НА ЧУЖИХ БЕРЕГАХ 3 страница

Опять прыжок... они едут со старым лесником на том самом джипе к станции, до которой километров сорок, езды по лесной дороге минут тридцать, Ятиму пора в Петербург, и разговор предстоял нелегкий.
- Я знаю, ты вернёшься, Ятим, ведь вы предназначены друг другу.
- Напиши мне обо всём, Франко...
- Ну какой же я Франко, я же говорил, я Егор Семенович!
- Ладно, это не важно совсем, важнее то, что будет дальше.
Всю дорогу до Петербурга он молча читал газеты и не вступал в мелкие разговоры с соседями по вагону. Выйдя на перрон, он купил пирожок с капустой и пошёл к Неве, стал слушать реку и вдыхать любимые запахи.

Быть бы настоящим, цельным яблоком, не бояться будущего, когда тебе приходится нелегко...

Осенняя ностальгия о прошлом: когда ты - молодой поэт, тебе почти 18, на дворе поздний застой, ты читал и слушал так мало и уже так много, в тебе перемешались и Ахматова, и Блок, Мандельштам и Северянин и почему-то последняя песня с квартирника Цоя на Петроградке, у тебя впереди сессия и неизбежная служба в армии... И что тебе остаётся? Только писать.
Почему постаревший Ятим вспомнил об этом? Просто в тот осенний день руки пахли не мазью от синяков, которой Каталина мазала его в Карелии, а почему-то тем неуловимым запахом саванны и весны Ленинграда 80-х, кофейней Сайгона, столовой студгордка, ряженкой и котлетами. И только любимая Нева пахла так же.

Начался дождь, которому он совсем не удивился. Снег летом и дождь зимой - разве это новость для Питера? Его подвешенный в небе океан… Он помнил, почему вымерли черепахи на Галапагосских островах - им стало элементарно лень.. Ему надо шевелиться, ведь никто не принесет ему ужин, надо писать, надо искать заказы, надо поговорить с ней! Тысячи НАДО...

Мне бы не хотелось слёз - впереди ещё так много страниц, а иллюстрировать книгу своих приключений Ятим всегда предпочитал сам.

Как зарабатывать на жизнь, каждый решает сам. Жизнь расставляет приоритеты, а выбор делаешь ты, и он не всегда правда правильный. Что же касается меры достатка, то и это всё относительно в разных временах. На мальтийских берегах тяжёлый труд рыбака не приносил особого достатка, но давал уважение, в Аргентине пенсия отставного полицейского тоже не давала особого богатства, и Ятим подрабатывал частным сыском, а художник Ятим в Петербурге вообще не имел постоянного дохода, так что решайте сами, какова же эта мера. А жаждешь справедливости - стань сам справедливым.
В каждом своём воплощении Ятим был разным и одинаковым одновременно, черты характера оставались неизменными в веках.
Не зря говорят в народе – «от осинки не родятся апельсинки». И дочери, не навязывая своего мнения, он пытался внушить вечные истины. О том, что Добро есть, что зло должно быть побеждено и, как бы тебе ни было трудно, нужно оставаться порядочным человеком. Скажете -банальности?.. А знаете, по большому счету ничего не изменилось со времен первородного греха, нам не нужно выдумывать чего-то такого особенного, чтобы оставаться самим собой...
Загадка старого фотоальбома выжигала и давала ответы одновременно. Неужели всё так просто и это на самом деле его предки? Это многое объясняло и запутывало одновременно.

Мальта, Буджба, 1846 год

Вспышка, свет, мгновенный резкий толчок в спину и он - в центре площади Буджбы.
Этот переход запомнился ему тем, что его Каталина была непривычно сумрачна и не излучала солнечный свет вокруг себя, и глаза её казались пустыми и потухшими. Они стояли рядом, и он держал в руках эту злосчастную брошь в сжатых до синевы пальцах, а Каталина судорожно что-то показывала на горизонте. Ятим испугался не шутку: никогда он не видел её такой озабоченной. В порт входила шхуна, их с Франко шхуна под новыми парусами! Казалось, что её не потрепали шторма и не было того кораблекрушения у маленького островка. Впрочем, испуг охватил не только его одного - многие соседи знали о его чудесном спасении и теперь молчали в недоумении. Что происходит?... Это не могло быть миражом, ведь Ятим слишком хорошо знал свой корабль!

