Бонусный эпилог 10 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 11 из 19Следующая ⇒

— Я вроде говорила все в трубку? Приведи его и перестань вести себя как идиотка.

— Посмотрим. — Я завершила звонок и посмотрела на мужчину рядом. — Почему ты улыбаешься?

— Я твой грязный секрет? — ухмыльнулся он, поглядывая на меня.

— Я... Это не так... — я вздохнула. — Ты не знаешь мою маму. Она сумасшедшая.

— Мне нравятся сумасшедшие.

— Это не то сумасшествие, которое тебе понравится.

— Откуда ты знаешь, что мне нравится?

Я пожала плечами.

— Она склонна к резкому осуждению. Мама точно решит, что ты в банде.

Уоррен усмехнулся.

— Из-за татуировок?

— И из-за супер-накачанного тела и проколотых сосков. – Я покраснела, как только произнесла последнюю часть, вспомнив, как они ощущались под моими пальцами.

— Я вовсе не против, — успокоил он. — Поверь, меня тяжело задеть. Я хочу пойти с тобой.

— Я говорила, как долго туда добираться?

— Три часа.

— Разве у тебя нет дел? Как-никак выходные.

— Камила, хватит увиливать. Нет места, где бы я хотел быть сильнее, чем рядом с тобой.

Глава 22

Уоррен

Мы заехали ко мне за одеждой, и пока я был в квартире, сделал несколько звонков и отправил пару писем своему агенту и публицисту, чтобы те знали, что я буду недоступен в течение следующих двух дней. Только таким образом я мог получить право на личное время.

— Твой отец уже там? — спросил я.

— Он вернется завтра утром, — ответила она.

Я кивнул, раздумывая, стоит ли продолжать расспросы. На сегодня с нее было достаточно, но меня раздирало любопытство, да и к тому же нам предстояла долгая поездка. И я должен был встретиться с этим мужчиной.

— Ты сказала, что твоя мама тебя осуждает, так что полагаю, твой отец – полная ее противоположность?

Камилла долго отмалчивалась, и я уже решил, что она не ответит на мой вопрос. Быстро оглянулся и поймал ее взгляд, когда она поерзала на сиденье и закинула ногу на ногу. Затем положила подбородок на колено и улыбнулась. Я же смотрел на дорогу и ждал ее ответа.

— Понятия не имею. Я о нем сейчас мало знаю. — Она замолчала. — Но раньше он таким не был. Он был умным, добрым... гениальным! И я говорю так неспроста. Это правда. Он переехал сюда из Доминиканской республики, когда мы были маленькими. Отучился, устроился на отличную работу в банке и преуспевал во всем, что когда-либо делал. По крайней мере, мне так казалось.

Она подняла голову и уставилась в окно. Я отпустил рычаг переключения передач, за который держался по привычке, и сжал ее колено. Камилла повернулось ко мне.

— Как он оказался в тюрьме? — поинтересовался я

— Хавьер Бельмонте предложил ему работу, от которой отец не смог отказаться. Бонусы, страховка, новая квартира, частная школа для детей... Тогда мы жили в маленькой двухкомнатной квартирке в Квинсе. Не знаю, кого это повышение осчастливило больше: папу или брата, который в свои семнадцать делил комнату со мной и Ванессой.

Я улыбнулся.

— Уверен, они оба были одинаково счастливы.

— Мы переехали в огромную квартиру в Верхнем Ист-Сайде... После комнаты в крошечной квартире у меня появилась гардеробная размером с бывшую спальню моих родителей. Все было круто до поры до времени. — Пауза. — В общем, такой была наша жизнь. Затем как-то днем я ждала родителей в кабинете отца, а в следующие несколько минут полицейские зачитывают ему его права за составление схем финансовых пирамид.

Мои глаза расширились. Я не сводил глаз с дороги. По моим воспоминаниям, Хавьер провел в тюрьме всего два месяца. Некоторое время назад я получил версию этой истории от Тома, где были арестованы и другие его коллеги, но не расспрашивал, что случилось с их семьями.

