Глава 1. Evanescence

Глава 1

'Cause I've been screaming on the inside

And I know you feel the pain

Can you hear me?

Evanescence

Бой закончился.

Гарри, Рон и Гермиона, изрядно потрепанные и донельзя уставшие, пробирались через развалины на мосту, возвращаясь обратно в замок. Гарри в глубине души уже смирился с тем, что теперь, после победы над Вольдемортом, его опять начнут дергать, петь ему дифирамбы, называть Мальчиком-Который-Выжил, возможно, снова потащат в министерство магии и попытаются навязать ему какую-нибудь никому не нужную должность. Новый министр магии, конечно, получше предыдущих, но все непременно захотят устроить какое-то торжество, а потом его будут таскать по этим празднествам и везде показывать как героя…

Герой-то, может, и герой. Но в данный момент ему больше всего хотелось только одного – забраться куда-нибудь в укромный уголок и как следует выспаться. И желательно без сновидений.

– Гарри, – вдруг обратилась к нему Гермиона, пока они с Роном помогали ей перебраться через перегородивший дорогу кусок стены, – а что это ты говорил о Снейпе, когда дрался с Вольдемортом? Снейп был на стороне Дамблдора? На нашей стороне? Ты уверен?

Гарри помедлил. Увиденное в Омуте памяти до сих пор не уложилось у него в голове. Все это было слишком невероятным, особенно если учесть поведение зельевара все эти семь лет. То ли он настолько заигрался в шпиона, то ли просто из принципа ненавидел Гарри как постоянное напоминание о собственных унижениях в юности – но ни разу, ни на мгновение он ни словом, ни жестом не дал понять, что у него были к Лили Поттер какие-либо чувства. Или что он вообще знал ее.

Мастер-окклументор высшего разряда. Если уж его не пробил даже сам Темный лорд…

– Да, – наконец, ответил он. – Я видел это. В его воспоминаниях. Тех, что мы собрали перед его смертью. Снейп оказался совсем не таким, каким мы его знали. Как и Дамблдор. Наверное, я еще нескоро пойму, для чего им понадобилось так долго обманывать меня. Благородные цели, все дела…

– Гарри, ну как же… Дамблдор знал тебя. Если бы тебе было все известно с самого начала, ничего бы не получилось.

– Может, и получилось бы, – пробормотал он, начиная сердиться. Из увиденного в Омуте памяти следовало, что Дамблдор просто шел к своей благой цели, и неважно, кто при этом пострадает. Вот и Снейп, видимо, оказался очередной жертвой, брошенной на алтарь. И эта мысль невероятно злила.

Не сейчас. Не думать об этом сейчас. Как там говорил директор – «я боялся, что твоя горячая голова окажется сильнее твоего доброго сердца».

Вот-вот. Как раз тот случай.

– Я просто запомнила… Ты сказал… Он любил твою маму, да? Снейп любил твою маму?

– Да. И поэтому так ненавидел моего отца. Ну, отчасти поэтому. Выходит, что Снейп все 17 лет меня защищал, после того, как Вольдеморт убил моих родителей. И тот Заступник в лесу… помните? Лань, которая вывела меня к озеру, где лежал меч. Это был его Заступник.

– Лань? – недоверчиво протянул Рон. – Это как-то странно… Зная Снейпа, я бы скорей поверил, если бы его Заступник был… ну, не знаю. Может, змеей. Или еще какой-нибудь гадостью.

Гарри лишь пожал плечами. Гермиона бросила на Рона удивленный взгляд:

– Да ладно тебе, видишь, оказывается, все это время он пытался нам помочь. Если б мы хоть знали раньше…

Рон хмыкнул:

– Да, выходит, Снейп у нас герой? И теперь, когда он умер, то нам что, надлежит чтить его память?

Гермиона вдруг жутко покраснела. Верный признак того, что она сделала что-то невероятное, может, даже ужасное и наверняка нарушающее все признанные правила.

