МОНТЁР. Я говорю: простите меня. (Поставил чемоданчик на пол, встал на колени.)

ДЯДЬКА. (Кричит, закрыв лицо руками. ) Не вставать! Не уговаривать! Марсиане, я что пообещал, сделаю!!!

МОНТЁР. (Молчит. ) Я за инструментом встал. Я не знаю вас, что перед вами, это, как евон, на колени. Я вам не сделал ничего, и вы мне. Но такой порядок. Я словесно: простите. Говорю: простите меня.

ДЯДЬКА. (Молчит. ) За что?

МОНТЁР. Да просто так. Вдруг есть за что. Прощёное воскресенье.

ДЯДЬКА. (Смотрит на Монтёра. ) А?

МОНТЁР. Я говорю: простите меня. Про-сти-те.

ДЯДЬКА. Прощаю. (Молчит. Кричит. ) Тихо! Не путать! Не отвлекать! Пощады не будет! Надо свалить, связать, а вы болтаете и болтаетесь по квартире!

МОНТЁР. (Улыбается. ) Зачем-жеть меня связывать?

ДЯДЬКА. Зачем пришли? Зачем вы пришли?! Вы конкретно, я вас спрашиваю, отвечать, марсианин, лунный житель, ну?!

МОНТЁР. (Копается в чемоданчике. ) Я пришёл по вашему вызову. Я не марсианин. Я - монтёр.

ДЯДЬКА. Вот и монтируйте! А прощения просить - нечего тут!

Прыгает по квартире, размахивает верёвкой. Парень в чемодане копается.

МОНТЁР. Ну вот, не поняли. И никто. Все смеются. А я-жеть по-людскому хотел, как положено, это, как евон, по-русскому, что характерно, обычаю.

ДЯДЬКА. Я покажу! Вас не было, но вы вылезли, откуда вы вылезли, тараканы, саранча, где ваше святое, есть оно у вас или нет?! Сейчас начнём!

МОНТЁР. (Ковыряет отвёрткой телефонную розетку. ) Начнём. Значит, дополнительная ризетка? Ну-ну. Сегодня во сне - с мукой будто иду по городу. Это - к муке какой-то. А и так: мука, мука сплошная. Куда вам ризетку перенести-то? Я во сне - то на войне, то в тюрьме. Всё боюсь, а вдруг? Хотя я бы, это, как евон, от такой жизни - умер или бы в тюрьму сбежал лучше. Ё-ка-лэ-мэ-нэ, вот тебе так маракеш, тпручки! А вы что это делаете?

ДЯДЬКА. (Выключил трясущейся рукой звук телевизора, кричит. ) Придут ироды и будут в ваших храмах коней! Их бензином всех надо, облить и поджечь!!! Я тренируюсь! Я смогу нападение отбить! Отбиться! Ясно?!

МОНТЁР. Не-ка. Ну, тренируйтесь, а я - делать. (Достаёт из кармана куртки пилку для ногтей, пилит ноготь. ) Ё-ка-лэ-мэ-нэ, вот тебе так маракеш, тпручки! Вот, ноготь сломал. Беда. А сегодня всё, это, как евон, кувырком. Посмотрел: один носок навыворот. От того кувырком всё сегодня. Весна ещё. Спать хочу. Маму жалко. Сон приснился недавно такого плана: я умер, а мама мне плачет и говорит мне: “Что ж ты, сыночек, зачем ты сделал это, зачем умер? ” А я: “Устал мама, сильно спать хотел, вот и решил заснуть... ” А проснулся, и чего-то мне так жалко себя стало, ну, в таком плане - пожалел себя, и маму тоже, да и короеда с женой - тоже. Я-жеть, если спиногрыз не орёт, падаю как колосок подрубленный. И в каморке на работе сплю, каморка - “Кикиморка” мы её зовём, грязно, бардак, как Мамай прошёл, а я сплю. Напарник костерит, говорит это, как евон, мне: “Лишь бы клопа давить! ” Вот жена у меня - курит. А я не перевариваю органически курящих женщин, с детства.

ДЯДЬКА. Не блондай по квартире! (Помолчал. Кричит. ) Разговорился! Стоять!