Я взглянул на нее.

— Как ты думаешь, почему твой отец отсидел дольше Хавьера?

— Мой брат говорит, что это из-за адвокатов Хавьера.

— А что думаешь ты?

Наши глаза на мгновение встретились.

— Думаю, он все свалил на моего отца.

Глава 23

Камила

Я была рада, что мы все выяснили по дороге и теперь могли говорить на более легкие темы. Но когда мы подъехали к лесистой местности вокруг дома матери, Уоррен начал щуриться в темноте, чтобы не пропустить нужное здание. Все мои светлые чувства были омрачены нервозностью.

— Вон тот, — указала я на последний дом в квартале.

— Красивый, — заметил он, проезжая между деревьями, растущими вдоль подъездной дорожки.

Машина остановилась перед гаражом.

У мамы был хороший дом. Его и кое-что еще она приняла от Хавьера, когда отца арестовали, а Хавьера освободили. Также она получала каждый месяц чеки на разные расходы. Он приходил ежемесячно, даже после того, как она сказала Бельмонте, что нашла работу и больше не нуждалась в его средствах. Меня хоть и отталкивала идея использовать деньги, которые были назначены судом до моего восемнадцатилетия, мама приветствовала это. Я считала эти деньги кровавыми, она же рассматривала их как выплату долга.

Уоррен взял обе сумки, когда мы вышли. Я еще раз бросила на него взгляд. Он был одет в джинсы и черную футболку, демонстрируя свои загорелые руки и татуировки. Мне они нравились, но мама определенно об этом со мной поговорит.

— Ты вроде как не нервничаешь, — удивилась я.

— А должен? — спросил он, вскинув брови.

Я позвонила в дверь, переминаясь с ноги на ногу.

— Запомни, если моя мама смотрит на тебя с неприязнью, то только потому, что кое-чего не понимает. Особенно татуировок. Так что если она...

Его глаза весело блеснули.

— Мне их спрятать?

— Очень смешно.

— Поэтому ты так нервничаешь? Из-за моих татуировок?

— Наверное. — Я снова нажала на звонок. — Почему ты не нервничаешь?

— Родители обожают, когда женщины приводят меня домой.

— Серьезно? — хмыкнула я, глядя на него.

Ревность развернулась глубоко внутри меня, но я ее подавила. Этот мужчина не был моим, и что бы он ни делал до меня – это не мое дело. Я достаточно насмотрелась на его прошлое, чтобы знать, что его женщины могли бы заселить целый город. Уоррен повернулся ко мне, прежде чем на его серьезном лице расцвела улыбка.

— Но не думаю, что мне понравился хоть один родитель. Надеюсь, тебе от этого полегчает.

Я протянула руку, чтобы коснуться его вечной щетины, как раз в тот момент, когда дверь открылась. Я тут же одернула ладонь и повернула голову в ту сторону. Мама изучала Уоррена, но по тому, как ее глаза быстро и широко распахнулись, я не успела понять, одобряет она его или нет, прежде чем она обняла меня и крепко прижала к себе.

— Наконец-то ты здесь, — запричитала она, отпуская меня и целуя в обе щеки. — Мы так волновались, что ты не придешь!

— Я здесь только благодаря Уоррену. — Я повернулась к нему. — Уоррен, это моя мама, Роза.

Совершенно нехарактерным для нее движением она обняла его и чмокнула в щеку.

— Спасибо, что привез Камилу ко мне. Надеюсь, ты останешься на выходные.

Он улыбнулся, когда они отошли друг от друга.

— Не стоит благодарности. Для меня это в удовольствие. Спасибо, что пригласили.

— Откуда ты? — нахмурилась она.

— Из Нью-Йорка. — Он усмехнулся, когда она уперлась кулаком в бедро и нахмурилась еще сильнее. — Теперь живу в Англии, но по словам англичан я говорю, как янки, так что, судя по всему, акцент так и остался. Но по мнению всех присутствующих я говорю, как британец.