– Вообще-то, – замялась она, – он не умер.

Гарри с Роном остановились и переглянулись. Затем Рон обнял ее за плечи:

– Гермиона, тебе во время битвы случайно никто не заехал по голове? Мы же видели, как он…

Она сбросила его руку со своих плеч, нервно кусая губы:

– Ну, в общем… Когда Гарри ушел с этим флакончиком, а ты, Рон, пошел к маме и остальным… искать Фреда… Я вернулась к Снейпу.

– Чего?! – Рон недоуменно воззрился на нее. – Зачем? Пнуть труп врага напоследок, что ли?

– Просто я решила, что он вел себя странно. Не так, как обычно ведут себя Пожиратели. Он явно хотел нам что-то сказать, и… Рон, он истекал кровью у нас на глазах, а мы ничем ему не помогли!

– Мы и не должны были ему помогать! – оскалился младший Уизли. – Мы вот только две минуты назад узнали, что он, оказывается, нас всех спасал! А до этого мы его ненавидели, как и он нас! Или ты забыла?

– Ничего я не забыла, – огрызнулась Гермиона, явно теряя терпение и поворачиваясь к Гарри, ища поддержки. Гарри, даже слишком уставший после боя и переживаний этой жуткой ночи, определенно оживился от этой новости.

– Ну, и? – нетерпеливо допытывался он. – Ты вернулась, и что?

– Я подумала, что, возможно, он был еще жив. От потери крови люди умирают не сразу. Мои родители хоть и дантисты, но ведь изучали анатомию и медицину, у нас дома много книг, я читала про аварии и травмы…

– Хорошо, – перебил ее Гарри, пока она не пустилась в длительные рассуждения о прочитанном, – так что дальше, ты нашла его живым?

– Да, – Гермиона опустила глаза себе под ноги. – Едва живым. Без сознания. Я вспомнила одно заклинание… ну, чтоб закрыть раны. Vulnera Sanentur. Я изучала все возможные средства неотложной помощи перед тем, как мы отправились в погоню за крестражами, но заклинания очень рискованно применять, если никогда не пробовал, можно навредить еще больше. Экстракт бадьяна был надежнее. В общем, то заклинание… Мы его не проходили, и в школьных учебниках его нет, но я…

– Знаем, нашла в книжках.

– Этим заклинанием Снейп тогда спас Малфоя, когда я ударил его Сектумсемпрой, – внезапно вспомнил Гарри.

– Правда? – изумилась Гермиона. – Может, он его и изобрел. Ну, в общем… Я закрыла основные раны и остановила кровотечение, но он и так потерял слишком много крови. И заклинание долго не держало, всего неколько минут – и надо было накладывать повторно, раны открывались снова. Он был при смерти. Ему нужно было в больницу.

– Какая больница, Гермиона! Да ты с ума сошла! – воскликнул Рон. – Вообще-то, у нас тогда шел бой, было много погибших! А ты взяла и ушла помогать Снейпу? Снейпу!

Гермиона смерила его многозначительным взглядом:

– Вообще-то, я оказалась права! Снейп был на нашей стороне, и Вольдеморт пытался убить его! Моим долгом было оказать ему помощь. Любой враг Вольдеморта – наш друг. Ну, или союзник, – поспешно добавила она, увидев изменившееся лицо Гарри.

– Гермиона, что ты сделала? Ты что, доставила его в Мунго?

– Нет. На это не было времени. Он умирал. У него почти не было пульса. И я… В общем, я трансфигурировала его.

Гермиона полезла в свою сумочку и достала оттуда небольшой уродливый черный предмет размером с книгу.

– Это Снейп?! – хором воскликнули Рон и Гарри.

Гермиона с обреченным видом кивнула, держа непонятный предмет на ладонях. Гарри склонился, чтобы рассмотреть получше. Эта странная штука напоминала шкатулку из черного камня, всю поверхность которой покрывали борозды и выпуклости, походившие на шрамы и ожоги.

