Часть вторая Черный корабль 3 страница

– Что вас привело сюда, капитан? Матансерос?

Должно быть, изумление Хантера отразилось на его лице, потому что Шепот рассмеялся. Его смех звучал ужасно. Это было пронзительное, с присвистом, шипение, напоминающее клекот кипящего чайника. Хохоча, Шепот откинул голову, и белый шрам стал отчетливо виден.

– Я вас встревожил, капитан? Вы удивлены, что мне это известно?

– Другие об этом знают? – спросил Хантер.

– Некоторые, – прошипел Шепот. – Либо подозревают, но не понимают. Я слыхал историю о путешествии Мортона.

– Вот как!

– Вы идете, капитан?

– Расскажите мне про Матансерос, Шепот.

– Вам нужна карта?

– Да.

– Пятнадцать шиллингов.

– Договорились, – сказал Хантер.

Он знал, что заплатит Шепоту двадцать, чтобы подкрепить их дружбу и гарантировать, что тот ничего не скажет другим посетителям. Шепот же, со своей стороны, прекрасно понимал, что заключенное соглашение даст ему дополнительных пять шиллингов. Еще он не сомневался в том, что Хантер убьет его, если он расскажет о Матансеросе кому-нибудь еще.

Шепот достал лоскут промасленной ткани, уголек, примостил тряпку на коленях и быстро набросал карту.

– Матансерос на языке донов значит «бойня», – прошептал он. – Остров имеет форму вытянутой неширокой дуги. Устье гавани смотрит на восток, в сторону океана. Вот здесь Пунта Матансерос. – Шепот указал на левую сторону дуги. – Именно тут, в низине, Касалья выстроил свою крепость. Она расположена не более чем в пятидесяти шагах над уровнем моря.

Хантер кивнул и подождал, пока Шепот, булькая, не отопьет еще рома.

– У крепости восемь сторон. Стены каменные, тридцати футов высотой. Внутри расквартирован испанский гарнизон.

– Какова его численность?

– Кто говорит – две сотни, кто – три. Я слыхал даже про четыре, но мне не верится.

Хантер кивнул. Значит, надо рассчитывать на три сотни солдат.

– А пушки?

– Стоят только на двух сторонах крепости, – проскрипел Шепот. – Одна батарея смотрит на океан, точно на восток. Вторая – на вход в гавань, точно на юг.

– Какие там орудия?

Шепот снова рассмеялся своим леденящим смехом.

– А вот это самое интересное, капитан Хантер. Там стоят бронзовые кулебринас двадцать четвертого калибра.

– Сколько их?

– Десять. Может, двенадцать.

Это было любопытно. Кулебринас – англичане их называли кулевринами – были не самым мощным оружием и давно уже не использовались на кораблях. Вместо них на военных судах всех стран теперь ставили короткоствольные орудия.

Каждая такая старая пушка весила больше двух тонн. Длина их ствола составляла пятнадцать футов, что делало кулеврины смертоносно точными на больших расстояниях. Они стреляли тяжелыми ядрами, их можно было быстро перезарядить. В руках хорошо обученной артиллерийской команды кулеврины могли делать по выстрелу в минуту.

– Недурно, – кивнул Хантер. – Кто у них старший артиллерист?

– Боске.

– Я слыхал о нем, – сказал Хантер. – Это тот самый, кто потопил «Реноун»?

– Он и есть, – прошипел Шепот.

Значит, артиллерийская команда будет отлично натаскана.

Хантер задумался и поинтересовался:

– Шепот, а вы не знаете, орудия на неподвижных лафетах?

Некоторое время тот молча покачивался в кресле.

– Вы сумасшедший, капитан Хантер.

– И что?

– Вы замышляете нападение с суши.

Хантер кивнул.

– Это неосуществимо, – произнес Шепот и постучал по карте, лежащей у него на коленях. – Эдмундс думал об этом, но когда он увидел остров своими глазами, то не стал и пытаться. Смотрите. Если вы пристанете на западе, то тут есть небольшая бухточка, которой можно воспользоваться. – Он указал на изгиб дуги. – Но чтобы добраться до главной гавани Матансероса по суше, нужно перейти через гору Лерес.