Мама рассмеялась.

— Ты определенно говоришь не как мы.

Я хотела было сказать, что она тоже, но не стала.

Ванесса и Адам присоединились на кухне вскоре после нашего приезда. К концу вечера, после булочек с горячим какао, мама и Уоррен поболтали друг с другом по-испански, словно знали друг друга всю свою жизнь, в то время как мы с сестрой перебрасывались недоуменными взглядами.

После мы начали убирать со стола, а Адам, извинившись, ушел, так как сильно вымотался.

— Пошли, — мама обратилась к Уоррену по-испански. — Я провожу тебя в твою комнату. Тебе надо разобрать вещи.

Ванесса уронила ложки, которые мыла, вызвав громкий стук, а я замерла, едва удержав кружки в руке. Все внимание было переключено на сестру. Она просто стояла с открытым ртом, пока вода стекала на ее руки. Скорее всего, на моем лице было такое же выражение.

— Ванесса! Смотри, что делаешь, пока не разбила что-нибудь и не поранилась, — отчитала ее мама, прежде чем уйти с Уорреном, который бросил на нас веселый взгляд через плечо.

— Я в шоке, — прошептала сестра.

— Я тоже. — Я поставила кружки на стол. — Типа, действительно потрясена.

— Может, это проверка? Может быть, она ждет, что Уоррен отклонит это предложение, сказав, что будет спать в другом месте, так как вы не женаты?

— Наверное.

— Помнишь, что она проделала с Адамом в Пунта-Кане?

Мы редко выбирались куда-то семьей, а еще реже ездили в Доминикану и на курорты. Обычно мы отдыхали у родственников, чтобы не беспокоиться о жилье или еде. Когда Ванесса и Адам обручились, мы решили отпраздновать это, отправившись в Доминиканскую республику, где решили остановиться в одном из отелей, которыми постоянно хвастались наши друзья. Забронировали четыре комнаты: одну для меня, одну для мамы и бабушки, одну для брата и одну для Ванессы и Адама. Вот только мама рассмеялась и посмотрела на нас так, будто мы все сошли с ума.

— Ну уж нет! Ты будешь ночевать с сестрой, а Адам может остаться с Джонни, — вклинилась мама. Конечно, остаток поездки мы с Адамом тайком менялись комнатами среди ночи, чтобы Ванесса могла спать со своим женихом. Пусть меня это и раздражало, но это было лучше альтернативы, где я делила бы комнату с ними двумя.

— Как я могу забыть? — усмехнулась я.

— Не могу поверить, что она действительно позволяет вам спать в одной комнате под ее крышей.

Я не понимала, чего Ванесса от меня хотела. Мне стоило ее поблагодарить за то, что она первая дочь тире подопытный кролик?

Я молча продолжала убирать со стола. Мама присоединилась к нам ближе к концу уборки.

— Он мне нравится, — сказала она.

Ванесса закатила глаза.

— А Адам?

— Я люблю Адама.

— Это потому, что Адам не говорит по-испански? — взъелась все еще раздраженная сестра.

Мама с улыбкой покачала головой.

— Я же сказала, что люблю Адама. Перестань вести себя как избалованный ребенок и забудь про Пунта-Кану. Времена изменились.

— Это было четыре года назад, мам.

— Bueno, Ванесса. No se que decirte, — ответила мама.

— Ты не знаешь, что сказать, потому что тебе нечего сказать.

— Разве ты не можешь просто порадоваться за сестру?

— Я рада за сестру, — повысила голос Ванесса. — Моя радость за нее и расстройство из-за того, что ты не принимаешь моего мужа, не исключают друг друга, понимаешь?

— У меня сейчас есть дела поважнее, Ванесса. Por favor! Твой брат приезжает утром, и ему нужна комната для сна. У меня не хватает места для него, твоего дяди, тети и парня твоей сестры, так что им придется делить комнату. Повзрослей и смирись уже с этим. — Мама пошла прочь, качая головой. — И Адам знает, что я люблю его как сына, так что не вешай мне лапшу на уши.

