Глава шестая

Глава шестая

Элис

Остановившись на светофоре, я для верности перечитываю сообщение Раника.

приходи пораньше в старбакс напротив гарфилд-билдинг. нужна домашка

Перехожу через дорогу и открываю дверь в теплую кофейню. Снимая шарф, тут же замечаю выбритые виски Раника и кожанку и с крутящейся на кончике языка гневной речью подлетаю к нему.

— Я вчера много раз напоминала тебе забрать домашку! — возмущаюсь я. — Но нет же, ты на меня забил, а теперь зовешь принести ее сюда, будто я девочка на побегушках! Ты хоть знаешь, что сюда идти пятнадцать минут? В семь у меня лабораторная на другом конце кампуса…

Раник прерывает меня, сунув в руки карамельный фраппучино и теплый маффин с шоколадной крошкой. Мой уморенный диетой рот наполняется слюной, но я сдерживаюсь. Для столь раннего утра парень слишком радужно улыбается. Его темные кудри взлохмачены после сна, а золотистые ободки вокруг радужек глаз поблескивают на неярком солнце, которое отражается от стола.

— Что это? — Я свожу брови.

— Взятка.

Хмурюсь сильнее, и Раник хохочет.

— Да шучу. Решил, тебе не помешает заправиться.

— Не люблю завтракать, и мне правда пора…

— Да ну? А не ты ли говорила, что это твой любимый прием пищи? Такой худосочной крошке завтрак не помешает.

— Я не худосочная и не крошка. Твой внезапный порыв материнской заботы очень трогателен, но неуместен. — Бросаю на стол папку с его домашкой. — Твоя курсовая. Счастливо оставаться.

Не успеваю отойти и на два шага, как Раник кричит вслед:

— Эй, подожди! — И бежит за мной с фраппучино и маффином. — Хочешь, подвезу? Так ты точно не опоздаешь.

— Зачем?

— Что зачем?

— Сначала угощаешь завтраком, а теперь предлагаешь подвезти. — Сужаю глаза. — У нас что, урок о том, как принимать ухаживания от малознакомых парней?

— Э-э, нет?

— Тогда зачем ты это делаешь? Я — не твоя подопечная и могу сама о себе позаботиться.

Раник удивляется, но быстро скрывает это за своей привычной игривой ухмылкой.

— Знаешь, любая другая девушка приняла бы это на раз-два. Всем нравится, когда их балуют.

— Я — не все. — Поправляю очки на носу. — А теперь отойди.

На какую-то минуту мне кажется, что я победила и он милостиво оставит меня в покое, но затем слышу глухой рев мотора, который медленно следует за мной. Вздергиваю подбородок и ускоряю шаг, тогда машина Раника пристраивается сбоку. Он опускает окно и кричит:

— Да ладно, принцесса!

Игнорирую его.

— Ты опоздаешь, даже если побежишь. И в этом виноват я. Так что запрыгивай.

— Предпочту опоздать, — отрезаю я.

— Ой, посмотрите, какие мы гордые, — присвистывает он. — Вот только это испортит твою итоговую оценку по лабораторным за семестр.

За считанные секунды молчаливо перебешиваюсь, понимая, что он прав, затем разворачиваюсь на каблуках, рывком открываю дверь, запрыгиваю на сиденье и утыкаюсь взглядом в лобовое стекло.

— Поехали.

Краем глаза замечаю его самодовольную улыбку, когда он нажимает на газ. Машина накреняется, и мой дневник со стихами выпадает из сумки. Быстро поднимаю его и запихиваю обратно, но от внимания Раника это, конечно же, не ускользает.

— О-о, что это?

— Не твое дело, — огрызаюсь я.

— Эта тетрадь не похожа на остальные, — насупившись, смотрит он на меня. — Они все черные. Почему на этой цветочки? И замок? Она особенная?

Хочу возразить, но вспоминаю стих об орле, который написала в одну из ночей, и краснею.

— Да… даже очень.

— Дашь взглянуть?

— Когда ад замерзнет, — фыркаю я.

Раник смеется, заезжая на парковку.

— Очень жаль. Но, полагаю, у всех должно быть что-то личное, приватное, а?

Вместо того чтобы высадить меня у главного входа, где все нас увидят, он заезжает за здание и тормозит у мусорных баков, после чего наиграно делает поклон.

— Ваша остановка, мадам.

Открываю дверь, но Раник каким-то образом успевает обойти машину и протянуть мне руку, чтобы помочь вылезти. Отмахиваюсь от поддержки и внимательно смотрю на него.

— Не знаю, что в тебя вселилось, но, надеюсь, ты сохранил остатки здравомыслия, чтобы продолжать учить меня.

Раник прислоняется к пикапу и громко хохочет.

— Не обращай внимания, просто я проснулся с каким-то… странным чувством. Готова к следующему уроку? Может, сегодня в семь?

— Хорошо бы, но в комнате, скорее всего, будет моя соседка.