Вне времён

А знаете, все почему-то думают, что сумасшедшим быть легко. Ничего подобного! В построенном мире безумца всё разложено по полочкам, он знает каждый следующий ход, он не должен ошибиться в мельчайшей детали. Это нормальный человек сомневается, а он всегда прав, и ни у кого не должно возникнуть сомнения в его правоте. И разве же это легко?..
На самом же деле в каждом конкретном случае мы слепы, не видим дальше собственного носа. Но кто вообще определяет грань нормальности?
Его петли и прыжки многим бы показались безумством. Но Ятим был уверен - всё это реальность. В этих лабиринтах времени и пространства он найдёт разгадки и сделает жизнь дорогой ему Каталины прекрасной. Вот и сейчас он найдёт способ быть свободным от спора с самим собой, вот чего он больше всего хотел сейчас! Как там у классика? – «Он не достоин света , но достоин покоя». Так, кажется?...А ему нужен был этот покой, очень нужен!
Тысячи нитей связывали его с Каталиной и шхуной.

И вдруг он увидел на носу корабля самого себя и провалился в черноту. Он всё-таки нарушил временно-пространственную связь и теперь уже был Ятимом из Петербурга, и это вдруг показалось так страшно.

Аргентина, Делакроче, 1940 год

Наконец в Аргентину возвращалось лето, теперь они были вместе. В один из дней он подъехал к дому Каталины, она вышла спокойно и даже как-то буднично и села в машину, в руках у неё был маленький чемоданчик.
И наконец она у него! В его берлогу заглянуло солнышко, ему показалось, что будто даже стены его холостяцкой квартирки раздвинулись, в ней теперь постоянно было солнце и играла музыка!

Их походы в «Latino» продолжились, только ходили они туда теперь вместе.

В тот день он задержался в управлении. Подъезжая к дому, он вдруг увидел себя выходящим из дома под руку с Каталиной. Он потерял сознание, а очнулся уже в парке на окраине Петербурга, где он сидел на скамейке, и на непокрытую его голову падал снег.
Что же будет с ними?.. Он теперь знал: дороги в прошлое очень опасны, ему теперь надо быть аккуратнее в желаниях, ведь теперь он танцует с ней в своём любимом кафе! Но ведя её в танце, всё время думал: «А какая это из Каталин?»

Неожиданно Каталина стала такой счастливой, годы ожидания, немоты сменились их огненными ночами и светлыми днями любви, нежности и просто тихого счастья, от которого всё время хочется петь, шептать его имя, бродить в окрестностях Делакроче, босиком по берегу Океана, в тихих лесах, быть его оберегом, волчицей в карельских лесах, просто никому не давать его в обиду, никому и никогда, просто дышать у него на плече... просто дышать.

Вот расскажите, вы завидовали когда-нибудь, кому-то или чему-то? Благополучию, счастью, везению или просто красоте? Ну признайтесь, какая-то маленькая тень набегала в душу, мешала совершенному пониманию мира?..
У Ятима и Каталины было просто счастье, оно никому не мешало, оно просто кричало на весь мир: «Нам хорошо!» Тень её улыбки спасала даже в самые холодные и мерзкие вечера, оставалось только найти пресловутый остров, на котором вне времен и вне эпох, в любой стране у любящих людей будет свой маленький мирок, в который нет никому хода и где они Король и Королева и сами пишут законы Жизни и живут ими.

