Путь к жизни. Хабаровск, 2022 год. Глава 1. Пятница. 6 мая 2022 года

Стр 1 из 7Следующая ⇒

Путь к жизни

Автор – Громкий Тихий

Эти и другие произведения

читайте в группе ВК:

https: //vk. com/gromkotixo

Хабаровск, 2022 год

Глава 1. Пятница

6 мая 2022 года

– Четырнадцатое место, – проводница возвращает мне паспорт, – проходите.

Я кладу паспорт в карман, поднимаю с земли сумку и рюкзак. Уже с лестницы понимаю, что поезд старый – всюду видна грязь и ржавчина прошлых эпох. Прохожу по вагону – народу не так много. Нахожу свою верхнюю полку. Внизу сидят две бабушки и дедушка. Сидят не так близко друг к другу и в полной тишине, значит, не знакомы.

Закидываю свои вещи на верхнюю полку. На моей койке лежат три матраса и три подушки.

– Давайте я вам матрасы спущу? – риторически спрашиваю я, подавая бабушке первый матрас.

Пенсионеры тут же оживились, зашевелились, приняли из моих рук матрас.

– Это тоже вам. Подарок, – шучу и протягиваю следом подушку.

Отлично. Теперь на моей койке только мой матрас и моя подушка. Застелить постельное сразу, пока еще не отъехали?

Сзади ко мне подходит короткостриженая рыжая девушка и поднимает взгляд на мою койку. Краем глаза я вижу на стене номера «11» и «12» и понимаю, что ошибся местом.

Под мертвое молчание пенсионеров и девушки снимаю свои вещи, перекладываю на койку за стенкой. Чтобы как-то сгладить обстановку, решаюсь пошутить.

– Ой, а место-то не мое. Ну, главное, что я вам помог матрасы снять, – бабушки улыбаются, – пойду еще кому-нибудь помогу.

Понимаю, что забыл рюкзак, возвращаюсь и добиваю последней шуткой:

– А что-то я не подумал, надо было еще постельное застелить, чтоб девушке с комфортом ехать.

Девушка полностью проигнорировала мой концерт, не удостоив его даже улыбкой. Хотя, возможно, она даже не поняла, что произошло. А бабушки сказали заглядывать в гости. Вряд ли.

В другом отсеке вагона мне нравится больше. Во-первых, контингент едет моложе. Внизу сидел полный бородатый парень, уставившись в телефон. Напротив него, красивая стройная брюнетка смотрела в окно. Мое появление обошлось без их внимания. Тем временем я закинул вещи наверх, переложил матрасы со своей кровати на другую верхнюю и решил позвонить маме.

– Алло, да. Вот я в поезд сел. Завтра Полина встретит, поеду в деревню. Думаю, на 9 мая съездить в город. Да, хорошо. Обратно двенадцатого в десять вечера.

Пока я разговаривал по телефону, пришел третий мой попутчик – высокий тощий парень, в круглых очках и длинном сером пальто. Разговаривая с мамой, я смотрел, как он закинул свой рюкзак и две сумки на верхнюю полку, а потом сложенные на его койку матрасы переложил обратно на мою кровать. Закончив, он сел на первый ярус напротив меня. Я договорил по телефону и решил застелить кровать, пока мы не тронулись.

– Здорово ты это придумал, – сказал я, глядя на груду матрасов на моей кровати. Парень мое замечание проигнорировал.

Застелившись, переодевшись, я сел напротив девушки. Бородач за все это время так и не оторвался от телефона – даже кровать расстилать не стал. Очкарик же залез на второй ярус и уснул еще до того, как мы выехали из Хабаровска. Девушка тоже переоделась и теперь ела бургер из KFC и смотрела какой-то сериал на телефоне. Скучно.

Я сходил до проводника, взял ложку, стакан и подстаканник. Налил кипятка, засыпал кофе, покачиваясь, вернулся в свой отсек. Достал из рюкзака молочный шоколад, стал есть. Параллельно разглядывал от скуки свои татуировки на ногах.

– Хочу в туалет, – пожаловалась девушка с бокового места своему парню, сидевшему на нижней боковушке через стенку.

– Ну сходи, – просто ответил ей парень. На вид ему было лет 25-30. По их разговорам и интонации я понял, что девушка любительница капризничать, а парень относился к группе «пацанов-решал» – мог решить любую проблему своей пассии.

Вот и сейчас он встал со своего места и пошел проверять, в какой стороне есть свободные туалеты. Разведав обстановку, он вернулся:

– Вон там свободно, – показал он рукой в начало вагона.

