Тема 29. Основные правила юридической техники применительно к различным видам и жанрам юридических текстов. 3 страница

Удачное определение фикции (от лат. fictio — вымысел, выдумка) дается в энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона: «Фикция — предположение, заведомо не соответствующее действительности, в противоположность презумпции — положению, которое признается справедливым до тех пор, пока не доказано противное»^.

Фикция — юридический прием, состоящий в признании известного несуществующего факта существующим или, наоборот, существующего обстоятельства — несуществующим.

Фикции как юридико-технический прием имеют многовековую традицию. Этот метод был известен еще юристам Древнего Рима, которые, собственно, его и выработали, причиной чему служил известный консерватизм римского права, в силу которого оно не слишком оперативно реагировало на изменения в общественных потребностях. Исследователи римского права указывают, что фикция использовалась претором в качестве процессуального средства в тех случаях, когда противоречие было неустранимо в рамках материального права. Судье в таких обстоятельствах предписывалось действовать так, как если бы факт, не имевший места в действительности, был налицо, или наоборот — как если бы действительный факт не имел места. В первом случае можно говорить о фикции признания, положительной фикции, во втором — речь идет о фикции отрицания, негативной фикции. Романисты отмечают наиболее древний случай использования фикций, возникший, вероятнее всего, в суде претора перегринов, связанный с цивильными исками для защиты от правонарушения, если одной из сторон в отношении был чужестранец (peregrinus), на которых эти иски не распространялись. В формулу вставлялась фикция «si civis romanus esset... » («если бы ои был римским гражданином... »)^.

Кроме фиктивных исков в римском праве использовался так называемый мнимый судебный процесс как один из способов перенесения права собственности. Приобретатель и отчуждатель являлись к претору, и приобретатель требовал вещь, которую он приобретал, утверждая, что она принадлежит ему. Отчуждатель или признавал право истца, или просто молчал. Претор констатировал право истца и выдавал акт, подтверждающий волю сторон^.

В современном праве юридическая фикция имеет место только в виде специального средства или приема юридической техники, и ее применение при конструировании норм права, в некоторых случаях, является единственно возможной формой регулирования общественных отношений в затруднительной ситуации нез'странимой неопределенности. Помимо этого, благодаря собственной универсальности, юридическая фикция может быть применена при формулировании не только отдельной нормы права, но и при построении специфических правовых институтов.

К фикциям, присущим гражданскому нраву и установленным в Гражданском кодексе РФ, относят институт признания гражданина безвестно отсутствующим, предусмотренный ст. 42, а также объявление гражданина умершим, на основании ч. 3 ст. 45 Гражданского кодекса РФ. Здесь, в обоих случаях, значение и роль юридической фикции заключается в фактическом «назначении» даты, с которой гражданин считается умершим (безвестно отсутствующим).

Система фикций во многом повторяет систему презумпций. Тесная связь между этими явлениями была замечена еще правоведами середины XIX в. Д. И. Мейер относил оба этих понятия к уклонениям от нормального порядка, когда определения, рассчитанные на известные факты, получают силу, хотя последних мы и не усматриваем^.

Юридико-технический механизм фикции состоит в процедуре признания фактически ложного положения за истинное. Применение такого приема юридической техники в праве не ставит перед собой цель установить истину, основное его назначение — регулирование сложных жизненных ситуаций и отношений, которые иным способом не поддаются правовой регламентации. Презумпция, в свою очередь, закрепляет определенный юридический факт, исходя из высокой вероятности его наличия, но не абсолютной истинности, т. е. только предполагая его наличие.

Лексические приемы и средства юридической техники. Слово играет ключевую роль в любом варианте изложения мысли, в том числе и в нормативном тексте. Слово — это одновременно и понятие, и термин, в отношении которого существуют определенные требования. Как правило, говорят о необходимой ясности, однозначности, аиробированности, самообъясни- мости и экономичности словаря правового документа.

Тем не менее по необходимости и для достижения правовой выразительности текста часто используют разнообразные лексические формы (рис. 6. 2). Рассмотрим их подробно.

