Мисс Лейн. 4 страница

Я с трудом сглатываю. Я знаю, что она пытается помочь, но она не помогает. Это в Швейцарии. Это полностью отличается от моей жизни здесь.

– Я еще к этому не готова. Мне нужно больше времени.

Вздох, вырвавшийся из ее рта, заметен в тишине комнаты.

– Я знаю. Я просто не хочу, чтобы ты тратила свой талант. Это дар, Айла. Я знаю, что ты можешь этого и не видеть, но это правда.

Я это вижу. Это потому, что я провела первые тринадцать лет своей жизни, выставленной на показ по всему земному шару, словно цирковой пони со скрипкой в руке. Я была талоном на еду моей матери, и она, недвусмысленно, дала понять, что мой талант был тем, что держало на плаву нашу семью.

Она возмущалась тем фактом, что, когда она была ребенком, то моя бабушка, Элла Амхерст, была сосредоточена на своей собственной карьере в качестве главного скрипача Лондонской филармонии. Моя мама бунтовала всеми возможными способами, включая то, что забеременела мной, когда она была еще подростком.

Когда они обе, наконец–то, поселились в Чикаго вскоре после того, как родилась я, то моя бабушка заняла там место в Оркестре. Моя мать сошлась с одним мужчиной, а потом еще с одним, и, в конце концов, все закончилось тем, что у меня было две младшие сестры и куча отчимов.

Единственным моим утешением, которое провело меня через все неурядицы, была скрипка, подаренная мне моей бабушкой. Она научила меня играть, и с каждым приглашением, которое я получала, чтобы появляться в местных телевизионных программах или радиостанциях, росла и жадность моей матери. В конце концов, она договаривалась, чтобы я играла на свадьбах, на днях рождения и даже на похоронах.

Я была очаровательной белокурой девочкой с большими голубыми глазами и с талантом бабушки. Это была обыкновенная новизна, внимание знаменитостей и королевской семьи, которые думали, что мило обратить внимание на маленького ребенка, который мог играть классическую музыку наравне со многими из лучших музыкантов в мире.

Пока раздувался мой банковский счет, страдала моя учеба в школе, и когда мне нужно было повторно идти в седьмой класс, потому что репетитор, которого наняла моя мать, существовал только на бумаге, как повод для списания налогов, вмешалась моя бабушка.

Она рано ушла на пенсию, наняла адвокатов и бухгалтеров, а когда осела пыль, и были найдены мои целевые счета, то для всех было очевидно, что большой дом моей матери и ее дорогой автомобиль не были оплачены из ее зарплаты менеджера. Она у меня крала; деньги, время, мое детство.

Тогда я переехала к своей бабушке, и каждый день после школы она настаивала, чтобы я сначала заканчивала свою домашнюю работу, а потом мы играли на наших скрипках, бок обок, ее помощь мне усовершенствовала мою технику. Это – те моменты, которыми я всегда буду дорожить.

– Ты подумаешь о прослушивании, Айла. Обещай мне, что сделаешь это. – руки Кассии покоятся на моих плечах.

– Я об этом подумаю. Я обещаю.

Глава 10

Габриэль

– Если понадобится, чтобы мой адвокат в этом участвовал, то я к нему обращусь.

Это должно звучать также угрожающе, как и звучит. Также доказано, что это – эффективный способ борьбы с полчищами людей, которые считают, что могут производить поддельные, некачественные товары, и продавать их с прикреплёнными к ним поддельными лейблами Arilia или Berdine.

– Нет, пожалуйста, нет, сэр. – маленький, на вид кроткий человек пялится на меня снизу вверх. – Я не знал. Я вам все отдам. Вы можете забрать их прямо сейчас.

Это решит все его проблемы. К сожалению, это лишь продлит неизбежное. Если я заберу десятки белых мужских рубашек и горсть женских блузок, которые у него лежат на видном месте, то это лишь создаст брешь в его бизнесе не более чем на день, или два.

Эти портативные тележки, торгующих поддельными товарами, являются такой же частью пейзажа улиц Манхэттена, как и те, что продают хот–доги и крендели. Единственное отличие состоит в том, что продавцы пищи зарабатывают на жизнь честным путем.

Он может прикидываться скромником столько, сколько захочет, но я видел, как это происходило снова и снова.

– Я в течение часа пошлю кого–нибудь, чтобы разобраться с этим. – я разворачиваюсь на месте, не обращая внимания на его умоляющие предложения обойтись без полиции.

