Часть третья 4 страница

— Ладно.

— А затем я думаю: «Ах да, я помню одну причину». В доме моего отца были такие же, эти уродливые грифы-индейки с красными, морщинистыми головами, всегда скакали по драгоценному газону Ангуса. У всех соседей были курицы, но не у Ангуса. У ангуса были грифы. Хотите знать почему? — Джона не хотел отвечать. — Потому что Ангус удобрял свой газон трупами.

Доктор Драри сжал губы и тяжело сглотнул, с таким видом, будто его может вырвать. Но превосходно сдержался.

— Но как...

— О, боже, поверь мне, Сэм... есть вещи, которые ты не захочешь знать.

***

После разговора с доктором Драри в тот день, Джона пришлось побежать в туалет, где его рвало до тех пор, пока в желудке ничего не осталось. Он ушёл с приёма с обещаниями о плане лечения, раз тебе доктор «знал, с чем он имеет дело». Джона заперся в своей комнате и провалился в глубокий сон — что было для него необычно — наполненный кошмарами о крови и горьком на вкус мороженом.

Он проснулся с головокружением, как и много лет назад, когда его отец накачал его наркотиками. Джона простонал и поднял взгляд к потолку. Предположительно, ему шло на пользу то, что он поделился всем этим с Сэмом — с Сэмом, ради бога, потому что после всего этого они могли перейти на «ты» — но Джона чувствовал себя как никогда плохо. Сейчас, когда он был вынужден вернуться в реальность, казалось, что всего вокруг слишком много.

Джона три дня не выходил из комнаты и не ел. Время от времени заходил Рохан, чтобы проверить его показатели и взять анализы, чтобы убедиться, что он всё ещё жив. Каждый раз Рохан угрожал ему гастроназальной трубкой для питания, но раз он всё ещё пил воду, всё было ещё не так плохо. Не то чтобы Джона делал это из упрямости; он поест, когда его перестанет тошнить при каждой мысли о вещах из прошлого, о которых он отказывался думать.

Рохан никогда не приводил Кэмерона с собой на эти маленькие миссии для проверок «признаков жизни». Джона полагал, что их пытаются держать порознь. Это было хорошо. Мир Джона рушился, и он определённо не был готов к компании. Его лицо пылало от стыда. Ему нужно было отвлечься.

Джона потянулся к прикроватной тумбочку и достал свой планшет. Писательство всегда могло захватить его разум и держать демонов под контролем. Открыв свой текстовый редактор, он поднёс палец к клавиатуре и ждал, пока нахлынут слова. Этого не произошло.

Джона даже не мог назвать это творческим кризисом, потому что знал, на чём закончил в каждой из своих работ. Он знал, что должно происходить на каждом повороте, но слова, чтобы описать эти события, просто не приходили ему в голову. Может, он даже не был писателем. Возможно, он был просто сумасшедшим и притворялся, что у него есть карьера, когда на самом деле он создавал только каракули на страницах. Мог ли он назвать себя писателем, когда не написал ни слова с тех пор, как вернулся в Ривербенд?

Казалось, Джона переживал собственный кризис среднего возраста.

Он не был уверен, над какой книгой собирается работать, но его разум был совершенно пустым, если не считать воспоминаний о детстве и мучениях Ангуса. Внезапно, необходимость увидеть Кэмерона, облегчить душу, стала такой острой, что Джона казалось, что его разрывает пополам. Но как только события его жизни вошли в стены кабинета Драри, они стали реальными. Будет намного тяжелее списать их на психические иллюзии. Они смогут свободно мучить его до конца жизни.

Но на самом деле, что это была за жизнь — оставаться в их рабстве в полном одиночестве. Он не жил, так что терять было нечего...

Его мысли прервались открывшейся снаружи дверью. Она распахнулась и отскочила от стены так сильно, что его картины с барахолки задрожали. Кэмерон залетел в комнату, закрыл дверь, а затем прижался к ней спиной, с широко открытыми глазами и растрёпанный. У него был выходной, что вызвало воспоминание о том, когда он в прошлый раз приходил в комнату Джона в свой выходной. Джона казалось, что он покраснел ещё сильнее.