Пока она ходила в туалет, парень пересел на ее место. Повернулся к окну и так просидел до ее прихода.

– Че ты сюда сел? – спросила она, вернувшись, с явной обидой. Парень тут же вернулся на свое место.

– Да ничего, просто за вещами присмотрел.

– Ага, за вещами смотрел, – передразнила она его и кивнула на девушку в наушниках, – поболтать присел, да?

«Вот что бы мы делали без женщин? – подумал я, – ну кто бы еще нам создавал проблемы? »

Допив кофе, я залез на верхнюю полку. Парень с пассией расположились на верхних боковых полках. Теперь пассии не нравилось, что ухажер не лег головой в ее сторону. Я надел наушники и попробовал написать новую песню. Включил бит, стал подбирать строки. Ничего путного не вышло. Так я и уснул.

Разбудила меня сильная боль в шее. Оказывается, я весьма маловат для верхних полок. Встать с первой попытки не вышло. На часах четыре часа ночи. Ехать еще два часа.

Я слез вниз и пошел налить еще кофе. Спать хотелось, но уснуть на верхней полке больше не получалось. Все же остальные мои попутчики спали. Я остался в начале вагона смотреть в окно.

Наш поезд остановился. Проводница вышла из своего купе, чтобы открыть дверь.

– Сколько стоянка? – спросил появившийся из ночи усатый мужчина в матроске и кожаной куртке.

– Пять минут, – бросила проводница и хлопнула дверью.

Мужчина вышел следом.

Почему-то я подумал: «А почему бы мне тоже не выйти? » Я столько ездил на поездах и не помню, чтобы мне приходилось выходить на станции просто постоять. Никогда не относился к курящим и боялся покупать что-то на перроне – вот главные причины.

Правда, я был в одной футболке и шортах, а на полке остался паспорт и бумажник, но кому они нужны так поздно? Тем более, что я выйду лишь на пару минут.

На перроне не было ничего. Никого и ничего. Проводницы стояли в вагонах, не хотя выходить на холод, не было даже курящих. Но самое удивительное – не было никакого намека на поселок. Не было и фонарей, освещающих платформу, что тоже довольно странно. Хотя, может, фонари и были, но в такую ночь их не стали включать. В основном свет исходил из дверей вагонов. Дул сильный ветер, растягивая мои шорты как паруса. Я прошел вперед по бетонному покрытию, пока не дошел до края. Там начиналась трава, покрывающая все, что попадало в поле зрения.

Я поднял голову на небо. Такой темной ночи я давно не видел. Даже звезды в эту мрачную ночь решили остаться дома. Лишь вдалеке низко-низко над землей виднелась луна.

Я уже собрался было идти обратно, как тут услышал свист со стороны вагона. А следом за ним другой звук – лязганье рычага, фиксирующего лестницу вагона. Обернувшись, я увидел, как захлопнулась дверь вагона.

– Эй! – крикнул я и побежал в сторону вагона, – ээээээээээй!

Я кидал свой крик в вагон, словно это был камень, но мой крик, отскочивши от стены, вернулся ко мне. Поезд тронулся и стал набирать скорость.

Я продолжал кричать, но теперь уже поравнялся с поездом. Я не чувствовал холода, но чувствовал, как сильно бьется мое сердце – его стук перекрывал даже стук колес.

Я со всей силы стучал правой рукой по стене поезда. Я успел стукнуть лишь раз восемь – потом вагоны закончились.

Хвост поезда – последнее, за что пытался ухватиться мой глаз, – скрылся во тьме через мгновенье. Еще минуту я слышал, как он уезжает.

Наступила полная тьма. Наступила полная тишина.

По моим щекам текли слезы. То ли от холода, то ли от страха, то ли от обиды на самого себя. На кой черт я выперся ночью?

Я достал из кармана телефон. Заряжен на 90 процентов, но на таком морозе может выключиться за минуту. Связи нет. Я убрал его в карман.

«Мы же остановились на станции? Значит, тут должно быть хоть какое-то поселение», – с такой мыслью я вышел на траву и пошел прямо.

Я понимал, что счет идет на минуты. Вряд ли на станцию в ближайшее время прибудет новый поезд, а вот я на морозе долго не протяну. Нужно как можно скорее искать укрытие. Днем будет легче выбраться.

Я всмотрелся в очертания луны и понял, что она… дрожит… Или это меня уже так трясет от холода, что я не могу сфокусироваться? Да нет же, действительно, луна дергалась из стороны в сторону, словно ее сдувало ветром.

