Кабан Джим 8 страница

— Ну что вы, сударь, не стоит себя недооценивать, — дипломатично успокоил его граф. — Полагаю, вам будет приятно узнать, что наш шеф Филипп Петрович — большой поклонник вашего творчества. Ваша картина «Межпланетная битва межпланетников» занимает достойное место в нашем кабинете.

— Что?! Так этот негодяй Левинсон скинул моих «Межпланетников» вам? — возмутился Ангел. — А я-то думаю: куда это он дел мой подарок на его сорокапятилетний юбилей! Негодяй, какой негодяй… А ведь я столько лунной пыли извел на эту гениальнейшую зарисовку!

— Чего извели? — переспросил Макс. — «Лунной пыли»? Приехали. Это многое объясняет. В том числе и полет резиновой курицы на квадрокоптере. Вы, сударь, наркотики для вдохновения принимаете? Как

художники начала двадцатого века — опиум и абсент?

— Что? — Ангел с недоумением уставился на своего «телохранителя». — Какие наркотики? Наркотики — это новый смертный грех по версии «Заповедей 2.0». Читали последний номер журнала Православной церкви?

— Вы же упоминали «Лунную пыль», сильнодействующее наркотическое средство.

— Ах, это! Нет, мой милый друзьяшка, я имел в виду настоящую лунную пыль, непосредственно с поверхности проклятой и глупой Луны. Муза явилась мне именно там. Я начал писать картины, когда снимал это отвратительное шоу «Расчетный час: полночь». Под рукой — ни масляных красок, ни акварели… Я взял каску со стройки, смешал в ней лунную пыль, ракетное топливо…

— Ракетное топливо? — удивилась Аврора. — Энджи, ты что, это же просто крейзи. Смертельно опасное вещество. Хотел стать первым человеком, погибшим на Луне?

— Ах, нет-нет, это же было топливо нового поколения, на основе кислорода, тринитро… тринитрамид, кажется. Как видите, оно и правда безопасно, как говорят в рекламе! По крайней мере, я все еще жив… Хоть и несчастен. Так о чем я? Да, смешал лунную пыль, ракетное топливо, добавил свои губные блески для вязкости и парикмахерскую краску для цвета — у меня с собой всегда индивидуальный, полноценный косметический набор… И получилась вот такая прелесть!

Он описал рукой королевскую дугу, указывая на наиболее дикие свои творения.

— Товарищ кумир, а в спальне у вас тоже есть картины? — спросила Лиза притворно взволнованным голосом, активно подмигивая коллегам. — Может, проведете нам небольшую экскурсию?

— Что ж, друзьяшки, почему бы и нет — тем более, что Камиллу украли именно оттуда, — согласился Ангел и двинулся через гостиную к дальней двери.

* * *

— С вами, Ангел Иваныч, каши не сваришь. Жду вас, жду. А вас всё нет и нет. Уж праздничная еда вся остыла. Я ее, Ангел Иваныч, выбросил.

Компания не успела добраться до входа в спальню, как из соседней двери, сливающейся со стеной, показался грустный мужчина средних лет в

белом колпаке и фартуке. Сутулые плечи, уныло опущенные уголки губ, разочарованная физиономия. В Лизиной реальности он смотрелся бы вполне гармонично, типичный сложившийся неудачник, немного похож на Игоря, только старше. Но здесь, в этом бодром и динамичном мире, депрессивный дядька казался чуждым элементом.

— Ох, Юха! — Ангел в очередной раз всплеснул руками. — Божечки мои! Дружочек мой ситный, а я же и забыл про тебя! Ну то есть совсем!

— Я так и понял, Ангел Иваныч, что вы опять про меня забыли. — «Ситный дружочек» протяжно вздохнул. — Снова весь многочасовой труд

в печку.

— Ну зачем же в печку, милый ты мой? Экий ты резкий… Дамы и господа, познакомьтесь: мой личный повар Юха… Как твоя фамилия, дружочек? Всё время забываю.

— Юхани Мякинен, — нараспев сказал повар. — Выпускник французского Института Поля Бокюза, обладатель «Золотого шара нью-йоркских ресторанных критиков», лауреат конкурса «Завтрак в Милане — обед в Риме — ужин в Венеции», победитель соревнования «Лучший микрокондитер Великобритании»…

— Ну, друзьяшка моя, если ты тут будешь все свои звания перечислять, мы до утра не управимся. Гости и так поняли, что у короля телеэфира и экс-императора кто попало работать не будет! — напыжившись, сообщил Ангел. — Я к своей Самобранке не подпущу неумёх с улицы. Всё, милый поварёнок, топай домой, на сегодня ты свободен.