Хантер нетерпеливо взмахнул рукой.

– И что, на эту гору настолько трудно взобраться?

– Не трудно, а невозможно, – отозвался Шепот, – Обычному человеку это не под силу. Вот отсюда, от западной бухты, идет отлогий подъем примерно футов до пятисот. Но там непролазные джунгли, где то и дело попадаются болота. Питьевой воды нет, зато патрули обязательно будут. Если они вас не застукают и вы не умрете от лихорадки, то доберетесь до подножия горы. Западная сторона Лереса – это отвесная скала высотой в триста футов. Там даже птице присесть негде. Непрестанно дует ветер, как во время бури.

– Если я на нее поднимусь, что дальше? – поинтересовался Хантер.

– Восточный склон пологий и особых трудностей не создаст, – сказал Шепот. – Но я точно говорю – до восточного склона вам в жизни не добраться.

– Если я все-таки там окажусь, что тогда насчет батарей Матансероса? – не унимался Чарльз.

Шепот слегка пожал плечами.

– Они смотрят на воду, капитан Хантер. Касалья не дурак. Он знает, что с суши на него никто никогда не нападет.

– Всегда можно что-нибудь придумать.

Некоторое время Шепот молчал, покачиваясь в кресле.

– Нет, – произнес он в конце концов. – Не всегда.

Дон Диего де Рамано, именуемый также Черным Глазом или попросту Евреем, сидел, склонившись над верстаком, в лавочке на Фэрроу-стрит. Близоруко щурясь, он разглядывал жемчужину, которую держал большим и указательным пальцами левой руки. Других на этой ладони у него не было.

– Жемчужина превосходного качества, – сказал Еврей и вернул ее Хантеру. – Я бы посоветовал вам оставить ее себе.

Черный Глаз несколько раз моргнул. Глаза у него были красные, как у кролика, и видел он так же плохо. Дон Диего почти постоянно обливался слезами и время от времени смахивал их. На правом глазу рядом со зрачком было большое черное пятно. Именно ему Еврей был обязан другим своим прозвищем.

– Это вы могли сказать и без меня, Хантер.

– Да, дон Диего.

Еврей кивнул и встал со скамьи. Он прошел через свою небольшую лавочку и запер дверь, ведущую на улицу, потом закрыл ставни и повернулся к Хантеру.

– Ну так?

– Как ваше здоровье, дон Диего?

– Здоровье, здоровье. – пробурчал тот, засовывая руки в карманы своего широкого одеяния. – Оно хреновое, как обычно. Это вы тоже могли сказать и без меня.

– Хорошо ли идут ваши дела? – поинтересовался Хантер, оглядев комнату.

На грубо сделанных столах были разложены золотые украшения. Еврей торговал ими в этой лавчонке вот уже почти два года.

Дон Диего сел. Он посмотрел на гостя, пригладил бороду, смахнул слезы с глаз и сказал:

– Хантер, вы издеваетесь. Говорите прямо, что у вас на уме.

– Мне интересно, работаете ли вы еще с порохом.

– Порох? – Еврей уставился в угол, нахмурившись, как будто не знал значения этого слова. – Нет, – сказал он чуть позже. – С порохом я не работаю. После этого. – Он указал на черное пятно в глазу. – И этого. – Дон Диего поднял беспалую левую руку. – Больше я с ним не вожусь.

– Можете ли вы передумать?

– Никогда.

– Очень долгий срок.

– Никогда – это ровно то, что я имею в виду, Хантер.

– Даже ради нападения на Касалью?

Еврей заворчал и тяжело проговорил:

– Касалья в Матансеросе, на него не нападешь.

– Я собираюсь это сделать, – негромко произнес Чарльз.

– Вот и капитан Эдмундс тоже собирался, год назад.