— Ты снова меня избегаешь, — сказал Кэмерон, глядя на Джона отчаянным взглядом, который совпадал с его собственными эмоциями.

Какого чёрта они так отчаянно боролись с тем, что происходило между ними? Если бы не Кэмерон, Джона никогда бы не открыл ворота в своё прошлое. Хоть результат не пошёл на пользу его психике, даже он мог сказать, что это первый шаг к выздоровлению. Очевидно, он испытывал глубокие чувства к Кэму, которые даже не укладывались у него в голове, но подсознание всё знало... так почему они так сильно старались держаться порознь?

— Я не избегаю, — прохрипел Джона. — Правда.

Кэм посмотрел на него с сомнением, но его поднятые к ушам плечи опустились на несколько дюймов.

— Я... Я рассказал Драри то, что рассказал тебе. И ещё немного. Не буду врать, это по большей части вывернуло меня наизнанку и... С тех пор у меня были тяжёлые времена. Не то чтобы я избегал тебя, я избегал всего. Мне... мне... тяжело позволить другим людям видеть меня таким.

Лицо Кэмерона сморщилось, и он наклонился к Джона, сжимая и разжимая руки, как котёнок, разминающий живот матери. Он понял, что делает, и сунул виновные конечности в карманы. Он неловко переминался с ноги на ногу, будто не был уверен, что должен — или что разрешено — делать.

Джона сел, намереваясь подойти к Кэму, но как только поднялся на ноги, у него закружилась голова от силы гравитации и нехватки еды. Он плюхнулся обратно на подушки и вздохнул.

— Иди сюда, — сказал он, хлопая по матрасу рядом с собой.

Кэмерон подходил болезненно медленными шагами, пока он встал рядом с кроватью Джона. Затем опустился на кровать, так осторожно, будто держал в руках птенца. Пальцы на руках и ногах Джона начало покалывать, а затем они онемели.

Первоначальный шок от раскрепощения в кабинете Драри проходил, а вместе с ним исчезал и якорь. Сознание снова улетало, тянуло за свои оковы, желая освобождения. Джона был в ужасе от онемения, поднимающегося по его рукам и ногам — как бы тяжело ни было оставаться в себе и сталкиваться с правдой, он не хотел больше улетать. Он хотел снова быть частью мира.

Ему нужен был новый якорь — что-то, что задержит его в реальности достаточно надолго, чтобы закончить работу с доктором, как бы это ни повернулось. Ему нужно было почувствовать реальность. Он поднял взгляд на возвышающегося над ним Кэмерона, его мягкие голубые глаза были наполнены беспокойством и чем-то совершенно другим — чем-то, что нелегко было распознать... но Джона решил, что ему это нравится.

Собрав ту малую энергию, которая у него осталась, Джона дёрнулся вперёд и сжал пальцами майку Кэма, притягивая его вниз, пока он не оказался практически сверху. С губ Кэмерона сорвался удивлённый вздох, когда они соприкоснулись грудью, и он яро покраснел.

— Ох, эм... Прости... — запинаясь произнёс он. Он был таким растерянным, что Джона почти рассмеялся. Почти. Но у Джона были другие мысли о том, что он хотел сделать с этими губами.

Он выпутал пальцы из майки Кэмерона и схватился обеими руками за его краснеющее лицо.

— Я постоянно думал об этом с прошлого раза, — хрипло произнёс он. Без дальнейших комментариев, он притянул лицо Кэмерона к своему и захватил его губы в яростном поцелуе.

Их первый поцелуй был успокаивающим, но это было что-то совершенно другое. С каждым соприкосновением их языков, Джона чувствовал, как онемение отступает. Он был жив. Он был живым, дышащим человеком, а не призраком, и от этого кружилась голова. Он обвил руками плечи Кэма и использовал весь собственного тела, чтобы перевернуться.