Рис. 6. 2. Лексические формы в юридическом языке

Полисемия — многозначность, многовариантность смысловых значений слова, исторически обусловленных или взаимосвязанных по смыслу и происхождению. Например, «акт» (от лат. actus — действие) — термин, применяемый во многих сферах деятельности, обозначающий различные отдельные действия или их оформление, документальную фиксацию в зависимости от варианта использования. Это понятие имеет многовариантное значение не только в зависимости от сферы применения, но и в рамках правовой сферы, из-за чего всегда требует уточнения, что имеется в виду: нормативный акт, правоприменительный акт, акт гражданского состояния, акт ревизии, акт агрессии, половой акт и т. д. Современное законодательство существенно расширяет и значение таких понятий, как «оборот», «заключение», «положение», «сфера», «совет», «состав», «фонд», «орган» и др.

К полисемическим дефектам юридического текста относят:

• злоупотребление использованием слов со множественным значением и словосочетаний в текстах права;
• не устраненную предложением или контекстом нормативного акта многозначность слов и словосочетаний.

Учитывая неизбежность применения многозначных слов в юридическом тексте, необходимо придерживаться следующих правил:

• перед применением полисемичного слова выявить невозможность использования однозначного термина;
• многозначный термин следует конкретизировать при помощи иных слов и словосочетаний (например, не просто «орган», а «орган государственной власти», «орган управления», «орган для трансплантации»);
• избегать избыточного применения многозначных слов и терминов.

Синонимия — бинарное отношение, в котором находятся любые два

равнозначные, но не тождественные выражения, где под равнозначностью понимается соотнесенность либо с одним и тем же денотатом (фактом, объектом и т. п. ), либо с одним и тем же сигнификатом (смысловым значением). В первом случае говорят об экстенсиональной синонимии (например, «уголовное законодательство РФ» = «Уголовный кодекс РФ», или «Президент РФ» = «Глава государства»), во втором — об интенсиональной синонимии (например, «неправомерный» = «противоправный»).

Основными синонимическими дефектами считаются:

• использование правовых квазисинонимов, т. е. употребление в тексте закона слов (речевых оборотов), не состоящих в синонимических отношениях с ранее примененным словом (речевым оборотом) — например, «письменное заключение» и «экспертиза»; «согласование документа» и «визирование»;
• употребление неточного оттеночного синонима — например, «поступление в вуз» и «прием в вуз»; «запрос» и «иск»; «отчуждение» и «лишение»;
• эстетические пороки выбора между словами-синонимами, в одинаковой мере способными отразить нормотворческую волю;
• насыщенность правового текста синонимами.

Антонимия — противоположность и взаимоисключаемость значений языковых единиц («истец» — «ответчик», «защита» — «обвинение», «вменяемость» — «невменяемость»). Это лексическое свойство трудно переоценить при составлении юридического документа, прежде всего нормативного. С помощью противопоставления понятий и терминов достигается четкость и ясность текста, единство и согласованность системы права.

Существуют определенные правила использования антонимов.

• Используя антонимическую пару нельзя отходить от принципа симметричности. Суть антонимов — в противопоставлении значений слова, и искажение этого начала может привести к определенным дефектам конструкции правовой нормы, логики системы права и тем самым затруднить ее понимание, толкование и, следовательно, реализацию и применение.
• Необходимо избегать противопоставления слов со множественным значением, синонимов и омонимов, поскольку противопоставление подобных слов и выражений (например, «акт» — «действие») неизбежно потребует на практике дополнительных логических операций по выяснению противопоставляющихся значений.
• Не допускается авторская антонимия, т. е. придание противоположного смысла словам, которые в своих прямых, устоявшихся значениях не являются антонимами («земля» — «вода»; «правовой» — «аморальный»). Это также противоречит природе права, системе построения норм и способно свести эффект правового регулирования к нулю.

Омонимия — совпадение в звучании и написании двух и более разных по значению слов или их форм. Например, слово «долг» — в уголовном и гражданском праве; «отвод» — в процессуальном смысле и в материальном праве (земельное право); «гражданин» — в конституционном и гражданском праве, «отзыв» — в трудовом и конституционном праве.

Правила использования омонимов:

• омоним должен быть адаптирован предложением текста статьи нормативного правового акта, т. е. логически связан с содержанием предложения;
• следует не применять в одном предложении, части текста (абзаце) двух слов-омонимов;
• омонимы с нетождественным произношением должны быть сопровождены знаками ударения (замок — замок).