Пока она уходила, преувеличенно покачивая широкими бедрами в черном платье, мы с Ванессой помалкивали. Сестра перестала намывать кружку еще посреди тирады мамы, а я просто стояла, широко раскрыв глаза. Когда мы с Ванессой стали превращаться из угловатых подростков в девушек, тетушки только и болтали о том, пойдем ли мы в маму (тонкая талия и большие бедра) или будем смахивать на родственников отца (высокие и долговязые). Мы превратились в смесь того и другого. Ванесса была выше меня, но у нас у обеих были приличных размеров грудь и задницы, но никаких огромных бедер, хоть у меня они и были чушь шире, но ненамного.

Когда мама скрылась в задней части дома, мы обе вздохнули и посмотрели друг на друга.

— Я спать, — отчиталась я. — Ты планируешь встать пораньше, чтобы позавтракать с Джонни?

Она пожала плечами.

— А ты?

— Понятия не имею. Наверное, так будет правильно, верно?

— Наверное.

Когда я добралась до своей комнаты, Уоррен уже чувствовал себя как дома. Он лежал без рубашки под белым плюшевым одеялом с телефоном в руке. Отложив его, он посмотрел на меня, растянув на лице ленивую улыбку.

— Я собирался распаковать твои вещи, но не был уверен, что ты хотела, чтобы я рылся в твоем нижнем белье.

Я взглянула на сумки, которые мы привезли.

— Ты распаковал вещи?

— Твоя мама четко обозначила, что я должен это сделать. Она даже открыла пустые ящики и предложила свою помощь.

— Быть такого не может! — опешила я.

— Может, — подтвердил Уоррен, явно забавляясь. Такой соблазнительный, приветливый и веселый.

— Ванессу хватил удар только потому, что мы живем в одной комнате, а тут такое...

Он нахмурился.

— А ей-то что?

— Долгая история, но мои родители старой закалки и не одобряют такого рода вещи.

— Тебе уже за двадцать, — заметил он, как будто я нуждалась в напоминании.

— Как я уже сказала, мама старомодна.

Уоррен вздохнул и провел рукой по волосам.

— Понял. Моя бабушка такая же. Когда я жил с ней, мне не разрешали приводить девочек в свою комнату.

— Могу представить, как это повлияло на планы юного плейбоя Уоррена.

— Если честно, то не особо, — хмыкнул он. — Я приводил их, когда она уходила спать.

— Ну, разумеется, — хихикнула я, покачав головой.

Я собрала вещи и взяла пижаму в ванную. В душе у меня было твердое намерение смыть дневные тревоги, но как только я закрыла глаза под струями воды, я начала плакать, думая о завтрашней встрече с отцом. Таким образом, вместо того, чтобы выглядеть для Уоррена сексуальной, я стала похожа на чучело с опухшими покрасневшими глазами. Но хотя бы губы выглядели чувственными.

Я вздохнула, разглядывая свое отражение, пока чистила зубы.

Покинув ванную комнату, я попыталась скрыть свое лицо, выключив лампу на своей стороне кровати и не смотря на Уоррена, но чувствовала, что он разглядывал меня.

— Иди сюда, — прошептал он.

Его хрипотцу невозможно было проигнорировать. Я забралась в кровать и натянула одеяло. Уоррен обнял меня за плечи и притянул к себе, прижавшись губами к моей макушке. Затем отстранился и посмотрел на меня. Нахмурившись, вновь притянул к себе.

— Я с тобой, детка.

Его голос был таким мягким, таким заботливым, таким непохожим на все остальные, что я чуть снова не разрыдалась. Вместо этого я прижалась щекой к его груди и глубоко вдохнула, наслаждаясь мужским запахом и ощущением защиты в кольце его сильных рук. Меня пронзила мысль о том, что он скоро уедет, и мне пришлось сморгнуть слезы.

