НА ЧУЖИХ БЕРЕГАХ 2 страница

Ятим готовил лампуку как всегда на углях, поливая её лимонным соком. Маленькое кудрявое солнце ждало.
- Папочка! Поскорее!
- Не обожги пальцы, родная!
Ветер давно утих, и на мысе, на котором они сидели с дочерью, было так хорошо... Вид на маленький островок Гозо и Лазурные ворота очаровывал. Каталина подошла незаметно и положила руки ему на плечи, и вдруг как кипятком жар и морок... он лежит беспомощный и окровавленный во дворе Петроградки, и она наклонилась над ним... и запах лаванды и миндаля перемешался с хвоей и сыростью Невы.

Вне времён

Он и вправду был будто бы лесным королевским оленем, сильным и гордым, с глазами, полными тоски и отчаяния. Его Каталина здесь и нигде, в голубой дали морских горизонтов, в узких улочках Делакроче, подворотнях Купчино, в суровых лесах Карелии. На закате одного из августовских дней на её уютном балконе, на 20-м этаже того жилого комплекса на юге, Каталина положила голову ему на колени и просто молча смотрела на заходящее солнце. Мурлыкало радио, и куда исчезли её иголки бизнес-леди? Ятим не мог остановить время, но мог задержать эту минуту длинною в жизнь...

Сидя на пологом берегу Рио-Гранде, она смотрела на облетающие листы олеандра: они падали в реку и плыли неспешным караваном. «Вот так и плывут её дни» - подумала она. Ятим будет ждать её в эту субботу, он возьмёт её за руку, опять закружит в танце и так ничего и не спросит... Записка лежала в блокноте и обжигала жаром признания остальные листы: "Я Каталина и я люблю Вас!"
Неслышной тенью подошёл её любимый пес, и вдруг ... она видит его - Ятима, в большом незнакомом доме, разгоряченного болезнью, кладёт прохладную руку ему на лоб... и он шепчет в бреду: «Родная, я вернусь!»

Мог ли он управлять часовым механизмов своей ленты жизни? Если и мог скользить по краю реальности, то это отнимало огромное количество его душевных и физических сил. В годы юности он верил, что построит дом и напишет книгу, споёт свою песню дочери и скажет слово, которое обогреет в холодный день, даст свет надежды, поможет в часы хандры и печали как эликсир .... В раскрытое окно комнаты, на фоне тёмного неба, после недавней бури, страшной и долгой, ворвался запах цветущих садов и отдалённый гул рыбного рынка. Каталина не спала. Из-за стены послышался веселый голосок дочери, она опять встала рано и готова была бежать к мальчишкам, даже не позавтракав. Обычный день... А она дождётся Ятима... И он возьмёт её на руки и понесёт в их маленькую спаленку... улыбнувшись, она подумала о том, какими жаркими бывают их ночки, даже через столько лет каждое касание как удар тока, каждый поцелуй как омут...
«Хочу твоих поцелуев, Ятим...»

Россия, Санкт-Петербург, 2015 год

Вдруг обожгла мысль: а откуда берутся сны? С их тонкими запахами, прикосновениями, ощущениями, болью и полным погружением в несуществующую реальность? Он читал все последние исследования по этому вопросу и знал, что мозг будто бы перерабатывает как компьютер всю информацию, но не было в этой параллельности его жизней, того, что он мог придумать или где-то узнать. Он бы мог всё осмыслить и понять, но на это просто не было времени, хотя, казалось бы, он сам им управлял.

Ждать её возвращения домой приходилось долго. Петербуржская Каталина работала управляющим директором концерна и, ему казалось, дергала за ниточки тысячи кукол. Немота ей не мешала, грозным взглядом из-под бровей она могла смутить любого матёрого волка бизнеса, всего добившись сама, не терпела никаких слабостей и не позволяла эмоциям брать верх над разумом. И только с ним она была другой: тихой, испуганной птицей и тихим ручейком в лесной глуши… Вечером им не нужны были разговоры, она слушала его стихи, он пел тихо ей песни, и она становилась другой.

