НАШ МИР 10 страница

оценки или статистического метода позволяет надеяться на получение результа- тов.

Группы или серии случайностей представляются, по крайней мере, в свете нашего современного образа мышления, бессмысленными и находящимися, в общем, в пределах вероятного. Однако, происходят также и события, «случай- ность» которых может быть подвергнута сомнению. Я приведу только один из великого множества примеров. Я записал его 1-го апреля, 1949 г.: Сегодня пятни- ца. На завтрак у нас рыба. Кто-то в разговоре со мной упомянул об обычае делать из кого-то «апрельскую рыбу». В то же самое утро я занес в свой блокнот надпись, которая гласила: «Est homo totus medius piscis ab imo» (Человек целост- ный есть рыба, извлеченная из глубины - лат.). Днем одна из моих бывших паци- енток, которую я не видел уже несколько месяцев, продемонстрировала мне не- сколько впечатляющих картин с изображениями рыб, которые она нарисовала за то время, что мы не виделись. Вечером мне показали кусок гобелена с изобра- женными на нем рыбоподобными чудовищами. Утром 2-го апреля другая паци- ентка, с которой я не виделся уже несколько лет, рассказала мне сон, в котором она стояла на берегу озера и увидела большую рыбу, которая поплыла прямо к ней и выбросилась из воды к ее ногам. В это время я занимался изучением исто- рии символа рыбы. Только одно из упомянутых мною здесь лиц знало об этом.

Все это вызывает вполне естественную мысль о смысловом совпадении, то есть о связи иного, не причинно-следственного, свойства. Должен признаться, что эта цепочка событий произвела на меня значительное впечатление. Мне пока- залось, что в ней присутствует какое-то нуминозное качество. В подобных обсто- ятельствах мы склонны говорить: «Это не может быть простой случайностью», даже не зная, о чем мы, собственно, говорим. Каммерер, конечно, напомнил бы мне о придуманной им «серийности». Тем не менее, сила произведенного впечат- ления не является доказательством того, что это было не случайное совпадение всех этих «рыб». Разумеется, чрезвычайно странно, что тема рыбы поднималась не менее шести раз в течение двадцати четырех часов. Однако необходимо вспомнить, что рыба по пятницам - это вполне нормальное явление, и что 1-го апреля вполне уместно говорить об «апрельской рыбе». К этому времени, я уже в течение нескольких месяцев работал над историей символа рыбы. Рыба часто яв- ляется символом содержимого бессознательного. Поэтому нет никаких основа- ний видеть в этой цепочке что-нибудь еще, кроме случайного совпадения. Це- почка или серия совершенно ординарных событий пока что должна рассматри- ваться, как случайное совпадение. Какой бы она не была длинной, ее следует вы- черкнуть из списка возможных беспричинных связей. Поэтому и существует ши- роко распространенное мнение, что все совпадения являются «удачными попада- ниями» и не требуют беспричинного объяснения. Это предположение может и, несомненно, должно считаться истинным, до той поры, пока нет никаких доказа- тельств того, что эти совпадения выходят за рамки вероятности. Однако если та- кое доказательство появится, то оно, в то же самое время, будет доказательством по-настоящему беспричинных комбинаций событий, объяснить которые мы мо- жем, только опираясь на фактор, несоизмеримый с причинностью. Тогда мы бу- дем вынуждены предположить, что события, в принципе, находятся друг с дру-

гом, с одной стороны, в причинно-следственной связи, а с другой - в некоей смысловой перекрестной связи.

Здесь я хотел бы привлечь внимание к трактату Шопенгауэра «Об очевид- ном узоре в судьбе человека», который является «крестным отцом» взглядов, мною сейчас развиваемых. В трактате идет речь об «одновременности причинно не связанной, которую мы называем «случайностью». Шопенгауэр иллюстрирует эту одновременность географической аналогией, где параллели представляют по- перечную связь между меридианами, которые считаются причинными цепочка- ми.

