ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ 1 страница

ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ

Марине Сергеевне не спалось. Казалось, жара превратила город в какой-то призрак. По улицам двигались как в замедленном кадре люди-призраки, стояли призраки-дома с расплывчатыми очертаниями, асфальт плавился, источая неприятный запах смеси битума с выхлопными газами. Все ждали выходных, когда можно было бы уехать за город и надолго засесть в каком-нибудь водоеме.

Ночь не приносила желаемой прохлады. Воздух становился густым и липким, жужжащий вентилятор раздражал и мешал спать. Обмотавшись мокрой простыней, она достала из холодильника очередную бутылку минералки и побрела на кровать с единственной мыслью – заснуть хотя бы на какое-то время. Хлопнула дверь в комнате сына, дверь в ванную, тот пошел под холодный душ.

«Если не заставлю себя заснуть, завтрашнего дня не осилю», - с досадой думала Марина Сергеевна, наверное, в сотый раз, поворачиваясь вокруг своей оси в поисках прохлады.

Сон пришел тяжелый, липкий, как и сам вот уже две недели стоящий зной. Будильник возвестил, что пора вставать.

Медленно поднявшись с постели, она ощутила неимоверную тяжесть во всем теле. Посмотрев на себя в зеркало, сжала руками виски.

«Боже, на кого я похожа, надо с этим что-то делать,» - на ходу соображала она, приняв душ и орудуя на кухне.

Утром все выверено до секунды: душ, чайник, бутерброды, побудка ребят. И это было самым сложным. Нагулявшись и намаявшись от жары, они никак не хотели подниматься.

Растолкав кое-как свое сонное царство состоящее из двух парней и потеряв при этом 10 минут драгоценного времени, на ходу выпив чашку холодного компота, пыолнив процедуру, мало мальки похожую на макияж, Марина Сергеевна понеслась к троллейбусной остановке.

Всю свою сознательную жизнь, работая в суде, вначале секретарем судебного заседания и вот уже многие годы судьей, она не мыслила себя в другой стихии. Но сегодня ноги не несли ее на работу. Троллейбус медленно подкатил к остановке.

В душном переполненном салоне нечем было дышать. В отличии от зимы вовсю работали обогреватели, люди готовы были выпрыгнуть на ходу, но двери-гармошки захлопнувшись намертво, не давали им этого сделать. Противный голос кондуктора возвещал о замеченном зайце. Орудуя локтями по проходу пробиралась необъятных размеров дама. Презрительно посмотрев на мужчину, протянувшему ей 500 рублевую купюру для оплаты проезда, завопила:

- Вечно суют крупные деньги, так и норовят на халяву проехать.

Мужчина пытался оправдываться, но, заглушая его слов, кондуктор словно в рупор возвещала пассажирам о том, что это им с рук не сойдет, что она потребует заплатить.

- Господи, каждый день одно и тоже, он же деньги предлагает, почему вы кричите? - попыталась вступиться за мужчину пожилая дама.

- Специально крупные суете, что бы бесплатно проехать, разменяли бы и садились в транспорт.

- Да не меняют нигде, - умоляющее, напуганный всеобщим вниманием оправдывался мужчина.

- Кажется, никогда не доедем, - пожаловался пассажир приятельнице, державшей его под руку.

- А и выходите, никто вас тут не держит, - завопила кондуктор. Народ молчал.

Спасительная остановка была воспринята как награда. Во-первых, все в мире относительно, и на улице показалось прохладно после набитого салона троллейбуса, во-вторых, вышедшие пассажиры распрощались с кондуктором.

Двигаясь по аллее заученным до мелочей маршрутом, Марина Сергеевна пыталась понять почему ей так не хочется сегодняидти на работу.

А причина была довольно проста, но в этом не хотелось признаваться даже самой себе. Вяло текущий конфликт в коллективе мешал работать. Нет, она была совсем не причем. Имея достаточно крутой нрав и прямолинейный характер она любила расставлять что называется все точки над «и» сразу и желательно навсегда, это она могла, но конфликтов не любила.

В отличии от нее их руководитель Константин Григорьевич конфликты обожал, он их растил, лелеял , иногда «раздувал», но чужими руками. Руководство по принципу «в мутной водичке лучше рыбке плавается» и «мягко стелет да жестко спать», видимо, доставляло Константину Григорьевичу истинное наслаждение. Думать об этом все равно не хотелось.