При этом воспоминании дон Диего скривился. Он был одним из тех, кто вложил средства в эту экспедицию. Его вклад, пятьдесят фунтов, пропал безвозвратно.

– Матансерос неприступен, Хантер. Не позволяйте вашему тщеславию брать верх над здравым смыслом. – Он стер слезы со щеки. – Кроме того, там ничего нет.

– В крепости – ничего, – согласился Хантер. – А в гавани?

– В гавани? – Черный Глаз снова уставился в пространство. – Что же там? Должно быть, нао^{^[1]} с сокровищами, потерявшееся во время той августовской бури, да?

– Да, одно из них.

– Откуда вы это знаете?

– Знаю.

– Одно нао? – Еврей заморгал еще чаще и почесал нос указательным пальцем искалеченной руки – верный признак того, что дон Диего задумался. – Оно, возможно, нагружено табаком и корицей, – с унылым видом произнес он.

– Или же золотом и жемчугом, – возразил Хантер. – Иначе судно отправилось бы прямо в Испанию, даже под угрозой захвата. Если его капитан зашел в Матансерос, то только потому, что сокровище слишком велико. Он не посмел рисковать им.

– Возможно.

Хантер внимательно смотрел на Еврея. Тот был великим актером.

– Предположим, вы правы, – произнес он в конце концов. – Но меня это не интересует. Нао в гавани Матансероса находится в такой же безопасности, как на стоянке в порту Кадиса. Его защищает крепость, которую невозможно взять.

– Верно, – согласился Хантер. – Но артиллерийские батареи, защищающие гавань, можно уничтожить, если вы находитесь в добром здравии и готовы снова поработать с порохом.

– Вы мне льстите.

– Совершенно уверен, что нет.

– А какое отношение к этому всему имеет мое здоровье?

– Мой план имеет свои сложности, – признал Хантер.

Дон Диего нахмурился.

– Вы говорите, что мне нужно отправиться с вами?

– Это самая суть моего плана, дон Диего.

Еврей внезапно поднялся.

– Чтобы напасть на Касалью, – произнес он и принялся возбужденно расхаживать по комнате. – Я мечтал о его смерти, Хантер. Она мне снится каждую ночь, вот уже десять лет. – Дон Диего остановился и взглянул на Хантера. – У вас тоже есть свои причины.

Тот кивнул.

– Есть.

– Но это можно осуществить? На самом деле?

– На самом деле, дон Диего.

– Тогда я хочу услышать ваш план, – заявил взволнованно Еврей. – Мне надо знать, какой порох вам нужен.

– Мне нужно изобретение, – сказал Хантер. – Я хочу, чтобы вы создали то, чего прежде не существовало.

Еврей вытер глаза.

– Рассказывайте, – велел он. – Прямо сейчас.

Мистер Эндерс, цирюльник, хирург и настоящий мастер морского дела, нежно приложил пиявку к шее пациента. Несчастный сидел, откинувшись на спинку кресла, лицо его было накрыто полотенцем. Когда смахивающее на слизня создание прикоснулось к телу этого человека, тот застонал. Пиявка тут же начала распухать от крови. Мистер Эндерс негромко напевал себе под нос.

– Вот так, – произнес он. – Через несколько мгновений вы почувствуете себя гораздо лучше. Помяните мое слово, вам станет легче дышать. Вы сможете продемонстрировать дамам еще пару занятных штучек. – Цирюльник похлопал пациента по щеке, накрытой полотенцем. – Я выйду на секундочку, глотну воздуха и сразу же вернусь.

С этими словами мистер Эндерс покинул свою лавку, ибо он увидел на улице Хантера, махавшего ему рукой. Этот человек был невысок, но двигался быстро и изящно. Казалось, будто он не идет, а танцует. Он успешно вел свое скромное дело в Порт-Ройяле, поскольку значительная часть пациентов переживала его процедуры, чего нельзя было сказать о других хирургах. Но величайшим его искусством и истинной любовью являлось другое – вести корабль под парусом. Эндерс, подлинный художник морского дела, был редким созданием, прирожденным рулевым, который словно бы сливался с кораблем.