— Приготовил обед на двенадцать персон, изнервничался, исстрадался, встретил Новый год в чужой пустой квартире с горой никому не нужной еды, выбросил всё в печку и свободен, — бормотал повар себе под нос, снимая колпак и фартук.

— Ой, ну уж как жалеет-то себя! — строго сказал ему Ангел, вновь двинувшись к спальне. — Готовила-то всё Самобранка, а ты, мой милый, просто её обслуживал. Так что нечего тут хныкать, дружочек, премию всё равно не дам — денег нет. Ну забыл я про тебя, ну бывает, ерунда какая! Ты бы меня, бедняжку, лучше пожалел. Знаешь, почему новогодний ужин сорвался? Мы ведь с этими задаваками из Общества поощрения художеств уже собрались выдвигаться ко мне домой. И тут эти хамы трамвайные начали критиковать мои картины, да еще так язвительно — гадкие людишки эти художники… Ну я со всеми рассорился, бросился с горя в Баронский квартал, потом застрял в «Глобализации»… Вот трагедия, достойная пера Шекспира или ток-шоу Головастикова! А ты всё о себе да о

себе. Продукты закинуть в Скатерть — невелика работа!

— Продукты закинуть, — с горечью повторил Юха. — Я, Ангел Иваныч, создаю уникальные программы на основе авторских вкусовых комбинаций собственного сочинения. Вразумляю Самобранку, борюсь с бездарными разработками ваззовских инженеров, самозванцев от кулинарии. А вы… Эх…

— Ага, товарищ повар, точно вы их припечатали, самозванцы и есть, — поддержала Лиза. — В хорошем кофе не разбираются ни на грамм. Слушайте, а где же ваше рабочее место? Где вы клепаете все эти ваши авторские разработки? У меня в квартире кухни вообще нет. За этой дверью

у меня кладовка, да посреди гостиной такая же дурацкая Скатерть торчит, как памятник Владимиру Ильичу Ленину.

— Кому памятник, милочка моя? — переспросил Ангел. — Кто такая Лена? И что за Владимир Ильич? Её бойфренд? Обожаю сплетни! А почему она поставила ему памятник? Чем это он так ей сумел угодить? Я тоже хочу памятник! Почему у него есть, а меня нет? Может, у него прическа красивее?

Он бросился к большому зеркалу в витиеватой золоченой раме и, весь озабоченный, принялся взбивать свой осевший кок.

Аврора с трудом оторвала его от зеркала, приговаривая: «Успокойся, Энджи, ну же! Ты в школе историю Швейцарии изучал? Не знаешь, кто такой Ленин?»

— Мое рабочее место, сударыня, в кладовке, — с печальной покорностью доложил повар, надевая слишком легкую для этого времени года куртку. — Ангел Иваныч великодушно поставил мне там стол для записей. Светлого вечера, дамы и господа. А я пойду изобретать никому не нужные деликатесы, которые закончат свой путь в раскаленной топке… Когда прикажете явиться на работу, Ангел Иваныч?

— Что? Ох, мой милый, даже не знаю, про еду сейчас думать не могу… Ну приходи часиков в семь, соорудишь мне завтрак. Может, я уже проснусь к этому времени. Может, и нет, так что будь как мышка. Во сне меня посещает муза, не спугни ее своими сапожищами.

— Слушаюсь, Ангел Иваныч.

Повар, понурившись, вышел из квартиры.

Ангел распахнул дверь в спальню.

— Уи-и!

К нему в ноги стремительно кинулась плюшевая игрушка. Живая. Игрушечная собачка цвета латте прыгала вокруг Ангела, скулила от счастья

и всячески просилась к нему на ручки.

— Это что… Это кто… Это опять голограмма, что ли? Или радиоуправляемая игрушка? Типа тележки, только в виде пёсика? — с недоумением спросила Лиза. — Что происходит?

— Это кныш, Лиззи, — снисходительно пояснила Аврора. — Настоящая собака. Реальная, не голографическая и не радиоуправляемая. Тоже мне ветеринар!

