Ложный свет 4 страница

– Возможность поесть без изжоги? – кротко пошутил мастер, сразу с этим потупившись и сплетя вместе тонкие сухие пальцы. – Все когда-то умирают, вот и мой час настал. Но видите ли вы, в чём дело, господин Конструктор, я никогда не был одержим поисками какого-то удивительного или таинственного предмета. Я совсем не из тех, кто знает, чего желает… страстно. Я просто хотел узнавать о быте и жизни наших предков, приоткрывать завесу над их укладом. Так что…

– Ничего страшного. Не все клиенты моего брата осознают, что именно раскроет их дар прежде, чем они с этим встретятся, – подбодрил его с видом знатока Конструктор. – Наверняка там что-то есть, важное, уникальное. Навер…

Демона прервал звук, с которым пожилой археолог с небывалой для его возраста грацией сорвался с места и вылетел из здания факультета в развивающейся над полосатыми пижамными штанами мантией. Прежде, чем Конструктор смог, вытягивая шею, разобраться, куда он завернул, в факультетском гараже загудел только что разогретый колёсник и выехал в противоположном от археологического лагеря направлении.

– Удивительно, как у моего брата это получается, – обратился Конструктор немного растерянно к хозяйке зала. – К нему они же прямо сами бегут в нетерпении расстаться с душами.

Та, смерив его высокомерным взглядом, соизволила ответить:

– Наверняка. Он всё делает по правилам и как должно.

– Наверняка, – крякнул Конструктор с досадой.

Он поднялся во весь рост и, уже не став терять времени на прогулки, мгновенно перенёсся к центральной насытительной станции, что, питаясь от сердца города, направляла потоки всей ликры в Чёрных Дорогах. Это и был Ювелира и Конструктора, и именно над ним они и работали в последние годы. Станцию ещё не ввели в эксплуатацию полностью, и она работала только в тестовом режиме.

Тем не менее сейчас это оказалось лучшим инструментом для того, чтобы наладить ситуацию в городе, так как станция содержала, наверное, самую массовую и точную в современном мире систему контроля и очистки ликры, и если массовые приступы безумия как-то связаны с заражением ликры, а то, что беглецы все находились рядом, в момент помешательства, только подтверждало это.

Открыв дверь в центр управления, Конструктор упёрся взглядов в Шайти.

– Как ты сюда попала и как ты узнала, что здесь буду я? – поинтересовался он.

– Я пятнадцать лет живу с вашим братом, – отдала знак очевидности она. – Я знаю, где в нашем доме лежат ключи и что они открывают.

– А… – замялся Конструктор, оглядываясь по углам комнаты. – Шайти, а где сейчас твои дети?

– То есть, – ещё раз повторил Конструктор, глядя на Шайти и всё ещё не веря в реальность ситуации. – Ты действительно отправила свою тринадцатилетнюю дочь с четырёхлетним сыном на колёснике, через пустоши, в соседний город?!

– Я отправила их в самое безопасное место, какое только есть, – холодно ответила она.

– Во имя Сотворителя! – воскликнул Конструктор, отвернувшись назад к картам и чертежам, чтобы вид Шайти, баюкающей на руках соприкоснувшегося с отравленной ликрой сына, меньше нервировал. – Какое? Какое место? Куда ты отправила детей моего брата?

– Прочь из города, разъедаемого безумием, – прошипела она в ответ. – Прямо сейчас они ещё огибают Чёрные Дороги, но уже очень скоро окажутся далеко отсюда. Ехать Найри будет вдоль железной дороги, так что ближайший попутный поезд их подберёт.

– Это безумие, – выдохнул Конструктор, чувствуя, что самое неприятное в этом разговоре то, что в рассуждениях Шайти есть, и немалая, здравая доля.

– Безумие здесь вокруг! – парировала она. – Подумай о детях, а не о своих страхах! Здесь ликра отравлена, а они слишком маленькие! Они не смогут продержаться без чистки ликры дольше двух суток! А ты знаешь, когда это кончится? Ты знаешь, кончится ли это вообще?

