Кабан Джим 7 страница

— Блокировка массовой рассылки, — пояснила она в ответ в на недоуменный взгляд Лизы. — В том числе императорского спама.

— Дом Романовых поздравляет вас с наступлением нового года, — бодро вещала тем временем Екатерина в наушнике. — Вся наша семья — мой папенька Николай Константинович, мой дедушка Константин Алексеевич, моя бабушка Мадлен Густавовна, наконец, мой супруг Генри Маунтбаттен-Виндзор, — шлет наилучшие пожелания вашим семьям. Желаем вам расширить горизонты в наступившем году! И как всегда, мы не ограничимся пустыми словами. Каждый гражданин империи в этом году получит подарок от Дома Романовых. Подарок, стирающий границы между небом и землей, между привычным и незнакомым, между родным и новым…

— Ну? — нетерпеливо спросила Аврора у графа. — Она уже сказала про подарок? Что в этом году? Какой подарок? Надеюсь, не хуже прошлогоднего!

— Минутку, сударыня, сейчас как раз об этом речь.

— О, хоть бы всем начинающим художникам выставку в Зимнем в этом году подарили, умоляю, Боже! — бормотал Ангел, закрыв глаза. — Какой пиар моим картинам, какой пиар, мне нужно это, Господи! Обещаю, что буду весь год хорошо себя вести, если исполнится моя просьба. Очень, очень хорошо. Обещаю, обещаю. Да помогут мне небеса и Её Величество!

— Итак, сограждане — я дарю каждому из вас бесплатный билет на Луну! — радостно сообщила императрица. — Не все еще побывали на самой близкой к Земле планете. Но ведь сегодня это не более трудное путешествие, чем до ближайшего пригорода! Не пожалейте времени, выделите неделю на эту незабываемую поездку на комфортабельном космическом автобусе. Вы вернетесь другим человеком. Империи нужны просвещенные граждане, с гибким мировоззрением, умеющие взглянуть на

любую проблему с разных сторон — в том числе и с обратной стороны Луны… Берите свой бесплатный билет — и вперед, к звездам! Причем без всяких терний.

Ангел чертыхнулся.

— Ну вот, — мрачно сказал он. — Опять придется вести себя плохо. Целый год.

Аврора пристала к графу, требуя рассказать о подарке. Граф коротко рассказал. Аврора сделала кислую физиономию, однако улыбка нет-нет да

и прорывалась сквозь барьер. Макс казался довольным. Так же как и остальные посетители. Ресторан дружно аплодировал подарку императрицы.

— А теперь — главная интрига года, — объявила Екатерина. Её роскошно-шоколадный конь встал свечкой, как в цирке, государыня при этом умудрялась держать изящную осанку. — Объявляю официальный цвет две тысячи двадцатого. Внимание… Это… Серебристый! Цвет Луны, как вы уже догадались. Мои поздравления всем, кто успел съесть серебристый лепесток в первые пять минут нового года, — следующие двенадцать месяцев вам будет сопутствовать удача. Удача космического масштаба! Светлого года, друзья. И не забудьте выглянуть в окно. На улице вас ждет еще один сюрприз.

Самоходные тележки кинулись со всех колес развозить верхнюю одежду посетителям.

Ищейки тоже засобирались на выход, стряхивая с плеч разноцветные конфетти. Лиза напоследок прихватила с собой пару горстей бесподобных лепестков. Если честно, набила ими все карманы — не только жилетки, но штанов. А что же, оставлять бесплатную вкуснятину вот так, на столе?!

Она хотела взять и золотые чаинки из графского шампанского, но очередная подлая тележка её опередила, увезла чайник с бесценной заваркой обратно на кухню.

— Куда это вы, друзьяшки дорогие? — капризно спросил Ангел, жадно доедая Лизину барракуду под шубой из сладких лепестков. — А кто будет расследовать пропажу моей Камиллы? Я думал, вы сейчас меня допрашивать станете. Кого я подозреваю, почему я подозреваю именно Левинсона, и так далее. Хрену к этой рыбе не хватает. Эй, человек! — махнул он проезжающей мимо самоходной тележке, нагруженной куртками. — Хренку мне, да поживее!

Чтобы скрасить минуты томительного ожидания, он мгновенно допил всё золотое шампанское, остававшееся в чайнике.

Аврора отобрала у него вилку.