Потом они стали ездить на велосипедах по городу. Ятим рассказал ей про своё увлечение юности, и она купила ему дорогущий велосипед. Ятим, смутившись, согласился, и теперь почти каждый вечер они ездили по Петербургу, он пел во весь голос песни русского рока, а потом готовил вкуснейшие ужины, творя на её кухоньке, оборудованной по последнему слову техники. Они пили охлажденное шампанское и целовались как подростки… Обычное глупое, тихое счастье, но ведь он помнил о тех Каталинах и обо всём, что может случиться в любую секунду.
В один из дней он ждал её с работы, и вдруг... оказался в своём старом полицейском автомобиле на узкой улочке Делакроче… Он мчался, так как вспомнил, что старый приятель позвал задержать контрабандистов с гор. Автомобиль на огромной скорости летел по той улочке, где была лавочка, в которой она работала. И вдруг он увидел её выходящей, резкий удар по тормозам, пыль из-под колёс...
- Вы?...
Каталина опустила глаза, да и не могла ничего сказать.

Аргентина, Делакроче, 1940 год

Оттепель кончилась, ведь в июле и в Делакроче бывают холодные дожди и ветра с гор. Каталина в своём любимом голубом платье шла и куталась в теплую кофту и шарф цвета весенней травы. Она очень ждала субботы и боялась, что Ятима не будет. Сегодня покупателей было мало, туристический сезон кончился, и ей захотелось закрыть ставни магазина пораньше. Никогда ей не было ещё так одиноко, но внутри был маленький огонёк... она опять пойдёт в "Latino".

Вне времён

Мы все жертвы стереотипов, ведь если кто-то скажет, что может изменять реальность и видеть сны, причём в разных эпохах и странах, его сочтут ненормальным. Вряд ли кто-то воспримет его слова серьёзно, и всё же… очень странно чувствовать себя причастным к созданию полотна, сложного и перемешанного со льдом и солнцем, запахом рома и хвои, звуками водопада в джунглях и криками чайки на берегу ревущей Атлантики, многослойности этого мира как пирожного из дорогой Петербуржской кофейни, пропитанного нежностью и отчаянием.

Фотография на стене того дома в карельской глуши, девочка с небесно-голубыми глазами и темными смоляными кудрявыми волосами, неуловимо похожая на его мальтийскую дочь. Хозяин дома, увидев его любопытство, сказал: "Это она в детстве, лет в десять..."

В этот момент он остро ощутил тоску по дочери, своему маленькому чуду.

В его переходах это очень мешало ощущать себя счастливым.

Никогда не бойтесь будущего, оно всё равно наступит! Алхимик Демиург давно всё смешал в реторте твоей Судьбы; нам может не нравиться реакция, не устраивать результат, но мы всё это заслужили сами, выбор давно сделан, карты сброшены, ставка сыграна и не важно, пришла ли ваша лошадь первой.. В один из дней в лесной глуши к нему пришло понимание: он предназначен ей, как и она ему, всё по кругу, всё по спирали, очень много совпадений... ему нужна гавань, а ей корабль... волчице с глазами ребенка, любовнице и матери его дочери, хозяйке и колдунье с прядью в волосах цвета серого петербуржского неба и вкусом малины и кипрея на искусанных губах...

В голове у него зазвучала та самая мелодия из первого вечера, когда он впервые взял её за руку и повёл в танце. Что произошло тогда с ними обоими? Не было ответа, лишь прибавлялось количество вопросов. Это как круги по воде от брошенного камня: он утонул в её глазах, как это ни звучало бы банально, он осознал себя нужным ей, а она, тоненькая и бесстрашная в танце, растворялась каждую субботнюю ночь, оставляя флёр своей особой и тонко трепетной души, чистой и большой, как разливавшаяся в половодье Рио-Гранде.

