Конец ознакомительного фрагмента! 8 страница

— Он мне не брат, — отрезала я.

Фантини понимающе хохотнул.

— А-а, ясно-ясно! Не хочешь признавать, что ваши предки вступили в брак, — он энергично закивал головой. — Это нормально, ты знаешь? То есть, — Дино, тараторя, сел удобнее и замахал руками в такт вылетающим изо рта словам, — я читал об этом. У мамы полно книг на эту тему! Она любит изучать психологию подростков. Так что не загоняйся даже, все в полном порядке. Это пройдет.

Я по-доброму рассмеялась над тем, как он переполошился и с какой удрученностью изъяснялся. Мотнув головой, Дино закусил нижнюю губу и улыбнулся, посмотрев вперед.

— Говоря другими словами, ты надо мной подтруниваешь? — Он неожиданно скорчил страшную рожицу и в шутку напал, заставив меня упасть на спину и закатиться смехом.

Нависнув сверху и удерживая вес одной рукой, Фантини тоже захохотал. Он все намеревался меня защекотать, но, я, весело смеясь, выставляла ноги и руки, чтобы помешать ему. Я была в курсе, что группа однозначно перемывала нам косточки, но мне было все равно. Главное — сейчас я никого из них не видела и ничего от них не слышала.

Зато громовой голос преподавателя по танцам пропустить мимо ушей было невозможно.

— С первой парой определились, — строго сообщил он всем нам, входя в светлое царство искусства. — Уже хорошо.

Дино и я вскочили на ноги, бросившись поправлять и одергивать свои одежды. Девчонки кругом ахнули. Да и я, как только взглянула на хореографа, не смогла удержать рот закрытым. Как можно было, когда в центре внимания оказался широкоплечий и накаченный самец?.. Загорелая кожа его рук была забита множеством разноцветных татуировок; средней длины волосы на затылке стягивала резинка, а виски были почти полностью выбриты. Учитель был одет в свободные черные брюки для спорта и простую серую майку без рукавов, что доходила ему до середины коленей.

Пройдя к зеркалу, жеребец продемонстрировал мускулистую спину, а, повернувшись к нам, представился:

— Добрый день! — он однократно хлопнул в ладоши. — Меня зовут Дарио Корса, и я буду учить вас танцевать.

***

Утром Алистер меня подвез. Мама тогда бежала за мной сзади до самой подъездной дорожки и умоляла меня образумиться и подать-таки заявление на несчастного пьяницу, ранившего меня на стадионе. К счастью, она была не на шутку увлечена уговорами, поэтому у нее не вызвало никаких подозрений то, что мы с ее пасынком спокойно сели в одну машину. Я махнула ей ручкой, через силу улыбнувшись, за что Алистер меня отругал. Он не повышал на меня голоса, но отчитывал, и в тот момент я вдруг превратилась в провинившуюся маленькую девочку.

Сидеть так близко к Шеридану в салоне автомобиля было настоящим испытанием. А также сплошным мучением было вдыхать аромат его сильного тела, в котором смешались запахи миндаля, темного шоколада, рома и еще, конечно, свежий запах лосьона после бритья. Я любила, когда пахло этим лосьоном, потому что Алистер всегда только им и пользовался.

Пока мы ехали, ни один мускул на его лице не дрогнул. Он даже на меня ни разу не взглянул! Быть может, Алистер и волновался, но никак этого не выдавал. Почти всю дорогу в салоне преобладала томительная тишина, поэтому мне пришлось под конец пути включить музыку. По радио играла песня Троя Сивана «My My My! »

{Сияй, бриллиант,

Не заставляй меня ждать еще один день,

Потому что я не могу противостоять страсти,

Ты знаешь это также хорошо, как и я.

А теперь перестанем убегать от любви,

Убегать от любви.

Давай остановимся, милая,

Давай перестанем убегать себя самих.

От себя самих…
Давай остановимся, милая.

О Боже, Боже, Боже!

С тобой я умираю каждую ночь,

О Боже, Боже, Боже!

Я восхищаюсь твоим каждым движением. }

Мне казалось, что Алистер сжимал руль судорожно — до ломоты в суставах, а костяшки его пальцев побелели. Сводный брат немного прибавил скорости. Помнится, я тогда еще подумала, что лишь про себя называла Шеридана так — больше никому не позволяла считать нас с ним родственниками.

{Искры летят, ёжик волос.

