Ложный свет 2 страница

Колёсник начал замедлять ход.

– Тело нашли в пустошах близ археологического лагеря, и санитарная бригада приняла решение доставить его сюда, чтобы не тащить в город. Набор инструментов для вас я взял под расписку в госпитале.

– Очень странное, чтобы не сказать суеверное, решение, – строго высказалась в отношении всей затеи Айннаар, разматывая шарф. – Если нет признаков заражения, то действовать нужно исключительно по протоколу.

– Именно отсутствие заражения мы и просим вас подтвердить, – заверил женщину агент.

Огни в холле станции горели. Айннаар и Рейрран добавили масла в светильники и прошлись по коридору до секционной, перед входом в которую женщина обратилась к Шайти:

– Подождите здесь, я закончу примерно через полтора часа.

– Дети подождут, – заверила её собеседница, – а я пойду на вскрытие вместе с тобой.

– Не думаю, что…

– Я видела достаточно вскрытий, и на дышащий труп, думаю, мне стоит посмотреть.

Айннаар невольно отдала знак изумления, и в разговор вмешался сыскной агент:

– Вообще-то, технически мы с Шайти коллеги. Она работала в поле до того, как решила заняться теорией. Больше того, мы иногда работали в паре до того, как…

– …как я выбрала другого мужчину, – закончила резко за него Шайти.

– Ладно, идёмте все вместе. Но я должна сообщить, что если вы готовы присутствовать при процедуре в таком количестве, – устало произнесла Айннаар, злясь на то, что при её работе снова будут зрители, – то мне странно думать о том, что кто-то всерьёз подозревает сейчас заражение.

– Напротив, это перевалочная станция, так что сцена анатомического театра находится за стеклом, всё соответствует требованиям безопасности, – отрапортовал агент, и Айннаар перевела на него недовольный взгляд:

– Я переоденусь и вымою руки.

С этим, радуясь тому, что хоть какое-то время побудет наедине с собой, женщина прошла в ординаторский кабинет санитарной станции, сняла там верхнюю одежду, надела верхнюю белую юбку, защитный китель, фартук и, чисто вымыв руки, перчатки. Глаза защитила маской. Стерильные инструменты, действительно доставленные агентом для неё из госпиталя, она отнесла к телу, расположенному санитарной бригадой в анатомическом театре, и положила рядом с трупом.

Грудь пожилой, неестественно худой женщины в несоответствующих погоде обносках действительно, как по часам, поднималась и опадала. Немигающие выцветшие глаза остекленело таращились в потолок. Кровь, ранее вытекавшая из-под спины, уже загустела. Пальцы рук были скрючены, будто пытались схватиться за секционный стол.

Айннаар поставила инструменты на подвижной столик и приступила к работе. Громко она объявила сегодняшнюю дату, вскинув глаза на часы, назвала точное время и приблизилась к телу.

– Итак, начинаю констатацию смерти: сердцебиение отсутствует, – она подняла глаза на Шайти и Рейррана, расположившихся на единственном зрительном ряду анатомического театра, спинами к большому панорамному окну прямо в ночь, откуда днём, по мысли создателей станции, лилось достаточно солнечного света, – зрачки не реагируют на свет, дыхания нет.

– Нет? – удивился Рейрран. Его голос, донёсшийся из-за мутноватого, давно не натираемого санитарного стекла, прозвучал глухо.

– Нет, – уверенно сообщила Айннаар, – у тела механический каркас грудой клетки, при смерти он оказался повреждён и заклинен, что и спровоцировало эти движения. В действительности под ним лёгкие опали. Следов заражения не имеется.

– Я знаю эту женщину, это Тётушка Мойррисанн, я думала, она уже давно умерла, – сказала Шайти.

– Да, городская сумасшедшая, – согласился Рейрран. – Частая головная боль патрульных и уличный шуйц милосердия. Что с ней ни делали, она сбегала бродяжничать. Может… ушла пешком к какому из лагерей в пустошах и так и шаталась между ними?..