– Нет, – выдохнул демон, скользя пальцем вдоль чертежа ликровых разводок города, – не знаю, но прямо сейчас делаю всё, чтобы это остановить.

Они практически одновременно проглотили нервные обвинения в адрес друг друга, готовые вот-вот сорваться из-за общего напряжения момента, и вслед за ним проглотили желание перевести разговор на повышенных тонах в ссору.

Очень скоро между демоном и женщиной разлилась тонкая тишина, а потом ребёнок пошевелился во сне, и Шайти перехватила его поудобнее, как раз разминая затёкшую усталую руку и одновременно с этим чувствуя, как в груди разливается разведённая в страхе нежность.

– Мастер, – тихо обратилась к демону Шайти со спины, – что будет с моим младшим сыном?

– Мы его вылечим, Шайти, мы всех вылечим, – твёрдо ответил он. – Для маленького Рейя я поставлю сейчас, первым делом, забыв обо всём остальном, фильтр замкнутого оригинального контура для ликры, и мы вычистим его ликру в стандартное состояние. Всё будет хорошо.

– А мы успеем? – вкрадчиво задала женщина вопрос, мучавший её больше всего.

– Что ты имеешь в виду? – обернулся к ней Конструктор.

– Это же очевидно, разве нет? – произнесла она, отойдя на шаг. – Все эти механоиды, они через ликру складываются в одну большую душу и... и он их всех очень скоро заберёт. Всех, как одного.

– Он этого не говорил, – мрачно сказал Конструктор, нервно вцепившись в стол.

– Он многое не говорит, пока полностью не уверен, и меня интересует другое: если мы не успеем выключить из этой сети моего ребёнка, ты прикажешь ему отступить?

– Объяснись, – начал снова злиться демон, и опять из-за того, что подозрения Шайти всё больше задевали и его самого.

– Ты скажешь ему, чтобы он отказался от этого камня? – громким жарким шепотом спросила Шайти. – Он тебя послушает? Ты же ему прикажешь?

– Шайти, родная, – произнёс Конструктор, взяв её за плечи в жесте настолько нежном, насколько позволяли их отношения. – Этот мир так не работает. Я – величайший демон этого мира. Я могу очень многое, могу почти всё. И у меня великая власть над моим братом, я могу отдавать ему приказы, я могу приказывать в его отношении другим, я могу заточить его в темницу, могу высечь, могу отрубить руки, но я не могу, и он не может, не может вообще никто заставить его отказаться от камня, что ему суждён.

Шайти отдала ему знак принятия. Отвернулась, чтобы он не увидел слезу, которую она не успела убрать быстро, отерев щёку о плечо, и тихо заверила его:

– Значит, нужно успеть.

– Я уже наметил, как разделить город на кварталы и перенаправить ликру для того, чтобы защитить тех, кто ещё здоров. Так мы избежим давки у санитарной станции и спасём как можно больше механоидов и там. Но, как ты видишь, персонала у меня нет, и я один. Все, кто мог мне помочь… где-то бегают. Так что… работы на несколько суток.

– А мой сын?

– Шайти, мы поможем ему первому, но я не знаю, как будут развиваться события.

Женщина отвернулась от демона, что-то обдумывая, а затем повернулась к нему опять, резко.

– А если я приведу тебе специалистов по перенаправлению и перекодировке ликры? Возможно, лучших, что знал этот город? – прищурилась она, уже про себя всё решив и перегрузив малыша на руки Конструктору.

– То это сократит время до нескольких часов, – отозвался он, принимая ребёнка, – но…

– Я знаю, откуда их взять, – улыбнулась впервые с момента их встречи в этом месте бывшая агентка. – Я же их сама и посадила.