– Фу, – скривился Рон. – Убери это.

– Ничего не фу! – снова огрызнулась она. – И он тебе ничего не сделает, пока он в таком виде. У неживого предмета, а тем более камня плотность материи выше, чем у человеческого тела. Я подумала, что так все процессы заморозятся, и я сумею дотянуть до того момента, когда мы сможем переправить его к целителям.

– Да зачем он нам вообще нужен? – взвился Рон. – Брось его с моста, а то еще потом придется смотреть, как его награждают орденом Мерлина. Он убил Дамблдора, забыла?

– Э-э, – встрял Гарри, все еще рассматривавший шкатулку, лежавшую в ладонях Гермионы, – вообще-то, дело было не совсем так. Я же уже говорил об этом… сколько… час назад?

– Прости, друг, – ухмыльнулся Рон, – но нам как-то было не до того, чтоб запоминать. Нас всех едва не убили.

– Ну так вот. Дамблдору оставалось жить совсем недолго, вы же помните его руку. То проклятие было очень мощным. Это было частью их плана. Дамблдор приставил Снейпа следить за Малфоем, чтоб он не наделал глупостей, но в итоге убить Дамблдора должен был именно Снейп. Он дал Нерушимую клятву, чтобы защитить этого идиота Драко. У него не было выбора. А Дамблдору это оказалось только на руку. Он лично дал Снейпу такой приказ. Благодаря этому Снейп стал ближе к Вольдеморту, чем кто-либо другой. Получил все возможное доверие. И заодно доступ ко всем планам этого чудовища.

– Это ты тоже видел в его воспоминаниях? – оживилась Гермиона. Гарри кивнул:

– И это тоже.

– Ну и ладно, – фыркнул Рон, – но даже если он убил Дамблдора по его же приказу, как насчет всего остального? Он натворил столько всяких мерзостей, пока был здесь директором! А то, как он относился ко всем нам? И к тебе тоже, между прочим, Гермиона. Он же тебя и за человека не считал, а ты пошла его спасать?

– Не кипятись, – примирительным тоном отозвалась она. – Возможно, если он таки останется в живых, то сможет рассказать все сам. Это же очень важно!

– Но что ты теперь будешь с ним делать? – спросил Гарри, не решаясь прикоснуться к шкатулке. – И, кстати, что внутри?

Гермиона аккуратно вернула шкатулку в сумочку, подальше от Рона, на лице которого не читалось ничего, кроме желания немедля грохнуть эту штуку о вымощенную булыжником площадку перед входом в замок.

– Я не знаю, что внутри. Она не открывается. Я отнесу его Макгонаголл. Возможно, она сумеет его расколдовать.

– То есть, ты его трансфигурировала, а обратно вернуть в человеческий облик не можешь?

– Я и трансфигурировать-то его сумела с трудом, – возразила девушка, закрывая сумочку.

– Я не знаю, как вернуть его обратно, ничего не повредив. Но, думаю, в Мунго разберутся, они и не такое видели.

– Я все равно не понимаю, на кой нам его спасать, – пробурчал Рон, засовывая руки в карманы. – Гарри, ты чего молчишь? Или тоже будешь его защищать?

Гарри снова пожал плечами:

– Если честно, мне сейчас не до Снейпа. Я просто хочу, чтобы этот день закончился. Гермиона, если ты и правда собираешься этим заниматься, не забудь, что всех выживших Пожирателей наверняка будут судить. Мне надо в кабинет директора. Поговорить с портретом Дамблдора.

– И что ты ему скажешь?

– Хочу получить ответы на кое-какие вопросы.

– Гарри, – Гермиона вдруг взяла его за локоть, просительно заглядывая ему в лицо. – Пожалуйста, не говори ему, что Снейп жив… ну, мы пока не знаем, получится ли расколдовать его обратно, но… Пожалуйста, не говори никому. И Дамблдору тоже.

