ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

В это было почти невозможно поверить. Стригои практически находились рядом с нами, дожидаясь сумерек, когда они смогут окончательно сбежать. По-видимому, в хаосе атаки некоторые стригои заметали свои следы, а другие создавали впечатление, будто они выходили через разные точки кампуса. Разгребая последствия случившегося, никто из нас особенно не задумывался об этом. Защитные кольца восстановили. Стригои ушли — вот что прежде всего имело значение.

Теперь складывалась необычная ситуация. В нормальных обстоятельствах — хотя, конечно, массированное нападение стригоев нормальным никак назвать нельзя — мы никогда не стали бы преследовать их. Тех, кого похищали стригои, обычно списывали как мертвых, и, как заметила моя мать, стражи редко знали, где искать стригоев. На этот раз, однако, мы знали. Стригои оказались в ловушке, что создавало волнующую дилемму.

Ну, для меня лично никакой дилеммы не было. Я честно не могла понять, почему мы уже не в этих пещерах, не вытаскиваем на свет стригоев и не ищем уцелевших пленников. Мы с Дмитрием заторопились обратно, страстно желая начать действовать в соответствии с полученными новостями, но нам пришлось дожидаться, пока соберутся все стражи.

— Не дави на них, — предупредил меня Дмитрий перед тем, как мы вошли в зал, где происходило собрание, которое должно было выработать план действий. Мы стояли у самой двери и негромко переговаривались. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Понимаю, как ты рвешься действовать. Но ты не добьешься своего, если будешь давить на них.

— Давить? — воскликнула я, забыв о том, что нужно говорить тихо.

— Я снова вижу в тебе этот огонь — ты жаждешь разорвать кого-нибудь на части. Именно он делает тебя такой смертоносной в сражении. Однако сейчас нам предстоит не сражение. Стражам известна вся информация. Они сделают правильный выбор. Просто прояви терпение.

Отчасти он был прав. Во время подготовки к собранию мы сообщили все, что узнали, и даже разузнали нечто новое. Оказывается, несколько лет назад один из моройских учителей геологии составил план этих пещер, и теперь мы имели все нужные сведения. Вход находился в пяти милях от задней границы Академии. Самая большая пещера имела в длину около половины мили, ее дальний выход находился на расстоянии примерно двадцати миль от обозначенной на карте грунтовой дороги. Считалось, что оба входа блокированы оползнями, но, учитывая мощь стригоев, расчистить эти оползни для них не составило бы труда.

И все же я не была уверена, что стражи сделают правильный выбор. За несколько минут до начала собрания я бросилась к матери.

— Пожалуйста, мы должны сделать это.

Она осмотрела меня сверху донизу.

— Если и будет послан спасательный отряд, то слово «мы» тут неуместно. Ты никуда не пойдешь.

— Почему? Потому что впервые наша численность так велика, что мы не дорожим ни одним лишним стражем? — Она вздрогнула. — Ты знаешь — я могу помочь. Ты знаешь, что я сделала. До моего дня рождения осталась всего неделя и лишь несколько месяцев до окончания школы. По-твоему, за это время случится чудо? Да, я узнаю кое-что новое, но вряд ли что-то настолько серьезное и важное, без чего я сейчас не в силах помочь. Вам требуется любая помощь, и многие новички тоже готовы сражаться. Возьмем с собой Кристиана, и мы будем непобедимы.

— Нет, только не его, — быстро ответила она. — Нельзя втягивать в эти дела мороев, тем более такого юного, как он.

— Но ты же знаешь, на что он способен.

На это ей нечего было возразить. На ее лице возникло выражение нерешительности. Она взглянула на часы и вздохнула.

— Мне нужно кое с кем поговорить.

Не знаю, куда она ходила, но на собрание она опоздала на пятнадцать минут. К этому времени Альберта уже кратко изложила стражам наши сведения. К счастью, она опустила детали того, как именно они были получены, поэтому не пришлось тратить время на объяснение истории с призраком. План пещеры был изучен в деталях. Последовали вопросы. И потом настало время принять решение.