Получасом позже, оставив ребёнка спать под собранным специально для него ликровым фильтром, Конструктор и Шайти уже стояли под высокими мрачными стенами из грязного красного кирпича Тайкри, самой большой тюрьмы Чёрных Дорог. Снег вокруг них шел пушистый, красиво, но определённо недооценённо, порхая в оранжевых шарах света у уличных фонарей.

– Преступников, пойманных на махинациях с ликрой, – объясняла местные особенности демону, показывая на узкие и высокие, похожие на бойницы, окна, Шайти, – держат в специальных камерах, имеющих собственный замкнутый ликровый контур и отдельный насос. Его чистят также внутри замкнутого контура.

– Ну то есть взломщиков не оставляют со шпилькой в манжете, – дал понять, что следит за мыслью, Конструктор.

– Именно. Значит, мы можем быть уверены, что ментально они в полном порядке, возможно, единственные в это городе. А главное – они все довольно деловые механоиды, так что договориться, я уверена, мы сможем. Тем более с твоими деньгами.

– Да… я готов платить ликровым мошенникам за то, чтобы они шухерили в станции, над которой я работал пятнадцать лет, но… как нам попасть внутрь тюрьмы? – прищурился Конструктор. – Ведь как только работа города пошла не по плану, там сразу сработал аварийный протокол, это точно. Так что здание не пустит никого ни внутрь, ни наружу, пока ему не предоставят ключи нормализации из сердца, а для этого… мы всё должны нормализовать. Выходит замкнутый круг.

– Переместитесь волшебным образом внутрь, – посоветовала, не задумавшись ни на мгновение, Шайти.

– Я могу попасть внутрь стены и погибнуть, – отрезал Конструктор. – Тюрьмы проектируют по нестандартным планировкам… и я бы знал, как перенестись внутрь именно этой, если бы не проиграл право её планировки Ювелиру в карты, – воскликнул демон с досадой, натолкнулся на прямой взгляд Шайти и, спохватившись, перенёс их обоих в рабочий кабинет Ювелира.

– Копии старых проективок на верхних полках, – напутствовала она демона и оглянулась в переделанном кабинете, – что вы здесь делали?

– Долго объяснять, лучше дай больше света, – попросил Конструктор.

Шайти включила масляный свет и подошла к окнам. Она потянулась, чтобы снять простынь с окна. Ткань упала, обнажая вид на главную улицу, освещаемую только безумно трещавшим пламенем пожара. Она вся превратилась в одно гигантское тело толпы обезумевшего народа с дикими глазами, механоидов, готовых растоптать друг друга.

– Нужно очень спешить, – обеспокоенно произнёс Конструктор, уже доставая нужный чертёж и раскладывая его на столе.

Шайти считала так же, только мысли у неё касались вовсе не того, о чём мог подумать демон. Запустив руку под куртку, она вытащила двойной кулон, вторую часть которого подарила Ювелиру, по благословению Конструктора. Она вытянула длинную цепочку, посмотрела на что-то далёкое впереди, какой-то отсвет на крыше соседнего здания, чтобы унять чувства, заставить их онеметь. И, переведя взгляд на почуявшего именно в этот момент беду демона, нажала на копку.

Айннаар вскрикнула от острой резкой боли. Её бросило к столу, где она работала с образцом ликры, и оглушило. Поднявшись на ноги, она повернулась к Ювелиру. Тот отшатнулся от секционного стола, где лежал превратившийся в кровавое месиво труп.

Вся грудь и шея у демона превратились в одну большую кровоточащую рану. Пройдя, скорее, по инерции ещё несколько шагов назад, он наткнулся спиной на стеклянную стену и сполз по ней.

Айннаар бросилась к демону, назвав по имени.

Ювелир открыл глаза, затуманенные болью, и прошептал:

– Как вы себя чувствуете?

– Я? – удивилась Айннаар. – Кажется, я не пострадала.

– Вы можете идти?

– Да.

– Тогда… – заключил демон холодным, действительно пугающим тоном, – тогда бегите.

