Владимир Александрович Кузьмищев 9 страница

Легко понять, что в этих условиях перед Кетсалькоатлем Топильцином лежало великолепное поле для " агитационной" деятельности в пользу военного похода против богатых государств земледельцев майя. Несомненно, что Кетсалькоатль продолжал считать себя тольтеком и поход на Толлан счел бы предательством. Более того, судя по сохранившимся памятникам тех времен, Пернатый змей весьма решительно насаждал тольтекскую культуру и, возможно, даже выдавал себя за царствующего правителя Толлана. В величии Толлана он черпал для себя моральную силу.

История не сохранила для нас сведений ни о " методике", ни о " пропагандистском" содержании проделанной Кетсалькоатлем Топильцином работы, но его " агитация" возымела действие: боевые отряды кочевников, объединенные по племенным признакам (то есть по прямому родству), двинулись на Юкатан и в Гватемалу. Так началась уму непостижимая военная операция, во главе которой встал бывший правитель Толлана.

" Грандиозное", " уму непостижимое" - не слишком ли это громкие слова для оценки весьма далеких и к тому же не столь глубоко исследованных событий, кстати, по причине недостаточности сведений о них? Нет! Нет! И еще раз нет!

Что же дает нам право на столь категорическое утверждение?

По памятникам материальной культуры и письменным источникам колониального периода достоверно известно, что в год 8 Текпатль (876 год) правителем Толлана становится Се Акатль Топильцин, принявший также титул (жреческое звание? ) Кетсалькоатля. В результате каких-то внутренних распрей, скорее всего на религиозной основе, хотя не следует забывать, что он был незаконнорожденным сыном основателя Толлана, он был вынужден бежать из своей столицы. Известна такая деталь: за ним была послана погоня; преследователи настигли отряд беглеца в пустыне Синалоа (территория нынешнего штата Мексики с тем же названием, по-видимому, не имеет отношения к этой местности) и полностью уничтожили его, однако сам Кетсалькоатль Топильцин спасся.

Через несколько лет (на рубеже первого и второго десятилетий X века нашей эры) Кетсалькоатль Топильцин вновь появляется на исторической сцене: он оказывается в стране Ноновалько, или долине Девяти рек (по числу рукавов дельты реки Усумасинты, штат Табаско). Известно также название резиденции тольтеков - Тулапан-Чиконаухтлан (столица страны Девяти рек). Можно предположить, что из Толлана сюда перебираются и некоторые из уцелевших сторонников свергнутого правителя. Теперь уже Топильцина зовут К'ук'ульканом - Пернатым змеем на языке майя.

Именно отсюда К'ук'улькан во главе отрядов людей ица начинает свой победоносный поход во владения майя (928 год). Но это не очередной набег кочевников; одновременно снимаются с насиженных мест и другие " люди" (племена); тутуль-шив (двигаются на Юкатан через юкатанскую пустыню), кичэ и как-чикели (уходят в Гватемалу).

В течение нескольких столетий (! ) никто не решался вторгаться во владения грозных и могущественных городов-государств классических майя. Их " городское ополчение" - отлично организованное и дисциплинированное войско - слыло непобедимым. Многочисленные пирамиды, храмы и дворцы внушали не только восхищение, но и страх: они казались неприступными крепостями. Огромные богатства были собраны в руках всесильных правителей и жрецов. Большая плотность населения, сконцентрированного вокруг крупных и малых религиозных центров, создавала впечатление, что обитателям этих земель нет счета и конца.

К'ук'улькан не мог не знать всего этого, и все же он решился. Почему? Видимо, он сумел разобраться в другом, куда более важном явлении в жизни классических майя: благополучие и могущество их государств были уже подорваны изнутри непреодолимыми противоречиями общественного характера, и между городами шла ожесточенная борьба (пусть читатель не подумает, что мы приписываем К'ук'улькану современную научную терминологию; он пользовался иными терминами, понятиями и категориями).

Выступление варваров-кочевников против классических майя было исторически неизбежно. Сама жизнь поставила его на повестку дня. Нужно было уловить подходящий момент. История " поручила" это сделать К'ук'улькану. Именно он двинул в великий поход боевые отряды ица, тутуль шив, кичэ и какчикели.

