Бонусный эпилог 16 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 17 из 19Следующая ⇒

— Я не думаю, что это...

Он потянул меня, и не успела я опомниться, как мы оказались перед ними.

— Сочувствую вашей утрате, — промямлила я, прежде чем Уоррен успел открыть рот.

Его мама слегка улыбнулась.

— Спасибо вам.

Томас сказал то же самое.

— Это Камила, — представил меня маме Уоррен. — Женщина, на которой я собираюсь жениться.

Я ахнула, мои глаза расширились. Жар растекся по моему лицу, когда я посмотрела на него. Он слегка улыбнулся мне, и мои глаза расширились еще больше.

— Приятно познакомиться, Камила, — сказала его мама.

— Хотела бы я, чтобы наше знакомство произошло при других обстоятельствах, — ответила я, все еще желая, чтобы земля разверзлась и поглотила меня.

— Кайден очень хорошо о тебе отзывается, — добавил Томас.

— Он отличный парень, — искренне улыбнулась я, и он улыбнулся в ответ.

— Спасибо тебе.

— Камила – моя младшая дочь, — вставил с удивлением папа.

Никто из них не удивился этой информации. Интересно, знали ли они об этом с самого начала? Интересно, знал ли Томас, кто я, осуждая меня? Возможно, именно поэтому он так поступил. Как бы то ни было, сейчас не время и не место задавать вопросы. Я попрощалась и покинула похороны на хорошей ноте.

Глава 41

Уоррен

К одиннадцати вечера я оказался у ее двери. Я пил, но не был пьян, а печаль, казалось, окутывала меня каждый раз, когда я закрывал глаза. Подростком, когда отец от меня отрекся, я бросил ему, что никогда не буду плакать на его похоронах. Потом мне как-то удалось убедить себя, что мне никто не нужен. Что я смогу выжить в безжалостном мире в одиночку. Но бабушка с дедушкой быстро показали, насколько я был не прав. Как и пресса, которая постоянно дышала мне в спину и следила за каждым моим шагом.

Мой племянник заставлял меня улыбаться сильнее, чем кто-либо из моих знакомых. А потом Камила научила меня, что в жизни есть гораздо больше, чем эстетика и материальные ценности.

Она открыла дверь после моего пятого стука; у нее были сонные глаза, спутанные волосы, а рот был приоткрыт от удивления.

— Уже почти полночь, — сказала она.

— Я понимаю. Прости. Не хотел оставаться один. — Я задержал дыхание и медленно выдохнул, с облегчением, когда она открыла дверь и закрыла ее за мной.

— Когда ты возвращаешься домой?

— Завтра утром, — ответил, поворачиваясь к ней лицом.

— Очень рано?

— Мне нужно быть в аэропорту в семь утра.

Она молчала, пока я изучал квартиру.

— Хочешь остаться на ночь? — прошептала она.

Я перевел взгляд на нее.

— Что?

— Ты можешь... Я не предлагаю тебе заниматься сексом или что-то в этом роде.

— Буду вести себя прилично. — Я прочистил горло. — Не то чтобы я не хотел, но... Никаких приставаний.

Она кивнула и, зевая, прошла мимо меня в спальню. Я потопал за ней. Она легла в постель и накрылась одеялом, а я подошел к другой стороне кровати, раздеваясь на ходу. Встав к ней спиной, стянул джинсы, думая, наблюдала ли она, как я раздеваюсь. Правда, она сказала никакого секса. И об этом следовало бы помнить. Еще она говорила, что мне нужно вернуть ее доверие, поэтому я не должен на чем-то настаивать. Когда я лег в постель и накрылся одеялом, она выключила лампу. Я сделал глубокий вдох, втягивая запах ее простыней – ее запах. Как же я хотел обнять ее, но боялся, что она оттолкнет. Я прочистил горло и придвинулся ближе, пока мы не оказались бок о бок.

— Ты сказала, что мне нужно вернуть твое доверие. Как мне это сделать?

Она вздохнула.