Впереди, на подходе к зданию суда, Марина Сергеевна увидела ссутулившуюся фигурку Ольги Викторовны. Судья с огромным стажем и проблемами в семье была человеком спокойным , не умеющим за себя постоять. Возраста они были примерно одного, имели взрослых детей. Как и большинство женщин - судей были одиноки. Мужчины редко выдерживают такой ритм жизни. Холить и лелеять их в таких семьях времени нет. Ольга Викторовна была человеком замкнутым, о том, что с бывшим мужем они просто живут под одной крышей, и он, стервец, ее потихоньку изводит, знали в суде не многие. С нею можно было поделиться самым сокровенным и не опасаться того, что завтра об этом заговорит все вокруг.

- Доброе утро, Ольга Викторовна,- бодро поприветствовала Марина Сергеевна коллегу, - что так нехотя идем в храм правосудия?- и посмотрев на приятельницу пожалела, что так опрометчиво пошутила.

По лицу Ольги Викторовны катились слезы.

- Что- то случилось? – осторожно поинтересовалась.

Понимая, что на дороге никто ничего говорить не собирается, Марина Сергеевна осторожно взяла Ольгу Викторовну под локоть и тихонько, по дружески сжала. Этот жест красноречиво обозначал – держись, все наладится. Но и это не помогло, Ольга Сергеевна вдруг остановилась прямо на ступеньках суда и закрыла руками лицо. Появившийся как всегда неожиданно Константин Григорьевич любезно поздоровался, на мгновение остановился и укоризненно посмотрев на Ольгу Викторовну, произнес:

-Ну что же вы голубушка, работать надо, работать, а не слезы лить.

Когда входная дверь за ним захлопнулась, Ольга Викторовна, вытирая слезы платочком, на одном вздохе произнесла:

- Я больше так не могу, я задыхаюсь в этих стенах, я не могу так работать.

- Пойдемте ко мне, Ольга Викторовна, - предложила Марина Сергеевна, поглядывая на часы, - у меня есть минут 40, попьем кофе, пока солнце не раскалило воздух и не захочется льда из холодильника.

Ольга Викторовна отрицательно замотала головой.

- Нет, Марина Сергеевна, я знаю, у вас процесс, я буду только мешать.

- Какие глупости, идемте – уже приказным тоном произнесла Марина Сергеевна и Ольга Викторовна сдалась.

В кабинете было душно. Охрана обязывает закрывать наглухо все окна и ночной воздух не проникает во внутрь. Сразу открыв окно и включив чайник, Марина Сергеевна взглянула на коллегу.

«Постарела Ольга Викторовна, - подумала , - а ведь она моложе меня, на сколько же лет она меня моложе? Мешки под глазами. Похоже, проплакала всю ночь, и макияжа нет, значит и все утро, какая странная штука жизнь»

Разливая кофе, Марина Сергеевна старалась говорить о пустяках, отвлекая Ольгу Викторовну от грустных мыслей. Аккуратно промокнув глаза платочком с кружевными краями, та глубоко вздохнула, улыбнулась какой-то вымученной улыбкой, махнув рукой, тихо заговорила:

- Не хотела говорить, но все же скажу, у меня крупные неприятности, мне кажется…

Влетевшая в кабинет секретарь Настя сходу, не здороваясь, закричала:

- Марина Сергеевна, представляете, наш подсудимый не сможет сегодня присутствовать на процесс, паразит какой, что придумал!

- Так, во-первых, дорогая моя, - довольно холодно заговорила Марина Сергеевна, - когда я научу тебя, что нужно постучаться перед тем как войти, во- вторых.

Настя не дав ей договорить затараторила:

- Да знаю я все, вы мне сто раз уже говорили, но Марина Сергеевна, если каждый раз я буду стучать к Вам в дверь, то без рук останусь, а вы без двери.

- Ну что с ней делать? – показывая на девчонку, произнесла она, - тебя уже не перевоспитать, но здороваться с утра учили еще в детском саду, а ты и не знаешь.

- Ой, правда, извините, здасьте, - обращаясь больше к Ольге Викторовне, чем к своей начальнице, заулыбавшись, произнесла Настя.

- Здравствуй, - ответила Ольга Викторовна, поднимаясь и намереваясь уходить, и уже обращаясь к Марине Сергеевне, произнесла:

- Я зайду позже, извините.