– Нуждаетесь в бритье, капитан? – спросил он у Хантера.

– Нет, в команде.

– Тогда вы нашли своего хирурга, – сказал Эндерс. – А какова цель путешествия?

– Заготовка кампешевого дерева, – сказал Чарльз и ухмыльнулся.

– Мне всегда нравилось этим заниматься, – сказал Эндерс. – Чье же это будет кампешевое дерево?

– Касальи.

Эндерс мгновенно оставил шутливый тон.

– Касальи? Вы собираетесь на Матансерос?

– Тише! – одернул его Хантер и оглянулся.

– Капитан, самоубийство – преступление против Господа.

– Вы знаете, что нужны мне, – сказал тот.

– Но жизнь прекрасна, капитан.

– Золото – тоже, – возразил Хантер.

Эндерс умолк и задумался. Он, как и Еврей, да и вообще всякий житель Порт-Ройяла, знал, что в крепости Матансерос никакого золота нет.

– Быть может, вы объяснитесь?

– Лучше не надо.

– Когда вы отплываете?

– Через два дня.

– Мы получим объяснение в Бычьем заливе?

– Даю слово.

Эндерс молча протянул руку, и Хантер ее пожал. Тут пациент в лавочке заерзал и заворчал.

– Боже мой! Ах, бедолага! – вскричал Эндерс и кинулся обратно, к себе.

Пиявка раздулась от крови, красные капли падали на деревянный пол. Эндерс снял ее, и пациент завопил.

– Ну-ну, ваше превосходительство, успокойтесь.

– Вы – проклятый пират и мошенник! – заявил сэр Джеймс Элмонт, срывая с лица полотенце и размазывая им кровь по шее.

Француза Лазю Хантер отыскал в публичном доме на Лайм-роуд, в окружении хихикающих женщин. Его имя произошло от искаженного французского слова «лезье», «глаза», ибо они у этого солдата были большими, блестящими, просто легендарными. Никто не видел в темноте так хорошо, как Лазю. Хантер много раз проводил свои корабли через рифы и мелководье благодаря указаниям, которые давал Лазю с баковой надстройки. А еще этот человек, изящный словно кошка, был невероятно метким стрелком.

– Хантер! – донесся голос Лазю, обнимавшего пышную девицу. – Присоединяйся!

Шлюхи хихикали и играли с его волосами.

– Лазю, на пару слов.

– Какой ты нудный, – вздохнул Лазю и перецеловал всех девиц. – Я вернусь, лапочки, – сообщил он и отошел с Хантером в дальний угол.

Одна бабенка принесла им бутылку рома и два стакана. Хантер взглянул на спутанные, достающие до плеч волосы Лазю и его безбородое лицо.

– Ты пьян?

– Не очень, капитан, – отозвался тот и пронзительно рассмеялся. – Говорите, что вам надо.

– Через два дня я отправляюсь в плавание.

– Да?

Похоже было, что хмель с Лазю сразу же слетел. Большие, внимательные глаза пристально взглянули на Хантера.

– И каков же конечный пункт этого плавания?

– Матансерос.

Лазю рассмеялся низким, рокочущим смехом. Капитану казалось даже странным, как мог подобный звук исходить из такого худощавого тела.

– Матансерос означает «бойня». Насколько мне доводилось слышать, название отлично соответствует месту.

– Тем не менее, – сказал Хантер.

– Должно быть, у вас имеются серьезные причины.

– Да.

Лазю кивнул, не рассчитывая услышать больше. Умный капитан не рассказывает о рейде сверх необходимого, пока команда не укомплектована полностью.

– Причины достаточно веские, чтобы перевесить опасность?

– Именно так.

Лазю внимательно вгляделся в лицо Хантера.

– Вам нужна в этом путешествии женщина?

– За этим я и пришел.

Лазю снова рассмеялась и рассеянно почесала маленькую грудь. Она одевалась, дралась и вела себя как мужчина, но была женщиной. Ее историю знали немногие. Хантер входил в их число.