— Понятия не имею. Честно. Хотела бы я, чтобы у сердца была формула.

Я повернулся на бок. Она повернулась ко мне. Я не видел ее в темноте, но этого было достаточно.

— Я официально сменил фамилию на Сильва, когда мне исполнилось восемнадцать. Мой отец отрекся от меня, и я подумал: какого черта? Я ведь тоже могу, правда? Поэтому и сменил фамилию. — Я сглотнул. — Он меня так и не простил за это. Смотрел на меня, как на незнакомца.

— Он поговорил с тобой? — неуверенным шепотом спросила она.

— Да. — Я почувствовал, что улыбался. — Я рассказал ему о нас с тобой... когда вернулся. Не смог больше просто сидеть там и прокручивать ленту Instagram и Twitter. И я начал с ним разговаривать. Я рассказал ему, что сделал, кто ты и что познакомился с твоим отцом. Он позволил мне говорить несколько часов, не проронив ни слова. Когда я встал, чтобы уйти, и он, наконец, заговорил. Он сказал, что я буду круглым идиотом, если отпущу тебя.

Я услышал, как она резко втянула воздух.

— И сказал, что я не заслуживаю тебя. — Я сделал паузу. — И я не заслуживаю. Я сам это понимаю. Прости, что не договаривал тебе. Это было неправильно, не стоило мне этого делать, но, узнав тебя, я слишком боялся тебя потерять. Я не встречал человека лучше, Камила, и пусть я не заслуживаю тебя, но ты нужна мне. Даже когда тебя нет, моя любовь к тебе растет с каждым днем.

Камила зашмыгала носом. Я поднес руку к ее лицу и провел большим пальцем по мокрой щеке.

—Прими меня обратно, детка. Я тоскую без тебя.

— Боже, Уоррен, — прошептала она, хлюпая носом. — Я ненавижу тебя, ты знаешь это?

— Ты любишь меня. Вот почему это так больно.

Она покачала головой, и я притянул ее ближе, чтобы провести губами по ее мокрым щекам, носу, губам.

— Скажи, что любишь меня, — попросил я.

— Любви недостаточно. Не для нас. — Она снова шмыгнула носом, и на этот раз ее плечи затряслись от плача. — Мне очень жаль.

Я притянул ее к своей груди и закрыл глаза.

— А чего будет достаточно? — спросил я, закрыв глаза.

— Не думаю, что мы сможем что-то изменить, — прошептала она. — Твоя жизнь в другом месте. Моя – здесь.

— Ты бы переехала, если бы я попросил? — я задал вопрос, слегка откинувшись назад, чтобы рассмотреть ее мягкие черты.

— Я... Я не знаю. — Она замолчала. — Мой отец только что вернулся, Уор. Моя жизнь здесь. Я не знаю.

— Понимаю.

Мне это не понравилось, но я понял. Было бы несправедливо просить ее изменить всю свою жизнь ради меня. Для начала мне следовало бы заработать право на это, но даже если бы я не потерял его, это было бы несправедливо по отношению к ней.

Я снова провел большим пальцем по ее щеке и приблизился к ней, пока кончики наших носов не соприкоснулись.

— Я так чертовски скучаю по тебе, — прошептал я.

— Ты играешь нечестно.

— Понимаю. — Я улыбнулся ей в губы. — Когда дело касается тебя, я не могу думать о честности.

Она не ответила, но ее дыхание участилось.

— О чем ты сейчас думаешь?

— Что ты прикасаешься ко мне, — прошептала она.

У меня перехватило дыхание. Мое сердце заколотилось со скоростью, с которой обычно скакало на поле.

— Как еще к тебе прикоснуться?

— Ты сам знаешь.

— Где?

— Где угодно, — сказала она, прижимаясь ко мне грудью. — Везде.

Моя ладонь скользнула по ее лицу, мягкой шее, стройному плечу. Я накрыл ее грудь поверх рубашки и закрыл глаза, пытаясь сдержать стон.

— Я должен спросить тебя кое о чем, — произнёс я, не открывая глаз.