– Так или иначе, – подвела итог характеристике усопшей Айннаар, – я точно знаю, кто её убил.

Шайти издала резкий разочарованный звук, словно только что проиграла ставку, а Рейрран хлопнул себя по колену:

– Простая городская сумасшедшая, а ты посмотри… суждена Машинам Творения.

– Насколько ты уверена в личности убийцы? – всё же уточнила Шайти. – Ведь кто-то может и подделывать почерк Ювелира.

– Да, и пытаются часто, но когда Ювелир берёт сердце своего клиента, оно исчезает у него в руках прямо внутри тела, он извлекает уже не орган, а волшебный самоцвет. И это, само собой, видно по остальной плоти, такое не подделать. Отличать уголовное убийство от работы Ювелира нас учили и учили очень хорошо.

Женщины обменялись внимательными взглядами, оценивающими то, как волшебный самоцвет из сердца безумной старухи мог быть связан с состоянием Ювелира и насколько это может угрожать Шайти и её семье. У Айннаар не было ответов.

Подумав о том, что на этом она может закончить беглый осмотр тела, приказать транспортировать его в госпиталь и заняться в порядке очереди, женщина задержалась на этой мысли на некоторое время, однако внутреннее чувство подсказало ей продолжать.

– Приступаю к осмотру травмы груди… по протоколу я должна определить, прижизненны они или посмертны.

Айннаар склонилась над женщиной, и в этот момент труп дёрнулся в мощной судороге, прошедшей через всё тело. Оно выгнулось дугой, встав на мостик головой и пятками, и издало кашляющий протяжный звук.

Рейрран в изумлении поднялся на ноги, парализованный ужаснувшим его до глубины души зрелищем, а Шайти мгновенно выскочила из анатомического театра. Айннаар же машинально отошла от стола на несколько шагов, повторяя, не сводя глаз с мёртвого тела:

– Так не должно быть. Так не должно быть.

За её спиной появилась Шайти и одним спорым движением, выдававшим полученную многими упражнениями привычку, всадила телу в грудь пожарный топор. Лезвие вошло в плоть до середины, и тело обмякло на столе.

– Так, – выдохнула Шайти, утерев нос, куда брызнула кровь, и обернувшись к Айннаар, – это повреждение получено после смерти, пометь у себя.

– Шайти, – выдохнула ей в ответ женщина, показывая глазами на панорамное остекление во двор анатомической станции.

Оно всё оказалось облеплено телами механоидов, пришедших сюда в течение последних нескольких минут и смотревших внутрь анатомического театра пустыми глазами. Многие из них старались продолжать идти так, словно никакой преграды перед ними не существовало, и движения их казались уверенными, но неестественно безэмоциональными.

– А вечер приобретает всё новые краски, – заключила Шайти.

– Если все его странные события связаны, то я рада, что, по крайней мере, всё в порядке у Ювелира и Конструктора…

– …и этот пожар совсем не касается вашего с мужем дома, – закончила за Айннаар Шайти, указывая глазами на жёлто-алое марево в стороне города. – Давай пока считать, что это мой дом горит. Там же всё равно никого нет.

– Я бы рада, – невесело улыбнулась Айннаар, – но мы с Конструктором договорились, что пожар нашего дома я узнаю по фиолетовому дыму.

Женщины присмотрелись. Дым валил безапелляционно лиловый.

Конструктор пришел в себя от оглушительного треска огня и только потом почувствовал на своих лице и одежде ледяную воду. Вскинувшись, он понял, что ему плеснули в лицо, чтобы привести в чувства. Перед глазами плясали яркие пятна, но не от пламени, а от последнего, что он видел до того, как оно вспыхнуло.

– Всё в порядке, – услышал он над своим ухом голос брата. Это довольно успокоило демона, но не интонацией, а тем, что голос именно Ювелира, а значит, в порядке, по крайней мере, он. – Лежи. Нужно что-то забрать из дома?