Глаза Кэмерона расширились, когда он упал головой на подушки, явно удивлённый внезапным проявлением агрессии. Удивлённый, но не без возбуждения. Джона чувствовал, как доказательство этого упирается ему в бедро. Его губы изогнулись в хищной улыбке, и он опустился для очередного быстрого и грязного поцелуя.

Кэмерон простонал ему в губы, но быстро повернул голову, чтобы прошептать Джона на ухо:

— Мы не должны этого делать. Ты не представляешь, как сильно я этого хочу... но мы не должны.

Джона проигнорировал его, пользуясь возможностью атаковать его шею, кусая и посасывая чувствительную кожу под его челюстью, где стучал пульс.

— Я знаю. Знаю, что не должны, но мне это нужно. Я даже не могу сказать... просто... поцелуй меня, Кэмерон.

Напряжение его тела увеличилось на несколько отметок, прежде чем он полностью расслабился — сдался. Джона вздрогнул, когда горячие ладони Кэмерона коснулись его спины. Он даже не заметил, что его майка задралась во время переворота. Это было помехой — или преимуществом — для требуемой потери одежды.

Мягкие губы Кэмерона захватили его губы в поцелуе, который был решительно слаще того, что начал Джона, из-за чего его сердце начало пульсировать вместе с его членом. Это было так идеально, но не то, в чём он нуждался.

Джона оторвался от губ Кэмерона, по пути посасывая его язык, а затем снова переместился к его шее. Тело под ним невольно дёрнулось вверх, и Джона усмехнулся между поцелуями и укусами. Он не был сумасшедшим, не в этом плане. Кэм тоже хотел его. Кто-то наконец-то захотел.

Поставив колено между бёдер Кэмерона, Джона предоставил ему немного давления, о которое можно потереться. Это вытянуло из глубины горла Кэма долгий, низкий стон.

— Шшш, любимый, — прошептал Джона. — Это нарушение правил, а ты напрашиваешься на то, чтобы нас поймали. Я, к примеру, не хочу, чтобы меня закрыли под замок.

Кэмерон кивнул ему, затыкая рот кулаком, пока Джона посасывал впадинку его горла. Джона протиснул свои руки между ними и начал расстёгивать молнию на джинсах Кэма. Он не мог дождаться, когда доберётся до того, что внутри.

— О боже, — прошептал Кэм, убирая руки со спины Джона и скользя под пояс его мешковатых штанов, направляясь к заднице.

Джона был так готов к этому, что чуть не расплакался. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то прикасался к нему, ещё больше с тех пор, как это происходило не в медицинской холодной манере. Больше всего ему хотелось насладиться временем с Кэмом, но он знал, что чем дольше это будет продолжаться, тем больше вероятность, что их поймают.

Он отчаянно расстегнул джинсы Кэма и положил руку на тёплую, твёрдую плоть его члена, поверх боксеров. Они одновременно простонали, но звук быстро прервался хлопком двери. Они оба подскочили, но, к счастью, не отодвинулись друг от друга, потому что выглядели не особо прилично.

Вместо этого они медленно повернули головы к двери и увидели возвышающегося, разозлённого Рохана.

— Кэмерон, — произнёс он слишком низким и пугающе спокойным голосом. — Поправься и убирайся к чертям из этой комнаты. Иди домой. В понедельник первым делом мы все сядем с докторами и выясним, что делать с этой ситуацией.

Кэмерон молча моргнул, глядя на него, будто слова не до конца проникали через дымку похоти. Он поднял взгляд на Джона, с замешательством в глазах.

— Сейчас же!

Они оба подскочили от крика. Джона сел, эффективно перекрывая обзор Рохану, чтобы Кэм мог застегнуться. Он выдернул одну из подушек из-под головы Кэмерона и прикрыл ею пах. Кэмерон неохотно слез с кровати и бросил один последний тоскливый взгляд на Джона, прежде чем выйти из комнаты. Он опустил голову, как побитый щенок, и не смел смотреть на Рохана.