Твой язык зажат между моими зубами.

Давай сделаем это медленно, нет-нет, быстрее.

Тебе это нравится также, как и мне.

А теперь перестанем убегать от любви,

Убегать от любви.

Давай остановимся, милая,

Давай перестанем убегать от себя самих.

От себя самих....

Давай остановимся, милая. }

Слова той песни я помню до сих пор почти наизусть. Она нам подходила. Нашим отношениям. Она должна была что-то говорить Алистеру, должна ведь была что-то доносить до него. Простые слова известного австралийского музыканта выражали мои собственные чувства, и я надеялась, что не мне одной так думалось.

Ничего такого по дороге в школу все-таки не произошло, как бы я ни горела желанием. Алистер просто высадил меня на парковке, а зрелые ученицы показательно облизывались на него. Я с грустью и замешательством смотрела вслед его стильному внедорожнику, потому что прежде чем уехать Алистер пронзил меня умоляющим взглядом.

{Это должна быть последняя ночь,

Самая последняя ночь, которую мы проводим не вместе.

Мне принадлежит это сокровище,

Это сокровище.

О Боже, Боже, Боже!

С тобой я умираю каждую ночь,

О Боже, Боже, Боже!

Я восхищаюсь твоим каждым движением. }

После всех дисциплин и танцкласса я подпевала Трою Сивану в своих наушниках. Мне вообще не хотелось запускать какой-нибудь другой трек в плеере. И в ожидании машины, которую уже послал за мной отчим, я коротала так время. Ничего не поделаешь, Дино был вынужден задержаться в библиотеке, а Элен игнорировала меня весь день. Вероятно, из-за того, что объект ее срасти выдвинул на первый план меня. Невинная шалость в больнице с моей стороны была несправедливой, я не отрицала этого. И мое поведение у нас в саду сегодня тоже было далеко от совершенства. Но я зареклась использовать Дино в собственных целях. Мне стало понятно, какой он человек. Теперь я хотела, чтобы он стал моим другом, ничего большего. Однако это вовсе не означало, что Фантини прибежит к Элен, когда уложит у себя в голове, что шансов у него со мной нет.

Я убрала наушники в рюкзак вместе с плеером, и как раз в эту минуту рев мощного двигателя заставил меня повернуть голову. Черный элегантный автомобиль премиум-класса поравнялся со мной и плавно затормозил. Один из постоянных водителей Гералда вышел из машины и, обойдя ее, открыл мне заднюю дверь. Я не успела ни нырнуть в салон седана, ни заглянуть внутрь, поскольку громоподобный и железный голос, который я уже слышала сегодня чуть раньше, назвал мое имя.

— Джоселин! — учитель Корса беспечной, уверенной походкой двинулся в мою сторону.

Подойдя, зеленоглазый красавчик поднял большой палец вверх.

— Ты отлично поработала, — положительно отозвался он о репетиции, которая длилась почти до половины пятого вечера.

Я давно так не уставала, но мне было очень приятно получить поощрение хореографа. Он оценивающе меня оглядел, будто видел впервые.

— У тебя весьма неплохая пластика. Ты танцевала раньше? — спросил он, и я в ответ отрицательно качнула головой. — Балет? Художественная гимнастика? — учитель вновь скользнул взглядом по мне.

И снова мое молчаливое «нет».

— Ты уже думала, что хочешь делать, когда закончишь учебу? — расправив могучие плечи, поинтересовался со всей серьезностью новоявленный фаворит женской половины нашей школы. — Уже знаешь, в какой колледж будешь поступать?

Я открыла рот, чтобы сказать, что ничего пока не планировала, но у меня вдруг перехватило дыхание, а слова застряли в горле. Задняя дверь со стороны водителя открылась, и из машины выбрался Алистер Шеридан собственной персоной. Он кивком головы поздоровался с учителем Корса, а затем оперся на крышу угольно-черного седана.

— О, тебя ждут, — воспитанно ответив на жест Алистера, прокомментировал его появление Дарио.

Я буравила сводного брата вызывающим взглядом, пока тот молча не дал указания мне сесть в машину, и сам скрылся внутри. Мне пришлось попрощаться с хореографом; хоть он и сделал вид, что все в порядке, но полные любопытства глаза его выдавали.

— Зачем ты приехал? — выпалила я, когда машина тронулась с места.

Алистер показательно оглядывал школьный двор из окна автомобиля.