Россия, Санкт-Петербург, 2015 год

В доме, в котором проводил эту зиму Ятим из Петербурга, не было души. Вы же понимаете, о чём я? Ведь любой дом наполняется энергией, обрастает мелочами, становится в чем-то неуловимо похожим на своих хозяев. Есть дома маленькие и уютные, холодные и безразличные, безалаберные и строгие, в общем - разные, а этот дом был никаким. Это был один из современных коттеджей, выросших вокруг модных теперь горнолыжных курортов под Петербургом. Такие дома обычно сдаются на выходные или на сезон и по сути своей не отличаются от гостиниц. А этот дом снял на весь сезон один из питерских нуворишей, сам же, укатив в Швейцарию на открытие горнолыжного сезона, сломал там ногу и теперь успешно лечил её на Лазурном побережье. Для Ятима это было большой удачей, ключи отдал ему приятель, попросив соблюдать элементарный порядок, хотя в домике проводилась ежедневная уборка. Зима в этом году пришла в Петербург очень рано, к огромной радости администрации курорта, ведь лыжники приедут на месяц раньше.

Теперь каждое утро он выходил на крыльцо и, вдыхая морозный воздух, думал о ней без тоски. Он скучал, его переходы остановили свой сумасшедший бег, тоска по Каталине из Купчино отступила на второй план, он много работал и размышлял над своими загадками. Брошь спокойно лежала в кармане его горнолыжного комбинезона.

Вне времён

Ему возвращались все дни пустоты, растекались каплями по мокрому стеклу, теперь каждый день тёк медом ожидания прыжка. Неразгаданная тайна судеб не давала покоя, но он-то знал, что ничего не бывает напрасным. Его ночи страсти и огня с Каталиной ждут расплаты - потребуются годы одиночества... А выбрав благополучие, Ятим предаст самого себя. Эта девушка с волчьей прядью в волосах всегда с ним и без него, далеко и близко, а страх потерять её не даёт жизни бежать.
Сны, совсем другие - не радужные, полётные, а мутные и страшные - приходили каждую ночь. Он брал её за руку, и она растекалась мокрым липким туманом, он целовал её, а на губах опять оставалась лишь горечь полыни.

Всякая история, даже казавшаяся бесконечной, имеет конец. Долгий путь Ятима и Каталины, все их приключения - лишь дым на фоне тысячелетней любви Мужчины к Женщине. Их отношения плохо обьяснимы с позиций высокой морали, некоторые их поступки и шаги вызывают вопрос «Что это было?..» Но не нам их оценивать и судить, то миссия Господа. Главное, что стало понятно - он был искренен во всём: и в любви, и в ненависти. И не прятался от ветра и дождя, а подставлял им лицо.

Легкое прикосновение его губ к её ладони, поцелуи как выстрел в рассветной тиши, он словно ветерок по её нежной коже, он словно буря в ночи... С ним только так и бывает - и страстно, и сильно... Очень ей хотелось, чтобы любимый не покидал чертог её сновидений. Только Любовь к нему делала Каталину зрелым колосом, налитым всеми соками Земли. Ятим не повторялся никогда - каждая их ночь была отдельной повестью: то бежала горным потоком, то текла как широкая река, то срывалась водопадом с отвесной скалы, то тихим приливом Южного океана ласкала босые ноги влюбленных. Каталина играла мелодию страсти, а он был послушным инструментом. И наоборот: иногда она была податливой глиной в руках искусного гончара, и огонь делал её сильнее... Прежде чем переосмыслить все свои прыжки во времени и пространстве, Ятиму захотелось понять природу происходящих с ним и его двойниками изменений. Он был счастливым человеком: ведь, несмотря на все его злоключения, у него оставался самый главный дар - способность Любить, вера в лучшее и уверенность в том, что всё не напрасно. Единственное, что мучило и не давало покоя, это загадка, а может ли кто-то ещё повторять его петли во времени и как попадают вещи из разных времен в современный Петербург: например, его шляпа, в которой он все время ходил, была явно из 30-х годов, а сумка из рыжей выделанной кожи вообще была середины века 19-го и пахла водорослями и морем, и ещё эта таинственная брошь вне всяких времён...