Как только они остались одни, Рохан посмотрел на Джона и покачал головой. Он даже не казался злым, просто разочарованным, что почему-то было хуже.

— Чёрт возьми, Джои... какого чёрта ты делаешь?

Джона закрыл глаза и прикусил губу, чтобы не расплакаться. Чёрт, он уже скучал по прикосновениям Кэмерона. Без них он чувствовал себя безжизненным.

— Я не знаю, здоровяк.

Глава 15

Неловкая тишина липла к поверхности комнаты как холодная патока. Кэмерон оглядел маленький, пустой зал для собраний и содрогнулся. Наверное, его отправят в тюрьму. Их с Джона привели для встречи со всеми докторами, чтобы поговорить об их «ситуации»... что наверняка означало, что Кэма выгонят из программы. На удивление, он не сожалел ни об одном мгновении, проведённом с Джона. Ему просто хотелось, чтобы это время не заканчивалось.

Рядом с ним, Джона нервно суетился и продолжал оглядывать комнату, будто чувствуя невидимых наблюдателей. Чёрт, наверное, так и было. Кто мог действительно сказать, где реальность, а где нет? Джона намеренно не смотрел на других присутствующих в комнате людей. Кэмерон действовал иначе — он встретился со взглядами каждого мрачного лица. К докторам Шелдону, Кэллоуэй и Драри присоединились Рохан и ещё один мужчина, которого он не узнавал. Ему не было стыдно... скорее, он смирился.

Шелдон прочистил горло и сел прямо. Каким-то образом ему удавалось делать так, чтобы металлический складной стул казался троном.

— Рохан проинформировал нас о небольшой ситуации в отношении вас обоих...

Джона бросил обвиняющий взгляд на Рохана. Здоровяк пожал плечами, но выглядел раскаивающимся.

— Прости, Босс, это нельзя было проигнорировать.

Шелдон продолжал, будто Рохан и не говорил. Он кивнул на незнакомого мужчину, который сидел справа от него.

— Это Арло Уильямс, юрист. Я пригласил его сюда, чтобы убедиться, что защищены и права больницы, и ваши. Это потенциально катастрофическая проблема, но мы можем сдержать урон, если задавим эту проблему в зародыше.

Он повернулся на своём троне, чтобы смерить Кэмерона критическим взглядом.

— Кэмерон, ты уже должен знать, что как сотрудник Ривербенда ты находишься во главе над нашими постояльцами, так ведь?

— Да, но...

Шелдон поднял руку, и Кэмерон закрыл рот.

— Тогда ты наверняка знаешь, в какую ситуацию поставил нас в отношении ответственности? Если бы мистер Рэдли был крайне увлечён судебными разбирательствами, то мог бы уже владеть этим зданием...

— Я бы никогда... — начал Джона.

— Ну же, Шелдон, пока нет необходимости говорить об этом... — прервал Арло Уильямс, покрывшись глубоким оттенком румянца. — Никто ничего не говорил о суде. Мы просто разговариваем, верно?

Шелдон нахмурился и поправил свой галстук, хоть тот уже был завязан идеально.

— Конечно, я извиняюсь.

Драри прочистил горло и заговорил.

— Прежде всего, думаю, нам нужно установить, с чем мы имеем дело. Джона, ты чувствуешь, что тебя принуждали или заставляли каким-то образом вступать в физический контакт с мистером Фоксом?

— Конечно нет! Мы... друзья, — вяло ответил Джона. Кэмерон знал, что ему трудно придумать описание их уникальным отношениям. — Всё, что произошло, было совершенно взаимно, и я сделал бы это снова.

— Конечно, сделал бы, — гаркнула Кэллоуэй, обращаясь скорее к другим докторам, чем к Кэму или Джона. — Он не отличит правильное от неправильного или настоящее от притворного. Он сделает что угодно, что будет приятно в этот момент. Классическое шизотипическое ра...