— Домашний питомец дополняет мой модный образ, — заявил Ангел, поднимая приставучего чудо-пёсика на ручки. — Даже не знаю, друзьяшки, какой аксессуар важнее: мой ремень со стразами или эта вот милаха. Журнал «Имперские амбиции» назвал кныша самой трендовой породой собак наступающего года. Вы же понимаете, что я после этого был просто обязан его купить!

«Важный аксессуар» тем временем старательно вылизывал уставшее лицо хозяина, работая своим крошечным язычком с невообразимой скоростью.

— Как? Кныш? — уточнила Лиза. — Разве это не пирожок такой? С творогом. Если я не ошибаюсь.

— Про пирожки ты никогда не ошибаешься, бейби, — вздохнула Аврора.

— Кныши тоже в пирожках бо-ольшие специалисты! — сообщил Ангел, сунув восторженного питомца под мышку. — Только и разнюхивают, где бы что стащить вкусного. Поэтому я Принца Чарльза в спальне запираю, когда мой поваренок приходит. А то были случаи, были! Да, Чарли? Кто у Юхи круассаны с трюфелями и спаржей стянул? Кто? Кто плохой мальчик? А кто тарт с хамоном и ананасами слопал, когда Юха отвернулся? А? Ну-ка признавайся, милашечка моя!

Принц Чарльз, похожий более всего на пушистую карликовую таксу (хотя проглядывали в нем черты и померанского шпица, и вельш-корги), весело повизгивал у Ангела под мышкой, радуясь интересной беседе с хозяином. Толстенькие коротенькие лапки смешно болтались в воздухе.

— Резиновая курица Камилла принадлежала вашему Чарли, сударь? — поинтересовался Макс, заходя в спальню вслед за Ангелом. Видимо, он все-таки пытался вести расследование дурацкого похищения, несмотря ни на что.

— Да! Да, конечно же! — Ангел охотно пустился в объяснения. — Дело было вот как… Не толпитесь в дверях, друзьяшки, все сюда! Сейчас я поведаю вам историю, после которой вас будут преследовать кошмарики на квадриках.

— Энджи, ложись лучше спать, — предложила Аврора. — Слип тайм.

— Сперва история! — заупрямился Ангел, так что Ищейкам волей-неволей пришлось пройти в его спальню и расположиться там с разной степенью удобства.

* * *

Спальни во всех квартирах тоже были одинаковыми, однако Ангел привнёс сюда изюминку: стеклянную витрину с винтажными (а по Лизиному мнению, попросту старыми) джинсами.

Лиза с графом пристроились на кушетке. Аврора плюхнулась с ногами на большущую кровать, скинув на пол кучу желтеньких подушечек. Макс принялся бродить туда-сюда по комнате. Ангел, размахивая радостным Принцем Чарльзем, как сумочкой, никак не мог добраться до сути дела и беззастенчиво тратил свое и чужое время, разглагольствуя о великом смысле картин, украшавших стены спальни.

Ну, пожалуй, «украшавших» — слишком сильное слово. Так же как и слово «картины». Если бы кто-то спросил Лизино мнение, она выразила бы его кратко: мазня мазнёй. У Пуськи и то получилось бы лучше, если бы он случайно вляпался в краску и повалялся на холсте.

Из рассуждений Ангела выходило, что на самой большой картине он пытался изобразить себя в образе светила и своё позитивное влияние на жалкое существование зрителей-глупышей. Однако вместо «солнца русской телеиндустрии» вышли какие-то ярко-рыжие разводы с глазками и небрежно наляпанными стразами. На картине также имелся неубедительный подсолнух, символизировавший аудиторию Ангела. Цветок смотрел в противоположную от «светила» сторону и явно намеревался удрать отсюда как можно раньше.

Остальные живописные работы представляли собой вариации на тему «Господин Головастиков — центр телевизионной Галактики». Там тоже было много блесток, разлапистых солнц и сереньких безжизненных планеток, на некоторых из которых было маркером подписано «Ричард Кинг — дурак».

Лиза перевела взгляд. В изголовье кровати висело несколько фотографических портретов Ангела — в шапке Мономаха и роскошной царской мантии.

— Так это не шутка? Он и правда был императором? — шепотом спросила Лиза у графа.