Лазю была дочкой жены британского моряка. Муж находился в море, когда женщина обнаружила, что беременна, и впоследствии родила сына. Однако же отец не вернулся из плавания. С тех пор о нем вообще ничего не слыхали. Она через несколько месяцев снова обрюхатела, страшась скандала, уехала в другую деревню и там произвела на свет дочь, Лазю.

Через год сын умер. Тем временем мать осталась без средств, и ей пришлось вернуться в родную деревню, к родителям. Желая избежать позора, она переодела дочь мальчиком. Обман был настолько искусным, что в деревне никто, включая бабушку с дедушкой, ничего не заподозрил. Лазю выросла как мальчик и в тринадцать лет пошла работать кучером к местному аристократу. Позднее она вступила в ряды французской армии, несколько лет жила среди солдат, и ее так и не разоблачили. В конце концов – во всяком случае, так рассказывала она сама – Лазю влюбилась в молодого красивого кавалерийского офицера и открыла ему свою тайну. У них был бурный роман, тянувшийся около года, но офицер так на ней и не женился. В конце концов Лазю предпочла отправиться в Вест-Индию, где снова стала вести жизнь мужчины.

В таком своеобразном городе, как Порт-Ройял, подобную тайну невозможно было скрывать долго, и вскорости все узнали, что Лазю – женщина. Во всяком случае, она завела привычку во время каперских налетов драться с обнаженной грудью, чтобы сбивать с толку и запугивать врагов. Но в порту эта особа обычно вела себя как мужчина, на что никто не обращал особого внимания.

Теперь же Лазю рассмеялась.

– Ты свихнулся, Хантер, раз собираешься напасть на Матансерос.

– Ты идешь со мной?

Она снова рассмеялась.

– Только потому, что мне сейчас нечем заняться.

И Лазю вернулась к шлюхам, хихикавшим за дальним столом.

Мавра Хантер отыскал в игорном доме «Желтый плут». Тот играл в брелан с двумя голландскими корсарами.

Мавр, которого звали еще Бассой, смотрелся редкостным здоровяком. У него была огромная голова, мощные бугрящиеся мускулы на плечах и груди и здоровенные ручищи, в которых игральные карты выглядели крохотными. Все уже давно позабыли, почему его прозвали Мавром. Даже если бы он сам решил рассказать о своем происхождении, то не смог бы этого сделать, потому что испанец-плантатор на Эспаньоле некогда отрезал ему язык. В целом все сходились на том, что этот гигант на самом деле никакой не мавр. Родом он из того района Африки, что именуется Нубией, пустынного края, протянувшегося вдоль Нила и населенного могучими чернокожими людьми.

Имя Басса было дано ему по названию порта на гвинейском побережье, где иногда останавливались работорговцы. Но все сходились на том, что Мавр никак не мог быть уроженцем тех краев, поскольку тамошние жители хиляки, да и кожа у них куда светлее.

Немота Мавра, вынуждавшая его объясняться жестами, лишь усиливала производимое им впечатление. Время от времени кто-нибудь из приезжих, недавно появившихся в Порт-Ройяле, решал, что Басса не только нем, но еще и глуп.

Наблюдая за карточной игрой, Хантер предположил, что именно это и произошло в очередной раз. Он взял большую кружку вина и уселся за боковой столик, намереваясь полюбоваться представлением.

Голландцы были щегольски разряжены в хорошие чулки и вышитые шелковые камзолы. Они много пили. Мавр не пил вообще. Он давным-давно спиртного в рот не брал. Говорили, что этот здоровяк не переносит алкоголя. Мол, когда-то он напился пьян и убил пятерых голыми руками, прежде чем пришел в себя. Неизвестно, было ли это правдой, но Мавр совершенно точно убил плантатора, отрезавшего ему язык, его жену и половину челяди, бежал в пиратский порт на западном побережье Эспаньолы, а затем сюда, в Порт-Ройял.