— Хватит! — рявкнул Шелдон. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать свои различные диагнозы пациента. Мы здесь для разговора об отношениях между мистером Рэдли и мистером Фоксом. Важнее то, что этому нельзя продолжаться.

Шелдон бросил сердитый взгляд на Кэмерона.

— Мистер Фокс, я был готов отправить вас обратно под государственный надзор, но Рохан заступился за вас. Он убедил меня дать вам ещё один шанс. Вам будут запрещены абсолютно любые контакты с мистером Рэдли, в любой форме. Несоблюдение этих условий отправит вас обратно в суд, что вероятнее всего означает тюрьму.

Внутри Кэмерона поднялась ярость. Он понимал неприемлемость ситуации, но всякое бывает. Отношения и связи формируются в самых странных местах. Он не мог отпустить Джона.

— Я не могу это принять, — сказал он. — Я сяду в тюрьму, если придётся, но не могу больше не видеться с Джона.

— Ну, в таком случае, полагаю, у нас нет другого выбора, кроме как...

— Нет, — тихо произнёс Джона, ошеломляя присутствующих до тишины. Он посмотрел на Кэмерона умоляющими глазами, полными слёз. — Я не могу позволить тебе это сделать, Кэмерон. Я не стою этого.

Рохан перебил его ответом, который вертелся на языке Кэмерона.

— Это... наказание касается только больницы, верно? — он обратился к мистеру Уильямсу.

Уильямс поправил очки на своём носу.

— Ну, да. Наше влияние распространяется только на то время, когда мистер Рэдли является пациентом Ривербенда, а мистер Фокс — работником. Что происходит после этого, ну, это не наше дело.

— Вот так, парни, — сказал Рохан, переводя взгляд между ними двумя. — Джона, тебе нужно брать тебя в руки и делать то, что нужно для выздоровления — или хотя бы для того, чтобы функционировать, потому что я знаю, что ты это можешь. Кэмерон, тебе нужно отработать своё наказание и не наживать проблем. Если вы оба так много значите друг для друга, что бы это ни было, чувства останутся, когда всё будет закончено, да?

Кэмерон обменялся болезненным взглядом с Джона. Рохан был прав. Это был единственный способ обойти ситуацию, чтобы они оба остались целыми.

— Да... хорошо. Я останусь и буду держаться подальше от него. Но вам, ребята, лучше делать свою работу и помочь ему.

С этой последней фразой, он встал и сделал пару шагов к двери, прежде чем заметил, что все смотрят на него.

— Нам нужно было обсудить что-то ещё? — едким тоном спросил он.

Шелдон нахмурился, но не стал ругаться.

— Нет, ты можешь идти. И я серьёзно, Кэмерон. Никаких контактов.

— Да я понял, — сказал он, не оглядываясь. Он вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь. Если бы он позволил себе ещё один последний раз посмотреть на Джона, его решительность исправилась бы, и он гнил бы в тюрьме.

***

Кэмерон ворвался в свою квартиру, прошёл прямиком к кровати и упал лицом вниз на матрас. Пушистый плед впитывал слёзы, которые текли из его глаз. Он пытался сказать себе, что всё будет в порядке. Отрабатывать наказание оставалось не так долго. Он мог справиться, мог подождать. Но переживал он не об этом. Как много времени понадобится Джона, чтобы поправиться... Сможет ли он поправиться?

Как только эта мысль пробралась в его мозг, Кэмерона охватило чувство вины. Ему было стыдно за то, что он превратил восстановление Джона в историю о себе. По крайней мере, он не был в тюрьме. Они всё равно оба будут в Ривербенде, двигаясь по одной орбите, только никогда не пересекаясь. Это было лучше, чем расстояние в несколько сотен миль и несколько футов цемента.