Все события в жизни человека находятся в двух фундаментально отлича- ющихся друг от друга типах связи: первый тип — объективная причинная связь природного процесса; второй тип - субъективная связь, которая существует толь- ко для ощущающего ее индивида и которая, стало быть, так же субъективна, как и его сновидения... Эти два типа связи существуют одновременно, и одно и то же событие, хотя и является звеном двух абсолютно разных цепей, тем не менее, подчиняется и тому, и другому типу, так что судьба одного индивида неизменно соответствует судьбе другого, и каждый индивид является героем своей соб- ственной пьесы, одновременно с этим играя и в пьесе другого автора. Это недо- ступно нашему пониманию, и может быть признано возможным только на осно- вании убежденности в существовании заранее установленной удивительной гар- монии.

С точки зрения Шопенгауэра, «у великого сна жизни... есть только один субъект», трансцендентальная Воля, prima causa (первопричина - лат.), из которой все причинные цепочки расходятся, как линии меридианов из полюсов, и, благо- даря кругам параллелей, находятся друг с другом в смысловых отношениях одно- временности. Шопенгауэр верил в абсолютный детерминизм природного процес- са и в первопричину. Не существует никаких доказательств верности ни первого, ни второго предположения. Первопричина - это философская мифологема, кото- рая представляется правдоподобной только тогда, когда принимает форму старо- го парадокса «Ev то rcav (единое во всем - лат.), единства и многообразия одного и того же мира. Идея, что точки одновременности в причинных цепочках или ме- ридианах представляют собой «смысловые совпадения», имеет право на жизнь только в том случае, если первопричина действительно была единством. Но если она была многообразием, что не менее вероятно, то вся теория Шопенгауэра ру- шится. Такой же сильный удар наносит ей факт, который мы только недавно осо- знали, а именно, что закон природы истинен только со статистической точки зре- ния, что оставляет лазейку для неопределенности. Ни философские размышле- ния, ни ощущения не могут предоставить доказательства регулярного возникно- вения этих двух типов связи, в которых одна и та же вещь является как субъек- том, так и объектом. Шопенгауэр мыслил и писал во времена полного господства причинности, как категории a priori, и потому не мог не использовать ее при по- пытке объяснения «смысловых совпадений». Но, как мы уже видели, причин- ность может послужить относительно правдоподобным объяснением только в том случае, если мы будет опираться на другое, также ничем не подтвержденное, предположение о единстве первопричины. Тогда из этого неизбежно вытекает следующее: каждая точка данного меридиана обязательно должна находиться в

отношениях «смыслового совпадения» со всеми другими точками того же граду- са широты. Однако это вывод далеко выходит за рамки эмпирически возможного, поскольку из него следует, что «смысловые совпадения» происходят настолько регулярно и систематически, что их существование либо вообще не нуждается в доказательствах, либо доказать его проще простого.

Приведенные Шопенгауэром примеры так же малоубедительны, как и все остальные. Тем не менее, его заслуга состоит в том, что он увидел эту проблему и понял невозможность легкого и поспешного ее решения ad hoc. Поскольку эта проблема связана с основами нашей эпистемологии, он, в соответствии с общим направлением своей философии, считал ее источником трансцендентальной предпосылки, Воли, которая создает жизнь и находится на всех уровнях, модули- руя каждый из этих уровней таким образом, что все они находятся не только в гармонии со своими синхронными параллелями, но также подготавливают и устраивают будущие события, играя роль Судьбы или Провидения.