Я это сделаю.

Все, что мне нужно, это угроза судебного процесса, представленная в виде одного из штатных адвокатов компании, чтобы гарантировать, что больше ничто не нанесет вред любому из модных брендов «Фостер»; поэтому этот торговец будет обвинен.

Я делаю быстрый звонок начальнику юридического отдела «Фостер Энтерпрайзес», обрисовывая ей ситуацию, в том числе расположение тележки, которая, по иронии судьбы, находится менее чем в одном квартале от моего офиса.

Когда я заканчиваю звонок, то слышу безошибочный сигнал, информируют о новом сообщении.

Я смотрю вниз на экран своего телефона, читаю сообщение и сыплю проклятиями себе под нос.

Что это за хрень?

Я пошел в местный магазинчик, чтобы достать чашку кофе и прочистить свою голову. Мне нужен был свежий воздух и отдых от этого дня, который был наполнен ни чем иным, кроме обыденных проблем, которые ощущаются, как пустая трата моего времени.

Сейчас у меня другая актуальная проблема и, так как мой водитель находится, по крайней мере, в пятнадцати минутах езды отсюда, то я делаю единственное, о чем могу думать. Я бросаю бумажный стаканчик в мусорное ведро, машу рукой в воздухе и ловлю первое проезжающее такси, чтобы оно отвезло меня в бутик Liore.

***

Это самый эротический случай дежавю, который я когда–либо испытывал.

Когда я иду через дверь бутика, мои глаза мгновенно притягивает Айла. Она стоит с клиенткой ближе к задней части бутика.

Сегодня ее волосы выглядят по–другому. Они волнистые, словно она позволила им высохнуть самостоятельно, прежде чем пробежать пальцами по золотым локонам. Ее платье бледно–голубого цвета, приталенное и отделанное кружевом. Она выглядит невинно и кротко. Ее внешний вид совершенно не похож на то, как она выглядела три ночи назад в Skyn, когда ее сопроводили из клуба.

Я покинул приватную комнату и стоя в тени, слушая, как она говорит с женщиной–менеджером, которая была послана, чтобы сопроводить ее домой. Она была милой, сексуальной и неотразимой, когда пыталась отобрать свой клатч у мудака, который не имел никакого права быть рядом с ней.

Я наблюдал, будучи в ужасе и, вместе с тем, был очарован тем, как ее клатч открылся, показывая все, что она туда сложила перед тем, как приехала в клуб.

Презервативы и деньги не были неожиданностью. Наручники застали меня врасплох.

Я не касался ни одной пары с колледжа, когда использовал их на женщине, которую я встретил в клубе, похожем на Skyn. Она была уверена, что это было то, чего она хотела, но когда она услышала щелчок металла закрывающегося вокруг ее запястий, и я раздвинул ей ноги, чтобы ее трахнуть, то она запаниковала.

Я возился с ключом, пока их открывал, пытаясь ее успокоить, но она шлепнула меня по лицу и умчалась.

Она в гневе оставила мою комнату в общежитии с наручниками все еще прикрепленными к одному из столбиков моей кровати. Я выбросил их в мусорное ведро вместе с ее номером.

Я предпочитаю более мягкие ограничения. Ткани, которые дают достаточно свободы, чтобы позволить женщине чувствовать себя комфортно, но достаточно прочные, чтобы удержать ее точно там, где я хочу, чтобы она была.

Предпочтение Айлы – металл. Хотя, судя по состоянию ее наручников, которые упали на пол в нескольких футах от места, где я стоял, они редко используется, если вообще когда–либо использовались.

Это может говорить об ее опыте или об отсутствии такового. В любом случае, становится все труднее ее игнорировать.

– Мистер Фостер, вы наконец–то здесь.

Я смотрю справа от себя, где стоит Сесилия, ее голос передает ту же панику, что и ее сообщение.

– Сесилия, здание не горит. Я не вижу, чтобы кто–нибудь стоял с оружием, требуя денег. – я указываю на переполненный торговый зал. – Если и существует чрезвычайная ситуация, то я ее здесь не вижу.

– Я не имела в виду, чрезвычайную ситуацию такого рода, сэр. – она сжимает пару кружевных трусиков в своих узловатых кулаках так сильно, что я не удивлюсь, если они разорвутся на две части.

– Не обращайтесь грубо с товаром.