Колёсник мчался сквозь ночь, выхватывая расположенным на морде фонарём небольшой участок пустошей вокруг. Город с его огнями только-только остался позади, и его свет уже грозился потонуть в непроглядности ночи, когда из подножья небольшой возвышенности, почти из ниоткуда, вынырнул второй колёсник, обдал резким светом носового фонаря, и поездка закончилась. Найри сильно мотнуло в сторону, она ударилась об руль, колёсник встал намертво.

Собравшись с силами, девочка переборола острую боль, вздохнула и подняла глаза. Фонарь её колёсника раскололся и перестал светить, и теперь ей в лицо бил свет из машины, врезавшейся в её. На заднем сиденье проснулся и сразу заплакал маленький Кай, и Найри потянулась к нему.

– Давай, перебирайся ко мне, солнышко, всё хорошо, всё хорошо, – подозвала она брата к себе, обняла, зарывшись лицом в шапку его чуть ли не до белёсого светлых волос, и зажмурилась, чтобы не заплакать. – Тебе не больно?

– Мне страшно!

– Не бойтесь! – раздался голос со стороны врезавшейся в них машины. К ним подошел высокий, худощавый, одетый глупо старик. – Дети? А где сопровождающие вас агенты?

Найри прищурилась:

– Мы одни. Мать выслала нас из города, когда все начали сходить с ума.

– Найри, – выдохнул мужчина, и девочка поняла, что начала смутно его узнавать, он несколько раз приходил к ним в гости. – Найри, ты же дочка мастера Ювелира, демона? А ты – маленький Кай, – обратился он к малышу, – меня тоже зовут Кай. Я – мастер Кайрран.

– Зачем вы в нас врезались? – строго спросила его Найри. – Вы хотите нам сделать плохо?

– Нет, нет, – снизил, отдавая дрожащими узловатыми пальцами знаки спокойствия, мастер Кайрран. – Я просто увидел колёсник агентства городской безопасности и подумал, что мне помогут. Что меня спасут. От… от вашего отца, если честно.

Найри подобралась, и черты её личика затвердели:

– Мой отец собирается вас забрать, и вы решили взять нас в заложники. Угрожать отцу, что убьёте нас, если он отступится.

– Так нельзя! – ответил, перестав плакать и повернувшись в объятиях сестры в сторону старика, малыш. Кулачки его сжались в полной детской уверенности, что он может сейчас же навести порядок. – Так нельзя с ребёнками!

Мастер Кайрран опустил руки. Опустил их и протрезвел от захватившего его панического страха. Его привело в чувство осознание, что такая мысль, мысль угрожать Ювелиру через его детей, действительно промелькнула у него в голове в лихорадке ужаса за собственную жизнь, и теперь он горько устыдился её. Это осознание его ужаснуло.

– Дети, – мягко сказал он, – простите за то, что я вас напугал. Давайте, – он поспешным движением вытер щёки, – давайте подумаем, что нам теперь делать.

– Нужно починить колёсники и ехать к ближайшей станции, – не задумалась над ответом Найри. – Поезд нас подберёт и доставит в ближайший город, а дальше в ближайшем храме нам поможет дядя Часовщик через клириков, а вас в любой библиотеке приютят коллеги. Разве не так?

– Так, но… я не умею чинить колёсники. Я никогда не имел дела с такими серьёзными повреждениями.

– Мы с дядей Конструктором и отцом и Найри, – гордо сообщил маленький Кай, вытерпев, что мастер Кайрран по привычке высморкал ему сопли, – ухаживаем за старым колёсником. Он живёт на сорок третьей улице. Раньше он ничего не мог, а теперь уже шевелятся у него колёса.

– Но сейчас у нас нет инструментов, – прошептала девочка, чувствуя, что теперь сама готова расплакаться. – Мы не дойдём пешком, и нам нельзя назад. Каю только четыре годика, куда ему! Вокруг только темнота!