Ему нужно было хорошенько выспаться. Кэмерон сел и несколько раз ударил кулаком в подушку, прежде чем снова рухнуть. Его дыхание только начало восстанавливаться, когда телефон начал реветь песню группы «Стикс». Боже, это был новый рингтон, который выбрал для себя Майло. Кэмерон серьёзно думал проигнорировать это, но если брат нуждался в нём, он должен был быть рядом.

— Да? — рявкнул он в трубку, не открывая глаз.

С другого конца провода раздался резкий вдох, а затем:

— Ч-Чаудер?

— Прости, брат, сейчас не лучшее время. Ты можешь перезвонить?

Мгновение висела тишина, прежде чем Майло ответил.

— Эм, это вроде как важно, но я быстро.

— Ладно, что происходит?

— Мы наконец-то сделали это. Мы воспользовались советом Эрика и попросили папу уйти с должности менеджера.

— Что вы сделали? Подожди, что за Эрик? Ах да, певец. Я не слышал, чтобы ты часто называл его по имени. Так кто вы теперь?

Майло хохотнул от речи Кэмерона, терпеливо ожидая, пока он закончит, прежде чем объяснять.

— Да, певец. Помнишь, я рассказывал тебе, что он поднимал правильные темы о том, что папа управляет нами — что он объявляет концерты, не обсуждая это с нами, выбирает все песни для наших записей, и что все деньги проходят через него?

— Да...

— Ну, мы с братом и сёстрами получше следили за его деятельностью, и Эрик был прав. В дополнение ко всему этому, есть возможность, что он скрывает доходы. Я не хочу думать так об отце, но некоторые вещи не сходятся с тем, что мы видим. Так что у нас прошло «семейное собрание», и мы сказали ему, что хотим менеджера со стороны. Пока этим занимается Эрик, потому что он не член семьи.

— Господи... ого. Как папа это воспринял? — спросил Кэмерон, его пальцы сжали телефон с нервозностью от сочувствия.

— Ох, чувак, он совсем свихнулся, угрожал нам адвокатами и всяким дерьмом. Я удивлён, что он тебе не позвонил, не попытался затащить тебя на свою сторону, пока ты не услышал всё от нас.

— Нет, у меня всё тихо. Так вы уверены насчёт этого, ребята?

— Определённо. Я не говорю, что мы собираемся отстранить его полностью, но на худой конец, это может его припугнуть. Знаешь, раз сейчас всё контролируем мы... наверное, ты мог бы вернуться, если хочешь.

Кэмерон был удивлён, что не почувствовал ни капли соблазна.

— Нет, спасибо, брат. У меня всё хорошо, честно. Я наконец понял, что жизнь никогда не была такой, как я хотел.

— Я тебя услышал, приятель. Я рад, что ты во всём разбираешься, — сказал Майло, с искренностью в голосе.

— Ты будешь в порядке? Похоже, у вас большие перемены.

— Да, я думаю, всё будет в порядке. У меня будто наконец-то появилась надежда.

— Я знаю, дружище. У меня тоже, — ответил Кэмерон, думая о чём-то совершенно другом.

— А?

— Не бери в голову.

***

Пока Кэмерон сидел за столом напротив слегка пухлого, слегка лысеющего доктора Драри, его негодование разрасталось и растекалось, как капля чернил в стакане воды. Он не видел Джона пару недель. Он переживал, он был на грани и злился на весь Ривербенд. Ему всю жизнь отказывались в том, что делало его счастливым, и вот, всё это повторялось снова.

Он скрестил руки на груди, раскинувшись в широком кресле, и смотрел ровным сердитым взглядом на доктора. Драри не дрогнул. Он просто пролистал какие-то бумаги и мягко улыбнулся Кэмерону.

— Здравствуй, Кэмерон. Уверен, ты уже знаешь, что Ривербенд довольно уникальная организация, где мы, как группа, устраиваем совместную практику. Все пациенты меняются между тремя докторами, так как это обеспечивает разные стороны лечения, и как коллеги мы предлагаем друг другу различные диагнозы.