Хантер наблюдал за тем, как голландцы делали ставки. Они играли отчаянно, шутили, смеялись и в целом пребывали в прекрасном расположении духа. Мавр сидел с бесстрастным видом. Перед ним на столе лежала кучка золотых монет. Брелан был быстрой игрой, не прощающей необдуманных ставок. Так оно и вышло. Хантер увидел, как Мавр вытащил три карты одного достоинства, показал их и сгреб деньги голландцев.

Те на миг ошеломленно умолкли, а потом принялись дружно вопить «жулик! » на нескольких языках. Мавр спокойно покачал огромной головой и ссыпал деньги в карман.

Голландцы принялись настаивать еще на одной партии, но Мавр показал, что у них не осталось денег.

Тогда голландцы принялись задираться, кричать и тыкать в Мавра пальцами. Басса оставался все так же бесстрастен и вручил подошедшему мальчику-слуге золотой дублон. Голландцы, очевидно, не поняли, что он авансом заплатил за весь ущерб, который мог причинить игорному дому. Слуга забрал монету и удрал на безопасное расстояние.

Голландцы к этому моменту уже вскочили и осыпали Мавра ругательствами. Гигант по-прежнему сидел за столом. Лицо его было невозмутимо, и лишь взгляд метался от одного крикуна к другому.

Голландцы принялись задираться еще сильнее. Они размахивали руками и требовали вернуть деньги.

Мавр покачал головой.

Тогда один голландец выхватил из ножен кинжал и принялся угрожающе тыкать им чуть ли не в самый нос здоровяка, который оставался все так же бесстрастен. Он сидел недвижно, положив руки на стол.

Второй голландец потянул из-за пояса пистолет, и в этот момент Мавр перешел к стремительным действиям. Он выбросил руку, перехватил кинжал противника, развернул его, вогнал в стол на три дюйма и тут же ударил второго голландца в живот. Тот выронил пистолет, задохнулся и сложился вдвое. Мавр пнул его в лицо. Бедняга отлетел в другой конец комнаты и растянулся на полу. Затем чернокожий гигант повернулся обратно к первому голландцу, у которого глаза от испуга сделались круглыми. Мавр подхватил его, поднял над головой, подошел к двери и вышвырнул задиру на улицу. Тот распахал носом грязь.

Мавр вернулся в зал, вытащил кинжал из стола, сунул себе за пояс, подошел к Хантеру, уселся рядом с ним и лишь после этого позволил себе улыбнуться.

– Новички, – сказал капитан.

Мавр ухмыльнулся, кивнул, потом нахмурился и указал на Хантера. На его лице появилось вопросительное выражение.

– Я пришел повидаться с тобой.

Мавр пожал плечами.

– Мы отплываем через два дня.

Басса поджал губы, изобразив единственное слово:

«Куда? »

– На Матансерос, – сказал Хантер, и гигант изобразил отвращение.

– Тебя это не интересует?

Мавр ухмыльнулся и чиркнул пальцем по горлу.

– Говорю тебе, это можно сделать, – возразил Чарльз. – Ты боишься высоты?

Здоровяк изобразил, будто карабкается куда-то, перебирая руками, и покачал головой.

– Я имел в виду не корабельный такелаж, а скалу в триста-четыреста футов.

Мавр почесал лоб. Он взглянул на потолок, прикидывая, судя по всему, потом кивнул.

– Ты можешь это сделать?

Басса снова кивнул.

– Даже при сильном ветре? Отлично. Тогда ты отправляешься с нами.

Хантер привстал было, но Мавр его не пустил. Он побренчал монетами в кармане и вопросительно ткнул пальцем в грудь капитана.

– Не волнуйся, – сказал тот. – Дельце прибыльное.

Мавр улыбнулся. Хантер ушел.

Сансона он нашел на втором этаже «Герба королевы», постучат и стал ждать. Из-за двери донеслось хихиканье и вздох. Хантер постучал снова.

Послышался на удивление высокий голос:

– Вали отсюда к чертям собачьим! Капитан поколебался и постучал еще раз.