Разлепив глаза, демон увидел целую толпу механоидов, мешавших ему разглядеть, насколько охвачен огнём его собственный дом. Ювелир склонился над братом, встав на одно колено и внимательно изучая его состояние.

– Весь мой дом нужно забрать из моего дома! Сходи, захвати, пожалуйста! – сварливо ответил Конструктор, оттолкнув протянутую ему, чтобы помочь встать, руку.

– Если там так много ценного, тебе не стоило устраивать там пожар, – отметил Ювелир, посмотрел на руки, по всей видимости, оценивая аппетиты собственной квазиорганики, теоретически способной потребовать так много энергии, что просто задушила бы огонь, но отказался от этой идеи.

– Ах, это, по-твоему, я его устроил? – взорвался Конструктор. – Как?!

– Я могу только предполагать, мой великий брат, создавший солнце и много работающий над проектом Луны, – начал Ювелир обычным для себя вступлением. – Что ты расположил энергетический камень напротив какого-то яркого направленного источника света. Например, посмотрел на него при свете свечи через лупу.

– Разумеется, я этого не делал! – парировал Конструктор, с головой выдавая то, что предположением его брат попал в точку, и, пошатнувшись, поднялся на ноги. – Этот дом так нравился Айннаар!

– А кто это? – невинно поинтересовался Ювелир.

Конструктор метнул на него взгляд, подробно объясняющий, что это одна из тех механоидов, кто постоянно находится рядом с Конструктором и Ювелиром, но прямо не связан с их инженерными проектами, поэтому, скорее всего, кто-то из круга семьи: или жена, или дочь. Если речь о доме Конструктора, то, скорее всего, речь о его семье, и для того, чтобы определить, о ком именно он говорит, Ювелиру просто предстояло вспомнить, есть ли у Конструктора дочери в этом поколении или нет. Дальнейшие попытки понять, о ком речь, демон просто похоронил.

– Иди и угости меня чаем, – беззлобно пихнул брата в плечо Конструктор, достаточно понаблюдавший за его попытками справиться с памятью. – Дом потушат, и не бойся: на соседние здания огонь не перекинется, и полностью он не выгорит.

Ювелир, ещё раз справившись у брата, не хранилось ли в доме чего-то, что могло взорваться, и проследивший за тем, как на место прибыл пожарный расчёт, отдал, в конце концов, знак следования, и они вместе с Конструктором прошли до конца улицы и свернули к дому Ювелира.

– Свет в окнах потушен, – мрачно отметил Конструктор, когда они подошли достаточно близко. – Они не говорили тебе, что куда-то собирались?

– Я не смогу сказать тебе.

– Ну, ладно, беспокоиться не стоит, всё прочтём в записке. На их месте я бы действительно развеялся и сходил бы в театр, например.

Ювелир отпер дверь, пустил в дом брата и прошёл на кухню. Почувствовав хозяина, та включилась, разожгла огонь под чайником и открыла дверцы, где хранились чашки, а затем, подумав, нагрела один поддон, чтобы недавно вытащенный из духовки пирог снова вкусно запах.

– Не думаю, что мне бы кто-то оставил записку, – сказал Ювелир.

– Ну… – улыбнулся Конструктор, намереваясь перевести разговор в шутку, но шутку придумать не успел. – Брат, я ожидал от тебя большего, скажу честно. Ты как будто не присутствуешь в собственной семье. Ты входил со своей женой в спальню, по крайней мере, трижды, ты носишь парный кулон на шее, но ты остаёшься тем, кому бесполезно оставлять записки. Зачем при таком подходе вовсе иметь семью?

– Это к тебе вопрос, ведь это ты хотел, чтобы я поступал так, – поднял брови Ювелир, ставя перед братом кружку. – Я сделал так потому, что мне искренне всё равно, живёт рядом со мной женщина или нет. Но тебе это важно. Тебе важны племянники. Ты хочешь, чтобы мы оба в одно и то же время имели схожий опыт, я не говорю против тебя и не делаю. Мне нравится этот проект.

