Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл после прочтения. Спасибо! 2 страница

Потом мы снова принялись за дело у раковины.

Наконец, когда я рухнула на кровать, Селиан протянул мне еще одну бутылку воды и сказал:

— Выезд в десять, в «Лоран Тауэрс» не любят опозданий.

Я хотела сказать ему: во-первых, отвалить, и во-вторых, что для меня было очень плохой идеей остаться на ночь. Но я не была полностью уверена, что смогу смотреть в лицо своему больному отцу после всего секса, который у меня был, и не с моим новоявленным бывшим парнем. Мне даже не нужно смотреть в зеркало, чтобы понять, что я выгляжу совершенно оттраханой, с потрескавшимися, опухшими губами, следами щетины, покрывающими каждый дюйм моей красной кожи, и тремя следами укусов на шее — не говоря уже о том, что мои глаза были безумно пьяными, и не от виски, которое я выпила несколько часов назад.

Неохотно написав папе, что переночую у Милтона, забралась на кровать Селиана и закрыла глаза. Чувствовала себя сиротой в этом мире. Никто не знал, где я, и единственный человек, который заботился обо мне — папа, — не мог мне особо помочь, так как почти не выходил из дома.

Тогда-то я и решила, что не стану рассказывать Роберту Хамфри о своем разрыве с Милтоном Хейсом. Папа поставил все свои надежды на моего парня, рассчитывая, что он позаботится обо мне, как только его не станет. Все нуждались в ком-то, а кроме папы у меня никого не было.

Селиан скользнул в постель позади меня, его набухший член прижался между моих бедер.

Он провел пальцем с огрубевшей подушечкой по моей грудной клетке, вдоль татуировки, которую я сделала в день, когда мне исполнилось восемнадцать.

«Если я кажусь немного странным, это потому, что такой уж я есть».

— Значит, не любишь The Beatles, но тебе нравятся The Smiths. — Его дыхание ласкало мою лопатку.

Я росла с отцом-одиночкой, который работал строителем в Нью-Йорке. С деньгами было туго, и сидеть на полу, слушая его виниловые пластинки, было нашим любимым занятием. Мы читали книги о Джонни Роттене (прим. Джонни Роттен (Джон Лайтон) – экс-солист Sex Pistols) и придумывали заведомо вводящие в заблуждение музыкальные викторины, чтобы скоротать время.

— Осторожнее, ты можешь привязаться, если узнаешь меня получше, — тихо сказала я, глядя в панорамное окно, выходящее на Нью-Йорк.

Селиан начал молча входить в меня сзади.

— Я рискну, черт возьми.

Эта поза напомнила мне место в первом ряду, которое я занимала во время прелюбодеяния Милтона и Элизы. Мои чувства перепутались и завязались узлом. Мое тело ликовало, но в уголках глаз собрались слезы. Я была рада, что парень на одну ночь не мог их видеть, хотя они определенно были смесью счастья от всех пережитых оргазмов и грусти от перспективы вернуться домой завтра утром, чтобы встретиться лицом к лицу с реальностью.

Нет парня.

Нет работы.

Умирающий отец и куча счетов, которые я не знала, как оплатить.

После того, как мы оба кончили, Селиан поцеловал меня в затылок, повернулся на другой бок и заснул. А я? Мне были видны его брюки и очертания толстого бумажника, который, казалось, смотрел прямо на меня.

Мое сердце было одиноким охотником.

И сегодня я позволю ему пировать.

Три недели спустя.

— К ак я выгляжу?

— Нервно. Взволновано. Привлекательно. Мило. Одно из них должен быть правильным ответом, верно? — папа усмехнулся, потирая мои руки.

Я надела белое платье и черные кеды. Элегантно. Сдержано. К тому же сегодня я должна выглядеть серьезно и профессионально. Уложила волосы в свободный пучок, а карие глаза эффектно подвела подводкой. Это не мой обычный наряд — фланелевые рубашки, узкие джинсы и куртки из искусственной кожи. С другой стороны, сегодня мой первый день на новой работе, так что не выглядеть как одна из «Tokio Hotel» было моим приоритетом.