— А куда делся твой прыщавый дружок? Я думал, он все время ошивается возле тебя.

— А-а-а! Так ты решил проконтролировать, с кем я вожусь? — повторяя за ним, я также ответила вопросом на вопрос.

Шеридан цокнул языком, по-прежнему не глядя на меня, хоть мы и сидели очень близко друг к другу.

— Не-а, — по-ребячьи отпустил он.

— Зачем же тогда?

В ожидании его ответа я напряглась, а сердце в груди гулко застучало от нетерпения и бешеного волнения. Я пристально следила за его движениями: за взмахом его великолепных каштановых ресниц, за тем, как раскрылись его полноватые красивые губы, за тем, как длинными пальцами он постучал по циферблату наручных часов.

— Мне захотелось позаботиться о своей сестренке, — будничным тоном заявил Алистер.

Я уже было предприняла попытку развернуть его лицо к себе и возмутиться, потому что никакие мы с ним не брат и сестра! Но тут он глубоко удивил меня, когда провел большим палец по моей ноге, от щиколотки до колена и обратно. Алистер совершал это действие снова и снова незаметно для водителя, что управлял тачкой с непроницаемым лицом. Я все время косилась в его сторону, чувствуя, как, о боже, мокнут мои трусики! Шеридан даже и бровью не повел. Он пялился в окно всю дорогу, доводя меня до исступления тем, что изредка ладонью скользил мне под клетчатую юбку. Он трогал только ее край, но и этого было достаточно, чтобы мне перестать чувствовать свое сердце на мгновение. В остальное время оно беспорядочно сотрясалось и металось в груди, от приятного волнения перехватило дыхание. Алистер ничего больше не предпринимал, однако и такие простые маневры вызывали во мне истинную эйфорию.

Седан въехал в ворота и припарковался у гаражной двери. Тот час же Шеридан убрал руку и, даже на один несчастный миг не встретившись со мной взглядом, покинул автомобиль. Я смотрела завороженно, как по пути к дому он снял с себя пиджак. Я часто и взволнованно задышала, стоило и водителю выйти из машины. Пришлось взять себя в руки почти в эту же секунду, так как он уже оббежал капот и взялся за ручку моей двери.

{«Что это сейчас было? »} — крутилось у меня в голове.

Я была в восторге, вела себя как влюбленная глупая малолетка. И чувствовала себя так же.

ГЛАВА 14

{Алистер}

— А здесь стены оставили серыми, — низкорослый мужчина, ответственный за ремонт в квартире, прошел вперед меня в одну из двух спален, — как вы и просили, синьор.

Я промолчал и кивнул головой, продолжив осматривать комнату за комнатой. Я поймал себя на том, что пытался найти какой-нибудь изъян, но его не было. Ремонтная бригада не совершила ни одной ошибки, но, впрочем, было глупо на это рассчитывать — отделку в квартире нужно было всего-то усовершенствовать, а не создавать заново. Хозяин снимаемого мною жилья еще до подписания договора просил не выбрасывать ничего из мебели, и меня она вся, в принципе, устраивала. Не было только кровати в большой спальне, но это оказалось плюсом: я выбрал ее для себя сам.

Мне, на самом деле, было не так важно, какую обстановку желал сохранить владелец этого жилья. К счастью, по условиям договора аренды я имел право добавить собственные детали в интерьер, изменить цвет стен в некоторых комнатах, повесить шторы и жалюзи там, где я считал это нужным сделать. Мне просто хотелось, чтобы здесь было уютно для меня самого. А все остальное — не принципиально для квартиры в хорошем доме, пусть и далеко не новом, зато расположенном в самом сердце Рима. А собственное место для автомобиля в подземной парковке и круглосуточное дежурство консьержа — приятный бонус. Я не хотел оставаться в отцовском доме больше ни дня, потому как творил в последнее время черт знает что! И с удовольствием переехал бы сразу в наши апартаменты в районе ЕВРО, если бы не мог, но, увы, их уже сдали другим людям, после того как мы с папой съехали. Я часто думал о том, что, может быть, и не стоило ему приобретать виноградники на юге Италии — тогда он, в конце концов, стал бы просто неинтересен для Моники, ведь для нее он был бы недостаточно богатым. Роскошный особняк, штат прислуги, несколько шикарных автомобилей, отцовские банковские счета и регулярный шопинг в модных столицах мира — это все, что удерживало Монику возле моего папы.