– Архитектурный? – кисло уточнил Конструктор.

– Да.

– Если тебя послушать, то я просто играюсь в твою жизнь и жизнь Шайти, – не слишком приятно улыбнувшись, произнёс Конструктор, пока Ювелир отвлёкся на засвистевший чайник и снял его с огня без перчаток.

Пауза между демонами затянулась, и, вынужденный её преодолеть, раз уж Конструктор сам никак не хотел сделать нужный вывод, Ювелир, вздохнув, наполнил чашку себе и обернулся к брату, подав и ему.

– Я скажу так: есть вещи, к которым я внимателен, и вещи, к которым беззаботен. Отношения внутри одного поколения механоидов по общему правилу можно отнести ко второй категории. Но если уж что-то очевидно даже мне, то…

– Я же чаю просил, – оборвал его Конструктор, и в ответ Ювелир молча поставил перед ним баночку с сухой заваркой.

Конструктор посмотрел на Ювелира. Ювелир всыпал себе в чашку содержимое сахарницы.

– Камень я забрал, – преодолел молчание Ювелир.

– Кстати, об этом, – вздохнул, насупившись и переходя к делу, Конструктор. – Почему ты пришел ко мне в таком состоянии? Что с тобой случилось? Ещё чуть-чуть, и я забрал бы тебя в Храм к нашему общему брату – настолько всё это странно и неожиданно. Я-то думал, тебе здесь ничего не грозит, а что в реальности?

– Я обрывочно помню, что произошло, но всё довольно смутно, и когда я стараюсь напрягать память, возвращаются и остальные ощущения, довольно дезориентирующие, так что я считаю пока за благо оставить их в покое. Моей регенерации нужно время, чтобы починить всё внутри мозга. И пока ситуация не развивается, я планирую дать ей это время.

– Камень каким-то образом повредил тебе мозг? – поднял брови Конструктор.

– Скорее всего. Я почти уверен в этом, – Ювелир отхлебнул из собственной кружки, прислонившись, стоя, к готовочной поверхности. – Этот камень появился в поле моего зрения внезапно. Ничего не было, и вдруг душа достигла пика. Я находился у себя в кабинете, когда Предназначение просто позвало меня к душе. Ничего понять или осознать я не успел, сейчас мне кажется, что речь шла о пустошах на границах с каким-то бедным поселением…

– Где? Поблизости?

– Я не знаю. Я вернулся назад уже в полубеспамятстве, желая просто появиться там же, откуда пришел. Предназначение может меня забрать куда угодно. Для него нет расстояний.

– Это я знаю, – протянул Конструктор, вяло размешивая заварку, для которой вода оказалась недостаточно горячей и потому никак не желавшую её окрашивать: пока Ювелир нёс чайник от плиты к столу, его регенерация успела остудить воду. – Но скажи мне, мой добрый брат, есть ли какой-то шанс, что эта внезапная душа, что так тяжело на тебя повлияла, позвала тебя в окрестности Чёрных Дорог. Ну… куда-нибудь. К здешнему археологическому лагерю, например?

Ювелир отдал знак неуверенности. Он помолчал, что-то прикидывая в голове, потом сообщил брату:

– Мы можем многое узнать, изучив сам камень. Я вернусь в Храм к моей основной…

– Нет! – прервал его Конструктор, поднявшись. – Ты останешься здесь. Никаких мгновенных перемещений. Ясно? Тебе нельзя рисковать, а я не брошу здесь жену.

Ювелир после недолго размышления отдал Конструктору знак принятия:

– В мастерскую для камней можно переоборудовать и мой кабинет здесь. Дублирующий набор основных инструментов у меня при себе.

– А мы точно не спалим ещё один дом? – придумал, наконец, шутку Конструктор и отметил, как мягко, успокаивающе положил Ювелир руку на столешницу.

