Глава 40. ЛИДИЯ ХОФФМАН

Глава 40

ЛИДИЯ ХОФФМАН

Вяжу ли я для себя или для кого‑ то другого, моя страсть к вязанию дает мне возможность выразить себя в творчестве и получить удовольствие от плодов собственного труда.

Рита Э. Гринфедер, редактор, журнал «Стиль вязания»

Маргарет решила пойти вместе со мной на встречу с доктором Уилсоном. Он получил все результаты анализов и медицинские отчеты, и, кажется, в диагнозе была какая‑ то неточность.

Как всегда немногословный, доктор как бы между прочим упомянул, когда меня выписывали из стационара, что попросил коллегу еще раз посмотреть мою биопсию. Подозреваю, что такая новость должна была вселить в меня надежду. Но в душе я была уверена, что моя опухоль злокачественная.

– Не будь такой пессимисткой, – тихо бубнила мне Маргарет, пока мы сидели в приемной.

В тот день наша очередь была последней, еще один верный признак моего прогноза, но я ничего не сказала об этом Маргарет.

Вместо этого я откинулась в кресле и закрыла глаза, желая отключиться от всего мира. Легко было моей сестре быть оптимисткой. Это же не ее жизнь, не ее болезнь, не ее неминуемая смерть. Я не могла избавиться от мысли, что она думала бы, если бы мы поменялись местами. Я запихала слова назад к себе в глотку, чтобы не напомнить ей, как она прибежала ко мне со своими недавними страхами. В таком настроении я тогда пребывала. Я едва сдерживалась, чтобы не наброситься с упреками на весь мир и на всех, кто находится со мной рядом. Человеком, который получил порцию моего гнева, как ни печально, был Брэд, а он последний, кто этого заслуживает. Но я отказывалась сожалеть о содеянном, когда мысль о нем приходила мне на ум. Я сделала, что сделала, для его же пользы. Он никогда не узнает, чего мне стоило прогнать его. Я буду нести тяжесть содеянного всю свою оставшуюся жизнь, как коротка бы она ни была.

Другим человеком, которого я очень хотела защитить, была моя мама. И Маргарет тоже. До сего времени мы держали маму в неведении. Мы состряпали историю о том, что мое нахождение в стационаре имеет отношение к рутинному медосмотру. Моя мама слишком охотно приняла эту ложь.

Задолго до того, как я была готова принять неизбежное, в приемную вошла Пегги. На этот раз в руках у нее не было той чудовищно распухшей медицинской карты.

– Доктор Уилсон ждет вас сейчас, – объявила она.

Я не встретилась с ней взглядом, хотя услышала надежду и ободрение в ее голосе. Я считала Пегги подругой, но подобного рода дружба не давала привилегий. Она удивительно ровно относилась ко всем пациентам доктора Уилсона. Я понимала, как тяжело, должно быть, ей тоже. Ей так часто приходилось молча стоять рядом и наблюдать, как пациенты доктора Уилсона проигрывают свою битву с раковыми опухолями. Такому не позавидуешь.

Маргарет была на ногах прежде, чем я успела отложить свой журнал и взять сумочку. Определенно я не торопилась подтвердить свои самые сильные страхи.

Пегги повела нас в личный кабинет доктора Уилсона. Дипломы о его ученых степенях в рамочках висели по стенам, он выставил новые фотографии своей семьи, словно на креденце[16]. Стол красного дерева сиял полировкой, моя медицинская карта лежала сбоку. До этого я дважды побывала в его личном кабинете, и каждый раз чувствовала опустошение от его известий. Ничего другого я не ожидала и на этот раз.

Доктора Уилсона не было в кабинете, когда мы пришли, но он вошел за нами следом. Моя сестра обменялась с ним рукопожатием.

Доктор Уилсон подкатил свое большое кожаное кресло с высокой спинкой и уселся в него. Он протянул руку к моей медицинской карте, переложил ее в центр стола. Тут он погрузился в молчание, а потом…

– Рецидив рака.

Я не придала своему высказыванию вопросительной интонации. Одна опухоль удалена, но я была уверена, что их будет больше, и они станут расти в местах, не столь доступных, как эта.

– Правда? – спросила Маргарет, и, к моему удивлению, ее голос слегка дрогнул.

Как часто в жизни мне хотелось доказать Маргарет, что я права, а она ошибается. Назовем это соперничеством между детьми одних родителей. Однако на этот раз я бы все отдала, чтобы ошибиться.

Как я говорила раньше, оптимизм проявлять повода не было. Болезнь отказывалась покидать мое тело. Я открыла рот, чтобы объявить, что отказываюсь от дальнейшего лечения. У меня не было ни воли, ни силы, чтобы вести третью по счету битву. А тем более без папы.

– По причине истории вашей болезни, – начал доктор Уилсон, – я счел вдвойне важным удостовериться прежде чем делать какой бы то ни было прогноз. Я послал биопсию к самому лучшему специалисту по раку мозга в стране.

Я затаила дыхание, почти боясь надеяться, уверенная, что известие убьет меня.

– И что он сказал? – спросила Маргарет, съезжая на краешек своего сиденья.

– Она со мной согласилась. Опухоль доброкачественная.

– Доброкачественная, – повторила я, желая убедиться, что не ослышалась. – Опухоль доброкачественная.

– Да, – улыбнулся мне доктор Уилсон, но я была слишком потрясена, чтобы как‑ то отреагировать.

– На этот раз все в порядке, Лидия. У вас больше нет рака.

Он встал и подошел к экрану для просмотра рентгеновских снимков на стене. Он вытащил два рентгеновских снимка из конверта и пристегнул их к светящемуся экрану. Взяв ручку, он указал на одну пленку.