Поразительно то, что варвары-кочевники приходили именно тогда и именно туда, где им было легче всего одолеть сопротивление классических майя. А если при этом мы вспомним о " технических" средствах ведения войны, которыми они располагали, и измерим по карте пройденные воинами расстояния, станет очевидным, что вся эта гигантская военная кампания могла быть осуществлена лишь по строго и заблаговременно разработанному стратегическому и тактическому плану.

Орды К'ук'улькана прошли пешком тысячи километров! Они несли на себе всю военную амуницию и запасы продовольствия, поскольку у них не было ни вьючных животных, ни гужевого транспорта - они не знали колеса. Они даже не могли использовать пленных для переноски грузов: ведь раба нужно обеспечивать провиантом, и, следовательно, он был совершенно неэффективным и к тому же весьма опасным средством транспортировки груза. В этих условиях мексиканское войско могло продержаться в поле не более трех-четырех дней, а завоевание Юкатана и Гватемалы заняло несколько десятилетий!

Не вызывает сомнений, что К'ук'улькан задолго до начала похода организовал исключительную разведывательную службу. Именно она позволила ему не только спланировать столь невероятное по масштабам, да и по замыслу мероприятие. По-видимому, при разработке своих планов он использовал некое подобие детально и достаточно точно составленных карт. Военная тактика К'ук'улькана была весьма разнообразна. Например, часть боевых отрядов он перебросил на лодках на остров Косумель, откуда в решающий момент высадил " морской десант". Представляется обязательным, что из числа своих приближенных тольтеков К'ук'улькан создал " генеральный штаб", члены которого позднее встали во главе боевых отрядов (почти все военачальники носили тольтекские имена).

Словом, кем бы в действительности ни был К'ук'улькан - в бытность Кетсалькоатля древняя мексиканская легенда называла его великим правителем, реформатором, отцом многих наук и ремесел, - вряд ли найдется в древней истории человечества более гениальный стратег и выдающийся полководец. Это тем более удивительно, что стратегом и полководцем он становится после ошеломляющего падения с вершины " общественной лестницы".

Есть еще одна интересная деталь, заставляющая искренне восхищаться этим поистине удивительным человеком и даже говорить о его своеобразной духовной красоте, если таковая вообще свойственна завоевателям. Эта деталь, эта черта характера К'ук'улькана резко отличает его, скажем, от Атиллы или Чингисхана, с которыми он может соперничать военной славой. Они оставляли после себя груды дымящихся развалин, уничтожая все на пути. Не уступая в жестокости своим собратьям " по ремеслу", К'ук'улькан все же сумел удержать дикое воинство кочевников от бессмысленного уничтожения цивилизации майя. Он был скорее американским Александром Македонским. Причем самым убедительным доказательством в пользу подобного утверждения служат развалины городов майя в Гватемале, завоевание которой проходило без непосредственного участия Пернатого змея, хотя и под его знаменами.

Однако не следует излишне идеализировать нашего героя. Ведь именно с приходом тольтеков на землях майя пышным смертоносным цветком распустился жестокий обряд человеческих жертвоприношений. Он достиг огромных масштабов, и кто знает, сколько тысяч и тысяч людей погибло на жертвенных камнях благодаря этой " заслуге" К'ук'улькана...

В 968 году четыре отряда людей ица вторгаются в северный Юкатан, захватывают город Уук-Йабналь и переименовывают древнюю столицу майя в город Чич'ен-Ица. Их вел в бой все тот же К'ук'улькан. Так заканчивается разгром классических майя. Но, по-видимому, последний этап великого завоевания варварами-кочевниками земель майя проходил уже под руководством не Се Акатля Топильцина, а скорее всего его сына Почотля, унаследовавшего от своего отца вместе с властью и имя Пернатого змея.

... Шли годы. Люди Толлана позабыли трагические события, пережитые их городом, но легенда о Кетсалькоатле, о его проклятье и угрозе вернуться продолжала жить. Много десятилетий спустя под ударами кочевников пал Толлан, исчезла могучая империя тольтеков, но не погибла легенда: по прошествии четырех столетий она жестоко отомстила их далеким потомкам.