Мальта, Буджба, 1846 год

В большой зале ратуши Буджбы банкет всё ёще продолжался, но сменил характер на более непринужденный: столы уже передвинули, а горожане разбрелись по углам и ждали начала бала в честь Дня рыбака. Ятим с Каталиной стояли рядом и оживлённо болтали с мэром.
- Ты только взгляни на них, Ятим, - наклонился к ним старый Франко, одетый по случаю праздника в камзол 18-го века и смешную старинную шляпу, из-за чего его грозный вид смущал молоденьких жён рыбаков. - Как все самозабвенно веселятся, а тем временем городской Совет опять увеличил городские подати. Куда мы катимся, скоро даже на табак честному моряку не хватит...
- Не ворчи, Франко - ответил Ятим, - думаю, в твоих старых сундуках ещё есть немного?
- Да что я! Я старый одинокий волк, а вы?... На что вы собираетесь учить дочь? Да и, надеюсь, вы же не собираетесь завязывать морской узел на этом деле?
- Взгляните на эту парочку! - вдруг услышал Ятим.
Оглянувшись, он увидел, как в зал входил он с Каталиной...
Ятим побледнел и провалился в черноту ночи...

Россия, Санкт-Петербург, 2015 год

Он стоял на склоне горы у коттеджа, в том самом комбинезоне с брошью в кармане и вышёл просто подышать перед сном. Пожалуй, и правда надо делать паузу, так и до сумашествия недалеко. Он улыбнулся самому себе. Под фонарём целовалась парочка, дорожка, ведущая в лес, была расчищена от снега, и он всё-таки пройдется перед сном.

Ятим присел на холодную скамью в этом маленьком парке, ему было очень больно. Знаете, есть такая боль, происхождение которой никто логически не может объяснить. Просто болит где-то внутри. Ятим был сам виноват, сам не был достаточно терпеливым и настойчивым, не был предприимчивым, не мог дать Каталине обычной уверенности, он сам виноват во всем.
Снег не таял на его голове, он падал будто сразу вовнутрь и охлаждал всё и так в его холодной пустыне, хотя на Мальте не бывает снега... Он чего-то ждёт. Почему не бросит всё и не настоит на ответе, почему не ночует у неё под окнами? Почему он так слаб?!.. Его хождение по граблям становится таким утомительным… На этого сильного лесного оленя упало тяжёлое покрывало печали, глаза, ранее полные силы, заволокли слёзы. Причина была в нём - он просто устал бежать, силы покидали на дистанции. Ятим больше не гордый властелин леса, а просто старый олень, его путь окончен?.. Нет! Он напьётся из родника и станет сильным опять!
И сможет сделать счастливой её!

А ещё он умел и любил слушать ветер. Ветра говорили ему о разном: о тепле и холоде, приближении бури и скорой весне Аргентины. Он мог понимать изменчивый питерский ветер, который и сам иногда не знал, чего ему надо. Ятиму хватало мгновения, чтобы понять всю природу момента, распознать глубину радостного дуновения или ветер беды. Он уносился с ними так далеко, что иногда захватывало дух, ведь, как и Ятим, ветер не имеет ни начала, ни конца, он просто живёт вне времени и никогда не умирает. Ведь даже при полном штиле он просто засыпает и тихонечко посвистывает носом во сне.