В противоположность свойственному Шопенгауэру пессимизму, в этой мысли звучат почти добродушные и оптимистические нотки, которые вряд ли се- годня вызовут у нас одобрение. Одно из наиболее проблематичных и стреми- тельных столетий всей мировой истории отделяет нас от того времени, все еще пропитанного духом средневековья, когда философский ум верил, что он может изрекать утверждения, которые не могут быть доказаны эмпирически. То было время широты взглядов, которому не были свойственны крик «стой!» и мнение, что границы природы находятся именно там, где строители «дороги науки» про- сто сделали временный привал. Поэтому Шопенгауэр, с его истинно философ- ским провидчеством, открыл поле для размышлений, особую феноменологию ко- торого он не был готов понять, хотя более-менее верно набросал ее общие очер- тания. Он понял, что астрология и различные интуитивные методы толкования судьбы, с их omina(предсказывать) и praesagi(предчувствовать), имеют общий знаменатель, который он хотел отыскать с помощью «трансцендентальных рас- суждений». Он также правильно понял и то, что это была проблема принципа первого порядка, и этим отличался от всех тех, кто до него и после него опериро- вал бесполезными концепциями некоего типа передачи энергии или ради своего удобства отмахивался от этой проблемы, как от бессмыслицы, чтобы избавиться от необходимости решать трудную задачу. Попытка Шопенгауэра тем более до- стойна уважения, что она была предпринята в то время, когда стремительный прогресс естественных наук привел всех к убеждению, что только причинность может считаться окончательным принципом объяснения. Шопенгауэр, вместо то- го, чтобы игнорировать все те события, которые отказываются покорно подчи- ниться причинности, попытался, как мы знаем, приспособить их к своему детер- министскому взгляду на мир. В этих попытках он насильно загнал в причинную схему концепции типа прообраза, соответствия и заранее установленной гармо- нии, которые, как сосуществующий с концепцией причинности всемирный поря- док, всегда лежали в основе человеческих объяснений природы. Он поступил так, вероятно, из-за ощущения - и справедливого - что основанному на законе приро- ды научному взгляду на мир (хотя он и не сомневался в его истинности), тем не менее, недостает чего-то, что играло значительную роль в классическом и сред-

невековом взглядах на мир (и что играет такую же роль в интуитивных чувствах современного человека).

Масса фактов, собранных Гарни, Майерсом и Подмором, вдохновила трех других исследователей - Дарье, Рише и Фламмариона - на попытку решения этой проблемы с помощью расчета вероятности. Дарье определил вероятность, как 1:4 114 545, в случае телепатического предчувствия смерти, то есть объяснение тако- го предупреждения в качестве «случайности» в более чем четыре миллиона раз менее правдоподобно, чем толкование его, как «телепатии», то есть аказуального,

«смыслового совпадения». Вероятность очень хорошо известного случая «фан- тома живого» астроном Фламмарион определил, как 1:804 622 222. Он также был первым, кто связал все остальные подозрительные происшествия с общим инте- ресом к феноменам, связанным со смертью. Так, он сообщает, что во время рабо- ты над книгой об атмосфере, как раз в тот момент, когда он сидел за главой, по- священной силе ветра, неожиданный порыв ветра сдул со стола все бумаги и вы- нес их через окно. Он также приводит в качестве примера тройного совпадения поучительную историю о монсеньере де Фортибу и сливовом пироге. Тот факт, что он вообще упоминает все эти совпадения в связи с проблемой телепатии, до- казывает наличие у него интуитивной, хотя и неосознанной, мысли о существо- вании гораздо более объемлющего принципа.

Писатель Вильгельм фон Штольц собрал большое количество историй о странном возвращении утерянных или украденных предметов к своим хозяевам. Среди прочих у него есть история о женщине, сфотографировавшей своего ма- ленького сына в Черном Лесу. Она оставила пленку в Страсбурге для проявки. Но началась война, она не могла ее забрать и смирилась с этой потерей. В 1917 г. во Франкфурте она купила пленку, чтобы сфотографировать свою дочь, которую родила за это время. Когда пленка была проявлена, выяснилось, что она уже ис- пользовалась: под фотографией дочери была фотография сына, сделанная в 1914 г.! Старая пленка не была проявлена и каким-то образом вновь поступила в про- дажу вместе с новыми пленками. Автор приходит к ожидаемому выводу, что все здесь указывает на «взаимное притяжение связанных друг с другом объектов» или на «избирательное родство». Он предполагает, что эти происшествия выгля- дят так, словно являются сновидением «более масштабного и более обширного сознания, которое непознаваемо».

С психологической стороны к проблеме случайности подошел Герберт Сильберер. Он показывает, что внешне «смысловые совпадения» являются, ча- стично бессознательными упорядоченными и, частично, бессознательными про- извольными толкованиями. Он не принимает во внимание ни парапсихические феномены, ни «синхронистичность», а в теоретическом смысле он идет не намно- го дальше причинности Шопенгауэра. Если не считать ценной психологической критики Сильберером наших методов оценки случайности, в его работе нет ника- ких упоминаний о существовании «смысловых совпадений», в том смысле, в ка- ком они здесь рассматриваются.