Какое-то время мы просто молча лежали.

— Твоя мама сказала, чтобы никаких фокусов, — прошептал он, щекоча дыханием мое ухо. — Так что постарайся не тереться об меня.

Я улыбнулась.

— Знаешь, ты не единственный, кто водил кого-то в спальню.

Он отодвинулся, чтобы получше рассмотреть мое лицо, вскинув бровь и поджав губы.

— Серьезно?

Я кивнула.

— Ну, в таком случае, постарайся не шуметь, — сказал он, просовывая руку в мои шорты и прижимаясь ко мне губами.

Глава 24

Камила

Как только Джонни позвонил в дверь в девять часов утра, день полетел со скоростью света. Мы с Ванессой прибрались в доме, пока парни расставляли столы и стулья для вечеринки. Джонни установил музыкальное оборудование, которому, по словам Адама, было лет десять, что побудило их с Уорреном отправиться в магазин за новыми колонками и плеером.

Ванесса качала головой, когда они занесли коробки в дом. Я уставилась на Уоррена, пока тот смеялся.

— Не могу поверить, что ты это купил. Мама убьет тебя, так, чтоб ты знал, — проворчала я. Уоррен лишь подмигнул, открывая одну из коробок.

— Верно, она даже может вышвырнуть тебя из ее комнаты и заставить спать в другом месте, — добавила Ванесса.

Улыбка Уоррена мгновенно погасла, а глаза устремились на меня, ожидая, что я оспорю слова сестры. Я пожала плечами, пытаясь подавить ухмылку.

— Я же предупреждала, что моя мама сумасшедшая. Никогда не знаешь, чего ожидать.

— Не слушай их, парень, — хмыкнул Адам, устанавливая динамики.

— Не слушать насчет чего? — спросил брат, присоединяясь к нам во внутреннем дворике.

Затем он нахмурился, разглядывая Уоррена. Они не еще не встречались, потому что, когда он приехал, Уоррен отправился на пробежку, а когда вернулся, чтобы принять душ, брат уехал заправлять мамину машину. Теперь они оказались лицом к лицу, словно на дуэли. Если дело дойдет до драки, Джонни точно проиграет, но стопроцентно выиграет, если будет простой обмен колкостями. Я не была уверена, что хотела их познакомить.

— Что за... — начал брат. — Ты Уоррен Сильва?

Уоррен перевел взгляд от меня на Джонни. Я же металась между братом и сестрой. Откуда, черт возьми, Джонни знал Уоррена?

Уоррен вытер руку о джинсы и протянул ладонь Джонни.

— Рад познакомиться, — сказал он.

Джонни с отвисшей челюстью принял рукопожатие.

— Какого черта ты делаешь в моем доме?

— В мамином доме, — поправила Ванесса.

Я попыталась сдержать ухмылку. Джонни бросил на нее быстрый взгляд, прежде чем снова посмотреть на Уоррена.

— Я здесь с твоей сестрой, — объяснил Уоррен.

Джонни, если это возможно, еще больше помрачнел.

— С какой именно?

— Со мной, тупица. — Я закатила глаза.

— С тобой? — чуть ли не закричал он, прежде чем оглянуться на Уоррена и практически шепотом у него спросить: — Это шутка?

Уоррена явно смутила такая реакция. Меня же ничего не удивило. Они с Ванессой, бывало, доводили меня до слез.

Сейчас сестра закатила глаза и встала на мою защиту.

— Почему в это так трудно поверить? Ты свалил в Доминикану на три года и думаешь, что все еще хорошо нас знаешь? — закипела она, скрестив руки на груди.

Джонни усмехнулся.

— Что случилось? Так быстро сбросила маску принцессы?

— Ты серьезно собираешься начать скандал в день, когда возвращается папа? — злюсь я, смотря в упор на брата.

Это его отрезвило. Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Прости. Я просто такого не ожидал, и определенно не ожидал, что такой парень окажется рядом с тобой.