— Я слышал, — сухо произнёс Кэм.

— Из-за чрезмерной занятости, ты пока встречался только с доктором Шелдоном, так что я рад сегодня пообщаться с тобой один на один.

Кэмерон просто смотрел в ответ и ничего не говорил.

— Ты злишься, — заявил Драри с равнодушным лицом.

Первым инстинктом Кэмерона было ответить резкой фразой, но он знал, что дело в его настроении. Он был не таким парнем, не совсем.

— Я злюсь, да.

— Я рискну предположить, что это имеет какое-то отношение к ситуации между тобой и мистером Рэдли.

— Между мной и Джона нет никакой ситуации. Вы всем в этом убедились, не так ли?

Вот и сдержал свою резкость.

— Уверен, ты можешь оценить деликатность позиции, в которой мы оказались.

Кэм вздохнул и провёл рукой по своему лицу.

— Конечно, могу. Я просто... Я всю жизнь подавлял эту часть себя, показывая миру только долю того, кем являюсь на самом деле — и это был не совсем мой выбор. Я наконец сделал этот шаг, чтобы совершить «каминг-аут» и прекратить прятаться, и мне говорят, что я должен держаться подальше от того, чего — кого — я действительно хочу. Вы должны понять, это невероятно раздражает.

— Я понимаю, — доктор Драри сделал глубокий вдох и сложил руки на своём столе. — Я читал твоё личное дело. Доктор Шелдон уверен, что депрессия может быть вызвана твоим злоупотреблением алкоголя. Я верю, что ту работу, которую тебе нужно сделать здесь, тебе придётся делать самостоятельно. Я понимаю, что ждать тяжело, и знаю, что ты видишь это как отказ в том, чего ты хочешь, но я действительно уверен, что тебе нужно разобраться с несколькими вещами, прежде чем вступать с кем-либо в отношения, не учитывая статус мистера Рэдли как пациента. Ты сам сказал, что очень долго подавлял свои истинные чувства, и я уверен, что тебе нужно найти себя — за гранью семьи, карьеры, за гранью Джона или любого другого друга или любовника, который может у тебя быть. Тебе нужно посидеть одному и найти комфорт в собственном теле — если ты научишься быть счастливым, когда нет ничего, кроме тебя, тогда ты будешь готов к большему.

Кэмерон втянул воздух. То, что говорил доктор Драри, звучало тяжело, и поэтому Кэмерон знал, что этот мужчина прав. Как бы ему ни хотелось находиться в компании Джона, он знал, что должен разобраться в себе. Чёрт, он даже не знал, чем будет зарабатывать на жизнь после Ривербенда. Он не знал, с чего начать. Было страшно, было одиноко, но Кэмерон знал, что какое-то время должен пройти один.

— Так с чего мы начнём?

— Думаю, тебе нужно рассказать мне о дне аварии.

Глава 16

— Почта!

Джона поднял взгляд от своего планшета, чтобы в замешательстве посмотреть на сияющее лицо Уитни.

— Что, мне?

— Да, ты наконец получил письмо, — сказала она.

Они оба знали, что Джона никогда не получал писем, находясь в Ривербенде. Пока он часто сюда приезжал, с тех пор, как купил свой дом, у него не было причин перенаправлять свою почту в больницу. Мисс Шелби дала бы ему знать, если бы было что-то важное.

— Это странно. От кого оно?

Уитни опустила взгляд на конверт персикового цвета и пожала плечами.

— Адрес отправителя — Эшвилль. Кто-то по имени мисс Ванда Бишоп. Звучит знакомо?

Джона нахмурился, забирая у неё письмо.

— Ни капли. Может, она одна из старых маминых подруг. Я не узнаю. Спасибо, Уит.

— Не за что, парень. Дай мне знать, если получишь какие-нибудь сочные сплетни.

— Само собой, — ответил он, подмигнув, в то время как Уитни вышла из его комнаты и закрыла дверь.