Скачет по комнате, хватается за верёвки, качается на них. Парень затылок чешет.

МОНТЁР. А?

ДЯДЬКА. Ложись! Встать! Лечь, то есть!

МОНТЁР. (Ковыряет отвёрткой в розетке, смеётся. ) “Упал-отжался! ”, - в армии говорили. Я сразу понял, что у вас не все дома. Ну, ничего, бывает. Смотрю вокруг: люди даже живут и с задницей вместо головы, а ничего, никто на них не обращает. Главно, у всех, это, как евон, квартиры есть. А я... (Махнул рукой. ) Я по квартирам везде хожу, везде пенсионеры - не все дома.

ДЯДЬКА. Молчать! Сам ты, существо, это слово! Ты существо, понимаешь?! Ты не человек! Пенсионера нашёл?! Вы меня стариком сделали, вы!

МОНТЁР. Ну уж, прям уж.

ДЯДЬКА. Э, руки, руки, кому сказал - руки, наездник?!

МОНТЁР. Это про штаны? (Смеётся. ) Эту приклейку жена мне пришила, сказала - на работу и в таких штанах походишь, не барин! Отмодничал, старость пошла, хоть и двадцать восемь, а как старый стал. Новые купить - купилки тю-тю! А она - курит, на кухне готовит и с товарками по общаге меня по за-глаза обсуждает и курит. А я курящих женщин органически, с детства... Я так всё время смеюсь, чтоб не плакать. Нет, не над тем, что у вас дома не все, мне-то? А просто.

ДЯДЬКА. У меня все, все, все, все, все, все, сам дурак! (Стучит ногой в пол. )

МОНТЁР. (Не слушает, ковыряет в розетке. ) Значит, дополнительная ризетка... Ну-ну. (Достаёт из чемоданчика ещё инструмент, наматывает на руку провод. ) И обзывается: кабан, и такое. Ё-ка-лэ-мэ-нэ, вот тебе так маракеш, тпручки! Ни-ни раньше, такого не позволяла, когда я марьяжил с ней. Другой раз думаю, а может - нафик, нафик этот график, а? Ну, если она курит? А?

ДЯДЬКА. Что?

МОНТЁР. Развестись, а? Ведь не жизнь у нас с ней, а закат солнца вручную. А?

ДЯДЬКА. (Кричит. ) Начи-начи-начи-наем!!!

МОНТЁР. В воскресенье по заявкам. Из дому ушился, не могу. А вы со вчерашнего ждёте? Я медленно, куда торопиться. По выходным иду по заявкам, чтоб только не дома, да чтоб ей деньги вдосталь заработать.

ДЯДЬКА. Начали!!!!

Ухватился за одну из верёвок, прокатился по комнате, спрыгнул с верёвки в другом углу квартиры, притаился за столом, выглянул, идёт на парня с растопыренными руками.

МОНТЁР. (Улыбается, смотрит на Дядьку. ) Да чего начнём-то? Вы чего всё начать не можете? Вы индеец по национальности? Негр? Ё-ка-лэ-мэ-нэ, вот тебе так маракеш, тпручки. А чего не сделаете приборку? Темновастенько, свет бы?

ДЯДЬКА. Темновастенько! Я покажу тебе темновастенько! Я вышел на тропу войны! Маракеш-тпручки, говоришь, да? Нет! Мерды-перды! Карембеш-карендеш! Румбак-бумкак! Кайса-мойса, понял?! Кимрез-мандарез! Стоп-мин-поп! Чимза-кимза! Пара-цупа, минкуль-пупа, понял?! Приготовились - и-и!!! (Размахивает лассо. )

МОНТЁР. Вот вы кричите и слюни - на меня. Я-жеть не глухой. Ну, что?

ДЯДЬКА. То! Вы меня не слышите-жеть, не слушаете-жеть!

МОНТЁР. Слышу. Слушаю.

ДЯДЬКА. Что я последнее сказал?