Я погладила папу по лысой голове — разбросанные клочки седых волос рассыпались по ней, как грустные одуванчики — и поцеловала в щеку, где сквозь бледную синеватую кожу проступали вены.

— Ты можешь позвонить мне в любое время, — напомнила я ему.

— О да. Моя любимая песня «Блонди», — он ухмыльнулся.

Я закатила глаза на его дурачество.

— Я прекрасно себя чувствую, Джуд. После работы ты вернешься домой или останешься у Милтона? — Он взъерошил мне волосы, как будто я была ребенком, и думаю, что для него так оно и было.

На середине фразы он снова закашлялся. Вот почему я чувствовала себя немного виноватой за эту ложь. Папа думал, что мы с Милтоном все еще вместе. У моего отца была третья стадия рака лимфоузлов. Он официально перестал посещать сеансы химиотерапии две недели назад. Время утекало сквозь пальцы, как песок.

Врачи умоляли его продолжать лечение, но он сказал, что слишком устал. Читай: мы были на мели. Нужно было либо рефинансировать наш дом, либо отказаться от лечения, а папа не хотел оставлять меня ни с чем — как бы я ни оспаривала это решение. Теперь я чувствовала себя виноватой, ходила со своим одиноким, наполненным тревогой, сердцем, неся его, как сундук, полный золота, — так много ценных, тяжелых, бесполезных вещей внутри.

Мой голос осип от того, как я кричала ему, чтобы он просто продал эту чертову квартиру. И наконец остановилась, когда поняла, что просто подвергаю его еще большей ненужной агонии и стрессу.

— Домой. — Я поцеловала его в висок и направилась на кухню, достать еду, которую приготовила ему на день.

— В последнее время ты проводишь с ним не так уж много времени. Все в порядке?

Я кивнула, указывая на пластиковый контейнер передо мной.

— Завтрак, обед, ужин и закуски. На кровати есть свежие одеяла на случай, если станет холодно. Я уже говорила, что ты всегда можешь мне позвонить? Да. Да, говорила.

— Перестань беспокоиться о своем старике. — Папа снова взъерошил мои тщательно уложенные волосы, когда я вышла из кухни, направляясь к двери. — И не сломай ногу.

— С моей удачей, я в этом даже не сомневаюсь. — Схватила свою сумку, услышав, как папа застонал, устраиваясь в кресле перед телевизором.

Он был одет в ту же пижаму, в которой, как я знала, увижу его, когда вернусь с работы бог знает когда. Большинство людей не стали бы вкладывать деньги в «Нетфликс», когда они были по уши в долгах, но мой отец почти не выходил из дома. До последнего времени он постоянно страдал от тошноты и чувствовал себя крайне слабым. Химиотерапия убила не только раковые клетки, но и аппетит. Единственное, что у него было — это такие шоу, как «Черное зеркало», «Карточный домик» и «Люк Кейдж». Я ни в коем случае не собиралась лишать его единственного развлечения, даже если мне придется искать другую работу вдобавок к этой.

И это та часть, которую вам не говорят о потере любимого человека от рака: не только их съедают заживо. Вы получаете его вместе. Рак крадет ваше время с ними, пирует счастливыми моментами, питается каждой секундой блаженства. Он пожирает вашу зарплату и сбережения. Питается вашим несчастьем и размножается в вашей груди, даже если у вас его нет.

Я потеряла маму из-за рака груди десять лет назад.

Теперь мой отец был следующим, и я ничего не могла сделать, чтобы остановить это.