– Кровь Господня, кого там еще несет? – донесся из-за двери все тот же голос.

– Это я, Хантер.

– Чтоб я сдох. Входи.

Чарльз распахнул дверь на полную, но входить подождал. Через мгновение сквозь проем вылетел ночной горшок и его содержимое.

Из комнаты донесся негромкий смешок.

– Ты, как всегда, осторожен, Хантер. Небось всех нас переживешь.

Хантер вошел в комнату, освещенную единственной свечой. Сансон сидел в постели, рядом с ним расположилась белокурая девица.

– Ты нам помешал, сын мой, – произнес Сансон. – Помолимся же, чтобы у тебя имелись на то достаточно веские причины.

– Еще какие, – отозвался Хантер.

– Ага! – Сансон повернулся к девице. – Мой нежный персик.

Он поцеловал кончики ее пальцев и указал на дверь. Девица тут же выскочила из постели, поспешно подхватила свою одежду и пулей вылетела из комнаты.

– Восхитительное создание, – заметил Сансон.

Хантер закрыл дверь.

– Понимаешь, она француженка, – продолжал Сансон. – Из них получаются самые лучшие возлюбленные, правда?

– Шлюхи из них точно получаются первоклассные.

Сансон рассмеялся. Это был крупный, массивный мужчина, производящий впечатление задумчивой мрачности, – темные волосы и брови, сходящиеся на переносице, такая же борода, смуглая кожа. Но голос у него был на удивление высокий, особенно когда Сансон смеялся.

– Неужели мне никогда не удастся убедить тебя в том, что француженки превосходят англичанок?

– Исключительно в распространении болезней.

Сансон расхохотался.

– Хантер, у тебя очень необычное чувство юмора. Выпьешь со мной бокал вина?

– С удовольствием.

Сансон налил из бутылки, стоявшей на столике рядом с кроватью.

Чарльз взял предложенный бокал и приподнял его.

– Твое здоровье.

– И твое, – откликнулся Сансон, и они выпили, не отрывая друг от друга взгляда.

Хантер, если честно, попросту не доверял Сансону. Он не очень-то хотел брать француза в экспедицию, но тот был необходим для успеха предприятия. Невзирая на его гордыню, тщеславие и любовь к похвальбе, этот человек являлся самым безжалостным убийцей на всем Карибском море. Он происходил из семейства французских палачей.

Само имя – Сансон, «без звука», – было ироническим комментарием к скрытной манере работы данного субъекта, которого знали и боялись повсюду. Говорили, будто его отец, Шарль Сансон, был королевским палачом в Дьеппе. Ходили слухи, что сам Сансон некоторое время был священником в Льеже, пока его нескромные шалости с монахинями соседнего монастыря не привели к тому, что ему выгоднее сделалось покинуть страну.

Но Порт-Ройял был не тем городом, где обращали большое внимание на прошлое. Сансон славился здесь своим умением обращаться с саблей, пистолетом и любимым оружием, арбалетом.

Француз рассмеялся снова.

– Ну что ж, сын мой, поведай, что тебя гнетет.

– Через два дня я отплываю. На Матансерос.

На этот раз Сансон смеяться не стал.

– Ты хочешь, чтобы я отправился с тобой?

– Да.

Сансон налил еще вина.

– Я туда не хочу, – сказал он. – Ни один человек в здравом рассудке не горит желанием идти на Матансерос. Что ты там вообще забыл?

Хантер не ответил.

Сансон уставился на свои ноги в конце кровати. Задумчиво хмурясь, он пошевелил пальцами.

– Наверняка дело в галеонах, – заявил француз в конце концов. – В тех галеонах, которые потерялись во время бури. Они на Матансеросе. Так?

Хантер пожал плечами.

– Осторожничаешь, значит, – протянул Сансон. – Итак, какие же условия ты предлагаешь за участие в этой безумной вылазке?

– Я дам тебе четыре доли.