— Совсем ненадолго, но да, господин Головастиков однажды стал

официальным государем… Случайно, конечно. Нелепость, крошечная лазейка в законе, — пояснил граф. — Однако потом к правлению вернулась Екатерина Николаевна. Парадокс: механизмы демократии помогли Романовым восстановиться в своих монархических правах…

— Эй, друзьяшки на галёрке! — возмущенно окликнул их Ангел, выпуская кныша из рук. — Не вижу, чтобы вы меня слушали!

— А мы что? Мы ничего! — тут же стала оправдываться Лиза, как двоечница на уроке.

— Сударь, предлагаю перейти к рассказу о похищении, — сказал Макс. Он разворошил подушки, валявшиеся на полу, и заглянул под кровать. — Где находилась курица в момент совершения преступления?

— Вот прямо тут и находилась. — Ангел указал на симпатичный собачий матрасик из красного бархата — напротив кровати, под стандартной световой панелью. Кныш уже успел забраться на свою королевскую лежанку и теперь возился там, устраиваясь поуютнее. — Милая Камилла! Чарли не может без нее заснуть, бедняжка. Вы поглядите, как он измучен!

Все посмотрели на кныша. Он закрыл глаза и безмятежно задремал.

— Да, мы оба измучены, измучены этим жестоким миром… Так о чем я? Ах да, Камилла. Наша курочка лежала себе на матрасике, никому не мешала, никого не трогала, такая милая, резиновая и беззащитная… И вдруг в открытое окно влетает зелёный почтовый дрон, накидывает на нее сетку и уносится прочь вместе со своей добычей! Я закричал, закричал на весь дом, Чарли залаял, но что толку!

Макс по очереди выдвинул ящики прикроватной тумбочки, Лиза тоже не удержалась, поглядела: беспорядочно сваленные конвертики из рисовой бумаги с приглашениями на вечеринки; вскрытая упаковка с сушками; нательный крестик на холщовой бечевке; крупный синий камень, подозрительно похожий на сапфир из Шапки Мономаха на фото; пузырек с таблетками; "Утолитель жажды" в пластинках; золотое зеркальце с вензелем Дома Романовых; зарядка для Перстня; крем для рук «Лапа Джима на счастье» и прочая дребедень.

Макс разочарованно вздохнул и задвинул ящики обратно.

— Сударь, на дворе зима, — сказал он. — Зачем вы вообще открывали окно?

— Так я каждое утро открываю, мой милый, на полчасика. Мне после пробуждения необходим свежий воздух. В «Имперских амбициях» писали, что Клеопатра так сохранила молодость и красоту. А я что, хуже какой-то Клеопатры? Мне морщины не нужны, и не предлагайте!

— Ну, вы же всё-таки не в Египте. Сомнительная какая-то история.

— Это правда, Макс, — лениво подтвердила Аврора, играясь со своим Перстнем. — Я подключилась к его «Домовому». В программе заложено полное открытие окна в спальне в шесть ноль ноль. Круглогодично. Закрытие в шесть тридцать.

— Эй, милочка, кто тебе разрешил подключаться к моему «Домовому»? — с запоздалым возмущением воскликнул Ангел.

— Энджи, ты серьезно? Дата твоей коронации — пароль от всех твоих устройств? — хмыкнула Аврора, не обращая внимания на попискивания Головастикова. — И от твоего Перстня, и от твоей Скатерти? — Она присвистнула. — Блин еловый! Сколько изменений в заводских настройках Самобранки! Твой повар — реально мастер кулинарии, как я погляжу. Даже раздел «Собачье меню» сумел внедрить в систему. Вау.

— Сударь, где находились вы сами во время похищения? — строго спросил Макс, со всех сторон прощупывая собачью лежанку. Кныша, возлежащего на матрасике наподобие вишенки на торте, вся эта возня не волновала. Плюшевый пёсик имел стальные нервы.

— Ой, боженьки, вот сразу видно — простой жандарм, и образ жизни ведет простой и жандармный. — Ангел картинно закатил глаза к потолку. — Милый мой! Когда публичная личность просыпается, она куда первым делом бежит? Правильно, к любимке своей!

Он подошел к громадному напольному зеркалу в дальнем углу комнаты. У Лизы в спальне было такое же, и оно ее жутко раздражало: было оно какое-то мутное, будто залитое еловым пивом под завязку; да еще эта пошлая золоченая рама. Она поначалу думала отколупать один золотой завиток, чтобы потом его выгодно продать в своей реальности (вот дураки! драгметаллы без присмотра оставляют!), однако затея не удалась — завиток никак не поддавался. В конце концов Лиза утешилась мыслью, что это просто крашеная золотой краской железяка.