— Спрашивай, — прошептала она.

— У тебя... Я видел тебя с Куинном.

Я почувствовал ее руку на своем лице и открыл глаза, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Никогда, Уоррен. Никогда.

Я облегченно вздохнул и прижался к ее губам. Принялся исследовать ее рот, пока мой язык не встретился с ее. Она застонала, углубляя поцелуй, и я прижался к ней, закинув ее ногу на свое бедро и прижавшись эрекцией к ее промежности.

— Уоррен, — она громче простонала, разорвав поцелуй.

— Где я тебе нужен? Скажи.

Камила скинула ночную рубашку, следом через кровать полетело ее нижнее белье. Когда она потянулась к моим трусам, я усмехнулся.

— Терпение, детка. У нас вся ночь впереди, — промурлыкал я.

— Сегодня – это все, что у нас есть, — прошептала она, забираясь верхом на меня.

Она наклонилась, защекотав меня волосами, и прижалась ко мне губами. Одной рукой она стала меня ласкать, не прекращая целовать. Мои бедра дернулись вверх.

Ее слова крутились у меня в голове. Сегодня – это все, что у нас есть. Я отказывался в это верить. Я отказывался это принимать.

Мне пришлось бороться с желанием взять инициативу в свои руки, завалить Камилу на спину и жестко и быстро взять ее из-за того, что она усомнилась в том, что у нас есть. Я просунул руку между ее ног и погладил. Как только мои пальцы скользнули внутрь, она со стоном откинула голову назад.

— Камила, — простонал я. — Ты такая мокрая.

Она раздвинула ноги еще шире и задержала дыхание, когда я, держа ее за бедра, начал в нее проникать. Мое дыхание стало прерывистым, пока я ждал, когда она привыкнет ко мне и начнет двигаться. Я сглотнул, пытаясь успокоиться, но когда она положила ладони мне на грудь и, наконец, начала раскачиваться, я почти потерял остатки самообладания. Каждый раз, когда она встречала мои толчки, всплеск адреналина врывался прямо в мое сердце. Каждый раз, когда она произносила мое имя, словно мольбу, какая-то часть меня ломалась.

Я приподнял ее, перевернул на спину и глубоко вошел в нее, отчего она громко ахнула.

— Я хочу, чтобы ты чувствовала меня везде, — прорычал я, снова проникая в ее рот. — Я хочу, чтобы ты помнила, каково нам вместе. — Она вцепилась в мои плечи, вонзившись ногтями в трицепсы. — Я хочу, чтобы ты почувствовала, от чего отказываешься.

— Нет, — выдохнула она. — Я не отпущу тебя.

Я остановился и посмотрел в ее широко распахнутые дикие глаза.

— А ты не отпустишь?

— Я просто не понимаю, как сделать, чтобы это сработало, — всхлипнула она. — Не понимаю, как я смогу работать здесь, а ты – в Англии.

— У нас все получится.

Я снова врезался в нее. Она охнула, выгнула спина и впилась глубже ногтями.

— Как?

— Мы что-нибудь придумаем.

Я обхватил ее грудь и ущипнул сосок, целуя губы, щеку, веки, подбородок, шею.

— Футбол – это твоя жизнь, — прошептала она.

Я снова остановился и уставился на нее. На эту красивую, бескорыстную женщину, которая была готова на все ради кого угодно без вопросов. На эту красивую женщину, которая появилась на похоронах моего отца, хотя и ненавидела его, только чтобы поддержать меня.

Я наклонился и поцеловал ее снова, желая этим стереть все ее заботы. Мне хотелось показать ей, а не просто сказать, что моя жизнь – это она. Вместо этого я занимался с ней любовью до тех пор, пока мы оба не насытились и не запыхались, а потом я держал ее в своих объятиях и целовал ее плечи, лицо, губы, пока мне не пришлось проснуться, чтобы совершить перелет.

