СОЮЗ СВОБОДНЫХ ПЛАНЕТ 4 страница

Ян погладил рукой подбородок, как делал в тех случаях, когда не мог выразить мысль. Опустив руку, молодой командующий заговорил словно неопытный мальчишка:

– Как бы то ни было, старший лейтенант, займитесь этим. И успеха вам.

Именно это Фредерика и ожидала от него услышать.

Сообщения о том, что корабли противника начали массово покидать крепость Изерлон, поступали к Ройенталю отовсюду. Многие запрашивали приказ об ответных мерах. Но командующий строго запретил начинать боевые действия без его прямого приказа. В прошлый раз он слишком поспешил с действиями, но дважды таких ошибок не допускал.

– Бесполезно преследовать их, – заявил Ройенталь. – Крепость они с собой взять не смогут, а её захват – наш главный приоритет.

Вскоре после этого адмирал Ренненкампф прямо спросил о целесообразности атаки, но командующий ответил категорическим отказом.

– Это лишь повлечёт ещё одну контратаку. Кроме того, я всё равно не желал бы войти в историю как человек, расстрелявший бегущих гражданских. Пусть уходят.

Ренненкампф послушно удалился, недавнее поражение приглушило его воинственность.

«Хорошо, теперь всё, так или иначе, пойдёт более гладко».

– Бергенгрюн, вы отправляйтесь за Яном Вэнли, но только после захвата крепости. И не стоит догонять его или вступать с ним в бой. Это мы отложим на другой раз, – сказал Ройенталь начальнику своего штаба. – Просто держитесь у него на хвосте. А пока займёмся крепостью, которую наверняка подготовили к нашему появлению.

По вопросу о том, кто должен идти первым, своё веское мнение высказал адмирал Корнелиус Лютц. Хотя Ян Вэнли эвакуировал всех из крепости Изерлон, следовало внимательно отнестись к возможным «прощальным подаркам», которые он мог оставить. И предположение о том, что вражеский командующий заложил бомбы в важнейших точках крепости, чтобы уничтожить всех имперцев разом, когда они будут её оккупировать, было не таким уж параноидальным. Учитывая то, как сильно спешил флот Союза оказаться подальше от Изерлона, степень риска при приближении к нему была чрезвычайно высока. И лучшее, что они могли сделать – это отправить в крепость сапёров, которые исследовали бы её и лишь затем дали разрешение высадиться всем остальным.

– К мнению адмирала Лютца не стоит относиться легкомысленно.

Ройенталь приказал всем флотам отступить от крепости, а группу сапёров, возглавляемую капитаном инженерного корпуса Шмуде, наоборот, сопроводили внутрь.

Получив такую неожиданную честь, капитан Шмуде пребывал в приподнятом расположении духа, хотя и немного нервничал, входя в бывший вражеский лагерь. Подозрение Лютца подтвердилось, когда тщательное исследование выявило установленные в различных точках низкочастотные бомбы, которые затем были успешно демонтированы.

– Мы прибыли в самый последний момент. Бомбы были хитроумно спрятаны, и через несколько минут вся крепость взорвалась бы, нанеся большой урон нашим войскам, – капитан Шмуде не смог сдержать волнения, выступая с этим докладом.

Оскар фон Ройенталь кивнул, водяное колесо размышлений завертелось за его разноцветными глазами. Возможно, Ян Вэнли специально устроил всё именно так? С другой стороны, взрыв крепости действительно мог бы нанести им огромный урон, а за этим последовала бы контратака вернувшихся кораблей Союза, которую флот Империи мог бы и не пережить. Так стоит ли радоваться успеху? И не было ли каких-то других «прощальных подарков»? Ройенталя охватили сомнения. Он задавался вопросом, не замышляет ли Ян Вэнли нечто более зловещее.

– Он хитрый человек. Интересно, что он планирует делать дальше…

Тем временем, Ян Вэнли, успешно совершивший «ночной полёт», стоял на мостике своего флагмана «Гипериона», не в силах оторвать тревожного взгляда от огромного шара крепости Изерлон, висящего в центре главного экрана. Он был почти полностью уверен, что этого не случится, но если бы бесконечно малая вероятность того, что имперцы не смогут обнаружить бомбы, всё-таки выпала бы, Ян не только разрушил бы крепость, но и поставил под угрозу множество человеческих жизней. Установленное время взрыва прошло, и как только пришло подтверждение, что на поверхности крепости не появилось трещин и других следов взрыва, он наконец смог вздохнуть с облегчением.