– Я попыталась позвонить Уоллис, но звонок идет прямо на голосовую почту. – она тяжело вздыхает, когда ее глаза обследуют бутик. – Я нашла кое–что в одной из примерочных. Я не знаю, что с этим делать.

Я понятия не имею, почему не позвонил ей, прежде чем примчался в бутик. Вообще–то, это ложь. Я знаю почему. Причиной является блондинка, красивая без каких–либо усилий, которая сейчас стоит, наклонившись вперед, чтобы достать бюстгальтер, который уронил тот клиент, которому она помогает. Я хотел видеть Айлу.

– Вы посмотрите на это?

– Посмотрю на что? – я не могу оторвать от Айлы своего взгляда. Она смеется. Ее глаза, танцуют на лице женщины, которой она помогает. Совершенно очевидно, почему она продает больше товаров, чем любой другой продавец в этом магазине. Она – очаровательная. Кто в здравом уме смог бы от нее уйти?

– Это в бэк–офисе, сэр. – рука Сесилии покоится на моем предплечье. – Я сейчас вам покажу.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на ее руку.

– У меня нет на это времени. Вы менеджер. Ваша задача справиться с чем угодно и со всем, что включает в себя этот магазин.

– Я знаю. Я это делаю. Я просто не знаю, как справиться с этим.

– Вы ведете себя подобным образом и с Роуэн? – спрашиваю из явного разочарования.

«Фостер Энтерпрайзес» – место работы тысяч людей по всему миру. Каждый из этих людей должен отчитываться перед кем–то, кто стоит над ним в иерархии компании. Для Сесили это Роуэн Белл, и прямо сейчас, я проклинал тот факт, что вообще послал ее в Европу. Она должна быть здесь, держа за руку Сесилию, чтобы провести ее через этот последний «не кризис».

– Каким образом?

– Что именно я здесь делаю? – высвобождаю свою руку, так что могу повернуться, чтобы стать к ней лицом. – Я не могу себе представить, что такое вы нашли, что оправдывает то, что я должен был бросить все, чтобы приехать сюда.

– Я не могу сказать, сэр. – она краснеет, когда смотрит на меня. – Пожалуйста, вы можете просто пойти со мной, чтобы я могла вам показать?

– Хорошо. – огрызаюсь я. Если я не дам этой женщине того, что она хочет, то это займет даже больше моего времени, ведь она этого не оставит.

Я следую за ней через магазин, мои глаза на короткое время встречают взгляд Айлы, когда я приветствую клиента, которому она помогает. Хотя, я ничего не хочу больше, чем остановиться, чтобы поговорить с Айлой, но я этого не делаю. Мне нужно, увидеть, что заставляет нервничать Сесилию, чтобы я мог добраться на первую из нескольких встреч, которые у меня назначены во второй половине дня.

– Это прямо здесь, сэр. – Сесилия марширует по кафельному полу тесного офиса к мусорному ведру, находящемуся рядом с простым металлическим столом, заваленным счет–фактурами, бланками заказов и графиками.

– Что здесь? – я останавливаюсь, чтобы взглянуть вниз на смартфон в моей ладони.

– Это. – ее рука поднимается в воздух, указывая в сторону мусорки. – Я обнаружила это час назад на полу в одной из примерочных.

Я качаю головой, когда двигаюсь к ней, мои глаза прикованы к ее лицу.

– Мы наняли вас на эту должность из–за вашего образования в розничной торговле, Сесилия. Если вы не можете показать больше лидерских качеств и взять больше контроля над этим магазином, я собираюсь обсудить с Роуэн альтернативные меры.

Выражение ее лица вообще не меняется, и я понимаю, что она, вероятно, не слышала ничего, что я только что сказал. Ее рука качается в воздухе прямо над мусоркой.

Я бросаю свой внимательный взгляд, наклонившись вперед, и заглядываю в него.

– Вы обнаружили это в примерочной?

Она бодро кивает.

– Я нашла это час назад, сэр.

– Кто тогда работал? Кто здесь был?

Ее нижняя губа слегка дрожит.

– Здесь были только мы с Айлой. Мы были здесь только вдвоем.

Я смотрю на использованный презерватив и пустую упаковку из фольги. Он был той же марки, которая выпала из клатча Айлы и валялась на полу в клубе.

Глава 11

Айла

Я увидела мистера Фостера, проверяющего меня, когда он двадцать минут назад вошел в бутик.