Глава 42

Уоррен

Сезон начался две недели назад; я чувствовал себя Богом на поле каждый раз, когда толпа скандировала мое имя, но дома, находясь в одинокой постели, мои эмоции казались зоной боевых действий. Я чувствовал тягу к Камиле за три тысячи миль. Скучал по ее улыбке, безумно хотел увидеть ее и испытывал боль всякий раз, когда думал о том, как снова желал ее обнять.

Шоу продолжалось.

Жизнь не остановилась ни для нас, ни для наших обид. Камила отказалась бросить работу, потому что не хотела стать как ее мать – женщиной, которой нужен мужчина, чтобы выжить в этом мире. Этого я не понимал, но уважал ее настолько, чтобы перестать настаивать на переезде. Я вроде привык к жизни без выходных, но по возвращению из Нью-Йорка скучал по этому городу. Что было странным. Скучал по городу, от которого старался держаться подальше большую часть жизни. Но теперь это во мне. Суета, громкая музыка, орущая по соседству с Камилой, смех людей, рассказывающих истории о своих родных странах. Подобного я нигде не испытывал и никогда не думал, что такие вещи способны заставить меня чувствовать себя как дома.

Теперь каждый раз, стоя на поле, я задавался вопросом, наблюдала ли она за мной. Каждое мое движение было обыденным. Каждая обводка, каждый пас, каждый удар и блок. Об этих вещах мне не приходилось даже задумываться, но когда я думал о Камиле, то вскоре обнаружил, что мой мозг работает усерднее, чтобы поспевать за моими движениями. Так парочку моих пасов заблокировала команда противника. Дриблинг обыграли. А то, что обсуждалось всего несколько месяцев назад, внезапно стало сомнительным. Неужели она настолько глубоко погрузилась в мои мысли, что я не мог сосредоточиться хотя бы на одной задаче, не думая о ней? После одной потрясающе ужасной игры тренер отвел меня в сторону и велел вытащить голову из задницы.

— Я знаю, что ты только что потерял отца, но от тебя зависит целая команда.

Конечно, он был прав. И все же, его слова не зажгли во мне огонь, как было раньше.

Глава 43

Камила

Уоррен уехал неделю назад, и с каждым днем я скучала по нему все сильнее. Мы ежедневно созванивались, иногда по два раза в неудобные часы из-за разницы во времени, но каждый раз, когда я слышала его голос, я забывала о времени. В глубине души я понимала, что простила его еще до того, как увидела на похоронах его отца. Да, он скрывал от меня что-то, но зато заботился обо мне так, как я могла только мечтать. Однажды вечером, после тяжелого дня в «Уинзоре», он позвонил мне по FaceTime, когда я готовила себе ужин. Я поставила телефон на кулинарную книгу и повернулась к жаркому.

— Жаль, что меня там нет, — сказал он.

Я оглянулась через плечо и улыбнулась экрану.

— Мне тоже.

— Ты готовишь курицу или креветки?

— Креветки.

— Хотелось бы мне быть там.

Я накрыла сковородку и вернулась к телефону, облокотившись на стол и глядя на него.

— Печально, что вы проиграли.

— Ты смотрела? — я кивнула. — Тебе было скучно?

Я хихикнула.

— Удивительно, но нет. Чарли мне все объяснял. И постоянно спрашивал, не знаю ли я, что ты решил с «Барселоной».

— Что ты ему сказала?

— Что не знаю. — Я замолчала, всматриваясь в его глаза. — Я не думаю, что даже ты знаешь.

Он ухмыльнулся, закинул руку за голову и откинулся на подушку, прижимая телефон к лицу. Я перевела взгляд на его обнаженную грудь. И вздохнула.

— Жаль, что меня там нет.

Его глаза потемнели.

— Ты не представляешь, как я хочу, чтобы ты была здесь.

Я оттолкнулась от стойки и повернулась к плите, выключила ее и открыла сковородку, чтобы наложить еду. Затем устроилась на барном стуле и стала ждать, пока все остынет. Это время я наблюдала, как его глаза закрывались, и сильнее возненавидела разницу во времени.