Когда за ней закрылась дверь, Марина Сергеевна с укором посмотрела на Настю, но ничего не сказала, а про себя подумала: « Если бы ты, дружок, не была отменным работником, за твое несносное поведение я давно выгнала бы тебя вон», в слух произнесла:

- Ну что там у нас с нашим убийцей?

- Да ничего, убивать не боялся, а Вас, Марина Сергеевна, боится, конвойники сказали, что палец сунул в притвор автозака и сказал, что пока болеет, глядишь Вы, Марина Сергеевна, в отпуск уйдете.

- Что так и сказал? А откуда он знает, что у меня скоро отпуск?

- Да Вы что, Марина Сергеевна, они все знают и Вас боятся, Вас не разжалобишь.

- Это тоже подсудимые говорят или ты?

- Конечно подсудимые, мне то чего Вас бояться? – щебетала Настя.

- Ты не исправима, а вела ты себя сегодня безобразно, прервала наш с Ольгой Викторовной разговор.

- А что, кости Люське мыли?

- Какой Люське, что ты несешь, и вообще, что ты себе позволяешь? – возмутилась таким поведением секретарши Марина Сергеевна.

- Ой, будто Вы, Мар Сергеевна, ничего не знаете, - делая загадочный вид, заговорила Настя, - все знают, а Вы нет, а впрочем, чего я удивляюсь, не удивительно, вы же, Мар Сергеевна, кроме своих убийц, никого вокруг себя не видите.

- Да что ты такое несешь, - прервала она девчонку, - объясни толком, в чем дело.

-Ой, да не в чем, на меня не надо кричать, я тут не причем, - сделав паузу, чтобы признать большую значимость своим последующим словам, девушка, усевшись на стул и закинув ногу на ногу, заговорила:

- Да роман у них, роман, вот Ольга Викторовна и бесится.

- У кого роман, что ты несешь? – перебила ее Марина Сергеевна.

- Ну Вы же сказать не даете, перебиваете, я думала, Вы знаете, смех, все последней узнаете, как так можно? – поеживая плечиками в тонкой кофточке, говорила Настя.

- Все, мое терпение лопнуло, хватит болтать, иди работать, - рассердившись не на шутку, махнула рукой Марина Сергеевна.

Монотонный звук автомобилей за открытым окном возвестил о том, что на дороге у суда пробка и облако выхлопных газов сейчас посетит их заведение. Подойдя к окну и быстро его захлопнув, Марина Сергеевна включила вентилятор.

Обращаясь к секретарше, произнесла:

- Ты еще здесь?

Она не любила пересудов и сплетен, они испортили жизни многих, и участвовать во всех этих историях не хотелось.

- Так я же не сказала самого главного, - широко раскрыв и без того огромные карие глаза, Настя произнесла, - Люська спит с мужем Ольги Викторовны.

После этих слов секретарши Марине Сергеевне на миг показалось, что она спит и видит довольно таки неприятный сон. Мотнув головой словно освобождаясь от дурных грез, Марина Сергеевна, уставилась на Настю немигающими глазами.

- Ну что Вы так смотрите на меня, не я же отбила мужа у судьи, не я, - картинно разведя руки в стороны, произнесла девушка.

- Так, все, иди, посмотри в коридоре, там, наверное, уже народ у зала толпится, - скомандовала Марина Сергеевна, не желая продолжать столь отвратительный разговор.

- Ну вот, я думала Вас удивлю, - разочарованно произнесла Настя.

- Прекрати, меня давно не интересуют сплетни, а уж тем более о судьях.

- А о судьях я ничего и не говорила, только о секретарше, при чем тут Ольга Викторовна.

- Да и вся правда, не при чем, вам – молодым жена не стена, - не выдержала Марина Сергеевна и вышла в коридор. Настя выскочила следом за ней. У зала судебного заседания топился народ. Пригласив всех в зал, Настя занялась своей обычной работой, а Марина Сергеевна прошла по длинному коридору и решила зайти к Ольге Викторовне. Дверь ее кабинета оказалась закрытой. «Как не к стати влетела девчонка»- подумала она о Насте, - Ольга Викторовна хотела что-то сказать. Может быть выговорилась бы и легче стало. Хотя вряд ли стало бы легче, если все, о чем только что рассказала Настя правда.»

Она не видела Ольгу Викторовну не в этот день не в последующие. Работа не выбивает из колеи, она уносит из жизни. Пока идет рассмотрение уголовного дела, проживаешь чужую жизнь, напрочь забывая о своей.