Язык и дешифровка

Продолжим разговор о дешифровке неизвестных письмен. Он был прерван на том самом месте, когда выяснилось, что молодому советскому ученому Юрию Кнорозову благодаря разработанной им оригинальной системе числовых показателей удалось доказать, что письменность древних майя была иероглифической. Это важное открытие имело решающее значение для дальнейшей работы по дешифровке. Был указан конкретный и единственно правильный путь, по которому должны идти исследователи в сложном и невероятно тяжелом научном поиске.

Но, прежде чем удалось приступить ко второму этапу дешифровки, на повестку дня неожиданно встал вопрос, который на первый взгляд может показаться не то чтобы странным, а, пожалуй, даже несколько наивным: а известно ли, на каком, собственно, языке написаны интересующие нас рукописи?

Как это ни парадоксально звучит, но при дешифровке неизвестных письмен вопрос о языке, на котором они написаны, в одинаковой степени может быть и решающим, и ничего не решающим.

Сразу же оговоримся: знание языка рукописи - идеальное благоприятное условие для ее дешифровки. Если же письмо является буквенно-звуковым, то есть каждому звуку (или сочетанию звуков) соответствует конкретный знак (или же сочетание) и знаки сами по себе не несут смысловую нагрузку, а лишь передают звуковую речь, дешифровка такого письма без знания языка вообще исключается (по крайней мере, на сегодняшнем уровне научных и технических возможностей). Однако можно привести совершенно противоположный пример (правда, не с буквенно-звуковой письменностью): шумерские тексты были дешифрованы и полностью переведены, хотя вот уже несколько тысячелетий язык шумеров не звучит на нашей планете. На нем никто не говорит, и в этом смысле его никто не знает. Если бы сейчас удалось каким-то чудом воскресить шумера, с ним можно было бы без особого труда сразу же объясниться письменно, однако, если воскресший оказался бы, к несчастью, неграмотным, его пришлось бы в срочном порядке обучить либо шумерской грамоте, либо одному из современных языков (трудно сказать, чему следовало бы отдать предпочтение).

Поскольку развитое иероглифическое письмо - а письмо рукописей майя было именно таким - передает в том числе и звуковую речь, знание языка рукописей приобретало решающее значение.

Все исследователи рукописей исходили из того, что они написаны на языке майя, однако на втором этапе дешифровки вопрос стоял уже не о предположениях на этот счет, а о достоверных фактах, которые подтвердили бы их или опровергли. Ибо для решения самой частной научной проблемы, какой бы незначительной она ни казалась, одних предположений недостаточно. Правда, без предположений, без умозрительного поиска не было бы и самой науки.

Однако вернемся к нашему, как оказалось, не такому уж наивному вопросу: на каком языке написаны интересующие нас рукописи? Есть ли в распоряжении исследователей достаточно достоверные данные, позволяющие утверждать, что неизвестные тексты - это тексты на языке майя?

Естественнее всего предположить, что исследуемые тексты написаны на языке тех, кто пользовался ими, то есть на майя. Это выглядит наиболее логично и убедительно просто. То, что рукописи попали в Европу из Юкатана, территории, на которой в течение многих веков проживали майя, не вызывает сомнений, но ни о чем еще не говорит.

От испанцев было известно, что рукописи составлялись местным жречеством и являлись сферой его деятельности, но и это не может служить абсолютным доказательством того, что жрецы делали свои записи на языке майя. Не только теория, но и практика дает немало примеров, когда культовая служба велась и ведется не на местном языке, не говоря уже о диалектах, а на каком-то особом, иногда даже мертвом языке.

Возьмите, например, католическую религию. В любой стране, где есть хотя бы одна-единственная католическая церковь, служба в ней ведется только на латыни. Но на латыни сегодня не говорит ни один народ мира; латынь уже много столетий причислена к мертвым языкам.

Может быть, и древние майя, вернее их жрецы, подобно католическим священникам, также у кого-то заимствовали свой культовый язык и письменность, с помощью которой он закреплялся?