Поездка из Бруклина на Манхэттен была долгой, и у меня не было с собой айпода. Вот что получаешь за то, что ведешь себя как идиотка и воруешь у незнакомца. Я оставила его, наушники и свои моральные принципы в номере отеля. Неважно. На эти деньги были оплачены два неотложных счета за электричество и наши еженедельные покупки продуктов. И у меня появилось время прочитать все заранее распечатанные материалы о телевещательной компании «Лоран». Штаб-квартира LBC располагалась в гигантском высотном здании на Мэдисон-авеню. Они были одним из четырех ведущих новостных каналов в мире, наряду с NBC, CNN и Fox News. Я согласилась работать младшим репортером в их онлайн-журнале о красоте и образе жизни, что было не совсем моей жизненной целью. С другой стороны, не утонуть под просроченными счетами было приоритетным в моем списке дел.

Я была благодарна за такую возможность и чуть не упала, когда мне позвонили. У меня будет шанс попасть в отдел новостей, просто нужно было пробиться наверх.

На данный момент мне необходимо было убедиться, что сохраню эту работу за семьдесят тысяч в год. Это был не только отличный способ сделать первый шаг к достижению цели; это также могло помочь мне убедить папу пройти еще один курс химиотерапии.

Блог о стиле жизни — метко названный «Кутюр» — располагался на пятом этаже здания, на том же этаже, что и бухгалтерия.

— Они относятся к нам как к не настоящим журналистам, — предупредил меня Грейсон, он же Грей, болтливый парень, который нанял меня. — Сиденья унитаза в этом месте пользуются большим уважением, чем блог красоты и развлечений. А также они получают лучшие задницы, я уверен. Здесь, в бухгалтерии, буквально нет горячих людей.

Я пришла накануне, чтобы забрать свой бейдж, электронную карту и заполнить документы. Работа предлагала медицинскую страховку и бесплатный тренажерный зал. Короче говоря: если бы могла жениться на этой работе, я бы позаботилась о том, чтобы она была счастлива, и каждый вечер делала бы ей массаж ног.

Я приехала на полчаса раньше, поэтому остановилась в кондитерской и купила сладкого на весь этаж. Секретарь, рыжеволосая девушка примерно моего возраста по имени Кайла, уже сидела за своим столом и что-то печатала, когда я вошла. Предложила ей пончик, и она какое-то время изучала меня робким взглядом, как будто я пыталась продать ей незарегистрированный пистолет.

— Они вкусные. Правда. Мы с мамой каждую субботу приезжали из Бруклина на Манхэттен, только чтобы полакомиться ими, — сказала я и улыбнулась.

— Люди здесь, в LBC, не очень общительные. — Она нервно постучала по столу.

— Ну, а я не такая. Поэтому… — Пожала плечами.

Кайла взяла пончик в шоколадной глазури и проводила меня в кабинет. Это был не настоящий кабинет, а кабинка в офисе с открытой планировкой: бежевая на белом фоне и клинически угнетающая своими однотипными пластиковыми перегородками и скрипучими офисными стульями. В каждой кабинке было по четыре стола. Я разделю свою с сотрудниками «Кутюр». Всего нас будет трое.

— Грей будет здесь с минуты на минуту, — сказала Кайла между стонами удовольствия.

Я бросила свой несочетающейся рюкзак под стул, стоявший перед одним из столов без фотографий и безделушек, и выглянула в окно. Отсюда открывался прекрасный вид на отель «Лоран Тауэрс», где я провела ночь с Селианом. Прошло три недели, а мне все еще казалось нереальным, что незнакомый мужчина был внутри меня несколько раз. Еще более странным был острый укол сожаления, который пронзал мою грудь каждый раз, когда я думала о деньгах, которые украла у него. Я поклялась никогда больше так не делать и попыталась убедить себя, что вся эта ночь была не в моем характере.