Я держала себя в руках. До сих пор сражение со стригоями всегда носило характер самозащиты. Мы нападали, только если на нас нападали. Возникавшие в прошлом споры о возможности разработки стратегии нападения всегда заканчивались провалом. Я ожидала того же и сейчас.

Вот только этого не произошло.

Один за другим стражи вставали и выражали свое согласие принять участие в миссии спасения. И я увидела в них тот огонь, о котором говорил Дмитрий. Все были готовы сражаться. Все жаждали этого. Стригои зашли слишком далеко. В нашем мире очень мало безопасных мест: королевский двор и академии. Детей посылают в школы вроде Святого Владимира с уверенностью, что они будут защищены. Теперь эта уверенность рухнула, но мириться с этим мы не собирались, в особенности если могли спасти чьи-то жизни. В груди вспыхнуло жаркое, победоносное чувство.

— Ну, в таком случае... — заговорила Альберта, поведя взглядом вокруг. По-моему, она была удивлена не меньше меня, хотя сама тоже высказалась в пользу миссии спасения. — Мы планируем все детали и выходим. До заката еще остается около девяти часов. Значит, раньше они не уйдут.

— Подождите, — сказала моя мать и встала. Все взгляды обратились на нее, но она и глазом не моргнула. Как всегда, она выглядела неукротимой и уверенной в себе, и я испытала чувство гордости за нее. — Думаю, нам нужно рассмотреть еще один вопрос. Полагаю, следует взять с собой некоторых старших новичков.

Это вызвало выкрики протеста — но их было немного. Аргументы матери мало отличались от тех, которые приводила ей я. Она также добавила, что новичков не следует пускать вперед, пусть держатся позади в качестве резерва — на случай, если стригои сумеют пробиться. Стражи уже были готовы одобрить эту идею, когда она сбросила на них еще одну «бомбу».

— Думаю, мы должны взять с собой и некоторых мороев.

Вскочила Селеста. На щеке у нее был внушительный порез, от чего синяк, который я заметила на ней раньше, выглядел почти как комариный укус.

— Что? Ты сошла с ума?

Моя мать вперила в нее спокойный взгляд.

— Нет. Все мы знаем, что сделали Роза и Кристиан Озера. Одна из главных проблем со стригоями — их сила и быстрота, которые нужно каким-то образом обойти, чтобы их убить. Если мы возьмем с собой мороев, чья стихия огонь, то сможем отвлечь стригоев и, соответственно, получить преимущество, которое позволит одержать над ними верх.

Начались бурные дебаты. Потребовалось все мое самообладание, чтобы не участвовать в них, но я все время напоминала себе совет Дмитрия «не давить». Ну, я просто слушала, однако справиться с чувством неудовлетворенности было выше моих сил. Страшно подумать, чем каждая минута промедления могла обернуться для Эдди и остальных. Возможно, именно сейчас кто-то из них умирает.

— Они полные идиоты, — повернувшись к Дмитрию, прошипела я.

Его взгляд был устремлен на Альберту, спорившую со стражем, охраняющим обычно начальную школу.

— Нет, — пробормотал он. — Смотри. Изменения происходят прямо у нас на глазах. Позднее этот день будут вспоминать как поворотную точку.

И он был прав. Медленно, но верно стражи проникались идеей. Думаю, в большой степени потому, что они так хотели прикончить именно этих стригоев. Это была не только наша битва, но и мороев. Когда мать заявила, что несколько учителей-мороев готовы присоединиться к нам добровольно — все категорически возражали против участия учеников, — решение было принято. Стражи отправляются на охоту на стригоев, и с ними идут морои и новички.

Меня охватило чувство ликования. Дмитрий был прав. С этого момента наш мир начнет меняться. Но не на протяжении ближайших четырех часов.