Точное доказательство (с адекватным научным обоснованием) существо- вания непричинных комбинаций событий было обнаружено только очень недав- но, в основном благодаря экспериментам Дж. Б. Рейна и его сотрудников, кото- рые, однако, не поняли, какие далеко идущие выводы можно сделать из их нахо-

док. Вплоть до сегодняшнего дня не было приведено ни одного убедительного аргумента против результатов этих экспериментов. В принципе, эксперимент со- стоит в том, что экспериментатор переворачивает пронумерованные карты, на каждой из которых нарисован простой геометрический узор. Одновременно с этим «объект», отделенный от эксперимента на переворачиваемой карте. Исполь- зуется колода из двадцати пяти карт. Пять карт обозначены звездой, пять квадра- том, пять кругом, пять волнистой линией и пять крестом. Разумеется, экспери- ментатор не знает, в каком порядке расположены карты, а «объект» не может их видеть. Многие эксперименты дали отрицательный результат, то есть было меньше пяти вероятных попаданий. Однако, некоторые «объекты» давали ре- зультаты значительно лучше вероятных. Первая серия экспериментов: i каждый

«объект» пытается отгадать карты 800 раз. Средний результат: 6.5 попаданий на 25 карт, что на 1.5 попаданий больше вероятных 5-ти. Вероятность случайного отклонения на 1.5 от 5-ти составляет 1:250 000. Эта пропорция показывает, что вероятность случайного отклонения не очень велика, поскольку отклонение мо- жет произойти 1 раз на 250 000 случаев. Результаты экспериментов очень разнят- ся в зависимости от индивидуального дара каждого «объекта». Один молодой че- ловек, который показал в среднем 10 попаданий на 25 карт (в два раза больше ве- роятного числа), один раз угадал все 25 карт. Вероятность такого случая состав- ляет 1:298 023 223 876 953 125. Возможность «подтасовки» колоды исключалась, потому что карты тасовались автоматически - независимой от экспериментатора машиной.

После первой серии экспериментов пространственное расстояние между экспериментатором и «объектом» было увеличено в одном случае до 400 кило- метров. Средний результат этой серии экспериментов - 10.1 попадание на 25 карт. В другой серии экспериментов, когда экспериментатор и «объект» находились в одной комнате, было 11.4 попаданий на 25 карт. Когда «объект» находился в со- седней комнате, результат был 9.7 на 25 карт; когда он находился через две ком- наты от экспериментатора - 12 попаданий на 25 карт. Рейн упоминает об экспе- риментах Ф. Л. Ашера и Е. Л. Берта, которые дали положительные результаты при расстоянии между экспериментатором и «объектом» в 1 500 км. Положи- тельные результаты дал и эксперимент, проведенный одновременно в Дэрнхаме, штат Северная Каролина, и Загребе, Югославия. Расстояние составляло 7 000 км.

Тот факт, что расстояние в принципе не имеет никакого значения, указы- вает, что исследуемое явление не может быть феноменом силы или энергии, в противном случае расстояние привело бы к ослаблению эффекта и, более чем ве- роятно, результаты ухудшались бы пропорционально увеличению расстояния. Поскольку это было совершенно не так, то у нас нет никакой альтернативы пред- положению, что в психическом смысле расстояние - переменно и в определенных условиях посредством соответствующего психического состояния может быть сведено до практически незаметной точки.

Еще более примечательным является то, что и время, в принципе, также не является помехой; то есть предсказание, как именно колода будет перетасова- на в будущем, дает результат выше вероятного. Результаты временных экспери- ментов Рейна показали вероятность 1:400 000, а это указывает на большую веро- ятность наличия, не зависящего от времени фактора. Иными словами, эти резуль-

таты указывают на психическую относительность времени, поскольку экспери- мент был посвящен восприятию событий, которые еще не произошли. В этих условиях фактор времени, похоже, был устранен той же психической функцией или тем же психическим состоянием, которое способно отменить действие фак- тора расстояния. Если при проведении пространственных экспериментов мы вы- нуждены признать, что энергия не ослабевает с увеличением расстояния, то вре- менные эксперименты делают невозможной даже саму мысль о том, что между восприятием и будущим событием может существовать какая-то энергетическая связь. Мы должны сразу же отказаться от всех объяснений, связанных с катего- рией энергии, то есть заявить, что события такого рода не могут рассматриваться с точки зрения причинности, ибо причинность предполагает существование про- странства и времени до тех пор, пока все наблюдения строятся, в конечном счете, на движущихся телах.