— Энджи, телега тебе не официант, ничего просто так не повезет. Не получишь ты тут ни хрена, ни горчицы, успокойся. Идём на улицу, смотреть сюрпрайз.

— Понимаю, понимаю, милочка, что вам всем было бы лестно разгуливать по зимнему Петербургу в компании телезвезды, но работа прежде всего, — заупрямился захмелевший Ангел. — Никуда не пойду, пока не допросите меня по полной программе! И вообще, отправлю-ка я на вас жалобу куда следует. Самому Реннен… Ренька… Редькакампу, вот. Эй, Перстень, найди-ка мне электронный адрес начальника этой шарашкиной Канцелярии! Сейчас я заявочку-то оформлю на вас, Болонок ленивых…

В знак протеста он выдул остатки елового пива из Лизиной бутылки.

— Сударь, не принимайте поспешных решений, — взволновался граф. — Ваша жалоба нанесет серьезный удар по нашей репутации, а ведь мы только-только начали подниматься вверх по Рейтингу. Поймите, господин Головастиков, «преступление», жертвой которого вы стали, это не совсем наш профиль… А точнее, совсем не наш. Пропало не живое существо, пропала вещь, неодушевленный предмет… Хоть я и понимаю, сударь, насколько вам дорога, кхм, Камилла, но всё же, перефразируя «Горе от ума», вы герой не нашего романа.

— Очевидно, моего, — усмехнулся Макс. — И даже не романа, а так, записок на манжетах. Ну что, господин Головастиков, вы готовы подать официальное заявление в полицию о краже вашего личного имущества?

— Не готов! — Ангел был настроен жутко серьезно. Еловое пиво явно было лишним. — А вот и нет! Буду сидеть тут, как апостол Петр у райских врат, пока мной не займутся спецагенты Седьмого отделения! Я вам что, плебей какой-нибудь, чтобы мое дело, дело знаменитого и даже, не побоюсь этого слова, величайшего телеведущего двадцать первого века, поручать безмозглым городовым?

Макс надул щеки и с шумом выпустил воздух.

— Я мог бы показать результаты своего теста на интеллект, который мы в полиции проходим ежегодно, но, боюсь, это не спасет ситуацию, — пробормотал он.

Между тем, свет в ресторане стал тускнеть. Кроме растерянных Ищеек, возмущенного Ангела и самоходных тележек, устроивших грандиозную уборку пола и столов (при помощи разнообразных выдвижных приспособлений), в зале никого не осталось.

«Блин еловый, срочно на выход, иначе нас тут закроют до утра», — сказала Аврора, похожая на обеспокоенного поросенка. «Система обслуживает гостей только до двадцати минут первого. Без исключений.

Пять минут на охоту за лепестками, пять минут на послание императрицы, десять минут на сборы. Всё. Ёлки-ёлки-ёлки. У нас пять минут, чтобы искейпнуть отсюда».

Лиза испугалась. Очень не хотелось застрять в неприветливой «Глобализации» еще на несколько часов. Вот если бы в «Омеле»… К тому же она возжелала увидеть обещанный сюрприз от императрицы, хотя и подозревала, что это всего лишь банальный фейерверк, ну в лучшем случае

— китайские фонарики.

— Товарищ Головастиков. — Лиза отодвинула плечом расстроенного графа и приблизилась к разнузданному Элвису. — Вот что я вам предложу…

— А вы, простите, кто? — спросил елово-пивным голосом Ангел. — Где-то я вас видел, милочка.

— Опять двадцать пять! Ладно, слушайте. Я — ваша преданная фанатка, видите ваш автограф на моей руке?

Ангел величаво кивнул, едва не свалившись со стула.

— Вижу, милочка. Значит, вы плохого не посоветуете. Вкус у вас превосходный!

— Точно. В общем, я не только ваша фанатка, но еще и ветеринар Седьмого отделения Личной Канцелярии Её Величества. Совмещаю обожание своего кумира Головастикова с работой спецагента. Пока всё понятно?

— Как божий день! — согласился Ангел. — Мои поклонники — они везде, они повсюду… Во всех отделениях, во всех канцеляриях. В Личной Канцелярии Её величества… В небесной канцелярии… Все меня любят… Только я сам себя не люблю. И кисти меня не любят, не слушаются. Не получаются у меня пока картины, понимаете, милочка, не выходит живопись! Так, мазня какая-то, живописанина, честно вам признаюсь, как своей преданной фанатке…

Он загрустил, свесив голову набок.