– Слава богу, похоже, они их всё-таки нашли.

Ян прижал руку к груди, оторвался от экрана и покинул мостик, чтобы отправиться спать в свою каюту, предварительно поклонившись серебристо-белому шару, выражая тем самым свою благодарность.

– Прощай, крепость Изерлон. Не изменяй мне, пока я отсутствую. Ты настоящая королева космоса, ни одна женщина не сравнится с тобой, – с грустью промолвил капитан Поплан, неохотно прощаясь с крепостью.

Стоявший рядом с ним генерал-майор Шёнкопф молча поднял на уровень глаз фляжку с виски. Мурай выпрямился и отдал честь. Фредерика и контр-адмирал Кассельн последовали его примеру. У каждого из них были свои мысли во время прощания с космической крепостью, на два года ставшей для них домом. Ступят ли они ещё когда-нибудь на искусственную поверхность Изерлона?..

В суматохе, последовавшей за возвращением Изерлона в лоно Империи, случился досадный инцидент. Было обнаружено, что один из заведующих складами, долгое время прослуживший на этой должности, незаконно присвоил часть брошенного Союзом имущества, не отразив его в описи. Когда военная полиция расследовала это дело, выяснилось, что он уже много раз проделывал такое. Ройенталь подобного не допускал. Во время трибунала, в соответствии с законами военного времени, офицера приговорили к смертной казни, и командующий лично исполнил приговор. Осуждённый истерически кричал, когда его волокли к месту казни, а там стал молить о пощаде. Но, осознав наконец, что это бесполезно, он перешёл к обвинениям:

– Мир несправедлив! Неважно, разрушаете ли вы города или убиваете десятки тысяч людей, если это делается во имя войны! Пока вы побеждаете, вам, адмиралам и командующим, будут вручаться титулы и медали! А меня, за небольшую кражу трофеев объявляют преступником!

– Зачем теперь-то кричать? У меня уши болят от твоих воплей.

– Это выходит за рамки разумного! Вы можете называть герцога Лоэнграмма героем или гением, но, в конце концов, разве он не злодей, пытающийся захватить всю Галактику? Мои преступление – ничто по сравнении с его!

– Тогда почему ты сам не попробовал захватить Галактику?

Изящные брови Ройенталя чуть дрогнули, когда он нажал на спусковой крючок, и мозги приговорённого разлетелись по полу. Его товарищи хранили торжественное молчание.

После того, как Ройенталь устроился в бывшем кабинете Яна Вэнли, к нему прибыл офицер инженерного корпуса с докладом. Пока не будет установлено их собственное программное обеспечение, у него на столе наверняка скопятся горы отчётов. Судя по всему, все данные в тактическом компьютере были стёрты, а значит, имперцам нужно будет ввести все данные с нуля. Впрочем, этого и следовало ожидать. Но эти вопросы не входили в обязанности Ройенталя, его заботы были чисто стратегическими.

Будущего никто не знал. И какой бы странный тактический трюк ни использовал Ян Вэнли, пока ему, Оскару фон Ройенталю, удалось избежать того, чтобы выглядеть глупо, он был вполне доволен своим положением. Ведь фактически вражеский командующий вручил им крепость на блюдечке. Хотя это также означало и то, что за всем происходящим может стоять нечто, чего он не мог вообразить.

«Как бы то ни было, крепость наша. Я готов добросовестно принять всё, что мне предлагают», – подумал Ройенталь, а затем обратился к офицеру связи:

– Свяжитесь с Одином. Передайте, что я захватил крепость Изерлон.

Итак, 9-го января, впервые за почти два года, крепость Изерлон вновь оказалась в руках Империи.

Глава 3. В поисках свободного космоса

В наступающем 799-м году Космической эры Юлиану Минцу должно было исполниться семнадцать лет, и уже во второй раз он встречал новый год с тревогой.

Впервые это случилось, когда благодаря закону Треверса его опекуном стал Ян Вэнли, тогда ещё капитан. Затем его повысили до адмирала, а сам Юлиан прошёл путь от гражданского на военной службе до полноценного солдата, затем произведённого в мичманы. Награда нашла героя: он был назначен военным атташе Союза на Феззане. Ему предстояло отправиться из крепости Изерлон в столицу, Хайнессен, а затем на Феззан, который лежал почти в десяти тысячах световых лет.