Среди экспериментов Рейна мы должны упомянуть эксперименты с иг- ральными костями. Кости бросала машина, а перед «объектом» стояла задача од- новременно с этим интенсивно желать, чтобы какое-то число (скажем 3) выпада- ло, как можно чаще. Этот так называемый психокинетический эксперимент дал положительные результаты, которые улучшались по мере увеличения количества единовременно бросаемых костей. Если пространство и время психически отно- сительны, то и движущееся тело должно обладать или подвергаться действию со- ответствующей относительности.

Общим для всех этих экспериментов является тот факт, что число точных попаданий имеет тенденцию к уменьшению после первой серии экспериментов, а потом результаты становятся отрицательными. Но если по какой-то внешней или внутренней причине, заинтересованность «объекта» вновь увеличивается, то ре- зультаты улучшаются. Отсутствие интереса и скука являются отрицательными факторами; энтузиазм, надежда на успех и вера в возможность экстрасенсорного восприятия дают хорошие результаты и, похоже, являются теми факторами, от которых зависит, будет ли какой-либо результат вообще иметь место. В этой свя- зи можно привести интересный случай: хорошо известный английский медиум, Эйлин Дж. Гаррет, показала плохие результаты в экспериментах Рейна, потому что, по ее собственному признанию, она не могла вызвать у себя какие-либо чув- ства по отношению к «бездушным» тестовым картам.

Этого краткого описания достаточно для того, чтобы читатель получил, по крайней мере, самое общее представление об этих экспериментах. В вышеупомя- нутой книге Дж. Н. М. Тайрелла, ныне покойного президента Общества Психиче- ских Исследований, прекрасно подытоживаются все эксперименты в этой обла- сти. Автор сам внес большой вклад в исследования по экстрасенсорному воспри- ятию. С точки зрения физика, положительную оценку опытам по ЭСВ дал Роберт А. Маккон-нелл в статье «ЭСВ - Факт или Фантазия?»

Как и следовало ожидать, были предприняты всевозможные попытки ра- ционального объяснения этих результатов, которые граничат с чудом и полной невозможностью. Но все эти попытки разбивались о факты, а факты упрямо не хотят поверить в то, что они на самом деле не существуют. Эксперименты Рейна ставят нас перед фактом существования событий, связанных друг с другом «экс- периментально» и, в данном случае, смысловым образом, при полной невозмож-