— Товарищ Головастиков, не отвлекайтесь, — строго сказала Лиза. — Значит, так. Мы сейчас выходим на улицу, смотрим сюрприз, если он еще там, конечно, а потом едем все вместе к вам домой и смотрим место преступления. Договорились?

— А?

— Я спрашиваю, вы готовы показать агентам Личной Канцелярии свою квартиру? А точнее, комнату, из которой украли вашу Камиллу? Надеюсь, это была ваша спальня…

«Главное — доставить его домой и уложить спать, а завтра он

протрезвеет и забудет про свою дурацкую курицу», — тихо сказала она графу. «Начнутся опять вечеринки, ему будет не до нас». Фон Миних кивнул.

Ангел неохотно встал и, покачиваясь, набросил на плечи роскошную шубу из искусственного красного меха.

— Готов, милочка, так и быть, покажу, — милостиво отозвался он. — Только, чур, гадкий городовой с нами не пойдет! А то лезут всякие в мои личные покои. Это место не для плебеев в твидовых штанах.

«Гадкий городовой» фыркнул и сказал «не очень-то и хотелось».

«Только у господина Абрикосова есть полномочия вести это расследование, дело вне нашей юрисдикции, мы потом документы не сможем оформить, Ренненкампф всех уволит», прошептал граф, наклонившись к Лизе. «Максим должен быть с нами».

— Мы берем лучшего унтер-офицера столичной полиции, чтобы он вас охранял, — нашлась Лиза. Этот поворот, кажется, устроил капризулю Головастикова. — Всё, утрясли? Вот и ладусики. Протрезветь быстро хотите? Аврора может организовать.

— Неа, — отказался Ангел. — Я пьяный себе больше нравлюсь.

— Странно, — хмыкнула Лиза, — но пусть так. И главное: жалобу на нас писать будете?

— Я? — безмерно удивился Ангел. — Зачем? Вы такие миленькие. Охотитесь за моими автографами, охотитесь за гадкими преступниками… Друзьяшки, да я же вас обожаю!

На этой оптимистичной ноте Ищейки наконец-то вырвались из холодных металлических объятий «Глобализации» на кипящую, бурлящую, искрящуюся огнями и весельем ночную улицу Корюшки. Следом за ними защелкнулась стальная дверь ресторана.

* * *

Впрочем, «ночной» улица Корюшки оставалась совсем недолго.

Ищейки успели к самому началу императорского сюрприза.

Нет, это были не фейерверки. И не фонарики. И не какой-нибудь там бумажный дракон или, скажем, оленья упряжка рождественского толстяка, любителя эля и бретцелей Санта-Клауса.

Это был по-настоящему крутой, немыслимый, достойный Вселенского монарха сюрприз.

Далеко-далеко, в темном небе, выстроились торжественным караулом

сотни искусственных спутников Земли. Очевидно, отечественных, потому что сложились они в гигантские русские буквы: «СВЕТЛОГО ГОДА!». На одну только точку восклицательного знака ушло, наверное, не меньше пары десятков летающих объектов. Они сверкали, как звезды из детской книжки, отражая солнечный свет.

Впечатление от незабываемого зрелища несколько смазывали стенания Ангела, отморозившего себе голую грудь при смешных трёх градусах выше нуля. Впрочем, его хныканье тут же заглушил знакомый мощный рык:

— Дамы и господа, мы с вами наблюдаем уникальный космический танец семисот семнадцати спутников, принадлежащих различным компаниям Российской империи… Двести летательных аппаратов запущены при помощи космических лифтов, девяносто три выпущены из космических пушек…

Лиза узнала ведущего Ричарда Кинга, Пуськиного любимца. Звук доносился из огромного экрана, вмонтированного в фасад довольно мрачного ресторана с наглухо зашторенными окнами. Ресторан назывался «Народ безмолвствует: обед в полной тишине», и орущий на его стене телевизор не очень-то вписывался в концепцию заведения.

— Еще и на этого дешевого Дика смотреть! — окончательно раскуксился Ангел. — Метит, подлец, на мое место, надоело в новостях сидеть, хочет свое ток-шоу. А я не отдам! Друзьяшки, ну когда уже домой? На моей груди можно уже соревнования по фигурному катанию устраивать!