— Тебе пора спать, — заметила я.

Его глаза распахнулись.

— Нет-нет. Я проснулся.

— У тебя завтра еще один долгий день.

Он вздохнул и кивнул.

— Ты переедешь со мной? Я знаю, тебе не нравится такой образ жизни, и знаю, что некоторые подружки футболистов тебя бесят, но если я соглашусь играть в «Барселоне», мы будем рядом с моей семьей. Мы можем жить где угодно: в городе, в деревне.

Мое сердце подпрыгнуло. Я отодвинула тарелку.

— Это...

— Я понимаю. Большие перемены и все такое. Я знаю, ты боишься потерять свою жизнь и все ради чего ты работала, но ты можешь делать тоже самое здесь. Тут много детей, которые нуждаются в парках. — Он замолчал, переводя дыхание. — Ты будешь не одна. Я бы позаботился, чтобы ты не чувствовала себя одинокой.

То, что он тщательно об этом подумал, согрело мое сердце и немного разбило его. Я ничего так не хотела, как быть с ним, но быть с ним означало оставить все позади. Сестру, родителей, брата, Чарли, мой район.

— Уоррен, — прошептала я, быстро моргая. — Мне нужно время. Я уже объяснила тебе, почему я не могу просто взять и уехать.

— Сколько лет? — спросил с мольбой

— Тебе действительно невозможно отказать. — Я вздохнула и улыбнулась, на что он усмехнулся. — Но мне все равно нужно время.

— Много?

— Несколько месяцев? — пожала я плечами.

Он снова зевнул.

— С несколькими месяцами я смогу справиться.

***

— Эй, придешь сегодня посмотреть игру?

Я рассмеялась. У Чарли появилось новое любимое хобби – он заставлял меня пропускать работу, чтобы я тусовалась с ним в баре и смотрела футбол. Как бы мне ни нравилось пропускать работу, я была уверена, что Нэнси начала понимать, чем я занимаюсь во время столь долгих перерывов на обед.

— Не уверена. Мне надо забрать кое-какие бумаги в «Уинзоре».

— Это же всего раз, — буркнул он.

— То же самое ты говорил вчера.

— Ну, значит еще один раз. Я накормлю тебя и напою. Чего еще можно желать?

— Договорились. Но я опоздаю.

— Игра длится девяносто минут. Как поздно ты вернешься?

Я закатила глаза.

— Игра длится девяносто минут, но даже если я опоздаю на восемьдесят, то, скорее всего, ничего не пропущу.

—Твой бойфренд всегда говорит всякие слащавые глупости в камеру. Я устал записывать это дерьмо и показывать повторы, чтобы ты могла притвориться, что смотрела матч в прямом эфире. В следующий раз, когда он позвонит, я ему всё расскажу.

Мои глаза расширились.

— Ты не сделаешь этого!

— Это мы еще посмотрим.

— Окей. Я опоздаю на пять минут.

Я вернулась из Бруклина в бар Чарли через пятнадцать минут после начала игры. Усевшись за барную стойку, посмотрела на экран.

— Ноль-ноль. Удивительно.

Чарли рассмеялся.

— Но твой дружок разыгрывает из себя идиота.

Я улыбнулась и потянулась за пивом, которое он мне протянул.

— Разве там не «Барселона»?

— Угу, не хочешь поделиться какой-нибудь информацией? — спросил Чарли, прислонившись к барной стойке и глядя в телевизор. — Потому что я умираю от любопытства.

— Нет, — ответила я, делая глоток пива. — На его месте ты бы остался или ушел?

Чарли повернулся ко мне и пожал плечами.

— «Барселона» – лучшая команда. Все плеймейкеры там, но «Манчестер» похож на «Янкиз». Скажем, в «Метс» играют любимчики, а в...

— Этому не бывать, — перебила его, и он рассмеялся.

— Давай притворимся. Джетер, Робинсон Кано, Ясиэль Пуиг, Клейтон Кершоу – все в «Метс», и ты играешь за «Янкиз», и, хотя это хорошая команда с потенциалом, ты с ней выросла, боготворишь...