Милый мой читатель, ты бьёшься в догадках, что происходит? Как связать полотно моего повествования? Это слабо удавалось Ятиму, а тем более мне, скажу только одно... Три Каталины из разных стран и времён олицетворяют всех женщин в его жизни. Скромная Каталина из Делакроче, дерзкая из Петербурга и нежная мать с Мальты - он хотел соединить все эти образы и в одну из ночей временных переходов получить ответы на все свои вопросы.

Ночь - время прозрений, ночь всегда задаёт вопросы и даёт ответы, утешает и возносит к вершинам наслаждения, бросает в бездну отчаяния, может сделать тебя как безумно счастливым, так и глубоко несчастным. Сколько разных ночей было в жизни Ятима: ночи бесшабашного веселья и ночи неизбывной тоски, ночи щемящей нежности, когда лунный свет приводит в движение невидимые силы, и ночи боли. Он вообще считал себя ночной птицей, любил ночное, загадочное море в отсвете звезд и Луны и ночи Петербурга с длинными тенями фонарей. Всё было и всё ещё будет... Он знал: будет маленький домик у моря, утренний чай и кофе на веранде, будет Она - любовь, к которой он пришёл, и будет Книга – та, которую они напишут для будущего, ведь следы на морском берегу и что-то материальное имеет одну природу и одно свойство - разрушаться... ФАТУМ...
И лишь слово вечно. Слово, данное Богом людям и имеющее одну природу с Любовью.

Нам необходима уникальность. Нам порою кажется, что только с нами происходят события, которые делают нас сильнее, добрее и чище. Но уверяю вас – всё это только иллюзия. В этом мире каждая перелистанная вами страница книги уже была раньше прочитана, пережита кем-то и осмыслена.

Аргентина, Делакроче, 1940 год.

Ятим шёл по берегу Рио-Гранде, размышляя о вчерашней встрече. Погоня увенчалась успехом, и несколько грузовиков с алкоголем были торжественно опечатаны в полицейском управлении Делакроче. «Зачем я живу и почему так и не сказал ей тогда, что жизнь без неё не имеет ни смысла, ни цели? Старый дурак! танцор… Ещё несколько вечеров, и она больше не придёт…»

Солнечное утро. Каталина решила, что больше не пойдёт в «Latino», ведь всё опять по кругу, и она так и не отдала ему эту записку из блокнота.

Она подобна листку саванны на его ладонях, запахи леса и шум моря перемешались в ней в равных пропорциях. Обычная с виду, она несла такую силу, что многие не понимали её природу.

Ничего не даётся просто так. Кому-то Господь даёт дар любить, а кто-то всю жизнь бьётся в серых силках обстоятельств, ищет выгодные варианты, разрушает то, что заложено в него природой и не верит тому, что не всё кончается здесь и сейчас. И умирая, мы лишь даём свет и радость новым всходам, и бессмертие – не абстрактное понятие, а реальность. Идти к свету – наш шанс…

Россия, Санкт-Петербург, 2015 г.

Питерские троллейбусы - занятная штука: в них удобно думать, смотря из окна на эти красоты города, можно углубиться в себя или улыбаться девушкам, можно писать на заиндевевших стеклах глупости... Он любил эти неспешные поездки по городу, они наводили на мысли о реке - той реке в Аргентине, где ждала его Каталина. Нева была совсем другой - мудрой, суровой и отстраненной. Казалось, что она сама подсказывала ему: «Не жди, иди своей дорогой, найди свою Каталину, скажи ей всё, расскажи ей о переходах, временных петлях и том, что ради вашей Любви ты прошёл через огонь и шторм, болезнь и отчаяние, дай ей надежду на счастье, хотя бы в те минуты, что вы рядом...»
Вот и всё, приехали... Город, казалось, нырнул в черный омут - ни огонька. Да, эта техногенная авария посерьезней всех, что когда-либо видел Ятим. Он представил, что сейчас люди чувствуют в метро под землёй. Как мы, оказывается, зависим от цивилизации! То ли дело середина 19 века - вот хватало же на все дела светового дня, и мы не были такими ночными птицами, распределяли время своего счастья и жили в согласии с совестью. Правда - ну как всё успевали?.. А теперь мы нуждаемся в дополнительных батарейках, искусственном допинге алкоголя или... садимся на иглу любви... Река несёт плот, на котором он устроил убежище, прямо к водопаду, и спасения нет!
И вдруг ослепительным взрывом вошло понимание: она - это же целый в предназначенный им обоим Путь! Ведь если Время и может остановить свой бег, то, может быть, им стоит выпить свою чашу до дна, и будь что будет!..
В уголках её глаз морщинки мудрой Каталины - той, что знает... Ничего не бывает напрасно!