— Так застегните шубу, сударь, — прагматично посоветовал Макс, честно исполняя роль телохранителя. — Сразу станет теплее.

Ангел закатил глаза:

— Вот сразу видно — не разбираются простые жандармы в высокой моде. Шубу застегнуть! Так это весь образ рухнет. Что же за «Икона стиля»

я буду после этого? А ведь такую награду мне тоже вручили на днях. Нужно держать марку, пусть даже я и скончаюсь в страшных муках от переохлаждения, у всех своих фанатов на глазах… — Головастиков всхлипнул от жалости к себе.

— Сейчас пойдем, — с досадой сказала Лиза. — Сюрприз досмотрим и пойдем. Может, спутники падать начнут или взрываться. Хочу поглядеть на позорище.

— С чего это они должны падать, бейби? — удивилась Аврора.

— Ну так — российские же, — пожала плечами Лиза.

— Значит — самые прогрессивные, — непонимающе уставилась на нее Аврора. — Или у вас как-то по-другому?

— Ну, в моем мире спутники, конечно, не такие разумные, как у вас, — сказала Лиза с вызовом, — но новогодние сюрпризы для народа не хуже. Вот, скажем, «Голубой Огонёк», он еще древнее дурацкого космоса…

А там Киркоров выступает, и танцует он пободрее ваших глупых спутников, а ему, между прочим, уже лет сто…

— Мда, — только и сказала Аврора, быстро потеряв интерес к Лизиному бормотанию.

Тем временем с парящей в невесомости надписью и впрямь стало твориться что-то странное. Спутники подозрительно замигали и судорожно задергались, как вышеупомянутый Киркоров.

— Ага! — торжествующе воскликнула Лиза. — Взрываются! Я знала, что чудес не бывает! Это же Россия, товарищи!

В этот момент спутники превратились в 717 маленьких ярких солнц. Ослепительный свет залил столицу. А может, и половину Евразийского континента впридачу — Лиза, не будучи астрофизиком, не могла сказать наверняка. Что она точно могла сказать — что при таком освещении можно было провести нейрохирургическую операцию.

Толпа ахнула — и взорвалась аплодисментами. Люди щурились, моргали, но продолжали смотреть на удивительные искусственные солнышки.

— Дамы и господа! — объявил Ричард Кинг голосом Левитана. — Мы стали свидетелями успешного тестирования первых в истории Земли космических зеркал! Спутники развернули уменьшенные копии светоотражающих парусов, разработанных для проекта «Второе солнце». Поздравляю вас с грандиозным прорывом вселенского масштаба. В этом году мы сделали решительный шаг к званию Новой Империи, над которой никогда не заходит солнце…

* * *

— Кто включил свет? Уберите иллюминацию! — возмутился Ангел, закрывая лицо локтем. — Все мои морщины напоказ. Что за бред, это «Второе солнце». Никакого удовольствия от вечеринки, если за окном вечный полдень.

Тренировочные паруса начали складываться один за другим, ночная тьма постепенно возвращалась в Петербург. Праздник окончился, пора было заняться «расследованием века».

Ищейки побрели к остановке вакуумного трамвая, останавливаясь по

дороге возле наряженных деревьев. Лиза с пристрастием осматривала незнакомые растения.

— Это еще что за дикость, папаверин меня покарай? — дивилась она, разглядывая нечто хвойное. Пожалуй, больше всего это дерево напоминало инопланетную тую, пережившую апокалипсис своей Галактики. Всё оно было какое-то многослойное. Ветви ширились во все стороны, переплетаясь друг с другом, формируя пушистый зеленый шар метра два в диаметре. Внутри шара светились разноцветные лампочки гирлянд. Мягкие иголки хвойника пахли салатом «Витаминный» из советской столовки.

— А вот как раз-таки, сударыня, не дикость, — поправил ее граф, — а искусственно выведенное новогоднее дерево под названием «ёлкокапуста». Произведение дендрологического искусства от внука знаменитого ботаника Добровлянского. Профессор Яков Васильевич Добровлянский, наш с вами современник, друг моего отца, скрестил гены быстрорастущей капусты с генами традиционной лесной ели, за что и получил Орден Подвески от экс-императора Николая Константиновича.

— Зачем? — ошеломленно спросила Лиза. — Зачем он скрестил ёлку с капустой?