— Он вырос, боготворя «Барселону», — сказал я, делая еще один глоток пива.

Брови Чарли поползли вверх.

— Ох, ты ж блин.

Я пожала плечами и снова посмотрела на экран. Заметив Уоррена, я улыбнулась.

— А ему идет футбольная форма.

Чарли усмехнулся.

— То же самое вчера сказала твоя сестра.

— О, конечно, — хихикнула я. — И наверняка сказала, что Адам тоже будет в ней отлично выглядеть?

— Нет, не сказала. И думаю, что Адам понятия не имеет с какой стороны подойти к мячу.

— Он, наверное, поднял бы его и бросил руками, — предположила я, и мы оба покатились со смеху. Я вздрогнула, увидев, как Уоррену прилетел удар в голень, и он упал на бок. — Кто бы мог подумать, что этот вид спорта хоть и менее ужасен, чем американский футбол, но также травматичен.

— Ты когда-нибудь интересовалась у Уора, падают ли они на травку, чтобы просто немного отдохнуть?

— Нет, но слышала, как это сказал один из его товарищей по команде. Но, думаю, он пошутил, — ответила я, наблюдая, как Уоррен встал, чтобы пожаловаться судье. — Но, кажется, в этом что-то есть.

Мы продолжили смотреть игру. Мои глаза не отрывались от Уоррена, пока он бежал по полю с мячом. Он обходил игроков противника с таким мастерством, что я перестала моргать, чтобы ничего не пропустить. И вот он оказался прямо перед воротами. Чарли начал сопеть себе под нос «Уор-зон, Уор-зон», а я вцепилась в барную стойку обеими руками и затаила дыхание.

— Почему он просто стоит? — крикнула, подпрыгивая на стуле.

— Он так всегда делает.

— Но почему? — возмутилась я. Что больше походило на скулеж.

— Чтобы создать шумиху, — объяснил Чарли. — Не знаю зачем, черт побери, но из-за этого каждый раз у меня едет крыша от беспокойства, хотя я знаю, что этот сукин сын собирается выбить из мяча все дерьмо.

Мое сердце подскочило к горлу. Я издала сдавленный крик, все еще цепляясь за край стойки.

— Господи Иисусе, Уоррен. Пни гребаный мяч!

Он наклонил голову и улыбнулся, медленно и соблазнительно. Мое сердце забилось быстрее. Затем он ударил по мячу; как только его нога двинулась вперед, игрок противника попытался отбить мяч, но промахнулся, отправив Уоррена на землю.

— Гооооооооооооооооооол! — кричали со всех сторон.

Чарли с криком вскочил. Я с криком вскочила. Но как только наш адреналин иссяк, мы снова посмотрели на экран и поняли, что Уоррен все еще лежал на земле, держась за колено.

— О Боже, — охнула я, прикрывая рот рукой. — Ты думаешь?..

Чарли пожал плечами.

Мое сердце заколотилось еще быстрее. Комментаторы принялись рассуждать о его травме, пока санитары помогали Уоррену забраться на каталку. Я достала телефон и начала ему звонить, хотя знала, что он не сможет ответить.

— Черт, — вскипела я. — Блин. Блин. Блин.

Я набрала Мириам. Она ответила после второго гудка.

— Ты на игре? — я сразу перешла к делу, пока слезы застилали мои глаза.

— Нет, но видела, что произошло. Серхио там. Он скоро с нами свяжется.

— О Боже, — прошептала я.

— Все будет хорошо, — успокоила она. — Все будет хорошо. Я позвоню, как только что-нибудь узнаю.

Я быстро заморгала и кивнула, хотя она меня не видела, затем поблагодарила ее и повесила трубку. Неужели это и есть беспомощность? Игра продолжалась и закончилась со счетом один-ноль. «Манчестер» победил. Товарищи по команде Уоррена давали после игры интервью и желали ему удачи, прежде чем камеры переключились на комментаторов в студии, которые принялись размышлять о том, какую травму он получил. Они прокрутили тот момент раз двадцать, и каждый раз я плакала все сильнее.