Вне времён

А людям ведь не всегда уютно, когда им улыбаются без видимой причины, по крайней мере в наших широтах. То ли дело южные страны, где каждый встречный поинтересуется самочувствием, спросит про улов или сделает комплимент твоей женщине. Вот и Ятиму иногда приходилось напяливать на себя эту маску нашего безразличия и смотреть под ноги, а не на небо, усыпанное звёздами, тем паче всё время закрытое тучами.
Опять петля... Он подходит к краю обрыва, смотрит вниз, и отчаяние накатывает на него...

Рио-Гранде несет свои воды где-то внизу, огоньки Делакроче кажутся светлячками. Сегодня пятница, и надо решаться. У него в кармане билет на пароход в Сан-Франциско, он бежит как трус, пусть так! Просто больше нет сил терпеть своё бессилие в том, чтобы что-либо изменить, а Каталина поймёт и простит... Зачем он ей? У них никогда ничего не получится...

Вдруг он почувствовал ожог: задумавшись, он не заметил, как дотронулся до раскаленных углей.
- Папочка! Тебе больно? - у Ямиры в глазах блеснули слёзы.
- Всё хорошо, дочь, совсем нет, - он подул на пальцы и вновь отошёл от края.

Ещё об одном... Как порой меняют нашу жизнь мельчайшие детали, о которых мы в тот момент и не думаем! Хотите примеров? Это надолго...

Большая профессорская квартира в Ленинграде, полночь, конец 80-х. Ятим, только что из горячей ванны, сидит за круглым столом под абажуром в махровом халате и пьет чай с мёдом. Как он очутился здесь? Он, бедный студент из провинции? Всё просто: он пошёл провожать однокурсницу после концерта, и они попали под ливень, зонт сломало ветром, и они добежали до парадной совершенно мокрые. Между ними ничего не было, даже симпатии, просто пропадали билеты, а он, тогда страстный поклонник русского рока, предложил ей пойти с ним на концерт. Она согласилась. И вот теперь её папа, декан факультета, ждёт от него каких-то слов. Ему постелили в гостиной на большом кожаном диване, и одновременно с ударами старинных часов он вдруг увидел тень. Это Игорь Владиславович тихо шёл по коридору, захватив с собой бутылку коньяка и лимон на тарелочке.
- Не спишь? Есть разговор.
И Ятим почти два часа слушал монолог любящего отца, а не привычного грозного преподавателя о том, как он любит Лену и что всё сделает для неё. И для него, Ятима, тоже очень постарается, потому что дочь давно влюблена в него. Ещё говорил о том, что отсрочку для студентов убрали, и ему придется идти в армию, о том, что он видит как ему трудно, но видит его потенциал.
Рюмочка за рюмочкой, удар часов за ударом, непростой ночной разговор двух мужчин...
Он не смог ничего тогда сказать ему, не мог выдавить ни слова одобрения и понимания. Первый курс окончен, скоро в армию, а в кармане куртки у него теперь лежала его профессорская визитка. Игорь Владиславович сказал: «Звони в любое время».
Почему вдруг за штурвалом своей шхуны в жесточайший шторм он вспомнил это? Кто знает?
Запомнил только глаза Лены в окне свадебной машины, это было уже после армии. Свадьба была широкая, все однокурсники были приглашены, она выходила замуж за успешного молодого оболтуса из хорошей семьи. Конечно, он даже знал её дальнейшую судьбу: её мужа убили в лихие 90-е, она растворилась в первой волне постсоветской эмиграции... ну что поделаешь? НУ НЕ ЛЮБИЛ ЯТИМ ЕЁ... только морские брызги и соль на губах, а он почему-то запомнил, какого цвета был тот махровый халат и марку коньяка.