– У тебя есть какие-то причины это скрывать? – удивился Гарри.

– Нет, но… Ты только что сам сказал. Всех выживших Пожирателей будут судить. Пусть пока никто не знает. Если он выживет, пусть с ним сначала поговорят оставшиеся члены Ордена Феникса. И Кингсли.

– Как скажешь.

Отвернувшись, Гарри направился к главному входу. Рон и Гермиона, переглянувшись, последовали за ним.

Мальчик-Который-Выжил.

Он не хотел больше об этом думать. Не сейчас.

Выживет ли Снейп или нет – это уже не имеет особого значения. Все закончилось.

Все наконец-то закончилось.

*****

– Гарри. Гарри! Проснись.

Гарри, едва-едва забывшийся сном, спросонья хлопнул рукой по тумбочке у кровати, ища свои очки.

– А? Кто…

Гермиона для верности еще раз потрясла его за плечо и присела на корточки у края кровати:

– Гарри, нам нужна твоя помощь.

– Что случилось? – он, наконец, нашарил очки, неловко водрузил их на нос и моргнул, наводя фокус. Как он и предполагал, празднование вчера вечером изрядно затянулось, и ему с трудом удалось сбежать в спальню, чтобы хоть немного поспать. К счастью, гриффиндорской гостиной разрушения практически не коснулись, лишь в одной из спален в крыше зияла внушительная дыра. Домовые эльфы быстро навели в остальных спальнях порядок на тот случай, если кто-то все-таки захочет здесь переночевать. Кажется, большинство людей, находившихся в замке после битвы, так и не ложились спать со вчерашнего дня. Откуда-то снизу доносился равномерный гул людских голосов.

Гермиона, спохватившись, зажгла свет на кончике своей палочки. Вид у нее был изможденный. Спутанные волосы, все еще покрытые пылью, грязная одежда. Похоже, она не присутствовала на празднике и даже не нашла времени переодеться.

– Я так и знала, что ты здесь… Прости, что не даю тебе отдохнуть, но нам нужна твоя помощь.

– Что случилось? – повторил он, садясь на постели. – Где ты была? Я думал, вы с Роном…

– Рон с семьей. Они… Они забрали Фреда и отправились домой. Я была в больнице. Тебя зовет профессор Макгонаголл.

– Что-нибудь с…

– Нет, все наши в порядке. Ну, насколько я знаю. Мы пытались расколдовать Снейпа.

– А причем здесь я?

– Там собрался целый консилиум, когда мы его принесли. Они испробовали все, что знают. Профессор Макгонаголл говорит, что я, конечно, поступила очень умно, когда трансфигурировала его в неживой предмет, но поскольку я раньше никогда не пробовала проделать такое с человеком, я не учла некоторых нюансов и… В общем, она думает, что он вернется в человеческий облик, если мы сумеем открыть шкатулку. А она не открывается.

Гарри с минуту смотрел на нее, соображая.

– Гм… А с чего она решила, что ее нужно открыть?

– Это очень похоже на… На медальон Слизерина. Чтобы добраться до сути, нужно открыть…

– Ну а я-то откуда могу знать, как ее открыть? Гермиона, уж не думаешь ли ты, что мне надо поговорить со Снейпом на серпентарго? В любом случае, я этого не смогу. Я умел это делать только потому, что был последним крестражем Вольдеморта, и во мне жила часть его души. Теперь, когда он мертв, я вряд ли сумею…

Она затрясла головой:

– Нет. Нет-нет. Серпентарго тут ни при чем. Я просто подумала, что… Никто из учителей – да и вообще никто, кроме нас с Роном – не знает ничего из того, что именно ты видел в Омуте памяти. Да, почти все слышали, что ты говорил Вольдеморту во время финальной битвы, но… Понимаешь, никто ничего толком не понял. Все услышали, что Снейп не предавал Орден Феникса, не предавал Дамблдора, но, кажется, больше никто ничего не запомнил. Там был такой хаос… Все были напуганы, многих ранили, многие уже успели кого-то потерять… В общем, я не стала бы надеяться, что люди будут помнить то, что ты сказал во время боя. Но я подумала, что раз он столько лет защищал тебя, несмотря на свою неприязнь к твоему отцу, и раз он любил твою маму, то… Может, он тебя послушает.