Ангел вытянулся перед уродливой мебелиной во весь рост. В глубине тумана что-то тоненько пискнуло и поверхность резко прояснилось. Вот теперь это действительно было похоже на зеркало: ясное и четкое. Рама засветилась, телеведущий озарился приятным, удачно падающим светом, который сразу стер с лица Ангела лет эдак пять-семь. Помятая физиономия Головастикова стала больше похожа на монархический фотопортрет над кроватью.

Однако Зеркало, кажется, осталось недовольно увиденным. На зеркальной поверхности, оказавшейся на поверку сложным экраном, тут же стали появляться сияющие советы: какие пилинги и увлажняющие маски

для лица рекомендованы хозяину, на какую сторону ему сегодня лучше уложить волосы и что вообще отечественная косметическая индустрия может порекомендовать в его конкретном случае.

— А мое почему так не умеет? — с претензией сказала Лиза. Она с завистью наблюдала за тем, как Ангел заново начесывает себе кок, следуя указаниям интерактивной стрелки на поверхности Зеркала. — Сломанное, что ли, подсунули? Я так и знала!

— Во имя Господа Бота, Лиззи! Ты своё Зеркало активировала, признайся?

— А как? — с необыкновенно глупым видом спросила Лиза.

— Перстнем, бейби, Разумником своим! Конечно же, Перстнем!

— Ну… да, — немедленно соврала Лиза. — Активировала. Я же не полная дурочка.

— Что-то не верится, — скептически отозвалась Аврора. — Ты — и догадалась, как включить бытовую технику? Готова поставить на кон свой лэптоп, что это не так.

— Сударыня, не стоит сомневаться в искренности нашей уважаемой Елизаветы Андреевны, — вмешался граф. — Вы обижаете коллегу своим недоверием. Я, например, совершенно не исключаю, что в квартире Елизаветы Андреевны и вправду установлено неисправное Зеркало.

— Вот именно! — возмущенно поддакнула Лиза, радуясь, что наивный граф приподнял ее имидж в глазах общественности.

— Окей, френды. — Аврора была преисполнена скепсиса. — У нас есть три подозреваемых в мутности Разумного Зеркала. Инженер ВАЗЗа. Управляющий нашим Мандариновым домом, не заметивший поломки. И Лиззи, которая до сих пор не в курсе, что в ее квартире есть центральный пылесос, способный за несколько секунд убрать всю кошачью шерсть с пола. Так за кого голосуем?

Граф отвел глаза и сменил тему разговора:

— Сударь, чем именно вы занимались в момент похищения? — обратился он требовательным тоном к Ангелу.

— Тем же самым, мой милый, тем же самым, чем и сейчас, — невнимательно ответил Головастиков, поправляя непослушную прядь волос, постоянно падающую на лоб. — Марафеты наводил. У меня есть определенный утренний моцион, которому я обязан следовать — это мой долг перед Красотой!

— Где был господин Принц Чарльз?

— Рядом со мной — я решил испытать на нем одну особо дерзкую укладку. Чтобы потом повторить ее на себе. Вечером мне должны были

вручить премию «Самый ухоженный и харизматичный житель Южного округа Чёрной Речки». Событие ответственное, друзьяшки! Я должен был сперва потренироваться на кныше. Тем более, этот плюшевый баловень обожает, когда я его расчесываю.

— Итак, давайте восстановим картину произошедшего. — Макс мужественно пытался вести глупейшее расследование. — Вы спали в кровати, кныш в своей лежанке. Так?

— Так.

— В квартире еще кто-нибудь был?

— Нет, Юха приходит позже — завтракать я люблю в начале восьмого, когда организм полностью пробудится и чакры раскроются навстречу наступающему дню!

— Отлично, — невозмутимо согласился Макс. — Чакры так чакры. Пускай раскрываются, сколько душе угодно, полиция против этого не возражает. Итак, в шесть ноль ноль автоматически раскрылось окно. Верно?

— Верно.

— Вот так? — Он распахнул стеклопакет. С улицы повеяло свежим зимним воздухом.

— Именно, — подтвердил Ангел, мельком взглянув на окно. Он был слишком увлечен замазыванием темных кругов под глазами при помощи корректирующего крема с игривым названием «Очи-звезды».