Инстинктивно направился в сторону луны. Трава щекотала ноги через тапочки и оставляла капли росы, что только усугубляло положение. Хоть у меня и сильный иммунитет, но после такой прогулки насморк мне гарантирован.

Только спустя минуту я понял, что это не луна, а подобие фонаря, только в основе была не лампочка, а настоящий огонь. Видимо, это какой-то факел или костер, расположенный на вершине башни.

Я не верил своим глазам, но, когда до огня осталась тысяча метров, появились очертания домов. Надежда есть! Теперь я уже не шел пешком, а бежал вприпрыжку в сторону домов.

Не нащупав почвы под ногами, я подвернул ногу на яме и растянулся на траве. От боли сводило ногу, а морось с травы просачивалась к телу сквозь футболку и шорты. Я дал волю эмоциям и заплакал.

Как так получилось глупо? Неужели проводница не видела, как я вышел из вагона? Да и вообще на кой черт я поперся туда? Сидел бы сейчас себе в вагоне и пил кофе.

Но надо подниматься. Сейчас все остальное уже не важно. Как говорится: «Выжившим пилотам полагается разбор полетов». Поэтому для начала мне надо выжить.

Добежав до деревни, я встал. В какой дом стучаться? Первый с краю? Или лучше зайти глубже в центр? Почему-то крайние дома в деревнях не всегда обладали хорошей репутацией.

Доверившись внутренней математике, я решил отсчитать четыре дома и зайти в пятый. Пока я шел вдоль улицы, ни одна собака не подняла лай, что было для меня довольно непривычно. Даже во дворе пятого дома не было признаков собачьей жизни.

Очень тихо. Так тихо, что отчего-то становилось даже страшней, чем когда уехал поезд. Меня всего трясло.

Я ступил на крыльцо. Первая ступенька тут же заскрипела под моим весом, а вот вторая достойно выдержала нагрузку.

Я поднял правую руку над дверью и увидел, что содрал ее в кровь, пока стучал по поезду. Однако сейчас уже это было не важно. Я поднял руку, задержал дыхание и постучал.

За дверью стояла тишина.

Я постучал еще раз, но сильней. Бесполезно.

«Не дай бог, если это окажется заброшенная деревня».

Я постучал третий раз. Результат такой же.

Я развернулся. Ступенька снова скрипнула.

А следом за ней скрипнула еще одна доска. Но уже по ту сторону двери.

Глава 2. Суббота
7 мая 2022 года

– Эй, молодежь! – слышу окрик, – хватит бока мять, вставай завтракать.

Я открываю глаза. К сожалению, вчерашняя ночь была не сном.

Вышел во двор. Разглядываю одежду на себе, которую мне вчера дала бабушка. Какая-то черная рубашка без пуговиц, на затяжках. Похожа на русскую народную. Штаны же были красные, без карманов. Я ночью даже не подумал снять мокрую одежду, так и натянул поверх своих шорт и футболки. Зато носки мне бабушка дала теплые.

Утром село выглядело совсем иначе. Менее враждебно и более дружелюбно. Но все также ни петухов, ни собак не слышно.

Однако избушка бабушки при утреннем свете выглядела гораздо хуже, чем ночью. Старый, покосившийся дырявый забор. Перекопанный вдоль и поперек двор, на котором уже лет пять ничего не росло. Пока я спускался с крыльца, подо мной скрипнули все три ступеньки, а не одна, как было ночью. Видимо, две другие ночью спали. При сильном ветре можно было услышать, как свистят щели дома.

– Баб Марь, – спрашиваю я, – а у вас собаки нет что ли?

– А на кой мне собаки? Тут же все свои в селе, – отвечает мне старушка, заходя в маленькую деревянную кухню. Я захожу следом, сгибаясь чуть ли не в два раза.

– Ну ладно же свои, но вот я вчера же пришел. А вот так чужой придет, может и со двора что-то украсть и в дом зайти.

– Ой, да брось ты глупить. Садись кашу есть.

Баба Маря была в два раза ниже меня, но, разговаривая со мной, никогда не поднимала головы. Даже вчера ночью, открыв дверь, она не стала смотреть мне в глаза. Я не стал задавать вопросы, мало ли, может, пожилому человеку трудно шею наклонять.

На столе уже стояли две тарелки с желтой кашей внутри. Похожа на тыквенную. Но больше всего меня удивило, что вся посуда у Бабы Мари была деревянная, резная. Сажусь за стол, чувствую, что-то упирается в ногу. Я совершенно забыл, что в кармане шорт у меня телефон. Да и вообще, чудо, что я его не потерял вчера, пока бежал до села. Ну, как я и думал, связи ноль. Зато зарядка на удивление все также 90%.