Грейсон прибыл через двадцать минут. Он выглядел как дитя любви Курта Хаммела из сериала «Хор» и горячего брата твоей лучшей подруги, и был одет как Вилли Вонка. Темно-бордовый бархатный блейзер, в котором он был сегодня, на любом другом смотрелся бы преступно. Войдя, театрально махнул рукой, его глаза все еще были прикрыты огромными очками от «Прада». Он потягивал свой кофе из «Старбакс» и провел мне экскурсию по этажу, который начинал заполняться персоналом. Бухгалтеры и секретари мрачно кивали мне, когда мы проходили мимо.

— Не стесняйся стереть из памяти каждое лицо, с которыми я тебя познакомил, и использовать это пространство, чтобы вспомнить ритуал красоты Дуа Липы, потому что никто из них не разговаривает с нами и не признает нашего существования. Нас незаконно и жестоко депортировали с шестого этажа, также известного как отдел новостей, после инцидента-который-нельзя-упоминать в прошлом году.

Грей опустился в свое кресло и провел пальцами по своим иссиня-черным волосам.

— Это сделало работу над «Кутюр» чрезвычайно сложной, но мы все еще справляемся.

— А что случилось? — Я уперлась локтями в колени.

— Большие боссы потеряли кое-кого важного.

— Какое это имеет отношение к вам?

— Этот кое-кто была нашим боссом, и каждый раз, когда они смотрят на нас, они видят ее. Вот почему они никогда не смотрят на нас.

Я протянула руку и сжала руку Грея, как раз в тот момент, когда с важным видом вошел мой другой коллега. Вернее вошла.

— Ах, мои собратья прокаженные и сообщники по модным преступлениям. — Она протянула мне руку с ногтями, выкрашенными в синий и зеленый цвета. — Меня зовут Эйва.

Я пожала ей руку. Она выглядела лет на двадцать с небольшим и, как и Грей, была шикарной с ног до головы. С загорелой кожей, большими кудрями и кошачьими глазами — плюс красное кожаное мини-платье и винтажные желтые сапоги, — она могла бы составить конкуренцию любой поп-принцессе.

— Это что, наряд биполярной медсестры? — Она сердито посмотрела на мое белое платье.

Открыла рот, чтобы объяснить, что я слежу за модными тенденциями так же, как ее клавиатура, но тут девушка расплылась в улыбке, а Грейсон рассмеялся со своего места за столом, качая головой.

— Платье с запахом и конверсы? Серьезно? — Она вытерла слезы из уголков глаз.

— Что тебя больше беспокоит, платье из комиссионки или кеды? — Я прикусила нижнюю губу.

— Почти уверена, что та часть, где ты выглядишь, как ребенок, увлеченный «Джамбо Джусом», который совершил набег на шкаф миссис Клинтон. У тебя есть имя? — Эйва скользнула взглядом по моему телу.

— Джудит. Но все зовут меня Джуд.

— Хей, Джуд, — пропела она и подмигнула.

— Уверен, что она не слышала этого раньше, Эв. — Грейсон повернулся на стуле к монитору, дважды щелкнув по значку конверта.

Когда мне было лет семь, соседские ребята решили, что я слишком сорванец, чтобы носить такое женское имя. Джудит умерла медленной смертью, кашляя каждый раз, когда мне нужно было заполнить официальный документ.

Джуд может прикоснуться языком к кончику носа и пукнуть подмышками.

Джуд может научить вас кататься на скейтборде.

Джуд знает, как делать водяные бомбочки.

— Кстати, о тревожных вещах, мистер Лоран сделает объявление сегодня в три, так что, может быть, и хорошо, что маленькая мисс Риз Уизерспун одета в такое уродливое платье, что оно должно быть вне закона.

Я бросила взгляд на Эйву, и она щелкнула жвачкой у меня перед носом.

— Он дамский угодник, но не волнуйся, сын сажает его на поводок.