Но ее дочь… Ее дочь была другой. Мне было сложно в этом признаваться даже самому себе, поэтому я хотел сбежать. Снова. Да, я плохо поступал с Джо.

Облокотившись спиной о старинный пустой сервант и окунувшись при этом в свои мысли, я пропустил как минимум половину объяснений бригадира. Он все толковал о качестве сделанной работы и о том, что его парни расставили все предметы мебели правильно. Голова у меня была как в тумане, поэтому я согласился с ним, поблагодарил и проводил до двери. Я оплатил все затраты и услуги рабочих ровно по контракту, ничего не был должен, но напоследок-таки сунул сотку в нагрудный карман рубашки бригадира. Он тут же засиял ярче полуденного солнца и, наконец, заспешил попрощаться.

Я ждал целую вечность, когда же останусь наедине. Сварил себе кофе в турке, потому что еще не успел прикупить кофемашину, включил музыкальный проигрыватель, встроенный в стену гостиной, запустил песню группы Led Zeppelin и вышел на балкон. Из соседней квартиры пахло апельсинами, шоколадом и сигаретами, как ни странно. Поэтому мне тоже захотелось закурить. Поставив на крохотный стеклянный столик блюдце с чашкой, зажег сигарету. Вокруг журнального стола были расположены три плетеных кресла и, усевшись в одно из них, я выпустил дым из легких густыми клубами. Отпил немного кофе, сделал следующую затяжку и в этот раз задержал дыхание. Выдыхая, я мечтал только о том, чтобы Джоселин вот так же просто можно было отпустить, чтобы она точно так же растворилась в воздухе, как дым проклятой сигареты.

Не знаю, что она сейчас думала обо мне, ведь я с ней вчера даже словом не обмолвился. В машине я намекнул ей на близость самым низким способом, а потом ни за ужином, ни потом за весь последующий вечер не взглянул на нее. Бог ты мой, каким же все-таки ублюдком я был! Мне было тошно от самого себя.

Выудив из кармана брюк смартфон, я первым делом пролистал телефонную книгу до заветного имени. Она была подписана у меня просто — {Джо. } Я хотел написать: {«детка», «крошка», «любимая»}, но не мог. Пальца сами набирали текст с извинениями, но я быстро удалял оба раза сообщения неотправленными. Какого черта со мной происходило?! Я вел себя словно мальчишка, влюбившийся впервые. Я сходил с ума, и временами мне это даже нравилось.

Непокорная, своенравная. Строптивая, непослушная. Взбалмошная, сумасбродная.

Ей делать-то и ничего не надо было, чтобы я сбрендил. Такие мне нравились. Такие меня заводили с полуоборота.

Поразительная, необыкновенная. Эффектная, женственная. Соблазнительная, пленительная. {Но не моя. }

***

{Джоселин}

Мама настаивала на том, чтобы сразу после школы я села за дополнительные уроки. Она поздно спохватилась, ее дочь выросла и больше не слушала ее указаний. Я закрылась у себя в комнате, как только пришла домой. Матери не понравилось то, что я «не соизволила даже поприветствовать» ее. Если мы сегодня еще не виделись, это не значит, что я обязана кланяться и приседать в реверансах перед ней. Не хотела я никого видеть и никого слышать. Прижав подушку к груди, я просидела на кровати очень долго, пялясь в занавешенное окно. Сегодня Алистер не отвез меня на занятия и за мной не приехал. Девчонки в школе только раздражали меня сильнее, подходя с расспросами о «сексуальном братишке». Фу! Нет, он не приходился мне братом! Он приходился мне человеком, которого я обожала. И я невесть как ревновала Шеридана, даже к тем дурнушкам, которым с ним ничего и никогда не светило.

Дабы заглушить громкий и противный голос матери, которая без конца жаловалась на меня Гералду, я врубила колонки на полную. Легче мне все равно не становилось — трек в исполнении Джулии Майклз выворачивал душу наизнанку.

{Оставайся там, не подходи,

Мне нужно побыть одной, я вчера тебе об этом сказала,

Просила сбавить обороты,

А потом вновь увидела тебя.

Может, сделаем это завтра? (Сделаем это завтра? )

Но ты уже проник

Мне под кожу.

И я ответила тебе поцелуем.