ности доказать причинность этой связи, поскольку при «передаче» не наблюдает- ся никаких известных свойств энергии. Следовательно, имеются достаточные ос- нования для сомнений в том, что мы вообще имеем дело с «передачей». Времен- ной эксперимент в принципе исключает что-либо подобное, потому что абсурд- ным было бы предположение, что ситуация, которая еще не существует и про- изойдет только в будущем, может «передавать» себя, как феномен энергии, «объ- екту», находящемуся в настоящем времени. Скорее всего, научное объяснение должно начаться с критики наших концепций времени и пространства, с одной стороны, и бессознательного, с другой. Как я уже говорил, сейчас мы не обладаем возможностями для объяснения ЭСВ или факта «смыслового совпадения», как феномена энергии. Тем самым исключается и возможность причинного объясне- ния, поскольку «следствие» не может пониматься ничем иным, кроме как фено- меном энергии. Стало быть, о причине и следствии не может быть и речи. Это вопрос совместного вхождения во время, вопрос некоего вида одновременности. Поэтому этому качеству одновременности я подобрал в качестве принципа объ- яснения термин «синхронистичность» как обозначение гипотетического фактора, того же ранга, что и причинность. В своем эссе «О природе психе» я рассматри- ваю «синхронистичность», как психически обусловленную относительность про- странства и времени. Эксперименты Рейна показывают, что относительно психе, пространство и время являются, так сказать, «эластичными» и явно могут быть сведены до почти незаметной точки, как если бы они зависели от психического состояния и существовали не сами по себе, а только как «постулаты» осознающе- го разума. В первоначальном взгляде человека на мир, который мы наблюдаем у примитивных народов, пространство и время являются очень условными величи- нами. Они стали «жесткими» концепциями только в ходе ментального развития человека, в основном благодаря введению единиц измерения. Сами по себе, про- странство и время «ни из чего не состоят». Это условные концепции, порожден- ные деятельностью осознающего разума по проведению четких границ, и они представляют собой незаменимые критерии описания поведения движущихся тел. Стало быть, их происхождение по сути психическое, что, вероятно, и явилось причиной, по которой Кант стал рассматривать их как категории a priori. Но если пространство и время - это всего лишь свойства движущихся тел и созданы ин- теллектуальными потребностями наблюдателя, тогда их релявитизация посред- ством содержимого психики больше не представляет собой ничего из ряда вон выходящего, а оказывается в пределах возможного. Такая возможность возника- ет, когда психе наблюдает не внешние тела, а саму себя. Именно это и происхо- дит в экспериментах Рейна: ответ «объекта» не является результатом его наблю- дения физических карт, он является продуктом чистого воображения, «случай- ных» мыслей, которые открывают структуру того, что их порождает, а именно бессознательного. Здесь я только замечу, что структуру коллективного бессозна- тельного составляют решающие факторы в бессознательной психе, архетипы. Коллективное бессознательное представляет психе, тождественную во всех ин- дивидах. В отличие от открытых для восприятия психических феноменов, ее нельзя воспринять непосредственно или «представить», и по причине «непред- ставимости» ее природы, я назвал ее «психоидной».

Архетипы являются формальными факторами, ответственными за органи- зацию психических процессов в бессознательном: это «модели поведения». В то же самое время они обладают «особым зарядом» и оказывают сверхъестествен- ное воздействие, выражающееся «эмоциями». Эмоция создает частичное abaissement du niveau mental (понижение плато интеллекта - фр.), ибо хотя она и поднимает конкретное содержимое до сверхнормального уровня яркости, она де- лает это посредством изъятия такого большого количества энергии из других возможных содержимых сознания, что они затемняются и, в конце концов, ста- новятся бессознательными. Из-за ограничений, которые эмоция налагает на со- знание в течение своего действия, происходит соответствующее ослабление ори- ентации, которое, в свою очередь, создает бессознательному благоприятные условия для проникновения в опустевшее пространство. Так мы регулярно обна- руживаем, что содержимое бессознательного совершает неожиданный и, в прин- ципе, нежелательный прорыв, выражая себя в эмоции. Такое содержимое зача- стую обладает низшей или примитивной природой, которая выдает его архетипи- ческое происхождение. Как я покажу ниже, определенные феномены одновре- менности или синхронистичности связаны с архетипами. По этой причине я и упоминаю здесь архетипы.

Экстраординарная способность животных ориентироваться в простран- стве также может указывать на психическую относительность пространства и времени. В этой связи можно привести потрясающую ориентацию во времени червя палоло, сегменты хвоста которого, загруженные половыми продуктами, всегда появляются на поверхности моря в октябре и ноябре, за день до последней четверти луны. Одной из причин этого явления считается ускорение вращения земли, вызываемое в это время притяжением луны. Но, по астрономическим при- чинам, это объяснение вряд ли можно считать верным. Связь, которая, несомнен- но, существует между женским менструальным циклом и циклом луны, имеет чисто числовой характер, и циклы эти на самом деле не совпадают друг с другом. Нет доказательств и того, что они когда-либо совпадали.