Глядя на письмо, Джона отметил аккуратный, петельчатый почерк и синие чернила. Он поднёс конверт к носу и, кажется, уловил нотку цветочного парфюма. Он определённо не знал, кто такая мисс Ванда Бишоп, но она, похоже, очень пыталась сделать письмо дружелюбным на вид.

— Какого чёрта? — произнёс он вслух и сунул палец под угол запечатанной стороны конверта. Джона никогда не поймёт, кто эта загадочная женщина, пока не прочитает письмо. Во всяком случае, что худшее могло произойти?

Он открыл конверт одним движением пальца и достал несколько страниц скрученной бумаги, явно вырванной из блокнота на спирали. К сожалению, он прочитал обращение раньше, чем понял, что не только бумага не соответствует конверту, но и почерк не похож на почерк мисс Бишоп.

«Привет, сынок. Это твой папа».

Джона покачал головой, стряхивая собирающийся в голове ураган. Он не должен был это читать, но откуда он знал? А теперь не мог отвести взгляд. Он попался на крючок, как форель из реки, попав в руки профессионального рыболова. Он. Не мог. Отвести. Взгляд.

— Не читай... — прошипело ему спектральное изображение Онор. Джона знал, что она права. Прочитав слова Ангуса, он себя похоронит. Но он был загипнотизирован этими пятью маленькими словами. На почте из тюрьмы должен стоять штамп Исправительной колонии Западной Вирджинии, чтобы получатель знал, во что ввязывается. Очевидно, Ангус обошёл эту деталь.

Страшнее всего было то, что Ангус прислал письмо напрямую в Ривербенд. Он знал адрес Джона, потому что Джона жил в старом доме своей матери, но тот факт, что письмо пришло в больницу, означало только одно — Ангус следил за передвижениями своего сына. У Джона потемнело в глазах, осталась только узкая полоска света, сосредоточенная на этих словах, которые он прочитал снова.

«Привет, сынок. Это твой папа».

Не в силах остановиться, Джона читал дальше, сжимая письмо согнувшимися, одеревенелыми пальцами.

«Прости за все эти уловки. Я знал, что если ты получишь письмо из Хэзелтона, то никогда его не прочтёшь, так что я отправил его своей подруге Ванде и попросил вложить в один из её конвертов. Надеюсь, ты понимаешь. Мне нужно было дать тебе знать, что я думаю о тебе».

У Джона вырвался испуганный, разбитый всхлип.

«У меня всё идёт хорошо. Знаю, меня планировали отправить на тот свет, но, видишь ли, у меня есть план. Я здесь веду себя как идеальный гражданин, говорю им всем то, что они хотят услышать. Я раскаялся! Увидел ошибки в своих действиях! Даже нашёл Иисуса. Я признался во всех своих грехах и сказал, как мне жаль, а мне рассказали всё о прощении и жизни после смерти. К чёрту это, я ещё не закончил с этой жизнью! Но я сделаю то, что должен, чтобы получить пароль. Я ещё не слышал никакой шумихи об этом, но знаю, что в конец концов всё будет. Тюрьмы везде слишком переполнены. Через какое-то время всегда выгоняют тех, кто хорошо себя ведёт.

В любом случае, на самом деле я пишу для того, чтобы сказать, что прощаю тебя, сын. Я знаю, что ты не хотел сжигать мой дом. Я знаю, что ты не хотел, чтобы меня поймали, или чтобы у меня забрали моих девочек. Я просто хотел, чтобы ты знал, что я не держу обиду. Когда я выберусь отсюда, мы снова будем вместе. Ты и я, сынок».

То малое зрение, которое оставалось у Джона, начало исчезать, тьма стала туманной дымкой по краям, из воображаемых трещин в стенах появлялись щупальца. Сильно дрожа, Джона сжал письмо крепче, пока оно не начало рваться под его пальцами.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 131415 16 Следующая ⇒