Вне времён

Куда у человека - а я верю, что мы все рождаемся с искрой Божьей - вдруг исчезает желание творить? Где та грань, после которой он окончательно утопает в этой серо-зеленой трясине будней, перестаёт радоваться каждому вздоху, каждому рассвету и вкусу воды в роднике? Когда мы перестаём наслаждаться линией горизонта, странностями Любви, красотой обнаженного женского тела и лесным костром?.. И когда вползает в душу ночная сырость?
Почему мы, путешествуя внутри миллиона своих галактик, боимся сделать шаг за порог своего уютного каждодневного мирка, и только на пороге последнего дня вдруг осознаём, что всё не так?
Ятим поймал себя на мысли, что в их с Каталиной круге света по-прежнему тепло и греет осознание того, что это не последний день! Они любили друг друга каждый день как последний, и сила нерастраченности мучила и помогала им идти дальше.
Никогда не останавливайтесь! ВЕДЬ ВПЕРЕДИ НОВЫЙ ДЕНЬ И НОВЫЙ ВЗДОХ...

Вот девушка-птица, а мужчина - лесной олень: девушка летит над морем к любимому острову, а олень тихо идёт по знакомой ему лесной чаще. Каталина не боялась полета, просто разность видения мешала их полному проникновению в миры друг друга. Её жестокое и бедное детство, ранний уход отца, отчим, попытки матери ввести её в религиозную секту, в конце раннее прозрение и боль от немоты... У него же было очень счастливое и солнечное детство, и только одно их объединяло - он потерял отца в 15.
В тот вечер был обычный семейный ужин у камина в маленьком доме Буджбы, у них гостил Франко, Каталина накормила их ужином и ушла к дочери рассказывать сказку на ночь. За окном стояла ноябрьская ночь, с балкона веяло морской прохладой, а они с Франко пили старый портвейн. Его шкипер, как всегда, пыхтел трубкой и вдруг спросил: «Что ты думаешь обо всём этом, Ятим?» Ятим молчал, думая, как сопоставить все странности и бреши в полотне, откуда берутся их двойники?.. И вообще, это он живёт вне времен или всё это просто его предки?. Что изменится, если они встретятся? Счастье, что пока он не знал всех ответов.

Смотрят ли звёзды на нас с небес? Если одна из звёзд на его небосклоне решила спуститься к нему на Землю, может ли он сделать её счастливой, в его ли силах изменить их судьбы, она - Каталина - предназначена ему свыше, а он ей... Когда Ятим копался в своём прошлом или в самом себе, он приходил к выводу о необходимости и неизбежности всего, что было с ним. Каждая встреча, каждый шрам от несчастной любви, ночи страсти и дни отчаяния, испытания вечности, горе потерь - все события были предысторией той фантастической повести их встреч с Каталиной, путешествий во времени и пространстве.

В современной жизни критерии оценок людей друг друга резко сместились в сторону внешнего. Какой костюм на тебе, какая машина, часы, телефон, количество денег в твоём бумажнике - вот, пожалуй, и всё, что хотят знать о тебе, по большому счету. Но ведь это всего лишь красивая обложка дрянной книги. Примеры непомерного потребления множатся, и нам всё тяжелее и тяжелее от этого. Разве нам нужно столько всего?.. Лишь Вера помогает преодолеть все эти соблазны, не стать такими, как большинство людей, быть честными с самими собой и жить по законам Любви.

Россия, Санкт-Петербург, 2015 год

Ятим вспомнил вдруг одну смешную романтичную историю из своей студенческой молодости.

На этой старой петербургской крыше им, молодым 17-летним студентам, не было холодно.

Все их одногрупники давно разбрелись по набережным, некоторые уехали к Ленке в её огромную квартиру на Петроградке допивать сухое вино, оставшееся от прогулки на катере по Финскому заливу. А Ятим и Ирина, немного хмельные, взялись за руки, а вернее, он просто потащил её в сторону от кампании и показал жестом «Молчи и иди!», а ей стало безумно интересно, куда этот немного застенчивый в обычной жизни тоненький юноша, бывший, однако капитаном КВН факультета, так настойчиво её тащит? Они оказались на крыше дома напротив Исакия. Откуда он раздобыл ключи от чердака? - Загадка! В его спортивной сумке нашлось покрывало, он усадил её на край крыши и шепнул: «Смотри!»