Не прошло и полугода с тех пор, как он попрощался с теми, кого любил, и начал новую жизнь на Феззане, полную дел. Сердце Юлиана как будто оледенело: ему казалось, что здесь он не живет, а существует. «Обязательно найди себе красивую девушку и вернись с ней обратно», — напутствовал его капитан 3-го ранга Поплан. Но Юлиан не смог бы завести любовницу, даже если бы хотел. Будь у него хоть десять процентов от страсти Поплана, сама идея, может, и привлекла бы его, но... «И вот наш герой умирает в одиночестве и безвестности», — прошептал про себя Юлиан.

В свои неполные семнадцать лет он вымахал до 176-ти сантиметров, догнав наконец своего опекуна Яна. «Но только в физическом плане», — думал Юлиан. Юноша слишком хорошо понимал, что во всех иных отношениях он едва ли мог угнаться за Яном. Ему всё ещё многому предстояло научиться, но главным было вылезти из-под крыла опекуна. Пока он не напишет собственную историю, не применит на практике всё, чему его учили: стратегию, тактику, историю, — ему никогда не догнать Яна Вэнли.

В своём убежище, скрытом в глухом переулке Феззана, оккупированного имперскими войсками, Юлиан смахнул льняные волосы, упрямо падающие ему на лоб. Открывшиеся черты лица, изящные и в то же время живые, даже немного напоминали женские. Ему, впрочем, было всё равно. Единственное, чем он пока мог гордиться, — успехами в собственном развитии: он не даром почерпнул знания тактики у Яна, учился стрельбе и рукопашному бою у Вальтера фон Шёнкопфа и технике воздушного боя у Оливера Поплана.

— Мы всё ещё не можем вылететь? — спросил Юлиан Маринеску, который пришёл в убежище по его приглашению.

Маринеску, сумевший найти корабль и навигатора, был административным работником на «Берёзке», частном торговом корабле. А ещё он был верным другом Бориса Конева, которого уже начинало раздражать собственное вынужденное безделье в столице Союза, Хайнессене. Хотя Маринеску ещё не было сорока, волосы на его голове поредели, а брюшко стало весьма заметным. Только его глаза пылали юношеским задором.

— Нельзя так просто говорить «всё ещё». Прошу вас, наберитесь терпения. Ой, а я ведь вчера то же самое говорил, да?

Улыбка Маринеску была лишена цинизма или сарказма, но Юлиан, осознавая свою нетерпеливость и беспокойство, немедленно покраснел. Имперский флот по-прежнему не пропускал гражданские корабли через Феззанский коридор. Вне зависимости от того, как хорошо они спланируют побег с Феззана, если бы они улетели сейчас, их бы немедленно схватили. Имперский флот, вероятно, разрешит пролёт гражданских кораблей, когда утихнут военные действия, хотя бы для того, чтобы успокоить народ Феззана. Когда это произойдёт, неожиданные проверки каждого корабля будут невозможны.

— Таким образом, — подытожил Маринеску, — это серьёзно облегчит нам побег.

И, хотя его предсказания и выводы убедили Юлиана, юноша едва мог успокоить биение сердца и инстинкт, пробудивший в нём тягу вернуться домой.

— И всё же, сколько нам ещё ждать?

Эти полные недовольства слова слетели с губ посла Хенслоу. Хенслоу, владелец известной компании, был освобождён от руководящего поста за отсутствие деловой хватки и таланта, после чего получил почётную должность в правительстве Союза и тактично сослан на другую планету. Если бы в Союзе искренне верили в важность дипломатии, такого человека никогда бы не отправили на Феззан

— Сколько ещё ждать? Очевидно, до тех пор, пока мы не сможем спокойно улететь.

Маринеску был тактичен по отношению к Юлиану и даже уважал его, но к Хенслоу он не проявлял ни малейшей почтительности.

— Мы уже заплатили за корабль.

Хенслоу всё же одумался и не стал напоминать, что деньги он дал из своего кармана. Возможно, потому, что подобные слова не соответствовали его деловым стандартам.

— И это всё, что вы сделали. А потому советую спуститься с небес к нам на землю. Гостевая кабина заказана на имя Юлиана Минца. Вы лишь дополнительный багаж.

— Но это я всё оплатил! — тут же потерял над собой контроль Хенслоу, обнажив свою истинную натуру, но это не возымело никакого действия на Маринеску.