— Почему они так долго не перезванивают? — всхлипнула я.

Чарли вышел из-за стойки и положил руку мне на плечо.

— Они позвонят. С ним все будет в порядке. Такое происходит постоянно.

— Мне надо идти, — сказала я, когда посетители начали заходить в бар. Я взяла сумку и телефон.

— Позвони мне, когда узнаешь новости, — крикнул Чарли, когда я вышла за дверь.

Я мерила шагами свою квартиру, когда там появилась Ванесса. Она обняла меня и спросила, слышала ли я что-нибудь.

— Пока нет.

Я упала на диван, а она начала рыться на моей кухне, чтобы открыть бутылку вина. Вернувшись, протянула мне бокал, прежде чем сесть рядом со мной. Когда зажужжал телефон, я вскочила, поставила бокал на столик и ответила на неизвестный номер.

— Камила, это Серхио.

Мое сердце перестало биться.

— С ним все в порядке?

— С ним все будет в порядке. У него сейчас интервью в прямом эфире.

Я схватила пульт и начала переключать спортивные каналы, затаив дыхание, пока не увидела немного прихрамывающего Уоррена. Только тогда с облегчением вздохнула. Он шел без посторонней помощи, следовательно, ничего серьезного с ним не произошло.

— Ты смотришь? — спросил Серхио.

Я кивнула, но тут поняла, что он меня не видел.

— Да. Слава Богу, он может ходить.

— Через несколько дней он будет на поле, — хмыкнул Серхио. — Предполагаю, это просто ушиб колена.

Он тоже вздохнул с облегчением, но продолжал говорить со мной по телефону, но я ничего не слышала. Я была уверена, что он, как и я, ожидал новостей.

Уоррен взглянул на первого репортера. В комнате раздался мужской голос:

— Как ваше колено?

— Бывало и лучше, но все будет хорошо.

— Сколько игр вам придется пропустить?

— Это задержит ваше решение об аренде?

— Вы останетесь в «Манчестере»?

Вопросы посыпались на него одновременно. Уоррен усмехнулся, улыбнувшись той очаровательной, но сдержанной улыбкой.

— По одному, — сказал он и глубоко вздохнул. — Мое колено – лишь часть причины, по которой я здесь. Мне бы хотелось, чтобы вы услышали от меня о том, что я делаю перерыв в футболе.

— О чем он говорит? — спросила Ванесса рядом со мной.

— О чем он говорит? — спросила я у Серхио по телефону

— О чем, мать вашу, он говорит? — пробормотал Серхио в трубку. — Мне нужно идти.

Он закончил разговор, а я продолжила смотреть телевизор с открытым ртом.

— Как я уже сказал, с моим коленом все будет в порядке. Нужно только немного льда и отдыха, я ничего не порвал и не сломал. — Он замолчал, ища глазами камеру, и посмотрел в нее. На меня. — Сколько себя помню, я всегда играл в футбол. Не могу вспомнить, когда брал перерыв. Не могу вспомнить, когда мне этого хотелось. Но этот инцидент указал на то, где сейчас моя голова, поэтому можно с уверенностью сказать, что отдых мне нужен.

— Но что будет делать команда?

— А что говорит менеджер о вашем решении?

— Что об этом думают ваши товарищи по команде?

Уоррен сделал движение руками, призывая толпу успокоиться. Когда все замолчали, и слышно было только щелканье фотоаппаратов, он заговорил снова:

— Знаю, что это трудно принять, но я твердо верю, что игрок всегда должен быть головой в игре, а я мыслями в другом месте, — сказал он. Его лицо было серьезным, как на похоронах отца, когда он сидел один и смотрел, как гроб опускали в землю. Как будто эта новость была такой же трудной.

— Я не могу дышать, — прошептала я, прижимая руку к сердцу.

— Он увольняется? — прошептала сестра рядом со мной.