Часы шли, поглощая минуты и втягивая их в целый день, лишенный солнца. Я потратила их на изучение множества тревожных способов заморозить, растопить и стереть целлюлит до смерти. Когда часы пробили три, зазвенел лифт. Но это было единственное, что радовало в данном случае. Время остановилось. Так же как щелканье клавиш, и треск радиостанций по этажу вместе с общей болтовней. По тому, как воздух нависал над моей головой, словно меч, я догадалась, что прибыл мистер Лоран, владелец «Кутюр» и LBC.

Грейсон оттолкнулся от стола и жестом велел нам с Эйвой выйти из нашей кабинки. Я вытерла холодный пот с ладоней о платье.

— Главная достопримечательность здесь. Будем надеяться, что Лоран-старший никого не облапает, а Лоран-младший не уволит нас всех, потому что у него месячные. — Покачивая бедрами, Грей прошел в главный вестибюль.

Я усмехнулась. Значит печально известные нью-йоркские королевские особы, Лораны, были занозой в заднице. Для меня это не имело никакого значения. Очень сомневалась, что они работают на этом этаже или что я их часто увижу. Слышала о Матиасе Лоране, французском магнате. Он казался слишком важным, чтобы болтаться с нами, смертными, на пятом этаже, корпя над отчетами или пробуя образцы новых духов.

Как только мы вошли в уже заполненную приемную, у меня отвисла челюсть. Она упала на пол, и мой язык выкатился изо рта, как красная ковровая дорожка в мультяшном стиле.

«Иисус Христос».

Я практически слышала, как Иисус в моей голове размахивает кулаком: «Перестань произносить мое имя всуе каждый раз, когда вспоминаешь о совершенном грехе». У него была веская точка зрения. В таком темпе мне нужно было бы произнести так много молитв о прощении, что я не закончила бы до своего тридцатилетия.

Передо мной стоял горячий французский турист, который три недели назад творил с моим телом нечестивые вещи, выглядя не менее богоподобным, чем в ту ночь, за одним исключением — теперь он выглядел намного пугающе.

На Селиане были светло-серые брюки, которые, казалось, были пришиты прямо к его телу, белая сшитая на заказ рубашка и грозный хмурый взгляд. Он выглядел готовым обезглавить Кайлу и скормить ее конечности толпе людей, собравшихся вокруг него. Рядом с ним стоял седовласый мужчина на дюйм ниже его.

У Матиаса Лорана были маленькие, черные, пустые глаза — полная противоположность темно-синим глазам его сына. Но на его лице был такой же неодобрительный хмурый взгляд, который заставлял вас чувствовать себя грязью под их шикарными туфлями.

И, вероятно, столько же полномочий, чтобы уволить вашу покорную слугу.

— Давайте перейдем сразу к делу. Технически, это вопрос бухгалтерии, но мы решили пригласить «Кутюр», так как вы, ребята, денежная прорва глубже, чем Кидд Майн (прим. Кидд Майн Шахта – рудник цветных металлов, расположенный неподалёку от Онтарио, Канада), — начал Селиан, глаза-сосульки, которые я называла ирисами, все еще были сосредоточены на экране его телефона.

Мои глаза закатились, а колени угрожающе подогнулись.

У него был американский акцент. Не Французский. Американский. Плавный. Знакомый. Обычный. Он выпаливал фразы со скоростью света. Я слышала его, но не могла понять слова. Шок охватил мое тело, когда кусочки головоломки встали на свои места. Мой грязный секс на одну ночь был моим боссом. Моим лживым американским боссом. И теперь мне предстояло иметь с этим дело — надеюсь, очень долго, потому что я отчаянно нуждалась в этой работе.

Кто-то щелкнул пальцами, и мой взгляд метнулся от лица Селиана к Грейсону.

Он хмуро смотрел на меня.

— Ты выглядишь так, будто изо всех сил стараешься не заплакать или испытываешь по-настоящему сильный оргазм. Надеюсь, что это последнее, и ты испытываешь некое жуткое-слэш-потрясное состояние. Ты в порядке?

Я кивнула, выдавив улыбку.