– А с чего ты взяла, что эта штука вообще слышит хоть что-нибудь?

– Целители в Мунго считают, что слышит. Гарри, у нас не так много времени. Его нужно поскорее превратить обратно в человека, иначе заклинание, да еще наложенное с ошибками, может стать необратимым. Пожалуйста, давай попробуем, а? Клянусь, если у тебя ничего не получится, я больше не буду приставать к тебе с этим.

– Ладно, – Гарри выбрался из кровати и принялся одеваться. – Я все-таки не понимаю, зачем тебе это.

– Ты как Рон, – вздохнула она, поднимаясь на ноги. – Только не такой агрессивный. Он мне сказал, что вообще ничего не хочет слышать о Снейпе. Гарри, но ведь ты уже явно знаешь больше нашего. Ты сказал, что мы все это время в нем ошибались. И если он столько лет следовал приказам Дамблдора, столько лет тебя защищал, то… Тебе не кажется, что мы у него вроде как в долгу?

Гарри неопределенно хмыкнул. Ему не нравилось так думать, но, похоже, Гермиона права. И в свете всех последних событий ему становилось все труднее ненавидеть Снейпа. Ненавидел он скорей по привычке. И, может быть, немного ради отца. В конце концов, они оба любили Лили, значит, были в какой-то степени соперниками. Гарри казалось, что если он когда-нибудь и впрямь перестанет ненавидеть Снейпа, то этим предаст Джеймса. И Сириуса. Вдобавок, зельевар столько лет портил ему кровь в стенах Хогварца.

Но ведь они тоже ничего не знали. Не знали, какую роль сыграл Снейп. Следовательно, ненавидеть просто из принципа – как минимум глупо.

В больнице Св. Мунго царил полный хаос. Целители и их помощники бегали туда-сюда, разрываясь между таким невероятным количеством раненых. Стол дежурного колдомедика в приемной со всех сторон осаждали родственники пациентов. Дежурные в панике перерывали стопки пергамента, лежавшие на столе, пытаясь отыскать нужные имена и номера палат. Где-то слышались рыдания – видимо, кого-то не сумели спасти…

Гермиона, не произнося ни звука, ловко пробилась сквозь эту толпу, таща за собой Гарри. Они поднялись на пятый этаж. Гарри в ступоре озирался по сторонам:

– А почему здесь? Здесь же лежат те, кто…

– Да, кто потерял память или не в себе. Но других закрытых палат в больнице нет, сюда не может зайти кто попало. Лучше бы сейчас никому не знать о том, что Снейп остался в живых.

На звук их голосов щелкнул замок в одной из дверей, и в коридор вышла Минерва Макгонаголл. Ее роба тоже носила следы недавней битвы, а лицо было таким же утомленным, как и лицо Гермионы и сновавших по коридорам целителей, но волосы были привычно стянуты в гладкий строгий пучок, и вид у нее был весьма суровый. Похоже, некоторые вещи все-таки не меняются в этом хаосе.

– Мистер Поттер, мисс Грейнджер. Кто-нибудь еще знает, что вы здесь?

Гермиона покачала головой.

– Прекрасно. Мистер Поттер, вам уже объяснили, в чем дело?

– Да. Но я не понимаю, как…

– И никто не понимает, – Макгонаголл слегка поморщилась, словно от боли. – Признаться, я сама в некотором шоке. Я никогда не сталкивалась с чем-то подобным. Но мисс Грейнджер рассказала мне… В общем, я считаю, что нужно попробовать.