МОНТЁР. Последнее вы сказали - приготовились. Вы уже раз сто сказали: “Приготовились. ” Я готов. Я-жеть не филоню, работаю помалёху. У вас квартира, как окопы. А запах кислый, хороший. У бабушки в доме так бельё пахло, чуть с кислинкой такой. (Смеётся. ) Вот эта хорошая у вас эта верёвка. Сделана из материала такого, пенька называется. Слушайте, я что хочу сказать: а зачем вам ещё одна, дополнительная ризетка? Может, я просто шнур подлиньше сделаю, а? У вас квартира не пятикомнатная, а такая, это, как евон, средненькая, не хоромы, не вокзал, не замок, а?

ДЯДЬКА. Не вокзал! Ничего, вы у меня заплатите, вы у меня вспомните маму родную, вы всё вспомните, довели меня! Раз соглашаются выпустить каких-то гадов из тюрьмы от того, что другие гады взяли в самолёте заложников, то тут-то они согласятся! Подумают: чеканутый, что-то устроил, вдруг постреляет всех, и обратят внимание, и сделают, как прошу! (Подпрыгивает на месте. ) Встаньте прямо, неудобно!

МОНТЁР. (Смеётся. ) Чего неудобно?

ДЯДЬКА. Мне неудобно! Встаньте ровнее!

Монтёр инструмент раскладывает, что-то пальцами по полу меряет.

МОНТЁР. Ничего, выздоровлеете, таблеток попринимайте, и хоккей будет. И раз, и два, и три... У меня в пальцах - пятнадцать сантиметров. Точно. Абсолюмант. Можно не проверять. А она мне: нет, ты вот ноешь, ноешь, ноешь с утра до ночи. А я не ною. Я, что характерно, так разговариваю. Ну вот, теперь - начнём?

ДЯДЬКА. Что начнём?!

МОНТЁР. Как - что начнём?

ДЯДЬКА. Что вы начать хотите?

МОНТЁР. Я не знаю, что вы хотите.

ДЯДЬКА. А?

МОНТЁР. А?

ДЯДЬКА. (Кричит. ) А-а-а-а! Мозги запудрил, говорит без передыху, что, ну? Что?! Прощения просить друг у друга?

МОНТЁР. Как - что? Начнём ризетку или провод подлиньше? Прощения-то я у вас попросил, вы меня послали, не хочете, ну, раз не в себе... Ризетку?

ДЯДЬКА. Ризетку, ризетку, ризетку!!!!

МОНТЁР. Ну, как хотите, а я думал - провод подлиньше.

ДЯДЬКА. Хорошо: провод подлиньше, делайте уже хоть что-то! Вы вообще хоть что-то можете, или у вас руки не тем концом вставлены?! Ну?!

МОНТЁР. (Смотрит на Дядьку. ) А может, и ризетку, и провод подлиньше?

ДЯДЬКА. И прямо стоять!

МОНТЁР. А я стою прямо. Эта у меня тужурка кожаная, новая. У жены на зиму выплакал красновки и тужурку. Чтоб поприличнее на улице выглядеть. Еле купила. А как зимой без тужурки, а? Хожу как чмо в отрепьях. Не одёжа, а жопотёрки. Штаны - ладно, драные, но тужурка должна быть, я же по людям хожу. А вы знаете тогда, сколько это будет стоить? Один метр провода от ризетки к ризетке знаете, сколько стоит? Он ведь двухжильный.

ДЯДЬКА. А-а-а-а-а! Кто двухжильный?

МОНТЁР. Провод. Бывает трёхжильные, четырехжильные, пятижильные, ну там семижильные. Я видел раз это, как евон, двенадцатижильный. Знаете, сколько?

ДЯДЬКА. Что - сколько?

МОНТЁР. Стоит - сколько, знаете? Это я вам сейчас расскажу... (Достал блокнот, ручку из кармана, принялся что-то писать. )

ДЯДЬКА. (Кричит. ) Молчать, зануда!

МОНТЁР. Ё-ка-лэ-мэ-нэ, вот тебе так маракеш, тпручки! Ну вот, и вы тоже. Я-жеть хотел, чтоб всё по уму, что характерно, а вы обскорбляться. Так же, как все, да? Эх, вы! А я прощенья просил. Все так говорят, а я, это, как евон, нормальный. Не саранча, не марсиане, не клопы там. А жена тоже как все говорит: ребёнок такой горлопан - в тебя, это, как евон, говорит. А я ей: неужели я так кричу? Ну, короче, с утра до ночи, кричу и кричу? Я же просто объясняюсь долго, говорю долго, но я работаю зато и потому...