— Отлично. После того, как окно открылось, вы встали с кровати…

— Несмотря на дикий холод! — с гордостью отметил Ангел, принимаясь похлопывать себя по брылям для поддержания тонуса лица.

— …несмотря на дикий холод, вы смело, как истинный воин и мужчина, встали с кровати, подошли к Зеркалу и принялись дерзко укладывать себе волосы. Так?

— Не совсем. Сперва я подозвал к себе Принца Чарльза и начал укладывать шерстку ему. Вот тут-то и влетел этот посланец ада, зеленый, как флаг Швейцарии, квадро…

На улице послышался ровный нарастающий шум. Тяжелое шмелиное жужжание приближалось.

Мигая красными сигнальными огнями, в окно влетел здоровенный дрон размером с журнальный стол. Зеленый, как флаг Швейцарии. С золотым двуглавым орлом на борту и надписью «Почтовая служба Российской империи». Спальня заполнилась гулом и вибрациями. Прическа у Ангела разлохматилась, как щетина у престарелой зубной щетки. Лопасти громадных винтов мелькали, как самурайские мечи.

— …коптер, — потрясенно закончил фразу Ангел. — Да, вот именно такой. Как вы этого сделали, дружочек?!

— Что? Я ничего не делал, — так же потрясенно отозвался Макс.

— А кто же…

В считанные мгновения дрон завис над собачьей лежанкой, выпустил блестящую сеть с грузиками и накрыл ей кныша, как одеяльцем. Затем — щёлк — грузики магнитами притянулись друг к другу — Чарльз оказался в ловушке — решил спросонья, что его переложили в удобнейший гамак — умиротворенно облизнулся и стал дрыхнуть дальше — дрон резко поднялся вверх вместе с кнышем в авоське — унесся в зимнее небо.

* * *

В комнате стало очень тихо.

Потом все заговорили одновременно.

Ангел: «Ой, боженьки! Ой, боженьки! Ой, боженьки!»

Макс: «Зачем Почтовой службе сдались резиновые курицы и собаки?»

Аврора: «Я знала! Я так и знала, что система у них сглючит, рано или поздно, и они начнут не приносить, а уносить объекты. Кто вообще сейчас пользуется наземными серверами? Все нормальные компании давно перенесли хранение данных под землю, в метро. Вот убогие! Репки в кепках…»

Лиза: «Дежа вю! Моего Пусю ведь тоже чуть не унес дурацкий квадрокоптер! У вас тут что это, норма жизни? Почему дроны до сих не запретили?»

Граф: «Высшая степень бесцеремонности! Высшая! На глазах у жандарма и трех спецагентов — пусть не Третьего отделения, но всё же… Такой беспардонности, такого нахальства…»

Телевизор на стене (неожиданно включается): «Светлого дня и светлого года, империя! В эфире утренний блок светских новостей и я, его ведущая Тинг Линь. Главная новость на сегодня: группу посетителей ресторана «Нализаться до глобализации» удалили из списков клиентов из-за грубого нарушения правил заведения. Несколько гостей «Глобализации»,

в числе которых был замечен известный в прошлом телеведущий Ангел Головастиков, нарушили индивидуальные рекомендации системы, разработанные в соответствии со структурой ДНК, и употребляли на территории ресторана блюда из масс-кафе «Омела». Отныне вход в «Глобализацию» для этих посетителей заблокирован…»

Макс со злостью треснул кулаком по единственной крошечной кнопке телевизора. Тот вякнул что-то напоследок и потух.

— Ойбоженьки-ойбоженьки-ойбоженьки… — Причитания Ангела слились в один отчаянный стон. — Сначала кныш, а теперь еще и «Глобализация»! Поверить не могу, что меня больше туда не пустят! Да еще эта противная Пинг-Понг вещает об этом на всю страну! За что, боженьки, за что? Ну почему у меня, страдальца, судьба-то такая тяжкая, прямо как у бурлака на Волге?

— Сильно сомневаюсь, что бурлаков отчисляли из крутых ресторанов, — сказала Аврора.

— Тем более! Счастливцы! Значит, мне еще тяжелее, чем им! — Ангел бросился лицом вниз на кровать.

— Камон, Энджи. — Аврора по-сестрински погладила непутевого соседушку по взъерошенной голове. — Не парься из-за всякого треша. Эта Тинг всё выдумала. Никого из «Глобализации» не отчислили. Нам прислали бы извещение…

Дзынь! У всех одновременно сверкнули Перстни.