«Проверяет меня» – это может быть слишком сильно сказано или, скорее всего, принятием желаемого за действительное.

Я заметила, как он пялился в мою сторону. Возможно, это все было связано с тем, что у меня не было достаточно времени, чтобы выпрямить свои волосы после того, как я приняла душ. У меня все идет наперекосяк. Сегодня утром я проспала, а опоздание – не то, что я могу позволить себе прямо сейчас.

Я опять напортачила. Мистер Фостер очень ясно дал это понять.

– Айла, подойди на одно слово.

Моя голова быстро поднимается на суровый монотонный звук голоса мистера Фостера. Он стоит перед прилавком, не более чем в двух футах от того места, где стою я. Сесилия – рядом с ним, ее руки сложены на груди.

Я в дерьме. На этот раз в настоящем дерьме.

– Конечно, сэр. – говорю я самым искренним тоном, который могу из себя выдавить. – Может кто–то взять на себя мои обязанности?

Сесилия осматривает магазин.

– Стеф начала десять минут назад. Я прикажу ей за всем присмотреть.

Я киваю, пока стою на месте, мои глаза полностью сосредоточены на мистере Фостере. Сегодня он одет в черные рубашку и костюм. Единственный контраст – серебряный галстук вокруг его шеи. Он – безупречен, спокоен и, судя по тому, как он смотрит на меня, то не будет столь же понимающим, каким был в последний раз.

К счастью для меня, с тех пор я не нарушала никаких правил; по крайней мере, ни одного, о котором я бы знала.

– Мы сделаем это в офисе. – он отходит от прилавка, когда Стеф, другой продавец, появляется в поле зрения. – Следуйте за мной.

Я делаю, как мне сказано. Мои каблуки отбивают быстрый ритм о кафельный пол, когда я следую позади него. Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, но инстинктивно знаю, что Сесилия является замыкающей частью этого поезда обреченности.

Она выглядела паникующей, когда ранее шла из примерочных раскладывать товар. Я остановила ее, чтобы задать вопрос, но она отмахнулась от меня, покачав головой и взмахнув в воздухе рукой, чтобы заставить меня замолчать.

Я не настаивала. Я работала на ее достаточно долго, чтобы знать, что, когда у нее есть какая–то миссия, лучше, к чертям, убраться с ее пути. Я это и сделала, сосредоточив внимание на клиентах и делая то, для чего и была принята на работу.

– Закройте дверь, Сесилия.

Мой желудок мгновенно сжимается, когда я слышу дерзкий тон его голоса. Что–то определенно не так. Эта работа становится намного более проблемной, чем это того стоит.

Я слышу щелчок двери, когда она закрывается. Я тихо стою, ожидая, когда он заговорит.

– Сегодня утром в одной из примерочных у тебя были половые отношения. – тревожный голос Сесилии нарушает тишину. – Я знаю, что это была ты.

Мистер Фостер выгибает темную бровь, когда его глаза резко устремляются к моему лицу. Я не могу сказать, что у него за реакция. Он сохраняет молчание, за исключением слабого постукивания его обуви о пол.

– Что? – я качаю головой из стороны в сторону, когда Сесили перемещается в поле мего зрения. – Я этого не делала. Я бы не стала.

– Ты это сделала. – она доходит до мусорки. – Я нашла использованный... там была использованная вещь. Я нашла также и упаковку.

– Использованную вещь? Презерватив? – я исследую ее лицо, пытаясь найти там что–то, напоминающее хоть толику здравого смысла. Все утро я была в пределах ее видимости. Я была в торговом зале, помогая одному клиенту, а затем другому. – Я не была в примерочных. Это была не я. А кто–то еще.

– Ну, это была не я. – выплевывает она слова. – Я проверила все комнаты, прежде чем открыла магазин так же, как делаю каждое утро, и там ничего не было. Там не было одежды, оставшейся после того, как вчера клиенты примеряли кое–какие вещи, и не было ... в этой комнате не было ничего другого. Это означает, что ты привела туда мужчину, так что ты могла делать с ним такие вещи.

Вещи? Вырасти, бля, наконец, Сесилия и просто говори начистоту. Ты думаешь, что я трахнула в примерочной какого–то случайного мужика.

– Мистер Фостер. – тихо говорю я его имя, понимая, что мне нужно обращаться непосредственно к нему. Сесилия уже признала меня виновной в том, что я – бесстыдная шлюха. – Я этого не делала. Я знаю правила.