А ещё хорошо он запомнил кеды с надписями, в которых уходил в армию, в стройотрядовской форме, лысый, лопоухий, худенький, смешной и возвышенный мальчик. И как сожгли его кеды в котельной бани. И то, как он читал свои стихи однокурсницам, а они плакали и обещали в тот последний вечер ему писать, а он шутил: «Не на войну ведь ухожу».

Периоды затишья, безвременья, когда ты как пчела в сиропе застыл, шевелишь ещё лапками, но скоро напьёшься допьяна сладости и покажется: ну куда ещё лететь?.. Остаться диковинной мошкой в застывшем янтаре, этой слезе времени?
Изумруды травы, рубины осенней листвы и бриллианты утреннего света встретили их утром на мокрой скамейке этого небольшого уютного парка. Не нужно слёз и слов, не нужно объяснений, ведь повторять то, что сказано, тысячу раз не стоит, надо только разобраться с этими качелями и решить, что делать...
Нарисовать большое и интересное полотно жизни - нелегкая задача, даже если ты великий художник: рисуй, а потом жди одобрения, которое приходит обычно после смерти... Ежедневно мы делаем этот выбор: участвовать ли во всякой мерзости или встать навстречу злу, или просто отойти в сторону... Мы не замечаем перемен, мы голосами предков кричим в пустоту.

А ведь и правда, что мы ноем? Ведь планы Бога всегда лучше наших. Когда у тебя украли мечту или победу, верь - так нужно Ему. Пока ты строил свои замки на песке, Бог готовил волну, чтобы смыть их.
Не противиться, а идти своим путем, делать, что должно, и будь, что будет.
Что мы, приходящие из ниоткуда и уходящие в никуда, можем оставить после себя?
Отвечая на эти вечные вопросы и петляя в силках временных петель, так и жили Каталина и Ятим.
Что предназначено, то и случится...

Аргентина, Делакроче, 1940 год

Каталина проснулась с полным пониманием того, что не надо ничего бояться. Надо жить, принять Божью волю и верить в самое светлое. Она успокоилась, просто вдохновенно танцевала в этот субботний вечер. Музыка поглотила её. Ятим смотрел на неё с восхищением: вот такая она нравилась ему ещё больше.

Он почувствовал, как разочарование накатило серым льдом на этих двух самонадеянных парней, которые ещё несколько секунд назад мнили себя сверх-людьми, и вдруг наткнулись на такую силу и такую глубину отчаянно-доброй, но могучей силы, источник которой им был непонятен и страшен...
Он провалился туда, в ночь Аргентины, только для того, чтобы, будто сидя внутри машины, услышать разговор двух незнакомцев в "Хорхе", припаркованном у дома Каталины.
- Не смотри на нас так, дикая молчунья.
- Тот, который тебе так дорог, стал слишком дорог и нам - примерно тысяч на 20 полновесных долларов.
Она ничего не смогла им ответить, лишь посмотрела таким взглядом из-под ресниц, что им стало жутко, и они поняли, что даже без своего защитника и покровителя она сильнее их духом и что шантажировать её или его - пустая затея.

Он рывком подбежал к машине, открыл дверцу, и её вытолкнули из машины прямо ему в объятья.