— Прости. Никаких оргазмов, происходящих под этим платьем. Просто на секунду отключилась. — Вранье. Я была на грани оргазма, просто вспоминая, как хорошо чувствовала, когда Селиан раздвигал мои бедра своими большими мозолистыми руками и погружал свой язык в мою щель.

Затем слова перестали обрушиваться на головы всех присутствующих, как обжигающий душ, и я поняла, что на самом деле есть что-то хуже, чем слышать, как Селиан говорит на своем идеальном американском английском. И это было совсем не то, что слышать его слова. Потому что теперь сосульки были направлены на меня, как взведенный пистолет.

Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Он смотрел на меня ровно секунду, прежде чем его внимание переключилось на Грейсона.

— Я понятно выразился, Грегори? — спросил он.

«Грегори? »

— Совершенно ясно, сэр, — ответил Грейсон дрожащим голосом.

Селиан дернул подбородком в мою сторону.

— Твоя протеже не годится для девушки с обложки.

«Боже. Чертов. Ублюдок».

Мужчина узнал меня, и я это знала. Его глаза загорелись, растапливая лед и становясь темнее в ту минуту, когда наши взгляды встретились. Он помнил, и, наверное, его убивало то, что я здесь настолько, что он хотел закопать меня.

«Я хочу вернуть свой айпод», — сказал ему мой взгляд. У меня было больше трех тысяч песен на этой штуке, и все они были слишком хороши, чтобы тратить их на этого придурка.

— Джуд Хамфри. Младший репортер. Это ее первый день, — почти умоляюще подчеркнул Грейсон. Он непроизвольно двинулся в мою сторону, как будто ему нужно было физически защитить меня от острого на язык монстра в костюме.

Я подавила улыбку, когда поняла, что сказала Селиану, что моя фамилия Спирс. Ну, он определенно не был Тимберлейком. Он был Лоран. Американским монархом до мозга костей. Миллиардером, влиятельной силой, и, судя по нашей единственной встрече, неистовым плейбоем.

«Этот человек был внутри тебя», — мысленно взвизгнула я. «И не один раз. Его член был так глубоко погружен в тебя, что ты кричала. Ты все еще можешь ощутить соленый, землистый вкус его спермы. Ты знаешь, что у него есть родинка на пояснице. Знаешь, какой звук он издает, когда опустошается в женщину».

Я мысленно поблагодарила свой разум за то, что он испортил мои трусики на публике, и кивнула.

— Рада встрече, сэр. — Протянула ему руку, и мое лицо вспыхнуло от смущения, вызванного выбором слов.

Все смотрели на нас, а в комнате было не меньше пятидесяти человек. Селиан — если это вообще было его имя — проигнорировал мою протянутую руку. Вместо этого он повернулся лицом к стоящему рядом мужчине.

— Матиас, есть еще какие-нибудь мудрые слова?

Матиас? Разве это не его отец? Насколько холоден может быть этот человек с ледяными голубыми глазами?

— По-моему, ты затронул все аспекты, — сказал Большой Босс, и у него действительно был сильный французский акцент, так что, по крайней мере, в этой лжи было зерно.

Матиас пристально смотрел на меня, словно мог прочесть на моем лице тайну, которую мы с его сыном разделяли.

Селиан повернулся ко мне, расстегивая запонки и закатывая рукава на жилистых предплечьях.

— Бухгалтерия может вернуться к своей незавидной работе. «Кутюр» так же свободен от этой встречи — хотя и не прощен за свой ужасный блог. Мисс Хамфри? — Он нетерпеливо щелкнул пальцами и уже шагал по узкому коридору, зная, что я буду преследовать его, как щенок, и, без сомнения, наслаждаясь этим фактом. — Нам нужно кое-что уладить.

«Кость, стояк — тоже самое, верно? »

Я бросила на Грейсона умоляющий взгляд: «Пожалуйста, спаси мою задницу». Его взгляд отвечал: «Я бы так и сделал, но мне дорога жизнь».