Его полные губы слегка раскрываются, прежде чем он стучит кончиком указательного пальца над своей бровью.

– Мы уже это обсуждали, Айла. Вы не всегда следуете всем правилам.

Я делаю медленный глубокий вдох, когда его глаза падают от моего лица к верхней части моего платья.

– Я не нарушала этого правила. Я бы не привела мужчину с собой в примерочную.

– У вас есть какие–либо идеи, кто бы это мог сделать? – говорит он скрипучим голосом. – Если это не была Сесилия или вы, то объясните мне, кто имел такой доступ.

Я не могу. Двери заперты, пока работник не разблокирует их. Это та мера, которая принята здесь, чтобы предотвратить кражу. Мы точно знаем, какие изделия находятся в каждой примерочной, и мы должны учитывать то, что от туда выносится. Также нам не разрешается позволять мужчинам идти туда, чтобы увидеть своих жен или подруг, примеряющих изделия.

– Я не знаю. Все, что я знаю, – это была не я.

– Ты говоришь, что это была я? – руки Сесилии прыгают к поясу ее фиолетового платья. – Ты думаешь, что это была я, Айла?

Я осматриваю ее с головы до ног.

– Конечно, нет. Никто бы не подумал, что это ты.

Ее глаза прищуриваются.

– Что это значит?

Я не должна этого объяснять. Я не могу этого объяснить. Я не забыла, что у Сесилии и мистера Фостера свидание вечером в следующую пятницу. Я не собираюсь оскорблять ее при нем, стоящим меньше, чем в футе от меня.

– Я была в торговом зале с тех пор, как попала сюда. – я смотрю вниз на свои руки, переплетая в расстройстве пальцы. – Меня вообще сегодня не было рядом с примерочными.

– Ты не отводила кого–либо из клиентов в примерочные? – говорит Сесили таким тоном, в котором присутствует явное слишком сильное осуждение. – Ты говоришь мне, что ни один из твоих клиентов хотел ничего примерить?

Я поворачиваюсь к ней, мое терпение истощается.

– Этим утром я провела время с двумя клиентами. – я поднимаю верх два пальца. – Одна из них – женщина, которая хотела купить новые бюстгальтеры для своей матери, у которой только что была ампутация обеих молочных желез и реконструктивная хирургия. Она знала размер. Это идеальный 34C. Другая моя клиентка была здесь на прошлой неделе. Ее мужу так сильно понравились те вещи, которые она купила, что она вернулась за бОльшим, чтобы удивить его на их годовщину. Ни у одной из них не было необходимости идти в примерочные.

Глаза Сесилии движутся от моего лица к лицу мистера Фостера.

– У нас есть камеры безопасности. – вслух думаю я. – Я видела, как Уоллис смотрела кассеты, когда она поймала вора. В примерочных нет ни одной, но на них видно тех, кто входит и выходит из примерочных.

– Я только что хотела это предположить. – Сесилии поворачивается к двери. – Я помню, как Уоллис о них упоминала. Мы можем посмотреть их прямо сейчас, чтобы доказать, что на самом деле произошло.

– Мне надо идти. – я не иду на зрительный контакт ни с одним из них. – У меня есть клиенты, которые меня ждут.

Я протискиваюсь мимо Сесилии, поворачиваю своей рукой дверную ручку, и иду назад в переднюю часть магазина, зная, что, как только смогу, то я навсегда свалю из этого чертового цирка.

Глава 12

Габриэль

Сверху на меня льет вода. Теплая струя прокладывает дорогу вдоль моей спины. Мои глаза закрыты. Мой мозг слишком бодрствующий. Сейчас около трех часов ночи, и я не спал. Я не могу успокоить свои мысли.

Полный рабочий день, который я запланировал, резко оборвался, так как я смотрел кассеты с камер безопасности в магазине Liore. Я вызвал Уоллис в магазин из корпоративного офиса, чтобы помочь мне. Она была на встрече, на важном совещании, касающемся мужской линии.

Моя рассудительность была сметена моей ненасытной, необъяснимой потребностью увидеть, кто кого трахал в той примерочной.

Когда Сесилия показала мне эту упаковку от презерватива и отходы, оставшиеся после того, что произошло в тесном пространстве, я был поражен образами Айлы наклоненной над скамейкой с платьем, задранным до талии, с трусиками, отодвинутыми в сторону, пока клиент стоит сзади и бьется в нее своим членом.