Цивилизация майя была, несомненно, самой высокой и, пожалуй, самой древней на Американском континенте. Мы говорим " пожалуй" только потому, что, как уже указывалось, пока нет абсолютно достоверных доказательств, подтверждающих прямое родство цивилизации майя с ольмекской культурой самой древней культурой Америки. И все же есть немало весьма убедительных доводов, настойчиво требующих признания древних майя прямыми наследниками ольмеков, и среди этих доводов важное место занимает бесспорное сходство письменных и цифровых знаков, сохранившихся на ольмекских памятниках, со знаками письменности майя. Из этого следует только один вывод: если ольмеки и майя - ступени одной языковой " лестницы", древним майя, " потомкам" ольмеков, попросту не у кого было ни заимствовать письменность, ни тем более писать свои рукописи на чужом языке: они могли писать только на своем языке, на языке майя.

В пользу такого утверждения, наконец, есть и прямые свидетельства самих испанцев. Вот что написал, например, Ланда в своем " Сообщении о делах в Юкатане":

" Эти люди (то есть индейцы мая) употребляли также определенные знаки или буквы, которыми они записывали в своих книгах свои древние дела и свои науки. По ним, по фигурам и некоторым знакам в фигурах, они узнавали свои дела, сообщали их и обучали. Мы нашли у них большое количество книг (написанных этими буквами), и, так как в них не было ничего, в чем не имелось бы суеверия и лжи демона, мы их сожгли; это их удивительно огорчило и причинило им страдание... "

Ланда в " Сообщении о делах в Юкатане" приводит также пример написания упомянутыми знаками нескольких слов. Это слова из языка майя, того языка, на котором они говорили. Следовательно, их письменность была приспособлена передавать устную речь, то есть обслуживала ее. Только теперь, пожалуй, мы имеем достаточно оснований утверждать, что исследуемые рукописи действительно были написаны на языке майя.

Однако на этом, к сожалению, вопрос о языке не исчерпывается. Язык не относится к постоянным категориям. Он невероятно чувствителен к малейшим социально-экономическим явлениям в жизни своего народа и непрерывно изменяется под их воздействием. Но язык не мембрана; он не только улавливает и передает эти изменения, но и закрепляет их в коллективной памяти говорящего на нем народа. Постепенно одни слова отмирают; другие прочно входят в речевой обиход; третьи, полностью сохраняя звуковую и графическую внешность, решительно меняют свое первоначальное значение, передавая совсем иной, порой и противоположный смысл.

Язык живет жизнью народа; вместе с ним он радуется и страдает, строит и разрушает, но, если жизнь народа немыслима без языка, сам язык - история знает такие случаи - способен иногда пережить своего создателя и через многие тысячелетия поведать о нем людям, как это произошло, например, с шумерской цивилизацией.

На языке майя сегодня говорят несколько сот тысяч человек, живущих на Юкатане, а на родственных, весьма близких к нему, диалектах из общей языковой семьи майя-кичэ - почти два миллиона.

Язык сегодняшних майя значительно отличается от языка XVI века, когда к берегам Юкатана подошли корабли испанских конкистадоров. Первые из них под предводительством Франсиско Эрнандеса Кордоба пытались высадиться на Юкатан в 1517 году, однако испанцам было оказано столь решительное сопротивление, что только через четверть века (1541 - 1546 годы) им удалось завоевать земли, принадлежавшие древнему американскому народу.

По записям испанских миссионеров можно составить довольно точное представление о языке майя того периода. Это позволило установить весьма существенную разницу между языком майя XVI и XX веков. Тем более невероятно предположить, что язык текстов рукописей идентичен языку майя XVI века (не говоря уже о современном).

Почему? На это есть много причин.

Прежде всего удалось установить, что рукописи были написаны задолго до прихода испанцев. Об этом говорят календарные даты и форма их написания, характер изображения отдельных богов, совпадающий с с изображениями этих же богов на стелах, датировка которых известна, упоминание отдельных названий городов (например, в Парижской рукописи часто упоминается город Майяпан, что достаточно убедительно привязывает рукопись к периоду гегемонии этого города) и, наконец, состояние рукописей (сохранность " бумаги", красок и т. д. ), что помогает определить их возраст.