— Насколько я знаю, платил мичман Минц. Быть может, вы одолжили ему деньги, но это ваше личное дело, и меня не касается.

Прапорщик Машенго, который сидел рядом с Хенслоу, чувствовал, что Маринеску издевается над послом, даже сильнее его самого. Великолепно сложенный темнокожий мужчина, напоминающий телосложением быка, небрежно вклинился в разговор, чтобы сгладить растущее напряжение.

— Маринеску, когда вы вошли, мне показалось, что у вас есть для нас какая-то хорошая новость. Неужели я ошибся?

Его вопрос был встречен с одобрением. Маринеску прекратил бессмысленную пикировку с послом и повернулся к темнокожему великану.

— У вас острый взгляд, прапорщик. По правде говоря, я пришёл передать вам это.

C этими словами административный работник «Берёзки» вытащил из внутреннего кармана три паспорта.

Юлиан Минц шёл по улице из булочной с огромным бумажным пакетом в руках. Он старался раз в день покидать своё убежище, чтобы познакомиться с городом. Внимание имперских патрулей он бы вряд ли привлёк, по крайней мере сейчас. Юлиан — по иным причинам, нежели Ян, — совсем не был похож на военного. Он скорее привлекал внимание девушек его возраста, и это, пожалуй, даже ударяло по его профессиональному самолюбию.

Вдруг Юлиан замер как вкопанный. Внимательный взгляд его тёмно-карих глаз метался по сторонам. Казалось, вокруг не было заметно ничего необычного. Но вдруг он понял.

Причина, заставившая Юлиана насторожиться, была не визуальной — он её услышал. Он выхватил единственное имя из разговоров прохожих, и оно словно завладело им: «Лоэнграмм». Герцог Райнхард фон Лоэнграмм вот-вот проедет по этой самой улице! Сюда направляется имперский премьер-министр, верховный главнокомандующий Галактической Империи, гросс-адмирал, герцог Райнхард фон Лоэнграмм.

Грудь Юлиана пронзило горькое чувство сожаления. На случай обыска он оставил бластер в убежище. Будь он при нём, он мог бы собственноручно решить судьбу светловолосого молодого человека, доставившего столько бед Союзу Свободных Планет. Если бы можно было вернуться назад во времени, он бы не послушался прапорщика Машенго и взял бластер.

Юлиан закрыл глаза и глубоко вздохнул, изгоняя из головы ярость. Он едва смог вернуть самообладание и не совершить глупость, к которой его подталкивало собственное сознание и тело. Как бы сильно он ни желал, от этого у него в руке не появился бы бластер. Да и к тому же, разве адмирал Ян однажды не говорил ему об этом? «Ни терроризм, ни фанатизм никогда не двигали историю в правильном направлении». Юлиан с раннего детства мечтал стать военным, но ни разу не задумывался о том, чтобы стать террористом. Герцог Райнхард фон Лоэнграмм, этот тиран, должен быть не убит террористом, а побеждён в честной битве. Поэтому то, что он не имел при себе оружия, было только к лучшему.

Это была возможность иного рода, чем терроризм: это был шанс увидеть Райнхарда фон Лоэнграмма собственными глазами. Он видел величие Лоэнграмма лишь в виде голограмм или в СМИ. Даже адмирал Ян не видел его лично. А сейчас этот самый тиран, во плоти, проедет здесь с минуты на минуту. Вернув самообладание и движимый теперь ещё большим желанием, Юлиан протиснулся через толпу людей.

Вдоль проезжей части и тротуаров были установлены ограждения. Шеренги мощных гвардейцев, вооружённых и одетых в форму, мягко оттесняли людские волны спереди и сзади. Учитывая то, кого они охраняли, уровень защиты был весьма посредственным. Юлиан пробрался к ограждению и, по привычке смахивая волосы со лба, ожидал проезда молодого диктатора.

По дороге двигался автомобильный кортеж. Первым ехал броневик, а за ним следовал дорогой, но не привлекающий внимания лэндкар. Юлиан не раз слышал, что, как правило, герцог фон Лоэнграмм не любит показную роскошь, и эти слухи подтверждались. Только исходя из этого у Юлиана уже сложилось благоприятное впечатление о Райнхарде.

