Кабан Джим 10 страница

— Сударыня, вам что-нибудь известно о пропаже кныша?

— Что? — Бабушка ужасно разволновалась. — Кнышик наш пропал? Как? Когда? Этого не было в новостях! Я смотрю телевизор сутками, боюсь пропустить — вдруг покажут моего Ангелочка. Но про кныша ничего не было. А что случилось, сударь? Я должна знать! Вдруг я могу как-то помочь моему кумиру! Ой, может, мне нести вахту у его парадной? Давайте

я прямо сейчас сбегу из больницы и встану на дежурство возле его дома! А, как вам такая мысль? — Матрёна очень вдохновилась своей идеей, даже щеки приобрели некоторый робкий румянец. — Сердечный приступ — это ерунда, у меня же теперь новый правый желудочек, распечатанный на трехмерном принтере, — похвасталась она. — Так что я помолодела на двадцать лет! Мне теперь хоть на Луну, хоть на Марс, хоть на круглосуточное дежурство у парадной. Глядишь, и похитителя вычислю. Преступник всегда возвращается на место преступления, так ведь говорят?

— Благодарю за ваше желание помочь, сударыня, но вынужден отказаться от ваших услуг, — отозвался граф. — Всё же это двадцать первый век и это Россия, у нас существуют более прогрессивные способы слежки. Кстати, вы очень нам поможете, если расскажете о своих отношениях с техникой.

— С техникой? — Бабулька явно разочаровалась. — Да какие там отношения, сынок! Я хоть и помолодела, но мне же все-таки не тридцать лет. Я и пылесос-то центральный включать толком не научилась! Подметаю избу по старинке. Смешно: Изба-то Разумная, напичкана всякими устройствами, а я соломенным веником в ней размахиваю.

Лиза немедленно дала себе зарок сегодня же, когда всё закончится, научиться включать центральный пылесос у себя в квартире, чтобы хоть в чем-то отличаться от семидесятитрехлетней бабульки.

— Вы узнайте у нее, граф, может, она детей своих надоумила, и они «Аиста» сюда послали — решили организовать матери подарочек для скорейшего выздоровления, — сказал Макс, без особой, впрочем, надежды

в голосе.

— Матрёна Ивановна, а ваш сын умеет управлять квадрокоптером? — поинтересовался граф. Данные о семье бабуленции также хранились на сервере Центрального статистического комитета.

— Сын? Мой сын Андрюша? — Матрёна снова как-то обмякла, потухла и опустилась на подушки. — Ах, я не знаю. В африканских племенах не принято пользоваться гаджетами.

— Причем здесь Африка, сударыня? По данным Статистического комитета, ваш сын родился в Рамешках.

— Родился… А потом сбежал от цивилизации в Африку. Сказал, давят на него громадные экраны, душит его Интерсетка… Он одного возраста с моим кумиром Ангелочком, они даже родились в один день одного года… Слышали когда-нибудь про такое племя — химба? Андрюша писал, что это самое красивое племя во всей Африке, — с печальной гордостью сказала Матрёна. — Он живет среди них. Спит в хижине. Обмазывается какой-то красно-оранжевой грязью, чтобы не пахнуть — мыться им там нечем, воды нет… Да… Так что нет, сынок, не думаю, что он умеет управлять квадрокоптером. Он давно уехал к этим химбам, когда дронов еще не было.

— Светлой ночи, Матрёна Ивановна! — раздался новый голос рядом с бабулькой. Приятный такой мужской голос, хотя и немного искусственный. — Вас приветствует ваш верный помощник, медробот Сеня. Десять секунд назад я получил данные о резком скачке артериального давления. В соответствии с рекомендациями Вашего лечащего врача я приехал, чтобы сделать вам укол. Информация о лекарстве выведена на монитор, установленный на кровати. Ознакомьтесь, пожалуйста, и протяните мне руку.

Картинка дернулась, изображение поплыло и в кадре возник тот самый медробот Сеня. Лиза ожидала увидеть кого-то вроде андроида Си-Три-Пи-О, персонажа из любимых Игорем «Звездных войн». Однако это была всего лишь очередная самоходная тележка, только белая, глянцевая, стильной обтекаемой формы, как стерильный гоночный автомобиль. Плавно, как дверь Ламборгини, отодвинулась в сторону боковая панель. Внутри оказалось небольшое отделение с подсвеченной подставкой, на которую Матрёна положила свою морщинистую руку. Запястье автоматически пристегнулось к подставке ремнем безопасности. Сбоку показалась блестящая игла — короткий укол — и вот уже ремень отстегивается, а

дверца задвигается обратно. Медробот Сеня, выполнив программу, выкатился из палаты.