Белые ночи сходили на нет, но ещё были сине-серые отсветы светлого ленинградского неба, от которых грусть и свет разливается на душе. Два гранёных стакана, остатки шоколада «Особый» и бутылка «Киндзмараули» - чем не царская трапеза? А в дополнение - у неё портативная «Электроника» и кассета с "Форумом".
Он целовал её и так хотел сказать те самые слова, но осёкся и начал читать свои и чужие стихи, и вдруг окрик:
- Фулюганы, опять сюда повадились?!..
Что оставалось делать? Только ноги... И теперь Ятиму через множество лет не забыть той крыши и той песни из кассетного магнитофона, а губы её действительно пахли мятой...

Аргентина, Делакроче, 1940 год

Как каждый раз в мокрой траве на капельках росы отражается солнце, так в их маленьком домике в итальянском квартале ночевало Счастье, грело их обоих, не давало запутаться в лабиринтах, и Ятиму иногда очень хотелось щёлкнуть пальцами и остановить дневной ход времён, поставив этот день на паузу. Эмоции босоногой цыганской танцовщицы на рыночной площади, зимнее утро, глоток обжигающего рома, тепло очага, губы любимой - ну что ещё нужно, чтобы не болела душа и не ныло где-то там внутри?.. Вокруг него иногда был вакуум из тишины, и в этом замедленном сиропе отчаянной тоски по той Любимой он становился только сильнее.

Ятим играл уже третью партию в шахматы за столом начальника полицейского управления Делакроче, игра не давалась, и его старый друг посмеивался в седые усы: «Эх, Ятим, Ятим, что с тобой происходит? Куда делось твоё мастерство?» Ятим молча двигал фигуры по доске и думал о тех незнакомцах в машине. Он знал, что Каталину сейчас негласно охраняют два агента из его старых друзей, но что-то душило своей неопределенностью. Он очень не хотел её пугать, ему просто было нужно, чтобы их тихое счастье длилось как можно дольше.

Вне времён

И вдруг... опять чернота, и он - на своей шхуне чинит задвижку на капитанской каюте. Через мгновение Ятим опять у Дворцового моста. Лёгкий ветер дует с залива, а Каталина в длинном белоснежном платье как чайка над Невой подняла руки и молча, удивленно смотрит, как в руках у Ятима оказалась ладья из того шахматного набора из Аргентины. Всё тлен, но как с ним переходят вещи из разных времен? И какие фигуры они с Каталиной на этой шахматной доске, и скоро ли конец этой партии? Возможно ли закончить её хотя бы вничью?

«Я всё сделал правильно, я не мог поступить иначе», - так думал Ятим, гуляя ночью по берегу знакомой бухты. В тот вечер он оставил Каталину в недоумении и вышел в ночь. Франко попытался поговорить, но Ятим просто крепко обнял его на пороге и пошёл по узкой улочке. Брошь лежала в кармане рыбацкой куртки, он всё-таки думал, что дело в ней, ведь она была очень необычна.

Толчок в грудь...
- НЕТ!!! Сколько можно, НЕ ХОЧУ!
И вдруг размазанный мир стал отчетливо резким. Ах, вот в чём дело! Её горькие слова, так обидевшие его тогда в Купчино: она написала на холодильнике на магнитном блокноте «Мы не можем быть вместе!» Что же помешало им тогда? Он всё равно распутает этот клубок.

Когда ты болен и частью твоей болезни является душа, твои мысли – острые, как бритва - рвут пелену небытия, сам себе ты помочь не в силах, и только новая любовь поднимает тебя с колен. Остаётся жить и верить в самого себя, пусть весь мир горит под ногами! А ты идёшь, почти не поднимая глаз, но идёшь. Ятим неслучайно выбран в качестве проводника и мостика, теперь я точно знаю, все разгадки окажутся на его ладони. И, только закрыв на все засовы двери в прошлое и выкинув ключи, можно отыскать новые двери в будущее и взять за руку того, кто нужнее всего на свете, идти с ним по краю пропасти, вести его в танце в своём кафе «Latino». Ведь у каждого есть своё кафе и своя Каталина. Время не лечит, только делает тебя ещё железнее. Не только ромом мы обманываем себя, но и верой в то, что можно забыть...