Проблема синхронистичности занимала меня уже давно, пожалуй, начи- ная с середины двадцатых годов, когда я изучал феномены коллективного бессо- знательного и все время наталкивался на связи, которые просто не мог объяснить случайностными группами или «сериями». Я обнаруживал «совпадения», настолько многозначительно связанные, а вероятность их «случайности» выра- жалась такой астрономической цифрой, что они явно были «смысловыми». В ка- честве примера я приведу случай из своей практики. Я лечил одну молодую женщину, и в критический момент ее посетило сновидение, в котором ей вручили золотого скарабея. Когда она мне рассказывала это свое сновидение, я сидел спи- ной к закрытому окну. Неожиданно я услышал за собой какой-то звук, напоми- навший тихий стук. Я обернулся и увидел какое-то летучее насекомое, которое билось о наружную сторону оконного стекла. Я открыл окно и поймал создание на лету, как только оно залетело в комнату. Оно представляло собой самый близ- кий аналог скарабея, который только можно найти в наших широтах. То был ска- рабеидный жук, хрущ обыкновенный (Cetonia aurata), который, вопреки своим привычкам, явно именно в этот момент хотел проникнуть в темную комнату.

Должен признаться, что ничего подобного не случалось со мной ни до того, ни потом, и что сновидение пациентки осталось уникальным в моей практике.

Я бы хотел упомянуть о другом случае, который является типичным для определенной категории событий. Жена одного из моих пациентов, которому бы- ло за пятьдесят, однажды рассказала мне, что в моменты смерти ее матери и ба- бушки за окном комнаты собиралось множество птиц. Мне приходилось слышать подобные истории от других людей. Когда лечение ее супруга близилось к концу, и его невроз был почти устранен, у него появились довольно безобидные симп- томы, как мне показалось, сердечной болезни. Я послал его к специалисту, кото- рый, осмотрев его, написал мне, что не нашел никакого повода для беспокойства. Возвращаясь с этой консультации (с запиской врача в кармане), мой пациент по- терял сознание прямо на улице. Когда умирающего принесли домой, его жена уже находилась в большой тревоге, потому что вскоре после того, как муж отпра- вился к врачу, целая стая птиц села на крышу их дома. Она, естественно, вспом- нила такие же случаи, которыми сопровождалась смерть ее родственников, и ожидала самого худшего.

Хотя я был лично знаком с этими людьми и хорошо знаю, что описанные события были чистой правдой, я ни на секунду не поверю в то, что этот рассказ заставит кого-нибудь, кто склонен считать такие вещи чистой «случайностью», изменить свое мнение. Я рассказал эти две истории с единственной целью: пока- зать, каким образом «смысловые совпадения» обычно проявляются в повседнев- ной жизни. В первом случае, «смысловое совпадение» имеет ярко выраженный характер в силу приблизительной тождественности его главных объектов (скара- бея и хруща); но во втором случае, на первый взгляд, кажется, что между смер- тью и стаей птиц не может быть никакой связи. Однако если вспомнить, что в аду вавилонян души были облачены в «одеяние из перьев», и что в Древнем Египте ба, или душа, считалась птицей, то предположение, что в данном случае действо- вал какой-то архетипический символизм, не представляется уж слишком смелым. Если бы это событие произошло в сновидении, то его толкование было бы обос- новано с помощью сравнительного психологического материала. Похоже, что ар- хетипическая основа присутствует и в первом случае. С пациенткой было чрез- вычайно трудно иметь дело, и ко времени этого сновидения я не достиг практи- чески никакого прогресса. Я должен объяснить, что основной причиной тому был характер пациентки, которая была ярым сторонником картезианской философии и настолько упрямо цеплялась за свои представления о реальности, что усилия трех врачей, я был третьим, разбились об эту стену. Явно требовалось какое-то иррациональное событие, создать которое, я был не в силах. Уже самого снови- дения было достаточно, чтобы, пускай незначительно, поколебать рационалисти- ческую установку моей пациентки. Но когда «скарабей» на самом деле влетел в окно, ее естество смогло проломить броню характера и процесс трансформации, по крайней мере, сдвинулся с мертвой точки. Любое существенное изменение установки означает психическое обновление, которое, как правило, сопровожда- ется символами нового рождения, возникающими в сновидениях и фантазиях па- циента. Скарабей является классическим примером символа нового рождения. В древнеегипетской «Книге о том, что происходит в потустороннем мире» описы- вается, как мертвый солнечный бог на десятом привале превращается в Кхепри,

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