Я представлял себе его руку тянущую ее за волосы, оттягивая назад за ее шею, пока он ее объезжал быстро и жестко. Чувство гнева, которое я почувствовал из–за этих мыслей, вторгавшихся в мой мозг, было осязаемым. Оно не было рациональным, но было реальным и удушающим.

Она выглядела по–другому, когда ее глаза встретились с моими в бутике. Я видел в них потребность и желание, которого там не наблюдалось ранее. Это могло быть ни чем большим, чем моими воспоминаниями о том, как она выглядела в клубе. Она была такой готовой, согласной на все и ожидающей того, чтобы ее взяли.

Мое намерение, когда она следовала за мной в кабинет, было ясным. Я хотел простого объяснения. Я хотел ее заверений в том, что она не была той, кто привел мужчину в то место. Мне нужно было это знать. Это не имело ничего общего с ее работой. Все дело было в моей эгоистичной необходимости проскользнуть внутрь нее своим членом.

Я чувствовал омывающее меня облегчение, когда Уоллис заметила на кадрах преступников. Клининговая команда предоставила себе карт–бланш в бутике за несколько часов до открытия магазина. Мужчина и женщина, нанятые, чтобы убирать магазин, вместо этого трахались, как кролики, в коридоре, ведущем в примерочную, прежде чем они исчезли из поля зрения, спрятавшись в ней.

Объяснение Сесилии о том, что она не находила никаких доказательств их проступков, когда делала требуемую проверку всех комнат перед открытием магазина, имело далеко идущие последствия. Ее прервали в середине проверки, как она утверждала вначале, клиент стучал в дверь, желая ранний доступ к продаваемым изделиям.

Когда Уоллис в последний раз пробежалась по кадрам камер безопасности, история Сесилии потеряла все достоинство. Было ясно, что она прогуливалась по коридору до открытия магазина, открывая каждый замок на дверях примерочных перед тем, как толчком ноги широко открыть каждую из них, пока ее глаза были опущены на ее смартфон. Она была в блаженном неведении, что камеры были расположены даже в этом месте.

Когда через два часа я, наконец–то, прошел через бутик, направляясь на выход, Айла была повернута ко мне спиной. Я остановился, чтобы поблагодарить ее за то, что она была готовой к сотрудничеству, но единственным ответом был слабый кивок ее головы, прежде чем она пошла влево, чтобы поправить ряд чулок, который был сбит жадными руками охотников за распродажами.

Она злилась. Я не осуждаю ее. Сесилия облажалась, а я был в это втянут.

Я не такой.

Я хочу таким быть.

Меня не волнует, если женщина, в которой я заинтересован, трахает кого–то еще. Я нахожу другую.

Меня не волнует, если женщина, которую я хочу, посылает меня ко всем чертям.

Я двигаюсь дальше. Я нахожу кого–то другого. Я трахаю ее, пока не забываю всех остальных, а потом я ухожу.

Вот кто я.

Именно таким я хочу быть.

В настоящее время единственная разница состоит в том, что я знаю, что Айла Лейн существует, и я не могу выбросить ее из своей головы.

***

– Ты не можешь сердиться на любого из них, Габриэль. – моя мама нежно меня обнимает, заботясь о том, чтобы не прикоснуться своим лицом к моему. Судя по ней, она часами находится в кресле какого–нибудь стилиста. – Калеб и Роуэн ждали меня. Я хотел выглядеть наилучшим образом.

Она выглядит потрясающе.

Я не удивлен. Моя мать будет выкладываться по–полной всякий раз, когда она будет в центре внимания, или, когда разослана красная ковровая дорожка. Сегодня она одета в платье поразительно яркого оттенка синего из одного из наших бутиков. Его вырез достаточно низкий, чтобы показать потрясающее бриллиантовое ожерелье. Я не собираюсь спрашивать, откуда оно взялось. Мы будем это обсуждать через несколько недель, когда ко мне на стол попадет выписка по ее кредитной карте.

– Я не сержусь. – спокойно говорю я, надеясь ее отвлечь. Если камеры не направлены на нее, она сделает все необходимое, чтобы привлечь их внимание. Однажды, три или четыре года назад, она внезапно начала петь песню во время пресс–конференции для линии Berdine. Потребовались месяцы переговоров, манипулирования и тонкого принуждения, чтобы заставить сплетников из разных газетёнок, наконец–то, перейти к другой истории.