Россия, Санкт-Петербург, 2015 год

Тяжело перемалывающий мегаполис Ятим принял без горьких сожалений о прошлом. Он привык к размеренному течению жизни в Буджбе, но вливался в бешеный ритм Петербурга спокойно. И плыл по течению его проспектов будто на своей рыбацкой шхуне, а дома были будто острова в синем море, люди - как рыбы разные, большие и маленькие, хищные и добрые, а машины - будто морские черепахи, медленно всплывающие на поверхность и иногда трущиеся боками и поглощающие бензин на заправках будто траву на дне лагуны.
Ятима мучил кашель - последствия старой болезни, в перерывах между приступами всплывало её лицо и нежные руки касались его в темноте, под одеялом знобило, но он был счастлив, потому что её взгляд из темноты согревал и давал надежду... Его Каталина ждёт...

Ему опять стали приходить странные сны, которых он боялся и ждал, значение которых не знал, но верил - они неспроста. Они с Каталиной живут в странном южном городе, изрезанном, как Петербург, каналами, только берега без набережных, заросли кустарником и камышом и кишат рыбой. Ему вообще рыба казалась символом, ведь не зря знак Христа в древние времена был таковым! Город по-южному красив и весел, но странно - в нём они с Каталиной совсем молоды и знакомы по огромному университету, все студенты которого ходят на занятия в расшитых золотом мундирах. Каталина - болтушка, хототушка и красавица всего университета, в этом сне она не была нема, а говорила даже пожалуй слишком много...
В городе странная проблема - нехватка продовольствия, и окрестные степи безводны и пусты, всё зависит от мелких поставок университету. Ятиму как рыбаку приходит в голову мысль: "А почему они не ловят рыбу в каналах?" И он начинает пробовать ловить её там и с удивлением обнаруживает, что каналы на глубине кишат форелью, просто никто не пытался!
Он в том сне безнадежно влюблён в Каталину, вокруг неё всегда куча поклонников, ведь она дочь крупного землевладельца, к тому же поставляющего продовольствие в город. И вот в один из дней он, набравшись смелости, подходит к ней и предлагает спор: если он наловит в ближайшем канале достаточно рыбы всему университету, то она целует его на центральной площади, если же нет, то он идёт к её отцу пастухом в степь на 5 лет. Детский спор?... Но вот уже весь берег забит зеваками, студенты галдят, а он ныряет раз за разом и выкидывает на берег блестящих рыбин... Наконец, мокрый подходит к ней. Она сидит на скамейке у канала не дыша, приближает к нему губы... И целует его как богиня - влажно, тепло, не дыша, с любовью... И он... выныривает из этого сумбурного сна в холодное предзимье Петербурга и вновь задыхается от кашля...

Однажды Ятим сядет на берегу и вспомнит обо всём, этот фильм промелькнет красивой оберткой и не будет никакого сожаления, ощущение невысказанности уйдёт, на просторах Вселенной не останется ничего такого, чего он будет бояться. Он оставил красивые следы на песке и времени Море их не смоет...