— Так как же, сударыня? — в свою очередь, удивился граф. — Чтобы уберечь знаменитые русские леса. Профессора Добровлянского даже в министры звали после этого изобретения, но он отказался. Сказал: «Видели бы вы, какую я вырастил ёлкокапусту»… Да, новогодние деревья двадцать первого века разводят в специальных питомниках, всего за один год они вырастают из семечка вот до таких размеров… Такая же история и с трансгенным таёжным бамбуком. — Фон Миних кивнул в сторону еще одного внеземного хвойного высотой метров пять: какая-то колючая пальма

с сибирскими шишками, украшенная зелеными и белыми стеклянными шариками. — Перед вами классическое генетическое сочетание кедра с вечнозелёным азиатским злаком. Вы знали, что бамбук принадлежит семейству злаковых?

— Но как же обычная ёлка? — всё никак не могла взять в толк Лиза. — В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла-а-а — понимаете, в лесу росла, а не в каком-то питомнике сумасшедшего профессора!

— Пфф, милочка! — фыркнул Ангел. — Вы что, с альпийских гор вчера спустились? Что за деревенщина! Глупые лесные ёлки давно уже не в моде. Какая отсталость, друзьяшки мои, Ангел Головастиков просто в шоке! Вам с таким деревянным менталитетом, милочка, в Швейцарии надо жить. Вот там-то наверняка и по сей день какие-нибудь дурни-дровосеки берут в конце декабря свои глупые топоры, тащатся в лес, по колено в

снегу, рубят всё что им попадется на глаза… Кошмар!

Пока Ангел громогласно обличал дремучих простаков-швейцарцев, Лиза незаметно отломала пушистую веточку. Краденое-то лучше растёт, это всем известно. Таёжный бамбук ей не понравился, а вот ёлкокапуста приглянулась. Главное — чтобы Пуся не слопал новые побеги, когда они появятся. Вкусовые пристрастия этого котяры просто непредсказуемы.

В вакуумном трамвае обсуждали новогодний подарок императрицы — бесплатный полёт на Луну.

— В гробу я видел эту Луну, — безапелляционным тоном сообщил всему вагону Ангел. — Я там на съемках был, вёл шоу «Расчётный час: полночь». Про лунный отель. Так я вам скажу: на этой гадкой планетке сплошная пыль и ни одного приличного ресторана. Делать там нечего. Ну то есть абсолютно.

— Товарищ Головастиков, вы, кажется, не расслышали главное, — сказала Лиза. — Это же бес-плат-но! Халява, понимаете? Лично я до потери пульса боюсь летать. Даже на самолете. Даже просто в небо смотреть не люблю. Но свой бесплатный билет не упущу. Обязательно полезу в дурацкую ракету.

Потом Лиза вспомнила, что вообще-то ей вскоре предстоит совсем другое перемещение в пространстве, и даже немного расстроилась, что вряд ли успеет до своего отъезда сгонять на Луну и обратно. Ну и ладусики. Свадебное путешествие с Игорем на их родной «синюшке» намного веселее всяких там покорений Галактики на каких-то сомнительных космоавтобусах. Так ведь? Разве сравнится второразрядный лунный отель с роскошным дагомысским пансионатом 1982-го года постройки, в котором есть горячая вода аж до семи часов вечера?

— А в вашем мире какие подарки делают гражданам в Новый год? — спросил Макс, улучив минутку свободы от своего подопечного. Ангел отвлекся на раздачу автографов восторженным пассажирам трамвая.

— Ну как — какие подарки? — Лиза пожала плечами. — Обыкновенные государственные подарки. Новые налоги, например. Эээ, коммунальные тарифы повышают с первого января. Но это ничего, в электросчетчик всегда можно вставить скрепку, и он остановится. Вот так-то, дорогая Аврора! — повернулась она к скучающей программистке. — Я тоже очень даже владею высокими технологиями!

— Ага, и поэтому тебя должны немедленно назначить шефом Великого и Могучего Девять-Ноль-Девять, — с сарказмом отозвалась Аврора. — Ты, пожалуй, внедришь что-нибудь новенькое в работу их Отделения. Скрепку, например, внедришь.

Лиза проигнорировала насмешницу.

— А что вам в прошлом году от императрицы досталось? — обратилась она к Максу.