Основываясь на этих данных, Ю. Кнорозов приходит к заключению, что Дрезденская рукопись была написана до XIII века (XI - XII); Мадридская до XV (XIV), Парижская - в XIV - XV веках (период гегемонии города Майяпана).

В истории майя XI - XV века были периодом гигантских потрясений, когда на Юкатан одна за другой обрушивались волны событий, резко отражавшихся не только на привычном укладе жизни населявших его народов, но и приводивших к исчезновению целых городов-государств и появлению новых столиц-гегемонов. Это был период ожесточенной междоусобной борьбы и раздробленности, в которую постоянно вклинивались нашествия инородных племен и варваров-кочевников. Язык майя не мог не претерпеть значительных изменений за эти бурные века их истории.

Совершенно очевидно также, что жрецы пользовались для написания своих текстов не современным им разговорным языком XI - XV веков, когда составлялись рукописи, а каким-то особым, " подсказанным" жрецам самим письмом. В чем тут дело? Не впадаем ли мы в противоречие с тем, что говорилось выше?

По сравнению с устным языком письмо всегда является куда более консервативной формой его бытия. Причем консерватизм, сам по себе характерный для письма, к тому же, как правило, искусственно культивируется теми, кому оно доступно. Не забывайте, что речь идет о рабовладельческом обществе, да еще на самом начальном этапе. Следовательно, письменность была достоянием лишь жречества и знати, то есть господствующих классов, которые придавали ей характер чего-то недоступного, сверхъестественного, мистического, превращая письмо в еще одно орудие господства.

Из сказанного можно сделать вывод, что, если рукописи майя и были написаны сравнительно недавно, примерно в XI - XV веках, зато их писали языком, весьма близким или идентичным с древним письменным языком, сложившимся, как полагает Ю. В. Кнорозов, по-видимому, на рубеже нашей эры, а может, и раньше. Отсюда легко понять, что разница между языком текстов рукописей и современным языком майя - по времени их разделяют два тысячелетия! - должна быть достаточна велика. Она, например, может достигнуть такой же степени, как между латынью и, скажем, испанским или французским или между языком Киевской Руси и тем, на котором говорим мы с вами. Язык рукописей мог быть мертвым языком; это была местная " латынь", дальняя, но прямая " родственница" языка народа майя, а скорее всего родоначальница всей языковой семьи майя-кичэ.

Следовательно, современному дешифровальщику необходимо проследить эволюцию языка (как бы сделать " срез" во времени), его грамматики и лексики, на протяжении двадцати столетий! И если верхние слои - язык майя XX века, на котором сегодня говорит этот народ, - лежат прямо на поверхности, нижний слой - язык трех известных нам рукописей - так глубоко зарыт в толщу прошедших веков, что добраться до него кажется делом невероятным. В довершение всего возникает заколдованный круг: чтобы дешифровать рукописи майя, необходимо знать особенности языка, на котором они написаны, а единственным достоверным источником познания этих особенностей и, следовательно, древнего языка являются три упорно молчащие рукописи...

Поиск продолжается

Уже в который раз Юрий Кнорозов просматривает страницу за страницей манускрипты Ланды и других свидетелей и составителей хроник времен испанской конкисты Мексики и Юкатана. Нужно найти хоть какую-нибудь зацепку, пусть небольшой, но подлинный языковой " срез" из более ранних слоев языка майя, предшествовавших испанскому завоеванию.

"... У них есть басни или предания очень предосудительные, - писал в XVII веке испанец Санчес де Агиляр. - Некоторые они записывали, сохраняют их, читают на своих собраниях. Такую тетрадь я отобрал у учителя при часовне селения Сукой по имени Куйтун... "

... " Басни"?.. " Предания"?.. Ну конечно, это первое упоминание о так называемых " книгах Чилам Балам", как сейчас именуются рукописные тексты, записанные индейцами майя еще в XVI веке. О них, например, говорит в своей " Истории Юкатана" Диего Лопес де Когольюдо, автор XVII века. Индейцы писали их на своем родном языке - на майя, но не иероглифами, а латинскими буквами (латиницей). " Книги Чилам Балам" - общепринятое название этих старых текстов, но оно довольно условно. Его возникновение связано со знаменитым чиланом (прорицателем - на языке майя) по имени Балам, который жил в городе Мани во времена испанского завоевания Юкатана, хотя сами " книги Чилам Балам" составлялись, несомненно, позже.