— Что ты хочешь этим сказать? — спокойно и собранно спросил Уоррен; слова были произнесены небрежно, но казалось, что сам он был готов к убийству.

Джонни, должно быть, заметил, как глаза Уоррена метали в него кинжалы, как сильно была стиснута его челюсть и как побелели костяшки его пальцев, когда он сжимал пузырчатую пленку в руке.

Брат отодвинулся, подняв руки в знаке капитуляции.

— Я не имел в виду ничего плохого. Я просто не ожидал, что девица из бедного Гарлема, за чьей душой миллион студенческих займов, встретится с парнем вроде тебя. — Затем посмотрел на меня. — Ты хоть знаешь, что такое футбол?

Я показала ему средний палец, не потрудившись ответить словами. Иногда молчание – лучший ответ. И средний палец. Это спасало.

— Она знает меня, — парировал Уоррен. — Я рад, что она со мной не из-за того, что я спортсмен.

Джонни, казалось, был удовлетворен таким ответом – кивнул и улыбнулся, почесывая подбородок.

— Как долго вы вместе?

— Недолго, — ответила я.

— Достаточно долго, — одновременно со мной сказал Уоррен.

Мы встретились взглядами. Мое сердце подскочило к горлу от выражения его глаз, словно «достаточно долго» – это что-то большее. Затем он одарил меня своей кокетливой улыбкой, которая, как он прекрасно знал, приводила всех женщин, включая меня, в восторг. Я почувствовала, как мое лицо вспыхнуло.

— Мама разрешает им ночевать в одной комнате, — доложила Ванесса.

Ох, боже. Я со вздохом закрыла глаза.

— Она что? — завопил Джонни.

Когда я снова на него взглянула, он пристально изучал Уоррена, как будто тот перестал быть известным футболистом, а превратился в случайного парня, которого мы по ошибке впустили в дом. Брат никогда не принимал наших парней. Все они проходили через допрос, проверку биографии, предоставленной его приятелями-полицейскими, а после следовал долгий разговор с мамой о том, почему нам нельзя встречаться с парнями. Мама всегда вежливо слушала Джонни, а затем смеялась вместе с нами над ним за бокалом вина. «Он просто пытается присматривать за вами, — объясняла она. — Так поступил бы твой отец». Это всегда раздражало и меня, и сестру. Нам не нравилось, что он делал то, что должен был делать отец. Мы хотели папу.

— Не вмешивайся, — предупредила его я.

— Сейчас я промолчу, — сказал Джонни, смотря на меня и Уоррена. — Пока оставлю все как есть.

Джонни выдержал примерно час. Я слышала, как он разговаривал с Уорреном и Адамом, пока наполняла холодильники снаружи.

Мама уехала за папой, сказав, что хочет забрать его сама, чтобы «наверстать упущенное по дороге домой». Не представляю, сколько времени им придется наверстывать упущенное, учитывая, что она была единственной, кому разрешалось навещать его все эти годы. Уоррен и Адам вышли, чтобы оставить нас для воссоединения с папой. Я не могла сказать, что чувствовала Ванесса, но я была этому рада. Втроем мы прошлись по гостиной, кухне, столовой и, наконец, остановились у окна. Когда старый черный мамин «Мерседес» въехал на подъездную дорожку, я вцепилась в ладони Ванессы и Джонни. И вот так, взявшись за руки, мы оказались у двери. Джонни чуть ли ни переломал мне кости, но боль была мимолетной, потому что, когда вошел папа, наша троица дружно вздохнула, а я была готова упасть в обморок.

Папа выглядел постаревшим. И ниже, чем я его помнила. Я ожидала, что он будет худым, но его округлый живот обтягивала рубашка в клетку с короткими рукавами. Волосы поседели, утратив каштановый цвет, а кожа стала бледнее. Медового цвета глаза, как у меня, утратили свет. Я чего-то ожидала от нашей встречи, каких-то чувств. Гнева, боли, счастья... хоть что-то. За годы, недели, дни, часы, предшествовавшие этому моменту, я чувствовала больше, чем сейчас. Хотя, меня сейчас действительно кое-что переполняло, когда я обвела взглядом комнату и увидела брата, сестру, маму и папу вместе... Я почувствовала умиротворение.