— О, было забавно. Проект назывался «Твоя минута» в эфире. Каждый гражданин старше четырнадцати лет получил шестьдесят секунд на телеканале «Демос». Ну вроде как Гайд-парк, только телевизионный. Можно было говорить что угодно. И на сайте канала размещали твоё выступление.

— Что угодно?

— Что угодно, — подтвердил Макс.

— И критиковать Екатерину? — насмешливо спросила Лиза.

— Да, но никто этим не занимался…

— Я так и знала.

— …глупо было тратить на это свою бесценную минуту! У нас для критики царской семьи выделена особая дата. Двадцать девятое февраля. Праздник называется День Гнева.

— Как-то с трудом верится в такой праздник… Ну а про что ты тогда говорил во время своей телеминутки?

— Я? Я делал импрессии. Мини-скетчи, микро-миниатюры. Такая экспресс-презентация меня как актера. Нельзя было упускать свой шанс!

— Позвонил кто-нибудь?

— Пока нет, — бодро ответил Макс. — Но я не теряю надежды.

— А ты, Аврора, как воспользовалась своей телеминуткой?

— Да никак. — Аврора сморщила носик-кнопку. — Я в таком массовом трешняке не участвую. Отдала свою минутку Филиппу Петровичу. Он там все сто двадцать секунд размахивал резиновой курицей

и рекламировал нашу Семёрку.

— Позвонил кто-нибудь? — снова спросила Лиза.

— Неа, — вяло отозвалась Аврора. — Никому мы и даром не нужны.

— А вы, граф? Вы наверняка в эфире читали стихи. Ананасы в шампанском и всякое такое. Ну, угадала?

— Отнюдь, сударыня, — тихо сказал граф. — Я говорил о черном пятне на карте Европы. О Швейцарии. О том, что не могут просвещенные, образованные граждане игнорировать тот факт, что совсем рядом с ними, за каменной стеной, находится страшное, темное место, где страдают люди. Я говорил о том, что готов в одиночку сражаться со швейцарским режимом, если только с меня снимут запрет на агентурную деятельность заграницей. Я говорил о том, что каждый заслуживает второго шанса…

— Батюшка миотропный бендазол! Впечатляет. А результат? Позвонил

кто-нибудь? — спросила Лиза.

— Позвонил Ренненкампф, — сухо ответил граф. — Потому что ему позвонила сама Екатерина Николаевна. Спрашивала про меня. Просила повторно отправить на швейцарское задание. А он ей отказал. Вот и вся история, сударыня.

— Вот вечно вы, граф, уныния напустите, — подключился Макс. — Можно подумать, у вас одного в жизни бывают разочарования. Вот, помню, подарили нам от императора Николая Константиновича «Юрьев день 2.0». Идея — обалденная. Первого марта можно было явиться в любую компанию, прямо с улицы, и тебя обязаны были взять на стажировку. И какой же я был дурак! Пошел в жандармерию. Хотел набраться полицейского опыта для ролей в боевиках и сценического — в Театре Офицеров.

— Достойная актерская школа, — кивнул граф. — Уважаемые режиссёры.

— Да, спектакли мы даём, и при полном аншлаге, но это всё не то… И-эх, надо было рискнуть и сразу в Шепси метнуться, на студию. Никуда бы не делись продюсеры, взяли бы на пробы в «Рыбу с золотой чешуей» как миленькие… Всего одна роковая ошибка — и вот до чего докатился: играю роль телохранителя пьяной полузакатившейся телезвезды с голой грудью!

— Что, друзьяшки мои милые? — обернулся к ним Ангел. — Вы что-то про меня говорили?

— Хвалили вас, товарищ Головастиков, и вашу мужественную грудь! — поторопилась Лиза.

— Это правда, грудь у меня мужественная, — умильно согласился Ангел, поглаживая себе по впалой куриной грудке. — Прямо загляденье.

— А изобретательная у вас императорская семья, клянусь альбуцидом, — сказала Лиза. — Это же каждый год нужно что-нибудь эдакое придумать.

— У них консультант хороший, — сказал Макс. — Креативный директор «Всемогущего». Господин Левинсон. Вот бы познакомиться с ним.

— Что? — снова вскинулся Ангел. — Вы про этого гадкого Левинсона вспомнили? Надеюсь, в связи с моим преступлением? Я вам уже говорил, что я его подозреваю в наипервейшую очередь? Вы просто обязаны его допросить!