ДЯДЬКА. Хватит! Начнём!!!!

МОНТЁР. Нет, не начнём. Надо-жеть сначала всё расчухать, выяснить...

ДЯДЬКА. Не хочешь ровно стоять?! Ну, не трусь теперь, надень трусы! Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал! Я вас...

Вдруг схватил мешок с песком, размахнулся им, и как ударил парня мешком. Парень ойкнул, завалился набок. Дядька тут же накинул лассо на него, принялся верёвкой связывать. Монтёр лежит, перепугано таращит глаза в потолок.

МОНТЁР. Ё-ка-лэ-мэ-нэ, вот тебе так маракеш, тпручки, родимчик хватит, ход конём по голове. Мыла покушали? Ну ты даёшь стране угля! Эй, порвёшь! Я-жеть монтёр, не грабитель-жеть. Тужурка новая, а вы мешочечком по головочке, эй!

ДЯДЬКА. (Прыгает вокруг парня. ) “Мешочечком по головочке”! Юморишь, смеёшься? Ну, посмеюсь я тебе! Понародились, новенькие, смена! Откуда вы понаехали, откуда понабежали, орда золотая, татаро-монгольское иго, паразиты?!

МОНТЁР. Масть пошла, а деньги кончились. Зачем я надел носок шиворот-навыворот сегодня, а? Фик-фок с боку бантик. А зачем вы, дяденька? Я-жеть сказал, что на лошадках не это, а вы сразу за верёвку...

ДЯДЬКА. Молчать!

ПАРЕНЬ. Не расчухаю? Я-жеть пришёл на ваш вызов, на ваш зов, на вечный зов, кино есть такое, вы сказали, что ризетку, я пришёл, а вы мешочечком... Вы таблеточек, на кого серчаете, я не тараканы! Вы, дяденька, со мной в войнушку хочете поиграть, имеется в виду, хочете, да? А может, всё-таки я вам провод подлиньше сделаю и пойду, а?

ДЯДЬКА. (Грозит кулаком в окно. ) Имеется в виду, да! В войнушку, ага! Сейчас будет войнушка, будет тебе и вам всем войнушка, и им тоже войнушка! О, вы меня не знаете! Вы думаете - со мной просто?!

Связал парню руки, взъерепенился, бегает, проталкивает ружья в дырки между мешками, туда-сюда ходит, прячется за мебель, за парнем наблюдает. Парень в потолок пялится.

МОНТЁР. Дяденька, я пришёл ризетку, я не в войнушку, я ризетку...

ДЯДЬКА. Розетку! Ро-зет-ку!!!!! Ясно?! Дебил, кретин, идиот, недоделок! Тужурка-красновки! Что у вас у всех в голове?! Датчики? Проводки? Вы люди, нет?! О, вы не люди! Вы деревяшки с железом пополам перемолотые, вот вы кто, ясно?! Кричи, ори, бейся, ну?

МОНТЁР. Зачем это?

ДЯДЬКА. Думай, думай голова, жопа трещину дала! А затем это! Взял в заложники! И теперь сделаю своё дело, о, как я сделаю с вами что-то!

МОНТЁР. Кто? В кого? Что?

ДЯДЬКА. В того, тужурка кожаная! Телевизор смотреть надо!

МОНТЁР. Жена не даёт!

ДЯДЬКА. Скажи, чтоб жена тебе давала! Чтоб она давала тебе, твоя жена! А то она не даёт тебе, ты, господин дерево! Заложники смотрели телевизор и знают - что! Жена притащит твоего больного дебильного, как и ты, ребёнка сюда, под окна, под балкон и тогда...

МОНТЁР. А он не больной, а характерный, занудистый, чтоб сильнее на всех воздействовать, чтоб на него внимание обращали. Не болеет, а уросливый.