Всё идёт наперекор моим взглядам,

Но я этого хочу, да. }

К черту хандру! Поднявшись с постели, я отсоединила свой телефон от колонок, на скорую руку завязала волосы в высокий хвост, схватила свой миниатюрный рюкзак и, выйдя из комнаты, побежала вниз по ступеням. Клара перехватила меня у парадных дверей.

— Это принесли сегодня, — сказала она, спрятав одну руку за спину, а другую протянула вперед.

Я выхватила быстро из ее ладони розовый конверт. Это оказалось письмо с приглашением на свадьбу Маркуса Ферраро и Каталин Катана. Этого не могло быть! Он все-таки на ней женится! Улыбка до самых ушей не сходила с моего лица еще очень долго. Я отказалась ехать с водителем, и мать из-за этого еще больше встревожилась. Гералд просил, в конце концов, оставить меня в покое. Я была с ним полностью солидарна. Мама действительно достала со своей заботой и нравоучениями до самых печенок! Ей стоило вспоминать о дочери почаще еще до того, как она загнала моего несчастного отца в могилу.

Маркус женится на Каталин… Я с ним была знакома только заочно, однако уже могла сказать, что он мне нравился — хотя бы тем, что оказался более решительным, нежели Алистер. Маркуса ведь не смутила разница в возрасте с Каталин. Да, их семьи не воссоединялись, однако у меня была стопроцентная информация, что родители Каталин так и не дали своего благословения на ее отношения с Маркусом.

На метро я доехала до центра. Правда, попала в вечерний час-пик. Я не привыкла к такому скоплению людей, в крошечном Орвието чаще всего было тихо, спокойно и… скучно. Я знала, что буду возвращаться туда до конца своих дней, чтобы навещать отца, но жить там уже не смогу. Столичная жизнь меня в некотором роде избаловала, глупо было бы отрицать. Но дело было еще в том, что там никого не осталось, к кому я хотела хотя бы просто приезжать в гости. Меньше чем месяц назад я была твердо уверена, что перееду обратно в Орвието, стоит появиться такой возможности. Но теперь понимала — нет. Не только из-за Алистера. Я вошла во вкус, у меня появились друзья, приятели. Я поняла, что смогу полюбить Рим. И, не спеша прогуливаясь по его красивым улочкам, я теряла всякие сомнения на иной ход событий.

Алистер жил в историческом центре города, потому мне выпал шанс обозреть тут все собственными глазами. Проходя мимо Пантеона, я задумалась над тем, что читала об этом месте когда-то: влюбленные пары могут заказать здесь обряд венчания. Бурная фантазия представила нас с Алистером вместе перед падре, который соединит нас навеки в таком потрясающем и чудесном месте.

{Хватит…}

Подростком я часто листала журналы, яркие глянцевые страницы которых пестрили фотографиями «вечного города». Оттуда я узнавала и о новостях столицы, и о самых популярных местах среди туристов. Поэтому я была готова в очередной раз увидеть целое скопление людей вокруг фонтана Треви, желающих бросить в его воды монетку. Но, как и писали в журналах, он вправду поражал своей мощью и небывалыми размерами. Я и задержалась бы здесь, если бы не спешила кое-куда. Я специально вышла на пару остановок раньше, чтобы было время хорошенько все обдумать. Развеяться мне помогал колорит Рима. Стены ветхих домов повсюду расступались, представляя взору одну знаменитую достопримечательность за другой. А безмолвные узкие улицы прятали от глаз вездесущих туристов разнообразие тратторий, и из этих кафешек с домашней кухней пахло настолько аппетитно, что у меня заурчало в животе.

Как и в любой другой туристической мекке, здесь тоже нападали прямо из-за угла уличные торговцы с предложениями. Сплошь и рядом мне попадались продавцы цветами и таксисты, которые навязывали свои услуги особенно настойчиво. Но душистые букеты были ни к чему, а на такси я никогда не тратилась — ни в прошлой жизни, ни в этой. Не привыкла платить за такие недешевые удовольствия. Какой бы меня ни представлял Алистер, мне все еще было нереально сложно избавиться от склонности не пускать деньги на ветер. Я не могла вести себя как моя мама, не могла быть такой как она. Даже если бы очень того захотела.