«Процесс был не из легких. Семейная драма. Холерик – муж, сидевший раньше за убийство. Одинокая, беззащитная жена, от страха перед мужем готовая оболгать погибшего в пьяной ссоре от рук того же самого мужа отца. Бесчеловечная бабушка – мать отца, проклинающая внучку. Одним словом – безумие», - думала Марина Сергеевна, возвращаясь домой после провозглашения приговора.

Трухляев получил свои 2 года лишения свободы за превышение пределов необходимой обороны, так как жена в суде с ужасом в глазах все повторяла:

- Отец напал на него первым, они пили, ссорились.

Не поменяй она своих первоначальных показаний, в которых утверждала, что отец после ссоры уже лежал на диване, а Трухляев подошел и ударил, не откажись она от этих показаний, сидеть бы убийце что называется «по полной программе».

Но так как дело расследовалось долго, возвращалось на дополнительное расследование и уходило на проверку в вышестоящий суд, срок Трухляев благополучно отсидел и как говорят, с его «чистой» совестью вышел на свободу.

Глядя вслед уходившей из суда парочке, Марина Сергеевна подумала:

«Убьет он бедную женщину, убьет. Не оттолкни ее бабушка, все бы могло быть иначе.»

Впереди был выходной. Отчитав Настю за нерасторопность и вечное желание сунуть нос не в свое дело- та болтала по телефону, обсуждая чей-то развод, Марина Сергеевна поспешила выйти на улицу.

Попытавшись вздохнуть полной грудью и понимая, что при всем ее желании этого не возможно сделать, она медленно пошла к остановке.

«Завтра же надо позвонить Ольге Викторовне, - подумала она, - только что я ей скажу? Не выпалишь же, что сплетничают секретарши, да возможно это и не правда. Настя могла что-то напутать. Даже представить не возможно, что бы ее секретарь спала бы с ее мужем.»

От подобных мыслей ей почему то стало весело, наверное, потому, что невозможно было отбить мужа, которого просто нет.

Все выходные Марина Сергеевна думала об Ольге Викторовне и решила, что в понедельник обязательно прямо утром пригласит коллегу на чай.

Утро понедельника было испорчено с первых минут. Бесполезность мероприятия, проводимого два раза в неделю и именуемого обзором прессы за истекшие две недели в свете новостей в законодательстве и юриспруденции, понимали все, в том числе и руководство суда, но прекратить эту порочную практику не у кого не хватало, видимо, мужества.

Народ в зале сидел молча. Дежурный докладчик, провозившийся все выходные с журналами и газетами, отдувался на трибуне. Когда закрылась последняя газета, все облегченно вздохнули. Отыскав глазами Ольгу Викторовну, Марина Сергеевна уже кивнула ей, жестом пригласив на чай, та сдержанно ответила утвердительным кивком головы.

Однако, Константин Григорьевич, казалось мирно дремавший все это время, вдруг приободрившись, произнес:

- Одну минуточку, товарищи, возникла необходимость посоветоваться.

Кто-то с задних рядов произнес:

- Пропал день.

Но на эту безымянную реплику никто, даже Константин Григорьевич, не отреагировал.

По тому, как он состроил недовольное лицо, и как подпер правой рукой подбородок, было понятно, кому-то сейчас влетит.

Константин Григорьевич – мастер слова. Он говорит тихо, произнося четко каждое слово, словно производит выстрелы из пистолета.

- И так, давайте посоветуемся, может быть, я и не прав, - произнес начальник.

Все замерли. Ждали о каком уголовном деле пойдет речь. После следующей произнесенной фразы: «Вчера завершилось рассмотрение уголовного дела… или на кассационном рассмотрении, когда пересматривался приговор некоего Пупкина… кто-то что-то упустил, просмотрел или недосмотрел» следовал разнос. Каждый сначала лихорадочно вспоминал не его ли это дело, если речь шла о деле прошлого месяца, придя к выводу, что не его, успокоено вздыхал и думал о своем, а бедный «виновник торжества умирал безымянным».

Вот такой момент и наступил именно после того, как все собрались уже было встать и покинуть зал.

«Черт, испортит настроение», - подумала Марина Сергеевна, она не любила не своих не чужих разносов.