Архаизмы — название существующих в реальной действительности предметов и явлений, по каким-либо причинам вышедшие или вытесняемые из широкого употребления. В праве используются для обозначения общественных явлений, имеющих многовековую историю, либо при реставрации в современной правовой реальности институтов, а, следовательно, и выражений прошлого (например, «кровная месть», «дружина», «сход», «пари», «штандарт»).

Историзмы — устаревшие слова, которые обозначают названия исчезнувших из современной жизни предметов и явлений. В отличие от архаизмов не имеют синонимов в современном русском языке. Это объясняется тем, что устарели сами реалии, для которых эти слова были наименованиями. Представляют собой часть правовой лексики, которая в определенный период времени может получить в действующем законодательстве «вторую жизнь», усиливая свои позиции в общеупотребительной лексике (например, «губернатор», «казачество», «товарищество на вере», «казначейство»).

Правила использования архаизмов и историзмов:

• по возможности сохранять архаичные обозначения правовых явлений и процессов;
• при возвращении в современную правовую лексику древних слов и выражений (архаизмов) следует убедиться, получило ли то или иное слово (словосочетание) широкое распространение, стало ли общеизвестным;
• не следует использовать историзмы как синонимы, потому что, как правило, они выражали и выражают конкретные исторические факты и явления;
• при возвращении устаревшего слова в правовой оборот, необходимо убедиться, соответствуют ли появившиеся в реальной жизни предмет или явление значению и смыслу, которые вкладывались в данное слово или сочетание ранее.

Диалектизмы — это слова с достаточно ограниченной сферой употребления, как правило, присущие определенному диалекту и имеющие синонимы в классическом литературном языке. Говоря об отношении диалектизмов к праву, можно совершенно определенно утверждать следующее — федеральная и региональная законотворческая практика должна ориентироваться на общепринятые стандарты русского языка, избегая использования «местечковой» лексики.

Несколько иная ситуация складывается в сфере возможности применения этнографизмов — слов, обозначающих предметы, известные лишь в данной местности, и не имеющих синонимических пар в общеупотребительном языке. Поэтому употребление этнографизмов вполне можно считать специфическим средством, предназначенным для более точного выражения права, его норм и конструкций регионального нормотворчества. Например, сложно заменить каким-либо другим словом понятия «стойбища», «стоянки оленеводов»^[24].

При решении вопроса об употреблении данной категории лексических форм на практике существуют два пути:

• значение и функции соответствующих предметов и явлений объясняются с помощью общеупотребительного языка, описательно;
• пояснение этнографизмов по принципу словаря, к примеру, в начале нормативного акта, в начале соответствующей главы, либо непосредственно в тексте самой статьи, где используется этнографический термин.

Профессионализмы — специальная лексика, используемая в различных сферах трудовой или исследовательской деятельности человека. Профессионализмы служат для обозначения разнообразных производственных и технологических процессов и операций, орудий труда и других специальных средств.

В составе профессиональной лексики значительное место занимают техницизмы — узкоспециальные наименования, применяемые в области техники, технологии и производства (фитосанитарные меры, аффинаж, эпизоотия, качество окружающей среды). Кроме техницизмов, в состав профессионального лексикона входит соответствующий жаргон (профарго), образуемый для удобства и краткости произношения сложных специальных терминов и выражений. Иногда человеку, далекому от определенной сферы специальных знаний, довольно сложно отличить техницизм от профарго (например, вакцинация и прививка).

Не возникает сомнения в том, что профессионализмы — в первую очередь, наиболее устоявшиеся, — являются частью правового лексикона, адаптируются в нормативных правовых документах, становятся их закономерной частью. Более того, юридическая деятельность имеет свой достаточно развитый контекстный профессиональный лексикон (фигурант по делу, очная ставка, перекрестный допрос).

Теме не менее при применении профессионализмов в законах следует учитывать, что эта категория лексических форм (профарго, техницизмы) не является общеупотребительной, в связи с чем, используя указанные слова и выражения речи в правовых нормах, нужно придерживаться правила максимального ограничения их применения. Между тем полностью избежать профессионализмов в практике нормотворческой деятельности вряд ли возможно и целесообразно, по крайней мере, с позиции достижения точности формы права, точности и оперативности восприятия их содержания адресатом. Кроме того, не нужно забывать о значительном количестве именно специализированных правовых актов, направленных на регулирование специфических отношений в сфере производственной деятельности, медицины, технологии и др. Достаточно вспомнить, например, такой вид правовых документов, как технические регламенты, разнообразные государственные стандарты (ГОСТы) и отраслевые стандарты (ОСТы), технические условия (ТУ) и строительные нормы и правила (СНиП).