– Дети, дети, – поспешил их обнять мастер Кайрран. – Давайте не будем спешить отчаиваться. У нас есть свет. В моём колёснике всегда припасены чай в термосе и даже печенье, я же археолог, я часто путешествую туда и сюда. Город недалеко, станция тоже. Солнце обязательно скоро взойдёт и… и…

Он как-то внутренне, как-то в центре собственной души, будто остановился от долгого и изматывающего бега. Он понял и поверил впервые в жизни, что солнце действительно взойдёт. Такая простая и такая бесконечно далёкая мысль.

– У меня когда-то тоже была семья, двое детей, – сказал он, словно извиняясь.

– С ними случилось что-то плохое? – спросила Найри, перебираясь с братом на заднее сиденье и пуская старого археолога внутрь колёсника.

– Нет, – произнёс старик, снимая мантию и укрывая ею детей, – наверное, нет, я не знаю. Они выросли, у них уже собственные семьи, я десятки лет их не видел.

– Почему? – тихо спросил Кай, вытерев мантией нос. – Вы не хотите их видеть?

– Они меня не хотят. Мы поссорились. Кто-то что-то сказал, кто-то о чём-то забыл, кто-то сделал не так, как хотел другой, и одно зацепилось за другое и… я потерял связь со своими детьми. Наверное, это ужасно, а наверное, ужасно не оно, а то, что я и забыл, что потерял это, не знаю… жизнь… какая-то то слишком длинная, то слишком короткая. Не понимаю… не понимаю, как она так прошла.

– Давайте выключим фонарь на вашем колёснике, – предложила Найри. – Он в глаза светит.

– Конечно, – поспешно согласился старик.

Он добрался до своего колёсника, выполнил просьбу Найри и обнаружил себя в тихой простоте пустошей, на просторе и в тишине. Дав себе минутку, он взял термос и печенье, вернулся в колёсник к детям, посмотрел на хронометр на университетском значке, прикреплённом к мантии, и заговорщицки рассказал:

– Через пятнадцать минут вон там взойдёт красная звезда. Её зовут Айкра. Мой дед участвовал в работе над ней. Знаете, я как-то всегда хотел…

Он осёкся. Он всё понял. И это оказалось совсем не страшно.

– Что ты сделала с моим братом, Шайти? – тихо, злобно прошептал Конструктор, приближаясь к женщине, застывшей, как статуя с медальоном в руке.

– Надеюсь, сейчас он уже мёртв, – сказала Шайти. Её голос дрогнул, и руки затряслись, но она так и держалась почти недвижимо. – Это воровская разработка. Парный заряд. Один останавливается – второй взрывается.

– Ты воспользовалась моей добротой, чтобы повесить ему на шею бомбу! – не поверил в услышанное Конструктор.

– Он – демон, – выдавила Шайти. – Живущий от начала времён демон, чья работа – убивать. Я должна защищать своих детей.

– Кулон совсем маленький, – начал говорить очень спокойно и очень холодно Конструктор, – там не может быть много взрывчатки. Для механоида хватилось бы, но мой брат – действительно демон, сильный. И на твоём месте, Шайти, я бы сейчас уверовал в Сотворителя и молился ему, как только мог, потому что, если мой брат или моя жена мертвы или хотя бы пострадали, я вернусь и задушу твоих детей. Одного за другим у тебя на глазах, стерва.

Конструктор исчез. Шайти молча, бесслёзно, на негнущихся ногах подошла к домашнему сейфу, вынула оттуда пистолет и выбежала из дома, присоединившись к безумному бегу толпы горожан. Она бежала и бежала, задыхаясь от страха. Он то отступал, то хватал холодной рукой за самое горло, но потом в какой-то момент Шайти поняла, что никак не успеет обогнать перемещающегося мгновенно демона, что она не знает точно, где Ювелир и где Конструктор, и не сможет с ними сразиться, хотя она и готова. Она готова встретить всех демонов этого мира, встретить и расстрелять их, задушить их собственными руками, но вся её жизнь и вся энергия её тела просто недостаточны, чтобы просто оказаться рядом.