Мальта, Буджба, 1846 год

Он очень любил свою Буджбу - маленький средневековый городок с удобной гаванью, шумным рыбным рынком, теснотой средневековых улочек, итальянским кварталом и лодками рыбаков с глазами на носу. Город был окружен садами и виноградниками, пах оливковым маслом, миндалём, рыбой и стариной... В нём для всех хватало места, по вечерам на площадях зажигались фонари и люди играли в шары, а они с Каталиной любили пить его вечера и гулять вместе по его набережным. Многие горожане узнавали их на вечерней прогулке и поднимали соломенные шляпы в знак приветствия. Ятим взял Каталину за руку и... опять провалился в ночь аргентинской зимы.

Россия, Санкт-Петербург, 2015 год

Ятим не был мистиком. Все приметы, предназначения, знаки вызывали у него невольную усмешку на тонких губах. Но сны - другое дело, здесь была зацепка, ключ к разгадке его злоключений.

Этот сон был одним из самых странных. Будто бы он, старый и седой хозяин похоронного агентства в маленьком европейском городке, стоит на церемонии у открытого гроба его клиентки, молодой девушки, и поправляет цветок в петлице её последнего платья. Он сам за всем проследит. Родители бедной девушки в трансе и шоке молча стоят рядом, её отца душат слёзы, и вдруг Каталина в неуместном светло-бирюзовом платье подходит, берёт его молча за руку и ведёт через оживлённую трассу. Гудят машины, слышны визг тормозов, недоумевающие голоса, а он идёт завороженный и...

Он проснулся в холодном поту в квартире на юге, Каталина с разметавшимися волосами лежала рядом. Сегодня воскресенье - единственный день, когда она будет всецело его: ни переписок в ноутбуке, ни смс, ничего. Целый день рядом с ним. Она любила поспать, и он выскользнул из-под шелковой простыни и голым зашлепал в ванную. Горячий и ледяной душ, а сон всё не отпускал. Надев подаренный ею халат и вытерев следы от мокрых ног, он медленно пошел на кухню варить кофе с корицей. Она любила глазунью. Ятим не торопился, знал, как Каталина не любит момент пробуждения, но запах кофе сделал своё дело: чудесно милое и немного ворчливое выражение её лица прибавили ему настроения. Вдруг в окно панорамного балкона на их 20-м этаже влетел голубь. Она очень испугалась и написала ему на блокноте у холодильника: «Плохая примета!».

Голубь важно ходил по кухне и не собирался улетать. Ятиму с огромным трудом удалось тогда его поймать и выпустить.

День был окончательно испорчен. Она замкнулась и стала заниматься наведением красоты, он тупо просидел у телевизора, какая-то трещина прошла между ними тогда.

Никто не рождается моряком. Ятим не помнил детства на Мальте, в том мире он всегда был взрослым, но откуда-то же взялись умения управлять шхуной, ставить сети и вязать узлы, всего этого в той жизни он не умел. Большинство из нас не сумеют разглядеть границу перехода из реальных ощущений в сон. Мы не находим этого края, даже если и встречаемся с необъяснимыми вещами. Дороги к себе - самые трудные, расстояния кажутся неодолимыми и годы ожидания очень долгими. Ятим вздрогнул на палубе: верный шкипер вводил шхуну в гавань. Морок отступил, улов хорош.
Впереди годы счастья?...

Отчего мы всегда так легко относимся к секундам, утекающим из-под наших пальцев?.. Открывая глаза новому дню, не торопимся насладиться им, а чего-то ждём?.. Почему не хватаем Время за край его платья и не берем его за руку, не кружим в танце?.. Мы не знаем, кто настоящий его хозяин? И вообще, Время - это мужчина или женщина? Интересный вопрос... Хозяин или хозяйка нашей судьбы? Кто его отмеряет нам каждому? Секунды, минуты, часы, дни, годы… Где средняя мера - не физическая величина, а то, что действительно является нашим пределом?. Вечные вопросы, на которые он иногда находил ответы в своих петлях и качелях.