— Новые стражи прибывают, — объяснил мне Дмитрий, заметив, что я снова в ярости.

— Четыре часа! Стригоям, может, уже понадобилось подзакусить!

— Мы должны существенно перевешивать их количественно, — ответил он. — Должны использовать все доступные нам преимущества. Да, возможно, стригои убьют одного-двух, прежде чем мы до них доберемся. Поверь, я не меньше тебя не хочу этого. Однако, ринувшись в бой без должной подготовки, мы можем потерять гораздо больше.

Кровь кипела. Я понимала, он прав, и, главное, осознавала — от моего вмешательства ничего не зависит. Меня буквально трясло от этого ощущения беспомощности.

— Перестань, — мягко сказал он. — Пойдем прогуляемся.

— Куда?

— Не важно. Просто нужно, чтобы ты успокоилась, иначе будешь не в форме, когда дело дойдет до схватки.

— Да? Ты боишься, что моя темная, безумная сторона проявит себя?

— Нет, я боюсь, что проявит себя нормальная сторона Розы Хэзевей, та самая, которая способна действовать без раздумий, если убеждена, что права.

Я криво улыбнулась.

— Тут есть какая-то разница?

— Да. Эта вторая пугает меня.

Мне захотелось двинуть его локтем, но я удержалась. На мгновение мной овладело желание закрыть глаза и забыть обо всей боли и кровавой бойне вокруг. Мне хотелось нежиться с ним в постели, смеяться, поддразнивать его и чтобы ни он, ни я не беспокоились лишь друг о друге. Это было невозможно. Невозможно.

— Разве ты не нужен здесь? — спросила я.

— Нет. Сейчас в основном дожидаются остальных, а что касается планирования атаки, тут и без меня хватает, кому этим заняться. Во главе твоя мать.

Я проследила за его взглядом. Мама стояла в окружении стражей, резкими, быстрыми движениями показывая что-то на карте. Мое отношение к ней по-прежнему не вполне сформировалось, но, глядя на нее сейчас, я не могла не восхищаться ее преданностью делу. И не испытывала никакого неоправданного раздражения, которое обычно охватывало меня в ее присутствии.

— Ладно, — согласилась я. — Пошли.

Он повел меня по кампусу, описывая большой круг. Последствия случившегося встречались повсюду. Больше всего пострадал, конечно, не сам кампус, а люди, но там и здесь остались следы атаки: повреждения зданий, пятна крови в неожиданных местах и тому подобное. Заметнее всего были изменения в настроении. Сияло солнце, и все же казалось, вокруг сгустилась тьма, тяжелая скорбь, такая плотная, что она ощущалась почти физически. Она была на лицах всех, мимо кого мы проходили.

Я отчасти ожидала, что Дмитрий поведет меня туда, где находились раненые. Он, однако, избегал этих мест, и я догадывалась почему. Там трудилась Лисса, в небольших дозах используя свою силу, чтобы исцелять раненых. Адриан тоже находился там, хотя от него толку в этом смысле было гораздо меньше. В конце концов, они решили, что стоит рискнуть тем, что все узнают о духе. Слишком велика случившаяся трагедия. Кроме того, во время судебного разбирательства о духе многое узнали, дальнейшее распространение этих сведений было лишь вопросом времени.

Дмитрий не хотел, чтобы я приближалась к Лиссе, потому что сейчас она использовала свою магию, а он все еще не был уверен, «захватываю» я ее безумие или нет. Но, по-видимому, предпочел не рисковать.

— Ты говорила, у тебя есть теория о том, как были разрушены защитные магические кольца, — сказал он.

Мы продолжали прогулку по кампусу и сейчас оказались неподалеку от того места, где прошлой ночью встречалось тайное общество Джесси.

А я почти забыла об этом. Когда же сложила вместе разрозненные куски, все стало совершенно очевидно. Пока, однако, никто не задавался этими вопросами. Первейшей задачей было наложить новые защитные кольца и позаботиться о людях. Детальное расследование будет произведено позже.