Ятим был в этой старой часовне не раз, вот и сейчас в холодное и снежное январское утро он опять здесь. Он стоял перед иконой Ксении Петербуржской уже очень долго и всё шептал её имя, просил вернуть. Слёзы просто текли минут двадцать, чернота уходила, отпускала боль. Но иногда одна боль отпускает, а приходит новая - ещё острей... только Там знают, как лучше...
Вдруг кто-то тронул его за колено. Маленькая девочка в смешном платочке, неуловимо похожая на его мальтийскую дочь, протягивает ему конфету со словами: «Я её Боженьке принесла, но мама сказала, что он их не ест. Я вижу - она тебе нужнее, не плачь, Он тебе поможет, я-то знаю, Он мне помог, когда я болела сильно. Он пришёл ко мне в палату и положил руку на голову и она перестала болеть». Платок соскользнул у неё с головы, и Ятим увидел, что на этой детской головушке почти нет волос...
Слёзы сразу высохли, он взял конфету и улыбнулся. И он вышел в то утро из часовни, чувствуя себя счастливым: ВСЁ НЕ НАПРАСНО! ЖИЗНЬ НЕ НАПРАСНА, И ОН ВСЁ ОДОЛЕЕТ.

Вне времён

Он шёл с факелом вдоль обрыва, ночные птицы что-то кричали в джунглях, а летучие мыши летали прямо над головой. Ему казалось, что тени от морского прибоя в свете луны делают мир вокруг ещё загадочнее. Страх теперь отступил, и стало безумно интересно, чем же закончится вечер, так странно начавшийся в его любимом кафе. Сидя за стойкой, он размышлял о всех своих приключениях, и вдруг послышалось, как будто тихий голос позвал его в темноту аргентинской ночи. Он вышел прогуляться в окрестностях Делакроче.
Очнулся он мокрый, в болезненном бреду, в том домике на горнолыжном курорте под Петербургом. На столе стоял термос с горячим чаем, и кто-то заботливо укутал блины, рядом лежала записка: «Ешь, выздоравливай, я рядом!»

Приходит ли к человеку, мыслящему категориями добра и зла, в болезни или здравии когда-нибудь мысль о том, что он и сам будто бы гаечка в огромном механизме, и если бы он перестал сопротивляться ходу жизни, всё бы остановилось? О том, что любой шаг предрешён? Или всё же на развилке семи дорог возможен шаг в сторону? Как определить границу между реальностью и нашим воображаемым миром? Существуют ли люди, нарушающие эти границы? Ятим много раз думал, неужели всё, что с ним происходит, лишь плод его воображения, и только длительность его приключений сдерживала его от отчаянного шага в бездну безумия?... Или он избран?... Улыбнувшись, он допил чай из кружки, съел блин и включил музыку. Все вопросы потом, а сейчас надо просто придти в себя от болезни и жить как размеренная Рио-гранде, неся свои воды к Океану, и пусть будет, что будет!

Аргентина, Делакроче, 1940 год

Он шёл по узкой улочке Делакроче к её бывшему дому как знаку воспоминаний.
- Опять фонари не горят, тьфу! Ух, выскажу всё мэру в глаза, - мелькнуло в мыслях у Ятима.
И тут же он услышал шаги за спиной и мерзкий кашель. Он не успел ничего осознать, только промелькнули, как в кино, кадры последнего разговора с этими мерзавцами в машине. Огненная вспышка, запах пороховой гари и удар. И выключили свет...
- Глупо... - успел подумать Ятим.

Когда Каталина, прождав его три дня в квартире, не выдержала и прибежала на центральную площадь в полицейское управление, все отводили глаза, и лишь начальник управления, тихонько взяв её за локоток, усадил в своём кабинете в большое кожаное кресло и написал на странице блокнота с тиснёным гербом Делакроче: «Мы ничего не знаем! Нашли лишь следы крови у твоего дома и его сумку». Она провалилась в вату и задышала очень тихо…

Из донесения в Главное полицейское управление Делакроче. 2 февраля 1940 г.
«При осмотре места происшествия у магазина букиниста Лопеса в 10часов 25 минут были найдены следы борьбы, пятна крови и сумка, принадлежащая по приметам отставному полицейскому Ятиму Крабио, а также следы автомобильных шин и следы, принадлежавшие трем неизвестным».
Каталина читала сухие строчки донесения и будто уже видела всё своими глазами. Это ведь из-за той партии спиртного всё и произошло тогда у её дома.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 Следующая ⇒