Перед толпой проехал лэндкар, внутри которого сидело какое-то высокопоставленное лицо. Юлиан напряг зрение: в окне он увидел бледное, угловатое лицо, на которое падали седые пряди волос. Свет, исходящий из глаз этого человека, был неестественным, что делало выражение лица совершенно чёрствым. Юлиан покопался в памяти и остановился на папке «начальник штаба имперской Космической армады, адмирал флота Пауль фон Оберштайн». Времени на раздумья не было, поскольку за одним лэндкаром показался другой. Человека с золотыми волосами, показавшегося в окне автомобиля, нельзя было не узнать. Сердце Юлиана заколотилось.

Неужели это был герцог фон Лоэнграмм? Юлиан, не мигая, уставился на элегантное лицо юного диктатора, точно желая навечно запечатлеть его в памяти, но понял, что это лицо невозможно забыть, даже если очень сильно постараться. Но не только из-за того, что его черты были особенными, — в нём ощущалась невероятно мощная энергия. Юлиан услышал, как с его собственных губ, словно бы откуда-то извне, сорвался вздох, и попытался отвести взгляд.

Человека, сидящего рядом с Райнхардом, на первый взгляд можно было принять за красивого юношу одного возраста с Юлианом. Но коротко остриженные русые волосы и выражение лица, полное достоинства, выдавали в нём юную девушку. Похоже, что это была личный секретарь герцога фон Лоэнграмма, но Юлиан не смог вспомнить её имени.

Райнхард в свою очередь тоже рассматривал людей. Его взгляд прошёл по горизонтали и скользнул по юноше, лицо которого было немного скрыто за льняными волосами.

И всё же на долю секунды он поймал взгляд Юлиана. Для него это был лишь один взгляд из тысяч. Для Юлиана же он имел куда большее значение. Если Райнхард, как и Ян Вэнли или сам Юлиан, не был сверхчеловеком, то не был и посланцем каких-то высших сил. И пусть ему было дано больше, чем обычным людям, его способности всё же не выходили за рамки человеческих. В прошлом были те, кто обладал большим военным гением, политическими амбициями, величием, элегантностью и хваткой, чем воплощает в себе Райнхард фон Лоэнграмм. Вот только тех, кто был равен ему во всех его талантах, можно было сосчитать по пальцам, в отличие от числа звёзд и планет, которые он намеревался подчинить. Но, как бы то ни было, Райнхард не мог предвидеть будущего, а спустя годы не смог бы вспомнить события этого дня.

Когда лэндкар имперского премьер-министра умчался, и толпа начала расходиться, Юлиан также побрёл прочь. Уж он-то никогда в жизни не забудет этот день. В этот момент кто-то легонько хлопнул его по плечу. Подняв глаза, он с удивлением увидел перед собой улыбающееся лицо административного работника «Берёзки».

— Маринеску...

— Прошу прощения, не хотел пугать. Что чувствуете после того, как увидели герцога Лоэнграмма в живую?

— Что я ему не ровня.

Эти слова непроизвольно слетели с губ Юлиана. В выражении лица и внешности Райнхарда Юлиан разглядел лишь сияющее великолепие, которое поражало всех вокруг. Теперь Юлиан понял, почему адмирал Ян восхищался юным диктатором, которого он сделал своим врагом.

Услышав лаконичный и тяжёлый ответ Юлиана, Маринеску слегка приподнял брови.

— Понятно. Это он сейчас выглядит как молодой аристократ, но так было не всегда. До того как стать графом, а затем герцогом Лоэнграммом, он был бедным человеком, которому повезло родиться дворянином. Его отец продал собственную дочь, чтобы обеспечить сыну лучшее будущее.

— Продал свою дочь?..

— Её держали словно в клетке при императорском дворе. Не то чтобы он её официально продал, но вполне мог бы и продать. Для низкородных дворян империи дочь — драгоценный товар, золотой ключик, открывающий дверь в мир богатства и власти. Отец Райнхарда и Аннерозе — так зовут его сестру — не был единственным, кто решил воспользоваться этим способом. Если бы младший брат императорской фаворитки оказался бездарностью, он мог бы спустить всё на тормозах, однако Райнхард начисто лишён способности прощать зло, а потому, рано или поздно, его чаша терпения должна была переполниться. Так что вполне естественно, что он не прощал тех, кто цеплялся за устаревшие ценности. В его картине мира, единственный смысл существования таких людей был в том, чтобы подчиняться. То же касалось и его собственного отца. Райнхард так и не простил ему, что тот продал Аннерозе, даже когда его жизнь уже клонилась к закату. Остаток своей жизни отец Райнхарда провёл в кутежах, просадив всё, что у него оставалось. Когда он внезапно умер, Райнхард наотрез отказался возмещать убытки. А похороны отца посетил только по единственной причине: чтобы не расстроить сестру.