– Условий работы очень много, но они достижимы. Прежде всего, нужна только правильная фокусировка света. Распорядись погасить уличные фонари. Дополнительно потребуется зашторить окна, – заметив долю сомнений во взгляде брата, Ювелир добавил: – Потратив половину ночи, мы можем оборудовать один из университетских корпусов. Я спокоен и не вижу причин для спешки.

Конструктор, глубоко у себя в сердце веривший в то, что причины для спешки есть, взвесил варианты:

– Ладно… я закрою окна как следует. Я бы спросил, как тут найти тёмные простыни, но ты же наверняка опять ничего не знаешь и не помнишь.

– С чего бы? – недоумённо поднял брови Ювелир. – Это же мой дом.

– Вам ничего не нужно бояться, – уверил Рейрран женщин через стекло анатомического театра. – Я рядом, вооружен, и мы не одни. Сейчас вызову подкрепление из города, и станцию возьмут под контроль.

Айраанн подумала о том, что это не самая лучшая мысль, но почему именно – объяснить себе не смогла.

– Это не самая лучшая мысль, агент, – озвучила её мысль Шайти, и голос её звучал почти с той же интонацией неуверенности, как и внутренний голос Айраанн.

– Шайти, – повернулся к ней Рейрран и как-то неловко, но вместе с тем открыто улыбнулся, – ты знаешь, что я имел к тебе чувства и сейчас хочу сказать, что они никуда не пропали. Мы находимся в опасной ситуации, но ты должна видеть, что я в этой опасности на твоей стороне и буду защищать тебя. И твоих детей. Я уважаю твой выбор, но думаю, что ты выбрала хорошего, но всё же неверного мужчину. А сейчас я вызову помощь.

С этими словами он провернулся к ликровой заводи, сунул туда свой ликровый клапан и упал, не издав ни единого звука.

– Так, – выдохнула Айннаар, подойдя к окну и пронаблюдав, как тело Рейррана беззвучно колотится в судорожном припадке, – к ликре здесь нельзя прикасаться.

– Мамочка! – закричали из коридора сразу несколько голосов, и Шайти молниеносно выскочила из театра, забыв о коллеге.

– Айннаар! – позвала через минуту уже Шайти, почти с той же долей отчаянья.

Айннаар застыла. Но не потому, что испугалась. Она испытала чувство, до некоторой степени противоположное страху, какое приходит, когда ты полностью принимаешь совершенно невозможную ситуацию. Женщина обернулась, холодно посмотрела на секционный стол, где плясало всё в тех же безумных судорогах дважды убитое мёртвое тело старой тощей оборванки с пожарным топором в середине груди.

Посмотрела на стеклянные глаза толпы за стеклом, посмотрела на последние судороги затихшего Рейррана. Тело агента уже начало подниматься с точно такой же пугающей смесью уверенности в движениях и бессмысленности в глазах.

Айннаар, отсчитав мысленно, сколько времени ушло у агента на то, чтобы перейти в это странное состояние, и продолжая считать про себя секунды, вышла из помещения театра, зашла в комнату шуйцы-хозяйки, достала там прозекторский пояс и наполнила его полезными лекарствами до отказа. Затем она взяла второй и третий, наполнив и наглухо застегнув и их, повесила себе через оба плеча.

Взяла шприц, наполнила его снотворным и только потом вышла в коридор.

– Какой у ребёнка вес? – строго спросила она Шайти.

Как и ожидала Айннаар, в коридоре она увидела одного из мальчиков, бьющегося в том же самом припадке, что и Рейрран, и бледную, как здешние стены, Шайти, закрепившую его голову у себя на коленях. Подняв глаза на Айннаар, женщина ответила, повторив вес сына. Ребёнок затих. Последние мгновения уходили, и врач сделала ему укол. Тот стих совсем.