– Бабуль, а что за село у вас?

– Кжите.

– Впервые слышу. А это уже Амурская область или еще Хабаровский край?

– Ой, Антон, не глупи. Это Кжите и все.

Исчерпывающий ответ. Думаю, может, свериться по часам:

– А который сейчас час?

– А я не ведаю. Утро сейчас, а остальное мне не важно.

– А часов нет?

– На кой мне знать час? Я сама себе время.

Философски, ничего не скажешь. Я доел кашу. Баба Маря ела не торопясь.

– А ты чего из дому уехал? – спрашивает.

– Надоело все. Устал от работы, от друзей, от городской суеты. Нет времени, чтобы просто посидеть в тишине и никто бы тебя не дергал.

– Так оставайся у нас в селе. Тут тебя никто не потревожит.

Ну точно.

– А чего нет? – продолжает старушка, – будешь жить у меня, все равно одна.

– Бабуль, мне тут позвонить нужно, чтоб домой вернуться. – тороплюсь перевести я тему. – Ты не подскажешь, где тут связь ловит или у кого телефон можно спросить?

Может, мне показалось, но на мгновенье глаза бабушки стали шире.

– Ты о чем это, Антош? Не глупи, давай еще добавки положу.

Так, приехали. Как мне удалось узнать вчера из небольшой беседы, баба Маря жила одна. Муж давно умер, детей и внуков не было отродясь. Возможно, из-за такой социальной ограниченности бабушка не слишком знакома с технологиями. К тому же в такой глуши.

– А где глава села живет, а?

– Он в Кжите не живет, только на работу приезжает.

– Так, а в субботу он работает?

– Он работает, когда ему нужно.

– Понятно. Как его найти?

– А ты прямо иди до колодца, а оттуда направо. Третий дом справа, тама еще забор такой высокий, выше даже тебя будет.

Я вышел за двор, но даже стоя спиной чувствовал, как мне вслед смотрит бабушка. Чувствуя, что нужно как-то закончить диалог, я обернулся:

– А как его звать-то?

– Борис Григорьевич он.

– Ага. Баб Марь, я тогда до него схожу, узнаю, как отсюда выбраться можно и вернусь.

– А что тебе выбираться отсюда? Остался бы.

– Спасибо, но меня своя деревня ждет.

Село небольшое, думаю, что домов сорок максимум. Табличек с названием улиц нет, видимо, тут только нумерация домов, хотя номеров я тоже не увидел. Глушь та еще, ни одного магазина не встретил, хотя зашел уже в глубь села. Вообще у меня есть предположение, что либо неподалеку есть село с магазином, либо сюда периодически приезжает машина с товарами и в течение часа продает, либо (как по мне самый правдоподобный вариант) магазин расположен у кого-то дома, возможно, в подсобке, а вывеска не нужна, так как все и так знают, куда идти. И этот магазин может быть, как и реально зарегистрированный бизнес, так и просто местный перекупщик продуктов.

Администрацию села я нашел быстро. С одной стороны, баба Маря дала очень точные указания, а с другой в этом селе далеко не уйдешь. Подойдя к калитке, я дернул ручку. Закрыто. Стучу левой рукой, правая еще болит. Тишина. Даже собака не гавкает. В этом селе вообще есть собаки?

Из дома напротив вышел дед в вязанных лаптях (впервые такие вижу), тучных штанах и светлой рубашке. Голову его покрывала соломенная шляпа. Спускаясь с крыльца, дед держался своей черной рукой за перила. Внизу он взял длинную трость, стоявшую у стены. Дед шел к калитке.

– Здравия желаю, – обратился я, – не подскажите, а Борис Григорьевич сегодня работает?

– Здравствуй, милок, – прохрипел дед. Его голос был похож на голос из старого радио, плохо ловившего сигнал, – не было его сегодня.

– А он ко скольки обычно приезжает?

– С утра рано обычно. Ежели сейчас его нет, то и не будет сегодня.

Ммм, здорово. А завтра воскресенье. Это двое суток как минимум ждать главу. Потом еще сутки где-то добираться до деревни бабушки. А в четверг уже поезд домой. Здорово отдохнул.

Дедушка тем временем вышел за калитку и сел на лавку у забора.

– Дед, подскажи, а у кого в деревне тут машина есть?

– Малина?

– Нет, машина.

– А шо это такое?

– Ну автомобиль, транспорт. Мне до города надо доехать.

– А я такое не знаю.

Да твою ж мать. Иду обратно.