— Это публичный урок, — улыбается Раник, а затем, не дав мне возразить, подмигивает. — Никаких ужинов в ресторане, но это место далеко от кампуса и принадлежит моему другу. А еще тебе, возможно, придется надеть платье, если оно есть.

При мысли об очередном публичном уроке у меня потеют ладони. Я едва отошла от пережитой неловкости за ужином. Но я быстро подавляю страх и беру себя в руки.

— Отлично, тогда увидимся позже.

— Круто! — восклицает он. — И удачи на лабораторной.

— Мне не нужна твоя удача, — оборачиваюсь я. — Только твои уроки.

Раник бросает мне маффин, и я ловлю его чуть ли не перед самым носом.

— Урок второй с половиной, — поучает он, — нарасти немного мяса.

— Но… — опускаю взгляд на еду, — Грейс совсем худенькая.

— Да, и что с того?

— Значит, я должна…

— Так вот почему ты на диете? Не надо, — распаляется он. — Ты ведь умная, принцесса. Слишком умная для этого. Не хочу видеть, как ты совершаешь такие глупости. Даже ради Тео.

Всю дорогу до аудитории я смотрю на маффин. Прихожу на минуту раньше и махом съедаю его — целиком, до последней крошки. И впервые за долгое время чувствую сытость.

А затем пишу Ранику:

Спасибо. Было вкусно.

Лабораторная начинается и заканчивается. Когда я помещаю последнюю кишечную палочку в инкубатор и стерилизую фартук и перчатки, от Раника по-прежнему нет ответа. Он злится? Занят? Чего это мое питание его так взбесило? Мне просто хотелось сбросить вес, но теперь я понимаю, что зря это затеяла. Ослепленная принятым решением, я чуть не навредила собственному телу, и Раник быстро помог мне это осознать. Такое чувство, что я должна перед ним извиниться, но почему? Это мое тело. Зачем ему заботиться о нем или обо мне? Между нами взаимовыгодное партнерство, не более. Мое самочувствие его не касается. Пока я в состоянии выполнять его домашку, он не вправе лезть в мои дела.

В прескверном настроении я встречаюсь с Шарлоттой за ланчем в небольшом местном кафе «Риф». Она заказывает тако с рыбой, а я картофельный салат. И пока подруга подробно рассказывает о своем новом парне Нейте, я тихо ем и слушаю. Для нее это первый признак того, что что-то не так.

— Что случилось? Почему ты молчишь? — выгибает она бровь. — Обычно ты фыркаешь, закатываешь глаза и говоришь, какой этот очередной новый парень придурок, что он в итоге мне изменит и разобьет сердце.

— Наверняка так и будет, ведь мужчины — ненадежные существа, — отвечаю я. — Но в последнее время ты выглядишь такой счастливой, что я не хочу вмешиваться. Я пока с ним не знакома, но парень, который делает тебя такой счастливой, должен быть хорошим.

Бросив на меня скептический взгляд, Шарлотта наклоняется через стол и щупает мой лоб.

— Что ты делаешь? — отмахиваюсь от нее.

— Жара нет, — бормочет она себе под нос. — Остается только один вариант — сотрясение мозга.

— Что за бред! Я прекрасно себя чувствую!

— Тогда кто вселился в твое тело? Где настоящая Элис? Та, которая презирает парней и считает их отбросами общества?

Свожу брови.

— Я ведь не… так уж плоха, правда?

— Ну конечно! Просто ты ненавидишь парней. Это типа факт, как то, что небо голубое, а в Арктике холодно.

— Я ненавижу идиотов. Есть разница. Кто ж виноват, что большинство из них — мужчины.

Шарлота заливается смехом.

— А вот и она. Ты вернулась!

Я улыбаюсь — кажется, впервые за несколько дней. Наблюдая за прохожими, Шарлотта помешивает чай со льдом, а я потягиваю воду. Когда мимо проходит девушка с розовыми волосами и в рваных черных колготках, подруга морщит нос. Это та девушка, которая врезалась в меня и сказала, что я сливаюсь со зданиями.

— Фу, Миранда, — с презрением фыркает Шарлотта.

— Что еще за Миранда?

— Та, которая зависает с Раником. Третьекурсница.

Я разворачиваюсь на стуле и смотрю на нее. Она худая, но двигается с удивительной грацией, точно бродячая кошка. И этот образ дополняют высокие, острые скулы и раскосые зеленые глаза. Одета она в черное худи и яркую фиолетовую юбку, а ее розовые волосы ниспадают на плечи. Пока мы наблюдаем за ней, она отчитывает первокурсника за то, что тот выкинул упаковку от чипсов на землю, затем поднимает ее и бросает в мусорку. Парень в ужасе дает деру.

— Она не кажется такой уж плохой, — замечаю я. — Тот, кто защищает природу, не может быть воплощением зла.

— Ошибаешься, — вздыхает Шарлотта. — Она точно сидит на ксанаксе. В прошлом году ее чуть не отчислили за драку с одним из друзей моего брата. А потом кто-то поджег его спортивную сумку, но виновников так и не нашли. Мы думаем, это ее рук дело. Говорят, она чокнутая.