— Группа Джесси устраивала свои инициации прямо около защитных колец. Ты же знаешь, как кол может разрушить защитные кольца, потому что эти стихии вступают в противоречие друг с другом? Думаю, здесь то же самое. Во время их инициации использовались все стихии, и, по-моему, они тем же способом разрушали защитные кольца.

— Вообще-то в кампусе все время используется магия, — заметил Дмитрий. — И все стихии. Почему ничего такого никогда не происходило прежде?

— Потому что обычно никто не занимается магией прямо над защитными кольцами. Они проложены по краю кампуса, тут не возникает конфликта. Кроме того, мне кажется, играет роль то, как именно используются стихии. Магия — это жизнь, вот почему стригои не могут пересекать магические защитные кольца: она их разрушит. Магия в колах используется как оружие. И точно так же она использовалась в этих пытках. Магия, используемая негативным образом, разрушает магию добра, так мне кажется.

Я содрогнулась, вспомнив мучительное, тошнотворное ощущение, которое испытывала, когда Лисса прибегла к духу, чтобы мучить Джесси; такое... противоестественное ощущение.

Дмитрий посмотрел на разрушенную ограду на одном из участков границы Академии.

— Невероятно. Никогда не думал, что такое возможно, но это имеет смысл. Действительно, принцип тот же самый, что в случае с колами. — Он улыбнулся мне. — Ты много размышляла об этом?

— Не уверена. Просто как-то все сложилось вместе в голове.

Я почувствовала прилив злости, вспомнив идиотское сборище Джесси. Подумать только, как они измывались над Лиссой! Одного этого хватало, чтобы у меня возникло желание дать им хорошего пинка под зад (хотя желания убить больше не было — с прошлой ночи я определенно стала сдержанней). Но учинить такое? Позволить стригоям проникнуть в школу? Как могло что-то столь глупое и мелкое привести к такому ужасному бедствию? Я даже скорее поняла бы, если бы они именно это ставили своей целью. Но нет. Все произошло, потому что в своих поисках славы и популярности они затеяли глупейшую игру.

— Идиоты, — пробормотала я.

Поднялся ветер. Я вздрогнула, на этот раз просто от холода, а не от внутреннего беспокойства. Весна была не за горами, но определенно еще не наступила.

— Давай возвращаться, — сказал Дмитрий.

Мы повернули, и, когда направлялись к кампусу старших, я увидела ее. Ту самую сторожку. Мы не замедлили движения и вроде как откровенно не разглядывали ее, но я знала — Дмитрий так же остро осознает ее присутствие, как я. Что он и доказал, когда чуть позже заговорил.

— Роза, насчет того, что произошло...

Я застонала.

— Я знала! Знала, что так и будет!

Он с некоторым удивлением и испугом посмотрел на меня.

— Что будет?

— Вот это самое. Сейчас ты прочтешь мне лекцию о том, что мы поступили неправильно, что не должны были делать этого и что никогда больше ничего подобного не должно происходить.

До того пока эти слова не вылетели у меня изо рта, я не осознавала, как сильно боялась, что именно их от него и услышу. Он по-прежнему выглядел потрясенным.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты такой и есть. — Думаю, мой голос звучал немного истерично. — Ты всегда хочешь поступать правильно. И если поступаешь неправильно, то потом непременно должен привести все в порядок и снова поступать правильно. И я знаю, что ты собираешься сказать — что такого не должно больше происходить никогда и что ты хочешь...

Остальное мне пришлось проглотить. Остановившись в тени дерева, Дмитрий обхватил меня за талию и притянул к себе. Наши губы слились. И пока длился этот поцелуй, я забыла обо всех своих опасениях, что он назовет случившееся между нами ошибкой. Я даже — хотя это казалось совсем уж немыслимым — забыла о смерти и уничтожении стригоев. Всего на миг.