Много " книг Чилам Балам" собрал и исследовал в XIX веке Пио Перес. Он скопировал и опубликовал некоторые из них (1837 год), и они так и вошли в мировую литературу как " Рукописи Переса". " Книги Чилам Балам" были обнаружены и в более поздние времена. Одна из последних находок датируется 1942 годом, когда в столице Юкатана городе Мериде случайно нашли рукописный текст " Песен из Дзитбальче".

Именно они, " книги Чилам Балам", оказали неоценимую услугу в сложнейшей " археологической" работе по выявлению особенностей языка древних текстов, да и по дешифровке иероглифических рукописей майя.

Когда иероглифическое письмо было запрещено испанскими монахами, а древние книги сожжены, индейцы майя стали записывать латиницей в " книгах Чилам Балам" свои пророчества, мифы, хроники, восходящие к древнему периоду истории. Правда, все это оказалось в хаотической смеси с более современными текстами, относящимися к XVI веку, и даже с переводами... из испанских книг.

Юрий Кнорозов тщательно, самым детальным образом изучает " книги Чилам Балам". Он отсеивает нужное от бесполезного, исследует каждую фразу, каждое слово. Наконец, впервые делает перевод на русский язык основных текстов из " книг Чилам Балам", восходящих к доиспанским временам. Тяжелый труд вознаграждается с лихвой, тексты содержат именно то, в чем так нуждался ученый: древние слова языка майя, жреческую терминологию (к тому же " озвученную" с помощью латиницы) - неоценимый материал попадает в руки дешифровальщика!

Теперь уже тексты заново подвергаются полному и всестороннему анализу. Они сопоставляются с современным языком майя и с языком XVI века, и постепенно появляется тот самый многослойный " срез" (подобный археологическому), который разрешает еще одну труднейшую задачу дешифровки.

Юрий Кнорозов изучает грамматику майя; ему удается " препарировать" грамматическую структуру языка, несмотря на ее исключительную сложность, на непривычные для европейца языковые формы и категории. Достаточно привести такой пример: глаголы должны иметь показатели субъекта действия и объекта действия одновременно! Объяснить подобные требования языка майя примером на русском языке совершенно невозможно.

Необычайно сложна и лексика; слова как бы располагаются по различным временным слоям (подобно слоям в археологии), начиная с заимствований из испанского и даже английского языков - " верхние слои", кончая слоями, уходящими в глубь веков, к эпохе, предшествовавшей рождению первых городов-государств майя на рубеже нашей эры.

Эти исследования наглядно показали, сколь наивными были попытки читать иероглифические тексты рукописей на языке майя XVI или даже XIX века.

Песнь о взятии города Чич'ен-Ица

Мы только что говорили о так называемых " книгах Чилам Балам", написанных индейцами на языке майя латиницей. Нет сомнений, что какая-то часть этих текстов переписывалась с иероглифических рукописей майя (скорее всего по памяти), а может быть, и непосредственно с самих манускриптов. Делалось это тайно - индейцам приходилось со всеми предосторожностями скрывать рукописи.

Между прочим, именно это обстоятельство - соблюдение строжайшей тайны вокруг всего, что было связано с иероглифическими текстами, дает серьезные основания предполагать, что и в дальнейшем могут быть обнаружены не только " книги Чилам Балам", но и новые рукописи. Кстати, это уже имело место. Так, в начале нашего века на Юкатане была найдена рукопись майя, тщательно упакованная в глиняном сосуде. Впоследствии она погибла при случайных обстоятельствах, и с нее даже не успели снять копию. Кроме того, при раскопках города Вашактуна (Гватемала) были найдены истлевшие от сырости остатки другой рукописи: разрушенную временем рукопись не удалось восстановить.

" Книга Чилам Балам" из Чумайэля (название селения, где она была обнаружена) сохранила образец эпоса древних майя. В ней неизвестный переписчик записал древнее сказание: " Песнь о взятии города Чич'ен-Ица". Вот оно в переводе Ю. В. Кнорозова:

Такой след оставил владыка Хунак Кеель.