Никто из встретившихся мне сельчан не знал, что такое автомобиль. Я поначалу обрадовался, когда увидел пинавших кожаный мяч пацанов лет десяти, они-то должны шарить. Но нет, пацаны тоже ни в селе, ни в жизни не видели автомобиль.

Отстой. Полный отстой. Достал телефон. Зарядка хорошо держится, еще ни на процент не разрядился, но это потому, что нет ни сети, ни связи.

Вторым моим открытием стало то, что ни у кого в селе нет электричества. Ни розеток, ни ламп, ничего абсолютно. Готовят на печи, вместо лампочек зажигают свеч. Воду берут с колодца, что стоит в центре села. Никаких магазинов нет и не приезжает никто (тут все мои теории рухнули). Кормятся кжитцы (или кжитчане? ) со своего огорода. Походу староверцы какие-то. Единственной связью с внешним миром мне представлялся лишь глава села, которого до понедельника точно не будет.

– Эй, мужик, – окрикнул я мимо проходящего трудягу, – как из деревни выбраться?

– Куда выбраться? – видимо, тут проблемы не только с цивилизацией, но и с коммуникацией.

– Из деревни мне надо выбраться. В город, в село, хоть куда-то. Где есть машины, электричество. Смекаешь?

Мужик отвернулся от меня и пошел дальше.

Придется ждать понедельника.

– Баб Марь, в общем не было его на месте. Завтра воскресенье, еще у вас поживу, а в понедельник снова пойду. Можно?

– Да, конечно, Антоша, оставайся да живи. Мне и самой так легче, хоть беседа какая.

– А с соседями вы не общаетесь?

– А что мне с ними общаться? У меня своя жизнь, у них своя. У них там и дети, и внуки.

– А можно мне у вас где-то помыться? А то я весь чумазый, упал вчера.

– Так сегодня баня будет, я тебя свожу.

Баня – это уже хоть что-то.

Баня была единственным кирпичным зданием в селе и стояла с другого края деревни. Работала баня всего раз в неделю – в субботу, и там мылась вся деревня. Как утверждает баба Маря, никто своей бани не имеет и душ себе не строит, потому что «зачем, когда в селе своя баня есть».

– Кстати, бабуль, у меня-то денег нет вообще.

– Зачем тебе деньги?

– А за баню платить?

– Не глупи, внучек, тама денег не берут.

Ну, хоть какая-то радостная новость за день.

Пришли мы в баню в самый час-пик – люди толпой заходили, но ни одного выходившего я еще не увидел. Опять же ни вывески, ни какого-либо намека на график работы не было. Внутри у входа толпились люди, по одному проходя в следующий зал. Были тут все – и младенцы, спящие на руках родителей, и маленькая шпана, игравшая в футбол, и мои ровесники, но больше всего, конечно же, пожилых.

Пройдя в следующий зал, я обомлел – по всему залу были расставлены деревянные лавки в ширину с мою руку, а на этих лавках раздевались все подряд.

– Баб Марь, а у вас тут и мужчины, и женщины раздеваются?

– Конечно, внучек, – ответила она, не поняв моего вопроса, – не в одежде же нам мыться.

Баба Маря засмеялась, снимая с себя штаны.

Я даже не знал, каким словом это описать. Некомфортно? Непривычно? Ненормально? Не знаю. Я стоял у лавки, как вкопанный, и старался не опускать глаза, а наоборот, смотреть как можно выше.

– Антош, ты идешь? – судя по звуку, баба Маря уже разделась и встала с лавки.

– Я сейчас осмотрюсь и приду.

Я все еще не опускал глаз, но по шагам понял, что она уходит в следующий зал. Дверь туда была всего одна, и что-то мне подсказывало, что мылись сельчане тоже вместе.

«Господи, это насколько нужно так сдружиться, что они даже в бане друг друга не стесняются», – думал я.

Тем временем, зашедшие в одно время со мной люди уже разделись и ушли в другой зал. На меня никто не обращал внимание.

С одной стороны, от грязи еще никто не умер. С другой стороны, я могу зайти быстро помыться и выйти, хватит пяти минут. А потом никто об этом не узнает, да и я уеду на следующей неделе и забуду это как страшный сон.

Я отошел в уголок, нашел свободное место на лавке и разделся. Ходили люди по кирпичному полу без тапочек. Кирпич был шершавый и твердый, что только усиливало ощущение дискомфорта. В спину дуло холодным ветром, когда кто-то открывал дверь и заходил с улицы. А впереди, наоборот, веяло теплом.

«Зашел, помылся, вышел», – сказал я себе и пошел вперед.

12 3 4 5 6 7 Следующая ⇒