Чеканя каждое слово, Константин Григорьевич говорил о деле Ольги Викторовны. Бедная Ольга Викторовна и без того постаревшая и осунувшаяся, казалось, сжалась в комок и вросла в кресло и уже ни какая сила не смогла ее от туда изъять.

Марина Сергеевна украдкой поглядывала на коллегу. «Боже мой,»- думала она,- «это черная полоса, разве можно так, он же видит, женщине плохо, да поди и знает уже о романе, конечно, знает, он любит быть в курсе всех событий, все сплетни стекаются к нему».

- Давайте заканчивать, - робко произносит кто-то сзади, - дел много.

Сердито посмотрев на говорившего, Константин Григорьевич, упиваясь моментом, продолжил:

- Конечно, нам не до работы, дома не можем порядка навести, а судим других. О делах надо думать, о делах, посмотрите, что вы творите. Элементарных вещей не знаете, это не просто небрежность, это вопиющее безобразие, это халатность, за такое судить надо.

- Ну, Вы хватили, судить, - стараясь немного сбить пыл начальника, говорит кто-то с последнего ряда.

- А как вы думаете? Не знаете элементарных вещей, элементарных. Просто безобразие, если кто-то не хочет работать, пусть уходит. Как можно допускать такие ошибки.

- Это уже перебор, - шепчет кто-то, но произносит слова так, что бы они не долетели до начальника.

- О нас и так пишут страшные вещи, а мы сами создаем о себе дурную славу, нижестоящие судьи районов звонят, высмеивают наши ошибки, думаете приятно это слышать. Оттачивать надо мастерство, оттачивать.

- Уважаемый Константин Григорьевич, - обратилась старейшая из нас судья, чей авторитет был непререкаемый, - давайте завершать, у меня процесс.

Начальник немного стих, пар все равно уже выпустил, сердито обвел взглядом зал и произнес:

- Да, давайте работать, на очередном семинаре разберем ошибки каждого, поговорим о наболевшем.

Народ обрадовано поднялся и быстро стал выходить из зала словно опасаясь, что начальник передумает и снова начнет « разбор полетов».

Ольга Викторовна вышла последней. Дождавшись коллегу в холле Марина Сергеевна, приобняв ее за плечи тихонько произнесла:

- Дорогая, все образуется, пойдемте, я кофе сварю.

В кабинете было душно. Ольга Викторовна молча села в кресло, отрешенно сидела и смотрела в окно. Казалось, что она что-то увидела и пытается повнимательнее рассмотреть то, что за окном. Но Марина Сергеевна понимала, что это лишь нежелание встречаться с нею глазами заставляет коллегу так внимательно разглядывать стену здания, расположенного напротив. Больше Ольга Викторовна ничего там не могла видеть.

- Не бойтесь, дорогая, я не буду спрашивать что у вас случилось, - заговорила она, разливая кофе по чашечкам.

- А я и не боюсь, просто вы далеко не все знаете, Марина Сергеевна. Ситуация довольно сложная, рано или поздно он меня убьет, а все будут думать…

Не договорив Ольга Викторовна поднялась с кресла и пошла к выходу.

- Извините, - уже открывая дверь, как то отрешенно произнесла она, - мне надо идти, извините, - и вышла.

Марина Сергеевна растерянно стояла у стола, пахло кофе. Уход Ольги Викторовны привел ее в замешательство. От телефонного звонка она даже вздрогнула.

По внутреннему звонил Константин Григорьевич.

- Зайдите, пожалуйста, Марина Сергеевна, - произнес он ровным, бархатным голосом. Но Марину Сергеевну передернуло. Только что он этим же голосом испортил настроение всему коллективу за исключением тех толстокожих, кого невозможно достать ничем и никогда.

Повесив трубку, она направилась в кабинет начальства. В голове крутилось: «Что она сделала не так? Разнос продолжится?»

- Проходите, присаживайтесь, - расплывшись в улыбке, встретил ее Константин Григорьевич.

- Как ваше дело?

- Все нормально- ответила она.

- Как дети?

- Тоже в пределах разумного, - автоматически говорила, соображая что все таки нужно от нее шефу.

- Вы не в курсе что происходит с Ольгой Викторовной?

- А что с ней происходит? – растерявший от такого крутого виража в разговоре, произнесла она.

- Но вы же общаетесь и наверняка в курсе всех событий.