Наконец-то я добралась до многоэтажного старомодного здания, построенного по меньшей мере в середине прошло века. Пространство красных кирпичных стен частично было обвито плющом. Зелени вообще по всей территории было много: кругом цвели и благоухали всевозможные растения, рядом с домом были посажены яблони и другие фруктовые деревья. Свежий газон у дома был пострижен ровно и гладко, как и кусты розовых роз на плотных белесых клумбах.

— Ваше имя? — строгим тоном спросила старенькая бабушка-консьерж и окинула меня недоверчивым взглядом поверх круглых очков.

Я назвалась и сообщила номер квартиры, напомнив ей, что уже приходила раньше. Консьерж вспомнила меня не сразу, однако через пару минут мой образ, очевидно, вспыхнул в ее памяти, и тогда она согласилась пропустить меня наверх и не звонить при этом Алистеру с предупреждением. Холл многоквартирного дома делился на две половины, левая половина отличалась высокими окнами, правая — доской объявлений и почтовыми ящиками, которые занимали практически всю стену. На кафельном полу лежал чистый узорчатый ковер, который, казалось, купили только на днях. Наверх вела широкая мраморная лестница, разделенная на две части, а уже со второго этажа на следующие можно было добраться только по ажурной винтовой лестнице. Мое восхождение все не заканчивалось. Знатно запыхавшись, я поблагодарила всех святых за то, что Алистер не снял квартиру на самом последнем этаже — восьмом.

Переведя дух и собравшись с мыслями, я постучала в дверь. Пальцы дрожали, и потому я даже была рада, что Алистер мне не открывал. Его, вероятно, не было дома. Он перевез вещи и сразу же поехал в офис? Конечно, зачем ему было оставаться и осматриваться. Он не был таким человеком. Работа для него всегда оставалась священной. Неожиданно я осознала, что погрузилась в собственные мысли, словно в глубокую темноту. Я ничего не слышала ровно до этой секунды: оказалось, там, за дверью звучала ритмичная музыка. Сюда доносился дружный топот, раздавались веселые голоса. Я повернула ручку, и, разумеется, дверь не была заперта.

Я зашла в прихожую, бросила неаккуратно рюкзак на комод с сиденьем, а потом прошла вглубь квартиры. Здесь воздух был пропитан мужчинами: невообразимым количеством тестостерона, потом, мускусными ароматами и бесконечной энергией. О-о, да, их тут было бессчетное множество — блондины, брюнеты, шатены, рыжие, Исайя, Алистер… Тот, кого я желала видеть не только сейчас, но и всегда, заметил меня. Брови Шеридана удивленно поползли вверх, его лицо вытянулось. Приятель, с которым он беседовал до того, как появилась я, тоже посмотрел в моем направлении. Он вскинул руку с бутылкой вверх и, оценив мой вид, присвистнул. Глаза этого рыжего придурка зажглись голодным блеском.

— Хей, парни! — крикнул он задорно. — Признавайтесь, кто вызывал стриптизершу?

Я машинально стрельнула глазами на свои голые ноги, юбку в черно-красную клетку и простые белые кеды. Дружок рыжебородого пошляка повис у него на спине и также окинул мое тело дерзким взором.

— Ох, школьницы — моя самая извращенная фантазия, — гадко облизнулся он и переглянулся с другими парнями.

Оглушительная музыка продолжала греметь из динамиков на всю катушку, но веселье было прервано, потому что все с любопытством воззрились на меня. Алистер остался стоять как статуя. В ладони он хватко держал стакан с недопитой янтарной жидкостью и льдом внутри. Обстановку сумел разрядить Исайя, внезапно вырвавшийся вперед остальных своих товарищей и выбросил обе руки кверху, а затем заговорил громко и успокаивающе.

— Стоп-стоп-стоп, тупицы! Это Джо! Джоселин. Младшая сестренка хозяина вечеринки.

Алистер помотал головой, словно выходя из-под гипноза. Он подтвердил слова Исайи, но глядел по-прежнему на меня. В глазах у него потемнело, в них застыла какая-то безотчетная тоска. Я и не попыталась замаскировать разочарование, вызванное тем, что Шеридан признал нашу с ним родственную связь. Которой не было, черт бы всех побрал!

— Никто не против, если я присоединюсь к вечеринке? — с искусственной беззаботностью я сделала пару шагов к скоплению похотливых зевак.

Алистер открыл было рот, чтобы приказать мне ехать домой, по всей видимости, но я не сочла нужным взглянуть на него. Теперь он — хотел того или нет — должен был играть по моим правилам. А сегодня я собиралась развлекаться всю ночь. Кроме того, ни моя мать, ни его отец не будут волноваться обо мне, ведь мы с Алистером же {родня}.