— Последний вопрос, Матрёна Ивановна, — заторопился граф. — Почему вы перестали посылать цвету господину Головастикову?

— Ох, да, я виновата, очень виновата, оставила бедного Ангелочка без ежедневного вдохновения, — покаялась Матрёна, приложив к месту укола правую руку. — Он нуждается в моих тюльпанах, я знаю, я чувствую, что нуждается. Но у меня недавно что-то случилось с моим виртуальным личным кабинетом на сайте банка, у них там всё как-то по-новому, не могу пока разобраться… Вот выйду из госпиталя, и сразу же — к банковскому консультанту, налажу платежи, обязательно налажу. Ангелу нужны мои тюльпаны! Чтобы и дальше продолжать нас радовать своим хорошим настроением!

— А знаете, сударыня, у меня для вас превосходная новость, — вдруг сказал граф. — И даже, пожалуй, две превосходных новости.

— Да? — безучастно спросила бабулька. — Вы разбираетесь в виртуальных банковских личных кабинетах, сынок?

— Этот вопрос мы безусловно решим, я сегодня же пришлю к вам в больницу моего личного банковского консультанта, разумеется, бесплатно. Но! И платить за цветы вам больше не нужно. Только что ваш кумир сообщил мне, что теперь он сам будет отправлять каждое утро букет цветов вам, сударыня!

— Что? — растерялась Матрёна. — Как это?

— Отныне и на протяжении пятнадцати лет как минимум, — строго сказал граф, поглядывая на Ангела. — В знак признательности за вашу неизменную поддержку. Он будет посылать вам ваши любимые цветы. Какие цветы вы любите, Матрёна Ивановна? Тюльпаны?

— Я? Ох… Какие я люблю цветы? Ромашки, наверное… Андрюша в детстве мне собирал из них букетики.

— Значит, каждое утро квадрокоптер из «Разнотравья» будет приносить вам букет отборных ромашек от господина Головастикова.

— Что? — капризно скривил губки Ангел, чьи эмоции живо менялись на протяжении разговора графа с Матрёной. — Как это?

— А вот так, — тихо сказал ему Макс из-за плеча. — Если жалко денег

— мы с Ищейками скинемся и сами счёт оплатим. Но она должна знать, что это от вас.

— И вторая превосходная новость, — продолжил граф, не давая опомниться ошеломленной Матрёне, — господин Головастиков лично пожелает вам здоровья прямо сейчас. Прошу, сударь! — И он перевел свой

Перстень на Ангела.

У ведущего мгновенно сработал телевизионный рефлекс. Он улыбнулся в камеру Перстня и затарахтел своим «профессиональным» голосом:

— Добрый день-добрый день-добрый день, милочка моя! Ну как вы себя чувствуете, дорогая моя Матрёшечка? Уже лучше? Ну я так и знал. Ангел Головастиков — ваш лучший друг и лучшее лекарство, верно? Нет-нет, и не благодарите. Ну что же, разве мне сложно послать букет ромашек моей любимой поклоннице! Конечно, конечно же, это была моя личная идея и ничья больше! Разве вы знаете кого-нибудь с такой же светлой — и идеально уложенной головой, как у меня? Ну конечно же не знаете, милочка! Таких уникумов, как я, больше нет. Поправляйтесь поскорее и оставайтесь со «Всемогущим»!

* * *

Граф отключил связь, и Ангел вновь накуксился:

— А вы, мой милый, много на себя берете! Вместо того, чтобы искать кныша, вписываете меня в неподъемные расходы! У меня жалованье знаете какое маленькое? Повара вот с трудом могу себе позволить. А мебель! Вы только взгляните, как она обтрепалась! А новую не могу купить. Денежков, денежков нету! Теперь еще и за ромашкие глупые платить. Ну спасибо!

— Сударь, я готов взять на себя все расходы, — успокоил его граф.