Затаив дыхание, женщины напряженно вглядывались в нежное детское личико, которое на какое-то время стало ненормально белым. Айрраан сжала руку Шайти до боли, и примерно с этого же мгновения к щекам малыша снова начала приливать кровь, а дыхание выровнялось.

– Ну, кажется, мы успели, – шепнула Айрраан. – Проспит он часов двенадцать, если всё будет действовать правильно. Других тревожных признаков я не вижу. То есть… лично у него других тревожных признаков я не вижу. Вокруг нас с тобой – одни сплошные тревожные признаки.

– Нужно помочь Рейррану, пока ещё не поздно, – обессиленным голосом произнесла Шайти, вставая и поднимая на руки сына. – Дети! Держитесь ближе.

Отдав знак согласия и заменив шприц, Айннаар распахнула дверь в анатомический театр. Посмотрев внутрь, они вместе с Шайти обозрели, как труп, извиваясь в корчах, поднимался в воздух, Рейрран с пустым обезумевшим взглядом ломился к нему. Толпа за окнами разрослась и колотила в окна так, что они, казалось, вот-вот не выдержат.

Шайти закрыла дверь, повернула ключ в замочной скважине, вынула его и привалилась к двери спиной. Прислушалась. Сначала ей показалось, но потом она поняла точно – дверь в санитарную станцию открылась, и в коридоре послышались шаги. Сначала одного механоида. Потом ещё и ещё.

Найри закричала изо всех сил, и Айннаар увлекла всех за собой в одну из двух здешних палат. Забежав внутрь, Шайти подперла дверь стулом.

Звуки в коридоре стали громче, но дверь в палату никто не трогал. Все отошли как можно дальше и, казалось, выдохнули, когда окно, выходившее во двор, с оглушительным звоном разлетелось вдребезги осколками вовнутрь помещения.

Айннаар, подхватив второго сына Шайти, повела всех за собой в смежную палату, оттуда снова в коридор. Он уже заполнялся безумными механоидами, но они были ещё далеко, и женщины устремились в первую попавшуюся дверь, ключ от которой торчал в замке. Вынув его, Айннаар запустила всех внутрь и закрылась изнутри. Помещение оказалось подсобкой.

– Всё хорошо, милые, – ласково успокоила детей Шайти и заодно обняла и Айннаар. – Здесь мы в относительной безопасности, а скоро придёт подкрепление из города и нас вытащат.

– Шайти, – невесело позвала её Айннаар, думая о том, что если сюда придёт подкрепление и хотя бы попытается отправить отчёт в город о произошедшем, то они превратятся в толпу так же обезумивших существ, как и те, что их окружали, но по глазам второй женщины она поняла, что та думала о том же самом, но не стала озвучивать это при детях.

Они оказались во всё разрастающейся ловушке.

– Вот, смотрите, что я забрала, – похвасталась тем временем Найри, показав старшим женщинам сумку, где находились сухие галеты и бутылка с водой. – Кайтарран захотел пить, и я сразу забрала с кухни всё, что там нашла, потому что я терпеть не могу бегать туда и сюда. Я ленивая.

– Какая ты молодец, Найри, – похвалила её искренне растроганная Айннаар, – так мы точно продержимся до подкрепления.

– Да, – согласилась Шайти, – к тому же и у меня в сумке есть суточный запас всего в мире, так что дело за малым, нужно просто ждать.

Они расположились на полу и притихли. Айннаар приглушила свет, а потом, когда все немного успокоились, а дети стали засыпать, и вовсе выключила его, чтобы не давать знать, что внутри кто-то есть. Айннаар и раньше слышала, что маленькие дети в особенно непонятных ситуациях предпочитают засыпать, и сейчас им завидовала. Маленький Кай с особенно тщательно промытым носом уснул у Айннаар на руках, недолго проплакав от страха, и сейчас очень грел ей руки и подхрапывал, а Найри, свыкнувшись с обстановкой, некрепко задремала скорее от вынужденного бездействия. Сама Айннаар могла только не мигая смотреть вперёд.