– Это первый рентгеновский снимок, который мы сделали, а этот сделан после операции.

– Вы говорите, что мне не нужно облучение или химиотерапия?

Он покачал головой:

– Для этого нет причин. Я села прямее.

– Это очень хорошие новости, вы так не считаете?

Я была слишком ошеломлена, чтобы согласиться с ним или просто кивнуть. Голос доктора Уилсона отошел на второй план, когда до меня стало медленно доходить сказанное им. Мне снова вернули жизнь.

Я не помню, как встала со стула, но неожиданно оказалось, что я стою. Я закрыла рот рукой и боялась, что вот‑ вот поставлю себя в нелепое положение, залившись слезами. К своему крайнему изумлению, я заметила, что Маргарет плачет. Она встала, обняла меня и зарыдала громче.

– С тобой все будет в порядке, – повторяла она. – О, Лидия, с тобой все будет в порядке!

Доктор Уилсон рассказывал про новое лекарство, которое он мне выписал, и про побочные эффекты, но в тот момент для меня это не имело никакого смысла. Я была слишком счастлива, чтобы обращать на это внимание.

Мы с Маргарет обе перешли от неприкрытых слез к неуместному веселью, и наша реакция была вполне синхронной. Наше хихиканье, наверное, походило на истерическое. Маргарет прикрыла рот кончиками пальцев и старалась не смотреть на меня. Она сделала усилие сконцентрироваться на том, что пытался объяснить нам доктор Уилсон. Это не имело никакого значения. Я знала одно – мне вернули жизнь. Моя прекрасная, удивительная жизнь снова была в моем распоряжении.

Не успели мы выйти из врачебного кабинета, как я подумала о Брэде.

– Маргарет, – сказала я, схватив сестру за руку, когда моя первая радость иссякла. Мы стояли у лифта. Маргарет наверняка услышала страдание в моем голосе, потому что улыбка сползла с ее лица.

– Что?

– Брэд… Я так жестоко обошлась с ним, когда он хотел помочь.

Маргарет явно хотелось закричать мне «А что я тебе говорила? », но сказала только:

– Поговори с ним.

Мне ужасно не хватало Брэда, и я очень хотела позвонить ему, но не могла. Он еще дважды делал попытки навестить меня, пока я лежала в стационаре, но я отказывалась видеть его. Он попросил медсестру передать мне письмо. Я знала, что если прочту его, то он заставит меня отказаться от своего решения, поэтому попросила ее унести письмо, не распечатав его.

Позднее медсестра вернулась и рассказала мне, что Брэд все еще ждал ответа и ей пришлось сказать ему, что я не стала читать его письмо. Теперь все это кажется мелодраматичным и бессмысленным. Я вполне могла разрушить самые многообещающие отношения в моей жизни.

– Я могу попытаться поговорить с Брэдом, но не знаю, выслушает ли он меня.

Я не стану его винить, если он никогда больше не пожелает меня видеть. Единственной моей надеждой было то, что он не сможет игнорировать меня, когда будет доставлять товар в мой магазин.

Солнечным ранним утром вторника я снова вернулась в свой бизнес. Я даже не стану объяснять тот трепет, с которым я входила в свой магазин и переворачивала табличку «Закрыто» на «Открыто». Даже шум стройки на противоположной стороне улицы не мог испортить мое хорошее настроение.

Реальность вмешалась в эту идиллию в виде перечня инструкции от доктора Уилсона. По всей видимости, я была хорошим кандидатом на лечение новым препаратом для предотвращения роста рецидивирующих опухолей.

Мое утро было постоянно занято, так как покупательницы устремились в магазин, и все с вопросами, почему меня не было почти целую неделю. Оказалось, что многие из них узнали, что я вернулась, – одна покупательница позвонила другой, другая – третьей и так далее. Даже не могу описать, как я была довольна. Маргарет проявила максимум энергии, чтобы помочь, держа магазин открытым большую часть дня, но мои покупательницы привыкли иметь дело со мной.

Маргарет, кажется, понравилось работать в магазине. Всего три месяца назад я и представить не могла, что буду тепло думать о своей старшей сестре. Я была ей так благодарна за все, что она для меня делала.

В полдень, когда в магазине наступило временное затишье, я с нетерпением бросала взгляды в витрину надеясь заметить Брэда. Когда большой коричневый грузовик подкатил и остановился напротив цветочного магазина, я почти бегом выскочила из двери. Но шофер доставки был вовсе не Брэд.

– А где Брэд? – не удержалась я от вопроса. Заменивший Брэда оглянулся через плечо на мой резкий вопрос.

– Брэд больше не работает на этом маршруте.

– Что значит «больше не работает на этом маршруте»? – требовательно спросила я.

Было ощущение, словно тротуар стал прогибаться у меня под ногами. Я не могла поверить, что Брэд совершил такой радикальный поступок, как этот.

– Брэд теперь осуществляет доставки в районе делового центра города.

Я поняла, что произошло.

– Он попросил перевода, не так ли?

Шофер пожал плечами:

– Я ничего об этом не знаю, простите.

– Вы с ним видитесь? – спросила я, надеясь передать с этим человеком записку для Брэда.

– Не часто.

Он был занят, а я явно отвлекала его от работы, поэтому вернулась в свой магазин, едва волоча ноги.

Я понимала, что поступила с Брэдом плохо. Я оби дела единственного человека, доказывавшего мне свою преданность снова и снова. Мне оставалось только надеяться, что еще не поздно загладить вину.

⇐ Предыдущая 36 37 38 39 404142 43 44 45 Следующая ⇒