— Ну вот теперь нетушки-конфетушки, — надменно отказался Ангел. — А если журналисты из «Желтенькой утки» прознают, что не я сам плачу за эти цветы? Это не та популярность, которая мне нужна. Уж лучше пошлю ей жалкие ромашки, зато обо мне напишут в «Имперских амбициях», какой я добрый и щедрый. — Он вдруг загорелся этой идеей. — Фото на разворот: ваш лучший друг Ангел Головастиков стоит на груде золота и рассыпает повсюду купюры… Правда, купюрами сейчас уже почти не пользуются… Что может символизировать электронные деньги? Ну, друзьяшки, накидывайте! Мозговой штурм! Ох, проку от вас… Потом сам придумаю. Ладно, на первый раз прощаю вас, граф, за самоуправство, но в следующий раз — ни-ни!

Граф усмехнулся:

— Благодарю вас, сударь, за гибкость и понимание.

— Да, я такой — гибкий и понимающий, — с готовностью согласился Ангел. — Да я такой гибкий и понимающий, что еще и картину ей свою

пришлю вместе с первым букетом ромашек! Боженьки, это гениально. Какая реклама! Какое фото! Какая потрясающая статья для «Имперских амбиций»! Бо-жень-ки!

Ангел побежал в кладовку при коридоре — рыться в своих неудавшихся картинах, которые ему не жалко было бы отдать Матрёне, а граф с Максом уселись на потёртый марокканский диван среди подушечек

и принялись вполголоса обсуждать дальнейшие перспективы расследования. Аврора так и залипла в спальне с лэптопом.

Лизе стало скучно, поэтому она организовала себе два дела. Во-первых, она написала (с превеликим трудом) сообщение

начальнице Таможенной службы Ирине, чтобы та взяла под своё мощное крыло ещё одну ярую поклонницу таланта Ангела Головастикова. Матрёне Ивановне не помешает подруга-единомышленница.

Во-вторых, Лиза решила испытать Скатерть на предмет изготовления достойного кофе! Время приближалось к семи утра.

У Лизы была робкая надежда на то, что этот хвалёный шеф-повар, весь увешанный европейскими наградами, сумел-таки научить ВАЗЗовское изделие готовить приличный эспрессо. За границей империи, судя по всему, кофе всё еще уважали.

Она принялась перелистывать сенсорное меню. «Моноовощной ужин «Vive le céleri!»:

— салат с киноа, сельдереем, бататом и листьями молодого редиса;

— крем-суп из сельдерея с трюфельным маслом и миндалем;

— паста с сельдереем, шампиньонами и чесноком;

— клубничное парфе с замороженной крошкой из шампанского и сельдерея;

— кукурузный хлеб с сельдереем и сыром Ланкашир».

Лиза потыкала пальцем в строчку «кукурузный хлеб», но в этой части блюда шли исключительно блоками: «Поздний ужин после удачного эфира», «Ранний ужин после неудачного эфира», «Обед для хорошего цвета лица», «Обед на 540 персон на случай возможной повторной коронации», «Завтрак в день награждения значительной премией», «Завтрак в день награждения незначительной премией», «Фуршет в честь возможного присвоения звания Личный Художник Её Величества», «Энергетический полдник в день написания очередного луннопыльного шедевра». Разбить блоки на отдельные составляющие было невозможно — симфония вкуса в каждом случае была тщательно продумана, и расхватать ее на десяток разрозненных песенок не позволялось.

Лиза догадалась перейти в раздел «Свободный выбор»:

«Лепестки тюльпана во фритюре… Террин из беломорского окуня с черной икрой… Ризотто с хамоном по-псковски… Мороженое из новгородских сливок с сибирским кленовым сиропом…»

Она соблазнилась лепестками тюльпана, хотела заказать деликатес, но система грустно сообщила, что ключевого ингредиента (а именно, лепестков тюльпана) нет в наличии. Лиза надулась и возобновила поиски кофе. Однако и в этом разделе напитков не было. Лиза стала стала листать дальше.

«Индивидуальное меню Принца Чарльза:

— Мусака «Кусака» с оливковым маслом, отрубями и рубленой говядиной;

— Кныши по-украински «Прожорливый кныш» с фаршем из псковской свинины;

— Кнедлики «Вредлики» с куриной печенью и морской капустой;

— Круассаны «Ле тявк манефик» с говяжьим рубцом и овсяными хлопьями;

— Рулетный омлет «Завтрак босса» с сухим овечьим сыром и брюссельской капустой».