Правила использования техницизмов и профарго:

• возможно употребление только тех терминов, которые вышли за рамки узкопрофессионального лексикона и стали частью общеупотребительной лексики (например, «автотранспорт^[25]» или «грузо- и пассажиропоток»^[26]);
• оправдано применение в специализированном правовом акте, рассчитанном на соответствующего адресата (например, «патолого-анатомические отходы» или «генно-инженерно-модифицированные организмы»^[27]).

Иностранные (иноязычные) — слова заимствованные из иных языков и используемые в русском лексиконе. В настоящее время иностранная лексика в национальном российском праве занимает все более активные и значимые позиции. Ее употребление порождает немало трудностей как при подготовке нормативных актов, так и при их реализации и применении. Тем не менее, констатируя эти факты, необходимо отметить, что избежать проникновения в отечественную правовую систему иностранной терминологии в принципе невозможно и противодействовать этому бессмысленно. Однако выработать определенный порядок использования иностранных слов, прежде всего в нормотворчестве, призванный смягчить возможные негативные последствия их применения — можно и необходимо.

Иностранная лексика, включаемая в правовой текст, не только затрудняет понимание и толкование юридических норм, но и способна «размывать» саму форму права, единство ее системы в случаях синонимирования с отечественной лексикой, а также при неправильном применении термина. Принимая во внимание значительную опасность подобных явлений, стоит придерживаться следующих правил применения иностранной лексики в нормотворчестве:

• по возможности употреблять отечественный аналог;
• не перегружать нормативный правовой текст иностранными терминами;
• отдавать предпочтение использованию известных и адаптированных в русскоязычной лексике иностранных слов (например, «мотороллер» (нем. Motonoller), а не «скутер» (от англ, to scoot — бежать стремглав; удирать)), тем более избегая употребления дублирующихся терминов;
• использовать термин только в расчете на регулярное применение — недопустимо употребить термин один раз, а затем в этом же документе или последующих обходиться без него при помощи синонимов;
• соблюдать точность употребления иноязычного термина в строго определенном значении;
• добиваться сочетаемости заимствованного слова с адаптирующими его словами и устойчивой фразеологией.

Жаргон (арго, от фр. argot) — речь определенных, замкнутых групп, которая создается с целью языкового обособления. Жаргонизмы — это в основном специальная или своеобразно освоенная общеупотребительная лексика, которая отличается от общеразговорного языка особым составом слов и выражений. Это условный язык, понятный только в определенной среде, в нем много искусственных, иногда условных слов и выражений. Он, безусловно, далек от стандартов текста юридического документа, и его применение должно быть подчинено правилам употребления нестандартной лексики в праве. Общим принципом изложения здесь является отказ от арго и иной далекой от стандартов просторечной лексики. Право — это официальное выражение государственной воли и интересов, поэтому строгость стиля заложена в его природе, социальном предназначении.

Тем не менее, не отрицая общего правила, следует признать, что жаргоны, вульгаризмы, просторечная лексика используются в праве и одномоментно избавиться от них вряд ли удастся. Более того, возможно, что в отдельных случаях употребление жаргонов целесообразно. В связи с этим юридическая техника должна предложить определенные правила употребления данной категории слов и выражений в различных юридических документах, а именно^[28]:

• по возможности избегать использования словаря жаргонизмов;
• при необходимости употреблять только те жаргонные выражения, которые в значительной степени адаптированы в литературный язык (например, «взаимоувязка»^[29]);
• с осторожностью употреблять жаргонизмы, которые еще не стали общеупотребимыми, но уже переросли в жаргонную лексику (например, «вербовка... наемника»^[30], «прикрытия договора залога»^[31]);
• употребление профессиональных арго, возможно только в профилированных актах, регулирующих определенную, узкопрофессиональную сферу деятельности (бизнес-поток^[32], дикоросы, пчелосемьи^[33]);
• в исключительных случаях, для усиления правового эффекта и прямого психологического воздействия на правонарушителей, возможно использовать непосредственно жаргонные выражения (например, «разработать систему мер по предупреждению и пресечению “откатов” и внедрить эту систему в практику»^[34], или «легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем»^[35], «проявления криминального передела собственности»^[32]).