— Говорят, я робот, — размышляю вслух. — Значит, это тоже правда?

Шарлотта кривится.

— Конечно нет, дурашка. Разница в том, что ты не робот, а Миранда явно поехавшая.

Подруга встает и отходит за пудингом. Дожидаюсь ее возвращения и прочищаю горло.

— Шарлотта, ты ведь опытная и разбираешься в поступках парней, верно?

Она хихикает.

— Да? Ну, в смысле, у меня больше опыта, чем у многих. И уж точно больше, чем у тебя. Без обид.

— Само собой, — улыбаюсь я. — Если бы я описала одну гипотетическую ситуацию, которая произошла с… моей подругой — она мне рассказала, — ты смогла бы объяснить действия парня? Его цель?

— Наверное. Зависит от обстоятельств.

Я втягиваю воздух. Стоит попытаться. Я совершенно запуталась, и Шарлотта — моя единственная надежда.

— Допустим, есть парень. И он работает над проектом с моей подругой. Они договорились, что между ними лишь деловые отношения. И даже согласились, что не во вкусе друг друга.

— Ладненько, ситуация уже прорисовывается, — морщит нос моя собеседница.

— А теперь парень начинает… кое-что делать для моей подруги, — выпаливаю я.

— Например? — Шарлотта заинтересованно подается вперед.

— Приносит ей кофе, покупает еду. Предлагает подвезти, переживает о ее самочувствии. Зачем он это делает?

— Затем что она начинает ему нравиться, — смеется Шарлотта. — Это же ясно как день.

К горлу подкатывает холодный комок.

— А что, если девушка — моя подруга — не испытывает ответных чувств?

— Тогда ей нужно быть твердой! — Шарлотта стучит кулаком по столу. — Если вы работаете над проектом, то должны сосредоточиться на нем. Оценки важнее глупой влюбленности парня. Ты должна пресечь это на корню! Вырвать росток, пока тот не стал слишком большим для штанишек! Буквально.

Она шутливо пихает меня, и я закатываю глаза. И все же она права. Нельзя допустить, чтобы наши уроки испортило какое-то увлечение. Обдумав все, я кладу на стол десять долларов.

— Мне пора. Оплатишь счет, ладно?

— Куда это ты так подорвалась?

— Забыла перепроверить цитаты Эдма Дюмона в работе по истории искусств, — на ходу придумываю ложь. — Увидимся вечером!

— Оки-доки! — машет она на прощание.

По дороге в библиотеку я звоню Ранику. И спустя два гудка он поднимает трубку.

— Да?

— Я запрещаю тебе со мной заигрывать, — тут же говорю я.

На том конце тишина. Но Раник точно знает, что это я — у него высветился мой номер.

— Я могу заигрывать с кем захочу, — наконец отвечает он.

— У нас деловые отношения, — огрызаюсь я. — Как у учителя и ученика. Я не должна тебе нравиться.

— Нравиться мне? — фыркает он. — С чего ты взяла…

— Я же ясно сказала не симпатизировать мне!

— Ты сказала не пытаться тебя трахнуть, — поправляет Раник.

— Сексом я могу заняться только по взаимной любви. Так что ты не должен мне симпатизировать. Это станет толчком к попытке затащить меня в постель.

Я обхожу конопатого парня, который буквально остолбенел от моих слов, и перевожу дыхание.

— Ты все не так поняла, принцесса, — вздыхает Раник. — Ты мне нравишься как личность, а не как девушка, ясно? Раник Мейсон не влюбляется, блин.

Я ему нравлюсь как личность? Встряхиваю головой, чтобы выкинуть ненужные мысли.

— Тогда перестань за мной ухаживать, — требую я. — Кофе, маффин, поездка. Хватит. Я сама о себе позабочусь. С этого момента я буду отказываться от всего, что не относится к нашим урокам. Тебе понятно?

— Мы даже не можем быть друзьями, да?

Я останавливаюсь посреди дороги.

— Ты хочешь… дружить? Со мной?

— Да, черт возьми! Ты очень крутая, знаешь?

— Я твоя ученица.

— А разве ученики и учителя не могут быть друзьями?

— Я ведь похожа на робота. А еще скучная. И очень наивная.

— Это не так. У того, кто сказал тебе это, опилки вместо мозгов. Ты разве что наивная. Тут не поспоришь. Но это не так уж плохо. Просто тебе надо больше практиковаться.

— Ты хочешь подружиться, чтобы потом затащить меня в постель? — допытываюсь я.

— Нет! Боже, принцесса, как доказать, что у меня нет скрытых намерений? Обещаю, я никогда не попытаюсь тебя трахнуть! Клянусь солнцем и лысой головой Мэтерса. Клянусь… могилой моей мамы, окей?

У меня сердце замирает. Такие слова и серьезный тон несвойственны Ранику. И в его честности не остается сомнений.

— Никогда? — шепчу я.