— Вы гляньте, сколько тут всего для собаки! — с завистью сказала Лиза коллегам. — И главное, зачем? Ерунда какая-то. У собаки намного меньше вкусовых рецепторов, чем у человека.

— Это у простой собаки, милочка, рецепторов меньше! — высунулся из коридора Ангел, держа в руках холсты разного размера и разной степени испачканности. — А мой кнышик достоин самого лучшего! Так я и сказал Юхе, когда тот начал нудить, что не видит смысла в высокой кухне для щенка. Принц Чарльз вам не какой-нибудь плебейский пёс с молочной фермы, заявил я Юшке. Будь любезен выложиться для него по полной! Ну Юхе пришлось подчиниться, конечно. А не то остался бы без работы! Пусть бы попробовал найти новое место — повара нынче не в цене, я его только для экзотики держу! Ну и для Чарлика, конечно.

Он спрятался обратно в свою кладовку-мастерскую, а Лиза вернулась

к изучению меню:

— Постарался повар на славу… Один рулетный омлет чего стоит!.. Знаете, раньше я думала, что самое счастливое существо во всех мирах — это районный инспектор пожарной охраны, который порхает по школам и собирает сладкую дань с директоров: конфеты там, конвертики интересные. Ответственности никакой, и повсюду встречают, как дорогого гостя. Но теперь я вижу, что нет! Тот, кто хорошо себя вел в предыдущей жизни, в следующий раз родится домашним питомцем телеведущего

«Всемогущего»! Сколько изысков, какое баловство! Уж на что я люблю своего Пуську, но он и то у меня ограничен охотничьими колбасками да сухим кормом. А здесь — меню для наследного принца нефтяной державы!

Граф поднял брови:

— Сударыня, вы, кажется, до сих пор не осознали, что нефтяные державы в нашем мире плетутся в хвосте мирового обоза — подземное топливо у нас давно уже не в чести.

— Лично я не стал бы так уж завидовать кнышу Чарлику, — отметил Макс. — Он сейчас неизвестно где и неизвестно в каком состоянии. Разве твой порхающий пожарный инспектор может стать жертвой высокотехнологичного похищения с использованием квадрокоптера?

— Навряд ли, — задумалась Лиза. — Во-первых, у нас с квадриками туго. Во-вторых, пожарные инспектора — ребята тяжеленькие, конфеты сразу откладываются на боках. Ну и в-третьих, зачем их похищать? На место одного сразу придет другой такой же, только худой, и опять его надо будет прикармливать… Нет, никто их похищать не станет.

— Получается, тот, кто хорошо вел себя в предыдущей жизни, в следующей родится районным пожарным инспектором в твоем мире. Так?

— Выходит, так, — согласилась Лиза.

— Ну, значит, нам всем есть к чему стремиться, прямо сейчас и начнём, — заключил Макс и они с графом вернулись к своей дискуссии о различных методах поиска пропавшего кныша.

Макс, ковыряя пальцем поролон в лопнувшей обшивке дивана, предлагал воспользоваться старым проверенным способом. Нам понадобится, говорил он, еще одна собака и еще один квадрокоптер. Берем собаку, сажаем ее в корзину грузового полицейского дрона и пускаем по воздушному следу. Пусть разнюхает, куда «Аист» утащил Принца Чарльза.

А что? У нас есть одна знакомая собака, которая беспрекословно слушается Лизавету. Помните Дружка, пса Мяурисио? Или можно взять сэра Джима, но он тяжеловат для полета на квадрике, это не его масштаб. Этому кабану трансатлантические лайнеры подавай.

А кстати, что с Дружком-то, спросила Лиза, рассеянно листая бесконечный список напитков. Как что, удивился Макс. Он в тюрьме, вместе с Мяурисио. Как в тюрьме, ужаснулась Лиза. Очень просто, объяснил Макс. У нас есть специальные тюрьмы для владельцев животных. В камерах можно жить со своими питомцами. Там особый режим охраны. Есть зеленый двор для выгула собак и морских свинок. Штатные ветеринары и прочее. Понимаешь, Лизавета, государство не имеет право разлучать животное с владельцем. Собаке же не объяснишь, почему

сегодня вечером ее любимый хозяин не вернется домой. Так что приняли такой закон о совместном заключении преступников и их питомцев. Уже давно приняли, еще при императоре Николае Прогрессивном. О да, сударыня, добавил граф, подобный подход к содержанию заключенных невероятно эффективен с психотерапевтической точки зрения. Животные помогают хозяевам-преступникам снимать отрицательные эмоции, не дают им потерять человеческий облик за решеткой. Класс, сказала Лиза, мне теперь ваша тюрьма вообще не страшна, если Пуську ко мне в камеру пустят.