– Что будет, если ничего не получится?

– Возможно, он так и останется в нынешнем состоянии. И кто-нибудь поставит его на каминную полку у себя дома, – преподавательница нахмурилась и поджала губы. – Но мне было бы очень интересно услышать его версию произошедшего. Я так понимаю, что вы кое-что видели в его воспоминаниях, но я не уверена, имеем ли мы право просить вас рассказать о том, что вы видели, учитывая… учитывая все произошедшее.

– Хорошо, – произнес Гарри, удивляясь собственной безмятежности. – Я попробую.

– Мы будем за дверью. Изнутри наложено заклятие тишины, так что снаружи вас никто не услышит, чтобы…

Макгонаголл не закончила фразу. Ей определенно было неловко.

Гарри переступил порог палаты, и дверь за его спиной закрылась.

Внутри практически не было мебели, только койка, небольшой столик, стул. И лежавшая на койке черная уродливая шкатулка. Гарри, чувствуя себя полным идиотом, подтащил стул к койке, уселся на него и непонимающе уставился на шкатулку. Ему никак не удавалось уговорить себя, что вот этот странный, непонятный, искореженный предмет и есть его преподаватель зельеделия. Даже если ты семь лет провел среди чародеев, некоторые вещи все равно не укладываются в голове. Особенно когда здесь замешан такой противоречивый клубок эмоций. Зельевар с завидным упорством издевался над ним в Хогварце добрых шесть лет. Про последний год и вовсе думать не хотелось.

– Э-э… Северус Снейп? Это я. Гарри Поттер.

Никакой реакции.

О чем они все вообще думали?

Гарри вдруг понял, что снова злится.

– Послушайте, я больше не стану звать вас профессором, если вы ждете от меня именно этого. И играть в загадки тоже не буду. И пытаться угадать, почему вы это сделали. Почему позволили считать, что вы хотите моей смерти, что вы предали Дамблдора, что вы снова переметнулись к Темному лорду, хотя это было не так. В конце концов, кто я такой, да? Вы с Дамблдором сговорились против меня с самого начала. Вы растили меня как оружие, но при этом ничего мне не говорили, чтобы я тратил время, силы и нервы, пытаясь догадаться самостоятельно. Вы назвали это… как там было… «надо чтоб он вырос и испытал свои силы», кажется, так. Так вот. Я вырос. Я победил Вольдеморта. А вы…

Гарри непроизвольно сжал кулаки. Ему очень хотелось схватить шкатулку и от души отпинать ее ногами. Так же, как хотелось когда-то прикончить Снейпа голыми руками.

– Вы любили мою мать. Вы продали ее Вольдеморту – пусть ненарочно, неосознанно, но продали. А затем, когда поняли, чем ей это грозило, еще и предложили ему моего отца и меня самого, только бы он пощадил ее. Каково вам теперь, сэр? Видеть, что я живу? Ведь я наполовину Джеймс. Вы столько раз говорили мне, что я вылитый отец. И ни разу ни слова о моей матери. Если вы так близко знали ее – как вы смели скрыть это от меня? Как вы смели столько лет не сказать мне ни единого слова? Вы знали, что все вокруг только и твердили мне об отце, и никто ни разу не упоминал мою маму? Ну, разве что про ее глаза. Да еще Гораций Слагхорн… Он говорил мне о ней. Она была его любимой ученицей. А вы?

В порыве эмоций Гарри вскочил на ноги и принялся мерить шагами комнату. Он едва соображал, что именно говорит. До сих пор у него не было возможности высказать все, что накопилось у него на душе с того момента, как он увидел эти злосчастные воспоминания. По сути, ему и некому было об этом рассказать. Все это предназначалось лишь тому человеку, которому принадлежали эти воспоминания. Потому что только он сумел бы понять.