— Я не против, — сказал Макс.

— Давайте не будем торопиться, господа, — сказал граф. — Сперва

нужно осмотреть место преступления.

— А вот и наша остановка, — сказала Аврора. — Эй, Лиззи, выходим! Вы гляньте, господа: она опять ест. Что? Лепестки? Откуда она их взяла, во имя Господа Бота? Поверить не могу, что агент Личной Канцелярии Её Величества таскает в кармане объедки из ресторана.

* * *

Квартира Ангела изначально не слишком отличалась от Лизиной. Те же мандариновые стены, та же Самобранка посреди гостиной.

Однако Лиза пока не успела придать своим съемным апартаментам индивидуальности — клочья кошачьей шерсти повсюду и чахлый лимончик на подоконнике не в счет. А вот Головастиков явно трудился над украшением интерьера в поте лица. Ну и немножко перестарался, с кем не бывает.

Пока все гурьбой раздевались в прихожей и пытались освободить буйного Ангела от его великой шубы («Не отдам! Это продуманный образ!»), Лиза подкралась поближе к широкой арке и заглянула в гостиную.

Всё здесь было в избыточном количестве.

Гостиная телеведущего напоминала личные покои арабского шейха, решившего все свои нефтяные богатства спустить на мебель и расшитые подушечки с кисточками. Кисточки присутствовали также и на портьерах,

и на ковре, болтались они в большом количестве и по краям Самобранки. Пуську бы сюда, подумала Лиза. Это же для кота просто Диснейленд.

Тут были и диваны, и кушеточки, и низкие столики на позолоченных львиных лапах, и какие-то пуфики, и керамические вазы, и бронзовые кальяны, и медные лампы — ну разве что джинна не хватало. Но всё это вальяжное великолепие меркло по сравнению с картинами на стенах.

Это были не просто какие-то там картины, а КАРТИНЫ. От них перехватывало дыхание и кружилась голова.

— Во имя психотропов всех Галактик! Это что еще за несусветная выставка? — ахнула Лиза. Ей показалось, что она вновь опьянела, даже противный еловый вкус почудился во рту.

Это был космос. Или художественное воплощение шоколадного пудинга, в который накидали всего, что было в холодильнике: от вишни до кусочков вчерашней яичницы. Наверное, все-таки космос, потому что кто станет рисовать шоколадный пудинг вперемешку с овощным рагу и огрызком заплесневелого сыра, завалившегося за банку с огурцами?

Лиза присмотрелась. Да, определенно космос.

На темном фоне мелькали неумело выписанные кометы, взрывались кривоватые звезды, сновали туда-сюда космические корабли, больше похожие на мексиканские тако. Целая серия холстов была посвящена портретам планет Солнечной системы. По Лизиному мнению, Сатурн в исполнении данного художника не особо отличался от говяжьей фрикадельки с луковыми кольцами.

И Луна, Луна на десятках картин. Неприветливая, угрожающая, совсем не красивая, совсем не напоминающая Селену. Пыльная, как Пуся после освежающего дневного сна под кроватью. Вся в рытвинах, как кухонный стол в Лизиной родной коммуналке.

Ангела наконец вытащили из шубы. Он с видом оскорбленной невинности побрел по коридору, держась за мандариновую стену.

— Ну, знаете, товарищ! — обернулась к нему Лиза, потрясенная художествами до глубины души. — Предупреждать надо!

— Преданная фанатка — и не в курсе, что ее кумир пишет потрясающие картины! — Ангел всплеснул руками, потерял равновесие и едва не шлепнулся на пол. — Ох, боженьки, ну и фанаты нынче пошли! Учить и учить их надо: как правильно любить и почитать своё божество! О времена, о нравы! Небось с Ричардом такого никогда не случается, — прибавил он с обидой. — Все граждане империи, даже летние букашки-однодневки, даже Разумные Блюдца знают, что он страшно увлекается гонками на лопатах. Да он весь завален подарочными лопатами! Я однажды был у него в гостях на вечеринке. Золотые, карбоновые лопатки, рукоятки из сакуры, чехлы из скафандровой ткани, именные гравировки, на одной лопате даже автограф бывшего императора Николая Константиныча… Ух, как завидно! А на меня, бедняжку эдакую, всем плевать!

⇐ Предыдущая 23 24 25 26 272829 30 31 32 Следующая ⇒