- Увы, должна вас разочаровать, Константин Григорьевич, я ничего не знаю, дело отнимает все мое время, - стараясь улыбаться и сдержать раздражение, заговорила она.

- А что, что-то случилось? – сама задала вопрос.

- Да, говорят между секретаршей Ольги Викторовны и ее мужем роман, очень досадно, это же суд, но это между нами, - заговорил уже Константин Григорьевич, вызывая своим откровением ее на разговор.

- Да что вы говорите? – искренне удивилась Марина Сергеевна, - не знала, каков прохвост, а при чем тут Ольга Викторовна?

- Ну как она могла такое допустить? – возмутился Константин Григорьевич.

В кабинет вошла секретарша и с сожалением в голосе сообщила, что нужно срочно подписать банковские документы иначе коллектив останется без зарплаты. Марина Сергеевна с радостью в душе и с сожалением на лице развела курами и вышла из кабинета.

«Надо бы зайти к Ольге Викторовне,»- думала она, - «позже, немного позже, вот разберусь до конца с делом Трухляева, сдам в канцелярию, назначу новое и позову к себе, видеть ее секретаршу желания нет никакого».

Ольга Викторовна сказавшись больной, ушла домой. Следующий день прошел в страшной суете, так как пришлось в спешном порядке проверять протокол судебного заседания по делу все того же Трухляева, так как он желал его прочесть, а из дома звонили, что засорилось что-то где-то и вода хлещет из раковины прямо к ним на кухню.

«Одним словом – дурдом», - подумала Марина Сергеевна опуская голову на подушку и погружаясь, вернее будет сказать проваливаясь в сон.

Ей снился бывший муж разгуливающий по зданию суда под ручку с Ольгой Викторовной, а у той был такой загадочный вид, навстречу им шел Константин Григорьевич и грозил пальцем, а из каждого кабинета на парочку смотрели секретарши и обсуждали друг с другом увиденное.

Проснувшись, она с облегчением вздохнула, что это всего лишь сон и тут же вспомнила, что так и не поговорила с Ольгой Викторовной.

«Все, сегодня прямо с утра пойду к ней, плевать мне на ее секретаршу,» - думала она, когда зазвенел будильник.

Жара немного спала, но легче не стало. Работа вымотала окончательно, а все что происходило в коллективе добило. Хотелось в отпуск. Все чаще она ловила себя на мысли, что работа, ее любимая работа утомляет. Это не усталость, это другое. Раньше она работала сутками, дела брала домой, просматривала массу видеозаписей с допросами, осмотрам и места происшествия, выстраивала схемы, уставала, но не могла остановиться.

«Что это со мной,» - думала, выходя из троллейбуса, - «может это усталость от профессии? Не рано ли?» Посмотрев на часы, поняла, что опаздывает, но продолжала идти спокойным шагом, зашла в аптеку.

«Что я делаю? Я же опаздываю.» - и поймала себя на мысли, что жутко не хочет идти в суд.

Купив бутылку воды еще каких-то ненужных вещей, она все же направилась в сторону суда, принимая это как неизбежное.

У здания суд толпился народ. Вначале не обратив на это внимание, Марина Сергеевна шла по тротуару. В это время люди ждали процесса и у входа часто было многолюдно. Вдруг завыла сирена скорой помощи и одновременно подъехала милицейская машина с мигалкой.

Народ невольно расступился, в тот самый момент, когда Марина Сергеевна подошла к суду. То, что она увидела, при всей ее сдержанности и умении владеть собой, привело в оцепенение. На земле лицом вниз, раскинув неестественно руки, лежала Ольга Викторовна. Работа в следствии и многие годы в суде научили Марину Сергеевну мыслить холодно и здраво в любой экстремальной ситуации. Мозг мгновенно начал работать как часы.

- Я стою, а она летит, ужас, - услышала она чей-то взволнованный голос из толпы.

Наклонившись над коллегой, она протянула руку, что бы пощупать пульс и услышала голос сзади:

- Куда лезешь, руки убери!

Оглянувшись и увидев поблизости молодого парня в джинсах и светлой рубашке с папкой в руке, она сразу по тону поняла, что это работник милиции, но спокойно произнесла:

- А по вежливее можно?

- Не лезь, куда не просят и проблем не будет, - грубо отталкивая ее, парень подошел к лежащей на земле женщине. Тут же появилась пожилая женщина в белом халате.

- Она еще жива, быстро в машину, - скомандовала врач.

