мне, - ткнул пальцем англичанин в дверь своего номера.

- Очень хорошо. Гут! Послушайте, - подозвал рыжеусый горничную и сказал ей, что принести им из ресторана.

* * *

Напоив до потери сознания англичанина, Розалион-Сашальский вынул у него из жилетного кармана ключ от номера Брэйнарда, и приоткрыв дверь, передал его прохаживающемуся по коридору маленькому улану. Сфорца подозвал Яковлева, шепнул что-то и сунул ему ключ. Тот кивнул головой. Взяв в своем номере гитару, Сфорца вошел в комнату хорошенькой горничной. Оттуда вскоре послышался девичий смех, взвизги.

И в то время, когда Розалион-Сашальский занимался с пьяным англичанином, а маленький граф развлекал горничную, Яковлев вытащил из номера Брэйнарда огромный светло-желтый кожаный чемодан...

* * *

Через час в гостиницу вернулся Брэйнард. Его встретил совершенно трезвый секретарь.

- Все в порядке, Томас? - спросил его Брэйнард.

- О'кей! - весело воскликнул Трэнч. - Хотя случилось довольно комическое происшествие.

- Какое же? - заинтересовался Брэйнард.

- Чемодан из вашего номера стащили.

- Все-таки стащили?.. Расскажи, как это случилось?

Тренч подробно рассказал обо всем, что с ним произошло.

- Я сразу понял, что этот господин с рыжими усами жулик. Я дал возможность ему делать все, что ему хотелось. Он начал меня спаивать. Я притворился пьяным. Потом он вытащил из моего кармана ваш ключ и передал его своим двум товарищам... Он остался здесь, а они воровали ваш чемодан. Потом я притворился уснувшим, тогда он ушел от меня.

Брэйнард расхохотался.

- Томас, вы чудесный малый! - воскликнул он. - Вы заслуживаете большой награды. Имейте в виду - вы ее получите в Англии. Ведь так классически провести негодяев - это же чудо.

- Благодарю вас, сэр, - поклонился Тренч.

- Какие из себя эти мошенники?

- Один толстый с рыжими усами...

- Так.

- Второй маленький, с черными усиками.

- Так.

- Третий худой, высокий, рябой.

- Понятно. Этих авантюристов я знаю. Но теперь они во второй раз не полезут... Воображаю, как они раскроют чемодан, набитый простыми камнями. Ха-ха!.. А мешок-то цел?..

- Будьте покойны, сэр, - кивнул Тренч. - Вот, - откинул он подушку на своей кровати. Там, под подушкой, лежал большой кожаный мешок, закрытый двумя замками. - Я с него глаз не спускаю. А если б кто коснулся, то познакомился б вот с этой штукой, - вытащил он из кармана браунинг.

- Молодчина вы, Томас! - крепко пожал ему руку Брэйнард. - Я вам обязан, и вы за все получите мою благодарность.

XXII

К январю 1919 года частями Первой Конной армии был полностью очищен от белогвардейцев Донбасс.

Теперь перед Первой Конной ставилась задача - во взаимодействии с VIII армией нанести решительный удар по остаткам белой армии, находящимся в Ростове.

До Ростова хотя и не особенно далеко, но подступы к городу сильно укреплены. Деникинцы сюда стянули отборные казачьи и офицерские полки, много артиллерии. Кругом курсировали бронепоезда. Англичане подбросили танковые отряды.

Шестого января 11-я кавалерийская дивизия Первой Конной армии совместно с 9-й стрелковой дивизией при активной поддержке советских бронепоездов взяли Таганрог. Белогвардейцы бежали к Ростову.

* * *

Хотя до рассвета еще и далеко, но небольшое село Милость Кураки уже живет суматошной жизнью.

В маленьких оконцах нахохлившихся соломенными заснеженными крышами низких хат мерцают огни. По улицам под яростный лай собак с шумом и криком проходят конные Части. Звонко ржут кони. Скрипит морозный снег под санями и телегами обозов...

Ворошилов и Буденный остановились обогреться и отдохнуть в большой, просторной хате. Здесь шумно и весело. Вокруг жарко натопленной печки стоят, грея руки, начдивы, комбриги, военкомы, заскочившие сюда на минуту получить дальнейшие распоряжения. То и дело слышатся взрывы смеха.

- Эй, Мироненко! - кричит весело кто-то. - Что у тебя уши-то мотаются, как у лягавой? Ай, отморозил?..

- Это он их в воде размочил, - отвечает кто-то, смеясь.