Я последовала за Селианом по коридору, торопливо шлепая конверсами по полу. Мужчина пробрался сквозь толпу бухгалтеров, затем остановился у углового офиса, открыл дверь, рявкнул: «Вон! » человеку внутри и наклонил голову, приглашая меня войти. Так я и сделала. Он закрыл дверь, и мы остались вдвоем.

Два фута пустого пространства между нами.

Взгляд Селиана говорил о войне.

Что не сулило мне ничего хорошего, поскольку у него были бомбы, а у меня едва хватало палок.

— Куда исчез твой акцент? — спросила я с вымученной улыбкой.

— Куда исчезли мои гребаные деньги? — ответил он тем же легким тоном, но ухмылка на его лице была другой. Греховной.

Мое лицо вытянулось. Я была настолько дезориентирована, увидев его здесь, что совсем забыла, что это тоже произошло.

— Я взяла его, — выдохнула, с трудом сглотнув.

— Ну, я притворялся. — Он имел в виду акцент.

— Так совпало, что я тоже. — Не имела в виду акцент.

Я только что вспомнила пари, которое мы заключили в «Le Coq Tail». Если он не заставит меня кончить, мне разрешалось забрать все его деньги. Честно говоря, я никогда в жизни не кончала так сильно, но не собиралась этого признавать. Не после того, как он во второй раз за день заставил меня почувствовать себя дурой, изобразив дурацкий французский акцент, чтобы сбить меня со следа на случай, если я захочу обменяться номерами.

— Мисс Хамфри, — он хмыкнул с жалостью, как будто я была очаровательной и раздражающей одновременно, словно щенок, писающий на его туфли за две штуки баксов. — Пройдет еще много времени, прежде чем ты перестанешь думать о моем члене каждый раз, когда мастурбируешь в конце долгого рабочего дня под своим дешевым одеялом.

Я убью его.

Я поняла это в ту же секунду.

Может быть, не сегодня и, возможно, не завтра, но это должно было случиться.

Я выдохнула и скрестила руки на груди.

— Прости, что взяла твои деньги. — Мне было неприятно извиняться перед ним, но я должна была сделать это ради своей совести, не говоря уже о моем служебном положении.

Селиан смотрел сквозь меня, как будто я ничего не сказала.

— Я ожидаю, что ты будешь держать язык за зубами по поводу нашей маленькой… — Он замолчал и пробежал взглядом по моему телу, но не так, как будто хотел меня. Скорее, хотел избавиться от меня.

Я захлопала ресницами.

— Вы что, язык проглотили, сэр?

— Нет, но близок. — Мужчина прислонился плечом к двери, заставляя все вокруг бледнеть по сравнению с тем, как сексуально он выглядел. — Твоя киска получила мой язык, несколько раз, на самом деле. А также мой член, пальцы и, честно говоря, все остальное в том номере, на что я мог поместить тебя. Я избавлю тебя от грязных подробностей, потому что, во-первых, ты была там, и, во-вторых, мы будем держаться строго профессионально. Понятно?

«Иисус. Иисус. Иисус»

Ну, и грязный рот у этого парня.

«Леди, если ты не перестанешь произносить мое имя всуе, я подам жалобу на более высокий уровень», — проворчал Иисус у меня в голове.

— А ты не собираешься извиниться? — Я уперла кулаки в пояс.

— За что? — В его голосе звучал неподдельный интерес.

Сколько ему лет? Тридцать? Тридцать два? Теперь, когда я была трезва и смотрела на него сквозь пелену гнева и явного смущения, он уже не выглядел таким молодым.

— За то, что солгал мне, — повысила я голос, чуть не топнув ногой. — За то, что изобразил акцент и сказал, что у тебя самолет домой. За…

— Не то, чтобы это тебя касалось. — Он поднял руку, прерывая поток моих слов. — И не то, чтобы я когда-либо предоставлю тебе еще какую-то личную информацию, учитывая, что ты официально мой служащий, причем младший, — холодно напомнил он мне. — Но на самом деле я улетел во Флориду повидаться с матерью. Не совсем домой. Но и не во Францию.