Она упала на колени, сдирая с них кожу, зарываясь в снег, уже тающий на городской мостовой, и завыла от горя и черного страха.

А над горизонтом, ярко помаргивая и сверкая, всходила звезда Айкра. И так выходит, получается само собой, что ты никогда не знаешь, когда просто посреди своей жизни остановишься и поймёшь, что именно подспудно, подсознательно, но неустанно и постоянно, всегда, всю свою жизнь, ищешь. Но ты находишь и останавливаешься. И молча смотришь. И этот момент освещает всю твою жизнь. Чисто.

Конструктор не знал, куда ему нужно бежать. Он не знал, где его брат и насколько ему нужна помощь. Не знал настолько отчаянно, что переместился прочь от Шайти только потому, что убил бы эту женщину, если бы остался, и ещё потому, что ему нужно было, живительно нужно было увидеть Айннаар. Увидеть и понять, что ей ничего не угрожает. Нужно, как воздух.

Он появился рядом с окружённой толпой горожан санитарной станцией. Переместиться прямо внутрь Конструктор не мог по той же причине, по какой не мог попасть внутрь тюрьмы, но знал, что у каждой санитарной станции, расположенной ближе к пустошам, чем к городу, есть анатомический театр, так как иногда пострадавших до города просто не довести. А операционные театры делают хорошо освещёнными, то есть с огромными окнами. А если он сможет проникнуть внутрь здания, дальше уже разберётся.

Сделав почти полный круг по периметру, демон понял, куда именно ему следует пробираться в толпе, и он решительно двинулся, полный готовности сворачивать шеи, если потребуется, но толпа оказалась сначала довольно жидкой, потом кто-то извинился и вежливо пропустил демона вперёд, потом ещё кто-то осведомился, не знает ли Конструктор, что все они здесь делают, а потом Конструктор уже и оказался у стекла. Плотно покрытого инеем стекла.

У Конструктора сжалось сердце. Это оледенение говорило многое: оно означало, прежде всего, то, что Ювелир находился внутри, что ещё какое-то время после взрыва он остался жив и что Айннаар, если добралась до своей цели, находилась рядом с ним в момент взрыва. Это буквально напичканное информацией оледенение не говорило ему только одно: что именно сейчас с его родными.

Демон решительно переместился по ту его сторону, где оказался в зрительском отсеке вместе с единственным и очень замёрзшим агентом городской безопасности.

– Мастер Конструктор? – стуча зубами, осведомился тот, и мастер Конструктор на него рявкнул:

– Где моя жена и мой брат?

– Я не знаю, откуда мне знать!

Зарычав вместо ответа снова, Конструктор переместился за вторую стеклянную перегородку и увидел покрытое инеем помещение без следов Ювелира и Айннаар, одиноко сжавшуюся у стены.

– Любимая! Любимая! – позвал её демон, поднимая на руки и возвращая назад, в дом Ювелира, к теплу. – Ты слышишь меня?

– Счастье моё, – улыбнулась Айннаар, еле шевеля губами, – мы с мастером Ювелиром во всём разобрались.

– В чём именно вы разобрались? – спросил её получасом позже Конструктор, укутывая в кресле у камина, после того как вернулся из пустошей, где поручил руководить возвращением домой горожан Рейррану, раз уж, по мнению Конструктора, больше он ни на что оказался не годен и никак находившимся под его защитой женщинам не помог.

– Старуха, что оказалась на моём секционном столе, – начала свой рассказ Айннаар, грея руки вокруг кружки с чаем, – была настоящей ясновидящей. Только сумасшедшей. Она не умела различать реальность и видения будущего.

– Это Ювелир тебе сказал? – поднял бровь Конструктор.

– Да, это он увидел на камне из её души, – уточнила Айрраан. Край одеяла сполз с её плеча, но она его уже не поддерживала, что Конструктор счёл признаком того, что его жена уже вполне согрелась.