Юлиан знал кое-что о прошлом Райнхарда, но, услышав эту историю полностью, никак не мог заставить себя вновь пробудить ненависть к врагу Союза. Это его даже в определённом роде смутило. Фигура мальчика, который, несмотря на жёсткий характер, думал только о старшей сестре, затмила образ властолюбивого тирана, который он нарисовал в своем сознании.

— Хотя, учитывая всё это, многие говорят, что своим успехом он обязан влиянию сестры. А без неё он остался бы никем.

— Но разве в моём возрасте он уже не был первоклассным офицером, награждённым почётными орденами?

— Вас и самого награждали, мичман. И, если позволите, в вашем возрасте Волшебник Ян был ничем не выдающимся курсантом в Военной академии. Если так подумать, то вы — на шаг впереди, а то и на два.

По глазам Юлиана было видно, что он серьёзно задумался.

— Маринеску, можно подумать, что вы специально пытаетесь меня подбодрить, так ловко подбирая слова об адмирале Яне и герцоге Лоэнграмме. Бросьте! Если бы вы сравнили меня с кем-то менее гениальным, мне, может, и пришлась бы по душе ваша лесть. Но, когда вы сравниваете меня с такими людьми, как адмирал Ян и герцог Лоэнграмм, я теряю последние остатки уверенности в себе. Эффект противоположный. От этого я ощущаю ещё большее смятение, — Юлиан попытался контролировать тон своих слов, но безуспешно.

— О, так вы думаете, что я пытался льстить? — переспросил Маринеску без капли стеснения, приглаживая свои редкие волосы. — Мои искренние извинения, если вам так показалось. Я лишь хотел обратить ваше внимание, что никто не рождается героем или великим полководцем, но, вероятно, перегнул палку.

— Что вы, это я перегнул палку!

— Так давайте оставим эту тему? Я и так уже занял достаточно вашего времени. По правде говоря, я направлялся к одному клиенту.

— Клиенту?

— Будем откровенны: я не останусь в плюсе, если перевезу только вас и ваших товарищей. Мне нужно найти как можно больше клиентов. Кроме того, это поможет отвести часть угрозы.

Юлиан понимал, к чему он ведёт. Чем больше будет целей, тем менее строгим будет досмотр и наблюдение. И всё же юноша не мог отделаться от мысли, что это просто феззанский стиль ведения дел. Разве не было людей, которые теряли деньги из-за того, что полагались на такую логику? С другой стороны, феззанцы не стали бы полагаться на свою логику, не будь она проверена на деле.

Для поддержания беседы Юлиан спросил, кто же этот клиент, хотя ответ его мало интересовал. Он больше беспокоился о том, что его собственное прошлое может привлечь внимание других пассажиров, а своё они, если не захотят, могут и не открыть.

— Священник церкви Земли, — небрежно ответил Маринеску. — Хотя, если подумать, кто-то посерьёзнее. Может, епископ? Во всяком случае, он не работает, а добывает свой хлеб, читая проповеди.

Маринеску не считал нужным скрывать собственного предубеждения к людям с подобным статусом.

— Но я всё равно не могу лишить помощи священника. Сделай другом одного, и сотни его последователей станут твоими друзьями. А это чертовски хороший источник информации. И всё же...

Маринеску недовольно добавил, что никогда не понимал противоречия: почему все эти императоры, дворяне и священнослужители, — люди, которые не способны выжить без последователей, трудящихся на них, — так часто почитаются. И его мнение, мнение трудолюбивого и успешного в делах феззанца, разделяли многие.

— Но он же важный клиент, верно?

— Нет, но некогда он был важным человеком.

Маринеску имел подтверждение этому из разных источников. Словно драгоценность в зловещей легенде, информация передавалась от одного торговца к другому, пока не дошла до него. Бывший священник некогда, пользуясь покровительством правителя, жил припеваючи. При этом он понимал, что одного этого достаточно, чтобы вызвать недовольство консервативно настроенных богатых торговцев. Поэтому, пока правитель Адриан Рубинский пребывал в добром здравии, он старался завоевать его благосклонность. Но хитрый правитель Феззана скрылся сразу после начала имперской оккупации. И, хотя о Рубинском не было ни слуху ни духу с тех пор, верность епископа осталась непоколебима.