Граф заявил Максу, что его способ никуда не годится. Сперва нужно будет оформить кучу разрешений на эту операцию: от судьи, от адвоката Мяурисио, от самого Мяурисио как представителя своего пса. Да и вообще, кныш был украден четыре часа назад, и за это время его воздушный след безвозвратно развеяло ветром с Финского залива.

Как бы поступил на нашем месте Аркадий Францевич Кошко, родоначальник дактилоскопии и легендарный русский сыщик-инноватор начала двадцатого века? — спросил присутствующих граф. Присутствующие в лице Лизы и Макса пожали плечами. Аркадий Францевич придумал бы что-нибудь простое и гениальное, ответил за них граф. Например, он обратился бы к похитителям со всех экранов страны. Воззвал бы к их лучшим чувствам, попросил вернуть кныша домой. Технически это сделать нетрудно, тот же Левинсон мог бы это организовать за пару секунд.

Макс невежливо расхохотался. Лучшие чувства? У похитителей? Ваш Кошко в жизни на это бы не пошел. Уж скорее он устроил бы провокацию: сообщил бы с экрана, что попытка похищения кныша не удалась, Принц Чарльз прекрасно себя чувствует в теплой домашней обстановке, лопает деликатесы и нарушениями сна не страдает. Похитители тогда сильно озадачатся, а того ли пёсика они стащили, начнут нервничать, суетиться, выяснять подробности и попадутся в лапки современных Кошек, то есть Ищеек.

Графу эта идея не сильно приглянулась. Арестованные похитители, сказал он, подадут на нас в суд за намеренное введение в заблуждение, совершенное при помощи технических средств. Есть такая статья в Уголовном уложении и вы, Максим, как представитель жандармерии, должны цитировать ее с любого места. Также вы не можете не знать, что в новейшей истории российского судопроизводства были похожие прецеденты.

Спорщики сошлись на том, что доступ к городским камерам

видеонаблюдения сильно облегчил бы им процесс расследования. Стали в два голоса звать Аврору и спрашивать, как продвигается написание запроса

в Девять-Ноль-Девять. Аврора недовольно ответила, что написание продвигалось бы гораздо быстрее, если бы всякие лузеры ей не мешали, а дали вместо этого чашку горячего клюквенного морса.

Поскольку Лиза как раз каким-то чудом набрела на подраздел «Горячие безалкогольные напитки», заказ Авроры удалось выполнить на удивление быстро. Макс попросил березового сока, граф решил освежиться зеленым чаем с мятой, Ангел крикнул из коридора, что он будет горячий шоколад «а-ля Клод Моне», а для себя Лиза наконец-то отыскала «Эспрессо по-милански». Через пять минут на поверхность Самобранки выдвинулся поднос с дымящимися чашками — претенциозной треугольной формы.

Графу пришлось проявить недюжинное мужество и самостоятельно отнести Авроре её морс — остальные побоялись заходить в клетку к пухлому сердитому львенку с кудлатой фиолетово-розовой гривой.

В ожидании ответа из Девятьсот Девятого отделения уселись за стол. Ангел тоже подтянулся из коридора, приманился роскошным тяжелым запахом горячего какао. Заодно принес показать картину, предназначенную им в подарок Матрёне Ивановне.

— Ну что, друзьяшки, как вы думаете, что изображено на этом чудном холстике?

На холстике творилось дроперидол знает что. Пылающее в прямом смысле слова сердце — то есть планета в форме сердца, сверху донизу покрытая извергающимися вулканами. Более того, несчастную планету также насквозь пронзала исполинская молния.

Лиза предположила, что перед ними картошка, которую насадили на шампур и жарят на костре.

Ангел ужасно разобиделся. Оказалось, что на картине никакая не картошка, а планета Венера, сама же картина в целом посвящена тому, что он, Ангел, думает о любви.

После того, как граф похвалил мощный символизм, заложенный в данном произведении искусства, Ангел заметно приободрился, присоединился к гостям за столом, выпил свой горячий шоколад, после чего начал громко жаловаться на голод.