ДЯДЬКА. (Бегает по комнате, бормочет. ) О, погодите, постойте! Хорошо, что молодой, был бы старый, сказали бы - да на мыло их обоих, а тут - хорошо, повезло! Мне повезло, что ты, идиот, мне попался с ребёнком и что молодой!

МОНТЁР. Ребёнок? Молодой! Полгода! А я уже - сил нет, это, как евон, с ним.

ДЯДЬКА. Ты слышишь или нет? Я говорю: заложники! За-лож-ни-ки!

МОНТЁР. (Быстро. ) Меня все в общаге называют зануда. И говорят, я на “о” разговариваю, по-деревенски, ну, поселковый, да, поселковый раз, раз такой уродился, ну что ж? Я всё делаю долго, старательно. Не могу бегом-бегом. И если я говорю, то говорю, пока не наговорюсь. Таблеточку с водичкой!

Дядька бегает, ружья в мешках трогает, парень крутится на месте, следит за ним.

В армии смеялись надсмешники, зануда, мол. Да сами вы это слово. Дяденька, надо вам таблеточек выпинькать, выпить, это, как евон, в смысле, а? Я понял, заложники, да. Вы не серчайте шибко!

ДЯДЬКА. (Орёт что есть силы. ) Я не серчаю так шибко!!! А вот пристрелю тебя, гад, понял?! (Приставил ружьё к груди парня. Парень ойкнул. ) Послушайте, дорогой, уважаемый кретинёнок, не доводите до греха! Вы всё время не по поводу базарите! Вы такие слова понимаете? Это же по вашему, нет? Ещё слово, гад, и - стреляю!

МОНТЁР. А? А? А? А? А? А? А? А? Ружьё? А зачем это? Я разве - нет? А? А? А?!

ДЯДЬКА. Пока - нет! Кричать! Я буду отстреливаться, будет много шума, дети и женщины на верхних этажах начнут визжать, приедет пожарная, скорая, телевидение, приедет много, будут выдвигать лестницы до пятого этажа, снимать с балконов, будет много шума, мне надо!

МОНТЁР. А? Отстреливаться? А? Войнушка? А? А может - таблеточек с водичкой? А? А? А? (Дядька замахнулся на парня. ) Можно начинать? Уже? Да? Начали? Нет?

ДЯДЬКА. Уже можно, да, уже, можно начинать, да, да, да!!!!

Парень промякал тоненько что-то.

Не хочешь? Велосипед!

Стащил с ног парня ботинки, носки, вставляет спички ему между пальцами ног. Парень заорал, завыл.

МОНТЁР. А-а-а!!! Лисапет, лисапет, какой лисапет, не надо лисапет, у меня есть лисапет, не надо лисапет! Дядя, попей таблеточек, дядя, ты чего, дяденька, да что же, мы-жеть не в армии-жеть, дядя-жеть, мне это как мёртвому ужастик, у меня от страху заворот кишок будет, я щекотки боюсь, не надо!!!

ДЯДЬКА. Я покажу заворот кишок! Спички между пальцами и поджигать! Ужастик! Щекотки! (Парень вопит. Дядька толкает шкаф к балкону, бормочет: ) Ори, ори! Привезут из общаги жену с ребёнком, ребёнок - плакать, ручки-ножки к папе, он - кричать драматично, как в мыльной опере, я к уху пистолет, чтоб не взбрыкнул бы он бы бы!

МОНТЁР. Не взбрыкнул бы он бы бы, ясно, бы-бы, носок, зачем я носок навыворот, мамочки, зачем я носок, носок, носок, носок!!!!! ...

Дядька стучит в пол ногами, кулаки поднял над головой.

ДЯДЬКА. Да, да, я вижу, все плачут, ребёнок плачет, кричит: “Папа, папа! ”...

МОНТЁР. Он у меня ещё разговаривать не умеет, мама, мама!

ДЯДЬКА. Молчать! Он плачет, тянет ручошки свои сопливые, и “Скорая” плачет, и милиция плачет, и телевидение, пожарка плачет, и радио плачет...

МОНТЁР. А курочка куд-кудачет?

ДЯДЬКА. А?

МОНТЁР. Вы как сказку рассказываете...

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