Маринеску обычно не был склонен к авантюрам: если дело того требовало, он мог даже пойти против капитана Бориса Конева, человека, который редко спускался с небес на землю, и уговорить его не влезать в передрягу. Конечно, подбирая слова, насколько это возможно. Но теперь, когда он уже решился пойти на риск и переправить Юлиана Минца на территорию Союза Свободных Планет, административный работник «Берёзки» перестал видеть в опасности предприятия проблему. Его ход мыслей подтверждала феззанская пословица: «Если яд смертоносен, то исход не зависит от его дозы».

— Итак, мичман, не хотите ли совершить небольшую прогулку и познакомиться со своим попутчиком?

Маринеску, уловив улыбку на лице Юлиана, мягко развел руки, словно подражая ей.

— По правде говоря, я ещё не встречался с этим священником или епископом, или кто он там есть, поэтому мне немного не по себе. Если он слетит с катушек, я с ним один не справлюсь. С вами мне будет спокойнее.

Маринеску просто невозможно было ненавидеть. Кроме того, Юлиан не видел ничего плохого в том, чтобы оказать ему небольшую услугу, после всего, что он сделал. Если бы Маринеску хотел заманить его в ловушку, он бы уже сделал это: случаи предоставлялись не раз.

Юлиан согласился и, всё ещё держа в руках пакет из булочной, вошёл вслед за Маринеску в давно заброшенное здание, которое, казалось, вот-вот могло рухнуть. Затхлый воздух как будто превратился в плотную парообразную стену. Они поднялись на второй этаж в сопровождении крыс, хором пищавших угрозы незваным гостям. Маринеску открыл дверь.

— Епископ Дегсби из церкви Земли, я полагаю? — обратился он учтиво в темноту комнаты.

Поскольку Маринеску никогда не видел этого человека, — по поводу которого у него заранее сложилось предубеждение, — он решил выбрать более деловой тон беседы. Одеяло вяло зашевелилось, и на посетителей уставилась пара мутных глаз.

III

Когда Райнхард вошёл в импровизированный кабинет премьер-министра, на столе его уже ожидал подробный доклад о взятии крепости Изерлон адмиралом флота Ройенталем.

— Примите мои поздравления. Теперь оба коридора находятся под контролем вашего превосходительства, — Штрейт говорил красиво, но казалось, будто он читает с листка.

Старший лейтенант Рюкке также выразил поздравления, причём довольно поэтично, чем заинтриговал Хильду:

— Пусть события и дальше будут складываться в Вашу пользу.

Это была и правда хорошая новость, поэтому у Райнхарда не было причин пребывать в плохом настроении, но радость ощущалась так, словно была соломенным домиком: всего одно дуновение, и от неё не осталось бы и следа. В прошлый раз, захватив крепость Изерлон, правители Союза Свободных Планет были уверены, что им ничего не угрожает. Так что теперь Райнхард считал, что нет причин праздновать эту локальную победу.

— Я так понимаю, Ян Вэнли остался цел и невредим, — пробормотал Райнхард из-за стола, перелистывая страницы отчёта. Тот был составлен предельно объективно, восстанавливая ход сражения поминутно. Ройенталь не приукрасил свой успех даже в мелочах.

Штрейт взглянул на своего юного командира:

— Ваше превосходительство, я слышал, Ян Вэнли покинул крепость. Вряд ли это обрадовало правительство Союза — они же не спустят ему это с рук. Неужели его казнят?

Райнхард оторвал взгляд от отчёта. Обычно он приветствовал вопросы от подчинённых. Это заставляло его мозг работать: ведь они были далеко не глупыми людьми.

— А если они его казнят, кто будет командовать флотом адмирала Яна? Даже если он формально останется командиром и будет отдавать приказы, сидя где-то в тепле и безопасности, — солдатам самим не справиться. А если он не подчинится…

«...тогда высшее руководство Союза отличается ещё большим слабоумием, чем имперская высшая знать», — мысленно закончил за него Райнхард.

— Если позволите, он мог закрепиться в Изерлонском коридоре и на расстоянии сдерживать наши атаки через Феззанский коридор. Так почему он не принял к этому меры?

— Это было бы небезопасно. Да и единственный шанс Союза одержать победу — дать флоту Яна свободу.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