— Впервые в жизни я ставлю на первое место что-то другое, кроме футбола, и я надеюсь, что вы сможете уважать мое решение и принять его так же, как и мой клуб, — сказал он и встал.

Когда он вышел из комнаты и скрылся, репортеры принялись общаться между собой. Камера вернулась к трем комментаторам ESPN, которые выглядели такими же потрясенными, как и я.

— Это было неожиданно, — сказал один из них, рассмеявшись.

— Это... — другой покачал головой. — Я потрясен. Похожее было, когда Месси объявил, что больше не будет играть за Аргентину, но Сильва?.. Я в шоке.

Третий сидел с отвисшей челюстью. Интересно, не этому ли он научился в школе журналистики? Потом они пришли в себя и заговорили о множестве причин, по которым Уоррен решил отдохнуть. Первой в списке значилась недавняя смерть отца.

На этом сестра выключила телевизор. Я чувствовала на себе ее взгляд, но не могла заставить себя посмотреть на нее. Все, что я могла сделать, это думать об Уоррене и прокручивать в голове его интервью. О чем он думал? Почему не позвонил мне?

Глава 44

Камила

Прошло уже больше сорока восьми часов, а Уоррен поговорил со мной всего лишь раз. Он заверил, что с ним все в порядке, что ему надо разобраться с некоторыми делами и что смерть отца заставила его пересмотреть некоторые вещи, затем пообещал мне позвонить, как только со всем разберется. Нужные слова были сказаны, чтобы я перестала волноваться, но я знала его. Я слышала боль в его голосе. Я знала, что он расстроен, и у меня внутри все сжималось.

Утром, идя по тротуару, я искала рейсы в Манчестер.

— Офигеть можно, — возмутилась вслух, смотря на цены.

— Давно не заходила, блондиночка.

Я подняла глаза на Педро, который стоял на углу магазина.

— Ага. Была занята. Я зайду на этой неделе. У меня заканчивается молоко.

— Твой парень вернулся в Европу?

— Да. Я как раз искала билеты на самолет, — сказала я со вздохом, убирая телефон.

— И?

— И они чертовски дорогие. Мне придется продать, как минимум, почку.

Педро усмехнулся, его глаза загорелись.

— Эй, только не продавай свою печень.

— Увидимся позже, — крикнула я, все еще улыбаясь, пока спускалась по ступенькам к метро.

Это было чистой удачей, но стоило мне ступить на платформу, двери поезда открылись. Я ускорила шаг и успела протиснуться внутрь. Закрыв глаза, облегченно вздохнула. Всегда можно отказаться от аренды квартиры. Я могла бы заплатить только за полмесяца, который там жила, чтобы не пропускать платежи по студенческим кредитам. Пока я подсчитывала всё в уме, кто-то толкнул меня локтем в бок.

— Это ты? — спросил человек.

Я посмотрела на старика рядом, как я надеялась, взглядом, который кричал: «Оставьте меня в покое!» Я не могла дать ему даже немного мелочи, потому что пыталась просчитать каждый пенни, чтобы узнать, смогу ли позволить себе поездку к моему парню.

Мужчина снова посмотрел на меня, кивнул и снова спросил:

— Это ты?

Я проследила за его взглядом, и мои глаза превратились в блюдца, когда я увидела рекламный баннер. Я схватилась за поручень и отступила на шаг, ударившись о закрытую дверь. Конечно, там была я. Точнее, это были мы. Фотография, которую мы сделали на вечеринке, и рядом слова: «Люди способны творить глупости из-за любви».

У меня перехватило дыхание.

— Бог мой!

Рядом висел еще один баннер, снимок, который я видела в Манчестере, только сейчас под ним была надпись: «Только для Камилы». Я засмеялась и достала телефон, чтобы сфотографировать. Затем прошлась вдоль поезда, дабы удостовериться, что все задокументировала. Еще на одной рекламе белые буквы на черном фоне гласили: «Ради тебя я готов обо всем позабыть».

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 15 161718 19 Следующая ⇒