Парни ликующе загудели в унисон, и каждый попытался подобраться ко мне поближе, чтобы представиться. Рыжий товарищ Шеридана с густой бородой оказался самым наглым, в чем я лично нисколько не сомневалась. Он приблизился первым и поспешил представиться.

— Скотт. Ты же говоришь по-английски? — по его акценту я предположила, что он родом из Дублина, как и Алистер. Вскоре новый знакомый это подтвердил: — Мы с твоим братом учились вместе в школе.

Я пожала его протянутую крепкую ладонь.

— Очень приятно. Я Джо.

С необычайным интересом и некоторой жадностью Скотт вглядывался в мое лицо; периодически его взор нахально впивался в разрез блузки. Шелк плотно облегал тело, и я очень надеялась, что ничего лишнего Скотт не увидит. Мне постепенно становилось все менее комфортно, поэтому, к счастью, он развернулся к друзьям и стал называть мне их имена по очереди:

— Это Брэди! — Скотт указал на кареглазого хрупкого парня, который не был похож ни на кого из присутствующих своей щуплой комплекцией. — Конан. Финн. Бэйли. Мартин. Шон. Пэдди. Томас. Адам. Вэнс…

Ирландец сообщал мне имена членов их огромной компании с головокружительностью скоростью. Я пыталась запоминать, но все тщетно. Спустя минуту из головы все вылетело. Исайя спонтанно пришел на подмогу, отогнал от меня Скотта и прочих возбужденных бездельников, схватился за мои плечи и проследовал со мной до кухни. Маринелли отвлек меня шутками, распугал всех моих поклонников и вручил мне коктейль собственного приготовления.

— Хороший получился сюрприз, как думаешь? — встав напротив, спросил Исайя и сложил руки поверх футболки с надписью « [Manchester United] ». — Я собрал вместе лучших школьных друзей вон того болвана, — сощурившись, он по-хулигански указал пальцем на Алистера, изредка поглядывающего на нас, но держащегося почему-то в стороне. — Они играли в одной команде по футболу. Всякое бывало, как мне рассказывал твой братишка, — Исайя на миг запнулся, — но они почти никогда не ругались и не дрались.

Каким же козлом был Шеридан. Нерешительным козлом.

— Ты молодец, — я опустила на его плечо свою ладонь и осторожно сжала. — Я была бы безумно рада такому сюрпризу. Уверена, и мистер морозилка тоже счастлив, просто он не умеет проявлять эмоции, как это делаешь ты.

Откинув голову назад, Исайя Маринелли залился звонким смехом. Однако он сделался серьезным слишком быстро и, неотрывно рассматривая мое лицо, произнес:

— Жаль, что ты не дала мне даже шанса.

ГЛАВА 15

{Джоселин}

Я почувствовала себя так, будто меня облили ушатом холодной воды. Исайя не позволил мне сказать в ответ ни слова — его вдруг позвали, и он тут же ретировался. Я еще несколько долгих минут провела в одиночестве, размышляя над случившимся. Тем не менее затем меня отвлекли ребята. Конан (кажется) протянул мне рюмку текилы и, счастливо скалясь, наказал выпить. А Брэди поставил передо мной солонку и блюдечко с тонко нарезанными дольками лайма. Я выждала пару секунд, а после повернула голову туда, где, как и прежде, стоял Алистер. Смотря на него с вызовом, я насыпала немного соли на руку, слизнула ее, а потом взяла рюмку из рук Конана и резко опрокинула в себя ее содержимое.

О Господь! Текила цеплялась иголками за язык и небо, обжигала горло. Болезненно поморщившись, я передернула плечами. Парни единодушно заржали. Исайя нежданно оказался рядом; он заботливо положил мне кусочек лайма в рот, и я съела его целиком. Конан мгновенно принялся наливать мне следующую порцию, а Исайя, вытащив из заднего кармана джинсов розовый конверт, точно такой же, какой был у меня, потряс им в воздухе. Маринелли обрадованно анонсировал свадьбу Маркуса Ферраро, которого он назвал братом, и его невесты. Поднялся торжествующий вой, стаканы налились чуть ли не доверху. Раздались одобрительные возгласы и звуки чоканья.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 7 8910 11 Следующая ⇒