– Когда мы занимались окклуменцией, вы наверняка видели все. Вы влезли ко мне в голову, пользуясь случаем, пользуясь тем, что я не мог вам сопротивляться. Вы никогда не проявляли ко мне ничего, кроме презрения. И, тем не менее, вы согласились защищать меня. Вы знали, что у меня больше никого нет. Знали, что больше всего на свете я хотел свою семью обратно. Но мои родители были мертвы, мой крестный – в Азкабане. Теперь и он мертв. И если вы так любили мою мать и согласились защищать меня – почему, почему я видел от вас лишь презрение? Только потому, что вы ненавидели моего отца, а я похож на него? – Гарри сорвался на крик. – Вы могли бы стать тем человеком, который… который… мог бы стать моей семьей! Или хотя бы другом! Но нет. Вы так глубоко закопались в свои школьные обиды, что предпочли просто унижать меня в ответ, вымещать на мне всю свою злость за то, что мой отец издевался над вами! А я не мой отец, слышите? Я – это я! А вы – трус!

Показалось ли ему, или по крышке шкатулки пробежала едва заметная рябь?..

– Да, вы трус, Северус Снейп! Быть шпионом – это еще не все! Закрывать сознание от Темного лорда – это еще не все! Защищать меня где-то там, где я об этом не знаю – это еще не все! Вы позволили мне думать все эти годы, что я для вас – пустое место, ничтожество, бесполезный, ни на что не годный слизняк! Вы боитесь! Боитесь открываться! Боитесь отношений с другими людьми! У вас никогда не было друзей! Но я видел вас. Я видел ваши воспоминания, помните? Я видел, где вы выросли. Я видел, как вы выросли. Профессор Дамблдор столько раз говорил мне, что меня спасает только любовь к моим друзьям и моей семье. Что только поэтому Темный лорд не сумел захватить меня целиком. А вы? Если вы действительно любили мою мать, то почему посвятили всю свою жизнь одной лишь ненависти и презрению? Почему эта любовь не спасла вас?

Гарри шумно выдохнул, переводя дыхание, все так же впиваясь ногтями в ладони. Остановился над лежавшей на койке шкатулкой. Сердце бешено колотилось в груди, словно он только что пробежал изнурительный марафон.

– Гермиона считает, что мы обязаны вам, Северус Снейп. Она считает, что вы лучше, чем мы о вас думали, раз вы столько лет подвергали себя опасности ради меня. Но знаете, что я думаю? Я думаю, что у вас в жизни больше ничего и не было. Только это. И вы так оправдывали свое существование. Что вы должны защищать меня, несмотря на вашу ненависть к моему отцу. Может, даже гордились тем, что снизошли до защиты сына Джеймса Поттера. Вам было плевать на меня, не так ли? Но другого смысла жизни у вас не было. Может, теперь, когда ваша миссия выполнена, вы решили, что на этом можно и закончить? – он склонился над шкатулкой, почти касаясь ее губами, и прошипел прямо в поверхность изрезанной черной крышки: – Если вы вот так сдаетесь, то вы и впрямь трус! И моя мать правильно сделала, что не выбрала вас!

По поверхности крышки снова пробежала едва заметная рябь. Ящичек завибрировал. Раздался громкий щелчок, черный монолит вспорола тонкая ниточка света, а затем крышка распахнулась, и Гарри отшатнулся, заслоняя лицо руками от невыносимо яркой вспышки, буквально выжигавшей глаза. Он даже не успел понять, что именно видит, а шкатулка уже меняла очертания прямо у него на глазах, стремительно вытягиваясь в длину на койке. Гарри попятился к двери, едва не упал, но в последний момент все-таки нащупал ручку, повернул ее и вывалился в коридор. Стоявшие снаружи целители и Макгонаголл бросились к нему.