— Никогда, — подтверждает он. — Со мной тебе нечего опасаться, принцесса. Блин, могу пообещать. Пока дышу, я не предприму попыток с тобой переспать. И даже когда перестану дышать. Словом, обещаю также, что не попытаюсь тебя трахнуть, если стану зомби.

— Какая мерзость, — поморщившись, хихикаю я.

Раник тоже смеется, но робко.

— Это точно. Что ж, раз мы все прояснили, могу я вернуться к подготовке нашего урока?

— Раник! — слышу я в трубке отдаленный мужской голос. — Иди получать свой подарок!

— Секунду, Барбара! — усмехается Раник. — Ладно, я заберу тебя в семь.

— Хорошо.

Он сбрасывает вызов, и мне остается лишь гадать, чему меня может научить мужчина по имени Барбара.

***

Раник

Высадив Элис, я спешу в двести первую аудиторию на психологию. На свое место проскальзываю уже со звонком, и Миранда ехидно улыбается.

— И кто эта милашка?

— Отвали, — ухмыляюсь я.

Встряхнув розовыми волосами, она хихикает.

— Ты никогда не опаздываешь на психологию. Ты ее обожаешь.

— Мне нравится изучать все прелести мозгозавихрений, как и любому другому разумному человеку.

— Ага, как же. Ты опоздал. Давай колись, что за милашка тебя отвлекла? Только не говори, что это та девушка, с которой ты переписываешься. Ой, извини, в смысле тот волосатый мужик.

Застонав, я роняю голову на парту.

— Он такой горя-я-ячий!

Миранда заливается смехом — и замолкает, только когда профессор Грин включает презентацию и бросает на нее укоризненный взгляд. Внимательно слушая лекцию, я кропотливо делаю заметки. Миранда, как обычно, бездельничает, и ведь у нее всегда отличные оценки — где справедливость? После занятия мы устраиваем перекур под деревом на газоне.

— Блин, как же жарко! Хотя ноябрь уже на носу, — жалуется Миранда. — Скучаю по Канаде.

— Скучаешь по лосям на дорогах и отмерзшей заднице? Ну ты и странная.

— Разве ты не скучаешь по болотам Миссисипи и ружьям? — парирует она.

Я наигранно хватаюсь за грудь.

— Черт, ты меня раскусила! Это правда — я деревенщина.

Рассмеявшись, Миранда тушит сигарету.

— Ты ведь придешь сегодня на вечеринку-сюрприз в твою честь?

— Ого, а я и не знал, что вы планируете вечеринку. Даже четыре упаковки шариков, которые уже месяц лежат в шкафу, не натолкнули меня на такую мысль.

— Мы решили, ты подумаешь, что это презервативы.

— Может, я не шибко умный, но и не настолько тупой.

— А по твоим оценкам не скажешь. — Она ерошит мне волосы. — Ладно, мне пора на занятие по кулинарии. Увидимся на вечеринке-не-сюрпризе, устроенной не в твою честь.

— Жду не дождусь, — отвечаю я, но ее уже и след простыл.

Миранда относится ко мне как к младшему брату, и это ужасно бесит. Но за последние месяцы она, Трент и Сет стали мне ближе родной семьи. И я ими дорожу.

До них мне не устраивали вечеринки в честь дня рождения.

Докуривая сигарету, я неспешно иду по газону, как вдруг замечаю ее.

В небольшом паршивом кафе для хиппи под названием «Риф». Безглютеновые ореховые батончики и томатные смузи — вот их предел. В основном туда ходят помешанные на здоровье веганы, но сегодня среди посетителей Элис. Она сидит рядом с кудрявой девушкой, которую я раньше не видел. И эта девушка заставляет Элис улыбаться.

Пару раз моргаю. Элис улыбается! Не ухмыляется, не насмехается, а по-настоящему искренне улыбается. И от этого ее лицо светится, как бриллиант, все острые черты обычно строгого лица становятся мягкими и нежными. Лучи солнца омывают волосы золотом и блеском, создавая впечатление нимба. Она красива, как картинка.

Мое сердце словно превращается в дикое животное, загнанное в крохотную клетку.

Не успев оценить свои действия, я фотографирую Элис на телефон. Он отлично запечатляет ее улыбку, даже несмотря на фиговую камеру.

Смотрю на фото, затем на Элис — и так несколько раз.

Какого хрена я творю? С каждым днем я веду себя все более странно. Мой палец застывает над значком «удалить», но я не могу заставить себя отправить фото в корзину. Оно слишком хорошее, слишком редкое. Это как удалить гребаного белого тигра. Возможно, я больше никогда этого не увижу. Черт, да Элис меня чуть ли не ненавидит, я последний, кому она так улыбнется. Так что я все сворачиваю и прячу в телефоне, чтобы Миранда не нашла. Сохраню это фото на время. До тех пор пока не устану от собственной чудаковатости и не сотру его.