— Эээ, а вот и оно, — сообщила Аврора, постучав по Перстню. — Мой аккаунт в «Глобалке» заблокирован. Ваши тоже. Гейм овер. Всё из-за вас, лузеров. Бабкины пироги вам милее прогрессивных индивидуальных блюд.

— Что же мне, бедняжечке, делать-то? — с новой силой возопил Ангел, перевернувшись на спину. — Как пробраться в элитную «Глобализацию»?

— Гораздо важнее, сударь, что нам теперь делать для спасения вашего питомца, — сухо сказал граф. — Максим, я официально забираю у вас дело. Теперь это забота Седьмого отделения. И я найду этих бессовестных негодяев! Я не сдамся! Только не на этот раз!

Граф Александр буквально горел негодованием. Его двойник, поэт Одоевский, так же воинственно задирал благородный подбородок, гарцуя перед строем верных гвардейцев на Сенатской площади сумрачным утром холодного декабрьского дня 1825-го года.

— Граф, я не могу отдать вам дело! — Макс, обычно такой веселый и спокойный, даже покраснел от досады. — Поймите, я должен довести его до конца сам, своими руками. Ведь я был совсем рядом с дроном — и не сделал ничего, чтобы его остановить! Просто тупо стоял рядом, как наивная дебютантка на своём первом балу, и смотрел, как кныша тащат в неизвестность. Проклятье! И ведь я сам открыл окно, сам впустил его в спальню!

— Сударь, извольте подчиниться приказу вышестоящего должностного лица. Я забираю дело! Из искры разгорелось пламя. — Голос графа звенел, в комнате сгущалось напряжение. Даже Ангел, валяющийся на кровати, как разваренная сосиска, перестал причитать и нашел в себе силы приподняться на локтях. — К мечам рванулись наши руки. Преступный квадрокоптер будет найден. Вместе с резиновой курицей Камиллой и кнышем Принцем Чарльзом. Даю слово дворянина!

— Что ж, граф, у нас с вами общая цель. Я согласен, командуете вы. Революции не будет. — Макс пожал плечами. — Но приказывайте же тогда скорее, что делать! Порвём этих мерзавцев, как кныш — круассан с трюфелями и спаржей.

— Да, сударь, вы правы, пора переходить к немедленным действиям, — кивнул граф. — Очевидно, что курицу украли по ошибке. Расчёт был на то, что в это время на лежанке находится кныш. Со второй попытки расчёт себя оправдал. Итак. Господин унтер-офицер, приступайте

к обыску квартиры господина Головастикова. Нам нужны любые улики.

— Спальню я уже изучил, когда курицу искал. — Макс направился к двери. — Ничего примечательного. Пойду всё остальное осмотрю. Есть у меня кой-какие мыслишки…

— Хорошо. Господин Головастиков, какой номер чипа у вашего питомца?

— А? Номер чипа? — растерялся Ангел. — Ну, если честно, этот чип полгода назад сломался, недосуг было чинить. Вы же понимаете, друзьяшки мои, насколько я занятой человек!

— Печально, господин Головастиков, весьма печально, — сурово отозвался граф. — Вы нам значительно усложнили расследование своей безответственностью. Так, теперь Елизавета Андреевна. Сейчас три часа ночи. Будьте любезны отправиться в свою квартиру и как следует там выспаться. Мы можем наткнуться на следы кныша в любой момент. Нам нужен будет ветеринар, полный сил, а не падающий от усталости.

— Но только-только что-то интересное началось! — запротестовала Лиза. — Не хочу я спать! Это скучно! А Пуську Скатерть всё равно накормит. Ну граф, бросьте, можно мне остаться?

Однако граф был непреклонен:

— Прошу следовать приказу, сударыня. На время отсутствия Филиппа Петровича я имею честь исполнять обязанности шефа Отделения.

— Пфф, ну ладно, ладусики. Важные все какие.

Лиза надулась. Неохотно, нога за ногу, поплелась к выходу из спальни. В гостиной работал Макс — он погряз в тысячах подушечек, каждую из

которых нужно было прохлопать и прощупать. Лиза поймала его взгляд. Она прижала палец к губам и тихонько устроилась на одной из подушек, валяющейся возле двери в спальню. Макс усмехнулся, но ничего не сказал, продолжил борьбу с избыточными аксессуарами.

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 282930 31 32 33 Следующая ⇒