Песнь.

Эй, что достойно нас?

Драгоценная подвеска на груди.

Эй, что украшает доблестных людей?

Мой плащ, моя повязка.

Не боги ли так повелели?

Что тогда оплакивать?

Таков и каждый из нас.

Молодым юношей был я в Чич'ен-Ица,

Когда пришел захватывать страну злой предводитель войска.

Они здесь!

В Чич'ен-Ица теперь горе.

Враги идут!

Эй! В день 1 Имиш

Был схвачен владыка у Западного колодца.

Эй! Где же ты был, бог?

Эй! Это было в день 1 Имиш, сказал он.

В Чич'ен-Ица теперь горе.

Враги идут!

Прячьте! Прячьте!

Так кричали все.

Прячьте! Прячьте!

Это знают бежавшие сюда.

Таков был клич в день 1 Йашк'ин,

В страшный день, 2 Ак'баль, они пришли.

Они здесь! Враги идут!

Был ли кто-нибудь, кто поднялся?

Второй раз мы испытали силу.

Они здесь!

Трижды был праздник наших врагов, наших врагов!

Голод!

Скоро он придет в Чич'ен-Ица, там теперь горе!

Враги идут!

3 К'ан был тот день.

Смотрите! Кто я, говорящий среди людей?

Я покрыт листьями.

Внимайте! Кто я, говорящий в глубине Чак'ан путуна?

Вы не знаете меня.

Внимайте! Я был рожден ночью.

Какими мы были рождены?

Внимайте! Мы спутники владыки Мискита.

Придет конец бедствиям.

Эй! Я вспомню свою дорожную песню.

Теперь горе.

Враги идут!

Внимайте, сказал он, я умираю на городском празднике.

Внимайте, сказал он, я снова приду, чтобы разрушить город врагов.

Это было его желание, мысли его сердца.

Они меня не уничтожили!

Я говорю в своей песне о том, о чем я вспомнил.

Теперь горе.

Они здесь! Враги идут!

Не вызывает сомнений, что " Песнь о взятии города Чич'ен-Ица" сочинил очевидец военного разгрома и крушения этого города-государства. "... Молодым юношей был я в Чич'ен-Ица, когда пришел захватывать страну злой предводитель войска... " - горестно плачет он о страшном нашествии врагов. Автор " Песни" называет нам и имя предводителя, напавшего на его родной город, - " владыка Хунак Кеель".

Однако кто такой Хунак Кеель и почему его войска напали на город Чич'ен-Ица? " Песня", к сожалению, не дает ответа на эти вопросы...

Любой рассказ о майя не может пройти мимо священного города Чич'ен-Ица - одного из самых выдающихся архитектурных ансаблей, созданных человеческим гением. Именно с городом Чич'ен-Ица прежде всего связана целая эпоха в истории народа майя: когда тольтеки захватили власть на Юкатане, город Чич'ен-Ица стал столицей - гегемоном их огромного государства. Именно здесь наиболее отчетливо видно тольтекское влияние. Но храмы, пирамиды и дворцы строили не тольтеки, а майя. Несомненно, что они стремились как можно лучше и точнее выполнить заказ новых правителей, но освободиться от бремени своей многовековой культуры зодчие и строители майя, конечно, не могли. К тому же сами правители, как уже говорилось, не стремились разрушить культуру майя; они скорее сами восприняли ее, естественно внеся в эту культуру характерные тольтекские элементы. Это особенно хорошо просматривается в архитектуре, скульптуре и монументальной живописи майя того периода. Мы не случайно говорим - майя, ибо на Юкатане по-прежнему жила и развивалась культура майя.

Но в пантеоне местных богов главенствующие позиции захватило новое верховное божество - К'ук'улькан, Пернатый змей. Между прочим, то, что имя божества называлось на языке майя, как нельзя более красноречиво свидетельствует, что пришельцы восприняли не только культуру, но и язык майя, иначе зачем им было утруждать себя переводом имени Пернатого змея Кетсалькоатля на чужой язык?

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