Это для исследования, пытаюсь убедить я себя по дороге в клуб Барбары. Исследования, чтобы помочь Элис соблазнить Тео. Эта улыбка — идеальный пример того, как заставить сердце парня биться быстрее. Я посвящу целый урок тому, как заставить сердце парня выпрыгивать из груди. Хотя обучение много времени не займет. Одна эта улыбка…

И мое сердце пускается вскачь.

Прикуриваю еще сигарету и сердито топаю.

— Хватит уже, — ругаю себя. — Завязывай, приятель. Это сделка. Всего лишь деловая сделка. Ей на фиг не сдалась твоя симпатия.

***

Элис

Я нервно расхаживаю по комнате в ожидании сообщения от Раника. Шарлотта откидывается на спинку кровати и с улыбкой любуется своей работой.

— Я выгляжу нелепо, — жалуюсь я, заламывая пальцы. На мне черное шелковое платье до середины бедра, с короткими приспущенными рукавами и V-образным вырезом.

— Ты просила одолжить платье — я это сделала! — лукаво улыбается Шарлотта.

— А у тебя нет ничего… другого…

— Слушай, это платье у меня самое сдержанное и строгое. Не, конечно, могу дать то обтягивающее цвета лайма.

Поморщившись, я в очередной раз смотрюсь в зеркало. Шарлотта встает и кладет руку мне на плечо.

— Ты выглядишь потрясающе, ясно? Поверь. Мои навыки визажиста и стилиста никогда не подводят.

Что есть, то есть. Я на самом деле выгляжу лучше, чем обычно. Шарлотта нанесла мне толстый слой туши, коричневые тени и бесцветный блеск для губ с запахом миндаля. Как правило, мой макияж куда скромнее — тонкая подводка для глаз и гигиеническая помада. Одежда практически неощутима, если не смотреть в зеркало, о ней можно вообще забыть. Вместо привычного тугого пучка волосы распущены и ниспадают на плечи.

— Повтори-ка, где будет вечеринка? — интересуется Шарлотта. Она тоже приоделась и нанесла легкий макияж. После моего ухода к ней заглянет Нейт.

— Это ужин, — вру я. — В честь Академической ассоциации Мурленда. Я должна там присутствовать из-за одной из моих стипендий.

— Точно-точно. Боже, я и забыла, что у тебя их так много.

— Двадцать две — не так уж много.

Шарлотта со смехом обнимает меня.

— О, Эл, иногда ты такая наивная. Очаровательная, но все же наивная.

У меня вибрирует телефон, и я быстро достаю его из черного клатча, который тоже одолжила Шарлотта. Это Раник. Подруга вытягивает шею, желая подглядеть, кто мне пишет, но я живенько беру куртку и спешу на выход.

— Не жди меня, — улыбаюсь я. — И предохраняйся.

— О, катись уже! — восклицает Шарлотта и бросает подушку в уже закрытую за мной дверь.

Спускаясь по лестнице, я с трудом балансирую на каблуках. Мама заставляла меня надевать их на различные олимпиады по орфографии, математике и прочим предметам, но верными друзьями они мне так и не стали. Когда я спросила Шарлотту, нравятся ли парням туфли на каблуках, она без промедления ответила «да». Грейс такую обувь не жалует, но раз она нравится всем мужчинам, то, возможно, и Тео понравится тоже. Если я хочу, чтобы он видел во мне девушку, а не просто приятельницу, нужно больше практиковаться ходить на каблуках. Ну, и еще носить платья.

Медленно выхожу на улицу и заворачиваю за общежитие. Свет от фар знакомого пикапа прорезает туманный вечер. Раник выскакивает мне навстречу.

— Привет, ты… — Он обходит машину и застывает, разинув рот. Я оглядываюсь проверить, нет ли у меня за спиной диких медведей или — еще хуже — Тео.

— Что-то не так? — нервно сжимаю клатч.

Раник отводит свои золотисто-зеленые глаза в сторону и откашливается.

— Нет. Э-э, все нормально. То есть да! Черт, по-моему, я видел у тебя за спиной летучую мышь! Скорее садись в машину, пока она не высосала кровь и не превратила тебя в вампира.

— Это распространенное заблуждение. Большинство рукокрылых — насекомоядные, — деловито возражаю я, залезая на пассажирское сиденье.

Раник громко хохочет, садясь за руль и трогаясь с места.

— А ты умеешь завести парня сексуальными разговорчиками.

— Не знаю, как насчет тебя, но мне питание летучих мышей кажется ужасно эротичным.

Он бросает на меня косой взгляд, а затем ахает.

— Это была шутка? Ты вот так просто взяла и пошутила? Славься, Иисус! Для тебя еще не все потеряно. — Он вскидывает руки к небу.

Я в панике хватаюсь руль, но Раник со смехом отталкивает меня.

— Прости, прости. Постараюсь не убить нас. Снова.

Я окидываю его взглядом. На парне черная рубашка — непривычно, но она ему идет. Татуировка розы выглядывает из-под воротника. Обычно взъерошенные черные волосы уложены, а вместо рваных джинсов он выбрал классические. И даже надел кожаный ремень. Одеколон у него тонкий, едва уловимый и уже смешался с запахом сигарет.