Правовые аббревиатуры — сокращения, образованные из первых букв слов, входящих в словосочетание, и соответственно произносимое. Аббревиатуры стали неотъемлемой частью официальных, в том числе и юридических документов. Их основная цель — соблюдение принципа экономичности путем сокращения часто повторяемых слов (словосочетаний).

Нужно отличать аббревиатуры от графических сокращений, образованных первыми буквами слов (например, и др. — и другое, и ир. — и прочее, в т. ч. — в том числе). Практически не используемые в речи, такие сокращения активно применяются в нормативных документах.

Аббревиатуры также не следует смешивать и со сложносокращенными словами, которые пишутся слитно, строчными буквами и склоняются как существительные того же рода и склонения (Минюст России, Мособл- дума). Исключение составляют общепринятые ГОСТ, ОСТ, СанПиН.

С позиции происхождения правовые аббревиатуры можно разделить на две группы: собственно правовые аббревиатуры (КС РФ, МИД РФ, КоАП РФ) и привнесенные из других областей знания (ТЗ — техническое задание; вуз — высшее учебное заведение; ТН ВЭД — товарная номенклатура внешнеэкономической деятельности Таможенного союза, РЛЭ — руководство по летной эксплуатации, РТО — радиотехническое оборудование). Первые образуются на государственно-правовом уровне, вторые восприняты из узкопрофессиональных словарей.

По степени применимости правовые аббревиатуры можно разделить:

• на общепринятые (РФ, ГИБДД, МВД, ООН, ФСБ, ЗАГС) — не требующие пояснений и обычно не вызывающие затруднений в понимании и использовании в тексте;
• специальные — имеющие ограниченное употребление и воспринимаемые без расшифровывания специалистами (УК РФ, ВС РФ, УПК РФ, ВОЗ);
• индивидуальные — наиболее специфические и предполагающие обязательное разъяснение в тексте (ОКБ — опытное конструкторское бюро; UTC — скоординированное всемирное время, ПДСП — производственно- диспетчерская служба предприятия).

Составление и применение правовых аббревиатур в процессе нормотворчества требует внимания и знания соответствующих приемов юридической техники.

Основным правилом здесь можно считать то, что аббревиатуры, кроме устоявшихся и общепринятых, разумно использовать только в сопровождении их предварительной расшифровки в начале текста нормативного акта.

Кроме того, нужно обращать внимание и на эстетическую сторону вновь образованных аббревиатур, а также на уникальность их звучания — отсутствие совпадений с общеизвестными. Дефекты, допущенные в связи с этим, как правило, не искажают смысл правовой нормы, но от них страдает общий уровень культуры текста, может возникнуть двусмысленность (например, ФАС — Федеральная авиационная служба и Федеральная антимонопольная служба, ОАО — открытое акционерное общество и объединенный авиационный отряд), сложность в прочтении и восприятии (например, РЦЕСОрВД — районный центр единой системы организации воздушного движения, КСКПЭП — квалифицированный сертификат ключа проверки электронной подписи).

Важным элементом правового языка являются словосочетания. Под словосочетанием (синтагмой) понимают относительно устойчивую смысловую связь между несколькими словами. Выделяют две основные формы устойчивой сочетаемости слов, зачастую способных к существованию вне предложения и смыслового контекста — это фразеологизмы и свободные словосочетания.

Фразеологизмы (или фразеологические обороты) — наиболее устойчивые сочетания слов, воспроизводимые в тексте в качестве готовых единиц языка («и иные тяжкие последствия», «обратная сила закона», «корыстная цель», «вердикт присяжных», «заключить под стражу», «группа лиц по предварительному сговору», «без цели сбыта», «наследственная масса», «из хулиганских побуждений»). Они постоянны по своему составу, и имеют строгий порядок слов.

Выделяют следующие виды фразеологизмов:

• общеправовые («нарушение правил», «правовой статус», «установленные федеральным законом», «в настоящем кодексе», «нарушенное право», «если иное не установлено законом»);
• межотраслевые («стороны процесса», «форма собственности», «исполнение решения суда», «дееспособность гражданина», «юридическое лицо», «валютные операции»);
• отраслевые («категория земель», «федеральный розыск», «следственный эксперимент», «оружие или предметы его заменяющие», «общеопасный способ», «завещательный отказ», «лесной билет», «паспорт моряка», «отзыв депутата»).