- Минуточку, - воспротивился страж порядка, - мне надо зафиксировать место расположения трупа.

- Она жива, дайте дорогу, - кричала врач.

- Если вы сейчас же не отойдете, у вас будут крупные неприятности, - оттолкнула молодого человека Марина Сергеевна.

- Нет, это у тебя сейчас будут неприятности, все видели, как ты руки распускала, придется отвечать, - пригрозил милиционер.

И словно опомнившись звонко произнес, обращаясь к ней:

- Ваши документы, гражданочка.

Предъявив свое удостоверение и наблюдая как меняется выражение лица новоиспеченного Пинкертона, Марина Сергеевна направилась в здание суда. В это время к ней навстречу выбежали работники фемиды ничего не подозревавшие о случившемся. Очевидцами происходящего были именно те граждане, что пришли искать правду в суде. Их уже опрашивал тот самый милиционер с опаской оглядываясь на двери суда словно опасался, что сейчас оттуда выйдет рассерженная Марина Сергеевна и посадит его в тюрьму.

Марина Сергеевна быстро прошла по коридору и распахнула дверь зала судебных заседаний Ольги Викторовны. В кабинет к судье можно было пройти только миновав зал судебных заседаний. Дверь в кабинет была плотно прикрыта. Ничего не подозревавшая секретарша что-то печатала на компьютере.

- Здрасьте, - вежливо поздоровалась она.

Не отреагировав на приветствие, Марина Сергеевна открыла дверь кабинета и в нерешительности остановилась на пороге. Она понимала, что в кабинете могут быть улики.

Не заметив ровным счетом ничего не обычного, она закрыла дверь.

« все предметы на обычных местах, стол чистый, видимо, Ольга Викторовна, еще не приступила к работе», - пронеслось в голове.

- Что ты тут сидишь? – неожиданно для самой себя закричала на секретаршу.

- Почему вы кричите? – со слезами в голосе вопросом на вопрос спросила та.

- Где ты была?

- А ваше какое дело? – огрызнулась девица.

- Где ты сейчас была? - еще более жестко повторила Марина Сергеевна.

- Я только что зашла, вот первую строчку напечатала, - растерянно начала объясняться девушка.

- Ты что ничего не знаешь? Только что разбилась Ольга Викторовна.

- Где разбилась? – не поняла девушка.

И только теперь до Марины Сергеевны стало доходить, что девушка не в курсе, что произошло. «Вряд ли она могла так классно сыграть недоумение, хотя кто ее знает, теперь молодежь особо одаренная, главное на пакости», - с раздражением подумала она.

Секретарша уже сидела и размазывала слезы по щекам, а вместе со слезами и тушь, которой была ярко накрашена.

- Иди умойся и не реви, - скомандовала Марина Сергеевна.

- Нет, постой, ты видела сегодня Ольгу Викторовну?

- Нет, не видела, только слышала, что она у себя в кабинете, я сумку оставила и вышла.

- Куда ты ходила?

- А вот это не ваше дело, - огрызнулась, видимо чуть придя в себя девица.

- Знаешь, дорогая, я не помню как тебя зовут, но в столь пикантной ситуации, да еще настолько трагичной, тебе придется рассказать о себе поминутно и думаю не только сегодняшнее утро, но и не один день, - резко произнесла Марина Сергеевна.

- На что вы собственно говоря намекаете? – рассматривая себя в маленькое зеркальце и стирая размазанную тушь со щек, огрызнулась девица.

- Поговаривают, что у тебя роман с мужем Ольги Викторовны, ты, наверное, хотела ее смерти? – напрямую спросила Марина Сергеевна.

- Да с чего, вы своими делами уголовными тут все обчитались, - усмехнулась секретарша, - во-первых муж у нее бывший и волен гулять с кем захочет, во-вторых, на черта он мне сдался, старый козел, а в третьих, только успела произнести она, как в зал зашел все тот же милиционер.

Уставившись на Марину Сергеевну он уже довольно вежливым тоном произнес:

- Это кабинет убитой?

- Да почему вы все время говорите об Ольге Викторовне как об умершей? – возмутилась Марина Сергеевна.

- Да потому, что позвонили вот только что со скорой помощи и сказали, что женщина скончалась, - как то уж очень обыденно сообщил милиционер.

Секретарша закрыла рот руками и со слезами выскочила в коридор.

12 3 4 5 Следующая ⇒