Когда мы, в конце концов, оторвались друг от друга, он по-прежнему обнимал меня.

— Я не считаю неправильным то, что произошло, — произнес он мягко. — Я рад, что это произошло. Если бы тот миг вернулся, я снова поступил бы так же.

В душе закружился целый водоворот чувств.

— Почему ты изменил свое отношение?

— Потому что перед тобой невозможно устоять. — Чувствовалось, что мое удивление забавляет его. — И... помнишь, что сказала Ронда?

Я испытала еще один шок — когда он упомянул о ней. Но потом вспомнила, какое у него было лицо, когда он слушал ее, и то, что он говорил о своей бабушке. Я попыталась вспомнить слова Ронды.

— Что-то о том, что тебе предстоит потерять что-то...

Нет, точно я не помнила.

— «Ты потеряешь то, что ценишь выше всего».

Естественно, он помнил все слово в слово. Тогда это пророчество вызвало у меня усмешку, но сейчас я попыталась расшифровать его. И поначалу испытала прилив радости: я — вот что он ценит выше всего. Но потом испуганно взглянула на него.

— Постой. Ты думаешь, мне предстоит умереть? Вот почему ты спал со мной?

— Нет-нет, конечно нет. Я делал это, потому что... Поверь, вовсе не из-за этого. Если оставить в стороне конкретику — пусть даже она верна, — Ронда знаешь что хотела сказать? Как легко все может измениться. И в этом она права. Мы старались делать то, что правильно, или, скорее, что, по мнению других, было правильно. Но иногда, когда это идет против твоей природы... приходится делать выбор. Еще до нападения стригоев, глядя, как ты борешься со всеми своими проблемами, я осознал, как много ты значишь для меня. Это изменило все. Я беспокоился о тебе... ужасно беспокоился. Ты понятия не имеешь, как сильно. И стало бесполезно дальше вести себя так, будто я смогу когда-нибудь поставить жизнь любого мороя выше твоей. Как бы неправильно это ни было с точки зрения других, такому не бывать. И тогда я решил, что надо что-то с этим делать. А как только я принял это решение... больше ничего не сдерживало нас. — Он помолчал, как бы проигрывая в уме сказанное и ласково отводя волосы с моего лица. — Ну, не сдерживало меня. Я говорю только за себя и не берусь утверждать, будто знаю, почему ты сделала это.

— Потому что люблю тебя, — выдохнула я.

Это прозвучало как самая очевидная вещь на свете. Ну, так оно и было. Он засмеялся.

— Ты умеешь в одном предложении выразить то, для чего мне понадобилось бы произнести целую речь.

— Потому что все очень просто. Я люблю тебя и не хочу дальше притворяться, будто это не так.

— И я тоже. — Его рука опустилась и нащупала мою. Сплетя пальцы, мы пошли дальше. — Не хочу больше лгать.

— И что тогда будет? Я имею в виду, с нами. Когда все закончится... со стригоями...

— Ну, хотя мне не нравится усиливать твои опасения, в одном отношении ты права. Мы не можем снова быть вместе — в смысле, до окончания учебного года. До тех пор придется соблюдать дистанцию.

Почувствовав легкое разочарование, я, тем не менее, понимала, что он прав. Может, в будущем и наступит момент, когда нам не нужно будет скрывать свои отношения, но вряд ли стоит выставлять их напоказ, пока я учусь.

Под ногами плескалась слякоть. Там и здесь на деревьях пели немногочисленные пока птицы, без сомнения удивленные необычно бурной деятельностью, происходящей при свете дня. Дмитрий с задумчивым видом устремил взгляд в небо.

— После того, как ты закончишь школу и уедешь с Лиссой...

Он не договорил. Я даже не сразу въехала, что он имел в виду. Сердце почти остановилось.

— Ты собираешься попросить другое распределение, ты не можешь быть ее стражем! — догадалась я.