Свободные сочетания отличаются от фразеологизмов по степени взаимосвязанности их компонентов («находился в нетрезвом (пьяном, невменяемом) состоянии», «оказать сопротивление (неповиновение) представителю власти (работнику правоохранительных органов)»). В этом варианте могут быть использованы синонимы, состав оборота может несколько варьироваться — дополняться или сокращаться.

Благодаря фразеологическим и иным устойчивым словосочетаниям появляется возможность адекватной языковой формы выражения юридических норм, повышается технологичность нормотворчества, упрощается процесс уяснения и разъяснения правовых норм и, как следствие, правильность их применения.

Основное требование к употреблению фразеологических оборотов, вытекающее из регулятивной природы права, — их точное воспроизведение в правовых нормах.

В отношении свободных словосочетаний главное — сохранить их смысловую устойчивость, выбрав оптимальное сочетание из возможных вариантов.

Важно отметить, что в нормативных правовых актах не должны употребляться сочетания, свойственные, например, только индивидуальным правовым актам или иным документам ненормативного характера (например «повысить эффективность»^[37] «усилить контроль»^[38] «настойчиво добиваться»^[39] «приложить все усилия»^[40], «всячески избегать»^[41]), поскольку использование таких выражений стирает грань между системой права и индивидуальными актами.

Предложение — основная смысловая и знаковая единица нормативного текста, как, впрочем, и любого другого. Оно образуется из слов, фразеологических оборотов и иных устойчивых сочетаний и подчинено внутренним закономерностям построения текстового материала. Для выражения нормативной мысли, слова (в том числе термины, понятия) и словосочетания складывают в предложения.

Таким образом, грамматическое предложение выступает основным способом и наиболее адекватной формой выражения правовых предписаний и норм права. Степень достигнутого соответствия воли нормоустанови- теля и его конечной формулировки в праве во многом зависит от качества предложения, его конструкции, а также соблюдения правил юридической техники (нормативной техничности). Работая с предложением и достигая указанной цели, нормоустановитель должен основываться на следующих требованиях:

• определенность, не допускающая вариативного толкования предложения и возникновения дополнительных, нежелательных ассоциаций;
• безличность (правовая нейтральность) содержания, рассчитанного на многократность применения. Прямая или косвенная императивность предложения выражается с помощью инфинитивной формы глаголов («признать», «предоставить», «обеспечить», «установить»);
• простота и доступность содержания, но без упрощений и примитивизма;
• адекватность грамматических форм — констатирующих, повествовательных и утвердительных предложений.

Наиболее часто встречаются следующие дефекты конструирования предложений:

• чрезмерная перегрузка простых предложений однородными членами. Для облегчения восприятия их можно формулировать с помощью простой цифровой графики — 1), 2), 3) или букв а), б), в), добавлений «и так далее», «и тому подобное», «и другие»;
• отсутствие определения при именах существительных, допускающих возможность восприятия в различных смыслах («акт», «орган», «содержание»);
• неудачный выбор союзов, соединяющих части сложных предложений. Наиболее оправданно с точки зрения правового, да и правоприменительного стиля использование соединительного союза «и». Смысловое объединение посредством союзов «а», «но», «чтобы» менее благозвучно и способно отрицательно повлиять на точность правопонимания. Необходимо воздерживаться от применения союзов «да и», «не то», «хоть», «а равно», «а также» в роли соединений, поскольку такие союзы не только не отвечают требованиям правового стиля, но и способны существенным образом видоизменять смысловой характер предложения.

Предложение — это важное, едва ли не основное средство воплощения воли и интересов нормоустановителя в правовом тексте. От его качества, юридической техничности и соответствия определенным требованиям и правилам зависит тождественность нормативной правовой мысли выражающим ее грамматическим средствам. Реализация рассмотренных выше требований юридической техники к содержанию и оформлению нормативных предложений является основой культуры нормативного правового предложения и одновременно служит показателем культуры права в целом.

Стиль права — система приемов наиболее целесообразного использования языковых средств в нормативных документах, являющаяся одним из средств, обеспечивающих идеологическое воздействие норм права — стиль права обеспечивает предельную доступность и убедительность содержащихся в нормативном акте предписаний.

Официально-деловой стиль присущ сфере социально-правовых отношений, реализующихся в законотворчестве, экономике, управленческой и иной официальной деятельности.

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