В какую-то секунду она испугалась того, что цепенеет от неизвестности и бездействия, и решила хотя бы как-то прогнать оба ощущения от себя.

– Слушай, – шепнула она Шайти, – а как ты думаешь, как там дела у мужчин?

– Думаю, всё хорошо, – предавая голосу максимальную уверенность, ответила та, – они точно смогут позаботиться друг о друге. Но я очень переживаю за ваш дом.

– Знаю, – согласилась Айннаар, – но уверена, что он пострадал не слишком сильно, может, выгорела всего одна или несколько комнат. У нас встроенная система обезболивания и пожаротушения, а в остальном… отстроимся снова ещё до зимы. Главное, чтобы Конструктор не пострадал. И Ювелир… тоже.

– Да что им будет, – улыбнулась Шайти, толкнув плечом Айннаар, – сидят сейчас наверняка у нас на кухне, нас с тобой обсуждают. Это ж мужчины, чем им ещё заняться.

Айннаар прыснула, стараясь производить как можно меньше шума, и откинулась головой на стену. Редкий свет из-под двери давал ей разглядеть стоявшую наискось в ведре швабру.

– Я могу тебе задать личный вопрос? – обратилась она к подруге по несчастью. Шайти отдала знак разрешения, давая понять, что их ситуация позволяла обсуждать на чистоту буквально любые темы. – А ты не думала, что, может быть, и правда выбрала…

– Не того мужчину? – подхватила Шайти, когда Айннаар замешкалась. – Да, мне часто на это намекают. Понимаешь, мне кажется, что я вообще не хотела мужчину, я хотела семью, но только так, чтобы её ни с кем не делить. Не слишком приятно так о себе думать, но чем больше я анализирую нашу с Ювелиром ситуацию, тем больше в этом убеждаюсь. У меня сейчас, говоря по правде, нет мужа не потому, что у меня нет брака, а потому, что у меня именно нет мужа. Есть хороший сосед по дому с определёнными привилегиями в постели. Его не нужно просить проявлять интерес к содержанию здания или воспитанию детей, он проводит с ними достаточно времени, но при этом потрясающе не вовлечён.

– Звучит немного противоречиво, – прищурилась Айннаар, позволяя себе отвлечься от страшной ситуации.

– Понимаешь… у него есть опыт, и он им пользуется, не думая о том, какие это может вызвать у меня чувства. Он знаком с каждой ситуацией, в которую мы попадаем, и он десятками их решал. Иногда я думаю о том, сколько у него уже было детей, скольких он вырастил хорошими механоидами, даже не запомнив их имена, даже не поинтересовавшись их смертью.

– Звучит жутко.

– Да. Слушай, а почему мы вообще здесь сидим? – встрепенулась Шайти. – Если бы они хотели причинить нам зло, то уже ломились бы. Но их же интересует только тот труп.

– И пока мы тут прячемся, эта зараза по ликре течёт в Чёрные Дороги… – согласилась Айннаар.

– Так давай выбираться! Я не умею водить колёсник.

Айннаар поднялась, поправила на плечах пояса с медикаментами и уверенно произнесла:

– Я тоже.

Рабочий кабинет Ювелира, как и во многом анатомический театр, создавался для того, чтобы получать как можно больше солнечного света днём. Часть помещения, где демон находился обычно, располагалась в эркере, остеклённом с трёх сторон окнами, захватывающими даже скруглённый потолок. Последнее, чем собирался здесь заниматься демон, имевший абсолютно изолированную от света комнату в Храме, – работать над самоцветными камнями.

Именно поэтому Конструктору стоило определённых усилий устроить так, чтобы в комнату перестал проникать какой-либо, даже рассеянный, свет с улицы, но, в конце концов, спустя очень много усилий и почти всё постельное бельё дома, он успешно справился с этой задачей.

