Глава XXII

Все на корабле спали, — кто в гамаках, кто просто между пушками, — и только у двух людей не смыкались глаза.

— Я вас уверяю, дорогая моя, — говорила Гертруда, — что само судно и его вооружение имеют какой-то странный вид…

— Что вы хотите этим сказать?

— Не знаю, право, но я хотела бы поскорее быть дома, у отца.

— Странно! Гертруда, и у меня тоже зарождаются подозрения.

Молодая девушка побледнела.

— Много лет уже я знакома с военными судами, — продолжала мистрис Уиллис, — но никогда не приходилось мне видеть того, что здесь постоянно происходит.

— Что вы хотите сказать? Почему вы так на меня смотрите? Не скрывайте от меня ничего, прошу вас.

— Хорошо, я вижу, что лучше объяснить все, чем оставлять вас в неведении. Я считаю подозрительным и самое судно, и всех, кто находится на нем.

— Может-быть, эти люди и ненадежны, но ведь мы находимся на королевском судне. Если не долг, то страх наказания заставит их уважать нас.

— Я опасаюсь, что окружающие нас люди не признают ни прав, ни законов, а только свою собственную волю.

— Значит, мы имеем дело с корсарами?

— Вот этого я и боюсь.

— Неужели все, и даже тот, кто сопровождает нас и все время так безукоризненно вел себя…

— Не знаю, но нет пределов человеческой низости. Я думаю, что не мы одни составляем исключение.

У Гертруды подкосились ноги. Она вся затрепетала.

— Разве мы не знаем, кто он? Как бы ни были справедливы наши подозрения, но относительно его вы ошибаетесь.

— Может-быть, относительно Уильдера я и ошибаюсь, но это не меняет дела. Соберитесь с силами; я слышу шаги нашего прислужника. Не узнаем ли мы от него чего-нибудь?

— Мой милый Родерик, — сказала она, — вы устали. Видно, нелегка ваша служба.

— Я служу уже давно и умею бороться с усталостью во время дежурства.

— Да ведь вам лет двадцать, не больше?

— Разве я говорил, что мне двадцать лет? Я с большей справедливостью мог бы сказать пятнадцать.

— Сколько же времени вы на море?

— Два года, хотя порою мне кажется, что прошло уже лет десять.

— Не пугает ли вас служба на военном корабле?

— На военном корабле?

— Вы прежде где служили?

— Нигде.

— Как вам нравится ваша жизнь? Не правда ли, вы не скучаете?

— Нет, жизнь неприятная.

— Странно, молодые юнги вообще веселятся; может-быть, офицеры были грубы с вами?

Родерик не отвечал.

— Я права?.. И капитан ваш тоже жесток?

— Я никогда не слышал от него ни одного резкого слова.

— Часто вы отдыхаете в гаванях?

— Земля меня очень мало интересует. Другое дело — любовь и дружба.

— Разве здесь вы не находите этого? А Уильдер, как он к вам относится?

— Я его не знаю. Я не встречал его до этого случая.

— Какого случая?

— Когда мы встретились с ним в Ньюпорте, и я передал ему приказание принять начальство над торговым судном.

Юнга задумался, с сожалением посмотрел на обеих женщин и сказал:

— Послушайте, я многое видел за эти два года. Не оставайтесь на этом корабле: здесь не место для женщин. Уезжайте, хотя бы с риском очутиться в таком же безвыходном положении, какое вы испытали перед прибытием сюда.

— Может быть, уже поздно следовать вашему совету, — сказала мистрис Уиллис. — Но расскажите нам все об этом судне, Родерик! Я вижу, что вы рождены не для подобной службы.

Родерик замолчал, уклоняясь от дальнейших разговоров.

— Почему у «Дельфина» сегодня не тот флаг, что был вчера, и не тот, который он вывесил в Ньюпорте?..

— А, почему? — ответил юноша горьким и грустным тоном. — Никто не может разгадать намерений этого человека. Если бы дело шло только о флагах, то это было бы еще полгоря.

— Я вижу, что вы несчастливы. Я поговорю с капитаном и попрошу его освободить вас от этой службы.

— Я не желаю никакой другой.

— Как! Вы находитесь здесь в тяжелом положении и все же держитесь за него?

— Я не жалуюсь на свою судьбу.

Уиллис пристально посмотрела на него и спросила:

— Часто повторяются такие беспорядки, как сегодня?

— Нет, вам нечего бояться; тот, кто собрал этих молодцов, всегда сумеет удержать их в повиновении.

— Но эти люди подчиняются власти короля?

— Короля? Да, действительно, короля. Такого, которому нет равного.

— Но они смели угрожать жизни Уильдера; это совершенно непостижимая для матросов королевского флота дерзость!

Родерик молча взглянул на нее, и взгляд его выражал недоумение: для чего она притворяется, будто ничего не видит и не знает?

— Как вы думаете, Родерик, позволит ли нам капитан высадиться в первом встречном порту?

— Мы проехали уже много портов после вашей посадки на наш корабль.

— Да, но, может-быть, это были такие порты, в которые ему незачем было заходить. Если же мы подойдем к такому, куда он может спокойно пристать…

— Таких мест очень немного.

— Ну, а все же, если мы подойдем к такому месту? У нас хватит золота, чтобы заплатить ему за все хлопоты.

— Деньги имеют для него мало значения; по первой моей просьбе он дает мне пригоршни золота.

— Ну, в таком случае, вы должны быть вполне: довольны, если небольшие неприятности так хорошо вознаграждаются.

— Нет, я предпочел бы его добрый взгляд целому кораблю золота! — воскликнул с жаром Родерик.

Мистрис Уиллис: с удивлением взглянула на него и заметила не только смущение, но и яркий румянец на щеках и слезы на глазах. Потом ей бросился в глаза его тонкий стан и миниатюрные ноги, на которых он, повидимому, с трудом держался.

— Есть у вас мать? — спросила она.

— Не знаю, — последовал едва слышный ответ.

— Довольно, — сказала мистрис Уиллис, — можете итти. С этих пор нам будет прислуживать Кассандра, а если вы потребуетесь, я позову вас ударом в гонг.

Едва Родерик удалился, как раздался легкий стук в дверь, и прежде чем мистрис Уиллис успела поделиться с Гертрудою своими подозрениями, на пороге каюты появился Корсар.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