– Он… он превращается! – выдохнул Гарри, по-прежнему заслоняя глаза рукавом, и вся толпа кинулась внутрь. Дверь с мягким щелчком закрылась. В коридоре остался только он и Гермиона, глядевшая на закрытую дверь круглыми от изумления глазами. Гарри потряс головой, потер глаза, в которых все еще пульсировали огненные кольца.

– Что там было? – спросила его Гермиона, придвигаясь ближе к нему и беря его под руку, чтобы он ненароком не потерял равновесие. – Что случилось?

– Я говорил с ним. Я… не знаю. Наверное, я наплел какой-то ерунды. А потом он… Крышка открылась.

– И что? Что там было внутри?

Гарри отнял руки от лица и моргнул несколько раз. Зрение потихоньку возвращалось.

– Я не знаю, – честно признался он. – Понятия не имею. Я не понял, что это было.

Гермиона нахмурилась:

– Но он точно начал превращаться? Ты это видел?

– Ну, он перестал быть шкатулкой. Больше я ничего не знаю. Давай подождем, когда выйдет Макгонаголл.

Они пробыли в этом коридоре еще минут десять, напряженно прислушиваясь, но из-за двери не доносилось ни звука. И когда Гарри уже успел пожалеть, что в карманах не завалялось парочки подслушей от Фреда и Джорджа, дверь, наконец, распахнулась, и из палаты снова выглянула профессор Макгонаголл. Гермиона нетерпеливо подалась вперед:

– Ну что там? Получилось?

– Получилось. Северус Снейп жив. Но он без сознания, потерял много крови, и ему требуется серьезная помощь. Дальше им займутся. Вы можете идти отдыхать, – она окинула обоих чуть более пристальным взглядом и слегка кивнула. – Спасибо, мистер Поттер.

Дверь опять закрылась. Гермиона издала облегченный вздох:

– Ну, хорошо хоть все было не напрасно. Гарри, как ты? Ты в порядке?

– Я… Да. Я просто… Нам всем надо выспаться.

– Я думаю, нам нужно отправляться в Нору. В Хогварце делать нечего, а миссис Уизли… она… Мы нужны ей. Мы нужны Рону.

– Да, – протянул Гарри, наконец-то сдвигаясь с места и шагая следом за ней. – Да, нам пора к ним.

Гермиона бросила на него подозрительный взгляд, но больше ничего не добавила.

Гарри шел за ней по коридорам больницы, сквозь толпы суетившихся людей, которым не было до них никакого дела. В одном из коридоров они наткнулись на Нарциссу Малфой. Рядом с ней один из целителей при помощи палочки левитировал лежавшего на носилках Драко, видимо, перемещая его в палату. Гарри заметил на ногах Драко повязки. Наверное, ожоги после пожара в Выручай-комнате, если только после этого он не влип еще в какую-то передрягу. Нарцисса, поравнявшись с ними, смерила оценивающим взглядом сначала Гермиону, задержала на ней взгляд и сделала непонятную гримасу, искривив губы в подобии улыбки. Затем точно так же смерила глазами Гарри, но не сказала ни слова, лишь вскинула голову и, отвернувшись, последовала за своим сыном. Гермиона закатила глаза:

– Ну, по крайней мере, они еще целы и на свободе.

Гарри механически кивнул. Ему не было никакого дела до Малфоев. Возможно, они отмажутся и в этот раз, ведь Нарцисса солгала Вольдеморту там, в лесу, когда он послал ее проверить, жив ли Гарри. Возможно, то, что они не участвовали в битве ни на одной из сторон, зачтется им в плюс. А, может, и нет.

Он шел и думал… Думал о том, что увидел. Этот яркий, ослепительный свет, этот легкий, невнятный, изменчивый силуэт внутри вспышки, эти радужные искры, будто только что родившиеся звезды. Пламя, заключенное в непроницаемую черную скорлупу, похороненное в непробиваемом саркофаге.

Он был практически уверен, что видел… душу Северуса Снейпа.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