— Для нас это единственный способ быть вместе.

— Но мы на самом деле все равно не можем быть вместе, — заметила я.

— Если мы оба останемся при ней, проблема сохраняется — меня больше будешь волновать ты. А у нее должны быть два стража, целиком и полностью преданные ей. Если я смогу получить назначение при дворе, мы все время будем рядом. И в таком достаточно безопасном месте у стражей более гибкое расписание.

Плаксивая, эгоистичная часть моей души жаждала тут же разразиться жалобами по поводу того, что это далеко не лучший выход, но на самом деле я понимала, что это не так. Идеального варианта не было. Каждый ставил нас перед тяжелым выбором. Я понимала, как это трудно для него — отказаться от Лиссы. Он заботился о ней и хотел обеспечивать ее безопасность со страстью, почти равноценной моей. Однако обо мне он заботился больше и должен был принести эту жертву, если хотел быть в ладу со своим чувством долга.

— Ну, мы действительно сможем видеться чаще, если будем стражами у разных людей, — сказала я. — Сможем проводить вместе отпуск. Если бы мы остались с Лиссой, нам пришлось бы работать в разные смены и практически не видеться.

Деревья начали расступаться перед нами, к сожалению, а жаль, потому что я не хотела отпускать его руку. Тем не менее, в груди потихоньку расцветали надежда и радость. Это казалось неправильным в свете происходящей трагедии, но я ничего не могла с собой поделать.

После всего тягостного времени, после всех страданий мы с Дмитрием, похоже, найдем способ справиться с ситуацией. Всегда существует возможность, что его распределят не ко двору, но даже в этом случае мы время от времени сможем быть вместе. В разлуке мы будем тосковать друг о друге, без этого не обойтись. Но все лучше так, чем продолжать жить во лжи.

Да, так оно и будет. Все тревоги Дейдры о том, как я смогу совмещать конфликтующие аспекты своей жизни, ничего не стоят. Я буду иметь все. Лиссу и Дмитрия. Эта мысль сделает меня сильнее, бесстрашнее — и поддержит во время предстоящей атаки на стригоев. Словно заклинание на удачу, я буду все время хранить ее в глубине сознания.

Какое-то время мы с Дмитрием молчали. Как всегда, нам не нужны были слова. Я знала: сохраняя внешнее спокойствие, внутри он чувствует ту же радость, что и я. Мы уже почти вышли из леса, туда, где нас могли увидеть, когда он снова заговорил.

— Скоро тебе исполнится восемнадцать, но несмотря на это... — Он вздохнул. — Когда все выплывет наружу, многие будут осуждать нас.

— Да, ну и пусть себе.

Уж как-нибудь я справлюсь со слухами и сплетнями.

— И еще я подозреваю, что мне предстоит очень неприятный разговор с твоей матерью.

— Ты, который вот-вот будешь хладнокровно сражаться со стригоям, боишься моей матери?

На его губах заиграла улыбка.

— Она — сила, с которой нельзя не считаться. Откуда, по-твоему, ты получила свою?

Я засмеялась.

— Тогда непонятно, с какой стати ты беспокоишься обо мне.

— Ты стоишь того, поверь мне.

Он снова поцеловал меня под прикрытием последних деревьев. В нормальном мире это была бы чудесная, романтическая утренняя прогулка после ночи секса. Мы не готовились бы к сражению, а все беспокойства касались бы лишь нас самих и тех, кого мы любим. Мы бы смеялись, поддразнивали друг друга и втайне планировали следующее свидание. Мы, конечно, жили не в нормальном мире, но этот поцелуй... С ним легко было вообразить, что мы там.

Мы с неохотой оторвались друг от друга и зашагали к зданию стражей. Впереди нас ждали тяжкие испытания, но с ощущением поцелуя, все еще горящего на губах, я чувствовала, что способна на все.

Даже справиться с целой шайкой стригоев.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