– Всего-то? Ну ты и скареда, капитан Хантер. Моя гордость уязвлена. Ты считаешь, что я стою всего каких-то четыре доли?

– Пять, – произнес Хантер с видом человека, идущего на уступки.

– Нет уж. Давай скажем восемь и на том покончим.

– Давай скажем пять и договоримся.

– Хантер, час уже поздний, а я не слишком терпелив. Может, скажем семь?

– Шесть.

– Кровь Господня, ну ты и скареда!

– Шесть, – повторил Хантер.

– Семь. Еще вина?

Чарльз посмотрел на француза и решил, что продолжать спор бессмысленно. Сансона легче будет контролировать, если тот сочтет, что заключил выгодную сделку. Если же он будет полагать, что с ним обошлись несправедливо, то станет совершенно невыносим.

– Ладно, семь, – согласился Хантер.

– Друг мой, твой здравый смысл великолепен. – Сансон протянул руку. – Теперь поведай мне, как ты намерен вести атаку.

Он выслушал план, не издав ни звука, а затем, когда Хантер закончил излагать, хлопнул себя по ляжке.

– Верно говорят про испанскую леность, французское изящество и английское хитроумие!

– Думаю, это должно сработать, – сказал Хантер.

– Не сомневаюсь в этом ни на йоту, – отозвался Сансон.

Когда Хантер покинул небольшую комнату, над улицами Порт-Ройяла уже занималась заря.

Глава 8

Конечно же, подготовку к экспедиции невозможно было сохранить в тайне. Слишком многие моряки стремились присоединиться к любому из каперских рейдов. Требовалось изрядное число торговцев и фермеров, чтобы снарядить «Кассандру», шлюп Хантера. Рано поутру весь Порт-Ройял уже только и толковал, что о его грядущей вылазке.

Говорили, что Хантер собирается напасть на Кампече, разграбить Маракайбо. Некоторые даже утверждали, что он осмелится устроить налет на Панаму, как семьдесят лет назад это сделал Дрейк. Но для такого длительного плавания требовался очень значительный запас провизии, а Хантер загружал в трюмы относительно немного.

Поэтому большинство сплетников твердили, что цель налета – сама Гавана. Ее каперы не атаковали никогда, и эта идея почти всем казалась безумной.

Затем на свет божий всплыли новые сведения, приводящие народ в замешательство. Черный Глаз, он же Еврей, принялся скупать крыс у детворы и всякой рвани, ошивающейся вокруг порта. Ни один моряк не обладал достаточным воображением, чтобы сказать, на кой черт они ему понадобились. Еще стало известно, что Черный Глаз хорошо платит за свиные кишки. Их, конечно, можно было использовать для гадания, но уж кто-кто, а Еврей точно не стал бы этого делать.

Его ювелирная лавка тем временем стояла запертая, с заколоченными окнами.

Да и провизия на «Кассандру» грузилась не менее странно. Капитан закупил не так уж много солонины и весьма большое количество воды, включая несколько маленьких бочонков, которые специально заказал их изготовителю, мистеру Лонгли. Лавочка торговца веревками, мистера Уайтстолла, получила заказ на тысячу с лишним футов крепкого каната, слишком толстого для такелажа шлюпа. Изготовителю парусов, мистеру Нидли, велено было сшить несколько больших сумок из толстого полотна и по верху поставить люверсы для веревки. Карвер, кузнец, ковал «кошки» особой конструкции, с зубцами на петлях, чтобы крючья можно было компактно сложить.

Еще в эти дни случилось вот какое предзнаменование. Утром рыбаки поймали гигантскую акулу-молот и выволокли ее на берег в Чоколата-Хоул, бухточке рядом с фортом, где располагались черепашьи колонии. В ней оказалось больше двенадцати футов, она была изрядно уродлива, с широким рылом и глазами, расположенными на плоских отростках. Рыбаки и прохожие стреляли по акуле из пистолетов безо всякого видимого эффекта. Рыбина извивалась и била хвостом по доскам пристани добрых полдня.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