– Так, и это заставило её душу сиять для моего брата? – спросил демон.

– Нет, её собственная душа не сияла… Дара она не имела. Но её посетило видение, касающееся дара другого механоида, мастера Кайррана. Когда это произошло, она грелась и питалась от ликры экспедиционного лагеря. А в ней содержался новый ликровый признак, позволяющий делиться своими видениями с кем-то ещё. Он, наверное, взялся из пустошей или откуда-то из раскопок. Эти-то два фактора и соединились, вызвав такой странный феномен. Ложного света, как сказал мастер.

– Так, я пока слежу за мыслью довольно цепко, – подбодрил её Конструктор. – Старуха-ясновидящая подцепила в пустошах вредоносный ликровый признак, показывающий её видения остальным.

– Всё верно, – отдала знак согласия Айрраан. – Итак, она выбралась к лагерю археологов, и её посетило видение души, подбирающейся к пику. Это сбило Ювелира с толку, стало для него ложным светом. И он убил её, думая, что забирает душу господина Кайррана. А когда он слился с душой, забирая самоцвет, то…

– …подхватил и толику её безумия, – продолжил за неё Конструктор. – Этот эффект наблюдал и даже прочувствовал на своей шкуре уже я. Действительно, отвратительное чувство.

– Сотрудники экспедиционного лагеря, как мы понимаем, сначала разбежались в разные стороны, но как только тело доставили на санитарную станцию и я начала секцию, то по правилам подключила его к ликровой сети стола. Попав в больший круг ликрообращения, ликровый признак начал транслировать пустое видение мёртвой старухи всем подряд, а для тех, кто уже попал под его действие, сработал как магнит. Они все прибежали к нему.

– Очень интересно, а как вы до этого с Ювелиром дошли? – спросил искренне заинтересованный Конструктор, шарящий внутри своей головы в поисках способа, каким он мог бы обойти в этом открытии брата.

– Мы проанализировали её ликру. Эту старуху знали как городскую сумасшедшую и часто ловили на мелких кражах. Агент городской безопасности принёс выписку её ликровых признаков с собой, чтобы установить личность, это формальная процедура. Мы сравнили признаки с ликрой из мёртвого тела и выявили один отличный.

– А, так я не смог бы этого сделать здесь, – выдал себя Конструктор, отдавая Айннаар знак продолжать.

– Собственно, это вся история. Все, к кому попал новый ликровый признак, попадали под его шоковое действие и пытались заполнить пустоту в будущем, которое уже мертво. Они стремились стать как можно ближе к источнику их видения. Пустого мёртвого видения.

– И потом всё закончилось, потому что исполнилось, – с этими словами Конструктор снова вспомнил о брате и встал, нервно взглянув на окно. Он никак не мог перестать прислушиваться, ожидая, что в дверь вот-вот постучат.

– Ну, мы с мастером Ювелиром полагаем, что это произошло из-за взрыва. За секунду до него мастер наклонился к телу, чтобы взять образец ликры из рёбер поближе к сердцу, и его кулон вывалился. И взорвался. Тело оказалось уничтожено, но мастер пострадал не так сильно, как мог. А что до души… мы только предполагаем, что это мастер Кайрран, это может оказаться какая угодно душа. Где угодно. Когда угодно. Мы это узнаем только после того, как Ювелир вернётся.

– …да, – выдохнул Конструктор и очень крепко обнял жену.

Он вспоминал, как рванул цепочку на шее брата и этим его спас, а до этого заставил эту же цепочку на себя повесить и этим поставил его в смертельную опасность.

За окнами шумно остановился колёсник, и дверь в дом после недолгой возни открылась, как раз к тому моменту как Конструктор добрался до входа. На пороге стоял очень уставший Ювелир, который держал одной рукой весьма добро прыгающего сына. Дом открыла Найри. Она поспешила разуться и пройти в гостиную. Все трое поздоровались с Конструктором, и маленький Кай поспешил перелезть с рук Ювелира к нему.