Нельзя было сказать, кто двинулся первым, может быть Джонни, но мы все обнялись. Когда нам удалось взять себя в руки, мы обнялись уже каждый по отдельности, а мама нас фотографировала.

— Как ты выросла! Мама показывала мне снимки, но... это не одно и тоже, — хрипло прошептал отец, разглядывая меня.

— Ну, могло быть и по-другому. Ты мог позволить нам навещать тебя, — выдавила я сквозь слезы.

Потом папа заплакал. По-настоящему рыдал. Он притянул меня к себе, и я позволила ему это, потому что собственный поток слез и тяжелое дыхание, не дали мне возможности его остановить. Я глубоко вздохнула, пусть от него пахло не одеколоном, а сигаретами. От отца всегда пахло сигаретами. И этого было достаточно, чтобы заставить меня улыбнуться. Я попятилась и вытерла глаза, пока он держал меня за плечи руками. Его лицо все еще было мокрым от ранее пролитых слез.

— Мне очень жаль, — сказал он.

Я не знала, что на это ответить. К счастью, у мамы приготовилась еда и она раздала нам поручения, чтобы мы убили время до прибытия остальных гостей на вечеринку. Пока мы накрывали на стол, дверь снова открылась. Вошел Адам. Ванесса вскочила, представила его папе, и они обнялись, как будто знали друг друга целую вечность. Папа всегда был немногословным и редко обнимался, так что эта его версия была для меня незнакомой. Затем вернулся Уоррен. Он держался в стороне, ожидая, когда отец пообщается с Адамом. Уоррен не знал, что сделать, поэтому мама взяла все на себя и представила их друг другу. Я стояла, затаив дыхание, ожидая приговора от папы после изучения Уоррена. Отец точно скажет что-то о его татуировках. Или оскорбит и попросит покинуть дом. Я была готова уйти с ним в этой ситуации.

Вместо этого папа повел себя неожиданно: он снова заплакал. Тихо, вытирая слезы, он пожал Уоррену руку и посмотрел на меня так, словно не мог поверить, что у меня появился парень. Я не потрудилась пояснить, что Уоррен не был моим парнем. Не то чтобы мама представляла его таким образом. Она сказала, что он мой друг (мама называла моих парней моими близкими друзьями до моего двадцатилетия).

Около восьми включили музыку, и начали прибывать люди. С самого утра у нас с Уорреном не было ни минуты, чтобы побыть наедине, и с каждым часом я жалела, что так рано покинула его объятия. Брат с кузенами зажарили свинью, а тетушки приготовили рис и овощи. Все веселились, пили, ели и танцевали. Женщины моей семьи, казалось, больше интересовались разговорами с Уорреном, чем моим отцом. Особенно мои кузины. Я бесилась, когда Уоррен им улыбался, но мне приходилось с этим мириться. Затем я заметила, что он разговаривал с моим отцом, но решила не вмешиваться в их разговор.

Вместо этого пошла танцевать. С моими кузенами. С давними друзьями семьи. Товарищи брата знали папу, поэтому пришли его поддержать. Тони (один из них) уже был слегка навеселе, не давая мне сесть. Когда музыка сменилась с меренги на бачату, я замерла на танцполе, что не осталось без внимания Тони. Похотливо улыбнувшись, он притянул меня к себе, пока моя грудь не вжались в его тело и наши бедра не встретились. Когда он начал двигаться, у меня не оставалось выбора, кроме как двигаться вместе с ним, но прежде чем Ромео Сантос успел взять высокую ноту, Уоррен оказался рядом со мной.

— Я думаю, моя девушка натанцевалась с тобой, — бросил он, не потрудившись извиниться за то, что прервал наш танец, и оттащил меня от Тони. Затем встал передо мной, имитируя ту же позу, что была у нас с Тони секунду назад.