Только не завидуйте ему. Ятиму ещё больнее быть ограниченным в треугольнике, в поиске истинного себя, в надежде найти ту пристань и то время, чтобы остановить эти качели.
И ещё: если вы знаете в каком месте сворачивать с дороги, вы скорее всего пропустите поворот, так всегда бывает. Это чистая правда, и Любовь всегда была единственной целью его путешествий. Он делал большие открытия в самом себе, находил истину, мысли о Каталине занимали львиную долю его времени.

Кажется, именно в ту осень, как ему тогда казалось, он нашёл свою пристань в той квартирке, жил жизнью, которая ему нравилась, верил в то, что всё получится... Где же он пропустил поворот?
Ведь с появлением света рассеивается тьма, а с раскаянием уменьшается тяжесть греха. Был ли Ятим светом? Был внутри него стержень - тот, который держит в сознании расслабленного и убитого горем человека, не давая скатиться в черную бездну отчаяния? Выдержит ли разум, или все эти петли давно только видения, а сам он сидит, не мигая, у грязного окна больницы?..

Не бойся мой милый читатель, я не оставлю его одного. Первый снег всегда ложится неожиданно, первые роли не всегда могут нравиться.
Решение задачи спрямления движения окружности, разных механических устройств всегда занимало его пытливый ум. Кажется, он нашёл решение своих проблем: просто закрывать глаза и двигаться в направлении, нужном не ему, а провидению. Всё вязло в бездорожье, колесо его секунд застряло, но надо было шагать. Ведь он по праву большого и сильного мог принимать решения, даже помогая надевать ей плащ или пальто. Ей же это казалось диким, но Ятим помогал ей даже снимать сапоги, что не казалось ему чем-то необычным и доставляло мелкие радости. Он подавал ей руку при выходе, был вежлив и казался человеком другой эпохи.
Округлые ноты вкуса, которые он так любил и в вине, и в любви, он, к его великому сожалению, не нашёл в Каталине из Петербурга.

Что остаётся после любви? Выстроенные ненадёжные замки, тысячи фотографий, боль - настолько реальная, выкручивающая внутренности как хорошая стиральная машинка, звуки шепотков в ночи, запахи - тошнотворные и выворачивающие рвотой нутро?.. Или всё-таки свет?
Когда мысли о ней как теллуровый гвоздь... И где найти такого искусного плотника, чтобы вытащить этот гвоздь и не давать слабины, когда твои раны так кровоточат?..

Аргентина, Делакроче, 1940 год

Солнце задело багряным краем черту горизонта, когда они подошли к её дому. И разве в этот момент нужны какие-то слова? Чёрное ночное море шумело вдали, тишина нарушалась лишь цикадами, и Ятиму нравились эти звуки ночи. Через несколько минут они расстанутся, и каждый будет ждать ещё и ещё, но дождется ли?..

Вдруг пальцы обнаружили в кармане куртки клочок бумаги, он зажёг огонь зажигалки и увидел: «Я Каталина и я люблю Вас». Он выронил зажигалку, и слёзы обожгли небритые щеки его не очень красивого и сурового лица.

Россия, Санкт-Петербург, 2015 год

Когда тебе не за кем гнаться, погоня прекращается, когда морковки перед мордой осла больше нет, он наконец останавливается.