— А акцент? — Жаль, что я не могу ударить его степлером по голове и сохранить свою работу. К сожалению, почти уверена, что отдел кадров не одобрит этого.

Мужчина потянул за воротник своей рубашки с хищной ухмылкой на лице.

— Мне нравится простой, бессмысленный трах.

— Ты позаботился о том, чтобы я не спрашивала твой номер и не пыталась дать тебе свой. — В этот момент у меня слетел контроль над голосом, и думаю, он знал, что я была в шаге от того, чтобы ударить его прямо в лицо.

Селиан безучастно посмотрел на меня.

— Безумие тебе не идет, Спирс.

— Ну, считай, что тебе повезло, потому что я не собираюсь с тобой ничем обмениваться — ни номерами, ни жидкостями, ни любезностями. — Я развернулась, готовая выскочить за дверь.

Сделала первые несколько шагов, но Селиан схватил меня за запястье и развернул на месте. Его прикосновение послало электрический разряд прямо в мою промежность, что только доказывало, что мой разум был смышлёным, мое сердце было одиноко, но мое тело было просто тупицей.

— Помалкивай, — предупредил он.

Я закатила глаза. Как будто собиралась разослать пресс-релиз о том, что позволила своему боссу затрахать меня к чертовой матери.

— Да, сэр. — Я выдернула руку из захвата, избавляясь от прикосновения. — Что-нибудь еще, сэр?

— Следи за своим поведением.

— А иначе?

— Я сделаю твою жизнь очень несчастной. И буду наслаждаться в процессе. Не потому, что мы спали вместе, а потому, что ты украла мои деньги, бумажник и презервативы.

Честно говоря, презервативы были у него в бумажнике, и я просто забыла их вытащить. Что придавало всему этому дополнительный слой смущения. Я знала, что качусь по тонкому льду, и не хотела рухнуть на дно океана безработицы, поэтому решила сменить тему.

— Я забыла свой айпод в номере. Ты случайно не видел его?

— Нет.

«Черт! »

— Я свободна?

Мужчина сделал шаг назад.

— Надеюсь, мы будем видеться очень редко, мисс Спирс.

— Принято к сведению, мистер Тимберлейк.

Всю дорогу до своей кабинки я хлопала себя по лбу, думая, что хуже уже быть не может. Будущий владелец LBC выглядел царственно мстительным, по-королевски злым и величественно взрывным. Благодаря мне. Я знала, что он будет избегать меня любой ценой. И меня смущало то, что я была опечалена этим фактом, потому что его запах, голос и безумно неуместные вещи, исходящие из его рта, завораживали меня не меньше, чем приводили в ярость.

Когда я вернулась в свою кабинку, моим первым порывом было утопиться в образцах духов. Но как только я вошла, то поняла, что должна кое-что объяснить. Грейсон и Эйва сидели бок о бок, скрестив ноги, и смотрели на меня так, словно я была спецкором National geographic. Все, что им было нужно, — это попкорн.

Грейсон ткнул большим пальцем в сторону лифта.

— Объясни.

— Нечего…

— Мистер Лоран-младший, — вмешалась Эйва, — также известный как режиссер новостей, исполнительный продюсер новостного шоу в прайм-тайм и Лорд Мудрец, никогда не предлагает людям зрительный контакт, не говоря уже о том, чтобы говорить с ними.

«Серьезно? Ха. Да, не может быть! »

— Тебе лучше начать петь, как будто это «Американский идол», а я Саймон Коуэлл, девочка. — Грейсон щелкнул пальцами, ерзая задницей на сиденье. — Я хочу знать, как, когда, где и как долго. Особенно про длинную часть. Дюймы и все такое.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