— Напомни, куда мы едем? — пытливо спрашиваю я.

— В клуб моего друга, — отвечает он.

— Ненавижу клубы. Там всегда душно и суматошно.

— Ага, я тоже не большой фанат таких мест, — усмехается Раник, — но сегодня особый случай.

— Что за случай?

— Сегодня, э-э… — Он чешет затылок, с трудом подбирая слова. — А знаешь, неважно. Важен лишь новый урок.

— И что меня ждет?

Он плутливо улыбается.

— Танцы.

У меня вся кровь сходит с лица.

— Это действительно необходимо? Я ужасно танцую. Тео тоже, скорее всего, не танцует.

— Да, но нам нельзя ничего упускать. Вдруг ему захочется потанцевать. Что ты тогда будешь делать? Скажешь «я не танцую» и позволишь Грейси его увести? Вот уж нет! Кроме того, этот урок посвящен не только танцам, но и умению владеть телом — тому, как двигаться, чтобы завести парня. Ты выберешь парочку девушек, которые дразнят парней, будешь наблюдать за ними и повторять.

— Парням нравится, когда их дразнят?

Раник пожимает плечами.

— Ну, иногда. Это… помогает настроиться. В основном наша цель — вскружить голову и распалить Тео, чтобы, когда ты пригласишь его, он не смог отказаться. И сегодня хороший шанс попрактиковаться.

— Я лишь выставлю себя дурой.

— Ничего подобного. Всем будет плевать. А если кто засмеется, то я ему врежу. — Раник с опаской ловит мой взгляд, словно спрашивая, не перегибает ли он палку со своей опекой. — Или просто, знаешь, ничего не буду делать и позволю тебе барахтаться в собственном стыде.

— Тогда да, я предпочту, чтобы ты по-рыцарски защитил мою честь.

— Это не… — начинает возражать он, но затем сдвигает брови.

— Не «что»?

— Забей, — вздыхает он.

По какой-то причине от его реакции у меня щемит сердце. Раник не часто так вздыхает — тяжело и подавленно. Он всегда невозмутим и весел. Я достала даже его! Мне становится дурно. Это все равно что наблюдать, как я надоедаю Шарлотте, хотя такого еще не бывало. Но ужасающие мысли об этом всегда со мной. Нельзя допустит, чтобы я надоела Ранику. Он перестанет учить меня, и я, оставшись совсем одна, утону в этом огромном и незнакомом море мира отношений.

— Прости, — шепчу я.

— Что?

— Я не хотела тебя обидеть. И ценю твою заботу.

На секунду наступает тишина, а затем Раник бьет по рулю.

— Тысяча чертей, срочно звоните на телевидение! Элис Уэллс извиняется! Перед старым добрым мной!

— Не испытывай удачу, — буркаю я.

В ответ Раник весело хохочет, и это звучит куда лучше его вздохов.

Когда мы останавливаемся, я медленно выхожу из машины. На парковке Раник потягивается, и его рубашка задирается, открывая вид на косые мышцы внизу живота, которые уходят за пояс джинсов. Сейчас он кажется выше, а его плечи шире.

Я зачаровано пялюсь на его мускулистый торс с темной дорожкой волос, и Раник это замечает. Не растерявшись, ловлю его взгляд.

— У тебя очень неплохие os coxae.

Раник слегка краснеет и хмурится.

— Неплохие «что»?

— Кости таза, — поясняю я. — Это на латыни.

— Ах да, точно! — Его глаза загораются. — «Os» — это кость. Мы проходили сегодня это на психологии. А что значит «coxae»?

— Таз, — отвечаю я.

Он широко улыбается, будто только что узнал секрет вечной жизни.

— Черт, это круто! Латынь — охренительный язык.

— Согласна, — улыбаюсь я.

Раник смотрит на меня, а затем, словно очнувшись, прочищает горло.

— Окей, вот совет: большинству парней плевать на латынь.

— И тебе тоже?

— Нет. Это необычно, а мне нравится изучать все прикольное, но я не похож на большинство парней. Так что просто запомни: рядом с Тео не стоит произносить слова, которые звучат как заклятие, угу? Захочешь отметить красоту его долбаных тазовых костей, сделай это на английском. Знаю, он умный и все поймет, но Грейс так бы не поступила, поэтому и тебе не стоит.

Я киваю, наматывая на ус.

— Поняла.

— И Грейс не сказала бы «поняла», она бы ответила «оки-доки» или что-то в этом роде!

— Оки-доки! — как можно восторженнее и слащавее восклицаю я ему в угоду.

Раник выпадает в осадок, впрочем, как и я — от собственной раскованности, а затем мы оба заливаемся смехом. Это прозвучало так неестественно, странно и нехарактерно для меня, что буквально резануло по слуху.

— Никогда больше не говори таким голосом, принцесса, — с трудом произносит Раник.

Я смахиваю слезу.

— Еще один пункт в список того, с чем мы оба согласны. Слушай, а он становится все длиннее.