Сидящих за столом над картой Ворошилова и Буденного окружила группа командиров.

- Товарищ Ворошилов, объясните, пожалуйста... - задает один вопрос.

- Товарищ Буденный, скажите... - перебивает его второй.

И Ворошилов, и Буденный терпеливо отвечают на каждый вопрос, объясняют задачи, поставленные перед той или другой частью.

На улице вдруг возникает частая ружейная стрельба. Несколько пуль с взвизгом влетают в хату. Кто-то, заскрежетав зубами, простонал.

- Ранили! - крикнул чей-то тонкий голос.

На ходу одеваясь и надевая шапки, все ринулись к дверям, столпившись у порога.

- Спокойствие, товарищи! - закричал Ворошилов. - Спокойствие!.. Без волнения!.. Выходите по одному.

Возня у порога прекратилась. Ворошилов с Буденным вышли из хаты последними. Ординарцы уже держали под уздцы разгоряченных лошадей. Кони взволнованно танцевали, косясь на крики и выстрелы.

- Ну-ну, что ты волнуешься? - похлопал по шее свою Волгу Ворошилов и, коснувшись носком левой ноги стремени, взлетел в седло. Волга ринулась по улице. Буденный на своем Казбеке догнал Ворошилова. Все остальные начдивы, комбриги и военкомы следовали за ними.

Они проехали квартал. То там, то сям по селу вспыхивала трескотня ружейной перестрелки. Серая мгла ночи светлела - начинался мутный рассвет. Где-то кричали " ура".

- В чем все-таки дело? - придерживая кобылу, спросил Ворошилов, оборачиваясь. - Ничего не пойму.

- Может быть, разрешите выяснить? - выдвигаясь из толпы командиров, спросил Прохор, который также только что приехал к Ворошилову по Делу.

- Выясните, товарищ Ермаков, - согласился Ворошилов. - Нам нет, конечно, нужды ехать всем. Мы подождем здесь... Только, прошу вас, будьте осторожны.

- Не беспокойтесь, товарищ Ворошилов, - сказал Прохор. Пришпорив коня, он помчался в темь, туда, где трещали выстрелы.

Но в селе теперь стало спокойно, выстрелы слышались уже где-то вдалеке. Выехав из села, Прохор увидел во мгле рассвета мчавшегося навстречу всадника. Он резко натянул поводья. Жеребец от неожиданности присел на задние ноги.

- Кто? - крикнул Прохор, наставляя наган в сторону неведомого всадника.

- А ты кто? - остановился и тот.

В голосе почудились знакомые нотки.

- Сазон, ты? - неуверенно спросил Прохор.

- Я, а ты кто?

Прохор засмеялся и поехал к нему.

- Что ж, Сазон, не узнаешь? А тож друг...

- О, Прохор Васильевич! - обрадовался Сазон и подскакал к Прохору. Здорово, товарищ военкомдив!

- Здравствуй! Что за стрельба?

- Беляки хотели на нас врасплох напасть. Да номер не прошел... Бросились мы на них в атаку, отогнали... Многих чертей порубали, а многих в плен позабирали... Одного я своего станичного забрал в плен... Помнишь, тогда к тебе приходил-то, Мишка Котов?.. Так вот я его, сволочугу, поймал... Ха-ха!.. Говорит, что среди пленных должны быть еще наши станичные...

- А почему сейчас-то идет стрельба?

- Да это так уж, для острастки, - засмеялся Сазон. - Так вот Котов говорит, что командиром полка у них был Максимка Свиридов... Вот гад!.. Чин у него уже войскового старшины... Ежели не убили, то, может, тоже в плен к нам попал...

- А где пленные? - спросил Прохор.

- А вон ведут, - обернувшись, указал Сазон на бредшую в утренней мгле толпу пленных, конвоируемую конармейцами.

- А ты куда направляешься?

- К товарищу Буденному послан с рапортом, - сказал Сазон.

Он уже намеревался было мчаться, но, заметив выезжавшую из села кавалькаду всадников, остановился.

- Никак, товарищ Буденный?.. - угадывал он. - Он и есть... и товарищ Ворошилов тоже...

Сопровождаемые ординарцами и адъютантами, к Прохору и Сазону подъезжали Ворошилов и Буденный.

- Так что тут происходит, товарищ Ермаков? - спросил Ворошилов.

Прохор рассказал.

- Вот участник атаки, он может вам подробнее рассказать, - указал он на Сазона.

⇐ Предыдущая 30 31 32 33 34 353637 38 39 Следующая ⇒