— Так у вас же есть превосходно обученная Скатерть, — с недоумением сказала Лиза. — Закажите у нее что-нибудь. Чашки, конечно, жутко неудобные, но такого классного эспрессо я, кажется, никогда в жизни не пробовала. Будь у меня побогаче словарный запас, написала бы поэму

про ваш кофе. Граф, а вы стихи не пишете, часом? Может, вы сочините оду

в честь «Эспрессо по-милански» из Самобранки товарища Головастикова? Такие стишата я бы послушала.

— «Жар, восторг и вдохновенье грудь исполнили мою — кофе, я тебя пою», — певучим речитативом продекламировал граф, глядя в подсвеченную темноту за окном. — «Вдаль мое промчится пенье, и узнает целый свет, как любил тебя поэт… О напиток несравненный, ты живешь, ты греешь кровь, ты отрада для певцов! Часто, рифмой утомленный, сам я

в руку чашку брал и восторг в себя впивал²²».

— Неплохо, — одобрила Лиза. — Бодренько. Жидкий восторг — это сильно.

— Но это не мое творчество, сударыня. Автор — небезызвестный Кюхля, один из лучших друзей Пушкина… Мои стихи не предназначены для чтения на публике.

— Почему? — заинтересовался Макс. — Они неприличные?

— Отнюдь, — пожал плечами граф. — Не неприличные. Слишком личные.

Ангел тем временем с недовольным видом копошился в меню Самобранки, приговаривая: «Ну интересно — я плачу последние деньги личному повару, и еще должен сам батрачить на кухне? Пальчиком своим тыкать в экран, напрягаться? Нет, милые мои, так у нас дело не пойдет». Так ничего и не заказав, он откинулся на спинку скрипнувшего стула и страдальчески заявил:

— Всё, друзьяшки. Буду ждать Юшку. Кстати — а что это он себе позволяет? Уже начало восьмого, а он до сих пор так и не явился! Придется его оштрафовать за опоздание — заодно и денежки сэкономлю, на массаж схожу. Всё тельце у меня болит из-за бессонной ночи! Это вы во всём виноваты, милые мои. Прошло уже четыре часа, а вы до сих пор не можете найти гадкого похитителя.

Лиза и сама ужасно устала, только эспрессо и давал ей силы держать глаза открытыми. Она с сожалением сделала последний глоток, думая о том, что бедному кнышу, избалованному сладкой жизнью, наверняка сейчас еще хуже, чем ей. Навряд ли похитители кормят его (если вообще кормят) авторскими блюдами высокой кухни, к которым он так привык.

Стоп. Погодите-ка.

— Слушайте, товарищи, — сказала она внезапно севшим голосом. — Слушайте, я знаю, кто это сделал.

Все с интересом посмотрели на нее.

— Это же повар! Я уверена, что Юха решил избавиться от кныша. Папаверин меня разбери, вы можете себе представить, что за жизнь устроил ему тут товарищ Головастиков? Бедняга учился-учился искусству готовки — а поверьте мне, это очень даже муторное занятие, — скитался по Европе, и вот он возвращается на родину и становится прислугой для собаки, которая попросту не способна оценить по достоинству его шедевры. Я как ветеринар за это ручаюсь. И не спорьте, товарищ Головастиков. Ваш Чарлик — как первоклассник, который только-только научился складывать два плюс два, а профессор университета пытается увлечь его красотой формул высшей математики.

— Пфф, что за глупости! — фыркнул Ангел. — Не стал бы Юшка мне мстить. Не за что. Он безмерно счастлив, что ему удалось найти в моем лице такого великолепного хозяина!

— Что-то я на его кислом лице счастья не заметила, — не согласилась Лиза. — Про обед на двенадцать персон, над которым он трудился всю новогоднюю ночь, вы забыли. Штрафуете его при каждом удобном случае. Рабочий график такой же непредсказуемый, как вы сами.

— Это просто смешно, — насупился Ангел. — Это просто смешно, и я

с негодованием отметаю эту версию, потому что не могу себе позволить остаться без повара сразу после того, как меня отчислили из «Глобализации». Вы что же это, милочка, хотите, чтобы я умер голодной смертью? Не верю, что Юшка, который столько раз выгуливал Чарльза, читал кнышику сказки на ночь и вообще сроднился с ним, мог его похитить. Исключено, друзьяшки, исключено! Можете даже не тратить свое время. Вот он сейчас придет и сами его спросите.