— Ты не умеешь танцевать, да? — улыбнулась я.

Его глаза сверкнули, когда он усмехнулся.

— Нет, но я не собиралась стоять и смотреть, как ты танцуешь с другим мужчиной.

— Миллион песен до этого ты не переживал по этому поводу, — заметила я.

Я повела нас, рискнув сделать это без счета на «раз, два, три».

— В других танцах ты не стояла так близко к партнеру, — прошептал он мне на ухо, синхронно двигаясь со мной. — Этот же танец для спальни.

— Соглашусь, — ответила я, удивляясь, что вообще в состоянии говорить, когда мое сердце так сильно бьется о его грудь. — Представляешь, когда мама была молодой, его запрещали танцевать на вечеринках? Он предназначался только для помолвленных и супружеских пар.

— Вот как? — он отстранился, чтобы посмотреть мне в лицо, сбившись с ритма. Я серьезно кивнула, и тогда снова начал двигаться. — Хорошее правило. Не стоило его отменять.

Я засмеялась и чуть крепче приобняла его.

— Тогда бы мы сейчас не танцевали.

Он снова отодвинулся от меня, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Тогда бы я сделал предложение.

На мгновения я перестала дышать. Моя улыбка погасла. Сердце остановилось.

Я моргнула раз. И еще раз.

В итоге мне пришлось снова двигаться, но не потому, что хотелось, а потому что мне велел Джонни, который взял в руки гуиро. Счастье, что мой подбородок лежал на плече Уоррена, а мои глаза были прикованы к инструменту, на котором бренчал мой брат. Почему Уоррен это сказал? Почему он это сказал и так серьезно на меня смотрел? Нельзя, чтобы я в него влюбилась. Да он даже не в моем вкусе. Он не из моего мира. Но когда мы стояли посреди импровизированного танцпола, окруженные людьми, среди которых я росла, которые меняли мне подгузники, или которым меняла подгузники я, всё казалось правильным. Что мы были там, где должны быть. Вместе.

Пока он не наступил мне на ногу. Он вздрогнул, когда я остановилась.

— Всего один вопрос, прежде чем я научу тебя хорошо танцевать: что ты танцуешь в Испании? Фламенко?

Уоррен улыбнулся.

— Я могу сделать пасодобль.

— Окей, — хихикнула я. — Понятия не имею, что это такое. Здесь все просто. Главное не сбиваться с ритма и помнить, когда нужно сделать небольшой прыжок и двигать бедрами. Бедрами двигай всегда.

— У меня нет проблем с бедрами. — Он подмигнул, а я покраснела.

— Прекращай флиртовать со мной перед моей семьей.

— Я хочу поцеловать тебя.

— Уоррен...

— И трахнуть, — добавил он, притягивая меня ближе, пока его губы не оказались рядом с моим ухом, а его голос стал больше походить на мурлыканье. — Я очень, очень хочу трахнуть тебя, красотка.

Ох, мамочки. У меня задрожали колени.

— Пожалуйста, танцуй.

— Ты чувствуешь, как сильно я хочу тебя? — он потерся об меня, чтобы его возбуждение не ускользнуло от моего внимания. Я закрыла глаза и стала двигаться. Раз-два-три, раз-два-три...

— Подними ногу повыше, — прошептала я, сглотнув.

— Я хочу отвести тебя наверх прямо сейчас, задрать это обтягивающее маленькое красное платье и наклонить над кроватью.

Раз-два-три...

— Не забудь немного подпрыгнуть.

— И буду входить в тебя, — сказал он, подпрыгивая, как было велело. — По самые яйца.

Я почувствовала, как мое сердце ухнуло вниз, а дыхание участилось. Я перестала двигаться, больше не в силах сопротивляться – он слишком сильно на меня влиял. На мое тело. На мой разум. На мое сердце. Я не могла этого вынести.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