Конструктор принял его, поцеловал, поставил на пол, поцеловал Найри и скомандовал детям:

– Так, теперь марш в ванную. Клапаны в заводи не пихать, – крикнул он им вдогонку, – я сам принесу вам на ночь фильтры.

– Я присмотрю, – отозвалась Айннаар, выбравшаяся для этого из кокона одеял.

– Проходи, – напомнил так и стоявшему в дверях брату Конструктор, – тебе нужно поесть и переодеться как минимум, но вообще, нет, лучше ступай в ванную, я должен тебя осмотреть и вынуть осколки, а по-хорошему…

– Я возвращаюсь в Храм, – оборвал брата Ювелир.

Конструктор замер. Для него, для всего проекта Чёрных Дорог и жизни, которую они здесь вели, это всё равно что заверение, что Ювелир умер. Потому что ясно как день, что он уже не вернётся из Храма. Этой фразы Конструктор боялся всю эту ночь.

Ювелир мог уехать из Храма ненадолго, он может отправиться из Храма в город на целые годы, на поколения, если это будет нужно, но он не может вернуться из Храма куда-то. Потому что для этого это «куда-то» должно было стать его домом, а домом для Ювелира всегда был один только Храм.

– Я разберусь с остатками твоих проектов здесь и, ради Сотворителя, береги себя, – сказал Конструктор, желая обнять брата, но почему-то так и удержав это желание внутри.

Ювелир отдал Конструктору знак прощания:

– Будь благословен.

И исчез.

Конструктор поймал себя на мысли, что не понял, что имел в виду его брат: стандартный оборот прощания в этом поколении или искреннюю крошку теплоты. А ещё что его очень грела эта неопределённость.

Конструктор медленно, стараясь не производить лишнего шума и лишних движений, вошел в комнатушку в ликровом узле очистки, где они с Шайти оставили малыша. Сама Шайти сейчас находилась там же. Она встала, направив на Конструктора пистолет, её заплаканные глаза не моргали. Демон отдал знак повиновения.

– Всё хорошо, Шайти, всё кончилось хорошо.

– Твой брат, он… он…

– Съел салат, – сообщил Конструктор и, извиняясь, развёл руки. – Я постарался попасть в рифму, чтобы ты действительно поверила, что всё кончилось.

Шайти опустила оружие, поставила на предохранитель и решительно передала в руки демону.

– Ну, и что теперь будет со мной?

Её ребёнок спокойно спал на двух сдвинутых вместе стульях. Бросив взгляд, Конструктор отметил, что ликра сейчас имеет ровное, то есть состоящее только из родных ребёнку признаков, значение. Он предложил Шайти:

– Давай сядем.

Они устроились на полу. Вокруг всё ещё витал запах строительной пыли. Оседать она будет ещё несколько недель.

– Ты подвергла опасности жизнь моего брата, – начал тяжело демон, – но ты пыталась спасти моих племянников. Я бы винил тебя, будь я законченным эгоистом, но правда в том, что ты сделала то, чего я сам желал всякий раз, когда выяснялось, что душа моей жены или ребёнка горит для моего брата. А… так случалось, Шайти. Они горели. Это мой самый тёмный страх. Я всегда думал об этом, думал о том, чтобы его убить, но для меня, как ни крути, жизнь длиннее, чем для вас всех. Когда Айннаар умрёт от старости, для меня настанет период чёрного непереносимого горя, но я его переживу. И мой брат останется со мной. Я это знаю. А для тебя всё не так. Для тебя это первая и единственная жизнь и первые и единственные дети. Поэтому я только думаю о том, что ты сделала. Сделала, на самом деле, ради них. И у тебя не дрогнула рука. Поэтому я прощаю тебя.

⇐ Предыдущая 1 2 345 Следующая ⇒