— Господин Мякинен часто опаздывает? — уточнил граф.

— Еще чего! Во-первых, он боится меня рассердить — в гневе, друзьяшки мои, я страшен, уж поверьте! Как-то раз вашего лучшего друга даже наградили очень престижной премией «Самая большая истеричка российского телевидения», — похвастался Ангел. — Никто из конкурентов не умеет так визжать, как я. А во-вторых, финская пунктуальность у Юшки в крови! Обычно по нему часы можно сверять.

— Уже семь двадцать, — заметил Макс. — А кстати, ваш повар сам вводил рецепты в Скатерть?

— Кто же еще? — удивился Ангел. — Уж точно не я. Я творческий человек, далек от техники, она мне совершенно неинтересна. (Лиза сочувственно кивнула.) Самобранку настраивать не проще, чем, ну я не знаю, квадриком управлять! Я что, по-вашему, должен всё бросить, забыть о своей карьере на телевидении и с утра до ночи программировать какую-

то глупую Скатерть?

— Эй, пипл! — В гостиную вбежала Аврора с лэптопом под мышкой. — Слышали когда-нибудь про такую ферму — «Имбирь и мята»?

В двадцати километрах от города по Дворянскому шоссе. Похоже, наш кныш там.

Все вскочили со своих мест, словно в полуметре от них внезапно началось извержение венерианского вулкана с картины Ангела.

— Как вы это выяснили, сударыня? — взволнованно спросил граф.

— Камеры, граф, камеры видеонаблюдения! — Аврора ликовала. — Отсмотрела маршрут «Аиста» от начала до конца. Он ушел из зоны видимости, когда подлетел к этой ферме. Поля не освещаются, темно, но судя по сигнальным огням, он где-то там и приземлился.

— Аврора! Сударыня! О, Аврора… — Граф пытался подобрать слова. — Я не могу выразить всей степени своего восхищения… Поверить не могу, что вы сумели договориться с непробиваемыми, как стены крепости Крак-де-Шевалье, коллегами из Девятьсот Девятого отделения…

— А и правильно не верите, — хитро прищурилась Аврора. — Можно сказать, я сделала подкоп под стены их крепости.

— О нет. — Граф тяжело осел обратно на стул.

— А что? — с вызовом сказала Аврора. — Эти лузеры мне нагло отказали в доступе к серверу. Блин еловый, да кем они себя возомнили? Ладно, им плевать на кныша. Но они что, не знают, что я взломала «Владычицу»? Пришлось немного поднапрячься, и вуаля — теперь мы знаем про ферму.

— Да, но какой ценой, — с горечью сказал граф. — Вы же понимаете, сударыня, что я обязан доложить о вашем нарушении Филиппу Петровичу. А он, в свою очередь, обязан донести эту информацию до господина Ренненкампфа. А тот, естественно, отдаст вас под суд.

— Да и плевать, отдохну в тюрьме от вас, лузеров, — весело сказала Аврора. Она была страшно довольна собой. — И вот что — я, пожалуй, сама сообщу Ренненкампфу о взломе Девять-Ноль-Девять. Хочу поглядеть на его вытянутую физиономию. И на глупые лица этих Великих и Могучих ламеров тоже.

Граф с тоской посмотрел на нее.

— Дорогие Ищейки, не пора ли нам выдвигаться на вышеназванную ферму? — вмешался в беседу Макс. — Вы еще успеете поиграться с Фемидой в лице Реннекампфа. Кныш по-прежнему не с нами, дамы и господа. Кстати, никто так и не ответил на вопрос: что за «Имбирь и мята» такая. Не помню, чтобы эта ферма проходила у нас по протоколам. В жизни

про нее не слышал.

— Юха берет там для меня пряные травы, — слабым голосом сказал Ангел, хватаясь за стразы в районе сердца. — Это небольшая семейная ферма, поставки органической продукции избранным клиентам. Я в каких-нибудь второсортных массовых пассажах не закупаюсь.

* * *

Граф прикрыл на мгновение веки, встряхнул головой и вновь поднялся

— собранный, решительный.

⇐ Предыдущая 26 27 28 29 303132 33 34 35 Следующая ⇒