В доме, в котором он жил в Петербурге, была одна интересная бабулька. Ятим питал к ней необыкновенный интерес: эта особа была будто бы не из этого времени, в Питере ещё остались такие экземпляры без возраста – «белая кость», несущие в себе последние частички настоящей русской культуры, дворянского воспитания и какой-то внутренней чистоты. Она знала его ещё со студенческой юности и нисколько не изменилась с тех пор. В один из сумрачных вечеров Ятим, возвращаясь с работы, приподнял шляпу в знак приветствия, увидев эту старушку в парадной. Она возилась с сумками у своей квартиры и вдруг произнесла:
- Юноша, не соблаговолите ли зайти ко мне?
Ятим очень удивился, но молча подошёл и помог ей открыть дверь её квартиры. Описывать старые петербургские квартиры - занятие неблагодарное, я этому посвятил бы отдельную главу, но скажу только одно: эту квартиру не тронули каким-то чудом перепланировки и уплотнения, из неё не сделали коммунальную конуру, её не коснулись жадные руки риэлторов 90-х. Почему никто не знал эту старую женщину? Ятим даже думал , что старуха - колдунья, и вообще сколько ей лет?.. Никто не знал, и он всегда помнил её такой.
Она молча взяла его за руку и повела вглубь квартиры.
- Молодой человек, я хочу кое-что Вам показать. Я ведь давно за Вами наблюдаю.
И она вложила ему в руку старинную брошь. Он узнал её сразу: ведь сам купил её для Каталины на Мальте у венецианского торговца после того страшного шторма, в память о чудесном спасении!.. Он подошёл к старинному бюро, на котором лежали фотоальбомы.
- Открой!.. - произнесла старуха.
Со второй страницы альбома на него смотрели лица пары в старинной одежде 19-го века. Он замер: это были они - Ятим и Каталина с Мальты!

Картинки сюжета и кольца временных петель много раз путали Ятиму все карты. Пазл складываться не хотел, но ему начало казаться, что приходит ответ на все его вопросы. Ятим поймёт всё, он сумеет и теперь он очень рад тому, что может быть везде и нигде. Он сделает свой выбор когда-нибудь, а пока чрезвычайно интересно, что судьбы его самого, его героев, всех воплощений его судьбы будут с ним до конца.

Старший из Ятимов будто сказал ему со страницы того альбома: "Жизнь всех этих людей в твоих руках, дай им завершить свои жизни так, как суждено. Ты бродяга во временах, наслаждайся этим и делай, что должно везде и всегда!"
Радуга коснулась его светом моря и солнечным вкусом, пришло понимание и впервые покой. Любовь и счастье его и всех Каталин и Ятимов во всех временах и странах зависят и от него тоже.

Аргентина, Делакроче, 1940 год

Старый игрок, прожжённый картежник из Делакроче рассказал ему историю о том, как будто бы его предки приплыли сюда с далекого маленького острова в Европе. Ему ничего не оставалось, как поверить, ведь он не помнил ни отца, ни матери, ни родственников. Он будто бы сразу стал полицейским, хотя ведь и у него были и детство, и юность.

Из той реквизированной партии спиртного начальник полиции после описи подарил ему бутылку старого коньяка. Коньяк, как ни странно, был русский со странной надписью «Шустов» на незнакомом ему языке. То, что это русский коньяк, ему сказал старик в порту, когда Ятим, стоя на пирсе и держа бутылку в руке, открывал пробку. Они выпили вместе и разговорились. Старик оказался эмигрантом из далекой России, он пил такой коньяк в Петербурге в далеком 1903 году, теперь же ему это казалось приветом из его далёкой Родины. Ятиму стало интересно, ведь старик был моряком, офицером флота и много говорил о морских походах и об одном походе на Мальту, в частности, где старик приобрёл старинную брошь у вдовы рыбака уважаемого человека на острове...

Россия, Санкт-Петербург, 2015 год

Провал, чернота и Ятим идёт по Купчино за овощами к ближайшему киоску, ему нужны баклажаны, он собирается побаловать Каталину необычным блюдом, ведь она опять будет поздно, устало сядет на кухне, кивнет, он нальёт ей вина, положит на тарелочку вкуснятины, и потом опять будет их ночь.

Ятим молчал, но мысли неслись вскачь горячими скакунами пустыни, жгучее желание уйти соперничало с любопытством. Желание всё узнать было настолько сильным, что осторожность отступила - разрази меня гром, но загадки требовали разгадок! Кто эти люди? Что они значили в его жизни?

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 Следующая ⇒