Ювелир же тем временем убрал всю лишнюю мебель из кабинета, оставив только один широкий письменный стол с ровной столешницей. Из кладовки он принёс целый набор подставок и ламп с контролируемым направленным лучом, а также из сейфа в стеновой панели – бархатный мешочек с сигнальными камнями, призванных помочь ему разобраться в только что полученном самоцвете и правильно его классифицировать.

Устранив последние несколько световых протечек и укрыв всё это собственными шторами эркера, Конструктор принёс стул для себя, заварил ещё раз, на этот раз почти обжигающего, чая и приготовился ждать результатов анализа.

– Вот, – весьма довольный собственным уровнем заботы о брате, произнёс он, возвращаясь в преображенный кабинет, – я нашел твою трубку, наверняка тебе будет…

– Здесь должно быть всё чисто: воздух, пол, – осадил его Ювелир, очень внимательно располагая аппаратуру. – Поэтому никакого пара и никакого дыма, пожалуйста.

– Хорошо, – немного оскорбился Конструктор и демонстративно забрал ту трубку, которую Ювелир, убираясь на столе, положил на пол, и с обеими вернулся на кухню.

Трогать Ювелира, когда он занят с камнями, было небезопасно, да и, собственно, неинтересно. Большинство обращённых к нему реплик он в прямом смысле не слышал, а на остальные отмалчивался, так что Конструктор, раз у него выдалось свободное время, решил заняться собой.

Первым делом он осмотрел кухню на предмет съедобностей и обнаружил спелёнанную в расшитое полотенце половину мясного пирога, приготовленную как раз с теми кисленькими красными капсулами, что лопались в печи от тепла и в последнее время Конструктору нравились. На другой стороне кухни хранилось огромное множество всего, но нашёл там Конструктор пару бутылок вина и наполовину наполненный графин виски.

Отпустив одобрительное замечание в адрес Шайти, Конструктор дополнил виски свой чай, отхлебнул и почувствовал, как благодарна ему оказалась его квазиорганика. Как раз вспомнив об этом, он прошел в ванную, снял рубашку и осмотрел себя до пояса.

Ожогов, не заживших сразу же, когда Ювелир вынес его из огня, оказалось достаточно много. Главная проблема, конечно, состояла в том, что он надышался дыма, и именно на это регенерация и направила основные силы. Остальное заживёт через десять-двенадцать часов, на крайний случай, завтра, но проблема с интоксикацией может беспокоить его почти до конца недели.

Сходив за аптечкой, демон обработал себе раны. Затем нашёл, где именно Ювелир хранил запасную смену одежды для брата как раз на тот случай, что и наступил именно сейчас, переоделся, вернулся на кухню и доел пирог.

За всё это время, пока демон находился во всяких разных, довольно неподходящих для того, чтобы в дом кто-то начал ломиться или вошел, открыв дверь собственным ключом, ситуациях, никто почему-то не пришёл и даже не постучал. В этот вечер это настораживало.

Допив новую кружку чая с добавками, демон вернулся в кабинет брата и сел, по возможности не создавая шума. Ювелир его действий не заметил и рассказывать о собственных успехах или неудачах не стал.

Однако вербальное объяснение Конструктору, собственно говоря, и не требовалось, он прекрасно видел, что его брат уже пришёл к какому-то, судя по его движениям, достаточно парадоксальному выводу и сейчас его перепроверял, собираясь подтвердить или опровергнуть альтернативным методом доказывания.

Словно подтверждая ход мыслей брата, Ювелир встал, подошел к сейфу, взял другие камни взамен тех, с которыми работал, цветовую палитру со шкалой с очень плавными переходами бежевого от тёмного к светлому и придирчиво её осмотрел, видимо, думая сменить на сходную. Более скучной картинки Конструктор в мире ещё не встречал.

Ювелир же решил выбрать именно её и, выглядя довольно увлечённо, положил палитру на стол и начал медленно двигать рядом с падающим на белую пластину световым бликом, проходящим через два или три затемняющих фильтра.

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