Он ухмыляется уголком губ, но в его взгляде сквозит печаль.

— Удивительно, не так ли?

Мне хочется спросить, что это значит, но Раник тут же разворачивается и направляется к входу в клуб с ярко-розовой неоновой надписью «Диаграмма Венна». В вечер пятницы здесь должно быть полно народу, но нет никакой очереди. Стоит только один вышибала — взбитый мужчина с татуировкой ястреба на бритой голове.

— Раник, — кивает он. — А кто эта милашка?

— Привет, Лэнс. Это моя, э-э, — Раник подыскивает подходящее слово, — мой…

— Репетитор по математике. Элис, — протягиваю руку, — приятно познакомиться.

— Элисон, — быстро поправляет Раник. — Ее зовут Элисон. Короче, мы уже можем войти?

— Секунду, только кое-что проверю, — подмигивает Лэнс и заходит в клуб.

Это странно, но Раник не дает как следует обо всем поразмыслить. Он поворачивается ко мне и говорит:

— Слушай, не стоит здесь называть свое настоящее имя, окей?

— Почему? Разве эти люди — не твои друзья? Не хочу им врать.

— Да, но… — он кривится, — если Тео каким-то образом узнает, что ты была здесь… Ну, в этом клубе зависает много студентов, и я не хочу, чтобы ты… Если нас увидят вместе, то всему конец, ясно? Ты столько работаешь, не хочу все испортить своей хреновой репутацией.

Собираюсь возразить, но тут с широкой улыбкой к нам возвращается Лэнс.

— Ладно, они готовы.

Раник вздыхает.

— Ну, погнали.

Лэнс заводит нас в совершенно темный клуб, но не успеваем мы сделать и пары шагов, как всюду загорается свет и сорок человек хором кричат «Сюрприз!», бросая в нас конфетти, блестки и серпантин. Я стряхиваю все с себя. Раник со смехом выбирает эту чепуховину из вьющихся волос, как вдруг к нему с обнимашками подлетает Миранда и крупный лысый парень. Все хлопают. Под потолком парят насыщенно-изумрудные и темно-синие шарики, а на стене за баром в огнях флуоресцентных ламп висит зеленый баннер с надписью: «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, РАНИК!» Пустой танцпол пылает неоновым сиянием в ожидании начала вечеринки. Из толпы с огромным тортом в руках выходит темнокожий парень в очках в роговой оправе, и все принимаются петь «С днем рождения тебя». Раник неловко переминается с ноги на ногу, по-ребячески отмахиваясь, но румянец на его щеках и улыбка на губах ясно дают понять, что все это ему приятно. Когда народ замолкает, парень задувает свечи, и тут же раздаются оглушительные возгласы. Торт относят в бар и разрезают. Миранда берет кусочек и размазывает его по лицу Раника, а уже в следующую секунду здоровяк, который чуть ранее лез к нему обниматься, полностью окунает его голову в торт. Я думаю, что Раник разозлится, но он выпрямляется и хохочет. Вид у него как у плохо загримированного мима. Пока всем раздают нетронутые куски торта, а Раник уходит умыться, а я поворачиваюсь к Лэнсу.

— Он не сказал мне, что у него день рождения.

— Он малость скрытный, — улыбается Лэнс. — Не любит делиться личным. Думаю, у него не было нормального детства, а от этого люди иногда становятся закрытыми, привыкают держать все в себе. Но мы все равно вытянули из него дату.

— И все эти люди… его знают? — спрашиваю я.

— Конечно, это завсегдатаи клуба. Когда Раник только сюда переехал, он работал вместе со мной вышибалой. Барбара дала ему работу, — кивает Лэнс на заводного мужчину в светлом парике и с ярко-розовой помадой на губах, который крутит в руках бутылки за барной стойкой, смешивая напитки. — Ранику было некуда идти, поэтому мы разрешили ему какое-то время спать на складе.

Сложно представить, как самоуверенный и дерзкий Раник спит на раскладушке на складе клуба, которым управляет трансвестит. Я привыкла видеть его независимым, беззаботным, с собственной захламленной квартирой, через которую прошла куча девчонок.

— Он хороший парень, только немного упрямый. И не глупый. Если ему толково разъяснить, он все поймет. — Лэнс похлопывает меня по плечу. — Спасибо, что помогаешь ему с математикой. Это много для нас значит. Мы все хотим, чтобы Раник успешно выпустился из универа.

— Тортика? — предлагает Миранда, подойдя к нам с двумя одноразовыми тарелками этой сладкой смерти.

Лэнс с улыбкой берет одну.

— Спасибо.

Я нерешительно беру вторую, в то время как девушка внимательно осматривает меня с головы до пят своими ярко-зелеными глазами.

— Благодарю.

— Мы знакомы? — наконец спрашивает она.

— Я Элис… он, — отвечаю я. — Репетитор Раника по математике.

Она вскидывает розовые брови и улыбается, как кошка, поймавшая канарейку.

— Да неужели?!

К нам присоединяется крупный лысый парень.