В то время моя мама рассматривала их постоянное внимание как лесть. Я же знал лучше. Они будут преследовать ее в надежде поймать во время момента ее отчаяния. Сейчас все успокоилось, но я упорно тружусь, чтобы держать ее на заднем плане, вне досягаемости любых случайных микрофонов или камер.

Сегодня вечером, я благодарен, что они сосредоточили все свое внимание на Либби Дункан, актрисе «Бродвея», которая, к счастью, надела красное платье без бретелек из коллекции Arilia. Завтра утром ее фотографией будет усеяно бесчисленное количество статей и сайтов, а это платье будет распродано в течение нескольких часов. Этот тип рекламы – бесценен.

– Я надеялся, что Калеб будет здесь, чтобы представить чек. – я гляжу туда, где стоит мой брат со своей женой, оживленно разговаривая с дирижером оркестра. – Я позаботился об этом. Я просто рад, что ты здесь во время, чтобы посмотреть выступление.

– Я никогда не была на симфоническом концерте, мистер Фостер.

Я оборачиваюсь на женский голос. Это Сесилия, в ярко–желтом платье. Я делаю мысленную заметку поговорить с Калебом о том, чтобы предложить нашим сотрудникам стипендию, которая будет включать в себя бесплатный товар из каждого из наших бутиков. Посещение Arilia принесет пользу Сесилии, и нашей прибыли не повредит, если она каждый день будет носить одежду нашего дизайна в Liore. Перекрестные продажи наших собственных брендов – это разумный шаг.

Общение с сотрудниками – это не то, что я обычно делаю, но это событие принесет выгоду организации, которая продвигает искусство для детей. Председатель – близкий друг моей матери, а также главный партнер в одной из самых престижных юридических фирм в Нью–Йорке.

С самого начала он был надежным сторонником «Фонда Фостеров», организации, основанной двумя из моих кузенов, которая оказывает медицинскую помощь лицам, у которых трудные времена. Сегодняшнее присутствие с чеком на большую сумму в руке является преимуществом для всех.

– Приятно вас видеть, Сесилия. – говорю я, пока наблюдаю, как моя мать идет к Калебу.

Сесилия хватает меня за руку, притягивая ее ближе к себе.

– Я никогда не была на таком мероприятии, как это. Я так горжусь тем, что вы попросили меня присоединиться к вам.

Мой взгляд следует за движением ее руки. Я вырываю свою руку, так как она собирается прижать ее к своей груди.

– Это важный повод. Жизненно важно то, что «Фостер Энтерпрайзес» показывает свою поддержку. Я рад, что вы, и другие сотрудники, имели возможность сюда прийти.

Она смотрит на меня снизу вверх, волна разочарования омывает ее глаза.

– Я всегда рада помочь компании любым возможным способом, сэр.

Я попросил ее принять участие в этом бенефисе, а также в благотворительном концерте, который незамедлительно последует, это происходило по телефону во второй половине дня, когда я делал подобные звонки, приглашая более дюжины сотрудников.

В то время я не обращал внимание на свой выбор слов, потому что предполагал, что она поймет, что приглашение было предоставлено из–за ее положения в Liore. Ни разу мне не приходило в голову, что она считает, что мы двое будем присутствовать на этой коктейлной вечеринке перед выступлением симфонического оркестра, в качестве кого–то большего, чем представителей «Фостер Энтерпрайзес».

– В бутике дела идут хорошо. – выпаливает она, я полагаю, чтобы сменить тему. – Вы не приходили с того дня. Я имею в виду тот день, когда я обнаружила тот мусор.

Прошло почти две недели с тех пор, как я рассмотрел те кадры с камер безопасности. Потребовалась вся сдержанность, которой я обладал, чтобы не вернуться в бутик после того дня. Практически каждый час я ощущал тягу туда сходить, под прикрытием короткой встречи с Сесилией, лишь чтобы я смог увидеть Айлу.

Это было тем типом искушения, который является настоящей пыткой. Желание – ошеломляющее, необходимость – неопределимая, и мощное стремление услышать ее голос, вдыхать ее сладкий запах и прикоснуться к ней.

После того, как Роуэн вернулась, я снова ей все поручил, напоминая ей, что она, и только она, отвечает за ежедневные операции отделения Liore.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 Следующая ⇒