— Держи, Миранда. Съешь кусочек, пока все не разобрали, — и протягивает ей торт.

Она берет тарелку и начинает потихоньку есть, но глаз с меня не сводит. Здоровяк улыбается мне. На нем джинсовая жилетка с потертостями, которая лишний раз подчеркивает его мускулистые руки. Он даже больше Лэнса.

— Я — Трент, — он протягивает мне руку вдвое больше моей, и я ее пожимаю, — приятно познакомиться.

— Элисон, — представляюсь я, — взаимно.

Трент указывает на темнокожего парня в очках.

— А вон там Сет. Он наверняка попытается подойти и поговорить с тобой о какой-нибудь малоизвестной инди-группе. Мы трое — соседи Раника.

Я киваю в ответ.

— За баром Барбара. А с Лэнсом, как вижу, ты уже знакома. Спасибо, что пришла. Ничего, если я спрошу, откуда ты знаешь Раника?

— Она его репетитор, — вмешивается Миранда, толкая Трента локтем в бок, но он ее игнорирует, потому что в этот момент возвращается Раник — с раскрасневшимся лицом после умывания и куском торта в руках.

— Большое спасибо, что испортил мне прическу! Я волосы укладывал несколько часов, — по-доброму ворчит он на Трента.

— Не крутись ты столько перед зеркалом, легко наладил бы свою жизнь, — ухмыляется Миранда.

— И это мне говорит девушка, которая до сих пор работает в «Хот-Топик», — парирует Раник.

Лэнс тихонько посмеивается.

— Тебе сколько, тринадцать? — с набитым ртом подшучивает Трент.

— Достаточно для того, чтобы толкнуть тебя задницей в крем!

— Раник! — Хватая его за руки, вклиниваются две близняшки в блестящих топах и обтягивающих джинсах. — Потанцуй с нами!

И как по команде, со стороны диджейской стойки раздаются громкие басы.

— Секундочку, — говорит им Раник, после чего поворачивается ко мне и без шума отводит от Лэнса и остальных. — Извини за все это.

— Ты о чем? — наклоняю голову набок. — По-моему, это здорово. И кстати, с днем рождения!

На лице Раника мимолетно проскальзывают какие-то непонятные чувства. Не знай я его, решила бы, что это радость. Он качает головой.

— Я не хотел… просто подумал, что это будет подходящим местом. Надо было выбрать другой клуб. И не в мой день рождения. Но я хотел, чтобы ты…

— Все нормально, — обрываю его. — Тебе нужно идти, ты ведь виновник торжества. Невежливо заставлять своих гостей ждать.

— Не страшно, подождут. — На секунду замолкает. — Ничего, если я скажу, что ты отлично выглядишь?

Вопрос вводит меня в ступор. Раник, очевидно, это замечает и начинает объясняться:

— Ты только не подумай, что я к тебе подкатываю. Вовсе нет. Просто хотел, чтобы ты это знала, но ничего не говорил, поскольку боялся снова тебя разозлить. Я не пытаюсь с тобой переспать. Лишь хочу, чтобы знала: ты очень красивая. Этим вечером. И каждый день. Блин, черт.

У меня почему-то теплеет на душе. Раник морщится и пинает носком пол, но затем вдруг вскидывает голову, словно его осеняет.

— Это продолжение нашего урока! — тараторит он. — Да! Э-э, учимся принимать комплименты от парней. Точно. Так что позволь сказать: ты прекрасно выглядишь. И попытайся не злиться. Всего разок.

— Ты сказал это уже несколько раз.

— Ну да. Черт! Все, замолкаю. Урок окончен, финито. Надеюсь, ты все услышала, потому что больше я этого говорить не стану. Я вернусь, — твердо добавляет он, — и тогда мы попробуем изучить новый урок. Только не уходи.

— И не собиралась. Но, может, ты лучше дашь мне задание, пока я жду.

— Хм. — Он оглядывается по сторонам и останавливает взгляд на баре. — Иди поговори с Барбарой. Она в курсе всего, я попросил ее обучить тебя азам.

— Спасибо. Мне гораздо комфортнее в новой и незнакомой социальной обстановке, когда я занята делом.

Улыбнувшись, Раник ныряет в толпу. К нему тут же снова липнут близняшки, и я ощущаю во рту привкус горечи. Но быстро ее сглатываю. Его жизнь меня не касается. Мне нужно усвоить новый урок, чтобы покорить Тео.

Я подхожу к бару и в нерешительности мнусь у края. Барбара там в красивом розовом шелковом пеньюаре и пушистых тапочках на танкетке вовсю шутит и флиртует с клиентами, параллельно смешивая десятки сложных коктейлей со скоростью света. Залюбовавшись ее мультизадачностью, я даже упускаю момент, когда она поворачивается ко мне.

— Эй, сладенькая, — Барбара машет рукой у меня перед лицом, — что будешь пить?

— Ой, простите. Меня заворожила ваша скорость и точность подачи напитков. Это невероятно. Вы удивительно талантливая!

— Мне об этом у<

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